Black Butler: Book of the eternal death

      Театр пришлось перенести. Утром к Ребекке в окно залетела сойка по имени Орешек, птичка Рональда, с посланием, в котором старший коротко уведомил, что его вызвали на допрос в ЮСО как стажёра Грелля Сатклиффа. Постскриптум было приписано, что он не знает, когда точно сможет освободиться, но надеется увидеться, пусть и без визита в театр. Ей было больно даже думать о том, в каком состоянии находился брат. Она представляла себя на его месте. Что бы она чувствовала, узнай о том, что Фокс — маньяк? Наверное, не удивилась бы и просто окончательно возненавидела его. Ну да. Ведь у Рональда с Сатклиффом, думалось, совсем другие отношения. Брат, должно быть, шокирован и расстроен.       Сейчас, наконец-то закончив с юристами, он сидел в аллее, устало откинувшись на спинку лавки, и смотрел на бесцветное небо, за тонкой неосязаемой пеленой которого зиял белый круг. Тучи собирались вокруг него, обступая и предвещая непогоду, но потустороннее солнце отчаянно продолжало ускользать от затмевания. — Привет, Рон, — приземлилась рядом с ним сестра. — Опять спала до полудня? — мрачно пробурчал брат, обнимая её. Он принюхался и отстранился, осматривая её. Что-то во внешности Ребекки было не так. — Или, эм, собиралась? Мы ведь уже не успеваем на представление. — Скорее, находилась в мучительных раздумьях насчёт кое-чего, — На выходных Ребекка предпочитала отсыпаться на полную, а после заниматься своими делами и тренироваться. Но сегодня выспаться ей не удалось. — А насчёт этого... так, знаешь ли, захотелось приодеться. Она разгладила длинный подол светлого кружевного платья, которое редко надевалось лишь по поводам и предалась воспоминаниям об утренних событиях.       Нокс проснулась рано утром, в шестом часу, вся в холодном поту и со слезами на глазах. Вино не помогло, и сны обернулись кошмарами, в которых теперь уже она сама превратилась в жертву маньяка. В то время как убийцей был вовсе не Грелль Сатклифф, и даже не мисс Дюлес, а, кто бы мог подумать, проклятый Т. Спирс. Чёртов алкоголь не дал далеко уйти от воспоминаний минувшего вечера, и лишь на время заглушил переживания мыслями о другом, плавно перетёкшими в дурной сон. После нахлынувшего страха, вместе с пробуждением пришли и сожаление со скорбью. Ребекка решила больше не пробовать заснуть, вряд ли тематика сна поменяется. Она приняла контрастный душ, несколько раз направляя струю на слезившиеся глаза, получила письмо Рональда и немного поиграла с Орешком, кормя его вкусностями, припасёнными именно на такой повод. Птичка слегка подняла подавленное настроение, но продолжать оставаться в одиночестве в квартире желания не было. А ещё жутко хотелось выговориться. Вот только кому? Брат на допросе, Нина на работе до вечера. Вряд ли ей будет удобно выслушивать нытьё подруги, а заодно вытаскивать из трупов плёнку и писать отчёты. Идти в медотсек? Не хотелось. Ребекка подумала про героя своих ночных ужасов. Он ведь обещал сегодня прислать свою птицу, чтобы получить ответ. Нет, нет и нет. С кем-с кем, а с ним она точно не хочет делиться душевными переживаниями. Нокс спустилась в мир смертных, взяв с собой выбранную, но так и не начатую вчера книгу, и пошла гулять по ботаническим садам Кью, находящимися в юго-западной части Лондона. Начинал работу он с девяти утра, но никто не будет ругаться, если она воспользуется своими жнецовьими штучками и скроет присутствие. Есть ей не хотелось, поэтому идея пошататься по красивому месту казалась лучшим решением, чем снова упиваться и к полудню быть в состоянии нестояния. Тем более, алкоголь считался депрессантом, а ей и без того плохо. Но, сидя на лавочке в тенистом местечке с книгой на коленях, Ребекка поймала себя на том, что тупо пялится на страницу и про себя повторяет одну и ту же строчку, в то время как в голове оседает мешанина из разного рода мыслей. — Говоришь так, словно тебе предложили выйти замуж, — выдернул её из утренних воспоминаний парень, слегка улыбнулся и вытащил у сестры из рук пачку с табаком. — Я одолжу, не возражаешь? Кстати, прелестно выглядишь.       Наутро, зайдя на кухню, чтобы наконец вымыть оставленную с ночи посуду, Ребекка заметила на столе визитку. Т. Спирс оставил её, видимо, когда она спросила, откуда он взял эти сигареты. На белом прямоугольнике из плотной бумаги было приписано название города и улицы, на которой и была нужная лавка. Закончив своё невразумительное чтение, она вспомнила про адрес. В Гилфорде Ребекка ни разу не бывала, поэтому нужно было идти на почтовую станцию и заказывать кэб, которых в свободном распоряжении, как ей сказали, нет. Тогда Нокс решила превзойти в неожиданностях саму себя и взяла напрокат лошадь, заложив за неё практически все деньги, которые имела с собой. Конь был спокоен, вымуштрован и, казалось, привыкший к таким странным клиентам. Ни разу не садившаяся в седло за посмертие, девушка чувствовала себя достаточно легко и уверенно, и даже перешла на галоп, когда они минули окраины Лондона. За сегодня, да и, наверное, за прошедшие несколько месяцев, она впервые почувствовала себя так спокойно и свободно. Но счастье и прелестные, безлюдные, всё ещё зелёные пейзажи закончились, как только она вернулась в грязно-жёлтую столицу. И вместе с конём по кличке Имон, которому она украдкой купила морковки, Ребекка оставила и улучшившееся настроение. — Спасибо. Нет, таких предложений мне не поступало, — пробубнила она и протянула брату зажигалку. — Ты, помнится, даже на экзамене не курил... — А кольцо откуда? Давно заметил, но что-то каждый раз из головы вылетало спросить. — Он хихикнул, давая понять, что шутит и не собирается развивать эту тему, глубоко затянулся и тут же закашлялся. — Не поверишь, как сильно они меня там достали. Выпрашивали у меня, знал ли я что-то о планах и деятельности Сатклиффа вне рабочего времени, словно мы друзья. Можно подумать, мы с ним детей крестили, настолько они ко мне привязались. Какие-то шифровки, не намекал ли он мне на сотрудничество? Не предлагал ли участия в каких-то внеурочных делах... При этом сам допрос так медленно шёл, по ощущениям прошло не полдня, а два. У них на протоколе сидел стажёр, будто впервые увидевший печатную машинку. — Но ты ведь и не знал, верно? — тем временем Ребекка, вспомнив об украшении на пальце, которое со дня выпуска носила не снимая, оглядела его, будто сама впервые увидела. И всё-таки, откуда у неё оно? — Верно. Чтобы ты понимала, я очень и очень ему доверял. Каким бы странным и слегка того, — Рон помахал ладонью у головы, — он ни был, он отлично работал и сам по себе был неплохим наставником. Он сильный. Я много чему у него научился. Ну и в человеческом плане. Да и Т. Спирс, знаешь, тоже хороший начальник, я вообще очень рад, что попал именно в этот отдел, но всё это в рамках работы, понимаешь? На выходных мы вообще никак не контактируем... Бекк, ты слушаешь? — А? Да-да, Т. Спирс хороший мальчик... в смысле начальник, отличный отдел... — она положила голову на плечо брата и, слушая его изречения одним ухом, вспомнила вчерашнюю беседу. Пора уже принять решение. — Мальчик, ха-ха. Так вот, эм... Но то, что сделал Сатклифф, буквально так разозлило меня... Ко мне на выезде прилетел голубь Чемберса, это коллега наш, я, как освободился, сразу в офис. Только представь: пару ночников ждут остальных на сбор. Никто ничего не знает и не понимает. У Спирса в кабинете горит свет, дверь открыта. А его нет! Обычно он её всегда закрывает, когда уходит куда-то. В пепельнице три выкуренных пачки... ну, в смысле, я не считал, но выглядело будто так и есть. Окурки даже вываливаться начали из неё. На полу капли крови, я будто попал в сцену из страшилки. Посреди стоит стул, тоже в крови... В общем, пока все подтянулись в офис и в непонятках сидели ждали, он вернулся и сказал, чтобы мы расходились обратно и вообще зря подняли шум. Типа утром всё расскажет на собрании. — Что там происходило... — до этого момента Ребекка не сильно задумывалась, как именно Т. Спирс проводил "воспитательную беседу" с Греллем. Ей было просто легче от того факта, что он его избил. — Если честно, я даже переживал сначала, что раз его нет, то Грелль мог напасть и на него. И когда он вернулся, я увидел на нём пару ссадин. Представляешь? Они подрались! Да и согласись, ты ведь Уилла видела последнюю неделю, он сейчас дёрганный и жутко агрессивный, а всё кровь демона, да и... — Рон... — перебила его Ребекка. Девушка не поднимала головы, продолжая водить пальцем по узорам платья. Её гложило чувство ответственности и тупое ощущение того, что, не говоря ему ничего, она предаёт их доверие друг другу. Да и ещё эта зараза. Ведь именно из-за Ребекки и её упёртости Т. Спирс теперь сам мало отличается от маньяка. Уж самой себе, ни говоря ни слова вслух, можно признаться, что по большей части он выручает её каждый раз, когда Ребекка получает по голове, а она вместо благодарности только и может, видимо, что делать хуже. Вдруг он перегнул палку с Сатклиффом? Не то чтобы она переживала за него, но всё же... — А? — парень повернул к сестре голову. — Я всё видела. — В смы... — И он приходил ко мне вчера. — Кто? — Твой начальник. Просил отдать ему часть плёнки, которую я забрала с последней жертвы Сатклиффа. — Что? Ты была там?! Чёрт, Ребекка, почему ты мне об этом сразу не сказала? — Была. И... — девушка помедлила. Расскажи она полностью о том, что произошло в доме Келли, какую реакцию от брата она получит? — ...у меня уже не было сил искать тебя. — И ты отдала? — Нет, но обещала подумать. Я не знаю, как поступить, Рон. Мне казалось, что вся моя работа, которую я сделала из чистого интереса и беспокойства за невинных, уже потеряла смысл. Сначала я думала покопать в этом направлении, чтобы... ну... получить повышение у Фокса... Но дело перешло в ОНЖ, и я уже просто достраивала догадки лишь бы доделать хоть что-то до конца в этой жизни. А потом я пришла туда, думая, а вдруг я реально смогу быть полезной? Вдруг кого-нибудь спасу? Но ничерта, Рон, я не спасла. Ни девушку, ни себя. И когда я увидела этого сраного Т. Спирса на месте преступления, подумала "а катись оно всё к ебеней матери". Ведь теперь всё, что я делала по этому инциденту, полностью развалилось и не значило ничего. Но вдруг он пришёл и попросил отдать плёнку, и я поняла, что ещё есть возможность что-то изменить. Хотя бы как чёртов свидетель. Сначала казалось, что держать плёнку при себе и явиться в ЮСО будет правильным делом, Сатклифф сделал то что сделал и его нужно наказать. Но Т. Спирс объяснил мне всё со своей колокольни начальника, и вот теперь я запуталась и вообще уже ничего не понимаю. — А она вообще на что-то повлияет? — брат дослушал её и на минуту задумался, переваривая всю полученную информацию и делая последнюю затяжку истлевшей папиросы. — Ну сама посуди, Уильям собственноручно за руку поймал его на месте преступления, есть ли вообще какой-то смысл держать кусок души жертвы у себя? И будет ли толк от того, что ты придёшь к следователю и скажешь "я всё видела, вот вам доказательство в обрывке ленты, которую я доела на месте преступления, там как раз остался последний день жертвы"? Бекк, я понимаю, тебе горько от того, что ты пережила. Да, Грелль натворил дерьма. Но ты ведь была там. Он мог и напасть на тебя. Да уж пусть будет так, как всё есть сейчас, чем если бы он отпилил тебе голову. Ребекка уныло вздохнула. Рональд действительно понимал своего наставника. — Т. Спирс почти это же и сказал мне. Ну, в смысле, без последних предложений. Я понимаю, ты его уважаешь, и я не хотела бы, чтобы ты поменял своё отношение к нему, но он так и провозгласил мне: Грелля накажут так, как он скажет. Потому что он не хочет терять одного из самых хороших работников в отделе. — Да не разуважаю я его за это, Бекк. Его можно понять, в конце концов. Звучит как злорадство, но, надеюсь, он всыпал Сатклиффу по первое число, раз уж решение заведомо будет в смягченной форме, а то я в стажёрстве достаточно получил от него, — Рональд встал с лавки и протянул руку сестре. — Хочешь моего мнения? Отдай ему эту злосчастную плёнку и не морочь себе голову. Т. Спирсу сейчас несладко, его допрашивали в одно время со мной, кстати. Только в другой комнате. Редко можно услышать, как он на повышенных тонах ругается. Звучало так, будто ещё секунда, и произойдёт смертоубийство. Тем более, что допросами занимается независимая от комиссии команда. Так что позволь ему самому во всём разобраться. — И куда мы? В его отдел? — А почему нет? Или ты ещё в сомнениях? — Не то чтобы в сомнениях. Скорее, просто тошно от всего этого. Ничего не хочется. Ребекку перебил птичий крик. К ней с высоты летела сорока. Наученная как общаться с птицами на опыте с Дитой и Офелией, воронами Бургхардта и Фокса соответственно, девушка выставила локоть в сторону, давая площадку для удобного приземления. — О, кто к нам прилетел? Привет, Эмма, это птица Уильяма, кстати, — пояснил Рон, моментально включая птичью няню. — Что ты тут делаешь? — Кажется, она ко мне, — замогильным тоном провозгласила Ребекка и, повернувшись к пернатой, опасливо вытащила привязанную к её лапке, свернутую в трубочку бумажку.

"Привет. Надеюсь, ты уже приняла решение. Если оно отрицательное — не игнорируй и напиши ответ здесь же.

У. Т. С."

— Что там? Что там? Любовные записочки? — невпопад встрял брат, заглядывая через плечо, но, словив нарочито презрительный взгляд, прикрыл рукой улыбку и пропищал: — извини. Кажется, его совершенно не заботили ни наставник, участвующий в серийных убийствах, ни допрос на полдня, ни начальник со свистящим от заражения колпаком. Рональд поистине проживал каждую минуту посмертия, не тратя время на то, что не нравится и не переживая ни о чём. А если его что-то и заботило, он не держал это в голове столь долго, как его сестра, и отходчиво избавлялся от гнетущих мыслей, находя в повседневности что-то более интересное. — Видимо, его тоже отпустили с допроса, — она перечитала записку и глянула на брата, ища в том поддержку. — Ты уверен, Рон? — В чём? А, да! Абсолютно! — он снова улыбнулся, но теперь уже просто ободрительно, и кивнул в сторону департамента. — Пойдём. — Мне нужно будет зайти домой за секаторами. Кхм, Эмма, можешь лететь, наверное? — птица склонила голову и захлопала бусинками глаз, словно не понимая. — Твой хозяин ничему не научил тебя? — Нет, это в порядке вещей, — Рональд протянул руку и нежно погладил Эмму по шее, от чего та блаженно прикрыла глаза и издала одобрительное стрекотание. — Если она не улетела в первые пять секунд, то либо ждёт, что ты напишешь что-то в ответ и отдашь ей, либо будет сидеть на твоей руке, пока ты не дойдёшь до хозяина. — А, — Ребекка слегка помахала локтем, для птички Эмма неплохо весила, да и была крупнее чем другие особи её вида. — Всё это, без сомнения, очень интересно, но у меня так рука отсохнет. Сорока понятливо поднялась выше на плечо, аккуратно переступая лапками через складки лёгкого платья. Ещё утром Ребекка подумала, что ей просто необходим разгрузочный день как в плане физическом, так и моральном. И пусть поход на представление был отменён, одеваться во что-то повседневное не хотелось, и, казалось, не рутинные красивые вещи хоть как-то должны были приободрить её. Но в конце-концов всё опять свелось к этому злосчастному делу. — Хочу верить, ты не сделаешь свои дела на мои вещи, — Ребекка повернула голову к птице и робко поглядела на неё, боясь, что та внезапно вцепится ей в глаза. Эмма в ответ гаркнула с интонацией, дескать она, вообще-то, птица приличная, и подобные высказывания звучат обидно.

***

      Они шли по оживлённому коридору третьего департамента. Свет просачивался из окон, проходил сквозь офисы и, устремляясь сквозь стеклянные двери, падал на каменный пол. — Вообще я могла и сама дойти, дорогу я примерно помню, а ты бы постоял у входа и подождал меня, — бубнила Ребекка в спину брату, чувствуя как птица на плече прибавляет ей крутости. Она не сильно горела желанием разговаривать с Уильямом в присутствии Рональда. — А я не буду заходить к нему, подожду тебя в офисе, не переживай. Не хочу вам мешать, — хихикал в ответ Рональд, здороваясь с каждым проходящим мимо жнецом. Он, не сбавляя шаг, обернулся и ехидно зыркнул на сестру, расплываясь в широкой улыбке, и подмигнул. — Ах ты паразит! Смотри не впишись в дверь, — младшая свела брови к переносице. От подобных его шуток она постоянно злилась и одновременно испытывала чувство стыда. С чего брат вообще шутит о таком? Разве он не видел, чем окончилось их знакомство? Переломанным носом у одного и разбитым лицом у другой! — Ну, я имею в виду, вдруг вы помиритесь там, главное, чтобы в кабинете не подрались, правильно? — Никто ни с кем не будет мириться. И драться. По крайней мере сейчас. Мы просто не перевариваем и иногда хотим надавать друг другу по щам, — на эти слова сорока что-то промурчала так, будто они её насмешили. Ребекка повернула к ней голову и помахала пальцем, — это не смешно, у тебя абсолютно отвратительный начальник... в смысле, хозяин.       В офисе кипела жизнь. Кто-то писал отчёт, кто-то поставил свой стул около стола коллеги и что-то активно с ним обсуждал. Кто-то пил кофе и перелистывал папку с будущими делами, заполняя в ежедневнике своё расписание, кто-то, убрав бумаги со стола, чистил на нём своё оружие, а кто-то кормил фруктами птиц. По отделу переливалась полифония из голосов, звона ложек о чашки, шуршания перьев по бумаге, щебета и звуков металла. Рональд тут же пропал в толпе, вслед крича сестре, что будет здесь, и сразу втягиваясь в активное обсуждение дела Джека Потрошителя. Он не любил появляться на работе в выходные, взяв в пример старшего начальника, строго ограждавшего себя от внеурочных дел. Но каждый раз парень с улыбкой шёл здороваться с коллегами. Против общения и людей он все-таки ничего не имел. Ребекка предпочитала так же не пересекать работу и отдых, но делала это в крайностях, посредством обхода своего отдела за милю. Ни видеть эти лица, ни общаться с большинством из товарищей ей не хотелось даже, в принципе, и в рабочее время. Стажёр ещё несколько секунд постояла, окружённая незнакомыми жнецами, перебарывая разнополярные мысли о том, что здесь так приятно находиться, и желанием слинять отсюда как можно скорее. Она отвернулась от толпы и направилась дальше в открытый кабинет Т. Спирса. Эмма мягко спрыгнула с её плеча и, чуть пролетев, приземлилась на свою жердь около окна.       Кабинет был пуст, из раскрытых окон приятно дул слабый ветерок, нёсший запах, предвещающий новый ливень. Края документов на рабочем месте периодически монотонно приподнимались от дуновений, создавая движение. На спинке кресла висел пиджак, означая, что его хозяин всё-таки должен быть где-то в здании. Ребекка огляделась: никаких пятен крови, как рассказывал брат, уже не было. Обстановка офиса вселяла чувство приятных забот, в отличие от её рабочего места во втором департаменте. Коллеги обычно либо молча работали, периодически выбегая на балкон, либо, в отсутствие начальства, халявили за столом в перекусочной зоне, обсуждая прошедшие выходные, и как прошли их свиданья с какими-то новыми девушками, чьи имена постоянно сменялись и не запоминались. Причём гогот их был настолько громким, что сидевшая в противоположной части отдела Ребекка либо закатывала глаза от таких историй, либо, когда сил слушать это совсем уже не оставалось, приходила и гавкала на них, заставляя рассосаться по местам. Задумавшись об этом в который раз, Нокс обернулась и украдкой бросила взгляд за стеклянную стену на стоявший у окна пустеющий стол и, вздохнув, обошла рабочее место начальника отдела. Она приблизилась к Эмме, нерешительно дотронулась до её макушки пальцем и пару раз погладила. Сорока, казавшаяся сначала до чёртиков недоброжелательной, как и её хозяин, оказалась на удивление очень игривой и ласковой. Потом девушка зашла за начальственный письменный стол и прошлась глазами по корешкам книг на полках шкафа: какие-то исторические писания, копии дел важных личностей, видимо для коллекции, художественная и классическая литература... У самой стены была полка побольше, и оттуда проглядывался секатор старшего, висевший на креплении. Рядом с ним виднелось разного вида холодное оружие: от ножей до небольших бумерангов с остро заточенными краями. На полке близь них лежал револьвер с набором патронов. Интересно, это тоже просто коллекция, или он пользуется всем этим? Ребекку отвлёк пиджак, вернее, его рукав, о пуговицу которого она зацепилась кружевами, после чего взяла его в руки и принялась аккуратно вытаскивать нити из-под чёрного камня. Приглядевшись, она обнаружила красно-бурые пятна крови, практически сливавшиеся с чёрной тканью одежды. Физическое напоминание о вчерашнем как-то быстро выдернуло витавшую в облаках в реальность и спустило её на землю. На секунду ею овладела злоба, она заскрипела зубами и представила, как самолично замах за замахом ударяет Сатклиффа по его миловидному лицу. И её это отчасти успокоило. Весь гнев её был направлен только на Грелля, даже несмотря на вчерашние слова Т. Спирса о том, что убивала в их тандеме Ангелина Дюлес. Она заслуживала куда большей злобы, чем влюблённый болван, решивший покорить её сердце столько нестандартным путём. Но, по обычаям, о мёртвых говорят либо хорошо, либо никак... Кабинет, за исключением посетительницы и птицы, по-прежнему пустел. Нокс уже успела вернуться обратно на место, снова осматривая комнату и приятный осенний вид из окна. Было лишь начало сентября, а зелень деревьев уже успела изрядно потускнеть и начать наливаться желтизной. — Конечно, здорово, что его нет, но мне-то что делать? — то ли себя, то ли смотрящую на неё Эмму спросила Ребекка. Повернувшись к выходу из кабинета, чтобы позвать брата помочь найти начальника, она моментально остановилась, вперив взгляд в стоящего в дверях. — Спешу огорчить, но я всё-таки есть, — облокотившись о дверную доборную планку, с кружкой кофе стоял хозяин офиса.       Манжеты его рубашки были подвёрнуты до локтя, обнажая не виданные до сего давно затянувшиеся шрамы на его руках. Мелкие ранки на кулаках и разбитая губа, служившие напоминанием о ночной драке с преступником, уже почти зажили. Около уха, притянутая к виску дужкой от очков, висела сигарета. Он выглядел устало, даже потрёпаннее, чем в прошлый визит Ребекки, словно провёл без сна всю ночь. От укладки осталось одно воспоминание, растрёпанные пряди тёмных волос небрежно спадали на его лицо, что делало образ заработавшегося завершенным. И если жнец в своём привычном выглаженном и уложенном виде выглядел приятно и гармонично, то сейчас его привлекательность была на каком-то другом, брутально-диком уровне. Он зашел в пределы кабинета и закрыл за собой дверь. Остальным работникам слышать этот разговор незачем. — Здравствуй, Т. Спирс, — пробурчала Ребекка, поворачиваясь к нему спиной. — Сам понимаешь, для чего я тут. — Добрый день, мисс Нокс. Я уже начал думать, что вы не придёте, но Эмма всё не прилетала, поэтому во мне затеплилась надежда, — таким бесящим формальным тоном, который шёл вразрез с внешним видом, поприветствовал он гостью, обошёл её и опёрся о стол, протягивая сороке кусочек сухофрукта. После чего он вытащил из-под дужки сигарету и привычно закурил. — Рональд и кошмары об убийствах переубедили меня, — надменно проговорила гостья. Уильям не успел подойти, как Ребекка протянула ему ножницы, будто останавливая от приближения. Недавний сон всё ещё оседал в памяти, и вид начальника чужого отдела отчаянно походил на образ психопата. — Кофе? — старший заметил перемену в её поведении, но развивать тему и задавать вопросов не захотел. Он взял оружие и прошёл к шкафу со встроенной в него машиной для учёта. — Конечно, — Ребекка легонько мотнула головой, отгоняя воспоминания. Это же всё тот же Т. Спирс. Такой раздражающий, холодный и, в этот раз, изрядно заебавшийся. Только и всего. Она шагнула за ним и, вытянув кружку из его рук, поднесла её к губам. — Если бы ты вчера не припёрся ко мне домой и не выдул бутылку вина, быть может, я бы лучше спала. — Ты сама мне его предложила. Что за злопамятство... — Уилл повернул к ней голову и оглядел достаточно тусклым для его всегда ярких глаз взглядом. После чего сделал долгую затяжку, прикрывая веки. Он и правда устал. — Я сделала это из гостеприимства. И если не помнить о косяках каждого, ненароком можно проснуться с ножом в спине. Ты, Т. Спирс, не представляешь, насколько сильно я жду дня, когда смогу надрать тебе зад за самый большой косяк в твоей жизни. И не надо меня пугать своими потухающими фонарями, — благосклонность и симпатия вместе с вином выветрились из организма Ребекки ещё ночью, а отвратительно горький кофе без малейшего намёка на сахар только добавил трезвой ясности уму. — Для той, у кого сейчас в руках нет оружия, не слишком ли вы самоуверенны, мисс? — он повернулся обратно и, вытащив из сейфа вычищенную пилу Сатклиффа, наклонил голову. — Не страшно? — Не страшно, она ведь не заведена, — Ребекка смягчилась, и на её лице слабо проявилась снисходительная усмешка. — Пока ты будешь заводить этот драндулет, я успею забрать свои ножницы и проткнуть тебе печень. — Справедливо, — медленно проговорил Уилл, будто голова его работала с задержкой. — Надеюсь, скоро вся эта свистопляска с Сатклиффом закончится, — Ребекка приподняла очки и потёрла переносицу. — Как же всё это бесит. — Если желаешь удостовериться, пойдём со мной на заседание комиссии. — Что? — линзы обратно опустились на глаза, и Нокс уже отчётливо уставилась на собеседника. — Оно разве не будет закрытым? — Хм, — он вставил лезвие пилы в отсек и начал что-то нажимать. — Это, конечно, не бал один плюс один, но, думаю, со мной тебя пустят. — Я подумаю, Т. Спирс. Даже если я пойду с тобой, это ещё ничего не значит. Уильям, сидя на корточках, вопросительно обернулся на неё под загробное завывание генератора, ознаменовавшего начало работы. — Не значит чего? — Не значит, — злобно фыркнула Нокс, — что я смягчу о тебе своё мнение. — Оу, надо же. У тебя есть какое-то мнение обо мне? — жнец встал и заинтересованно подошёл к ней, складывая руки на груди. В этот раз Ребекка не препятствовала ему. — Я думал, ты просто так ненавидишь меня. — Непременно есть, Т. Спирс. Ты наглый, жуткий, отвратительный ублюдок, думающий, что ты самый сильный в мире. Бесцеремонный, холодный и жестокий. Каменный истукан с вечно кислым еблом, готовый убить за любую провинность. Любого. При этом, если тебе выгодно, ты никак не накажешь абсолютно виноватого мудака. Потому что ты такой же убийца, как и проклятый Сатклифф. Только ты, в довесок, ещё и оправдываешь себя. У тебя прожжённое холодом и окурками бесчувственное сердце... — подходя к завершению перечисления ругательств, которые только успевали переключаться в голове, словно по подготовленному списку, Ребекка подняла на оппонента глаза и, наткнувшись на встречный взгляд, безэмоционально гуляющий по её лицу, неловко запнулась. — Ну и ты, эм, мой враг... Да. Ненавижу тебя. Просто так. Остальное — это то, что я поняла о тебе за время нашего знакомства. — С нашей первой встречи ты упомянула, что я твой враг около пяти или шести раз... хм, извини, я уже сбился со счёта, — язвительно развёл руками Т. Спирс. — В общем, я уже понял, повторять больше не нужно. Он ещё с пару секунд посмотрел на её меняющееся с разозлённого на недоумевающее лицо, после хмыкнул и направился к своему столу за начальственным ключом для завершения процедуры. Ребекка осталась стоять одна, переводя дух и пытаясь унять внезапно начавшее сильно колотиться сердце. Она выговорила ему то, что долго вертелось на её языке, но наслаждения от этого почему-то не получила. Даже когда она эмоционально взорвалась во время визита за деталями, девушка получила какое-то некое успокоение. Да и тогда она не была морально атакована произошедшим. А сейчас всё было наоборот — голову пронзило взявшееся из неоткуда чувство вины. Наверное, всё потому, что он никак не реагировал на её слова, чтобы держать эту перепалку в тонусе. Осталось какое-то послевкусие жалости и только что отпитого кофе. — Надо было плюнуть тебе в кружку, — она повернулась и наткнулась на неожиданно оказавшееся так близко мужское плечо. Сзади сверху, заставляя мурашки по её спине ходить ходуном против её воли, послышался хриплый голос жнеца. — Спасибо. Спасибо за то, что решила помочь мне, Ребекка, — как-то мягко и благоговейно поблагодарил он её и, вернувшись к своему обычному тону, с сарказмом добавил. — И, конечно же, за то, что всё-таки не плюнула. Он обошёл её и вставил ключ, снова начав что-то переключать. Ребекка не двигалась, продолжая смотреть куда-то сквозь предметы. В глазах проступили слёзы. Слёзы скорби, обиды и противоречивых чувств. В добавок к плохому настроению накатило сожаление за высказанные невпопад слова. Он благодарит её, а она снова изо всех сил ведёт себя как последняя идиотка. Уильям повернул ключ в сторону и на кабинет опустилась тишина. Он вытянул секаторные ножницы из устройства и, оглядев их с пару секунд, видимо, предаваясь ностальгии, молча вручил их хозяйке. — Почему ты не спас её? Почему не пришёл раньше? Я не поверю, если ты скажешь, что не знал, какая жертва будет следующей! — Тебе сказать то, что ты хочешь слышать или правду? Ребекка вздохнула. Мысленно она уже сама себе ответила на данный вопрос. — Правду, Т. Спирс. Хочу убедиться, настолько ли ты отмороженный и конченный или в тебе есть надежда на зачатки эмпатии. — Чтобы поймать Сатклиффа с поличным, нужно было пойти на некоторые жертвы. Нокс повела бровью, вспоминая увиденное прошлой ночью и удостоверяясь в правоте своих суждений, развернулась и, мимолётно глянув на оппонента, поняла, что сейчас он серьёзен, словно его настроение изменилось вслед за её. — Это чёртова тупость! Чтобы поймать с поличным, достаточно было застать Сатклиффа перед убийством с пилой в руках, всего-то! Не рассказывай мне тут! — печаль начала перерастать в гнев. — А ещё поиск жертвы затруднило то, — Т. Спирс резко перебил её, — что одна маленькая, вечно сующая свой нос в чужие дела, пройдоха решила спрятать дело Келли у чёрта на куличиках. Но не беспокойся, ведь ОНЖ успел хотя бы добраться до книги Дюлес, которую ты, видимо, не успела найти. Да и логические цепочки по досье предыдущих жертв мы тоже умеем строить. И нет, Нокс, если отвечать на твои последние слова — не достаточно. Либо ты ловишь преступника в момент убийства и ничего больше не требует доказательств, что он и есть преступник, либо ты застаешь его до, после чего на него вешают клеймо подозреваемого и начинается бюрократический ад с миллионом допросов и выяснений. А с учётом работы в паре со смертным человеком, и подавно. ЮСОшникам приходится спускаться к людям и под прикрытием выяснять всё самолично. Твои слова сейчас подняли бы на смех в Отделе Следствия. — Это я-то пройдоха?! Да я готова поспорить, что ты наизусть выучить моё досье успел, ублюдок. И это ты вечно появляешься, чёрт возьми, там, где никто не ожидает, будто хвостиком за мной ходишь! — Да потому что ты постоянно вляпываешься в какое-нибудь дерьмо, Нокс, — он резко отвернулся от неё и, приблизившись к своему пиджаку, покоившемуся на спинке кресла, вытянул оттуда кошелёк, а следом и купюру в сто фунтов, после чего вернулся обратно, схватил Ребекку за запястье, поднимая её руку выше, и вложил в неё бумажку. — Держи, ты в кои-то веки выиграла. Ты затеяла этот конченный договор, и я, о господи, действительно решил посмотреть, кто этот дерзящий, неуравновешенный, раздражающий и вечно нарывающийся на проблемы гоблин. И знаешь что? Я хотя бы веду себя с тобой нормально, а не каркаю как ворона по поводу и без, строя из себя суку! От такого ответного и совершенно неожиданного выпада Ребекка прикусила язык и на секунду уставилась на купюру в руке. Сто фунтов это очень много. Её месячная стажёрская зарплата, чтобы понимать, составляла всего двадцать два. И этих денег ей хватало с головой. — Ага, вляпываюсь! И что? Что ж ты не спас меня ещё раз от Сатклиффа? — она не успела сглотнуть кровь, как тут же начала спешно отвечать, поэтому из уголка губ сразу же потекла тонкая красная струйка, которую та грубо размазала по подбородку. — Я тебе вчера ещё сказала, что если бы не Фантомхайв и его подручный, от меня бы осталось ровно такое же месиво, как и от Мери Келли! Т. Спирс сжал челюсти и напряжённо вздохнул, будто пытаясь успокоиться. Потом прикрыл глаза и, вспомнив, что всё это время держал сигарету, втянулся последний раз и отправил её в полёт в открытое окно, игнорируя пепельницу. — Я бы этого не позволил. — Да что ты говоришь, спаситель херов! Ты даже не знал, пока я не вылезла из её окна, что там есть кто-то помимо блядского Сатклиффа с подружкой. Или ты всё-таки подтвердишь мои слова, что следишь за каждым моим шагом, а? — Ничерта я не слежу за тобой, уймись, придурочная, — зашипел он на неё. — Я прекрасно увидел, как ты высовывалась из окна, подзывая демона. Извини, что не всегда получается ходить за тобой по пятам, иногда я, чёрт возьми, работаю. — А ещё что ты видел? Как Дюлес начала резать девчонку, может, тоже видел? — Ой! нет, — глаза его начали разгораться равносильно тому, как он повышал голос вслед за Ребеккой. — Этого я не видел! Зато видел своё же фото у тебя в прихожей. Это ты мне как объяснять собираешься, а, сталкерша? Нокс округлила на него глаза. Всё-таки заметил. Странно, что раньше не сказал. — А у меня проблемы с мотивацией, Т. Спирс! Представляешь, есть такая штука как психические расстройства, от такого ты ещё чувствуешь себя прошлогодним плесневелым батоном хлеба, а не человеком. И твоя наглая рожа очень хорошо помогает помнить, ради че... — Ребекка запнулась, ловя себя на мысли, что хочет сказать "ради чего я живу". Она так и застыла, молча таращась на жнеца и держа в своей вытянутой им руке деньги. Вот он, смысл её жизни, стоит перед ней. Шутка какая-то. — Ради чего...? — протянул враг, не мигая в ответ смотря на неё. — Ради чего, — раздумывать было некогда, и девушка решила вставить второй по правоте вариант, — я тренируюсь. Но ты у нас и так сильный, красивый и вообще, лучший в мире, чёрт бы тебя побрал, поэтому, наверное, впервые слышишь, что кому-то необходимо напоминать о целях в жизни. Как-то не довелось мне увидеть твоё досье, знаешь ли, но предположу, что, наверное, ты просто самоубился от своей же охуенности. — Раз не видела, значит и не говори о том, чего не знаешь, — холодно отрезал Т. Спирс. — А то выглядишь глупо. — Да кто из нас тут глупее! Тебе было настолько начихать на жизнь какой-то там проститутки, что ты готов был пожертвовать ею, чтобы не таскаться по допросам, а в итоге ты всё равно проторчал в ЮСО сколько? Пять? Шесть? Семь грёбанных часов? Ты чёртов невыносимый тупица! Когда-нибудь я проткну этот бесчувственный кусок камня в твоей груди, — Ребекка тыкнула пальцем в жнеца, продолжая сверлить его глазами, — и, может быть, внутри этой скорлупки будет твоё блядское сердце, и ты наконец сможешь понять, что смерть это всё ещё ужас и кошмар, а не просто обыденность. И сможешь понять меня. Насколько ненавистно, пусто и горько тут может быть. Где-то на подкорке она понимала: в офисе практически полно сотрудников, и старший не посмеет напасть на неё, даже если их от остальных отделяет толстая стеклянная стена, занавешенная от посторонних глаз. Другое дело было, если бы кровь демона всё-таки взяла верх, и Т. Спирс, схватив её, телепортировался в другое место. Но и это её не страшило, кроме, наверное, испортившегося бы платья. В конце-концов, Ребекка всё-таки стала сильнее с их последнего боя. Да и, будем честны, пора бы уже закрыть вопрос с пари. — Я прекрасно понимаю тебя и без дыры в груди. А вот сможешь ли ты понять меня — уже другое дело, — казалось, они оба были одинаково разозлены. Если Уильям и не выглядел как большой эмпат по отношению ко многим вещам, то вот настроения Ребекки он почему-то читал и перенимал вмиг. — Или ты думаешь, ты одна такая на весь белый свет? Бедная и беззащитная, одинокая и никем не понятая? Прекрати быть эгоисткой и оглянись — тут каждый второй переживал то же, что и ты, когда только очнулась. Даже если его память сохраняли, а это, на секунду, отягчающий фактор для посмертия! И если ты чувствуешь или знаешь, что тебе плохо и нужна поддержка, то, будь уж добра, не кидайся на тех, кто хочет помочь, с кулаками, даже если сама просить о помощи не умеешь. Обстановка между ними уже давно перекатилась из уныло-грустной в ту, которая бывает перед дракой. Когда каждый раз, фраза за фразой, оппоненты подходят друг к другу всё ближе и ближе, словно орущие коты, пытающиеся устрашить друг друга, или нелегальные бойцы, выступающие на потеху толпе. — Что? Ты? Мне? Помочь? Ха-ха-ха! Себе помоги, ублюдок! И откуда это ты знаешь, что я пережила, когда воскресла, а? В деле и такое написано? Или, хочешь сказать, что ты видел меня ещё тогда? И почему я нихрена этого не помню? Да ты зуб на меня, что ли имеешь? Что я тебе сделала вообще, урод? — Я из отдела по надзору за жнецами. Я тут начальник. И я знаю абсолютно всё. А не помнишь ты ничего, потому что тебе и не положено. И ничего ты мне не сделала. Я просто хотел, блять, помочь тебе. — Нача-я-яльник, — резко передразнила его Ребекка, приходящая в ярость от собственной беспомощности в споре. Аргументы закончились. И тогда она замахнулась, чтобы дать ему оплеуху. Т. Спирс моментально поймал её руку на лету, смыкая железной хваткой пальцы на её запястье. — Завязывай, — грозно гаркнул на неё жнец. Нокс скрипнула зубами. Настроения на бой и до этого не было, да и словесная перепалка никак не заряжала на него. Лишь оставляла неприятный след в душе. Она оскалилась, показывая зубы, смяла до сих пор лежавшую во второй её руке купюру и кинула бумажный комок ему в грудь. — Не нужны мне твои деньги, урод. Мне нужна только справедливость! — она отвернулась от оппонента и, чертыхаясь, направилась к выходу из кабинета. — Да как тебе только твоё чувство собственной важности позволяет разговаривать с такой никчёмной, как я?! Начальник, чтоб тебя! Старший жнец остался один на один с собой и Эммой, не смевшей даже подать голоса, чтобы не нарушить их диалог. Ребекка не забыла хлопнуть дверью, так, будто сейчас произошёл конфликт между парой, а не заклятыми врагами. После чего, она в страхе обернулась на стеклянную дверь проверить, не треснула ли она, и, убедившись, что та в порядке, заметила, что через стекло ей вслед смотрит Т. Спирс. Снова распахнув дверь, она злобно сверкнула глазами: — Пошёл ты нахер, начальник! — Прорычала она, после чего мигом исчезла из поля зрения, оставляя дверь в свободном полёте. — Какая же ты, чёрт возьми, неисправимая, — набрав в лёгкие воздуха, шумно выдохнул Т. Спирс. — И невыносимая.

***

      Ребекка находилась в раздумьях. Настроения не было совсем, и даже свежий, убийственно вкусный торт не помогал его поднять. Она водила ложкой по пустому месту на тарелке, размазывая по поверхности остатки крема и иногда отламывая маленькие кусочки сладости. Взгляд её был пуст и направлен в никуда, и в реальность её возвращал только голос Рональда, сидящего напротив и рассказывавшего истории с работы. Выйдя из кабинета старшего, она выругалась в последний раз, затем громко крикнула имя брата и бесцеремонно направилась к выходу из офиса. Рон же, прервав беседы с коллегами, с испуганным лицом выбежал вслед за ней и после нескольких вопросов, встреченных сестрой полным игнорированием, решил просто молча идти рядом. — Бекк, что-то ты совсем не своя, — Видимо, толстое стекло, служившее стенами кабинета, не пропустило ни единого звука их ругани. И только последняя выкрикнутая ею фраза удостоверила, что разговор был не самым приятным. — С тобой всё в порядке? Вы снова поссорились? Называл он их непрекращающуюся вражду ссорами не просто так. Рональд от чистого сердца был уверен, что между ними были какие-то чувства, и их так называемые перепалки, всегда казались ему чем-то забавным, словно они так проявляли друг к другу внимание. От перемены мнения его не остановило даже признание сестры, что они договорились на дуэль. Отчасти он был на верном пути. Поэтому-то он всегда и шутил над сестрой, подкалывая её темами со своим начальником и ожидая, что та будет смущаться и краснеть. Вот только чувства эти были немного иными, чем те, о которых он предполагал. Будучи какими-то непонятными и неопределёнными, они как будто бы заканчивались на обоюдной неприязни и желанию заткнуть друг друга. По крайней мере, в этом была уверена Ребекка. Особенно после произошедшего разговора. Т. Спирс всегда был спокоен рядом с ней. Эмоциональнее обычного, но спокоен. Почти всегда. Лишь едко комментировал её агрессивные выпады, но никак не отвечал на них тем же. Всегда выручал её в нужный момент и получал вместо хотя бы молчаливой благодарности словесный поток, будто вытаскивал из огня сапожника, у которого в нём остались несметные богатства. И каждый раз, слыша очередную шутку брата, Ребекка лишь издавала невнятные звуки недовольства и кривлялась, что, как предполагал Рональд, и было признаками смущения. Он даже невзначай частенько рассказывал о ней Уиллу, надеясь каждый раз на какую-то сверх удивительную реакцию. Но ожидания Рональда постоянно обламывались о его постное лицо и безэмоциональное "здорово" или же "это плохо", наталкивая на мысль, что разговаривал он не с человеком, а с фортепиано, у которого из всего набора клавиш работали только две.       Но в этот раз всё было иначе: Ребекка прибывала в отрешении и вообще не реагировала ни на сладкое, которое так любила, ни на общество любимого брата, ни тем более на рассказы о злополучном враге. — Всё нормально, — как-то нерешительно проговорила она, втыкая маленькую ложечку в десерт. — Я просто устала от всего этого цирка. — Ты о Джеке Потрошителе? — Я о Грелле Сатклиффе, — точь-в-точь повторила она не свои слова, отчего скрипнула зубами и вздохнула, со звоном стукнув ложкой о золочённую тарелку. — Как-то всё по-ублюдски проходит. Словно я смотрю на это со стороны, сидя за стеклом, и ничего не могу сделать, хотя буквально вчера стала свидетелем того, что он посмел учинить. — Ребекка, я тут подумал над всем этим, и, знаешь... Ты, я, те же Сатклифф и Т. Спирс... Все мы — жнецы. Мы ходячие мертвецы, расплачивающиеся за свои ошибки прошлого. Ну, точнее, за одну определённую и у всех одинаковую. Нас не должны пугать или удивлять человеческие смерти, это нормально. Весь наш путь это сплошное присутствие при них. Сестра глянула на него исподлобья, давая понять, что разочаровывается в его словах, и он тут же захотел выправиться. — Подожди, не смотри на меня так, дай договорить, — Рональд примирительно вскинул ладонь, останавливая её от заранее неправильных выводов. — Я понимаю, что сейчас мы говорим не об обычном случае, когда человек умирает именно в то время, которое ему предписано, а про убийство. И причём убийство не другим смертным, а жнецом, но это всё в порядке вещей, Бекк. Не пытайся построить справедливость там, где её чисто фактически не может быть. Каждый жнец это бывший живой человек, со своими тараканами в голове и прошлым. И уже счастье то, что весь этот разношерстный клубок как-то удалось скомпоновать по департаментам и заставить учиться и работать. Для тех, кто не может забирать души или боится демонов, есть куча вариантов отбывания своего наказания помимо спуска в мир людей, а для тех, кто ослушивается общих правил, есть тюрьма с продлением срока. М? Понимаешь, о чём я? Ребекка кротко отрицательно мотнула головой. — Окей. Наша система, она практически та же, что и у обычных смертных. Следственные комиссии, столовые... не знаю... да те же садовники и библиотекари. У нас просто дочерта мирных профессий, которых раньше не было. Ты чего думаешь, департаменты всегда выглядели как офисное здание? Жнецы эволюционируют, как и люди. Боишься трупов, но тебе надо отработать наказание? Пожалуйста — курсы парикмахера для сидящих в тюрьме. Я даже не уверен, что у людей такие есть, хах. Она продолжала непонимающе смотреть на него. — Ладно. Что-то я куда-то не туда свернул... — он почесал затылок, пытаясь сформулировать нужную мысль. — Короче. Я про то вообще хотел сказать, что жнецы и люди — это одно и то же. Просто мы сильнее и неубиваемее, а? Наш мир — это просто вырванный бесцветный кусок обычного человеческого. Запомни: у каждого жнеца в голове свой порядок и свои по-разному закрученные мозги, Бекк. Мы все имеем эмоции и выстраиваем свой смысл жизни. И только такие, как мы с тобой, без памяти и без прошлого, идут туда, куда им скажут, и делают то, что нужно, без завихрений типа мести прошлому и так далее. Сечёшь? Девушка утвердительно кивнула. — Так ведь, по-моему, даже проще. Ты не тащишь груз прошлой жизни, сожаления о потерянном и память о давно умерших любимых людях ещё триста лет, пока чалишься тут. Мы чисты, словно лист бумаги. Как новорожденные детишки. Разве что говорить, читать и писать уже умеем, и то хорошо. Ребеккаа дослушала его и опустила голову. До этого разговора она как-то и не задумывалась о подобном. Ну переродилась и переродилась. Значит — так надо. — Сатклифф — не единственный случай, Бекк, когда жнец переступает закон. И такой же не единственный, когда ему смягчают наказание. Только, в отличие от других, это вполне заслуженно и справедливо. Я не буду его выгораживать или как-то оправдывать, но он нужен нашему отделу. Он мастер своего дела, он сильный и, только не смейся, умный. Он — заместитель Т. Спирса. Только, разве что, без квалификации надзорщика, ну и... без поводка на шее. А ему его надо было в первую же очередь надеть. И без Грелля мы вряд ли справимся настолько же хорошо, как с ним. Везде, в каждом отделе, даже на управленческих чинах сидят люди, которые некогда совершали глупые поступки и отбывали за это наказание. Да, я до сих пор злюсь на него. Да, он совершил отвратительный и тупой поступок, но подумай, а кого вообще может это обойти за столько-то лет сидения в потустороннем мире и наблюдения чужих смертей? Да тут каждый второй, если не два из трёх наглухо припизднутые, Бекк. Вот возьмём троицу главных из моей команды, да? Сатклифф — на всю башню поехавший, плюс Т. Спирс. Зато Рейвен — божий, мать его, одуванчик. — Насчёт твоего ублюдка начальника — ну такое, — Ребекка повертела ладонью, почему-то скрывая от брата услышанные ночью слова про убийства смертных. — Не, Бекки, — старший цокнул уголком губ и хитро прищурился, — он ещё какой отмороженный, хех. Я в этом уверен на сто процентов. Но если Сатклифф вообще не умеет себя контролировать, то у Т. Спирса полный дзен... ну, пока он не нахватается всякого. А там уж его несёт так, что лучше в окопы прыгать. Ну... ты и сама с ним дебаты час назад вела, не мне тебе рассказывать. — Ты что-то знаешь про его прошлое? — разговор как-то ловко свернулся в другую сторону, но Ребекка была не против продолжить его в этом направлении. Всё же лучше разговаривать о подобном, чем об осточертевшем произошедшем. — Естественно, ты что! Я же стажируюсь у них. Ну как знаю, пару раз слышал обрывки их с Греллем разговора, и он как-то запнулся об этом во время одного дела, когда я с ним потащился. В общем, насколько понял, Уильям отомстил за свою семью и убил нескольких за раз, прикинь! Ультракилл, ха-ха-ха! Ребекка поперхнулась кофе, так неудачно решив сделать пару глотков во время разговора. История с конфискованным оружием дополнилась и приобрела новые подробности. — И кого он убил...? — Да я не помню... — Рональд в задумчивости поднял глаза вверх. — Что-то там... демоны и какие-то высокоранговые чинуши или типа того... Не, точно не скажу. — Интересно, — ну ничего, когда-нибудь она точно узнает всю историю целиком. Если гавканье друг на друга часом ранее не стало внезапной точкой в их и без того натянутых и странных отношениях. Но пока Ребекка была занята разговором, и не задумывалась настолько наперёд. — Рон. — А? — Я не думала, что ты знаешь о прошлом Т. Спирса, поэтому не говорила, но... Мои секаторные ножницы — это его предыдущее оружие. — Ха! — нисколько не удивившись, ответил брат. — Вот зачем ты тогда приходила к нему. А я думал, он тебя на свиданье звал, ха-ха-ха. — Очень смешно, — Ребекка скривила лицо, натягивая улыбку. Классическая реакция. — Да ладно тебе, могла бы и привыкнуть уже к моим шуткам. — А ведь он так и сказал мне: "уйми своё свербящее чувство справедливости", теперь я понимаю, что он имел в виду... — Да, сестра, именно это он и имел в виду. В мире мёртвых её попросту нет. — Ты работаешь не сильно дольше меня. Ну, в смысле, по меркам жнецов. Откуда вдруг ты проникся всей этой философией? — Это не философия, Ребекка, это простые жизненные наблюдения, — парень загнул пальцы, выделяя слово "жизненные", после чего деланно оттопырил мизинец и отпил чай. — Прости меня, но если ты и дальше будешь сидеть в этой шаражке второго депа и переписывать бумажки за своего конченного начальника, который, кстати, на сколько я знаю от всё того же нашего любимого Т. Спирса, ни разу не попадался на прицел правосудия, но от этого менее конченным не стал, то вряд ли сможешь проникнуться всем этим посмертным, ммм, приколом. Понимаешь ли, нужно смириться со своим наказанием и понять, что, на самом деле, ничего плохого в потустороннем мире нет. Я не говорю, что весь второй департамент такой, но, как по мне, там успокоения не найти. Для этого нужно окружение. И, как бы смешно это ни звучало, мой отдел дал мне его. И в частности Сатклифф. Дал понимание того, что можно жить, будучи мёртвым. Т. Спирс подал хороший пример того, как нужно относиться к работе и к коллегам. Да, он, может, и выглядит как высокомерная мразь.... И ведёт себя так же... Но он очень ответственный и заботится о нас всех в отделе. А Сатклиффу навалял, потому что по-другому его никак не накажешь. И, на самом деле, мне очень грустно от того, что вы не нашли общий язык. Я прошёл через всё то же самое, что и ты, Бекк, только мне сразу попалась отличная команда. Помнишь, что я говорил тебе перед твоим официально-первым входом в департамент? Я счастлив. И они по-своему помогли мне с этим. — Обсирать Фокса ты тоже у Т. Спирса научился, да? — Ребекка закончила со сладким, допила кофе и сложила руки на груди. — Впрочем, продолжай, я не против. Рональд улыбнулся, видя, как оживает сестра, и помахал официанту, чтобы тот принёс счёт. — Хорошо, что мы об этом поговорили, на самом деле. Я не грустил, но даже мне как-то легче стало, что ли, — парень подтянулся, расправляя плечи. — Полагаю, плюс минус на следующей неделе пройдёт заседание, и это всё закончится. — Если честно, я переживала, что поступок твоего куратора ударит по твоим чувствам и всё такое... — Поверь, по началу во мне была настоящая буря из эмоций, ну, я рассказывал. Но потом я четыреста лет прообщался со следователем, да и в перерывах думал над всей этой ситуацией, и вот что надумал: реально-то ничего такого не случилось. Всё в порядке вещей: Сатклифф влюбился и как верный пёс побежал делать за своей женщиной всю грязную работу, а ему только и нужен был микроскопический пинок на то, чтобы совершить какую-нибудь глупость. Это же Грелль — человек-непредсказуемость. — Ну, я о твоих коллегах особо ничего не знаю, кроме как о Джеймсе и, кхм... нет... о нём я тоже ничерта не знаю... — Если ты про Уильяма, то да, он интересный персонаж. Наверное, в будущем я бы хотел быть как он, — как-то по-детски мечтательно заявил Рон, уже ожидая реакции сестры, которой, между тем, не последовало. — Только выглядел бы подружелюбнее. А то, знаешь, он иногда как посмотрит на тебя так, будто сейчас пропишет, аж поджилки трястись начинают. А на деле, как он говорит, взгляд у него просто тяжелый, ха! Ну ты слышала? — Ладно. Всё. Ничего не хочу слышать о том, насколько прекрасен твой отдел. Мне и так тошно в своём сидеть, а тут ты такой счастливый, — Ребекка натянула улыбку, пародируя брата. — Аж светишься. — Ну так а в чём дело, переведись, — старший увидел, как сестра уже начала открывать рот, чтобы, скорее всего, что-то колко на это ответить, поэтому уточнил: — не обязательно в мой отдел. Просто переведись, хоть куда. А если и там не понравится, снова переведись. — И что я, как ненужный фикус по каждому офису буду таскаться? — Ребекке же такой план не нравился. Хотелось уже осесть где-то и наконец-то заняться делом, а подобные перебежки уж точно не располагали к серьёзному отношению. — Ну, знаешь ли, будет, так сказать, разнообразие. Вдруг ты найдёшь работу по душе, и тебе станет легче! Может, тебе вообще из диспетчеров уйти стоит, не думала? Например, в юристы. Ты же со всякими документами на ты, я вот лично в этой всей бюрократии даже разбираться не хочу. — Вот ты говоришь, что я хороша в этом, а на деле, если поднести ко мне стопку бумаги, меня начнёт выворачивать. В общем-то я думала и над этим, но... нет. Не сейчас. — Ладно. Моё дело лишь предложить. Они вышли из кондитерской, как к Рональду моментально подлетела маленькая сойка с привязанным к лапке красной лентой крошечным письмом. — Ой, кто это тут у нас? Орешек, солнышко, привет! — парень высунул из кармана кусочек грецкого ореха и протянул севшей на ладонь птичке. — И что ты мне принёс? Письмо! Нокс старший также, как и все его коллеги, был хозяином птицы. Сойки. Но, в отличие от большинства жнецов, державших своих крылатых питомцев в огромном общем птичнике, Рональд поселил Орешка прямо в своей квартире, в которой у него теперь было вечно открыто окно, натаскал из лесов кучу веток и палок, сколотил ему маленькое гнёздышко и начал вести себя с ним если не как с ребёнком, то как с домашним попугаем точно. — Привет, малыш, — Ребекка протянула руку и прошлась пальцами по пёрышкам на шее маленького гонца, пока Рональд разворачивал письмо. В этот раз, как утром, у неё ничего из птичьих вкусностей не оказалось. Хотя она всегда таскала их с собой. Для Диты и даже для пакостной, перенявшей ужасный характер хозяина Офелии. — Хотелось бы и мне завести птицу, но у нас как-то всё с этим сложно, они есть только у старших. — Вот тебе ещё один мотиватор для движения по карьерной лестнице! Оу, кажется, мне пора, — прохихикал Рональд, дочитав строки, выведенные аккуратным почерком, и принюхавшись к бумаге. — Дай-ка, — Ребекка подцепила пальцем листок и притянула ближе к себе, после чего сделала вдох. Бумага пахла чем-то сладким, с нотками цветов и шоколада. Она округлила глаза и провозгласила, — женщина! Тебя что, ждут на свидании? — Это Хеллен! Которая из отдела юристов. Она очень сильно хотела пожалеть бедного Рональда, которого целых полдня мурыжили допросами, — его восклицание перешло в заигрывающий шёпот, а улыбку было невозможно стереть с лица. — Ей богу, ты чёртов дамский угодник, — младшая развела руками и, подняв одну, легонько взъерошила густые рыжие волосы брата. Про беспорядочную половую жизнь в потустороннем мире она слышала и не раз. Причём от Нины, которой, в свою очередь рассказал её наставник, Артур Бургхардт. Ребекка не знала, как конкретно они пришли к разговору о подобном, но и интересоваться у подруги ей было как-то неловко. Она относилась к подобному спокойно и без осуждений. Всё-таки, как-никак, перед глазами был всегда живой пример в виде Нины, не страдающей влюблённостью в тех, с кем была в краткосрочных отношениях, да брата, который, казалось, не прикладывал особых усилий, чтобы обращать на себя внимание большинства женщин. Но если он, как коллеги Ребекки, и ходил на свидания каждую неделю с новой девушкой, то всегда относился к ним по-джентельменски. В то время как его сестра, слушая офисные россказни, понимала, что её товарищи-ублюдки не имели ни малейшего представления о том, что такое уважение к противоположному полу. Сальные шуточки и повествования в отвратительных подробностях напрочь отбивали желание найти себе пару среди жнецов, ведь был шанс, что мужчина окажется таким же отбитым, и уже он будет рассказывать своим коллегам разного рода истории про неё. Не то чтобы Ребекка вообще часто задумывалась об отношениях. — Какой есть, — горделиво приосанился брат. — А есть, между прочим, красивый почти блондин с манерами и небольшим накопленным состоянием, который стильно одевается и вообще, очень добрый, галантный и милый, и... — Господи, Рональд! Иди уже, а то мадам не дождётся ещё и уйдёт. Я прогуляюсь в одиночестве. Рон посадил птичку на плечо, обнял сестру на прощанье и моментально испарился с места, оставляя ворох потрескивающих в воздухе искр.       Ребекка вздохнула и, оставшись одна на всём переулке, пошла по направлению к Биг Бену. Но потом передумала, и свернула.

***

— Гробовщик! — она, уже не стуча в дверь, отворила её и, оглядывая безжизненное помещение, вошла внутрь. Время показывало без десяти шесть вечера. До закрытия конторы оставалось совсем немного. — Тук-тук, алло-алло? — Я здесь, — донёсся его голос из закрытой части бюро, и через минуту в небольшой холл выплыла его фигура. Он остановился в дверях и поднял стихийно болтающуюся перед глазами чёлку, осматривая гостью. — О мой бог! Что это за красавица ко мне пришла? Продам вам гроб со скидкой пятьдесят процентов. Щёки её тут же окрасились румянцем. Ну наконец-то кто-то помимо брата сделал ей комплимент! Она отвела взгляд от его хитро прищуренных глаз, в которых не могла прочесть, искренне это он или нет, и уставилась на свой наряд. Ребекка почти забыла, что была далеко не в привычной одежде, разве что иногда ей об этом напоминали узкие, едва разношенные туфли на каблуке и с островатым носом, которые от прогулки пешком до агентства уже изрядно начали натирать. Она переступила с ноги на ногу, уменьшая давление на ступни, после чего перевела скептичный взгляд на хозяина конторы. — Что? Маленькая скидка? Ну ладно, забирай даром, — он прогоготал со своей же шутки и подошёл ближе, продолжая пристально оглядывать гостью. — Поставлю его вместо кровати, — шутливо процедила девушка. — И, получается, в обычном своём виде я на красавицу не тяну? — Ещё как тянешь, — хихикнул отступник. — Я бы даже сказал, перетягиваешь... аха... к-аха... аха-хаха... Долго держать серьёзное лицо не вышло, и Ребекка брызнула следом: — Ладно, вам удалось избежать кары небесной, — сквозь смех выговорила она, чувствуя где-то в самом отдалённом уголке себя нарастающее смущение. Пока шла сюда, она словила немало взглядов и поворотов голов, возможно, даже свистов ей вслед, но только комментарий от странноватого и вечно недопонятого Гробовщика неожиданно прибавил ей самооценки и поселил внутри некую уверенность. — Более того, вы были благословлены Нарядной Ребеккой, ваша удача на следующую неделю повысится, а один из дней будет особенно счастливым! Отступник не переставал хихикать, но последняя её фраза дала ему окончательно перейти рубеж и начать заливаться хохотом. — Боже, я тебя обожаю! — Да? Ну хоть кто-то, — резкий не то комплимент, не то признание… её чувства юмора? совсем уж загнали её в тупик, и Ребекка решила сменить тему: — Я решила зайти к вам рассказать о деле маньяка. — О, это я знаю уже, — успокоившись провозгласил мужчина, незаметно для собеседницы шаг за шагом подбираясь к ней ближе. Будто хищник к ничего не подозревающей жертве. — Ко мне наведывался один ребёнок с демоном на поводке. И даже то, что ты там была, я тоже знаю. Мне описали тебя как "откуда-то взялась девушка, но это была не жертва. Она высунулась в окно и замахала Себастьяну. Он сначала подумал, что это и есть Джек Потрошитель, а потом понял, что она просит о помощи". — Да… ночь и правда была полна на знакомства, — она снова припомнила недавние происшествия, будто ими не была полна её голова последние сутки, и попыталась перестать хмурить лицо, но оно несдержанно приобрело ещё и оттенки печали. — И про Грелля Сатклиффа я тоже знаю, — тон отступника стал серьёзней. На мгновение он сделал паузу, будто бы не решаясь на какое-то действие, но затем передумал и, быстро сократив расстояние между ними, обнял её. — Рад, что ты осталась цела. Ребекка в недоумении вытаращила глаза, невольно проходя взглядом по антуражу похоронного бюро. В добавок к ночи резни в памяти всплыл дневной скандал, и она тут же грустно обмякла в мужских руках, опуская подбородок, — высокие каблуки и правда давали преимущество, — ему на плечо и ответно замыкая руки за спиной. Ощущать чужие объятия было… странно. И странность эта заключалась в некоем комфорте, который никогда ей не давали чужие прикосновения. Грусть медленно сменилась тихой, даже какой-то умиротворённой печалью, и Ребекка прикрыла слезящиеся глаза, пытаясь вдобавок ухватиться за чувство спокойствия. Объятия начинали затягиваться, но они так и продолжали молча стоять рядом друг с другом, хотя у одного из них в голове уже вовсю гремела сирена с надписью "стоп, хватит". Но вместо этого Ребекка принюхалась. От Гробовщика пахло будто бы всем и сразу: зелёный чай, какой-то призрачный и неуловимый след парфюма, яркая елово-ментоловая смесь, жевательные конфеты из варёной карамели, медикаментозные отдушины и… Завершал этот букет какой-то странный концентрированный запах то ли клея, то ли новой дешёвой деревянной мебели. — Что это за запах? — прервала лиричную паузу и звенящую в ушах тишину Ребекка и снова шумно втянулась. — Что-то такое непонятное и резкое. — Формальдегид, — будто опомнившись, пояснил отступник и наконец-то нерешительно отстранился от неё. — А точнее, его водный раствор, используется для бальзамирования. Что-то я немножко переусердствовал, да? — Всё… в порядке, — если бы он не заметил этого, Нокс не поняла бы всей странности их действий. Она поджала губы и отвернулась от него в пол-оборота, скрывая покрасневшие щёки и противоречиво с тем заправляя волосы за уши. — Я же говорю, ваша удача от благословления усилена, только из-за неё от такого жеста я не дала вам в жбан, уж простите. — Да? — осклабился бывший жнец. — Но сегодня же только суббота? — А благословление… эм… действует, пока Нарядная Ребекка с вами в одном помещении, — выдала она первое, что пришло в голову. — Вот! — Ладно, будем думать, что я поверил… — Этот ваш формальдегид странно пахнет, даже как-то неприятно, — дабы перевести разговор в изначальное русло, она ещё раз принюхалась к воздуху вокруг отступника и сморщила нос, деланно шумно выдыхая его обратно. — Получается, я пришла покрасоваться платьем, раз информация уже неактуальна. Честно сказать, я думала, Сатклифф меня на месте порешит, если бы не граф. — Демоны удивительно иногда могут быть полезными, не правда ли? — он прошёл к своему месту и стянул с запястья ленту, завязывая волосы в высокий хвост. Видимо, Ребекка застала его за работой. — Ну и платье — отпад, честно. Располагайся. — Ещё раз спасибо. Надеюсь комплимент с гробом будет действовать дальше, и если меня всё-таки убьют за слишком длинный нос, моим родственникам не придётся тратиться. Собственно, я забежала просто увидеться, рассказать о деле и, соответственно, кое-что спросить по нему, раз вы уже всё знаете. А что насчёт демона, то у меня счёт один-один в борьбе пользы и вреда от этих чертей. Но искать поместье Фантомхайва, чтобы его поблагодарить, я, пожалуй, не буду. — И правильно, — Гробовщик опёрся о руку и придвинул к краю стола фото Вероники Сеймур. — Ну что, поедешь со мной завтра на раскопки графини? Девушка удивлённо глянула на него, вспоминая вчерашний разговор. — Кто? Я? — Ну не призрак Йорика же, — рассмеялся мужчина. — Так что? Составишь мне компанию? А я поделюсь с тобой тем, что знаю о деле Потрошителя. — Интересный опыт выйдет, — задумчиво проговорила Ребекка. Гробовщик сейчас был похож на чертёнка на левом плече: слишком хорошо стелил, завлекая к странного рода занятиям. Но ведь и правда, а почему бы и не прошвырнуться за триста миль от столицы. Тем более… с ним? — Во сколько приходить? — Давай остановимся на семи до полудня, — просиял бывший жнец. — А потом можем выпить… Гостья косо глянула на него. — …Чаю с тортом, разумеется. В этот раз сладости с меня.

***

      Ребекка появилась на смотровой площадке Биг Бена. Здесь было тихо, — насколько вообще можно использовать это определение по отношению к часовой башне, — и комфортно. Нокс нечасто приходила сюда. Попросту не хотела видеть это, въевшееся в память, место. Каждый раз, будучи здесь, она погружалась в приятные раздумья. Но был у этого наблюдательного пункта и минус: приятные раздумья всегда сводились к мыслям о том дне, когда она впервые попала сюда вместе с Т. Спирсом. Ещё до переломного момента в их недолгом знакомстве, когда она, вцепившись в его руку, с шоком рассматривала пейзаж за каменными колоннами и разговаривала с ним нормально, не пытаясь оскорбить или развести на драку, которая вот уже сколько времени всё никак не могла состояться. Что-то тёплое и приятное было в этом воспоминании, но Ребекка всячески упиралась, даже наедине с собой, и не желала этого признавать, с задумчивым лицом попутно проводя рукой по перилам, от которых тогда её оттащили за капюшон со словами типа "вы от меня так просто не отделаетесь". — Вот же сволочь, — вырвалось из неё, и девушка искажённо-грубым голосом повторила фразу из головы.— "Вы от меня не отделаетесь", это ты, гад, от меня не отде... Она замолчала на половине фразы. Лицо её сменилось, и на нём мелькнула тень печали. Кажется, этим разговором они и так уже отделались друг от друга. Тем не менее, Ребекка надменно хмыкнула и отвернулась от простиравшейся внизу Темзы с таким важным видом, что любой другой человек бы не понял, как сильно её гложут переживания.       Кто-то, скорее всего, из жнецов неизвестно откуда притащил сюда каменную лавку, видимо, для таких же любителей посидеть и подумать в одиночестве. Она прошлась по холодной поверхности ладонью, убеждаясь, что та не испачкана, присела и, развернувшись, оглядела город. Сентябрь в Лондоне так же брал свои права, как и в потустороннем мире, только контрастнее: посаженные вдоль дорог деревья начинали терять зелень, без того грязно-жёлтая цветовая палитра в свете заката делала солнечную сторону города нестерпимо яркой, отдающей ржавчиной. Противоположные же, тенистые части становились ещё угрюмее и как будто бы даже грязнее. К вечеру уже становилось прохладнее чем обычно, да и тучи, казавшиеся ужасно близко к земле, продолжали застилать небо. Ребекка поёжилась от внезапного порыва ветра и, поправив взъерошенные им же волосы и подол одежды, достала пачку сигарет. Она не сильно привыкла выглядеть как сегодня — в платье, туфлях и с небольшим клатчем вместо привычного рюкзака. В него едва ли умещалась связка ключей, в то время как она предпочитала таскать всё "необходимое" с собой: ежедневник с, по большей части, рабочими записями и каракулями; естественно, набор перьев, ручек и чернил; склянка с духами и железная коробочка с тушью, так, для редкого марафету; конфеты и монпансье, смесь вкусностей для птичек и рабочую печать, которую Ребекка постоянно забывала выкладывать и уносила домой. В прочем, помимо стажёра-секретаря ею пользовался только Фокс, которому однажды осточертело ходить за ней к рыжей домой каждый её выходной, и он заказал дубликат. Было в этом её нынешнем образе что-то романтическое, хрупкое и наивное. Словно она леди, действительно мисс. Мисс Нокс, пахнущая редко используемыми "праздничными" духами, недавно съеденным десертом и сладковатым кофе. А не Ребекка, с угрюмым выражением лица, в жилетном костюме, с торчащим из кобуры оружием, в высоких тяжёлых сапогах, бегающая по отделу и как собака гавкающая на коллег и начальство за то, что те валяют дурака или не сдают вовремя отчёты на проверку. Не та Ребекка, одежда которой насквозь пропиталась чужой или своей же кровью, от которой несёт смертью и тоской.