Карты под семью пистолетами

      В здании было тихо, темно и сыро. В нос бил запах плесени в перемесь с какой-то затхлостью. Подобных заброшенных многоэтажек, что не успели достроить, после девяностых осталось много, они разбросаны по пригороду Петербурга. В самом городе их давно снесли и поставили новые жилые панельки, рядом с разваливающимися хрущëвками и сталинками.       Комната размером три на три метра, без окон, с одной дрожащей лампочкой, выглядела очень ущербно. Руслан с ужасом смотрел то на крупные спины двух парней, с которыми пришёл сюда, то переводил взгляд на девушку. Еë руки связаны за спиной, колени разбиты от продолжительного контакта с шершавым бетонным монолитом. По лицу размазана собственная кровь с тушью и бордовой помадой. Тело крупно дрожит и с чуть приоткрытых трясущихся губ то и дело слетали нечеловеческие звуки. Будто зверька какого-то в угол загнали. Отвратительное зрелище.       Один из парней держал несчастную незнакомку за белокурые волосы, то и дело встряхивая, от чего слëзы сами по себе бежали по окровавленным щекам. Девушка не виновата. От неё нужна лишь необходимая информация, которую скрывает еë возлюбленный. Руслан не до конца понимал, что конкретно пытаются выбить из неë, но он точно знал одно: живой ей отсюда не выйти. Либо умрёт сама от шока и потери крови, либо еë пристрелят за ненадобностью. У этой истории точно не будет счастливого финала.       До слуха доходят сдавленные всхлипы и громкие мужские голоса. На душе паршиво, но как ни странно совсем не страшно. Наверное, двадцатилетнему парню, который через пару лет станет сотрудником правоохранительных органов, здесь не стоит находится. Но кого это когда-либо волновало? Руслан теперь тоже под дулом пистолета. Скажет хоть слово — окажется на месте несчастной незнакомки, по волосам которой уже начинает стекать капелька алой крови.       — Я в который раз спрашиваю, — грубо рявкает парень и снова дёргает девушку за волосы, — Где залëг Хоза?!       Он по животному скалится и зло сверкает глазами. Второй парень подходит с другой стороны и Тушенцов видит, как он достаёт из заднего кармана начищенный глок. Видно, что оружие любимое и часто используемое. Он снимает пистолет с предохранителя и медленно, издеваясь, заставляя девушку тут же окончательно побелеть от страха, поднимает руку на еë светлую голову, кладя палец на спусковой крючок.       Ещë немного и еë мучения закончатся. Она больше не будет чувствовать этого животного, раздирающего до костей, страха. Ей больше не будет больно от очередного сильного удара прям под дых. Синяки на еë хрупком теле уже не сойдут, а кровоточащие раны не затянутся.       — О-он… Х-хоза, в, — громкий всхлип прерывает еë речь, а затем воздух разрезает оглушающая пощечина. Девушка морщится, но продолжает: — на старой турбазе… Н-на киевской.       Она сдаëтся. Громкие вдохи и выдохи, смешиваясь с рыданиями, продолжают отталкиваться от тёмных влажных стен узкого помещения. Девушка раскрывает свои красивые карие глаза, и ойкает, когда холодный металл касается еë лба. Она действительно надеялась на своë спасение. Глупая.       Руслан продолжает разглядывать еë и всë, что он может, это с жалостью пожать плечами, когда получает короткие взгляды в свою сторону. Парни смеются. Тушенцов делает глубокий вдох, ощущая запах крови и липкого страха, и на пару секунд переводит взгляд на стену, что находится позади пленницы.       В следующую секунду он слышит басистый голос напарника: «Всë, давай кончай еë и уходим». Руслан с силой закусывает губу и пересилив себя опускает глаза, встречаясь со взглядом полного слëз разочарования и страха. Раздается громкий хлопок и вскрик. Карие глаза смотрят словно в душу. Бездыханное тело падает на холодный бетон. Белые волосы окрашиваются в кроваво-красный и лужица медленно растекается по полу. Губы больше не дрожат, чрез них тянется струйка алой жидкости. В еë грязном лбу звездой светится красная точка.       Руслан через чур громко вздыхает, на что получает насмешливый взгляд со стороны. «Ты должен с этим бороться, а не содействовать. Что скажет дядя, если узнает?» красной строкой проносится в голове и он понимает: это точно конец. Конец его нормальной жизни и начало новой, сумасшедшей и пиздец какой неправильной.       — Мент, смотри, так выглядит смерть. — На губах широкоплечего парня расползается ядовитая улыбка, на что Руслан ничего не отвечает, продолжая рассматривать тело.       Осознание произошедшего пришло сразу же. Оно одновременно пугало, ведь: «Руслан, ты же будущий прокурор, так нельзя»; и так манило. На самом деле жалеть о том, что согласился пообщаться с этими «интересными» людьми, а потом и пойти с ними на это «дело», он начал сразу, как подошел к недостроенной, поросшей мхом и с торчащей ржавой арматурой, многоэтажке.       Внутри должен разливаться холод, но отчего-то так всё равно. Нечестно убитую девушку безусловно жалко, она выглядит мило и невинно, как ангел, но при этом кажется, что она знала куда ввязывается, и просто должна была вовремя уйти. Хотя в этом мире всë явно не так уж просто. Да, здесь просто везде пятна крови. Здесь просто воняет смертью. Здесь просто нет жизни. Здесь слишком просто отнимают души.       — Ты чего застыл, Рус? Ничего, втянешься, — Руслан смотрит напарнику в глаза и коротко кивает, чуть приподнимая уголки губ в ответ на улыбку. Действительно, привыкнешь.