Карты под семью пистолетами

      Воздух буквально пропитался запахом креозота в перемесь с железом. Ритмичный стук колёс мимо проезжающего поезда создаёт неприятный фоновый шум, низкий металлический гул, который ощущается вибрациями в воздухе, что аж стёкла потряхивает. Накрапывает дождь, отчего дышать становится тяжелее и вся обстановка будто душит.       На голову давят мертвым грузом мысли и переживания о том, что их ждёт на переезде. Будет там вообще кто-то, или их ждёт какая-нибудь западня. А может быть там команда в два раза больше чем их число людей собрана. Впереди на железных путях сплошная неизвестность, стелющаяся между путями густой дымкой.       Вдали, сквозь нависший туман, виднеется вставший тот самый товарный поезд. До него ещё где-то пол километра, а может быть и меньше, в силу погодных условий не очень понятно. В любом случае подходить к месту нужно с особой осторожностью. К тому же вагонов у поезда наверняка не пять, а штук сорок, и неизвестно у какого из них встали они.       Череда из нескольких тонированных машин встала, недалеко отъехав от таможни. Проехать через неë не составило особого труда, ведь Руслан без проблем написал необходимое разрешение на въезд. Объясняться всë равно ни перед кем в участке уже не нужно, ведь все прекрасно знают правду. И все будут молчать, хотя они даже не в доле. Жить всем хочется, и никто не жаждет провести еë остатки в сибири за колючей проволокой.       В машине душно и жарко, кто-то открыл окно спереди, через которое в салон пробирается холодный влажный воздух, сразу отрезвляя разум. Голова буквально гудит, а к горлу подступает тошнота, вызванная похмельем со вчерашнего. Даня переглядывается с Русланом, который выглядит сегодня немного лучше чем ночью, но это только если не присматриваться. В глазах обоих читается неуверенность, которая старается спрятаться за маской решительности.       Несмотря на весь опыт в данной сфере, Кашин переживает как в первый раз, хотя и старается всеми силами это от всех скрыть. Он принимает максимально отстраненный вид, настраивая тем самым и себя и всех вокруг на то, что пройдёт всë гладко, не впервой. Возможно если бы на месте тех людей, которых Данила называл «чурками» в диалоге, был кто-то незнакомый, то идти на это задание было бы легче, как и на сотни других, что остались за спиной. Всё ещё хочется наивно верить в то, что это просто совпадение.       Прошлое должно оставаться в прошлом. Но к сожалению зачастую оно напрямую связано с настоящим, пересекаясь в самых неожиданных путях.       Ожидание выбивает из колеи ещё сильнее, хочется закончить со всем как можно скорее. Даня полностью уходит в свои мысли, смотря куда-то в окно, в котором почти ничего не видно. Мысли наталкивают его на воспоминания десятилетней давности, которые вспоминаются уже с трудом.       Из-за недостатка сна и критического количества никотина в крови, мыслить нормально всë ещë выходит с трудом. Прошла минута, две, три, десять, час. Всем уже порядком всë это надоело, кто-то даже уснуть успел, как например Илья.       По салону автомобиля проходится тихий гул звонка телефона поставленного на режим вибрации. Кальяс берёт трубку, внимательно слушает своего собеседника пару секунд, после чего молча выключает гаджет и кидает в карман. Все уже начинают подавать признаки жизни, ведь только этого и ждали. Он оглядывает сидящих в машине и останавливает взгляд на голубых глазах.       — Пора. — лишь глухо, чуть охрипшим голосом, говорит он и берёт из бардачка свой пистолет, засовывая его под ремень брюк.       Все всë понимают по этой короткой ёмкой команде. Руслан берёт в руки рацию и, зажав кнопку на ней, говорит: «Выдвигаемся. Движемся чётко за нами, второй, ты прикрываешь спереди. Без самодеятельности.»       Когда первая машина объезжает и выезжает вперёд, Макар, сидевший за рулём, поворачивает ключ зажигания и через пару секунд тоже выезжает следом. За ними трогаются и оставшиеся две машины с вооруженными бойцами СОБР.       Через несколько минут все подъезжают к месту где остановился товарный поезд. Первыми выходят из машины Даня и Кальяс, предварительно перепроверив пистолеты ещë раз. Следом за Даней выходят Илья с Давидом. На улице не видно никого кроме одного человека с автоматом в руках и чёрной балаклавой на голове, охраняющего вагон. Видимо все остальные внутри.       — Эй! — кричит Данила и свистит, привлекая внимание людей которые скорее всего уже осведомлены приездом гостей. — Я хочу видеть того, с кем разговаривал несколько часов назад.       Давид держит руку за спиной на рукоятке пистолета, в любой момент он готов применить его по назначению. Илья достает свой ТТ, и встаёт на шаг впереди от Кашина. Кальяс держится сзади, постоянно оглядываясь, дабы никто не подошёл со спины. Руслан внимательно следит за происходящим из салона автомобиля. Его задача контролировать всю ситуацию и вовремя дать приказ о наступлении.       Откуда-то изнутри слышится незнакомый голос и вскоре выходит парень, лицо которого не знакомо никому из присутствующих. Кальяс чуть хмурится, разглядывая еврея, и настораживается сильнее.       — Ты кто такой? — говорит он, доставая пистолет.       — Смерть ваша. — Противно лыбиться незнакомец, вальяжной походкой приближаясь к парням.       — Где главный? — спокойно говорит Данила, смотря на собеседника сверху вниз, и подмечая, что тот держит руку в кармане, что заставляет насторожиться.       Паренёк продолжает улыбаться гаденько и окидывает взглядом всех по очереди, а затем смотрит на машины за их спиной и снова переводит взгляд на Данилу.       — Со мной разговаривайте, я главный.       — Да харе фуфло толкать. — перебивает Вишневский, раздражаясь от самоуверенности паренька в миг.       — Не с тобой разговариваю, шнырь.       Кальяс хмурится и смотрит яростно в глаза еврейские. Бесится еще сильнее и делает резкий шаг вперёд, замахиваясь. Паренёк заметно напрягается, но продолжает лыбиться, а в кармане рукой шевелит, за что-то ухватываясь, Данила замечает это действие.       — Чё ты там вякнул, пидрила?       Путь ему преграждает крепкая рука Кашина. Если бы не он, то драка скорее всего была бы спровоцирована. И Кальяс скорее всего отлетел бы в первые же секунды, мало ли что у этого на уме. Возьмет ещё и нож под рёбра загонит, или сразу глотку перережет. Даня аккуратно отодвигает друга назад, но взгляда при этом с незнакомца не сводит ни на секунду.       — Каль, не недо. Чё с ними драться, всё равно слабаки. — И Вишневский отходит обратно на свою позицию чуть успокаиваясь. — Я повторяю свой вопрос, — снова обращается к парню впереди, краем глаза замечая, как напряжённо стоит Давид. — Где главный?       — Вы будете говорить со мной.       Вторит он, а мерзкая улыбка его всё никак не сходит с лица. Так руки и чешутся проехать этим лицом по асфальту, но все держат себя в руках. Руслан в машине хоть и не слышит голосов, но видя действия парней напрягается, понимая что диалог у них заходит в тупик. Он отдаёт приказ по рации о повышенной готовности, а сам продолжает внимательно следить за происходящим.       Данила оглядывает поезд. Слышится, как вдали приближается очередной товарник, который совсем скоро проедет мимо.       — Хорошо. Что вы хотите?       — Думаешь нам деньги нужны? — еврей выпрямляется и вынимает руку из кармана, сразу же заводя за спину. Что-то в ней на секунду поблескивает, и не сложно догадаться что именно это было.       На Даню смотрит чуть взволнованный Давид, видимо заметивший неладное, на что Кашин на секунду кидает успокаивающий взгляд в ответ, мол всë под контролем, нечего бояться. Хотя у самого внутри холодит от сложившейся обстановки, и руки чуть подрагивают от нервов, но этого нельзя заметить со стороны.       Страх начинает охватывать сильнее, когда парень впереди перебирает руки ранее заведённые за спину, и подходит на пол шага ближе, а человек с автоматом, всё это время стоявший возле поезда, теперь смотрит только на них и принимает позу готовности. Снова до ушей доносится противный голос.       — Голова твоя нам нужна.       Даня смотрит на его мерзкое лицо. Время будто застывает. В уши отдаёт гул собственного сердца. В этот момент на очко присели все четверо, явно понимая к чему всë идёт.       Макар в машине одëргивает Тушенцова, когда замечает нож в руке еврея тем самым разводя панику за зря. Руслан отмахивается, а сам подносит к лицу рацию, держа палец на кнопке приёма в полной готовности.       Он видит как Даня что-то отвечает и отходит аккуратно назад на пару шагов. Давид вынимает пистолет из-за спины, а Илья снимает предохранитель. Нельзя спешить. Но и смотреть на это всë сил нет. Если бы не весь профессионализм, отточенный годами, то давно бы команду наступать отдал.       Руслан знает, что успеет. У него нет права на ошибку в любом случае. Под ним жизни нескольких людей.       Всё происходит меньше чем за минуту, но по ощущениям прошли все десять. Парень дёргается и резко кидается на Даню с ножом в руке, тот уворачивается, и Илья, стоявший спереди, всё же нажимает спусковой крючок, но, кажется, не попадает. Или попадает, в суматохе не понятно. Руслан тут же жмёт подрагивающим пальцем кнопку и говорит кодовое слово. В следующие секунды вооруженные люди обезвреживают парня, стреляют по охраннику, пробираются внутрь вагона.       Руслан быстро выходит из машины, направляясь к своим парням. Вокруг шум, слышится ещё пара выстрелов, громкие голоса мужчин в костюмах и стук поездных колёс проезжающего мимо состава. Он подходит к телу еврея и, посмотрев на него, удивляется, что не заметил раньше.       — Вот мы и снова свиделись. — Говорит Руслан вполголоса, наклоняясь к парню, и подставляет пальцы к его шее, проверяя пульс. — Живой.       — Ты его знаешь? — удивлённо спрашивает Деймур. Видно, как все перепуганы, но стараются не поддаваться страху, как и всегда впрочем.       — Это Ефим, съебался с участка пару дней назад.       Даня стоит в стороне и смотрит на всё немного отстранённо. До сих пор из головы слова этого чëрта не выходят.       — Парни, свяжите. — Говорит Тушенцов обращаясь к Давиду с Кальясом. — И в машину его.       Они ничего не отвечают, и начинают выполнять сказанное. Связать человека без сознания не составляет труда, а перенести в багажник так точно. Руслан огляделся, заметив, что СОБРовцы выходят из вагона и проверяют территорию вокруг и другие вагоны. Возле входа лежало тело охранника, а из-под его головы растекалась лужа тёмной, почти что чёрной, крови. Этот точно готов.       В стороне всë так же стоял Кашин, смотря на всё как будто откуда-то издалека. Тушенцов подошëл к нему, озираясь по сторонам, как будто боялся чего-то. Даня перевёл взгляд на подошедшего, в его глазах виднелись смятение и страх. Он нервно пробежался взглядом по Руслану, но в глаза так и не посмотрел, сразу перемещаясь ему за спину.       — Ты как? — спросил Руслан, оглядывая парня перед собой с ног до головы, и взгляд его упал на руку. Она спокойно свисала вдоль тела, но по пальцам стекали дорожками довольно крупные капли крови, скапливаясь на кончиках и капая на землю. Он тут же насторожился.       — Если живой, то уже нормально. — Даня поднял свою руку тоже замечая кровь, чуть приподнял рукав, осматривая довольно глубокий порез на коже. То ли из-за шока, то-ли из-за чего-то ещё он не чувствовал боль. Теперь же осознание приходило, как и неприятные ощущения в раненой конечности. — Пидрила, полоснул всë-таки. — Раздражённо прошипел он.       Руслан хмурится, тут же крепко обхватывает запястье Дани пальцами и тянет к себе ближе, мгновенно пачкаясь в его крови. Оценивает масштабность ранения, затем перекидывает взгляд немного ниже, на ладонь, замечая небольшой порез и на ней, но по сравнению с первым это просто мелкая царапинка. Кровотечение выглядит довольно обильным, и без обработки и перевязки оно точно не остановится. Если ничего не предпринять, то довольно скоро можно будет отъехать либо в больницу на переливание, либо сразу на тот свет, чего явно не хотелось.       Ощутив кожей мягкое чужое касание, Даня инстинктивно еле вздрагивает, и смотрит внимательно на приятеля, подмечая в его действиях обеспокоенность. Только он открыл свой рот, чтобы сказать что всё в норме, и успокоить, его сразу перебили, но не словами.       Ничего не говоря, Руслан потянул Кашина в сторону машин, в частности к той, на которой они сюда приехали. Слова застряли в горле. Сопротивляться смысла не было, как и говорить что-то против. Исход по-любому в этой ситуации один будет. Дойдя до машины эти сто метров, Руслан отпустил парня, а сам быстро обойдя машину полез в её багажник, надеясь найти в нём аптечку. Здесь лежит куча всего, и среди этого барахла найти нужную вещь сложно. Всяко если не здесь, то в одной из оставшихся трёх машин заветная коробочка с крестом точно будет.       — Ты знаешь этого? — внезапно заговорил Даня, и кивнул головой в сторону, где неподалёку парни вязали руки и ноги еврею. Руслан в этот же момент закрыл багажник, так и не найдя то что искал в нём, после чего посмотрел на парня перед собой, а затем туда, куда он указал.       — Руку вот так подними, — он чуть приподнял своё предплечье, сгибая в локте, после чего ответил на поставленный вопрос. — Знаю.       Даня послушно поднял руку как ему показали. Кровь останавливаться не собиралась, что и можно было ожидать от такого ранения. Несколько капелек скатились по локтю, затем упали на сырую серую землю под ногами. Рукав чëрной кофты уже буквально пропитался кровью, неприятно прилипая к коже.       В метрах десяти от сюда стояла соседняя, уже служебная машина. Руслан оглянулся по сторонам и пошёл к ней, подразумевая, что Кашин не будет стоять на месте, сам пойдёт за ним, но сам Кашин этого делать не думал и остался просто стоять на месте, смотря мужчине в спину. Через пару минут Руслан уже вылез с аптечкой в руках, и увидев рыжую макушку, что так и осталась стоять позади, свистнул, махнув рукой, тем самым подзывая Даню к себе. Опомнившись, Кашин шустро подошёл к нужной машине и опëрся спиной о её закрытую заднюю дверь, глазами провожая каждое действие своего товарища. В его руках показалась перекись водорода в довольно большого объёма бутылке, и самый стандартный зелёный жгут.       — Это Ефим. Который свалил накануне минирования твоей квартиры. — Он снова взялся за запястье Дани и потянул на себя. Парень послушно подал руку вперёд и расслабил. Закатав его рукав от которого уже оставались кровавые разводы ещё чуть выше, он плотно перетянул предплечье жгутом, что должно было хоть как-то спасти ситуацию.       По светлой коже прошёлся холодный воздух, заставляя поëжится. Жгут неприятно сдавливал руку, от чего кончики пальцев начало покалывать и кисть стала неметь, но на вопрос «нормально ли?», он ответил положительным кивком, хоть нормально и не было. Ещё раз перепроверив, Руслан всё же немного ослабил его, при этом серьёзно посмотрев в голубые глаза перед собой, не понимая зачем он даже сейчас врёт. Особо не церемонясь, и не предупреждая, он начал лить холодную перекись на открытую рану.       Даня сжал зубы чуть ли не до скрипа, прикусывая губу и шумно втягивая воздух через нос. Было больно, но приходится терпеть, лишь сжимая руку в кулак до побеления костяшек. Заметив это напряжение Руслан остановился, сжимая мягко запястье в своей хватке, и сказал, усмехаясь.       — Расслабь руку, чудик.       Парень посмотрел на него взглядом полным мольбы прекратить эти мучения, но кулак всë же был вынужден расслабить. Кровь капала на землю коричнево-красной пеной, в перемесь с перекисью, почти сразу впитываясь в поверхность, оставляя после себя лишь коричневатый след.       — Сильно больно? — Руслан перекинул взгляд на лицо Дани, прекращая на какое-то время что-либо делать, и столкнулся с его глазами. Вопрос сразу же перестал требовать ответа. — Терпи. Тебе бы в травму по-хорошему.       — Нет.       — Что нет? Если в ближайшие час-полтора кровь не остановится, то по-любому зашивать придëтся.       — Похуй. Само как-нибудь пройдëт, — сказал Кашин и отвернул голову от Руслана в сторону, утыкаясь взглядом куда-то в землю.       — Ты ëбнулся? — он снова продолжил обрабатывать порез, от чего Даня глухо проскулил и зажмурился на пару секунд.       Поджав губы, Даня кинул короткий, виноватый взгляд на Тушенцова, хотя вины он вовсе и не чувствовал, после чего перевëл глаза на собственную окровавленную руку. В голове снова прокручивается, как на сломанной пластинке, противный голос с иностранным акцентом, в памяти всплывает их короткий диалог, состоявший из нескольких фраз. Он наблюдает, как Руслан, наконец, отставляет перекись в сторону, берёт бинты и вату, первые наложенные слои тут же алеют. Он молча перебинтовывает руку как положено, обматывает вокруг кисти для надëжности, а затем чуть ослабляет жгут, находящийся выше.       На руках самого Руслана осталась чужая кровь. Он отпускает запястье Дани и смотрит на выполненную работу ещë раз, видя, что кровь уже проступает сквозь белоснежные бинты. Тяжело вздохнув смотрит устало на Даню, который выглядит не лучше. От моросящего всë это время дождя, больше похожего на пыль, рыжие волосы распушились.       — Нет, Дань, это пиздец. — Он снова сводит всë к тому, что следует обратиться в травмпункт.       — Да похуй, жить буду...       Руслан довольно резко перебивает Кашина, так и не дав ему договорить предложение.       — Если выёбываться не перестанешь, то не будешь.       Строгий Руслановский взгляд бегает от одного зрачка Данилы к другому, заставляя того раздраженно закатить глаза и отвести их в сторону. Неподалеку он замечает Илью, идущего в их сторону довольно быстрым шагом. Через пару мгновений он уже оказался рядом, тут же обращаясь к Руслану.       — Готов. Куда мы его теперь? — Спрашивает Илья, а потом пробегает взглядом по силуэту Кашина рядом. — Ебать, он тебя зацепил всë таки?       Коряков рассматривает бинты на чужой руке, сквозь которые уже виднеются небольшие красные пятна, хотя слой ваты там не то чтобы маленький, скорее даже наоборот. Он взгляд переводит на глаза и смотрит с заботой и беспокойством, как он умеет. В его взгляде читается неозвученный вопрос о самочувствии, прочитать который, человеку знающему Корякова, не составляет труда.       — Нормально, бывало и хуже. — чуть севшим от непродолжительного молчания голосом говорит Даня, приподнимая уголки губ в полуулыбке.       — Нихуя у него не нормально. Резанул этот его не хило так, зашивать походу нужно. — не дал договорить Тушенцов, отходя чуть в сторону чтобы посмотреть, что происходит возле вагонов.       После того, как Руслан перебил ответ самого Дани, Илья начал бегать взглядом от одного к другому, стараясь разрешить образовавшийся в голове диссонанс. А затем, наконец поняв суть того, что услышал, строго посмотрел в глаза Дани, когда тот снова закатил глаза, показывая как ему не нравится эта тема связанная с врачами и какими-то медицинскими вмешательствами. Он готов отрицать помощь специалистов, даже если он будет лежать в луже собственной крови, с простреленным коленом. Хотя сложившаяся ситуация не сильно отличается, разве что ранение не огнестрельное, да и, слава богу, артерии все целы.       Вата, наложенная поверх раны, стала тёплой и мокрой, потяжелела ощутимо, от чего хотелось снять всё к чертям. Чуть выше, не менее отвратительно, липла испачканная одежда. Руку до сих пор сильно щипало, а при даже малейших движениях она начинала неприятно ныть и, кажется, только сильнее кровоточить, будто её продолжают медленно разрезать холодной острой сталью. Даня чуть поморщился, опуская руку вниз, на что получил строгий взгляд, и был вынужден поднять всё как было.       Руслан внимательно отслеживал движение каждого. Он чуть нахмурился, замечая, что его люди всё ещё в полном составе продолжают ходить вокруг поезда. Мимо, со скрипом и свистом, проезжает очередной локомотив, груженый белорусским углём. От этого постоянного шума уже голова болит.       — Скоро вернусь. — и никто не успел ничего ответить, как Тушенцов уже ушёл к остальным.       Отойдя немного, на пути встречаются запоздавшие Кальяс и Давид, шедшие в ту сторону, где сейчас остались стоять Кашин с Мазом. Они останавливаются. Руслан вообще сначала их не замечает, а когда видит, собирается проигнорировать, но потом вспоминает. Парни смотрят на торопящегося мужчину, идя мимо, как он их окликает, заставляя снова остановиться и обернуться назад.       — Стоять, — довольно грубо говорит он. — С евреем чё?       Давид переглядывается с напарником и даёт слово ему.       — Ранен, огнестрел в голень на вылет, но жить будет, сейчас в отключке. — Кальяс проговаривает всё, что вспомнил, потом взглядом цепляется за руки Руслана, которые всё ещё были в крови. — Там парни твои чёт суетятся.       Взгляд карих глаз удерживается на парне несколько секунд. Он и сам прекрасно знает, что там за спиной происходит что-то такое, что происходить не должно было. Затем, показав лёгким, еле заметным кивком то, что всё было услышано и понято, он разворачивается и уходит к вагонам, так ничего и не ответив парням. Они, впрочем, ответа и не требовали, посмотрели ему в след, а затем сами продолжили свой ранее прерванный путь.       Возле вагона встречает парень в маске, отвечающий за ход операции. Завидев издалека своего командира, он остановился, опуская автомат дулом к земле. По его взгляду было невозможно что-либо определить.       — Руслан Сергеевич, везде чисто. — говорит парень, смиренно складывая руки на поверхности автомата.       — В смысле? — Руслан тяжело вздыхает, удивлённо окидывая взглядом вагон спереди, а затем, снова возвращаясь к парню перед собой. — Не могло же здесь быть два человека.       Парень пожимает плечами, давая понять, что дальше дело уже не его. Всë, что требовалось, они выполнили, остальное ложится на плечи внутреннего следствия. Руслан задумывается, прикусывая губу нижнюю, смотрит куда-то вдаль железной линии, на нескончаемое число вагонов.       Ушли значит. Как и когда? Непонятно. Сколько их было, какие у них были планы, чего они будут придерживаться дальше? Мысли Руслана прерывает человек, до сих пор стоявший перед ним, напоминая о себе. Он вынимает откуда-то из кармана бумажку со смятым углом и протягивает в руки Тушенцову.       Руслан даже не спрашивает что это, смотрит сразу и, сматерившись под нос, вздыхает. Он кидает тихое «спасибо» и отходит в сторону входа в вагон. Ещë раз пробегает по написанным кривым буквам, мнëт бумагу в руке, засовывая в карман, а затем залезает в товарный вагон, в котором недавно точно были люди.

«Нежить вас перехитрит.

Нежить город исцелит...

Не суйся, Конан, в дело,

пока ножом случайно не задело...»

      Снова эти глупые стишки. Снова какие-то загадки. В какое дело не соваться? И опять угрозы, теперь уже сказанные напрямую. Руслан не особо вдумывается в смысл написанного.       Он оглядывает вагон, вокруг рядами стоят деревянные ящики. Кругом лежит пыль и в нос бьёт запах машинного масла. Чуть дальше свободное пространство. Там стоит всего несколько ящиков, на которых, видимо, сидели люди. На полу валяется пара каких-то бутылок и брошенный фонарик. Тушенцов оглядывается внимательно, светит телефоном между ящиков и в самом конце замечает выход на улицу, которого точно не должно там быть.       Значит через него и ушли. Продумали всë и снова обвели вокруг пальца, как лохов последних. Не найдя больше ничего интересного, Руслан вышел в этот проход, и оказавшись на рельсах, осмотрел вагон снаружи. Он обошёл его, проходя мимо мëртвого тела охранника, или кем он был.       Руслан ëжится от холода, смотрит, как его люди уже разбрелись по машинам. Парни курят возле своей машины, бурно о чём-то разговаривая. Даня оживленно доказывает что-то Илье, жестикулируя одной рукой, а вторую держит при себе. Из машины вылез и Макар, ранее сидевший всë время внутри.       Тушенцов останавливается, берëт свой телефон и набирает местным службам, чтобы те приехали, забрали труп и отпустили поезд дальше. Неизвестно, что происходит в начале поезда. Что эти люди сделали с машинистом? Но это уже не их забота. Жаль, конечно, если пострадали никак не причастные к делу люди, но ничего не поделаешь с этим, жизнь такая.       Всë, что было в их силах, они сделали, можно выезжать обратно в Петербург. Главное теперь — доехать, и довезти Ефима в багажнике живым, он им ещë пригодится.       Руслан ещë раз проходит вдоль вагона, а после идёт к парням, попутно доставая и закуривая сигарету. Как только парни видят его издалека, сразу перестают так оживлëнно говорить. Даня переключает всë своë внимание на мужчину, и начатый спор с Коряковым теряет свою актуальность. Тушенцов молча подходит и, сжимая в зубах сигарету, вынимает из кармана смятую бумажку, протягивая еë Кашину.       Данила хмурится, разворачивает лист и читает корявые буквы. Сбоку смотрят на написанное Давид с Ильей, ничего не разбирают издалека и, поэтому, как только Даня дочитывает, берут из его рук эту бумажку себе. Руслан затягивается сигаретой, и ловит на себе взгляд голубых глаз.       Начинает дуть холодный ветер, сдувая пепел с сигареты. Туман, кажется, сгущается только сильнее, и видимость совсем снижается. Кашин смотрит непонимающе на Руслана, хотя и так понимает всë.       — Они свалили через второй вход сзади.       — Мочить их надо парни, пока не поздно. — Ворчит Кальяс, передавая только что прочитанную записку Макару.       — Уже поздно, Кальяс. — В голосе Руслана слышатся нотки обречëнности. Он вздыхает и кидает окурок на землю, затаптывая носком ботинка. — Ладно, давайте выезжать. Этого перепроверьте ещë раз.       Кивнув в сторону багажника, Руслан обошëл машину, садясь на своё прежнее место. За ним двинулись и остальные, и вскоре череда машин снова миновала таможню.