Black Butler: Book of the eternal death

Девушка взяла в руки железный тазик, потрясла его, собирая вместе с водой всё, что там осталось, и слила в сторону, а после начала готовить амуницию к выезду. Решение убраться в стойле было каким-то резко добродетельным, особенно при том, что её об этом никто не просил.  — Никогда не ладил с лошадьми, — за её спиной вместе с коротким смешком прозвучал таинственный мужской баритон, который недавно она так отчётливо слышала в собственной кухне и уже успела позабыть об этом в силу навалившихся дел. — Так ведь к ним подход нужен, — она, не сразу опомнившись, обернулась к звуку, но наткнулась взглядом лишь на начинающего дремать стоя ямщика, опирающегося о несущую балку.  Мужчина, потревоженный её голосом, прорвавшим опустившуюся на конюшню тишину, зажмурился, похлопал глазами, а затем широко раскрыл их, насколько ему сделать это позволяли нависшие морщины, осматривая визитёршу с ног до головы.  — А? Я ничего не говорил. Девушка потупилась, переведя взгляд в сторону, как бы предприняв попытку найти здесь кого-то ещё помимо старика, и еле слышно пробубнила: — Показалось, наверное… — и отвернулась обратно к столешнице со всякой разной утварью для ухода за лошадьми.  — Не понимаю, мисс Дерби, — ямщик же, раз уж разговор начался, решил продолжить его и слегка оживить обстановку. — Чего вы так к нему привязались? — Сама не знаю, мистер Китч, Имон меня просто покорил, — Ребекка выпрямилась и похлопала по серой шее животное, с нежностью обращаясь к нему. — Да, Зайчик? Конь уткнулся ей в плечо чернеющей мордой и лишь дёрнул ухом, давая понять, что прекрасно слышит их разговор. А испытывают ли лошади чувства к людям? Если бы это было научно доказано, то без сомнения точно ответ на этот вопрос не заставил бы себя ждать. С тем успехом и частотой, с какими девушка появлялась на станции с разного рода угощениями, не только сделали её узнаваемой среди работающих тут, но и, кажется, растопили сердце доселе отстранённого, но, тем не менее, воспитанного животного.  — Я, если честно, до последнего не верил, что вам, мадам, уступят его. У нас не то чтобы большая станция, если судить по конным единицам. Признавайтесь, сколько вы за него выложили? — Ох, не поверите, но целое состояние. Почти пятьсот пятьдесят фунтов без упряги, — она протёрла седло влажной тряпкой и шлифанула щёткой, отряхивая пыль и мелкие сухие травинки и наивно добавляя: — А за сбрую и остальную амуницию ещё сотню взяли. — Ха, — мужчина коротко хмыкнул и бодро хлопнул в ладоши. Будто бы от названной выше суммы он вконец проснулся, даже несмотря на то, что дремать каждый раз начинал не из желания, а в силу возраста. — Ну чёртов жулик Андерсон! Ещё б зарплату повысил после такой получки… Ваш папенька точно не будет ругаться? Ребекка в очередной раз переступила через свои не такие уж, получается, и железные принципы и наврала про собственное происхождение, представившись младшей дочерью брата покойного лорда Дерби. Того самого, заключившего контракт с демоном, старика. Был ли у него брат? Она в душе не чаяла. А если и был, то родился ли от него хоть один ребёнок? Тем более. Не то чтобы ложь играла тут такую большую роль, но сам факт того, что на станцию пришла молодая женщина с крупной суммой, уже давал смертным задаться немалым количеством вопросов. "Откуда у простолюдинки будет столько денег?",  "Украла?" и тому подобное. Ещё бы небось и в полицию обратились, чтобы установить её личность, которой, на самом деле, нет. То есть, есть. Была. Ведь у живых Ребекка Нокс уже несколько лет числилась как мёртвая, а Ребекки Дерби не существовало и подавно.  Ложь во благо, тем не менее, не отменяла того, что она начинала обходить придуманные собой же правила, сама того не замечая, либо же оправдываясь посредством самых дурацких что ни наесть поводов.  — Ну что вы, он сказал, что я могу выбрать всё что захочу на своё восемнадцатилетие, — она неловко улыбнулась, упомянув про возраст, и накинула на Имона вальтрап, дабы защитить его спину от лишнего холода и потёртостей седлом. — И раз он дал мне денег, то уж точно не будет гневаться. У него же самого есть личный скакун, вот и я захотела. Сам он прийти сюда не смог в силу дел… Лучше расскажите мне про этого мальца что-нибудь ещё.  Так же, как и происхождением, она покрыла свои неожиданные знания и любовь к лошадям короткой, выдуманной за минуту предысторией. Дескать ухаживала за папенькиным конём ещё с самого детства. — Да чего я вам, мисс, о нём только ни рассказывал, — засмеялся мистер Китч. — Про возраст, что ему около семи, вы знаете… По происхождению — сам без понятия, если честно. Даже Андерсон не знает. Его же нам отдали бывшие товарищи его хозяина. Но, как скромный знаток в лошадках, могу предположить, что он смахивает на рысака или какого-нибудь донского степного. — Донской… Это что за местность такая?  — А это и не тут вовсе, — снисходительно ухмыльнулся ямщик. И правда, откуда же юная леди будет знать о таких вещах. — Это Российская Империя. Видел лошадок оттуда пару раз в жизни, когда они на соревнования приезжали. И среди них был как раз казачок один. Кажется… так они там называются. Покорил на своём рысаке здесь всех своей вольтижировкой. Ребекка же совсем потеряла суть разговора, ведь большинство слов действительно слышала впервые. Она потянула за повод, выводя коня из стойла и попутно оглядываясь назад, не забыла ли чего часом. — Воль… Секунду. Чем-чем?  — Ох, мисс Дерби, вы упускаете целый пласт информации. Вольтижировка. Это что-то сродни конным бегам, но когда наездник выполняет всякие трюки, а не преследует цели добраться до финиша первым. До нас, в смысле, до Англии мода ещё не так сильно дошла, как до остальной Европы, — он горделиво приосанился и приподнял брови. — Вот мы всё про Имона, а я, между прочим, по молодости служил во французской армии, и там целое подразделение вольтижеров было, ха!  — И чем же они занимались в военное время? Трюки показывали? — недоумённо покосилась на него девушка, но коня всё-таки притормозила. Имон нехотя, будто желая поскорее пуститься в вольную скачку, встал на месте и недовольно фыркнул, снова утыкаясь огромным носом ей в плечо, на что получил порцию поглаживаний по большой чёрной морде. — Да вы что! Нет, конечно. Они только так устраняли конницы чужой армии, на полном галопе запрыгнуть на вражескую лошадь могли и скинуть наездника, а?  — Эффектно, — согласилась Ребекка, сама попутно думая, что из этого можно было бы сделать достаточно интересный номер в цирке. С мыслями этими она решила подступиться к Китчу с другой стороны. — А вы тоже в числе них были?  — Не совсем так, мисс Дерби, — он хитро прищурился, видя, как разгорается в девице пламя интереса. — Я их тренировал. Ребекка тут же расплылась в неконтролируемой улыбке. Кажется, помимо нового коня, она нашла себе ещё и наставника.  — Мистер Китч… — она попыталась переменить своё хитро-довольное выражение лица в более милое девчачье. Такие обычно строят юные барышни, когда им пренепременно что-то нужно от мужского пола. Давят своим обаянием на противника, наивнейше хлопают глазами и, в конце концов, обязательно получают то, чего так желают. — Не желаете ли вспомнить прошлое? Я бы хотела научиться парочке трюков. — Ой, да сколько это ж лет назад было? Где-то тридцать. Да и старый я уже для такого, — он деланно вздохнул, ожидая, когда женские упрашивания перейдут на новый уровень. Не так уж часто приходилось встречать юных дам, которые бы так горели интересом к его предыдущей профессии. Да и к лошадям в принципе. — Ну пожалуйста! — Ребекка сразу это поняла и продолжила наступать на старика с помощью своих женских уловок. Хотя с виду больше походила на голодную кошку, выпрашивающую у прохожего кусочек чего-то съедобного. — Пока папенька добрый, хочу научиться чему-то такому!  Старик сделал вид, что задумался, но нужной паузы не выдержал и, опустив глаза в пол, тихонько, чтоб уж точно никто, кроме собеседницы, этого не услышал, изрёк: — Двадцать фунтов, и пару раз в неделю мы можем с вами встречаться где пожелаете. В пределах Лондона, конечно же…  Нокс натянула самую счастливую из своих улыбок в запасе и запустила руку в карман. Это действие с потрохами выдавало в ней уличную простоту, но ямщик уже и сам мысленно пересчитывал эфемерные деньги в руках, поэтому даже не заметил этого её манёвра. Он блаженно прикрыл глаза на своём довольном, испещрённом годами и событиями лице и сказал, что она может прийти за ним сюда во вторник, то есть завтра, где-то в пять после полудня. Так Ребекка осталась практически на мели. — А что там про Имона вы ещё хотели рассказать? — она быстро замяла разговор о тренировках, когда они вышли во внутренний двор станции, где уже было не так безлюдно, как в конюшне.        Кто-то складывал недавно доставленные запасы сена на тележку, дабы откатить их в более сухое место, потому что снег всё так же продолжал идти. Кто-то убирал территорию, широкой деревянной лопатой сгребая снег к забору, чтобы не мешал движению выходящих на улицу лошадей. Ведь время неминуемо близилось к полудню, что значило наплыв клиентов с разного рода запросами. То отвезти неимоверное количество багажа какой-нибудь юной барышни, приехавшей в гости к родственникам; то почтовое отделение передаст целый мешок писем в другой город; то случайный господин придёт арендовать кэб до следующей станции. И если формально работа здесь начиналась в восемь утра, то к двенадцати-часу в ней только пробуждалась жизнь, а сама Ребекка, придя сюда где-то к одиннадцати до обеда, являлась всего лишь вторым посетителем.  — Ну, не то чтобы те ребята, которые привели его, много поведали, но Имон с хозяином прошли Англо-Египетскую войну за Суэцкий канал! Человек тот был хорошим наездником, но его то ли контузило, то ли просто шальную словил, а коню хоть бы что, ха! Ну и после столкновения, как же его звали-то… Какое-то русское имя было у него, кажется, но и на наш лад тоже переделывалось. В общем, он не смог оставаться в армии и устроился с Имоном работать в индийский цирк, который колесил по миру. Ребята не вдавались в подробности, как их друг умер, да и взяли за жеребца чисто символически, сказали просто, что ему в маленьком загоне без хозяина будет уныло и тесно.  Конский опыт в делах цирковых тоже настраивал Ребекку на хороший лад. Казалось, всё шло просто превосходно, как по накатанной. У неё получилось внедриться в труппу, она раздобыла себе скакуна и даже, по такому удивительному, не свойственному её везучести в отрицательной степени, счастливому случаю, какой-то абсолютно случайный ямщик, с которым она познакомилась ещё месяца два с половиной назад, оказался тренером военных лошадей. Ну разве не сама судьба благоволит ей удачно сдать это дело и наконец-то повыситься?   Настроение поднималось ещё и от осознания, что она теперь хозяйка Имона, славного и такого дружелюбного с ней жеребца. У Ребекки, на минуточку, появился собственный, чтоб его, конь! Что делать с ним после окончания дела она пока ещё, правда, не придумала, но девушка уж точно не собиралась отказываться от него или продавать. Да пусть хоть в мир смертных переедет и будет спать с ним в одном загоне, потому что за него она отдала буквально все свои деньги, но нового друга, пусть и в лице такого необычного зверя, она точно никому не отдаст.  Помимо своих кровно накопленных вложений, Ребекке пришлось занять ещё и у брата. Рональд очень долго выпытывал от неё, зачем ей сто тридцать четыре фунта, но, так ни к чему и не придя, отдал деньги и сказал, что возврата не требуется.  — По зарплате у нас, ну… пойдёт, — рассказывал ей Джокер про особенности работы ещё часа три назад, когда девушка только пришла на собеседование. — Пока ты не выступаешь, конечно, куда меньше. Как выходишь на манеж, то у тебя появляется отдельная, эм, типа копилка, куда зрители и поклонники кидают чаевые. Сейчас у нас самая популярная Бист, и вряд ли кто-то сможет её обогнать ближайшие, ну, года два.        Оставшись с чуть больше чем десятком фунтов в кармане на ближайшую неизвестность и будучи не уверенной в том, что зарплата за свою посмертную деятельность будет приходить с тем же благополучием, как и всегда, с учётом её сумбурной вылазки к людям, Ребекке было очень тяжело думать о деньгах.  Кто-кто, а она никогда не была большой транжирой, соответственно никогда не пребывала в лишениях, связанных с нехваткой финансов. Выход с Ниной по магазинам в совпадающие выходные дни загонял её в трепет, даже если у неё всегда были деньги на нравящиеся вещи. А сам факт того, что ей пришлось ещё и просить крупную сумму у брата вообще вверг её в неимоверное напряжение и шок, заставил чувствовать себя такой беспомощной, что все переживания, ранее касающиеся разведывательной операции, быстро свелись к представлениям будущего, где ей придётся перебиваться какой-то мелочью и жить впроголодь. Выручала в этом случае разве что кое-какая сносная стряпня в цирковой столовой, обещанная конферансье.  Конечно же, не отдай она ещё двадцать фунтов мистеру Китчу за обучение, было бы попроще. Но только со стороны денежной. Всё-таки Ребекке нужно было и правда тренироваться этой, как её там… Вольтижировке. И сама она ни в жизни бы не подумала, что такой вид взаимодействия с лошадьми в принципе существует.  Она попрощалась с ямщиком и с мистером Андерсоном, который вышел проводить богатую неожиданную покупательницу собственнолично, залезла в седло и оглядела улицу с высоты конской холки и собственного роста. Люди, снующие по заснеженному тротуару тот час же стали ничтожно маленькими, сродни муравьям, что, казалось, можно было не заметить и наехать на одного-двух. Благо Ребекка теперь передвигалась непосредственно по проезжей части, гордо восседая на своём таком красивом рысаке серой масти. Он медленно стучал по расчищенной дорожной плитке подковами, качая тёмной головой и иногда посматривая по сторонам, будто жил до этого не на почтовой станции с частыми поездками по городу и в рядом стоящие населённые пункты, а был заперт в вольере без малейшей возможности увидеть свет.  Девушке хотелось объездить его, прокатиться по столице чуть дольше положенного, а лучше вообще выехать куда-то за город и пронестись свободным галопом, чувствуя на лице порыв ветра вперемешку с липкими маленькими снежинками. Их она и без того сейчас ощущала, даже несмотря на надвинутый капюшон и круглые очки, но вот чувство свободы ограничивалось нуждой вернуться в цирк, да и всем этим делом с похищениями в принципе.  Взгляд её наткнулся на очередное объявление о пропаже ребёнка, коих хранилось где-то с дюжину в папке, переданной ей на изучение. В этот раз желтоватая бумага, по всей видимости, была наклеена недавно, ещё не успев размокнуть от снега и шурша незакрепленными краями на слабом ветру, да и имени исчезнувшего мальчика она ещё не видела. Уолтер Кирсли, девятилетний сын помещика из Кингстона, городка близ столицы, исчез вчера после шести вечера, хотя, как упоминалось на листке шрифтом поменьше, перед этим его видела горничная, готовившая подопечного к принятию ванны вместо приболевшей няни. Родители предполагали кражу с целью выкупа, но пока что никто не обращался к ним с подобными предложениями. Нашедшему мальчика обещали сто тысяч фунтов минимум. Ребекка оглядела объявление, с горечью подумав, что даже Имон стоил в пять раз больше ребёнка помещика, сорвала его с лакированной деревянной поверхности и, сложив в два раза, сунула в карман. Нужно будет вернуться в департамент и найти его дело. Мало ли он никак не связан со всеобщими похищениями в Королевстве. А деньги никогда не бывают лишними. — Ну что за красавец! — Джокер с восторгом оглядел нового члена циркового зверинца, но, из рассуждений о безопасности, подходить ближе чем на метр не стал. — Это и правда твой конь, Ребекка? — Так точно! — кивнула рыжая, оглядывая собравшуюся неподалёку толпу разного рода зевак, оставивших свои дела и высыпавших на улицу поглазеть. Все они были членами труппы, возможно, второго состава или же просто рабочими здесь, но, без сомнения, находились вчера в большом шатре и выпивали вместе с главными звёздами представления.  Нокс оправдала перед шпрехшталмейстером наличие собственного скакуна ещё утром, выдумав легенду о почившем отце, бывшем военном, который забрал коня себе за выслугу лет, перед тем, как покинуть свою службу. Враньё на вранье тяжело отзывалось в ней, даже если со стороны всё выглядело как обычно, а внутри себя придумывались очередные отмазки в его пользу. Она никогда не гнушалась сказать всей правды в лицо, будь это тупица-жнец, сделавший всё не так, как надо, или Нина в примерочной, которой совершенно не подходила новая блузка. Правда была жестокой и не всеми принималась, а иногда в неё добавлялись ругательства по чём свет стоит, но Ребекка где-то внутри себя горделиво и надменно была уверена, что это то самое, что должен слышать сейчас её собеседник.  Задание с цирком поставило жирный крест на её стремлении, чтобы каждый узнал о себе то, что никто другой бы не сказал ни в жизнь. Приходилось выдумывать истории, говорить о себе, как о совершенно другом человеке, постоянно натягивать на физиономию не присущие ей эмоции и вводить в заблуждение каждого встречного на своём пути. Казалось, эта тема была для неё ещё неприятнее, чем вставший денежный вопрос, ведь хотя бы свою бедность ей не приходилось скрывать.  — Слушай, а ведь, если мы поедем дальше из Лондона, как твоя мама будет здесь одна? — неожиданно вернулся к разговору о семье конферансье.  Родительской фигуры в посмертии Ребекки не было, и в силу стёртой памяти она даже не могла попытаться вспомнить, какой была её мать при жизни, представить себе, что вообще такое эти пресловутые материнские чувства и хоть на секунду задуматься, а была ли у неё вообще семья помимо Рональда?  Вместо женщины с нечётким лицом и, возможно, такими же рыжими волосами, из её воображения, на словах о матери она почему-то представляла себе даже не брата, бывшего действительной и единственной её роднёй, а Артура Бургхардта. Жнец и правда был с ней добр, выказывал поддержку и всегда не гнушался дать ей совета, в котором она так нуждалась. Поэтому, снова заговорив с Джокером о родителях, Ребекка поняла, что уже не так сильно переживает насчёт хотя бы видимой правдивости своих слов.  — А она ещё вполне живенькая, — улыбнулась девушка в разговоре, видя перед глазами мужчину с волнистыми длинными волосами, которым бы позавидовала не одна женщина. — Она сама сказала, что мне уже пора взрослеть и найти своё призвание, а мне всегда был интересен цирк и лошади. И когда вы приехали, я поняла, что нельзя пропустить этот шанс. Конечно, ей нельзя было его пропустить. На кону стояли жизни как минимум дюжины детей и повышение в звании. И если путь по карьерной лестнице не так сильно манил её, то вот пропавших хотелось спасти. Как бы горько ни было это признавать, Ребекка взялась за это дело, не до конца понимая свою задачу во всём этом, и сейчас играла роль не просто наблюдающего разведчика, а внедрённого в лагерь врага шпиона, который в конце истории точно должен был сделать какую-то хорошую вещь.  — Ну ладно, что мы всё о грустном. Покажешь мне какой-нибудь манёвр с ним? — Джокер кивнул головой на шатёр для выступлений. — У нас никогда не было в шоу наездников.  Они подошли ближе к месту встречи со Снейком. Дверь, которую он вчера старательно закрыл за собой была лишь частью больших ворот, которые с грохотом несмазанного железа стали медленно распахиваться, как только с крупных петель был убран длинный засов. Оно и понятно, ведь надо же было как-то протащить туда вольер со львом, который, со звуками извне, очнулся от долгого сна и с интересом привстал на передние лапы.  Проходя мимо него, Ребекка почувствовала, как занервничал рядом с ней Имон. Конь пару раз шумно пробурчал и ускорил шаг, натягивая повод и заставляя хозяйку преодолеть местность с хищником чуть быстрее, чем прогулочной походкой, даже по темноте. Джокер остановился сзади, опасливо наблюдая за реакцией животных и нащупывая во мраке рычаг для полного освещения. Не отрывая взгляда от жеребца, он медленно потянул его вниз, предполагая, что громкий щелчок может напугать и так напряжённого коня.  Нокс услышала сзади звук выключателя, и секундой позже за красной массивной шторой, разделяющей зону выступлений и коридор, посветлело. Она одёрнула край полотна, закидывая его за голову Имона, и потянула поводья вперёд, давая ему сигнал самостоятельно идти дальше.  — Он сейчас волнуется от новой обстановки и Д’Артаньяна у входа, поэтому не сильно суди нас, — девушка одним махом забралась в седло и воткнула ноги в стремена. — Ему нужно привыкнуть немного. — Я понимаю, конечно, это же животное, — мирно закивал Джокер и прошёл за ними в центр манежа. — Я даже не представляю, что было бы, если бы мы загнали сюда наших рабочих лошадок, они, наверное, даже не зашли бы в коридор, ха-ха. Утром Ребекка спросила, есть ли тут свои лошади, и парень без задней мысли вывалил ей всю информацию касаемо них. В цирке они были, но использовались лишь как рабочая сила и, конечно же, метод передвижения. Всё-таки, «Ноев Ковчег» был развлечением кочующим. Когда она выяснила, что лошади у них не обучены для выступлений, а в конюшне есть ещё по крайней мере пару пустых стойл, безрассудная идея насчёт Имона сама собой пришла ей в голову. Как сказал глава труппы, у них исправно есть еда и кров, поэтому, если у Ребекки неожиданно окажется свой конь, для него всегда найдётся местечко. Конечно, никто не отменял варианта, что он просто шутил, но смешкам так или иначе пришёл конец, когда девушка появилась на территории верхом. Тем временем, она погладила его вдоль длинной, никак не облагороженной чёрной гривы, дабы успокоить, и легонько дёрнула ногами, отдавая команду к движению. Конь бодро сдвинулся с места и, забавно утопая и раскидывая копытами песчаный настил, начал гарцевать по кругу, чувствуя, как за каждым его движением наблюдают. Такого пристрастия к себе от чужаков, помимо Ребекки, он давненько не получал, но на память начинали приходить времена, когда вместе с предыдущим хозяином они покоряли публику зала куда огромнее, чем этот шатёр.  Нокс покачивалась из стороны в сторону, чувствуя, что Имон не только тренированный жеребец, но и настоящий любитель внимания, ведь доселе он никогда не ходил таким шагом, кивая головой какому-то внутреннему такту.  Из-за шторки высунулась ещё одна голова. Долл, как услышала о возвращении новенькой, тут же выбралась из своей палатки и прибежала поглазеть на её смотр. Она неловко выглянула, оттягивая полотно из бархатоподобного материала, и уставилась на манеж. Движения серого скакуна были куда грациознее рабочих кобыл, а походка настолько играющей, что она сама не заметила, как дошла до центра зала и встала рядом с Джокером. Мужчина наклонился и, не отрывая взгляда от животного с Ребеккой сверху, что-то шепнул ей, то ли надеясь на её мнение, то ли отдавая какое-то распоряжение. Девчонка тут же надула губы и свела к переносице единственную видимую тонкую бровь, на что главный только улыбнулся её жесту и похлопал по плечу, а после выпрямился и поднял руку. — Раз уж Долл пришла, я попросил её показать тебе здесь всё, но не могла бы ты ещё что-нибудь быстро продемонстрировать? В запасе у Ребекки тем временем уже закончились все трюки, которых, собственно, и не было, и она растерянно обмякла в седле. Нужно было сымпровизировать, немедленно что-то придумать, поэтому ей ничего не оставалось сделать, как на свой страх и риск вытянуть ноги из стремени.  — Не волнуйся, Зайчик, — она мягко похлопала Имона по шее, будучи уверенной в том, что это рабочий жест, и так она действительно может успокоить его. Хотя из них двоих сейчас на взводе была только сама девушка.  Конь продолжил ход, но уже не так яро, замедляясь, чтобы хозяйка смогла безбоязненно провернуть свой план и не свалиться ему под копыта при первой же возможности. Ребекка опёрлась рукой о его холку и подняла ноги к седлу, медленно вставая на месте. Поджилки в конечностях от неумения балансировать мгновенно затряслись, лоб покрыла испарина, а перед глазами всё потемнело. Имон чувствовал, как она дрожит сверху, но хода не прекращал. Уши заткнула пробка из собственной крови, и Нокс даже не до конца поняла, что ей всё это время хлопали, а на лицах циркачей был виден лишь искренний интерес и восторг, особенно у Долл. Она проморгалась, возвращая себе возможность видеть без чёрных пятен и свысока оглядела манеж. А не так уж и страшно это было. Девушка облегченно вздохнула, нагнулась вниз и поменяла позицию с ног на тренированные для боя, а не для фокусов руки. Получше обхватив корпус ладонями и чувствуя свою устойчивость, она оттолкнулась носками сапог и встала на руки, ощущая под собой, даже несмотря на вальтрап и плотное толстое седло, движение конских мышц.  — Вау! — Долл засмеялась и захлопала в ладоши активнее. — До Венди по пластике ещё далековато, конечно, но… кошмар ты сильная.  Посреди её слов Джокер одёрнул девчонку, предполагая, что она, нахватавшись некоторых словечек ещё в детстве, обязательно выдаст что-то бранное. Она оторвалась от зрелища и ехидно глянула на старшего, широко и невинно улыбаясь. 

***

— В общем, тут твоё жильё будет, вот оно, — Долл указала на небольшую палатку, соседствующую с ещё десятком таких же одинаковых, стоящих в метре-двух друг от друга. — Я туда не заходила, там, наверное, пыльно и придётся прибраться чутка… эм. В общем, да.  Она сунула туда голову и оглядела недосягаемую до дневного света двухэтажную кровать и пару ящиков с длинной железной вешалкой для верхней одежды.  — А я думала, меня подселят к кому-то из второго состава, — вслед за ней внутрь вгляделась и Ребекка, не скрывающая облегчения, что жить она будет одна хотя бы какой-то промежуток времени.  — Да они уже все прижились друг с другом, плюс свободных кроватей у них там нет, — она одёрнула входное полотно, прикреплённое железными кольцами к перекладине, и пропустила новенькую внутрь. — Но ты не обольщайся долго, если к нам придёт кто-то ещё, то мы вас вместе и заселим, ха-ха. Ну, в смысле, если новичок будет женщиной, конечно…  Нокс скинула на застеленную пыльным тяжёлым покрывалом свой рюкзак и вернулась к сопровождающей.  — Во-оо-он там у нас туалет и душ, но с горячей водой пока перебои, нужно успеть намыться до восьми, иначе ты нахрен замёрзнешь и заболеешь, — при этих словах Долл поёжилась и обхватила свой безразмерный пиджак обеими руками, будто сама уже успела пережить этот опыт. Зубы её начали стучать от пробравшего холодом воспоминания, а и без того едва разбираемый трущёбный акцент стало совсем тяжело воспринимать. — Столовка у нас типа вон, ну ты мимо не пройдёшь. Во-от. Ну, короче, будут какие-то вопросы, можешь подходить ко мне или к Джокеру, я живу не так далеко от тебя, вместе с девчонками из второго состава, так что меня можно найти быстрее, хе-хе. Завтраки у нас в девять, обед в час, кстати, скоро пойдём есть, не забудь, а ужин либо в шесть, либо после представления. Но мы только раз в неделю по воскресеньям выступаем, пока не обжились, потом будем ещё и в субботу, по идее.   — А в свободные дни на неделе вы чем занимаетесь? — ненароком уточнила Ребекка, попутно переваривая всю полученную информацию и думая про себя, что всё-таки придётся обойти весь участок самолично, чтобы запомнить расположение необходимых построек и, конечно же, дополнительным поводом исследовать местонахождение палаток всех из первого состава.   — А… Так это, — вопрос был простым, но Долл успела задуматься, будто сама не понимала, а что цирковая труппа делает по будням. — Ну, мы тренируемся, едим там… э, гуляем иногда по городу, расклеиваем объявления о представлениях… э-э… ну короче что-то такое, ага. Бист часто красит девчонок, моих соседок, типа как бы они выглядели, если бы выступали вместе с нашим составом… Ну или они иногда помогают в номерах с фокусами. О, кстати! Нокс покосилась на оживившуюся теперь уже коллегу и почувствовала, как она тянет её за рукав пальто. — До обеда ещё сорок минут, Долл, — часы она с собой брать не стала, поэтому сказала время на память. Как минимум, данный аксессуар в нынешнем мире был предметом роскоши, и даже не каждый знатный лорд имел их при себе, не то что дама высоких кровей. А как максимум, какая-то девчонка с улицы и подавно их даже в глаза видеть не должна была.  — Не-не, пойдём, я тебя с Бист познакомлю, а? — канатоходка продолжала тянуть её за собой в противоположном от павильона столовой направлении, попутно начав насвистывать что-то, видимо, от хорошего настроения. — У тебя ж, наверное, даже наряда никакого нет. А краситься умеешь? — Не-а, — разведчица сконфуженно покачала головой, припоминая все свои жалкие потуги в макияж, оканчивающиеся злостными ругательствами и умываниями с мылом, от которого начинало щипать глаза, а крики в квартире только усиливались. В конечном итоге, когда у неё никогда ничего не получалось, она просто наносила тушь на ресницы и плевала на весь остальной экстерьер. Нина как-то пыталась научить её пользоваться косметикой, но Ребекка постоянно отмахивалась и говорила, что ей не нужна вся эта мишура.  — Ну вот и я нет, — загоготала циркачка. — Особенно с этой тушью белой столько возни, десять слоёв надо налепить, чтобы ресницы выделялись, а потом они у меня отваливаются… а Бист мне за пять минут размазывает всё по лицу, и я становлюсь похожей на принцесску! Так они дошли до места обитания укротительницы и главной звезды Ковчега. Долл бесцеремонно просунулась между приоткрытых шторок и громко, настолько, что Ребекка извне услышала её голос, поздоровалась с девушкой и всё так же шумно, не гнушаясь того, что её могут услышать с улицы, сообщила ей, что новенькая не знает, как краситься.  Нокс стыдливо прикрыла глаза, продолжая истуканом стоять у входа и прислушиваться к каждому слову, будто легкомысленно думала, что они посреди разговора о новой участнице труппы решат обсудить пропавших детишек.  Через пару мгновений брезент затрепыхался, и из его складок снова высунулась растрёпанная голова Долл.  — Заходи!  Ребекка скромно переступила порог палатки, чувствуя, как за спиной, преграждая дневной свет, опускается тяжелый материал, и уставилась на внутреннюю отделку жилища. В большинстве своём все вещи укротительницы всё ещё пребывали в нескольких мешках и сундуках, ютящихся в беспорядке на полу, а рядом стоял полупустой столик с зеркалом и лампой на нём, которая являлась сейчас единственным источником света. На опорной балке висел сложенный хлыст и вешалка с наброшенным на неё цирковым нарядом с одной стороны и пальто с другой.  Кажется, до того, как к ней залетела Долл, девушка только недавно встала, сонно уселась на кровати, включив свет, и собиралась начать разгребать перевезённые вещи. Сейчас она совершенно не была похожа на ту роковую красотку из шоу, хотя непременно и в холщовой рубахе, без макияжа и со слегка растрёпанными вьющимися тёмными волосами со спадающей к бровям чёлкой выглядела симпатично. Она зевнула, по-дамски прикрывая рот рукой, и уставилась на новую гостью.  — Вот, Бист, смотри, наша новая наездница! — девочка обеими руками карикатурно указала на только что вошедшую. — Мы пока ещё с ней не придумали псевдоним, поэтому можно обращаться к ней по имени, её зовут Ребекка!  — Очень приятно, — та сразу чрезмерно дружелюбно протянула руку, с волнением надеясь, что укротительница её пожмёт. Со стороны Бист казалась неприступной, холодной и неразговорчивой, а, как подсказывал Ребекке её опыт общения с такими вот личностями, ничем хорошим это никогда не заканчивалось. Тем не менее брюнетка руку её охотно пожала и слабо улыбнулась, обводя взглядом прибывшую с ног до головы. — Прикинь, у неё собственный конь есть, она нам уже пару трюков показала, ха! Ну ты бы видела, если бы не спала до обеда, — не унималась Долл, продолжая распинаться и широко жестикулировать, пока две взрослые девушки оценивающе осматривали друг друг, натянув на лица дружелюбные маски.  — И как тебя в цирк занесло? Ты военная? — Бист же пошла напролом и поинтересовалась напрямую, явно чувствуя подвох во взявшейся из ниоткуда умелице ездить верхом.  — А? Нет, что ты. Конь от отца достался, я с ним полжизни провела, поэтому исправно езжу, а в цирке всегда мечтала выступать, — не стягивая с физиономии напряженную улыбку, ответила Ребекка.  По подозрительному прищуру укротительницы, она поняла, что по возвращению в свою палатку, от ножниц придётся на время избавиться, скинув их в квартире. Если в ней почуют угрозу, то непременно обыщут все её вещи, пока она будет на прогулке с Имоном.  — А лет-то тебе сколько? — продолжала ненавязчиво задавать вопросы девушка.  — Двадцать… два. Двадцать два года, — быстро пробежавшись по каждому возрасту в мыслях, она поняла, что тут-то восемнадцать ей уже вряд ли дадут, поэтому в срочном порядке состарила себя на четыре года. Двадцать два — идеальный возраст для оперившегося птенца, так сказать, чтобы покинуть уже родительское гнездо, подумалось ей.  — Она ещё и курит! — снова вторглась в их диалог, больше походивший на допрос, Долл. Вот в ком-ком, а в её подростковой голове уж точно никаких подозрений и близко не было.  Бист не удержала постную физиономию и удивлённо раскрыла глаза шире.  — У нас в труппе курит, разве что, Джексон один, наверное, — она недоумённо ещё раз оглядела Нокс с ног до головы и по-родительски скептично качнула головой. — Вредно, да и мужское это занятие…  — Да как-то оно приелось уже, — глуповато пожала плечами Ребекка.  — Так что ты, научишь её краситься, а? — снова встряла между ними канатоходка.  — Да не то чтобы это было так срочно, — её пыл тут же попытались унять. — Я вижу, что ты ещё не до конца разобрала вещи, да и мне в своей новой палатке тоже не помешает убраться. Поэтому давай, если ты согласна, конечно, выберем другой день.  Циркачка вздохнула, встала с кровати и запустила руку в ближайший сундук. Достав оттуда бумажный календарь, она что-то рассчитала в голове и снова повернулась к гостям.  — Давай через пару дней, после обеда, — всё-также оставаясь недосягаемой в эмоциональном плане, она кивнула и стала натягивать свитер. Ребекка поджала губы, махнув ей рукой, кротко попрощалась и вылезла на свежий воздух. Тут же захотелось закурить, будто она вышла с экзамена, а не из палатки укротительницы животных.  Так и началась её жизнь в передвижном цирке «Ноев Ковчег». Нокс прибралась в своём новом небольшом жилище, в котором по ночам без дополнительного одеяла было жутко холодно. Она научилась просыпаться по утрам без будильника и под общий гомон вставших циркачей бежать на завтрак, пока его не разобрали другие из второго состава, к которому она примкнула. Она много гуляла с Имоном, не давая ему заскучать в стойле, каталась по улицам Лондона, расклеивала объявления о предстоящем шоу, вызывалась съездить за припасами для столовой. Познакомилась поближе с Джексоном — крупным мужиком из Шотландской провинции, потому что часто виделась с ним на перекурах в самом отдалённом уголке цирковой территории. Он был тут по большей части рабочим, хотя определённо обладал талантом силача. Шотландец постоянно не затыкался, рассказывая ей о чём только вспоминал, делал затяжку и накручивал жесткий ус на палец, повторяя эти действия из раза в раз.  Вместе с Имоном она посетила первую тренировку с мистером Китчем, которого дожидалась с окончания смены, стоя за первым же переулком. Обучение пошло неплохо, Ребекка показала ему свою стойку в седле, чем огорошила старика, который доселе всё ещё думал про неё как про богатенькую белоручку, которой просто захотелось игрушку побольше. Ямщик показал ей несколько приёмов и подарил стек — гибкий прут с рукоятью на одной стороне и шлепком на другой. Его он утащил с работы за ненадобностью, ведь назначение у предмета было тренировочное, а лошадями на станции занимались разве что по части здоровья. Ребекка подобно укротительнице повесила его за ручку на вешалку и ещё пару дней не могла пройти мимо, не потрогав и не помахав им, слушая, как он свистит им в воздухе.  Один раз она даже навестила Снейка, всё ещё валяющегося с температурой в собственной палатке. Вокруг его облепили змеи, греющиеся от его тепла. Нокс тогда принесла ему суп и чайник с тёплой водой, чтобы он смог восполнять нехватку жидкости в организме и запивать лекарства.  Закончив с куриным бульоном, в который она обмакивала хлеб для большей сытости, Ребекка обернулась посмотреть, как шли дела за столом первого состава. С ними она общалась часто, но из вежливости, или же зная своё место, не напрашивалась сесть рядом за обедом. В конце концов, думалось ей, она сможет подкрасться к ним и без навязчивости, ведь прошло всего-то несколько дней.  Вчера она должна была встретиться с Бист, но, когда пришла к её павильону, та спешно собралась куда-то из цирка, сумбурно попросила прощения, чем удивила Нокс, и, закутав голову в шарф крупной вязки, скрылась из глаз. Сегодня же, судя по всему, девушка уже никуда не спешила и, завидев обернувшуюся на неё наездницу, кивнула ей, указывая на свой недоеденный обед.  — Ты извини, что вчера так получилось, — они вместе вышли из столовой, пропуская мимо себя снующих туда-сюда циркачей. — Появились неотложные дела, нужно было передать управляющему список с номерами на следующее воскресенье.  — Я думала, Джокер и есть ваш… в смысле, наш управляющий, — на улице уже второй день была какая-то непонятная для декабрьского Лондона температура. Тротуарная плитка очистилась от снега сама собой, так как он попросту растаял, а этой ночью даже не потребовалось кутаться в дополнительное одеяло, стянутое со второго этажа кровати. Так они медленно шли до палатки старшей, попеременно перебрасываясь фразами и пиная мелкие камешки.  — Нет, конечно, — Бист растерянно оглядела чистое голубоватое небо и вздохнула, открывая себе проход в жильё. — Джокер всего лишь конферансье, но не покровитель. Без Отца не было бы сейчас никакого цирка.  — Ох, вот как, — Ребекка бросила на неё незаметный косой взгляд. Отец. Нужно будет узнать побольше об этой родительской фигуре.  — Но давай о нашей насущной проблеме, — перевела та тему. — У тебя что-то из нарядной одежды есть?  Нокс покачала головой.  — Ладно. Сейчас найдём что-нибудь. Краситься вообще не умеешь? Она снова отрицательно кивнула.  Бист подняла брови, терпеливо уставившись на её растерянное лицо и вздохнув:   — Видимо, работы у нас будет много на сегодня.  Она притащила ближе один за другим три сундука, раскрыла их и начала рыться, вытягивая на кровать пришедшиеся по вкусу вещи.  — Есть какие-то идеи? — мягко прервала её молчаливые поиски Ребекка, оглядывая уже приличную кучу шмотья, собравшуюся на подстилке.  — Ну так, — деловито бросила Бист, не отрываясь от содержимого ящиков. — Ещё б у тебя формы ближе к моим были, а так придётся любую одежду подшивать.  Нокс припомнила её образ для выступления. Она обернулась и кинула взгляд на висящий шнурованный кожаный лиф, переходящий в корсет. Объёмы девушек и правда разительно отличались друг от друга, естественно, в пользу укротительницы. Наездница оттянула свитер и бедно уставилась на свою грудь. — Кажется, природа меня не наградила, — с ноткой печали пробубнила она.  — О, нет-нет, Ребекка, — из-за крышки сундука на неё уже без холода уставились глаза Бист. Сейчас в них горело что-то сродни смешинки, поэтому, даже не видя её лица полностью, можно было с уверенностью сказать, что она улыбается. — Большая грудь это дар и проклятье одновременно. Представь как на тебя смотрят сразу пару сотен слюнявых мужланов, и ты захочешь отрезать даже свою единичку. Ну или какой у тебя размер. В общем, не важно.  — Фу, — Ребекка действительно представила и почувствовала неприятные мурашки по телу. За секунду она испытала такое отвращение, будто её раздели на базарной площади в центре города и каждые две минуты закидывали помоями. — И правда ужасно.  — Вот-вот, — продолжала оживляться девушка. — Но я не могу одеть тебя во всё закрытое, это же, чёрт бы его побрал, шоу, тут нужно выглядеть так, будто после выступления ты берёшь деньги у каждого второго и отсасываешь ему за палаткой.  Нокс аж подавилась, настолько внезапно разговор о женских проблемах в виде большой груди перешёл в поливание внутренней кухни цирка первосортным дерьмом.  — Но ты же… Кхм. Ты же самая популярная, я думала, это твой выбор — так наряжаться для большего внимания.  — Большое внимание я получила благодаря одежде, которую даже шлюха из Ист-Энда не наденет за бесплатно, а не за то, что я рискую жизнью и приручаю диких кошек, привезённых чёрт знает откуда, это да, — буркнула она. — Но не я выбирала это непотребство, поэтому и тебя одеть придётся как последнюю блядь, чтобы расположить к себе больше аудитории. А иначе твой номер никогда не будет в программе, пусть хоть Имон говорить научится. — А может не надо как последнюю блядь? Я же всё-таки кручусь там… фокусы показываю, — казалось, ещё секунда, и Ребекка начнёт плакать от своей участи превратиться из наездницы в проститутку на лошадке. Вместе с тем хотелось и смеяться. Сейчас Бист была уже не такой отстранённой и холодной, и складывалось ощущение, что чем дольше длился их диалог, тем лучше они понимали и открывались друг другу.  Укротительница вздохнула и выбросила из рук какую-то очередную одежду обратно в сундук. Да сколько же у неё там было вещей? При том, что открыт был только первый ящик.  — Раздевайся, глянем, что у нас есть, — важно отдала она распоряжение и сама встала с корточек. Левая нога её не распрямилась, и девушке пришлось собственноручно выравнивать её, впившись в колено обеими руками.  Новенькая удивлённо примолкла, ожидая, пока она закончит с манипуляциями, и не решаясь как-либо это комментировать.  — У меня нет левой ноги, — пояснила циркачка. — Вместо неё стоит протез, сделанный нашем Доктором.  Ребекка понимающе кивнула и стала стягивать с себя верхнюю одежду.  Среди жнецов редко были распространены настолько серьёзные ранения, что приходилось заменять конечности. Во Втором департаменте, на общем собрании она видела минимум одного такого в толпе. Мужчина из какого-то отдела слишком приметно хромал, и когда она решила поинтересоваться у Фокса, в чём проблема, тот, с присущими ему саркастичными смешками, удостоил её информацией, что жнец потерял ногу в сражении с демоном.  Из Третьего она знала девушку с подобным ранением. Элис Маккей, ещё тогда, во время экзамена, проходившая стажировку в секретариат, бывшая жница группы зачистки. Сейчас она, наверное, поднялась в звании чуть выше и вряд ли носила кофе претенциозным идиотам, сидящим во главе отделов. С ней, как с одной из ответственных за испытание лиц, она познакомилась на собеседовании перед встречей с Томасом Итоном, своим тогдашним напарником. На месте её руки был едва заметный под одеждой протез, а от глаза, прикрываемого повязкой стереотипного средневекового пирата, расползались кошмарные шрамы. Никто не знал, что именно случилось тогда, да и сама Элис не любила распространяться на минимально приближенные темы. От инцидента со временем, хотя по слухам прошло всего несколько лет, осталось лишь загадочное, наводящее мурашки название «Белгравийская Резня».  Несмотря на нестандартное потепление перед Рождеством, находиться в белье даже в укрытой от свежего воздуха палатке было холодно и зябко. Ребекка поёжилась и прикрыла непотребные места, хотя бесспорно хотелось обхватить себя руками и начать тереть кожу, чтобы хоть как-то согреться.  — Ну не стесняйся, ты что, в душ ещё не ходила здесь? — не без сопереживания поинтересовалась Бист.  — Ходила, но я прибегала туда раньше всех, чтобы не встречаться с другими голыми женщинами, — едко бросила Нокс, чем вызвала у укротительницы снисходительный смешок. Разговаривать с ней становилось проще и легче, и Ребекка даже смогла ослабить напускную вуаль дружелюбия и добродушия, и вернуть себе свой истинный характер хотя бы отчасти. — А если сюда кто-нибудь зайдёт? Как Долл, например. Что-то она не спрашивала разрешения войти, прежде чем влетела к тебе.  — Долл это отдельная тема, — с нежностью улыбнулась циркачка. Несмотря на всё своё недовольство цирком и, кажется, его главным хозяином, личность которого до сих пор не была раскрыта, было видно, что Бист любит своих товарищей. — Ей можно всё, да и она ведь такая же девчонка, как и мы с тобой.  — Ладно, а если кто-то другой? — А другие обычно возвещают о приходе, — девушка встряхнула на весу какое-то из своих нарядов. Выглядело это зелёное шёлковое платье вычурно, хотя всё ещё не давало полного представления о себе будучи не надетым, и имело какой-то узор в виде мелких цветных ромбов. — Так что не беспокойся и снимай лифчик.  Ребекка стоически вздохнула и завела руки за спину в попытке раскрыть застёжки. Лямки на её бледных плечах тут же ослабли, оголяя шрам на одном из них, и она стыдливо повернулась к коллеге левым боком, чтобы не родить ещё один повод для собственной лжи.  — Мне кажется, это слишком, — девушка натянула платье, болтающееся в области груди и еле налезшее на её крепкие руки. Пришлось даже приподнять воротник, дабы он совсем не упал и не раскрыл всех прелестей. — Как-то не сидит совсем.  — Ты что, грузчиком работала? — хмыкнула за её спиной Бист. — Мышцы у тебя хоть куда, мне кажется, ты одной левой лапу Д’Артаньяна поднимешь. А она, судя по всему, железная, а не из мяса и костей.  — Я перебивалась мелкими подработками и удачно притворялась мальчишкой, — поддержала её шутливый тон Ребекка. — Ну, пока сиськи не выросли…  — Ну в таком случае я могла притворяться так лет до одиннадцати, — та со смехом вернулась к кровати и вытащила из общей кучи на ней ещё одну вещь. — Если честно, всё бы отдала, чтобы иметь размер хотя бы как у тебя. На животе не поспишь, а когда начинается это самое, они так болят, что хочется на месте их оторвать.  — Это самое? — Нокс нахмурилась. Ведь она даже близко не понимала, к чему теперь пришёл их разговор.  — Ну да… Ну женский кошмар раз в месяц, — Бист же упорно продолжала избегать прямого названия, будто боялась, что если она его произнесёт, на палатку тотчас же налетит ураган.  — А, это, — Ребекка так и не додумалась, о чём была речь, но решила сделать вид, что поняла, чтобы перевести тему и не показаться странной. Надо будет у Нины потом спросить, что за это самое такое загадочное, и почему от него что-то должно болеть. — У меня грудь не болит просто, поэтому не сразу догадалась… хех… — Повезло-повезло, — махнула рукой укротительница и протянула ей новый костюм. — Вот у этого свободные рукава и обхват поменьше за счёт открытых плеч, попробуй.  Недожница переоделась и снова глянула в высокое зеркало до пола. Плечи её и правда были оголены, а разрез спускался ниже прелестей, которые без поддержки выглядели чересчур похабно. Рукава, кажется, если вспомнить жаргон Крамер при выборе одежды, назывался фонарём, но при этом был не из плотной ткани и красиво опадал по сгибу руки, а сверху прикрывался оборкой по всей длине плеч, оканчивающейся у середины переднего разреза. Да и глубокий синий цвет очень симпатично сочетался с её рыжими волосами. — Мне кажется, нужно что-то, чтобы… эм… — Ребекка не нашлась что сказать, и, молча опустив ладони на собственную грудь, приподняла её, очерчивая падающим светом от лампы эстетичные линии. — Но тут ничего совсем под крой платья не подходит, — циркачка задумчиво перевела взгляд от её декольте и потянулась ко второму сундуку. — Ну только если не надеть ещё сверху что-то другое. Дай-ка…  Она вытащила из бельевого ящика красный корсет с чёрными ленточками, взяла в руки ножницы и бесцеремонно начала резать платье где-то посередине живота, где зона груди сшивалась со свободной широкой юбкой. Корсет тут бы и правда не подошёл, так как собрал бы все складки платья снизу, заставляя их некрасиво торчать.  Нокс в ужасе, что так обходятся с, наверное, не дешёвой вещью, раскрыла рот, но так и продолжила стоять, не вымолвив не слова и ожидая, пока перекройка на ней вместо манекена подойдёт к концу. Дорезав ткань, Бист выбросила из рук испорченную юбочную часть и вытащила из сундука чёрный сарафан со странными широкими лямками.  — Надевай. Он мне до ужаса стал мал, хотела его Долл отдать, а он на ней болтается ещё.  Ребекка тут же повиновалась и через голову натянула ещё одну вещь. Грудь продолжала нуждаться в поддержке. Закончив с борьбой с причудливыми лямками и приглаживанием всех складок на себе же, она и заметить не успела, как её обхватила укротительница, заворачивая туловище в корсет. Девушка быстрыми движениями протянула чёрные ленточки от одной петли до другой и завязала бантик на спине, стягивая талию и рёбра.  — В таком и не покуришь, — тут же прохрипела наездница, отвлекаясь от обновлённого отражения на тесноту движений.  — Дышать-то хоть можешь?  — С усилием. Бист ослабила узел, и Ребекка тут же с жадностью зверя ухватила воздуха в лёгкие.  — Ну как тебе? Мне кажется, выглядит хорошо. Только будто чего-то не хватает. Чего-то на шею, например, или на ноги…  Нокс покрутилась на месте, оглядывая свой наряд. Мягко говоря, выглядело непривычно.  — Я себя такой впервые вижу, — честно призналась она новой знакомой, пока та снова вернулась к своим нескончаемым сундукам в поисках чего-то необычного.  — Привыкай. Пусть у тебя и нет сейчас своего номера, это не значит, что ты не потребуешься для помощи другим, так что на все выступления придётся одеваться и краситься… — она сделала паузу, то ли устав рыться в вещах, то ли вспомнив, что их ждала ещё и часть с макияжем. Устало опустив на колени руки, Бист изрекла что-то, больше похожее на мольбу. — Давай уже не сегодня с этим? Что-то я устала играть в кутюрье, а мне ещё на манеж выводить Д’Артаньяна и Солнце с Луной.  Ребекка обернулась на неё, будто услышала что-то знакомое, но вместо тишины, опустившейся на палатку после замолкшей укротительницы, в уши врезался какой-то свист. Она подняла глаза, словно пытаясь отыскать источник звука, но наткнулась лишь на пересечение балок, служивших опорой для всей конструкции.  — Ты не слышала сейчас? Как будто птицы пели, — таинственно-тихо пробубнила девушка.  — Не-е-ет? — Бист приподняла бровь и вслед за ней оглядела своё жилище, тоже машинально переходя на шёпот. — Кажется, тебе бы тоже не помешало отдохнуть, Ребекка. Кстати вот.  Она опомнилась и протянула ей ещё одну вещь. Нокс развернула смятую чёрно-белую ткань и поняла, что держит в руках чулок с продольными полосками. Что-то подобное она разглядела на выступающей канатоходке во время её номера. — Это Долл? — с сомнением в голосе уточнила она. — Ага, но не переживай, он стираный. Правда, подвязку не нашла, но и так сойдёт. Сейчас ещё пояс для закрепления найду, а то он, пусть и кажется небольшим, за пару движений слезет с тебя до колена.   Так и продолжались новые будни Ребекки. Вот-вот уже подбиралось Рождество, и выходить куда-то что-то праздновать ей с каждым часом приближения совсем не хотелось. Разве что она исправно продолжала ездить по городу да расклеивать и раздавать всё больше листовок с приближением выходных. Ведь на праздники наверняка будет море желающих посетить цирк, посмотреть на диковинных фокусников и погадать на будущее у цыганки, снова собирающейся занять самое выгодное место рядом со входом и продавцами сладостей. Нокс посетила вторую тренировку, услужливо выбрав для этого ненавистное безлюдное поле. Как ни крути, а оно идеально подходило для любящего подурачиться Имона, для которого, казалось, и мира целого не хватит, если он сильно раззадорится. С помощью подаренного ранее стека они вместе с Китчем начали отрабатывать испанский шаг — искусственно выработанный метод лошадиной ходьбы, когда конь должен был поочерёдно поднимать передние копыта горизонтально, до самого упора, делать шаг и плавно ставить ногу на землю. Выглядело с виду это одновременно забавно и грациозно, но когда сам ямщик вызвался показать Ребекке примерную манеру передвижения на себе, она чуть со смеху не вывалилась из седла.  Второе представление цирка в Лондоне и первое для Ребекки в качестве новичка труппы прошло хорошо и при полной посадке, если не брать в расчёт то, что она так и не смогла выйти на манеж.  Вместе с тем, в канун Рождества ей всё-таки пришлось переместиться в Потустороннее, когда она на очередной прогулке по городу снова увидела объявление о пропаже Уолтера Кирсли. Спустя почти неделю, судя по свежести печати, мальчика так и не нашли, да и сама Нокс позабыла о нём в силу обустройства на новом месте. К тому же нужно было предупредить Нину, что ей придётся отмечать праздник вдвоём с Артуром.        В деле мальчика, которое она с трудом отыскала в библиотеке, зияла пустота с даты пропажи. Последние строки гласили, что он тайком сбежал из дома с небольшими личными сбережениями, чтобы пойти со своим неожиданно бедным другом с окраины Лондона на цирковое представление наперекор родителям, запрещающим ему общаться с нищими. До цирка ребёнок не дошёл, как и до своего товарища по имени Рамзи Хьюс, а по пути в город ни с кем не заговаривал. Получается, его даже не отвлекали перед тем как украсть, что было частым явлением в делах других детей. Ребекке пришлось вернуться ещё и в свою квартиру и с вмиг опустошающей печалью вложить листок о пропаже и копию досье Уолтера в свою проклятую чёрную папку, лежавшую рядом с ножницами.  Нужно было как-то действовать, что-то предпринимать. Но самой большой, тянущей её ко дну во всём этом деле, проблемой было то, что напарника своего она так и не встретила. Девушка потратила не один день, чтобы обойти всю территорию цирка и познакомиться со всеми его обитателями, даже включая живность в вольерах, но никого, кто бы минимально мог подходить под параметры жнеца, так и не встретила. Действовать в одиночку в её случае было опасно и неразумно, хотя не так уж и давно Ребекка готова была поклясться, что с товарищем будут проблемы какого бы то ни было характера. Но проблем хватало и без его личного присутствия, и Нокс ничего не оставалось делать, как продолжать играть роль простой девчонки, захотевшей устроиться в цирк. Она взяла несколько уроков у Бист и ежедневно пыталась самостоятельно краситься перед небольшим зеркалом, часто даже в её присутствии, иногда помогала на кухне с обедами или ужинами, так как не могла заставить себя встать с кровати раньше непосредственной подачи завтрака, притащила из дома книгу, которую не так давно начала читать, много гуляла на свежем воздухе и частенько кружила по пустому манежу с Имоном.  Стоять в седле что на ногах, что на руках с каждым занятием становилось всё проще, даже с ускорением, конь успешно выхаживал по песку, поднимая ноги всё выше и выше и уже не нуждаясь в стеке, с макияжем, конечно же, были трудности, но он в любом случае выглядел куда лучше, чем при первых её нелепых попытках, оглавление книги уже перевалило за середину, а ничего так и не случалось. Никто не приходил ей на помощь, и эта ежедневная рутина, схожая с рабочей в последние недели перед отбытием в мир живых и делающая её в своём одиночестве беспомощной, сводила с ума. Ребекке стали сниться странные сны, в которых она гуляла по какому-то лесу и слышала тот же неизвестный мужской голос, от чего она в какой-то момент начала плохо спать, а после и есть, но она продолжала упорно делать вид, что всё в порядке. Хотя внутри у неё разрывался целый кипящий вулкан чувств и не высказанных мыслей.        В один такой день, после обеда, она забралась под одеяло и достала книгу. Вот-вот та должна была уже закончиться, а ничего иного после приёма пищи и утренней прогулки по городу делать не хотелось. В надежде на то, что посреди чтения она задремлет, даже несмотря на интригующую развязку в сюжете, и, возможно, выспится чуть получше, чем с ночными лесными кошмарами, она уставилась на напечатанные строки, припоминая, на чём остановилась в прошлый раз.   — Ребекка, — из-за выхода, прикрытого полотном, послышался тихий голос Бист. — Ты же не спишь? Я видела, что ты только недавно ела в столовой. — Заходи, не стесняйся, — пробубнила себе под нос Нокс, не отрывая взгляда от нового предложения. — С чем-то помочь нужно? — Не-не, не нужно. К нам пришёл новенький, представляешь? — укротительница сегодня была какой-то слишком добродушной.  В своих мировоззрениях они довольно близко сходились с Ребеккой, и, развидев в ней язвительную натуру, от безысходности и плохого сна начавшую вырываться наружу, циркачка поняла, что с ней она может перемывать косточки всем — от странноватых поклонников, вместе с деньгами оставляющими записки с непотребными посланиями, до так называемого Отца. Ребекке же, напротив, от каждого сближающего их контакта становилось только хуже на душе. За неимением постоянных встреч с Ниной, Бист начала казаться ей единственной, кто хоть немного понимает её, отчего стремительно близилась к тому, чтобы занять роль отдалённой подруги. Всё бы ничего, но она, как и её товарищи по труппе, всё также продолжали быть главными подозреваемыми.  — Среди недели? — до сих пор безымянная новенькая наконец-то перестала пялиться в книгу и направила вопросительный взгляд на стоявшую в проходе.  — Сама не понимаю, почему он так решил. Сейчас с ним в главном павильоне разговаривают Джокер и Даггер, я сама его не видела ещё, меня чуть с ног Долл не сбила в буквальном смысле.  — В её манере, — улыбнулась Ребекка, отгоняя накатывающее волнение. Неужели её напарник наконец-то сподобился спуститься из Потустороннего к ней на помощь?  — Не хочешь присоединиться? Она сказала, что там тот ещё красавчик.   — Насчёт красавчика — это сарказм? — деланно пытливо приподняла бровь наездница.   — Вот именно, что нет! — Тогда пошли.  Она накинула свой утеплённый тулуп и вылезла в круживший на улице снег. По всей видимости, через час-два на Лондон собиралась обрушиваться метель. Почему неизвестный жнец выбрал эту погоду и будний день для прогулки к цирку, оставалось загадкой. Да и был ли новичок действительным жнецом, а не случайным юнцом, решившим попытать счастья в вольной жизни кочующего представления?  Идти было тяжело, с ночи активно падающий снег уже навалил сугробы, которые никто даже выходить убирать не желал, в такую-то погоду. Ребекку ежеминутно толкал в грудь бушующий ветер, а под капюшон засыпалось просто неимоверное количество крупных снежных хлопьев. Видимость из-за опустившегося тумана была ни к чёрту, но она уже провела здесь достаточно времени, чтобы свободно ориентироваться между палатками. К тому же рядом, так же подвергаясь нападению стихии, шла Бист.  — Если он окажется не настолько красивым, насколько я напредставляла себе, я останусь ночевать прямо на зрительской лавке, — еле разделяя слова и ощущая, как язык и зубы при разговоре леденеют, Нокс прорывала свистящий ветер, говоря это коллеге. Надо же ведь, она пришла позвать её посмотреть на новичка, не гнушаясь такой кошмарной погоды. — Пока этот жуткий буран не уляжется. Девушки наконец-то доковыляли до двери в коридор и, заскочив внутрь, сразу же затряслись, скидывая с верхней одежды налипший снег. Ребекка чувствовала предвкушение и какое-то обнадёживающе-приятное отступление хандры. Она в нетерпении освободилась от шинели и, дожидаясь Бист, протянула руку через прутья клетки, касаясь мокрого носа Д’Артаньяна. В коридор, как и в зал далее умудрились протянуть трубы с горячей водой, поэтому лев пребывал в тепле и сытости. Сегодня утром он уже потренировался к следующему номеру в субботу, прыгая через пока что не подожжённые кольца и выполняя разного вида трюки.  Бист быстро нагнала её, попутно риторически спрашивая большого кота, как он тут поживает, и они наконец-то вышли на манеж. В центре, задрав головы вверх, стояли конферансье и метатель ножей.  — О, девчонки! Вам Долл небось растрепала, да? — как только он заметил их, ехидно заулыбался Даггер, тут же направившись навстречу. — Как вы только по такой погоде дошли.  — Не хочешь ли сказать, что вы сами тут собрались оставаться, пока метель не утихнет? — Бист шутливо ткнула его в бок локтём и ещё раз осмотрела зал. — А где, собственно…  — Да сейчас он спустится, — парень поднял указательный палец вверх и горделиво пояснил уже привычным уху говором. — За весь период наших катаний ещё ни разу метатель ножей не пришёл, зато гимнастов жопой жуй. Но этот прям хорош. Кажется, у нас будет пополнение в виде ещё одного канатоходца. Может, в пару к Долл пристроем? Вон как по самой верхушке чухает.  — По-моему, кому-кому, а ей партнёр уж точно не нужен, — скептично махнула рукой Ребекка и задрала голову в указанном направлении, но, ничерта не разглядев испытуемого, бросила гнуть шею и решила дождаться, пока он сам слезет вниз.   — Ну мы ещё подумаем, куда его можно пристроить. Интересно, мог бы он так ровно стоять на Имоне, а? — продолжал дурачиться Даггер. Он частенько проявлял к Ребекке внимание, подкалывая её шуточками и даже предлагая поучаствовать ассистенткой в своём номере, но каждый раз получал лишь её нахмуренный грозный взгляд в ответ. — О, спускается! Он тут же бросил топтаться около дам и побежал вслед за Джокером, доселе продолжавшим смотреть на принимаемого в команду. Молодые люди двинулись по направлению к вертикальной лестнице медленно, предполагая, что новенькому потребуется ещё пару минут, чтобы окончательно ступить с неё на песок. Но неизвестный моментально удивил их ещё одним своим приёмом, спрыгнув с трёхметровой высоты вниз. Он ни разу не покачнулся и лишь поправил тёмные волосы, выбившиеся перед глазами.  Это точно был жнец. Обычный человек бы уже переломал себе как минимум одну кость. Нокс всё ещё не могла разглядеть его мутной фигуры, так как стояла в противоположном конце манежа, поэтому продолжала лишь неловко щуриться сквозь очки и не предпринимать никаких попыток сблизиться. Она нервничала.  Мужчина ещё раз махнул головой, скидывая с лица пряди, и направился к циркачам. В руке он держал что-то вытянутое и длинное. Девушка присмотрелась и, понимая, кто находится перед ней, на расстоянии нескольких метров, потеряв контроль над телом, сделала шаг назад. Не может, чёрт возьми, этого быть.  Рот в мгновение пересох, глаза широко раскрылись, дёргано изучая приближающуюся фигуру. К ладоням моментально прилила кровь, они вспотели и начали гореть. В горле встал ком, позволяющий ей лишь беззвучно открывать и закрывать рот подобно рыбе, выброшенной на сушу. Спустя несколько секунд, показавшихся ей вечностью, она тихо прошипела:  — Какого, блять, хрена…  Бист оторвала взгляд от фигуры в тёмном и повернула голову к коллеге: — Ты чего? Её бледное веснушчатое лицо отражало, похоже, сразу несколько эмоций сразу, окончательно срывая покров и всю доселе выстроенную придуманную историю прошлого.  — А вы чего там встали? Сами же пришли посмотреть! — донёсся до них всё такой же несерьёзный тон Даггера. После чего парень предложил шпрехшталмейстеру и новенькому двинуться к ним, раз уж девчонки горделиво решили стоять в сторонке. Не теряя времени он заочно принялся рассказывать о каждой из них. — Та, что с тёмными кудряшками — это Бист, наша укротительница! Она такая крутая, ты бы видел её на представлении, отвал баш…   — Какого хера ты тут делаешь?! — у Ребекки же сорвало крышу, и её злобный, переходящий в рычание крик, прервал слова метателя кинжалов. Она не обратила внимания на забеспокоившуюся за неё Бист, забила на то, что в принципе находилась сейчас со жнецом не один на один, и в открытую сверлила его ненавидящим взглядом, чувствуя, как сердце каждый раз пропускает по удару, а пальцы держащей шинель руки глубоко впились в плотно начёсанный мех внутренней подкладки.  — А вот эта… эм… рыжая дама… это конная наездница. Какая-то она сегодня не в настроении… — совсем теряясь и не зная, что делать и как реагировать, продолжал представлять её Даггер. — Температура, что ли… М-мы ещё не придумали ей, эм… псевдоним, поэтому можешь звать её просто Ре… Ре-ребеккой. — У неё часто такое настроение. Можете так и называть её — лихорадочная, — не без издёвки в голосе хмыкнул мужчина. — Ага… — совсем уж сконфуженно кивнул циркач. — Звучит…  Такого неожиданного начала диалога со стороны всегда прилежной и доброжелательной наездницы и только недавно пришедшего с улицы незнакомца не ожидал и Джокер. Парень запнулся на месте, как только она сорвалась на крик, хотя шли они втроём достаточно медленно, и с нескрываемым удивлением сначала оглядел разгневанное лицо Ребекки, а затем повернулся к тому, к кому она обращалась: — А вы… Вы что, знакомы..? — прохрипел он, до сих пор пребывая в шоке и вместе с тем сгорая от любопытства.  — Знакомы, — продолжая смотреть в её наливающиеся кровью глаза, сощурился тот. — Это моя бывшая.  — Какого… — уже не выдержала и Бист. Она оглядела пребывающего в ледяном спокойствии и правда красавчика, — тут уж Долл не соврала, — и, удивлённо возведя брови кверху, уже решилась уточнить у Ребекки, правду ли он говорит.  Но это у неё не получилось.  Казалось, само время замедлило своё течение. До Нокс с отдалённым эхом доносились слова нынешних коллег, а растерянные физиономии их начали расплываться, будто на глазах проступали слёзы. На деле же плакать она не собиралась и, сгорая от ярости, лишь концентрировала всё внимание на одном лишь лице и, в особенности, глазах, с неимоверной наглостью смотрящих ей прямо в душу. Она заскрипела зубами и дёрнулась вперёд с такой быстротой, что Бист, не успев окончательно к ней развернуться, оставалось лишь с открытым ртом наблюдать, как она проносится мимо неё. На пол полетела шинель, поднимая тучу пыли. Рядом со скинутой верхней одеждой остались ещё не разгладившиеся следы её ботинок на песке, будто шедшая преследовала цель не дойти до оппонента, а провалиться сквозь землю.  Для смертных же всё произошло куда быстрее. Ребекка за пару мгновений оказалась рядом с ним и, не успела пыль улечься обратно, припорашивая её тулуп сверху, со всей своей недюжей силой влепила ему оглушительную пощёчину.  Уильям с секунду пробыл в ожидании ещё одной такой же, но, не дождавшись повторного удара, повернул голову в прежнее положение, попутно разминая шею до хруста костей. Один из уголков его бесцветных губ приподнялся в усмешке, и жнец хмыкнул, будто всё это забавляло его:  — Что ж, справедливо.