Drive

Не многим позволено видеть Минхо таким: с потекшей по щекам тушью, припухшими от поцелуев губами, засосами на шее и даже линии челюсти, потому что невозможно оторваться, когда парень так отзывчиво льнёт ближе и просит большего. Только Чан и их парни знают, как на самом деле выглядит настоящий Ли Минхо, что мог убить одним взглядом, а спустя полчаса стоять на коленях, призывно распахнув губы, по которым уже течёт сперма, смешавшись со слюной. Чан смотрит на него сверху вниз, наслаждаясь отсутствием привычной насмешки на дне карих глаз, что сейчас сменили цвет на иссиня-чёрный. Из расшторенных окон уже пробиваются первые солнечные лучи, подсвечивая идеальное личико напротив, отбрасывая блики в чернильные омуты, делая их ещё глубже. Чан хочет в них утонуть, утонуть в Минхо. — Скажи «а». — Просит Крис с лукавой улыбкой, а Лино рад слушаться. Его язык блестит от слюны, что он не сглатывает специально, чтобы крупная головка могла легко проехаться вдоль него и упереться в горячее горло. — Молодец. Ли Минхо прекрасен, Ли Минхо с упоением ласкающий венозный член расслабленным языком — божественен. Чан готов молится на представшую перед ним картину, готов умереть за то, чтобы увидеть её ещё раз. Да что там умереть, он проиграть готов, если Минхо попросит. Кристофер впутывает пальцы в мягкие волосы, оттягивает и поглаживает, а Лино берёт глубже, будто специально пытается свести старшего с ума. Их глаза закатываются одновременно, а вдоль позвоночника бегут мурашки. — Чувствую себя девственником. — Шипит Чан, а Лино наконец отстраняется, разрывая и слизывая с губ ниточку слюны, что на вкус была как его мужчина. — Не нравится? — Лино моргает тягуче медленно, пока сам приходит в себя, восстанавливает дыхание, а Чан продолжает массировать кожу его головы. — Нравится, но я бы предпочёл сменить позицию. Лино не нужно высказывать своё мнение, Чан просто помогает ему подняться, а потом укладывает спиной на небольшой диван, но другой подходящей мебели в гостиной нет. Минхо опять же не сопротивляется, у него просто не хватит духа на это, не тогда, когда губы Чана скользят вдоль его груди, цепляя по очереди каждый сосок. Минхо не хочет противиться такому Чану, не хочет сдерживать себя рядом с ним. — Чанни… — Лино упирается скользкой от пота ладонью в круглое плечо старшего, когда язык того обводит текущую предэяколятом головку, а Кристофер просто берёт его запястье в свои ладони и оставляет полный любви поцелуй на острых костяшках. — Перестань дразнить. — Я только начал, котёнок, а тебе уже не в терпёж? Ты же и сам меня дразнил. — Чан мурлычет, словно домашний кот, потираясь острым кончиком носа об открытую ладонь любимого мужчины, а тот нетерпеливо елозит, всё же не это ему обещал Чан. Комната на мгновение погружается в тишину, в которой даже частое дыхание выходит оглушительным. Чан ждёт, а Минхо просто смотрит в его чёрные глаза, с немым заверением, что не будет умолять, не будет просить, потому что, несмотря на бурлящее под кожей желание, он всё ещё слишком горд для того, чтобы потакать своим слабостям. Точнее слабости, которую зовут Чан. И тот это знает, поэтому хмыкает даже как-то одобрительно, пусть подобное упрямство ценил в Ли только на трассе, в постеле он предпочитал видеть его покорным котёнком с мокрыми от слёз ресницами. Но в конечном итоге, кто он такой, чтобы лишать их обоих удовольствия только потому, что они оба неисправимые упрямцы. — Поцелуй меня. — Чан не просит, а требует, склоняясь над телом и сжимая изящную талию одной рукой, а другую упирая рядом с модельным лицом для устойчивости, и пусть так Лино мог запросто вцепиться ему в палец острыми зубами, Чан сможет это вытерпеть. Но Минхо не сопротивляется на этот раз, подаётся вперёд первый, соединяет их губы вместе, деля их вкусы на двоих, сладковато-терпкий после количества выпитого ананасового сока Чана и собственный, солёный и слегка вяжущий после табака. Это должно быть грязно, а не так опьяняюще возбуждающе, но Лино может списать это на то, что он просто извращенец, и подумать над своим поведением позднее, сейчас он хочет наслаждаться ощущением этих мягких губ и сильных рук. Чан отрывается и слизывает ниточку собственной слюны, оставшуюся на пухлой нижней губе, а Лино под ним стонет протяжно и жаждуще, толкаясь бёдрами навстречу, чтобы найти немного трения, почувствовать Чана ближе и острее, чтобы до покалывания в подушечках пальцев и звёздочек перед глазами. — Люблю, когда ты такой, — сладко шепчет Чан в покрытую засосами шею, а пальцами находит мокрую от смазки головку, но не сжимает, просто гладит и игриво прикусывает тонкую кожу над сонной артерией. — Возбужденный и ласковый. И, может, лишь самую малость, Лино хочет возразить и фыркнуть, спустив старшего с небес на землю, но тот, будто чувствуя изменения в настроении, туго сжимает кулак вокруг горячей плоти, а Минхо вскрикивает, забывая о том, что собирался протестовать. Об этом он тоже подумает после. Влажное тепло медленно ползёт с шеи вниз, следуя за шершавым языком старшего, до собравшейся у пупка смазки, такой же терпкой, как и сам Хо, потрясающей и будоражащей кровь. Чан позволяет себе сжать плотные бёдра до красных отметин, так как они оба любят, и вновь мазнуть языком вдоль бордовой головки, чтобы сорвать ещё один сладкий стон с искусанных губ под всполохи поднимающегося над горизонтом солнца, а потом ныряет глубже между любимых бёдер, касаясь кончиком горячего языка не менее горячего колечка мышц, для своей излюбленной ласки, которая, в отличие от подобного с младшими, редко отдавала фруктовой смазкой. Иногда это расстраивало, но Кристофер знал, что при желании, это очень легко исправить. Это он оставит на потом. Лино рвано вздыхает, а дрожащие пальцы впиваются в круглые рельефные плечи, но не тянут или отталкивают, просто придерживают, будто он может в любой момент упасть. Живот приятно сводит каждый раз, когда мягкий язык скользит по горячим мышцам, даже не пытаясь проникнуть глубже. У Чана есть собственные мысли на этот счёт. Он любит баловаться, любит дразнить, и большинство младших с радостью отзываются на подобные ласки, но не Минхо. Минхо предпочитает вести, предпочитает сам устанавливать правила, как на дороге, так и в постели, но с Чаном не спорит, он может потерпеть, если его мужчина продолжит смотреть на него этими чёрными безумными глазами. Несмотря на то, что сейчас они едут по правилам Кристофера, за рулем всё равно Лино. Лино нежно проводит по спутанным кудрям, а Чан едва слышно стонет, погруженный в процесс, возможно, даже глубже, чем сам Ли. Подушечки пальцев нежно скользят вниз по скуле, до куда могут дотянуться, а верхний ряд зубов прихватывает пухлую нижнюю губу, чтобы сдержать стон. Чан хорош, просто невероятно хорош. Кончик его языка наконец слегка приоткрывает вход, а Минхо будто током пробирает, даже пальцы на ногах поджимаются. — А ты чувствительный, — шепчет Чан в молочную кожу бедра, а после широко лижет ложбинку между ягодиц, чтобы вновь увидеть, как отзывчиво Минхо реагирует на это касание. — Я уже и забыл насколько. — Ты меня с ума собрался свести? — Выстанывает Лино, покрепче сжимая в пальцах тёмные кудри, чтобы и Чан почувствовал всё острее. Он хочет свободной рукой сжать свой член, потому что, чёрт возьми, его мозг уже действительно плывет от перевозбуждения, но Кристофер успевает раньше, одновременно проталкивая свой язык глубже, а Минхо наконец звёзды видит. — Блять! И может, что весьма сомнительно, Лино только кажется, что Чан улыбается, продолжая вылизывать его и одновременно дрочить им обоим, об этом он тоже найдёт время подумать позже, потому что сейчас единственная мысль в голове и желание — увидеть собственную сперму на этом улыбающимся лице. И Крис будет самым настоящим садистом, если не позволит ему насладиться этим зрелищем. — Хён! Чан! Чанни… — Минхо не знает, куда деть свои руки, когда движения на его члене замедляются, а язык пропадает с его задницы. Он точно совершит убийство, потом, потому что нахуй гордость, сейчас он собирается умолять. Но Крис похоже не настроен умирать таким молодым, потому что его губы находят горячую головку, а Лино просто рассыпается на миллион маленьких кусочков, выстанывая имя любимого мужчины. И мало что Минхо может найти красивее Чана с запрокинутой головой, что откидывается и садится на собственные пятки, продолжая быстро дрочить себе, пока по его подбородку течёт сперма младшего. Лино подрывается и прижимается к его губам, добавляя свои пальцы в замок на горячем члене. — Кончи для меня. — Минхо всё же решает воспользоваться своим правом на мольбу, и это работает именно так, как он и хотел. Чан стонет протяжно, врезаясь в лоб Минхо собственным, а его чёрные глаза наблюдают за жемчужными каплями, что текут по их рукам. — Я выиграл. Минхо касается улыбки Криса нежным поцелуем, а внутри наконец расплывается умиротворение. — Это не тот случай, когда приход к финишу первым означает победу, ты же знаешь? — Сил у обоих хватает лишь на ещё один ленивый поцелуй и на попытку, лишь попытку, стереть сперму с рук собственными трусами и уместиться вдвоём на одном маленьком диване. Минхо устраивает свою голову на широком плече Криса, что блаженно тянется, подставляя лицо утреннему солнцу. Он даже не хочет смотреть на будильник, потому что уверен, что спать им осталось всего пару часов, счастливые пару часов.

***

Утро Чан ненавидел больше всего. На втором месте всегда стояли будильники. И вот сейчас, ослепленный слишком ярким для Сеула солнцем и оглушенный звоном мобильного, Крис хочет убивать. — Что б я ещё раз с тобой заснул. — Ворчит Минхо и вырывает из разъема для зарядки провод, чтобы потом сунуть экран мобильного в лицо Чану. — Выключай. — Ага, и тебе доброе утречко. — Чан послушно нажимает на кнопку и роняет устройство куда-то на пол, потом найдёт, когда глаза сможет открыть. Они вчера заснули лишь ближе к пяти утра, ещё и на неудобном диване в гостиной, а будильник стоял на восемь, и Чан сейчас не может поверить, что сделал это сам, не под дулом пистолета. — Планы? — Ворчливо интересуется Минхо, хотя его ноги уже готовы нести полумертвое тело на кухню, чтобы приготовить завтрак для старшего. Позже Минхо сможет прикрыть эту заботу враньем про благодарность за отлиз. — Изменяешь? — Тебе попробуй измени. — Ухмыляется Крис и наугад целует Минхо, кажется, в глаз, учитывая поток матов, которые сыпятся с этих прекрасных губ. — Нужно в мастерскую съездить. Хонджун совсем недавно возмущался, что детали говно привезли. Нужно порешать. Учитывая, что вчера на заезде был Уён, кажется, ребята хотят вернуться на дороги. — Звучит круто, — сонно мычит Минхо куда-то в шею Криса, — нужна будет помощь, звони нашему пушистику, я сегодня из кровати вылезать не хочу. И так вчера раком весь день провел. — Ты хотел сказать всю ночь? — В рёбра больно упирается локоть, но Чан всё равно смеётся, потому что Минхо просто очаровательно злится. — А если серьёзно, не думаю что Чанбин сегодня тоже согласится куда-то тащить свой зад. Они вчера с Йенни перебрали все имеющиеся у нас байки. — Тогда… — Минхо думает о кандидатурах Хана, что максимум мог плёнку наклеить и детали на место поставить, и то нужной стороной через раз, и Феликса, у которого тоже выдались первые выходные на недели от кафе и гонок, но отбрасывает и их. — Тогда ты в заднице. Придется как-то самому, хён. Чан жалобно всхлипывает и закатывает нижнюю губу, но Минхо на него даже не смотрит, продолжая прятаться от солнечного света под чужим подбородком. Крис видит в этом моменте что-то большее, немую просьбу не уходить, своеобразную, как и всё, что делал Ли, и это было теплее свежесваренного утреннего кофе и интимнее секса. Чан ценит такие моменты. — Я сделаю тебе омлет. — Сдаётся Минхо и выпутывается из уютных объятий улыбающегося Чана, даже не намереваясь искать заброшенные куда-то треники и боксы. Посмотрит Бан полчаса на его зад, он же смотрит уже семь лет к ряду. — Мне показалось слово начиналось на «м». — Чан блаженно тянется, когда на диване становится просторнее и тащит плед повыше, чтобы прикрыть обнаженный живот. — Всё верно, тебе показалось. — Бросает Минхо даже не оборачиваясь. У них есть немного времени до того момента, как Чан сорвется на работу, Минхо планирует провести его в тишине, разбавленном лишь звоном посуды, но не Чан, который обвивает его поперек груди и укладывает голову на покатое плечо. — Ну? — Минхо нетерпеливо пихает макушку Чана своим подбородком, когда пауза затягивается, а плечо начинает печь от напряжения. — Что? — Чан вскидывает голову, чтобы иметь возможность посмотреть в прищуренные кошачьи глаза, и улыбается. Это оказывается очень даже уютно, смотреть на недоспавшего свои восемь законных часов Минхо, который пытается сделать вид, что пошёл заботиться о старшем совсем не по своей воле. — Что ты хочешь? — Всё же решает немного распространить свой вопрос Ли, разбивая пару яиц в небольшую мисочку. — Пришёл посмотреть, как я яйца взбиваю? — Возможно. — Чан жмёт плечами, но всё же отпускает своевольного кота и плюхается на стул рядом. С этого расстояния на Минхо смотреть, вроде как, безопаснее. — Ты напряжён. Чан слышит, как скрипит эмаль, когда Минхо плотнее сжимает зубы, отмечая свою правоту, но пока лишь мысленно. — Я встал в восемь утра. — Для Чана это выглядит лишь как жалкая попытка уйти от темы, но он не собирается сдаваться так быстро. — Чушь, — фыркает Бан. — Я знаю тебя слишком давно. Твоя утренняя хандра должна была закончиться ещё минут десять назад. Это из-за того, что сказал Джун? И вновь в яблочко. Минхо роняет палочки, которыми перемешивал яйца и оборачивается на Криса. Он правда не хотел обсуждать это вновь, но раз старший настаивает… — Почему он вообще записал того отброса на гонку? Разве там нет строгого отбора? — Минхо приваливается своей прекрасной задницей к духовому шкафу и складывает руки на груди, позволяя Чану любоваться его бёдрами. Пожалуй, для серьезного разговора им обоим не помешало бы надеть хотя бы трусы. — Он мог быть неплох. То, что Ёнджун его видел впервые, совсем не значит, что у чувака не было заслуг на других заездах. — Минхо это мало волнует. Ему не нравится перспектива сдохнуть под колесами какого-то сопляка, что решил их обойти, ещё меньше ему нравится то, что начать ублюдки решили с младших. — Срал я на этого ублюдка, главное, чтобы у него дружков не было. — Выплевывает Минхо. Он чувствует себя абсолютно бесполезным в сложившейся ситуации. Куда они пойдут? В полицию? Скажут, что в тот момент, когда они по перекрытым незаконно улицам гнали под триста километров, их решил подрезать какой-то идиот? Говорят женщины самый незащищенный слой населения, Минхо может с этим поспорить. — Только сядь в свой Venom, хён. Его весь Сеул знает. — Могу взять чёрный Kawasaki, пойдёт? — Выпад Минхо встречает красными от злости глазами и задушенным «я тебя закопаю», а Чан пытается улыбнуться. Херовые дни всегда начинаются с херового утра, поэтому нужно как-то закончить этот разговор, не испытывать судьбу. — Поеду на такси. Специально выберу самый дешёвый тариф в Uber, чтобы ничем не смахивать на крутого рейсера. Пойдёт? — Ты никогда и не был крутым рейсером, хён, не зазнавайся. — Наконец Лино улыбается и наугад тыкает пальцем в варочную поверхность, потому что время всё-таки штука текучая, а Чан слишком пунктуальный, скорее, завтрак пропустит, чем опоздает. Они проводят ещё некоторое время в тишине, что разбавляет лишь звон тарелок и палочек о стенки миски, пока к ним не присоединяется сонный, возможно даже сильнее, чем Лино, Сынмин. Он кутается в самый огромный худи Чанбина и падает на колени к Чану, хотя даже не открывает глаз. — А у нас что, новый дресс код? — Сынмин щиплет голое бедро хёна, который взвизгивает от неожиданности и шлепает младшего по руке, будто того это хоть раз останавливало от дальнейших приставаний. — И тебе доброе, Мин~а. — Салютует палочками Минхо, даже не оборачиваясь на возню позади. — Что-то на тебе я тоже трусов не наблюдаю. — Потому что ты их вчера порвал, — напоминает Сынмин, — между прочим уже вторые за эту неделю. — Предыдущие даже трусами нельзя было назвать! Ты их в секс-шопе купил? — Минхо не из робких, но воспоминания тонкого кружево, что лопнуло лишь от одного жадного взгляда, заставляет кончики ушей вспыхнуть алым. — Ага, в женском отделе, сказали, сделают скидку, потому что ты постоянный клиент. — Заканчивайте. — Чан старается не хохотать, но это просто невозможно, когда Минхо всё же оборачивается и высовывает язык, будто ему пять лет. Его задача провести утро нормально, чтобы день не стал херовым, а эта парочка готовится начать войну прямо на кухне. — Мне казалось, ты собирался спать до обеда? — Ага. — Гудит младший, утыкаясь носом в мускулистую шею Криса. — Но Хёнджин и Чанбин решили разбудить меня своими порнушными стонами, вот я и решил сюда спуститься. А тут вы со своими голыми задницами. Может мне съехать? — Вещи помочь собрать?! — Тут же оживляется Лино. — Можешь взять красный Venom или чёрный Kawasaki. — Обязательно. — Вновь язвит Сынмин, заставляя Кристофера покрепче сжать его бока. — Опять началось, — стонет старший, — давайте просто позавтракаем, лады? Мне сегодня ещё предстоит наслушаться разных разборок, давайте хотя бы не дома? Наверное, это нельзя было назвать полным согласием, но Минхо закрывает открытый было для новой колкости рот, поэтому Чан уже считает это победой, главное, что в ушах больше не звенит. Они едят в тишине, и пусть периодически Сынмин порывается укусить Минхо за палец, когда тот тянет руку к его лицу, чтобы стереть соус с его губ, это всё равно лучше, чем их словесная перепалка. — Я в душ! — Объявляет Чан, когда расправляет со своим омлетом, и пересаживает Сынмина на колени к опешевшему Минхо. Это всё равно, что щенка посадить рядом с диким котом — исход неизвестен. — А куда ты собрался? — Сынмин специально ёрзает на плотных бёдрах, а Минхо шипит, потому что ткань толстовки трётся о его всё ещё обнаженный пах. — Мне казалось, кто-то собирался повременить с гонками? Да и гонять средь бела дня так себе идея. — Поеду в ателье, нужно Хонджуну с машинками помочь. — Ого, это что-то новенькое! — Сынмин оживляется, потому что ребята из банды Ateez давно не появлялись на заездах, но мысль о том, чтобы вновь погонять с ними на одной трассе, возбуждала. Они всегда были хороши. — Передавай ему пламенный. Жду не дождусь, когда снова смогу надрать ему зад. — Ты проиграл последний раз, задира. — Напоминает Лино, врезаясь пальцами в худые бока младшего. — Лишь потому, что засмотрелся на твою задницу на мотоцикле. А до этого я вёл. — Сынмин закатывает глаза, а Лино смеётся ему куда-то в спутанные волосы на затылке. Да, он знал, что очень хорошо выглядит на мотоцикле. — В любом случае, — кидает Чан уже у самой двери в ванную, — если они вернутся на дороги, наша жизнь перестанет быть такой лёгкой, но станет более веселой, однозначно.

***

— Паршиво выглядишь, чувак! — Главный механик салютует Крису, когда тот наконец-то добирается до боксов. Он и не предполагал, что таксисты умеют настолько дотошно соблюдать правила дорожного движения. Что б даже на красный не ездить на пустых улицах! — Ага, — даже не пытается отрицать парень, — впервые за лет десять в такси сел. Слышал, что произошло вчера? Чан забирает из рук механика накладные на новые запчасти, что как раз недавно доставили, но лишь делает вид, что читает, на деле продолжает сверлить испачканное машинным маслом лицо. — Неужели проиграл? — Механик удивляется искренне и даже поднимается из-за стола, будто хочет проверить в норме ли у его босса ноги, а тот лишь закатывает глаза и мотает головой. Он и так не выспался, а тут ещё викторина из ста тупых вопросов намечается. — Ладно, ладно, выкладывай. Хоть чего-нибудь интересное послушаю, а не за лобызаниями Чанбина и Айена буду наблюдать. Парень кривится в напускном отвращении, а по лицу Чана расползается улыбка, нахальная и немного садистская. — Я снял младших со всех соревнований, так что тебе придётся наблюдать за их лобызаниями чаще и в большем объеме, Кихо. — Да, ладно?! И Джи? — Парень запрыгивает на закиданный всяким хламом стол и подгибает под себя ноги, облаченные в грязные драные джинсы. Он одного возраста с Айеном, но иногда ведёт себя хуже пятилетнего ребёнка, может, поэтому он нравится Чану — отцовский инстинкт не даёт выкинуть балбеса. — Слезь со стола. — Командует Чан и сам приземляется на диванчик у входа, блаженно вытягивая ноги после неудобной поездки. — Вчера на заезде у Джуна кто-то пытался подрезать Хёнджина, точнее, я так думаю. Но он проебался, выбрал не тот байк. — Ты шутишь, хён, серьёзно! — Парень действительно спрыгивает на пол, но не потому что босс приказал, просто мышцы сводило от праведного возбуждения. — Почему ты не дал мне выходной?! Я такое пропустил! Зато увидел тысячу и один поцелуй Чанбина и Айена хёнов. До сих пор блевать тянет. — Watch your language. — Бормочет Чан на английском, даже не отрываясь от просмотра смет, потому что времени остается совсем немного до приезда Хонджуна, а стоять не подготовленным под тяжёлым взглядом Кима не любил. — Я не понимаю на собачьем. — Фыркает Юн, пусть и знает, что его босс такое отношение не терпит, но Бан молчит и продолжает листать туда-сюда испещренные печатным текстом страницы. — Ты думаешь, вас хотят свести с гонок? Или… убить..? — Кихо! — Чан рычит, а парень тут же тушуется. Да, он действительно не умел держать язык за зубами. — Я просто решил перестраховаться. Если кто-то и решил перейти нам дорогу, он не супер умен. Кихо кивает, но взгляд его пустеет, все мысли теперь вращаются вокруг варианта, когда вчера на асфальте мог остаться лишь мокрый след от Хёнджина. Переварить это сложно. Сам Юн никогда не гонял, просто попал к Чану по счастливым стечениям обстоятельств, но несмотря на отсутствие опыта самостоятельного жжения резины под покровом ночи, он знает, что скорость не щадит никого. Терять друзей Юн совершенно не хочет. — Чего завис? Мы сегодня вдвоём, остальные отдыхают, поэтому хватит фантазировать о беззаботной жизни. — Чан поднимается и хлопает парня по плечу, действительно приводя в чувства. Часы на стене показывают, что у них остаётся не больше часа до приезда Хонджуна с делегацией. Это время им стоит провести с пользой. Чан действует на автомате, его мысли в нужное русло не может направить даже запах машинного масла и клея для плёнки, они безнадежно заняты человеком за рулём неприметной чёрной Селики, что так чертовски странно ушла в кювет на банальном повороте. Кристофер вспоминает, как сам проходил его, скорость почти под двести и взгляд устремленный куда-то в потолок, а не на трассу. Разве хоть один гонщик мог не справиться с управлением на таком участке? Но если это было спланировано, получается, парень знал, что умрёт? Гонщиков-смертников Чан ещё не встречал. А ещё, ему кажется странным, как на всё отреагировал Джун. Он был профессионалом, парнем, что насквозь пропах паленой резиной, он умел из любой ситуации найти выход, даже из самой тупиковой, он сталкивался со смертями на трассах, он сам однажды чуть не погиб, но даже тогда, в его взгляде не было столько волнения. Чан бы мог списать это всё на то, что они были давними друзьями, и Ёнджун, как и остальные, просто перепугался за Хёнджина, но это было что-то другое, что-то лихорадочно холодное и болезненное, будто Чхве пришлось столкнуться один на один со своими, а может, и не только, скелетами, что он с таким трудом прятал в шкафу. Крис протяжно, даже с неким свистом, выдыхает сквозь зубы и хочет закурить, но дверь в бокс открывается, позволяя разглядеть пепельную шевелюру Сонхвы и короткий чёрный ежик на голове Хонджуна. — Чан~а! — Сонхва вытягивает руку вперёд, будто для рукопожатия, но когда Кристофер пытается ответить на приветливый жест, его заключают в объятия, а ладонь, что до этого приглашала ближе, легонько шлепает по заднице, заставляя засмеяться. — Как же я скучал! Чан участливо гудит в тёплую, пахнущую дорогим одеколоном шею, пока его рёбра продолжают ломать на мелкие осколки на вид не такие уж и сильные руки. Пак умел удивлять. — Именно поэтому ты меня сейчас лапаешь на глазах у своего парня? — Бан просто подкалывает, потому что сам ужасно тосковал по старым друзьям, что покинули дороги уже приличное время назад, отдав предпочтение «семейной жизни», как бы это не звучало. — Ты же знаешь, что единственный, к которому Хонджунни меня совершенно не ревнует. — Сонхва наконец расслабляет свои объятия, позволяя старшему мужчине наконец вдохнуть полной грудью. — Даже не знаю, комплимент ли это. — Кристофер обращается скорее к Джуну, что улыбается своей привычной открытой улыбкой, чуть надменной с первого взгляда, но не для Чана, что знал парня со своих шестнадцати лет. — От тебя мне не ждать обнимашек? И раньше, чем Кристофер успевает скорчить недовольную рожицу, его притягивают к себе и вновь сжимают руками, выбивая очередную порцию воздуха из лёгких. Давненько это было, но Чан рад, что парни собираются вернуться. — Привет, ребёнок. — Хонджун привычно треплет темные кудри, самостоятельно растворяясь в этом моменте. — А где остальное семейство? — Отсыпается. — Кристофер наконец выползает из кольца рук, и позволяет себе взглянуть на высокого мужчину перед собой. Отдых явно пошёл ему на пользу, им обоим. Хонджун держит картинную галерею, что весьма подходит его образу, он сам весь, как произведение искусства, но никак не пересекается с его прошлым. Кристофер когда-то пытался разобраться в этом, узнать у друга, почему тот так резко закончил карьеру, но быстро понял, что мотивы были намного глубже прагматики. В любом случае, сейчас они снова вместе и снова готовятся покорять дороги ночного Сеула. Сонхва мило беседует с Кихо, обсуждает последние гонки, которые так запали парню в сердце, пусть сам Пак никогда не гонял. Он сам оправдывал это тем, что ему не дано, но и тут у Чана было своё мнение. Сонхва не был против заездов младших, всегда приходил посмотреть, но его собственные руки никогда не держали руль. Хонджун просил не задавать вопросов по этому поводу, и кем таким был Чан, чтобы ослушаться. — Уён вчера руководил заездом, — невзначай начинает Кристофер, когда Хонджун наконец отводит взгляд от своего парня, — рад был услышать его писклявый голос. Ким улыбается нахально, но искренне, вздёргивая брови повыше, вплоть до морщинок на идеальном лбу, и Чан почти уверен, что послание, переданное Чоном было от них от всех. — Мелкий был вне себя от радости, когда Ёнджун предложил ему вести. — Хонджун похлопал друга по плечу и подтолкнул ближе к комнате, в которой обычно работал старший, когда надоедал шум оборудования и запах машинного масла. Сейчас Киму хочется немного интимности, у него есть о чём поговорить без посторонних слушателей. И Чан тонко чувствует изменение в настроении младшего, поэтому спокойно, как ни в чём не бывало, чтобы не привлекать внимание Юна, идёт в свой кабинет, а потом закрывает дверь на ключ, изолируя их от внешнего мира. — Расскажешь подробности, ребёнок? — Хонджун падает на небольшой диванчик, а Чан прижимает бёдра к поверхности стола, устремляя невеселый взгляд в пол. — Если бы они были, Джунни. — Мотает головой старший, не отрывая взгляд от своих ботинок. — Джинни в порядке? Не знаю, что со мной бы было, если бы кто-то из моих мальчишек был на его месте. — Ким поджимает губы, а его взгляд наполняется участливым волнением, его холодная и надменная оболочка хранила в себе очень ранимую и нежную душу, Кристофер ценил это. — Бурчит, потому что запретил участвовать в гонках пока что. — Усмехается Кристофер, вспоминая недовольное лицо Хвана. — Вряд ли они когда-нибудь поймут наши чувства, Джунни. — Быть лидером тоже своего рода талант. — Ким достает из кармана тонкие сигареты, что обычно курили девушки или школьники, и запихивает одну между пухлых губ. Ему идёт. Ему идёт быть изящным, и это так странно резонирует с его страстью к скорости, будто всё в жизни этого парня должно быть плавным. — Хочешь, ребёнок? — Младший протягивает пачку, а Чан отказывается, но с благодарной улыбкой. — Значит, вернешься в строй? — Чан указывает на бумаги, что бросил на стол, с обширным списком заказанных деталей, что Ким просил заказать. — Сынминни уже не терпится надрать тебе зад. — Правда? — Хонджун взбудоражено подаётся вперёд, а пепел с сигареты сыпется на его небесно-голубые джинсы, оставляя серые разводы, что ничуть не волнуют парня. — Я давно не видел твоих парней в деле. — Минни хорош, — тянет Чан, вспоминая, как виртуозно парень управлялся с мотоциклом, — он редко гоняет сейчас, но ради такого случая, обязательно выйдет на трассу. Комната наполняется приторным запахом ментола и сигаретного дыма, а ещё тишиной, не гнетущей, но и не комфортной. Чан уверен, что Хонджун хочет спросить что-то ещё, но не хочет бередить свежие раны. Они вместе пережили многое, и это многое собирались унести в могилу. Время пролетает довольно быстро, и к моменту, как Чан добавляет последнюю отметку в лист с деталями, Кихо уже спит, откинув голову на спинку дивана и открыв рот. — Ещё десять минут, и вы потеряете ещё одного бойца. — Зевает Сонхва, прижимаясь щекой к плечу Хонджуна. — Неужели форма дисков настолько важна, что вы обсуждаете её уже три часа? — Секунду, — Чан и сам устал, его глаза уже не могли сфокусироваться ни на одном слове, — найду, что забросить в рот этому балбесу, и он сварит тебе кофе. Кристофер и правда озирается по сторонам в поисках чего-то тяжелее карандаша и легче гаечного ключа, всё-таки не хотелось терять своего старшего механика навсегда. — Не надо, жалко всё-таки, — Пак тянет конечности, пытаясь заставить циркулировать кровь в гудящих от усталости венах. — Лучше кинься чем-то в моего парня, чтобы он наконец отвез нас домой. Хонджун бубнит что-то невнятное, но улыбается и притягивает старшего к себе ближе, чтобы оставить примирительный поцелуй в копне светлых волос: — Ещё десять минут, мы почти закончили. И даже если Сонхва не доволен таким ответом, он не подаёт вида, просто кивает и возвращается к пролистыванию ленты в инстаграм, а Кристофер думает о том, что неплохо было бы написать и своим парням, узнать, как у них дела. — Прости, ребёнок, я наверное действительно подзадержал тебя, — между губ вновь оказывается фильтр тонкой сигареты, а комнату наполняет запах ментола, знакомо и привычно, даже рассляюще. — Слушай, может у Айена найдётся байк для мотогонок? Сан хотел попробовать, а я, сам знаешь, больше по четрехколесным драндулетам. Чан собирается ответить, — всё же у Чонина всегда был сделанный под ключ байк, который он был готов в любой момент толкнуть подороже и побыстрее, — но в последний момент прикусывает внутреннюю сторону щеки, а глаза наполняются чем-то задумчивым, липким. — Сан раньше не гонял. — Кристофер озвучивает мысль вслух, а со стороны, где сидит Сонхва, доносится невнятное бурчание. Хонджун решил добавить гонщиков в выступающий состав? — Он же пейсмейкер, нет? Чан старается звучать менее подозрительно, но по тому, как дергаются губы Хонджуна, понимает, что однозначно проебался. — За время бездействия мы подрастеряли свои позиции, — начинает Ким, даже не доставая фильтр из белоснежных зубов, — а Санни достаточно талантлив, чтобы оставаться в тени, поэтому я решил, что ему не помешает занять ряды гонщиков. И если Чан старался не звучать подозрительно, то Хонджун и не пытался скрыть свои истинные чувства за маской безразличия. Что-то не так, но Кристофер не может понять что, всё начало меняться слишком быстро, а он даже не заметил когда. Ateez никогда не славились большим количеством гонщиков, всё же в основном катали лишь Хонджун, Уён и Минги, остальные занимали зрительские места, не пытались брать на себя даже роли механиков. В этом был своеобразный шарм, к которому привыкли и которым прониклись все, и Чан даже не хочет пытаться понять, что задумал младший. — На следующую гонку я собираюсь заявить пять гонщиков, включая меня, — сам подтверждает догадки старшего Ким, — Ёнджунни я уже предупредил, думаю, он обрадовался. — Когда ты успел с ним это обсудить? — Чан удивляется искренне, потому что сам ещё даже не спрашивал у Чхве о дате следующего заезда, не говоря уже о заевление на него состава гонщиков. — Пару недель назад. — Ким звучит обыденно, он не пытается защищаться или оправдываться, и Чану действительно кажется, что он себя накрутил. Возвращение — дело серьёзное, это нормально, что лидер команды старается позаботиться обо всём заранее, но что-то внутри не даёт покоя. Если бы не авария, что произошла вчера, Чан бы лишь порадовался за друга, но в сложившихся обстоятельствах, Крису мерещится запах жареного. — Так что, если есть свободный байк, дай знать, буду премного благодарен. Кристофер провожает друзей до машины, оставляя на лице маску молчаливой задумчивости, но не забывает при этом улыбнуться и обнять на прощание, а потом вновь возвращается в бокс, наконец закуривая. — Вставай, балбес! — Чан треплет Кихо по плечу и падает рядом, выдыхая устало и прижимая ребра ладоней к гудящим от усталости глазам. Время на настенных часах уже близится к 7 вечера. — Я уж думал, мы тут ночевать останемся. — Стонет Юн, разминая затекшую шею. — Продуктивно хоть? — Вполне. — Чан кивает и предлагает парню сигарету, от которой тот тактично отказывается. — Машины нам пригонят через пару дней, детали я закажу завтра, часть у нас есть, в общем, да… А, ну и время у нас до следующего месяца. — Круто, — бурчит Кихо, — а я то думал, чем заняться себя в нерабочее время. Теперь получается — работой. — Не драматизируй, — Чан набирает в телефоне номер Чанбина, в надежде, что тот заберёт его домой, и ему не придется вновь ехать на такси, и прижимает телефон к уху, — я тебе помощников приведу. Кихо выдавливает из-за себя что-то вроде «только не Джисона», а потом замолкает, потому что Крис явно занят длинными гудками, а не его жалобами. — Бин~а, — Чан тыкает Юна пальцами в бок, когда тот складывает губы в трубочку и пытается чмокнуть старшего в щеку. — Прости, помехи справа. Детка, я могу рассчитывать на то, что домой я поеду с комфортом? — Ага, в такси бизнес класса. — Сипит разгневанный Кихо, потирая саднящие после нападения рёбра, а потом показывает старшему язык. — Я домой. Чан просто машет рукой на прощание, пока Чанбин что-то обсуждает с остальными на заднем фоне, а потом после короткого «пятнадцать минут» бросает трубку, а Кристофер вновь блаженно затягивается. Ему не хочется забивать голову последними событиями, не хочется думать о том, почему Хонджун решил увеличить количество гонщиков в команде, почему Ёнджун не сообщил об этом, если они уже всё обсудили пару недель назад, но мысли сами лезут в голову, и Кристофер не замечает, как первая сигарета сменяется второй, а потом и третьей. Он останавливается, лишь когда фильтр начинает горчить, а горло саднит от количества табака. Примерно в это же время он наконец слышит свист шин, а перед дверьми останавливается неприметная Супра глубокого синего цвета. Чанбин ответственно подошёл к просьбе старшего не высовываться. — Хён! — Чанбин кричит, распахивая дверь в бокс и крутя на указательном пальце брелок с ключами, а Чан не может не усмехнуться такой ребяческой беспечности. — Машина подана, сэр. Чанбин, как ни в чём не бывало, опирается ладонями на рабочий стол и заглядывает в подготовленные Чаном накладные на необходимые детали для подготовки автомобилей Хонджуна. — Не многовато ли? — Брови младшего парня приподнимаются от удивления, потому что запрошенных деталей должно хватить машины на четыре, если не на пять, а Со привык к тому, что от команды Ateez выезжало максимум два гонщика. Вопрос не был риторическим, но по одному взгляду на лицо Криса становится понятно, что тот явно не собирается комментировать этот момент, точно не сейчас. — Так, — Со нажимает клавишу контрол и английскую букву “s” на клавиатуре, сохраняя все запущенные файлы, чтобы старший мог спокойно спать, и только после этого наконец гасит экран. — Кто-то явно пропустил тихий час. Поехали-ка домой. — С каких пор в роли матери ты, а не Минхо? — За колкость Чан получает легкий тычок под рёбра и недовольный взгляд парня, который явно не настроен на какие-либо препирательства. — Ладно-ладно, я не сопротивляюсь, просто у меня уже крыша едет. Чан пару раз хлопает себя по карманам брюк, пытаясь найти пачку сигарет, будто он недостаточный вред нанёс своим лёгким за последние сутки, а потом вспоминает, что последнюю скурил вместе с фильтром именно из-за того, что в пачке больше не было. Дальше без никотина. — Я машину не глушил, — предупреждает Чанбин, — поэтому если мы задержимся тут ещё хотя бы минут на пять, то пойдём домой пешком. С протяжным вздохом Кристофер наконец поднимается с нагревшегося от его собственной задницы кресла и, накинув на плечи куртку, наконец направляется в сторону выхода. Его мысли всё ещё заняты Хонджуном и предстоящими заездами, но горячая ладонь Чанбина на его пояснице напоминает, что переживания могут подождать, по крайней мере, до того момента, когда он вновь останется один.