Карты под семью пистолетами

      Доехав до ближайшего от салона отеля, Руслан остановился, даже не въезжая на его территорию. Он всë никак не мог перестать думать о том, что поступает подло, буквально убегая из дома, и понимает, что эти прятки ни к чему хорошему не приведут.       Яся невероятно сильная и умная девушка. Руслан никогда не поверит в то, что она ни о чём не догадывается. Наверняка чувствует, что что-то в их отношениях явно пошатнулось уже давно, и нет больше между ними того взаимопонимания и поддержки. И ведь он точно всë испортил сам, исчезая «по работе» до полуночи, а потом, придя домой, раздражённо отвечая на банальные вопросы.       Психанув, Тушенцов послал всë к чёрту, и пересилив все свои «не хочу», развернулся в сторону своего дома. По пути он успел передумать миллион сцен, и ни одна из них точно не совпадёт с реальностью.       Время снова позднее. Вторая ночь без нормального сна начинает сказываться на здоровье нездоровой усталостью. Если бы не крепкий кофе, то эта поездка наверняка закончилась бы аварией, ведь водитель уснул бы за рулем.       Но ничего подобного не произошло, и прямо сейчас Руслан стоит под дверью собственной квартиры, сжимая в руке ключи, всë никак не решаясь войти внутрь. Девушка точно не спит, с улицы был виден тусклый свет из окна. Яся не любит спать с работающим светильником.       Весь день она точно переживала из-за утренней ссоры, с которой еë верный парень сбежал, как последний трус. На работу, что осталась у неё «для души», она точно сегодня не вышла. Яся творческий человек. Стресс губит еë хрупкий и нежный мирок.       Ключ всë же попадает в замочную скважину и проворачивается там пару раз, прежде чем дверь щёлкает и впускает в помещение. С порога встречает темнота, рассеивающаяся слабым светом ночника из спальни. Слышно тиканье настенных часов. Руслан тяжело выдыхает и снимает с себя пальто, вешая на крючок. На тумбочку рядом кладëт пистолет, и он проскальзывает до рамки с фото, чуть не сбив еë.       Парень тихо проходит в ванную, стараясь не подавать каких-либо признаков жизни лишний раз, хотя прекрасно знает, что поворот ключа и шуршание верхней одежды точно были слышны из открытой комнаты. Без разговора ничего не решится.       Он даже сейчас пытается оттянуть встречу с ней до последнего. В их ситуации даже не так важно, каким будет этот самый разговор. Они могут и тихо спокойно всë обсудить, хотя вроде всë и так давно обсуждено, просто обе стороны не хотят принимать условия друг друга. Но их разговор может закончится и очередным скандалом, к несчастью соседям, ведь шумоизоляция в доме хромает.       Помыв руки, он опирается о раковину и смотрит на себя в зеркало. Опять тянет время, непонятно для чего. Кому это нужно?       Слышится, как в спальне с глухим звуком упало что-то вроде книги или тетради. Руслан выдыхает и, прикрыв глаза на пару секунд, отталкивается назад и выходит из ванной, не забыв выключить свет. Он не спеша проходит к открытой двери, из которой выпадает светлая тонкая полоса от лампы и опирается на дверной косяк.       Яся, что-то до этого читавшая, заметила чужое присутствие и подняла глаза. У неë на голове небрежно собранный пучок русых волос, очень хорошо сочетающийся с какой-то простой свободной пижамой. Девушка смотрит презрительно, с максимальным равнодушием в глазах. Руслан читает этот взгляд, и это бьёт похуже чьего-то кулака. Прям под дых, что дышать становится тяжело. Он не хочет разочаровывать близких, но к сожалению, только это у него и получается.       Девушка снова переводит своë внимание на книгу, теряя интерес к своему парню. Уже не хочется даже слушать его пустые обещания, мол, скоро станет лучше. Не станет. Она это точно знает. И давно бы ушла от него, если бы не была привязана к этому месту, словно канатами.       — Ясь…       — Почему так поздно? — не отрывая взгляда от книги, перебивает она и наверняка её даже не читает, просто смотрит. — Ах, да, точно: «задержался на работе».       Руслан отлипает от дверного проёма и делает несколько неуверенных шагов вперёд. Девушка всë также никак не реагирует, что подсознательно, почему-то начинает выводить из себя.       Он прикрывает глаза и шумно вздыхает, стараясь задушить в себе все зачатки негативных эмоций. Если бы они не старались держать себя в руках, то давно бы поубивали друг друга из-за вспыльчивых нравов.       Книга захлопнулась. Не важно, что была она всë это время перевёрнута на сто восемьдесят. Этого не замечает ни Руслан, упорно пытающийся разглядеть что-то на светлой занавеске, ни сама Яся, которой дела до этой книги нет с момента, как из коридора донеслись первые признаки присутствия здесь человека.       Девушка быстро встала с кровати и, надев по привычке домашние тапки, она подошла чуть ли не впритык к Руслану, оставляя между ними пару жалких десятков сантиметров. Мужчина видит, как еë янтарные глаза снова мрачнеют и наполняются бескрайней грустью. Она пытается уцепиться за его взгляд, будто это еë последний шанс. И Руслан сдаётся, склоняя голову, чтобы поравняться с Ясей.       — Ты пойми, я тоже не железная. Я устала ждать. — Она протягивает руку вперёд и заботливо поправляет ворот тёмной рубашки.       — Ясь, я обещаю, что скоро всë будет хорошо… Поверь мне, — голос содрогается, непонятно от чего. В глазах напротив всë также плещется тоска, слова уже совсем не помогают.       — Ты уже который год обещаешь! — не выдержав, девушка вновь срывается. Отчаяние охватывает еë, с головой топя в своих омутах. — Всë будет хорошо, всë будет хорошо, — она специально кривит собственный голос, пародируя сказанные им слова. — Ни черта не будет, Тушенцов! Ты достал уже!       — Не ори на меня!       Хоть Руслан и готов подписаться под каждым сказанным словом, ещë и добавить пару строк, чтобы характеристика уж точно вышла на ура, терпеть крики он не может. Мысленно он хочет застрелиться, лишь бы не видеть больше, в когда-то любимых глазах эту ненависть, весь этот гнев, от которого чуть ли зубы не скрипят.       — Я не знаю жив ли ты, когда тебя снова вызывают среди ночи на «срочное задание». Мы вместе с тобой уже четыре года, а я всë не могу понять, почему ты такой.       — Какой? — он с вызовом в глазах смотрит на свою девушку, и ненавидит себя ещë больше с каждым словом.       — Эгоист. Да ты чёртов эгоист!       Она снова срывается на крик и в порыве эмоций активно размахивает руками, то и дело грозясь случайно что-нибудь зацепить. Яся выдыхает, и скрестив руки на груди, отворачивается в сторону.       — Я эгоист? — удивленно переспрашивает он, хотя и так всë прекрасно понял.       — Ты вечно думаешь только о себе! — девушка снова резко оборачивается на него. Смотрит так пристально, глаза в глаза. Аж сердце замирает.       — Да я всю свою жизнь думаю о ком угодно, но только не о себе, — на несколько тонов тише говорит Рус и опускает руки.       Он нервно подёргивает кистью, перебирая пальцы между собой. Жутко дискомфортно от одного только осознания того, что придя в собственный дом, где ждёт «любимый» человек, он не может быть уверен в своём комфорте.       Домашний досуг превратился в нескончаемую череду ссор, и, следующих за ними долгих извинений. События повторяются из раза в раз, будто кто-то специально зациклил эту плёнку жизни, не позволяя отпустить и пойти вперёд.       Даже отстаивание своих точек зрения уже не несёт за собой абсолютно ничего. Яся поняла, что добиться простого спокойствия в их маленькой, несостоявшейся семье либо совсем невозможно, либо придётся долго терпеть. Ей просто хочется перестать бояться за жизнь любимого человека, да и за свою тоже. Ей прекрасно известны люди, с которыми он работает, и их статус не внушает никакого доверия.       Выйти на улицу одной — настоящее испытание, проверка психики на прочность. Никогда не знаешь за каким углом и в какой подворотне тебя может ждать наёмщик. А может быть и киллер, на одной из многочисленных крыш. Яся уже давно не выходит никуда пешком. Только такси или люди Руслана, во времена каких-то особо опасных событий. Она даже не сможет вспомнить когда в последний раз просто гуляла по городу.       Все прежние человеческие радости кажутся чем-то далёким, недоступным. Будто этого в жизни никогда и не было. Никакие деньги ей не нужны. Поначалу, когда всë дело не приобрело такие обороты, положение её парня даже радовало, хотя оставляло за собой кучу вопросов.       Деньги, дорогие подарки, приобретение квартиры и дома, машина, светские ужины в дорогих ресторанах на встречах с какими-то людьми — всë это входило в их жизнь постепенно в течение нескольких лет.       Руслану удавалось скрывать своë положение продолжительное время, но, когда его достаточно часто начали сопровождать лысые мужчины с пистолетами и в квартире появилась пара автоматов, пришлось вскрыть свои карты.       Тогда, наверное, всë и пошло вниз. Всë это богатство оказалось грязным. Ходить по улице стало просто небезопасно, нервы начали понемногу сдавать. В какой-то момент Яся была готова просто уйти.       После слов Руслана в комнате стало тихо. Они слышат дыхание друг друга, и от этого становится только тревожнее. Кровь шумит в ушах от накативших эмоций. Яся раздражённо отводит взгляд, пока Руслан смотрит на неё внимательно.       — Русь, я хочу просто жить. Мне не нужны эти деньги, мне нужен живой ты. Я не хочу ездить к родителям с охраной, боясь, что даже так мне снесут голову. — Она не поднимает взгляд, смотрит куда-то в стену, обхватив себя руками, будто пытается успокоиться.       — Это та жизнь, которую я выбрал, я не могу просто так всë бросить. Я не могу жить по другому. — Он тяжело вздохнул, прерываясь, — У меня лучшие люди, и я не позволю чтобы с тобой что-то случилось. У тебя будет лучшая жизнь.       Яся снова повернула голову на него. В еë глазах — страх, и ещë куча невысказанных претензий. Теперь она даже не плачет, ведь слëз больше нет.       — А лучшая жилетка — бронежилета? И лучший пистолет далеко не водяной…       — Прости, — он подходит к девушке впритык. Сначала кладëт руку между лопаток, поглаживая, а потом заводит вторую за талию и прижимает к себе. — Мне жаль, что всë так.       Девушка жмётся в объятиях ближе, утыкаясь носом в мужское плечо и вдыхая приятный парфюм. Спокойнее совсем не становится. Лёгкая паника и тревожность сопровождают ежедневно, хочется спрятаться в этих объятиях от этого страшного мира навсегда, построить семью и жить счастливо.       Руслан опускает голову на русую макушку и прикрывает глаза. Безысходность душит, не выпускает, чтобы позволить сделать глоток воздуха. Ворот рубашки неприятно давит на горло, хотя галстук давно стянут с шеи. Тушенцов обнимает девушку, и снова чувствует пустоту на душе, зияющую чёрной дырой. Больше не хочется тонуть в этом человеке, разглядывая каждый сантиметр тела, как и не хочется находиться с ним двадцать четыре на семь. Он слушает свою девушку и, видя еë желание создать семью, никак не может его разделить.       Но, объявить о расставании в такое время, равносильно убийству. Как только Яся останется одна, на неё непременно выйдут чьи-нибудь люди. К тому же, может быть ещë не всë потеряно и что-то может наладиться? Очень хочется верить в эти бредовые, по-детски наивные мысли.       Временное спокойствие тишины нарушает звонок телефона Руслана со стороны зала. Утром он забыл его именно там. На часах половина второго ночи, этот внезапный звонок заставляет напрячься, ведь в такое время просто так не звонят.       Яся отстраняется и одаряет мужчину возмущённым взглядом. Она уже знает, что будет дальше и поэтому молча отходит, позволяя ему отойти и пройти в другую комнату. Он поджимает губы и пожимает плечами, мол, не он тут виноват, и в следующую секунду скрывается из поля зрения.       Ещë через несколько секунд телефон замолкает. Через тонкую стену слышно всë то, что Руслан отвечает собеседнику. Его будничное приветствие, расхаживание по комнате из стороны в сторону, пара возмущенных фраз, а потом тон его голоса резко сменяется на удивлённый. Яся садится на край кровати, закусывая пухлую губу, когда слышит громкое «скоро буду», отталкивающееся эхом от высоких потолков. Будь еë воля, она точно заперла бы дверь и никого, никуда не выпустила.       — Прости меня пожалуйста, — Руслан появляется быстро и не успевает девушка ничего ответить, как он садится рядом с ней. — Мне нужно отъехать. Не переживай и ложись спать.       — Ты вернёшься?       — Постараюсь к утру.       Он быстро застëгивает пуговицы на рукавах и наклоняется к Ясе, коротко целует её в губы и, встав с кровати, уходит в коридор. Оттуда слышится громкое: «Доброй ночи», какая-то возня и щелчок предохранителя на пистолете, что значит его готовность.       Дверь хлопает, и теперь в квартире снова тихо. Девушка бездумно пялится на выход в коридор, в котором всë так же выключен свет, а потом бессильно падает спиной на кровать, прикрывая глаза.

***

      Руслан по-свойски вошёл в кабинет, будто главный там именно он. С порога его уже встретил Даня, который выглядел каким-то взъерошенным. Ещë пару секунд назад из-за прикрытой двери слышались громкие возгласы, среди которых очень выделялся смех Корякова.       На первый взгляд кажется, будто ничего и не произошло, все ведут себя в целом как и всегда, но один Кашин выглядит нагруженным и серьёзность не сходит с его лица. В помещении застоялся терпкий запах коньяка и табачного дыма. Рус недовольно поморщился и, быстро преодолев расстояние от входа до окна, открыл форточку, впуская в помещение прохладный, отрезвляющий воздух.       По телефону Данила не сказал толком ничего. Ни что произошло, ни насколько всë серьëзно, просто просил срочно приехать. Видимо разговор настолько не телефонный, что Даня не промолвился и словом. Судя по напряжённости, нависшей в воздухе плотной завесой, дела действительно плохи.       Руслан молча прошёл вперёд и рукой сдвинул рюмки и другой хлам в сторону. За столько лет превращение любого «собрания» в какое-то анархичное заседание стало обыденностью. Не раз он сам попрекал парней вечным пьянством, хотя и сам частенько грешил парой рюмок коньяка в течение дня. Это не алкоголизм, нет. Просто средство расслабления, помогающее окончательно не поехать головой в суровых реалиях этого мира.       Пока это место окончательно не превратилось в кабак, а Маз не набухался в край, недавно прибывший решает действовать. Пока он сам не скажет говорить, никто этого делать и не будет, по крайней мере потому что никто даже не в курсе знает что-то Руслан или нет. Он сел в Данино кресло и, сначала окинув взглядом всех присутствующих, всë же посмотрел на рыжего.       — Мне самому догадываться на кой чёрт я вам в два часа ночи нужен? — раздражённо проговорил он, показывая своё недовольство.       — У нас груз на таможне тормознули, — Даня подходит ближе и садится на край дивана, рядом с Кальясом. — Какие-то чурки борзые сильно, охрану уложили, требуют встречи со мной.       — А я тут при чём?       Руслан скрещивает руки на груди и наклоняет голову чуть вбок, внимательно вглядываясь в лицо Кашина, пытаясь понять суть всего что происходит.       — Люди ему твои нужны, Граф, — опережая самого Даню, встревает Макар, и тянется к открытой бутылке на столе.       — А ваши чё? — переспрашивает он, устало подперев голову рукой.       — Наши будут в городе ждать поезд, мало ли. — Даня отвёл взгляд в сторону, ища в помещении свои сигареты, — К тому же нам легче СОБРовцев вывезти на границу, у федералов вопросов меньше будет. Рус, не ломайся.       Даня встал и обошёл стол вокруг. Он взял с подоконника чьи-то сигареты и достав одну, закурил. Серый дым уносится ветром в открытое окно. Рыжие волосы растрепались и больше не зачёсаны аккуратно назад.       Он упирается окольцованными руками в доску и из-под полуприкрытых век смотрит куда-то за окно. Там нереально что-то разглядеть, только фонари и свет фар проезжающих мимо машин. Просто нужно за что-то уцепиться взглядом.       Мысли беспокойно бьются в черепной коробке. Даня позвал Руслана далеко ведь не за заказом людей, это бы подождало и утра. Есть момент, сказанный в разговоре с неизвестными невзначай, но это самое невзначай настолько яркое, что не заметить невозможно. Или же это больной разум, лишенный нормального сна и буквально промариновавшийся в алкоголе, накручивает лишнего.       Руслан смотрит в напряженную спину своего друга. Он кожей чувствует недосказанность. По Дане всегда видно, когда он что-то скрывает, или решается что-то сказать. Сейчас можно быть полностью уверенным в том, что парень что-то заметил и просто ещë не довёл свою мысль до конца. Мозг всё никак не желает настраиваться на рабочий лад.       По кабинету разносятся какие-то диалоги, парни продолжают шуметь и выпивать. Видимо, до них никогда не дойдёт.       Илье, кажется, лучше больше сегодня не наливать, иначе он споит всех, а тут между прочим жизненно важные проблемы решаются. Если посмотреть на них вот так, со стороны, создаётся ощущение будто им всем как-то похуй на всë то, что происходит вокруг них. Одни Давид с Кальясом выглядят более-менее подобающе.       — Есть маза, что это всë те же типы. — Неожиданно для всех начинает говорить Кашин, и внимание сразу переключается на него. Вернее, на его напряженные плечи. — Чёрт этот вякнул что-то про вопросы прошлого.       — Что ты имеешь ввиду? — Руслан встал с кресла и снял с себя пальто, окончательно потеряв надежды на то, что уйдет от сюда быстро.       Даня, с сигаретой в зубах, развернулся, и снова протиснулся между диваном, на котором сидят Коля с Давидом, и столом, сам снова устроился на углу.       — Если наши догадки всë же верны, и это Хозеев?       До сих пор до мозга до конца не доходит, что всë зашло так далеко и происходит взаправду. Никто никогда не думал, что вспоминать эту фамилию они будут не только читая архивы и газетные статьи.       В те времена когда Хозеева опустили, Руслан только-только входил в ряды криминальной среды Петербурга, и в основном лишь наблюдал за всеми этими нескончаемыми разборками. Тогда он даже не думал, что за десять лет всë перевернется с ног на голову, и тех людей, что привели его, уже не будет даже в живых, а то ОПГ, некогда державшее весь город в страхе, развалится по причине смерти главаря.       На смену тем ребятам несколько лет никто не приходил, и в городе зачастую случались стычки мелких банд, грабежи, нападения и никто их не мог поставить на место. Полиция работала, как и Руслан в еë рядах, людей сажали пачками, но на их место обязательно приходили новые. Он всего лишь успел пару лет поработать в органах, после чего связался с Кашиным, и теперь, уже под его крылом, закипела новая власть.       Власть эта прямо сейчас сидит перед ним и пилит своими голубыми глазами, но стоит Руслану поймать его взгляд, так тот сразу старается не смотреть в ответ. Это работает не везде и не всегда, но сам факт забавляет. Одним лишь взглядом он может остановить Даню, и успокоить, и наоборот взбодрить.       — Если это он, будем воевать. Не мы первые, не мы последние, — проговорил Тушенцов тихо и уверенно.       Кальяс, больше наблюдавший за Русланом и Даней, нежели за остальными, внимательно следил за диалогом, то и дело как-то еле заметно жестикулируя, видимо подмечая определённые моменты.       — Да кто такой этот ваш Хоза ваще? Шелуха от лука! Мы его на раз два разложим! — оживился выпивший Коряков, яростно размахивая руками, в попытках донести свою мысль во всех красках.       — Вот и я говорю, валить их надо тварей.       Кальяс отмахнулся от рядом сидящего Ильи, и после своей фразы схватил со стола пистолет, снова перепроверяя его, запихнул за кожаный ремень, болтающийся на чёрных джинсах, которые и так держать не нужно. Он встал из-за стола и прошёл к подоконнику, забирая свою пачку сигарет, что попали под руку Дане. И ведь даже ничего не сказал, хотя до этого упорно доказывал: «Какую же херню ты куришь, Вишневский.»       Несмотря на вполне себе спокойных напарников, Кашин всë ещë настроен очень скептически. Что-то внутри заставляет сердце замирать, а тело обливаться холодным потом, и это точно не недавно выкуренный косяк. Предчувствие нехорошее.       Чуйка обычно никогда не подводит, за исключением некоторых моментов. Но здесь прямо таки гложет тоска, смешавшись с тревогой. Не может быть всë так просто. Где-то обязательно придётся наткнуться на эти глубоко запрятанные подводные камни, больно ударившись о них ногой, а может быть и полностью утонув по их вине.       — Да, Дань, не парься ты так. Мы ж с тобой и не из такой задницы вылезали! — В голосе Макара проскользнули нотки восторга, и это приятно отзывалось на подкорке. Крепкий широкоплечий парень ободряюще похлопал Кашина по спине.       — Поддерживаю, — пробормотал Коля, отхлебывавший из бутылки ещё пару глотков.       Даня не поднимал взгляда, но отчетливо чувствовал чужие глаза на себе. Он поднял голову и посмотрел по сторонам, в итоге замечая более серьёзного, чем остальные, Деймура. Они встречаются взглядами, кажется, что тёмноволосый парень точно хочет прожечь его насквозь.       Кашин вопросительно выгибает бровь, но парень просто переключается на Илью, который что-то у него спрашивал. Давид единственный кто промолчал. И хотел бы Даня успокоиться, но теперь он знает, что не один что-то чувствует. От этого ещë хуже.       — Ладно, парни, хватит хернёй страдать, — в приказном тоне говорит рыжий парень и встаёт с места, похлопывая себя по бёдрам.       Очередная ночь обещает быть долгой и нудной. Все уже порядком подустали, а терпкий алкоголь клонит в сон. На Руслана даже смотреть страшно: синяки под глазами темнее, чем сейчас небо над Петербургом, а кожа стала на пару тонов бледнее, будто он марафонит уже не первую неделю. Даня это замечает и мысленно сожалеет, что всë складывается так именно из-за него. Но все эти сопли уходят на второй план, ведь это работа, здесь по-другому никак. Деньги не маленькие здесь крутятся.       А стоят ли таких жертв эти бумажки? Живут же как-то люди на установленный в стране прожиточный минимум, и ничего. Пол России в нищете, наверное, от этого столько жизней молодых парней сломлено криминалом. Девушки продают себя толстым мужикам, явно тоже не от хорошей жизни. Подростки спиваются с ранних лет, а некоторые и на иглу подсаживаются.       Все жаждят денег. Руслан тому не исключение. Он такой же, как и все они, продажный, и, в каком-то роде, меркантильный. Только правильный до ужаса в отличии от того же Дани, у которого принципов ноль. Сам Тушенцов никогда не лезет ни в наркоту, ни в оружейную торговлю, хотя при его должности возможностей у него море. Даня до сих пор понять не может, как тот втянулся в это всë, хотя все его истории о том как попал в «не ту компанию» в институтские годы, слышал не один раз.       Все парни понемногу разбежались по офису. Сейчас кто-нибудь точно уснëт, а кто-то пропиздит большую часть времени, так ничего и не сделав. Хотя, если так подумать, то и делать сейчас особо нечего. Давид свяжется с нужными людьми, Макар вместе с Колей подготовят машины и оружие. Илья, скорее всего, станет прорабатывать возможные варианты развития событий вместе с Кальясом, но хватит его точно не на долго.       Парни остались наедине в кабинете Дани. От Кашина за километр несло волнением в перемешку с алкогольным перегаром. Находиться с ним рядом, когда он в таком состоянии, просто невыносимо.       Он вечно теребит волосы, от чего они пушатся и торчат в разные стороны, весь он нервный, как оголенный провод, только тронь не там где надо — и заискрится. Взгляд беспокойный кидает на Руслана, который в свою очередь полностью спокоен.       Хотя, возможно, его нервная система уже попросту не выдерживает, и мозг отказывается лишний раз проявлять хоть какие-то эмоции, будь они отрицательными или положительными. Руслан ловит на себе чужой взгляд и смотрит в глаза, в которых видит не то замешательство, не то какое-то жалкое подобие страха. Молчание между ними обычно никогда не бывает напрягающим и тяжелым, но видимо этот раз — исключение.       Оба хотят что-то сказать, у обоих куча проблем, они оба одинаково устали от подобной жизни, но никто никогда не признает это. И здесь выступает больше даже не физическая, а моральная усталость. Хорошо, когда дела идут в гору, но ведь все они сопровождаются дичайшим головняком.       Все сейчас прекрасно понимают, что хорошо ничего не закончится. Это не траву у перекупов взять.       — Может быть будем смотреть правде в глаза? — начинает говорить Даня чуть хриплым голосом и поджигает сигарету.       — Ты о чëм? — он подпирает голову рукой и смотрит на собеседника сквозь полуприкрытые веки.       Даня делает затяжку и отводит взгляд куда-то в сторону. Вопрос почему-то заставляет задуматься. Он хотел сказать о том, как все легкомысленно относятся к происходящему, не может быть столько совпадений и всего за несколько суток. По крайней мере, в голове Дани всë точно не сходится.       — Всë связано.       — Я этого и не отрицал. У нас пока что слишком много недостающей информации.       — Ты же понимаешь, что может стать слишком поздно? — Через чур эмоционально говорит Кашин, на что Руслан шумно вздыхает и прикрывает глаза.       За то время, пока не происходило ничего серьёзного, он и забыл каким бывает Даня в подобные периоды. Голова плохо соображает, Руслан трëт переносицу двумя пальцами и слегка давит, в надежде, что это хоть чем-то поможет. Он открывает глаза и смотрит немного раздражённо на парня напротив себя.       — Дань, не истери, ради бога. — он делает небольшую паузу, после продолжает. — Вот что ты мне предлагаешь сейчас сделать? Пойти лично искать этого уëбка? Правильно, нет. Я вторые сутки без сна, что ты от меня хочешь?       Кашин спокойно выслушивает все упрëки, хотя осознаёт, что их гораздо больше, и Руслан имеет на это полное право. Он виновато смотрит на собеседника, делает последнюю затяжку и бросает окурок в пепельницу, стоящую на столе.        — Ладно. — От этого ему легче не становится. Всë равно одолевает какое-то необъяснимое чувство тревоги. На столе осталась начатая бутылка спиртного и Даня, взяв еë, делает несколько глотков, после чего ставит обратно и говорит: — Только вот мне-то что делать?       — Для начала перестать ебать мне мозг.       Руслан пристально смотрит на Кашина в надежде, что тот и сам поймёт что его излишняя эмоциональность сейчас совершенно ни к чему. Объяснять такие очевидные вещи взрослому человеку желания нет никакого. Сейчас нужно перейти ближе к делу, и ведь время очень сильно поджимает. Они информированы явно намного больше, чем можно было предположить, да и копают эти самые «они» скорее всего довольно давно, ведь нереально делать всё настолько грамотно без какого-либо плана и подготовки.       Кашин откидывается спиной на диван и кладёт голову на его спинку. Прикрыв глаза он шумно выдыхает и трёт виски одной рукой. Все логические цепочки ни с чем никак не вяжутся, как бы сильно этого ни хотелось. Нужно со всем разбираться, хотя ни сил, ни желания нет. Через несколько десятков секунд Даня чуть повернул голову вбок и, немного приоткрыв глаза, глянул на Тушенцова, который, кажется, ещё немного и точно уснёт.       — Выглядишь хуёво, — говорит Даня, окидывая товарища взглядом. — Тебе отдохнуть бы.       И в чём же Даня может быть не прав? Верно ни в чём, только вот самому Руслану его слова сейчас кажутся глупыми и абсолютно бессмысленными. И так понятно из-за чего, а вернее, из-за кого он может находиться в таком состоянии. Но с этим ничего не поделаешь, хочешь счастливой жизни — работай для народа, хочешь денег — работай за спиной народа. А работать за спиной всегда сложнее, ведь в любом случае тебя нагнут лицом к земле, если не нагнешься сам.       — Если бы не ты, я бы это сейчас и делал. — Раздражённо буркнул он, удобнее устраиваясь на кресле, после чего вспомнил, что пообещал Ясе вернуться домой хотя бы под утро. Получается снова наврал. — Я так понимаю, мне нет смысла домой ехать.       Сигареты снова оказались в руках Дани, и он прошёл к второму окну, открывая и его настежь, ведь в помещении было как-то душно. Звуки машин с улицы и тихий монотонный голос ребят, пробивающийся сквозь не до конца закрытую дверь, смешались в единый звук, от которого Руслана в сон клонило ещё больше.       — А ты там разве появляешься?       Тушенцов промолчал, после чего встал со своего сидения и прошёл к месту, на котором до этого был Даня. Ближайшие пару часов делать ему точно нечего. Он завалился на диван, спрятав лицо в сгибе локтя. Спать здесь уже не впервой, спина болеть будет правда, но это всяко лучше, чем не спать совсем.