Qui Circumdabit Me (Те, Кто Меня Окружают)

Тем временем, тем же вечером в доме Шилов в селе Кукобой шла подготовка к принятию новенького. -Короче, Тео, может, надо и ковер куда-нибудь унести? - предложила ему мать Эдмунда, Елена. -Может и да, - предложил Шилов-младший, - его все равно стирать будет надо, а времени в обрез. Оттащи-ка ты его на снег, а завтра с ним что-нибудь придумаем. Пока Теодор потащил на улицу небольшой ковер, бабушка стала разбирать шкаф, вынув из него ненужные вещи и открутив лишние полки. Одежда младшего брата была перенесена в шкаф Эдмунда. Со стола были убраны все бумаги и вещи, они были перенесены на подоконник к Шилову. -Не похожа комната, интересно, на психушку? - спросила Шилова младшего. Тот, заправляя свежим постельным бельем кровать, отозвался: -Да не особо. Картину только вернём, траву поставим на место и будет всё нормально. С ковром будет ещё лучше. Хотя, в принципе, эта комната все равно будет использоваться как психушка - Нед его сюда все равно запрёт на карантин, лечение и промывку мозгов, -пошутил Василий. Вечером того же дня Шилов и Ваня уезжали в свой дом на машине. Тео, который был за рулём, периодически советовался с матерью справа от него о дороге. Эдмунд и Иван сидели сзади и изредка смотрели друг на друга. Ему все показалось точь-в-точь соответствующим описаниям Шилова. Заехав с федеральной трассы на проселочную дорогу, машина проходила через густые леса, среди которых изредка встречались полянки. Уже почти стемнело, как они проехали через железную дорогу. В семь вечера оранжевым заревом ярко сверкнул закат, и все, потеряв последний свет, погрузилось во тьму. Ваня удивился тому, что дорога для просёлочной была пусть узкая, но на удивление ровная и хорошего качества: он не встретил почти ни одной кочки. Неотремонтированная встречная полоса покрылась распутицей, асфальт и гравий на ней уже давно закатались в землю. Снега на ней не было: он уполз в лес, где смешался с грязью и жухлыми иголками и листвой. После поля, на котором тоже почти растаял снег и показались еле видные зелёные озимые, началась деревня Шилова. Здесь дорога расширилась. Деревенские дома на окраине стояли врассыпную, окружённые деревянными заборами и огородами. Подъехав ближе к центру, Шиловы повернули налево у церкви, оставив позади двухэтажные панельные дома. После нее они проехали по дороге, ведущий к другому концу села. Машина, проехав бетонную дорогу, заехала на мост. Ваня увидел на воротах надпись «Каждому – свое». Такие слова были накрашены на серо-белых воротах, которые Эдмунд открыл по пульту. Вдоль речки стоял такой же расцветки забор, выглядящий немного пугающе в свете фар. Внутри сквозь темноту ночи проглядывались некоторые деревья, высаженные близ дома. Около входа в него росли несколько длинностволых и при этом тонких сосенок, своими верхушками еле достающих до середины второго этажа. Эти деревья как аркада открывали путь к главному входу. Выходя из машины, Ваня едва рассмотрел сам дом. Он казался небольшим, но уютным. На его фасаде не было особенных архитектурных излишеств, он сам был выстроен в стиле минимализма. Два собранных из нескольких стекол окна виднелись по обеим сторонам от двери, такое же выходило и с лоджии на втором этаже, а все остальные были не очень большие. Передняя сторона дома, обращенная к воротам и деревне, отсвечивалась голубым в лунном сиянии. Сам дом внутри был похож на корабль и также не выделялся пестротой. Сразу после небольшого холла можно было выйти в залу, использовавшуюся как гостиную. Слева от нее располагалась дверь в кабинет Эдмунда, а справа находились кухня и ванная комната. Пройдя по лестнице и повернув направо, Эдмунд довел Ваню до жилых комнат и положил его на кровать в той, которую освободил Теодор, попросив немного подождать. -Ты занесешь мои вещи, Тео? – попросил брата Эдмунд, - мне тут с Ваней надо быть. -А, хорошо, - ответил тот и потащил в дом из машины чемодан с вещами и иракскими трофеями. -Хотя погоди, - добавил Шилов, - я же Вам не рассказал. Он открыл багажник, и в нем, вместе с несколькими сумками и чемоданами, лежал огромный ковер, четыре на четыре метра. Эдмунд закатал его в тугой валик и замотал несколькими слоями серевки, которую выпросил в гараже штаба в Багдаде. Он был из верблюжьей шерсти и был очень пушистый, потому его еще завернули в пленку. -Ты когда успел? - спросила его мать. -Нашел на рынке, - объяснил ей Шилов, - думал, пригодится. -И как мы его будем стирать? -А давайте его оттащим куда-нибудь на второй этаж, а потом я пойду и постираю. Потом как-нибудь, - ответил Шилов и подхватил Ивана и понес его в ванную мыть голову, после чего отнес обратно в комнату. Теплая постель обхватила со всех сторон его тело. Ваня, только коснулся он подушки, не мог открыть глаза. -Спокойной ночи, спи спокойно, - пожелал ему Эдмунд, уходя и выключая свет. -Спокойной ночи, Эдмунд, - ответил Иван. Сон охватил его в первые же минуты. Кровать показалась ему очень мягкой, поглощающей в себя. Белый шум за окном, теплота и свежий воздух способствовали засыпанию. Шорохи и редкие посвистывания за окном придавали ощущение уюта, легкий морозец рисовал на стекле еле видимые узоры. Закрытая дверь, зашторенное не до конца окно, через которое пробиралось отражение леса, падающее на дверь напротив, создавали особенной уют ночи. Еще не выветрившийся из комнаты запах хвои еле почувствовался Ване, пройдя через его волосы. Он завернулся в белое одеяло и лег на бок. «Интересно – а ведь ничего у меня не болит,» - подумал Ваня перед тем, как заснуть окончательно. Внезапная улыбка озарила его лицо, и слеза счастья еле видно прокатилась по щеке. На следующее утро рассвет своим желто-оранжевым заревом, разрезающим на полоски небо, отразился и в стеклах дома, пробудив Эдмунда. Тот не стал долго залеживаться, а потому сразу с энтузиазмом принялся за дело. Кухня мигом пришла в движение от его действий, загремела посуда. Тут же на одних сковородках стали жариться драники, а на других появилась яичница, в которую Эд набросал всякой всячины. В окне на кухне, выходящем на небольшой садик и несколькими деревьями и кустарниками, быстро рассвело, и черно-синие полосы на рассвете исчезли. Весь дом начал оживляться, просыпаться и стягиваться на завтрак. -Как там Ваня? – спросила Шилова. -Я пока еще не проверял, - ответил Эдмунд, - но вечером он на какое-то время стал нормальный. Даже на жар не жаловался. Сейчас поем – пойду его проверю. Через некоторое время он сказал: -Интересно, а дом у нас не похож на тюрьму? -Да нет, а почему должен? – спросил Тео. Оглядев стены пастельных тонов, Эд ответил: -Ну мало ли. Интересно, а у нас белая краска осталась? -Да была летом где-то воде, - ответил его брат, - давно никто не проводил ревизию. Мы, вроде, ничего не красили. -Тогда надо бы закрасить на воротах «Каждому свое», - предложил Эдмунд, - а то мы знаем, какое сейчас население пошло. А то еще мало ли что. -Но чем так плоха эта надпись? – спросила Елена, - мы в этом лагере не были, вот и не знаем, что там было написано. -Вообще, на одном концлагере была аналогичная надпись, - объяснил Эдмунд, - на воротах. -Только зачем нам ее закрашивать? Пословица как пословица, "Каждому свое". Мы в этом лагере не были - вот и откуда нам знать, что там было на воротах написано? -Только вот может кто знает, что это за лагерь, - ответил Шилов, - может, Ваня тоже знает. Да и зачем нам народ пугать - уж лучше мы всем сейчас покажем, что мы нормальные. Хотя мы и есть нормальные, но надпись только для устрашения. Ты-то как думаешь, дом похож на тюрьму? -Да не очень-то. Уж летом-то он, по крайней мере, выглядит позитивнее. -Но только зимовал-то я в Ираке. А там все дома такие стали строить, как у нас. -Ну уж не знаю, тут на вкус и цвет товарища нет. Летом, как-никак, будет лучше. Кстати, лёд бы ещё поколоть, но вот только кто бы взялся? У тебя-то у самой какое планы на сегодня? -Да не знаю. Может, сегодня будет готовка на мне. Надо будет сказать Алексу, чтобы ворота перекрасил. А я пойду узнаю, как там Ваня. Мне ещё надо ему зелья делать, я по его состоянию намечу какие. На самом деле, я там ближайшее время буквально жить буду. "Наверное, это все надолго," - подумал Шилов. Он за вчерашний день так и не успел осмотреть ребенка, и поэтому ему сейчас предстояло проделать еще много работы, в которой он еще был, по сути, дилетант. Дел ему предстояло еще много, и он неохотно себе признавал, что терялся. Он решил импровизировать, потому что времени на размышления оставалось мало и решил, что в первые дни лучше ограничиться какими-то общими методами. "Искуственная кровь" подойдет," - подумал Шилов и, взяв целую бутыль с верней полки холодильника, пошел к Ване. Поднимаясь по лестнице к жилым комнатам, он вдруг задал риторический вопрос, разбавив его иронией: -Интересно, а что у нас каждое утро похоже на планерку? Странно, как будто мы в артель вступили. Когда он свернул с лестницы, Теодор ответил риторическим вопросом ему вдогонку: -Действительно, почему?