KINGDOMS

      Пышные приготовления к брачной церемонии подходили к концу, приглашения на столь знаменательное событие были разосланы самым влиятельным семьям Золота. Вместе с тем ко двору были приглашены король Бронзы Каур и король Серебра Вильгельм, но оба по своим причинам прислали письма с сожалениями, что не смогут присутствовать на этом празднике жизни Эдмариона. Каур при этом послал вместо себя Саламона и Гильрею, чтобы та вдохновилась своим предстоящим замужеством с принцем Вилмаром. Вильгельм, взбешённый тем, что потерял земли, не отправил даже Обериния в Золото, решив, что послов, что и без того там жили, должно хватить, чтобы покрыть тот минимум дипломатии, который был обязан выказать. Да и Обериний при всём желании вряд ли бы смог посетить этот дивный праздник: младший брат короля продолжал исследовать бескрайние воды в поисках исчезающего острова.       Ещё больше старый король сокрушался над тем, что ему необходимо было сделать подарок на эту чертову свадьбу. Видит бог, Вильгельм ничего хорошего Эдмариону не желал, и ему претила сама мысль потратить хоть один медяк на подарок к его женитьбе. Не говоря уже о том, что он разгневался на Оливеру, которая кроме несносного сына не подарила ему даже жалкую дочь, кою, возможно, можно было сосватать этому ублюдку. Не придумав ничего лучше, Вильгельм забрал у Оливеры драгоценные колье и серьги, которые когда-то дарил ей в попытках примириться после очередной измены. Она всё равно не оценила его щедрости, да и не носила ни ожерелье, ни серьги. Оливеру такой жест мужа не обрадовал, но расставаться с украшениями ей было не жаль. Они лишь ещё одно напоминание о неверности супруга. Но сам факт его поступка королеве казался низким. Хотя почему казался? Он и был таковым.       Ещё до знаменательного дня ко двору прибыли гости из Бронзы. Гильрея, которая уже имела честь познакомиться с королём Золота и ранее не покидавшая границ своего государства, с восторгом осмотрела дворец. Несмотря на зиму, в Золоте не было снега, погода была довольно пасмурной. Как всё же отличался климат между их государствами! Да и культура была совсем иной, о чем говорил и сам дворец, построенный совершенно в другой стилистике, нежели все замки и дворцы Бронзового Дома. Сады, что раскинулись на огромной территории, пусть и не цвели, фонтаны не работали, но всё поражало своим размахом. Некоторые кусты до сих пор не сбросили листьев, а некоторые и вовсе были зелеными. Здесь как-будто вот-вот наступит весна! Даже трава, и та уже зеленела.       — С ума сойти, как тут красиво! — не сдержалась девушка, посмотрев на Саламона. Рыжий мужчина, который бывал в Золоте несколько раз, и не только в этом дворце, с улыбкой кивнул.       — Да, госпожа, — согласился летописец, — жаль, что свадьба такая скорая. Сыграй они её в середине весны, тут бы всё пестрило разноцветием.       Их встретили слуги, проводив в выделенные покои. Ещё по пути к ним, изучая дворец уже изнутри, Гильрея с интересом рассматривала одежду придворных. Нехотя она подметила огромное количество охраны, стражники были буквально на каждом шагу. Девушка не могла вспомнить ни единого события в Бронзе, когда требовалось столько воинов. Гистусу, да и ей самой, было бы непросто избегать такого караула, поставь Каур столько сторожевых псов по всему замку.       — Я всегда считала, что мы самое богатое королевство, — в сердцах высказалась она уже в своей комнате, глянув на свою фрейлину. — Золото тратит огромные средства на армию, на охрану. Ты посмотри, тут и шагу нельзя сделать, не наткнувшись на стражника!       Алиа, что была поражена самим путешествием не меньше, отвлеклась от сундуков с вещами и вновь оглядела покои. Тут всё было таким другим, что дух захватывало!       — Да, госпожа, я тоже удивилась, — ответила она, — хорошо, что в нашем замке такого нет, иначе Вы бы точно нажили себе кучу проблем…       — Ой, перестань, — отмахнулась Гильрея, прекрасно осознав, к чему та сделала замечание. — Не терпится увидеть будущую королеву! Эдмарион такой грубиян, мне её жаль заранее, но…       Тут графиня вновь скуксилась, словно восторженного состояния духа у неё и вовсе не было. Разговор с дядей перед отъездом вновь вернул её к неизбежной обязанности выйти замуж за принца Серебра.       — Может, Вам так лишь показалось? — предположила Алиа. — Со своей невестой король может быть очень нежен и обходителен.       — И тогда я ей даже завидую, — горестно вздохнула графиня, — посмотри, с каким размахом тут все. Золото сильная империя, король женится не ради денег, чтобы покрыть ими свои долги. Меня же отдают в Серебро мешком монет, которым Вильгельм оплатит часть государственного долга перед Золотом! И здесь так красиво, тепло, а там? Их серые замки хороши только в сказках! Дядя отправил меня сюда для того, чтобы я вдохновилась идеей свадьбы. Но что-то мне подсказывает, что моя свадьба не будет столь роскошной…       — Госпожа, — тяжело вздохнула девушка, — зато о принце не ходит слухов о его грубости и жестокости. Напротив, по слухам он очень галантен. И красив. И он же будущий король! Всё равно не беден.       — Что мне его красота? — скривила губы графиня. Как она устала слышать про эту невероятную красоту принца, словно других качеств у того и вовсе не было!       — Представьте, какие чудные детишки появятся в Вашем браке, — проговорила фрейлина.       — А как же любовь? — Гильрея неустанно цеплялась только за это святое и чистое чувство. Ей не нужна была роскошная свадьба и дорогие подарки, за Гистуса она готова была выйти и в самой бедной церквушке, лишь бы связать свою душу и судьбу с ним одним.       — А с чего Вы взяли, что король Эдмарион женится по любви? Ведь может быть так, что и тут союз больше дипломатический, но я уверена, что будущая королева не видит в этом столько драмы, сколько воображаете Вы. Ведь так или иначе это бесценный подарок судьбы выйти замуж за короля. А Вы ведь тоже в будущем станете королевой. Это ли не истинное счастье?       Гильрее нечего было возразить. Её наивные мечты выйти замуж за Гистуса тоже предполагали королевский статус. Но разве в статусе истинное счастье?       Олимпия могла ответить на этот вопрос лишь утвердительно, ведь это было то, о чём в сухом остатке она мечтала больше всего. Вся остальная романтичная чушь, которую она себе представляла, к сожалению, очень быстро развеялась. Её девичьи мечты, как осколки старого разбитого зеркала, осыпались на глазах. После того, как она получила заветное кольцо, Эдмарион немедля распорядился, чтобы она переехала во дворец. Её, ещё невесту, расположили как подобает королеве, выделили слуг и даже составили расписание, за которым следила бывшая королева Ракита. Олимпия, всё ещё тревожась о своем обмане, страшно терялась от столь близкого общения с женщиной. Ведь Ракита не только бывшая королева, но и мать! А у Олимпии матери не было. Где-то она тянулась к ней именно по этой причине, но в то же время она страшно боялась сделать что-то не так. Да и Ракита была всё же матерью короля, потому оценивала невесту Эдмариона с особым вниманием к деталям.       Больше всего девушку пугали разговоры о кровотечениях, приходили ли они регулярно или цикл ещё не устоялся? Вместе с этим она интересовалась и её увлечениями, предпочтениями в еде, а через неделю из всего огромного многообразия нарядов отобрала лишь несколько, в которых Олимпии теперь разрешено было ходить. Надежда посвятить время общению с самим женихом, чтобы наладить с ним нужные отношения, тоже умерла в самом зачатке. Королю всегда было не до неё, даже если она видела его гуляющим по саду со Скараби. Все её наивные ожидания сгорели в реалиях настоящего.       О какой любви она мечтала, если Эдмарион даже не смотрел в её сторону? Скараби, с которым она познакомилась лишь здесь, вызывал в короле куда больше интереса. Ни для кого не было секретом о фаворитизме короля, об их связи. Теперь и для Олимпии это не было тайной, потому что сей факт даже в её присутствии никто и не пытался скрыть! И всё же она до последнего надеялась, что Эдмарион обратит на неё чуть больше внимания, но с переездом во дворец король стал уделять ей времени ещё меньше, чем раньше, а он и без того не баловал её своим участием.       Эти ужасные холодность и безразличие так сильно её задели, что в первые недели Олимпия была страшно расстроена. Ракита всего раз подняла разговор об этом, утешив её тем, что любовь иногда рождается лишь в браке.       — Поверь, когда ты родишь ему сына, он захлебнется от любви к тебе, — с доброй улыбкой проговорила женщина, сжав ладони невестки. Олимпия смогла лишь натянуто улыбнуться в ответ, в ужасе представив себе ситуацию, где она так и останется бесплодной до конца своих дней. Если король её не полюбит, он, когда узнает об обмане, убьет её в гневе.       — Эвой тоже не сразу проникся этим чувством, — продолжала королева, — но он женился не так рано. Думаю, Эдмарион ещё слишком молод, чтобы осознать это чувство в целом. Столь ранний брак требуют обстоятельства, исходя из агрессивной модели правления. Да и, наверное, модно стало жениться рано? Принц Серебра ещё даже не коронован, а новости вокруг его скорого брака уже обсуждают везде.       — Господин Эвой полюбил Вас только после рождения сына? — всё же осмелилась спросить Олимпия.       — Думаю, что да, — пожала плечами женщина, — он был очень внимателен и до этого момента, но, повторюсь, он женился в более осознанном возрасте, когда все ошибки и подвиги юности были уже совершены. Да и забеременела я очень быстро. Правда, роды были очень сложными, что появление Лайам настоящее чудо.       Олимпия помрачнела ещё больше. Если Скараби и есть ошибка и подвиг юности, то Эдмарион был слишком азартен в данном вопросе, а потому у неё не было даже шанса переманить на себя его интерес. Впрочем, разве это было проблемой? Ведь она всё равно станет королевой. Оставалось уповать лишь на то, что она вопреки самой природе и злому року бесплодия забеременеет как можно скорее.       Ракита внимательно посмотрела на девушку и про себя тяжело вздохнула: безразличие Эдмариона было ей в какой-то степени понятным. Ко двору вернулся его любовник, которому он желал посвятить всё своё свободное время. Она, естественно, не одобряла этого, но не смела сказать ничего против. В подобных вопросах даже Эвой не мог продавить сына.       — Дорогая, не расстраивайся, — решила приободрить невестку женщина, — давай я поговорю с сыном и…       — Ни в коем случае! — встрепенулась Олимпия. — Спасибо, но этого точно не нужно делать.       Ракита удивленно выгнула брови:       — Почему?       — Он расценит это так, словно я жалуюсь на невнимание, — ответила девушка, — то есть жалуюсь на короля, решения которого я обязана поддерживать. Это сделает лишь хуже. Нет ничего страшного в том, что Его Величество занят. Он ведь молод, как Вы верно сказали, и раз уж жениться для него не желание, а обязательство, то зачем его тяготить этим уже сейчас…       — Ты очень мудра, Олимпия, — нехотя подметила женщина, — теперь я понимаю, почему Эвой выбрал тебя. Сумел, видимо, разглядеть твой потенциал.       — Его сын тоже однажды прозреет, — улыбнулась девушка, — со своей стороны я сделаю всё, что для этого требуется…       Хоть она и говорила мудрые вещи, но как воплотить их в жизнь не знала. Олимпия терялась от осознания, что бессильна в данном вопросе. Эдмариону досталась молодая и красивая невеста просто так, он не добивался ее расположения, не обращал её внимание на себя. Ему и не нужно было, все и без того постоянно смотрели в его рот. Она не была его трофеем, а потому была ему совершенно безразлична. Но как стать для него недоступной и желанной она тоже не знала, ведь условия этой игры были сразу против неё. Она изначально поставлена в положение, которое обязывало повиноваться любому его желанию.       Чем ближе подходил день свадьбы, тем больше Олимпия подбадривала себя тем, что её главная цель осуществляется без осечек и проволочек. Одно это безмерно радовало, но отношение Эдмариона вместе с тем также сильно огорчало. К своему ужасу она вдруг осознала, что даже она сама короля вовсе не любила, но постоянно отгоняла эти мысли. Как можно не любить короля, будучи его королевой? И всё же её чувства к Эдмариону были не теми, какие она сама себе фантазировала столь долгое время. Да и страх, что обман раскроется, всё сильнее отравлял мысли, и она не могла отделаться от этих навязчивых и страшных картин разоблачения её тайны.       Какой королевой она будет? Какую историю оставит? Королева, которую король не любил? Которая не смогла родить ему ни сына, ни даже дочь? Сейчас мысли о том, что в любви они вдвоем справятся со всем миром, казались смешными и жалкими. Но предаваться печали не было времени.       За несколько дней до судьбоносного дня Олимпию практически закрыли в покоях, чтобы гости, которые прибывали ко двору, увидели её впервые лишь на церемонии. Обо всех гостях и новостях девушка узнавала от Эбру, которая с удовольствием собирала свежие сплетни.       — Сегодня ко двору прибыла карета из Бронзового Дома, кто-то из совета, я не запомнила имени, но успела увидеть. Очень высокий мужчина с рыжими волосами. И девушка с ним, я думала, что она его дочь или жена, но она племянница короля.       — Гильрея? — поинтересовалась Олимпия.       — Точно! — стукнула кулачком в ладошку Эбру. — Никак не могу запомнить имена…       — Мне Ракита рассказывала, что она ожидает своей свадьбы с принцем Серебра. Видимо, женить своих детей как можно раньше и правда стало популярным у старых королей…       — Она очень красива, — восхитилась служанка, — волосы вроде бы рыжие, но при определенном свете аж красные почти что! Но Вы, госпожа, бесспорно, краше. Не могу дождаться, когда же уже буду собирать Вас к церемонии, у Вас такой восхитительный наряд…       Олимпия довольно улыбнулась. Скорее бы свадьба! Ей страсть как хотелось поразить всех своим нарядом на церемонии, а поразить было чем. Ни король, ни отец не пожалели денег на её свадебный наряд, а потому у девушки было восхитительное платье, подол которого тянулся ей вслед ещё на несколько метров. Расшитый жемчугом и алмазами корсет, золотые нити, всё в лучших традициях Золота. Кезон по случаю свадьбы подарил дочери драгоценную тиару, что должна была ослеплять игрой алмазов на солнце. Но и здесь девушку ждали одни разочарования.       С середины ночи перед главным событием на Золото обрушился дождь такой силы, что залил все дороги. Цветы, которыми всё украсили, прибило стеной дождя. Небо в этот день было невозможно пасмурным, периодично дождь снова начинал лить как из ведра, но потом стихал и противно накрапывал.       — Не расстраивайтесь, госпожа! Дождь во время свадьбы — это к счастью! — утешала Эбру.       — Но моё платье! — почти плакала Олимпия.       — Мы что-нибудь придумаем, не переживайте!       Церемония должна была состояться в столичном храме, но дороги за ночь развезло. Олимпия с ужасом представляла, во что превратится её наряд, если в нём выйти из дворца. Потому было решено отстегнуть часть юбки и ехать в храм в более свободном наряде, а уже к пиру нарядиться основательно.       — Нет уж! Собери всё с собой! Ты прям там меня и оденешь как следует, лучше уж я на пиру буду без подола, там он будет уже не нужен, — капризно заявила Олимпия.       От самого дворца до кареты был расстелен широкий ковёр, который все равно не спас её шелковые туфельки. Основательно промочив ноги, Олимпия горестно вздохнула. Снова пошёл дождь.       Когда они всё-таки добрались до столичного храма, девушке помогли выбраться из запотевшей кареты и сопроводили к дверям. Эбру с другими слугами вытащили огромную часть юбки, чтобы привязать лентами к корсету так, как это задумывалось изначально. Подколов всё драгоценными брошками, они расправили подол, и в этот момент двери в храм распахнулись.       Гости, что сидели в храме, поднялись со своих мест, приветствуя будущую королеву. В самом конце прохода у алтаря стоял король. У Олимпии перехватило дыхание от волнения. У дверей её встретил отец, чтобы сопроводить к алтарю.       — Дочь моя, ты выглядишь великолепно! — Кезон едва не прослезился от переизбытка чувств. Единственная законнорождённая дочь вот-вот выйдет замуж! Роди его жена сына, он бы всё равно не смог возвыситься выше Олимпии.       Каждый шаг давался ей нелегко. Промокшие туфли ужасно сжали ступни, платье казалось неподъемным, а корсет слишком узким. Но она, как и желала, была во всём блеске своего великолепия. Завистливые и восхищённые взгляды были ей самой большой поддержкой в этот день.       — Какая роскошная, — неосознанно выдохнула Гильрея, рассмотрев Олимпию. Она не впервые была на церемониях, но в Бронзе даже очень богатые семьи не тратились на столь невероятные одеяния. Олимпия и без яркого солнца блистала шёлком платья и блеском алмазов. Одна тиара приковывала к себе взгляд против воли! «Она ведь ещё совсем девчонка, а уже!» — пронеслась мысль в её голове, потому что в Бронзе давно не выдавали таких юных девушек замуж. Неужели во всем Золоте не нашлось претендентки взрослее? «Лучше бы дядя меня замуж выдал за Эдмариона, сейчас бы сама вся в бриллиантах блистала», — с досадой думалось ей. Она перевела взгляд к алтарю на короля, заметив, как его полководец нагнулся и что-то шепнул правителю на ухо. Ещё один высокий мужчина рядом согласно кивнул. Конечно, так она думала не только из зависти к богатству. Ситуация с королём Золота была интересна и тем, что даже сегодня рядом с ним стоял его любовник мужчина! Эдмарион мог себе позволить жениться на такой молоденькой девушке, потому что ему скорее всего было вообще всё равно на неё. «Он ведь мужеложец, — продолжала размышлять Гильрея, испытывая к этому факту отвращение, — бедняжку даже жаль, она такая маленькая и наивная… вряд ли он будет участливым мужем». Такой расклад прекрасно бы подошёл Гильрее, которая с ужасом представляла себя в постели с другим. Ещё хуже ей становилось, когда она вспоминала о репутации Вилмара, который по слухам не мог упустить ни одной юбки.       Эдмарион, которому лишь сегодня намекнули о неразумных тратах Олимпии, только сейчас оценил весь масштаб её расточительства. Однако даже он был сражён ее великолепным видом. Наверное, король впервые присмотрелся к девушке как следует. Да и как тут не присмотреться? Её вид буквально кричал об огромных растратах!       — Вы, кажется, хотели, чтобы весь мир вздрогнул от размаха этого события, — тихо шепнул Скараби, который вместе с Ясоном стоял рядом скорее для охраны, нежели для иной цели.       — Можно было не стараться, если заранее знать о таком наряде, — тихо согласился легат.       Эдмарион тяжело сглотнул. Вид Олимпии в свадебном платье, фасон которого он никогда ранее не видел, действительно его шокировал. Больше всего его шокировали суммы, которые девушка потратила лишь на это! Он, конечно, и сам хотел взбудоражить общество всем этим фарсом, но не ожидал, что Олимпия ему так в этом подыграет. Быть может, отдать в её распоряжение приданное было не самой лучшей его идеей. С другой стороны, за этим следила его мать, в благоразумии которой раньше у него не было сомнений. Ракита в свою очередь хоть и была недовольна расточительством, всё равно решила поддержать девушку, в глубине души надеясь, что шок сына заставит его пристальнее следить за женой и тем самым уделять ей больше внимания.       Вся церемония прошла как в тумане. Олимпию так захлестнули эмоции, что она и не помнила, как они вернулись во дворец для празднества. Первым делом Эбру сменила туфли теперь уже королеве, а после вновь отвязала тяжёлый и длинный подол, чтобы девушке было удобно передвигаться, да и просто сидеть за столом.       Вина текли рекой, музыка не смолкала. Для гостей выступали нанятые артисты, жонглеры и циркачи, все веселились и танцевали. Эдмарион, как ему и полагалось, пригласил жену на танец, но это, к сожалению, никак не отличалось в его ощущениях от танца с Олимпией, которой было тринадцать лет. В этих дорогих тряпках, украшениях, с убранными волосами она действительно выглядела взрослее, но король так и не понял, почему весь этот шик не пробудил в нём ровно никакого интереса. Но смотреть на неё было приятно, этого не отнять.       Когда праздник закончился, и молодую жену с мужем отправили в королевские покои, внутри Олимпии всё похолодело от страха. Только сейчас она задалась мыслью, что король может по одному виду понять, что она всех обманула. О, какая она глупая! Почему же Эбру её не предупредила, что женщина как-то отличается от девочки? У неё ведь было на это время, пока её переодевали для этой ночи!       Оставшись с Эдмарионом в покоях, где всё было подготовлено к консумации их брака, Олимпия вдруг поняла, что вот-вот рухнет без чувств от волнения. И это с учетом того, что она уже была не в корсете.       — Мне бы хотелось немного освежиться, — осипшим от испуга голосом проговорила Олимпия, даже не посмев посмотреть Эдмариону в глаза. Ей мало говорили о том, как именно будет происходить их ночь, но всегда твердили, что мужчина её направит. Эдмарион не предпринимал никаких особенных действий, словно дал ей шанс показать себя. А Олимпия к своему стыду совершенно растерялась и не знала, что ей лучше сделать. Конечно, она представляла себе свои действия, но теперь ей страшно было даже дышать.       — Ты можешь вызвать свою служанку, если пожелаешь, — голос короля звучал до обидного безразлично. Казалось, Эдмарион ни капли не переживал, его ничего не волновало и не будоражило. Новоиспеченная королева поджала губы, кивнула и удалилась в переднюю, чтобы постучать в дверь и позвать служанку. Эбру, как полагалось, ожидала у покоев.       — Что-то случилось? — очень тихо спросила служанка, приоткрыв двери в покои короля. Олимпия, еле держа себя в руках, помахала перед лицом ладонью.       — Войди скорее и закрой дверь, — тоже тихо попросила она.       Эбру осторожно вошла в комнату с неким благоговением, ведь она впервые была вхожа в покои самого короля. Дверь, что вела в саму опочивальню с постелью, была закрыта, и в передней они были одни.       — Что произошло? — настороженно спросила темноволосая и стала озираться по сторонам. Ей было тоже страшно, ведь она была сообщницей страшного обмана, но вместе с тем ей нужно было запомнить всю обстановку, чтобы после бравировать тем, что она лично бывала в покоях короля.       — Он сможет понять, что… — Олимпия не решилась произнести слова даже шёпотом.       — Нет, не переживайте, — успокоила она девушку.       — Я хочу освежиться немного… я страшно нервничаю, помоги мне.       Фрейлина (теперь уже по положению, а не по прихоти) кивнула и скрылась за дверью, чтобы быстро всё исполнить. Пока Олимпия была занята приготовлениями, Эдмарион упал спиной на постель и просто смотрел на балдахин. Олимпия выглядела такой напуганной! «Боги, она же совсем ещё девочка», — с ужасом думал король.       Долг перед отцом и всем обществом давил на её плечи, она была вынуждена выйти за него замуж. Конечно, любая бы этого желала, но она совсем недавно стала женщиной, она страшно напугана, в её голове столько ожиданий от этой ночи! А он смотреть на неё не мог, потому что для него это было почти кровосмешением, ведь он всегда воспринимал её, как ещё одну сестрёнку. Да и стоило ли вообще говорить, что его в целом не особо привлекало женское тело? Олимпия, безусловно, была хороша на личико, на удивление Эду даже не к чему было придраться. Он целый день любовался ею и пришёл к выводу, что если уж ему нужно было жениться, то жену ему подобрали ровно такую, о какой он когда-либо мечтал. И всё же… если рассматривать женщину, то опытная жрица любви, пластичная танцовщица была ему гораздо интереснее дрожащей от страха девственницы.       Когда дверь распахнулась, Эдмарион резко сел, что у него даже закружилась голова. Олимпия как можно увереннее подошла к постели, представ перед мужем в красивом муслиновом платье, столь тонком, что через ткань можно было разглядеть девичье тело. В её фантазиях король должен был восхититься ею, любовно прижать к себе, уложить на постель и совершить таинство первой брачной ночи. В этот момент в голове новоявленной королевы вспыхнули занимательные картинки из камасутры, готовясь вот-вот претвориться в жизнь. Но реальность была такова, что никакого восхищения у него она не вызывала.       Эд протянул руку, и девушка послушно подошла ближе, даже немного вздрогнув, когда он опустил горячую ладонь на её бедро. Видят боги, Эдмарион старался воззвать к своему мужскому началу, но перед ним стоял образ маленькой докучливой девочки из детства. Крепко сжав её талию, Эдмарион ловко притянул девушку ещё ближе к себе, а после, как она и мечтала, повалил на постель. Волосы, распущенные Эбру, рассыпались по шёлковым простыням. Олимпия вмиг вся порозовела от волнения, сердце часто забилось в груди не то от паники, не то от банального трепета. О, неужели это произойдёт прямо сейчас?! Она не могла в это поверить, хотя Эдмарион был прямо над нею, придавливал её своим тяжелым телом. «Ой, его рука!» — девушка чуть не задохнулась, когда ладонь Эдмариона коснулась её кожи под платьем, от колена по бедру выше. «Он будет трогать меня там? — в панике пролетали мысли в голове. — Боже, зачем?» Таких картинок в книге не было, да и та жалкая брошюра вряд ли могла содержать в себе все тайны близости с мужчиной. Ладонью он провёл до талии, сильно сжав её, что девушка не сдержала тяжелого выдоха. Её настолько всё взбудоражило, что она буквально одеревенела, не зная, как ей себя вести, что сделать, можно ли к нему тоже прикоснуться? Она с вожделением и страхом ждала момента, когда Эдмарион соизволит раздеться, чтобы увидеть его нагим, представляла себе это и к удивлению стыдилась этих фантазий, хотя представляла всё это далеко не впервые. Когда он вдруг навалился на неё всем своим весом, уткнувшись в шею лицом, Олимпия натурально чуть не задохнулась: «Какой тяжёлый! Боги, не могу дышать!»       — Я… не могу, — выдохнул Эдмарион ей в шею и лег рядом, прикрыв рукой глаза. Это прозрение и для него стало шоком. Олимпия, всё ещё тяжело дыша, смотрела в балдахин и не могла осмыслить его слова. Осознание провала обрушивалось очень громко, буквально оглушая, но вместе с тем также медленно.       — Вы ус-стали? — запнулась она, не смея даже пошевелиться. «Это всё?»       — Да, день был очень длинный, — Эдмарион облизнул губы. — Не переживай, это останется между нами.       — Но… наш союз необходимо консумировать, — сдавленно проговорила девушка и повернула голову в его сторону. Эдмарион как раз в это время поднялся с постели.       — Считай, что он консумирован, — ответил он, взглянув на неё. — Скажешь, что всё произошло, я не стану этого отрицать. Впрочем, вряд ли кто-то спросит об этом тебя. Останься здесь этой ночью.       Олимпия не знала, что сказать. Она растерянно присела на постели, смотря ему в спину.       — Я что-то сделала не так? — встревоженно спросила она, чувствуя, как от паники сердце бьется прямо в глотке. — Знаю, я неопытна, но Вы можете подсказать, как Вам нравится, я исполню любое Ваше желание.       Эдмарион тихо усмехнулся, чуть запрокинув голову и прикрыв глаза. Что она могла сделать? Ей должно было просто лежать, этого бы хватило для исполнения супружеского долга. Для страсти, какую Эдмарион желал, у него был Скараби, но даже если не брать его в расчет, то любая шлюха сгодилась бы. Проблема была в том, что он совершенно её не хотел. Да и это было абсолютно нормальным! «Я же не совсем конченный, чтобы с ребёнком это сделать!» — в этот момент Эдмарион даже пожалел, что поленился найти другую девушку себе в жёны. Отчасти это было и потому, что ему хотелось угодить отцу и принять его выбор, выказав так своё уважение к его воле. Но Олимпия без всего светского антуража оказалась совсем малышкой, а дети Эдмариона не возбуждали, зря он надеялся, что под всеми этими платьями она будет более оформившейся.       — Ты сегодня тоже устала, — с нажимом ответил Эдмарион, — поспи. Утром я разбужу тебя.       Немой вопрос застыл на её устах. Он её разбудит? Он не будет даже спать с нею в одной постели? Когда король вышел из спальни, Олимпия долго так и сидела, ожидая, что он вернётся. Но свечи догорали, а его всё не было. Она знала, что он был всего лишь за дверями. Наверное, ей стоило быть смелее. Она должна была последовать за ним, но побоялась. От чего-то он был ею недоволен. Но что ему не понравилось?! Что она неопытна? Так откуда взяться опыту, если она девственница? И разве девственность не то, что должно цениться больше всего? Как можно оставить свою жену в первую ночь одну? Неужели даже попробовать её ему не захотелось? Когда она услышала, что Эдмарион и вовсе ушёл, слёзы, которые она сдерживала, вырвались из глаз. Всё должно было быть совершенно не так!

***

      Ночь, какую обвенчавшиеся супруги должны были провести вместе, они провели порознь. И если Олимпия плакала от обиды, от смятения, даже от злости и страха, то Эдмарион в потерянных чувствах оказался в покоях Скараби. Конечно, он ушёл не сразу, чтобы у стражи не возникло никаких подозрений. Олимпия теперь была его женой, а посему он был обязан не допускать никаких сомнительных слухов на её счет. Консумация не занимала много времени, для первой брачной ночи времени нужно не много. Он ведь вовсе не изверг, чтобы мучить её всю ночь, верно?       Тяжело выдохнув, Эдмарион избавился от верхних нарядных одежд, бросив их к расшитому халату девушки, в котором та пришла после переодевания. Моментами он порывался вернуться в спальню, чтобы сделать то, что он сделать был обязан! Но он не мог! Его до дрожи отвращало всё, о чём бы он ни подумал. Вызови он сейчас Скараби сюда, даже тот бы не спас ситуацию. Тяжело осев в кресле, Эдмарион сжал свою голову и с силой сомкнул веки. «Проклятье, как я смогу это сделать? Не ждать же годы, чтобы она, наконец, действительно стала похожа на женщину», — думал он про себя. От него ведь ждали наследников! Отец никогда не позволит ему начать серьёзную военную политику, если у Эдмариона не будет сына. Может, потому он и выбрал эту соплячку, прекрасно зная его предпочтения? Ведь даже любовника Эдмарион к своему удивлению выбрал сильнее себя и старше. Молодой король не мог себе представить ровно ни одной ситуации, где Олимпия могла бы хоть как-то проявить свою силу даже в качестве женщины. Она настолько невинное дитя, что пока ни на что не годилась. Выглядела она и правда прелестно, но Эдмарион был не из тех, кто подолгу любил рассматривать смазливые лица.       В то же время в другой части дворца был ещё один человек, кому было не до сна. Праздник был окончен, все давно ушли по своим покоям. Арианец не спал, на него тоже накатило волнение. Даже если он не видел в девушке соперницы, ревность от этого никуда не уходила, ведь в конечном итоге Эд в эту минуту был с другой. Эдмарион предпочитал не говорить об Олимпии в целом, да и вряд ли уделял ей много внимания до этого дня. Но сегодня так или иначе все его думы были о ней. Наверное, в этот день они в целом провели друг с другом больше всего времени. «Да и разве могло быть иначе? Ведь теперь она его жена», — думал про себя Скар. В голове мужчины тут же возникли образы и обрывки сцен из храма. Кшатрий никогда не бывал на свадьбах знати, королевская свадьба так вообще была событием редким. Языческие церемонии его острова были очень далеки от того, что он увидел сегодня. Даже безразличный к невесте Эдмарион был восхищён своей избранницей. Удивительно, как наряд и драгоценности подчеркнули подарок богов и природы. Нахмурившись, кшатрий присел в кресло и плеснул себе вина. Когда мужчина осушил часть графина, дверь в его покои открылась. Скараби так не ожидал гостей, что невольно замер с бокалом в руке при виде Эдмариона. Он не ожидал гостей, да, но короля в эту ночь вообще не должно быть здесь!       — Что-то случилось? — непонимающе протянул Скар. — Почему Вы здесь? — сконфуженно спросил он. Неужели он так быстро с ней закончил?! В это мгновение Олимпию стало искренне жаль, ведь это первая брачная ночь, а её муж, сделав то, что требовалось, сразу же бросил её одну.       — Ну хоть ты не дави на меня, — нахмурился король, захлопнув за собой дверь. Верхнего платья на нём не было, лишь штаны, да распущенная рубаха. «Наспех оделся и сбежал?» — арианец поджал губы. Эдмарион в этот момент успел подойти к нему и, заглянув в бокал, выхватил его и осушил до дна. Только в это мгновение полководец понял, что даже не поднялся с места, настолько он был застигнут врасплох его неожиданным появлением. Эдмарион был не в том настроении, чтобы подмечать такие пустые в их личных отношениях вещи, а потому без слов присел в соседнее кресло.       — Всё хорошо… прошло? Вы что же, бросили её сразу, как консумировали брак? Не слишком это жестоко? — силясь понять, что именно произошло, тихо поинтересовался Скараби. С одной стороны, все его думы и ревность мигом исчезли, ведь король вопреки всему был сейчас с ним, с другой стороны, девчонка явно не заслуживала такой брачной ночи.       Эдмарион молчал. Он точно не знал, стоит ли говорить об этом даже Скараби. Покусав губы, брюнет потянулся к кувшину и налил в бокал ещё вина. Не то, чтобы ему было мало выпивки этим днём, но его одолевала жажда и желание хоть как-то отвлечься от ужасающего осознания совершённой ошибки.       — Я не смог…       — В смысле? — не понял воин.       Король облизнул губы после щедрого глотка вина, а затем откинулся на спинку кресла. Сюда он пришел без сопровождения, но караульные стояли по всему дворцу, а потому ни для кого не будет секретом, что король сбежал из постели жены в постель любовника даже в первую брачную ночь. Осознание этого факта прибило Эдмариона ещё сильнее, потому что подобная выходка была слишком уж сильным неуважением к супруге. Но он уже был здесь, что теперь попусту сокрушаться?       — Что-то пошло не так? — предпринял ещё одну попытку Скараби, который пришел к заключению, что Эдмарион по какой-то невероятной причине не пожелал даже лечь с женой в постель.       — Без всех этих платьев она совсем ещё дитя. Как я могу сделать это с ребёнком, которого ко всему прочему до сих пор воспринимаю, как сестру?       Прикрыв ладонями лицо, он вспомнил Олимпию, что почти дрожала перед ним. От этого вида ему было тошно.       Скараби не знал, что ответить. Он, конечно, не оценивал девушку в данном контексте, но её внешних данных было достаточно, чтобы её захотел каждый. Она была такого типажа и вида, что даже без желания сгодилась бы любому просто потому, что она хорошенькая.       — Я понимаю, о чём Вы, но она вовсе не сестра, — неуверенно выдохнул воин. — Теперь это Ваша супруга.       Ощущения от разговора у него были до удушения двоякие. С одной стороны, он и рад был, что Эдмарион был настолько не заинтересован в Олимпии, с другой, понимал, что это больше проблема, чем повод для радости. Скараби тяжело вздохнул. Эдмарион, сделав всё, чего от него требовали, так и не смог взглянуть на неё, как на свою женщину.       — Она совсем ребёнок. Во всех этих платьях она выглядит ещё сносно, но когда она такая… — парень отнял руки от лица, вспомнив её распущенные волосы, это слишком уж хрупкое тело, — это всё равно что трахнуть свою сестру, понимаешь? Как бы ты отнёсся к тому, если бы я решил переспать с твоей сестрой? Даже если бы она была постарше.       — Я понял, о чём Вы, не нужно прибегать к таким неприятным сравнениям, — тут же ответил кшатрий, нахмурившись.       — А это и то было бы проще, — ответил Эд с усмешкой, — потому что к ней у меня нет отношения, как к своей сестре. Я чувствую, что совершаю инцест, когда её касаюсь. Любая шлюха из дома терпимости возбуждает меня куда больше. В самом деле… Может, мне нужно было выбрать кого-нибудь постарше?       — К сожалению, уже поздно про это думать, — тяжело вздохнув, подметил Скар. Олимпия была молода, да, но вполне себе сформировалась, как женщина. Но в данном случае понять Эдмариона он всё же мог.       — Это не отменяет того, что я словно с сестрой в постель ложусь.       — Я полностью разделаю Ваши переживания и чувства. Правда. Но, возможно, Вы, как минимум, могли бы остаться с ней этой ночью. Для неё это всё впервые… Она, наверное, очень напугана сейчас. Вы могли бы хотя бы поговорить с ней, успокоить…       — Что я слышу? Ревнивый любовник гонит меня в чужую постель? — усмехнулся Эдмарион, решив хоть так разбавить эту гнетущую атмосферу.       — Она Ваша жена. Это другое. Честно говоря, не представляю даже, как сильно её это ранило.       — А что мне с ней делать? Она ждет того, чего я не могу сделать. Точно не сегодня.       — Можно попытаться ей объяснить? Просто предложить отдохнуть вместе и сказать ей не переживать о случившемся?       — Объяснить что? — король нахмурился и даже выпрямился в кресле, вперившись взглядом в Скараби. — Я не обязан оправдываться! Хватит уже того, что я не стану отрицать, что консумация произошла. Она законная супруга, пусть будет рада этому. Никто не обещал, что она будет любимой женой.       — Да… Не обещал, — согласился Скар, — законы знати суровы. Взаимной любви тут искать не приходится. Но можно хотя бы немного сгладить ситуацию.       — Короли никогда не женятся по любви, — вздохнул Эдмарион, — выбор на Олимпию пал не потому, что она так хороша личиком, а потому что её отец страшно богат и имеет большое влияние. То, что я отказался от приданного, отец до конца жизни мне припоминать будет. Я уже и сам сомневаюсь в правильности своего решения. Боюсь представить, сколько она потратила на своё платье, а ведь имея в распоряжении свои собственные средства, она всё равно все расходы повесила на меня, — не без упрека выдохнул Эд, — с другой стороны, лояльность Кезона от этого только больше стала. В любом случае это всё не про любовь ведь, а про политику и власть. То, что она красива, можно сказать, мне повезло. Ведь будь она плоха, скорее всего, мне всё равно пришлось бы на ней жениться… Или искать подходящую партию посимпатичнее. Да и её выбрал отец. Я хотел выказать ему уважение своим согласием, но я не ожидал, что всё придёт к тому, что я сейчас здесь, а не с ней в постели. На пиру я представлял себе всё несколько иначе…       Скараби тяжело вздохнул. Косо глянув на любовника, мужчина не знал, как поступить лучше. Он мог укрепить своё положение сейчас, сделав всё, чтобы король вообще не вернулся в свои покои. Это бы отвадило некоторых строить гнусные планы в попытке переманить внимание короля на другого фаворита. Но в данной ситуации Скараби больше думал об Эдмарионе, а тому необходимо вернуться к жене.       — Эдмарион… боюсь, Вам придётся вернуться к жене. Вы даже не представляете, как бы я хотел, чтобы Вы остались со мной сейчас здесь… Но в дальнейшем из-за этого могут возникнуть проблемы. У Вас. Я бы не хотел подобного… — тихо проговорил арианец, нахмурившись.       Эдмарион поднял голубой взор на кшатрия.       — Я ослышался, надеюсь? — опешил он. — Какие ещё проблемы?       Правда была в том, что никто слова не посмел бы сказать Эдмариону. Переживать стоило лишь об Олимпии, но для короля подобная ответственность свалилась, как снег на голову. А в Золоте снег исключительно редкое явление.       — Могут пойти слухи про Ваше отношение к жене. Не знаю, насколько возможно, что это дойдёт до Вашего отца или отца Олимпии, но всё же, — Скар тяжело выдохнул. — Я прошу Вас остаться с ней до утра. Просто побудьте с ней, возможно, поговорите… И, если Вы также внезапно ворвётесь в мои покои утром, я Вас приму так, как Вы этого захотите, — попытался хоть как-то сгладить свои слова арианец.       — Скар, ты же в курсе, что супругам должно спать отдельно? — вскинул брови король.       — Да… всё время про это забываю. И это тоже довольно странный обычай, — вздохнул Скар, — но раз уж Вы не собираетесь, — мужчина взмахнул ладонью, не зная, какое слово подобрать, — возлежать с нею, то хотя бы просто поспите. Хотя бы сегодня. И раз Вам в любом случае придётся навещать её, то можете просто проводить с ней это время в постели. Не знаю, конечно, станет ли от этого кому-то проще. Но хотя бы сегодня, в такой знаменательный и волнительный для неё день, просто обнимите её и будьте рядом.       — Боги, Скар, — Эд скрыл глаза за ладонью, сжав свои виски. Про себя отпрыск гарпии переживал больше по другой причине: вдруг Олимпия будет о чём-то спрашивать? Или жаловаться? Или, что ещё хуже, попрекать его! Он не желал оправдываться перед ней.       — Вам всё равно так или иначе придётся проводить с ней время, — пожал плечами мужчина. — Может, сможете к ней привыкнуть, и для всех это станет чуть проще.       Право, слушать напутствия в данном вопросе от любовника было дико. Но к неудовольствию короля Скараби был прав. Тяжело выдохнув, Эдмарион поднялся на ноги и, допив вино, без слов покинул комнату полководца. Ему не хотелось возвращаться к Олимпии, но деваться было некуда.       Когда король вернулся в свои покои, ночь совсем накрыла темнотой. В спальне догорели все свечи, лишь лунный свет освещал хоть что-то. Тяжело выдохнув, Эдмарион разделся и лёг в постель. Олимпия, которая так и не смогла уснуть, боялась дышать. От слёз у неё совсем не дышал нос, и она боялась издать лишний звук. Если он зажжёт свечи и увидит её зарёванное лицо, что он о ней подумает?!       — Дыши, — тихо шепнул Эдмарион и, обняв её, прижал спиной к своей груди. Олимпия от ужаса рвано выдохнула. Она так нервничала, что еле держала себя в руках. Слёзы снова хлынули из глаз, что теперь скрыть их было невозможно, потому что дыхание у неё сорвалось в бездну. — Все хорошо. Давай просто поспим.       Олимпия не могла сейчас повернуться к нему лицом, потому только кивнула и направила все силы на то, чтобы банально успокоиться. Боги, она так часто представляла себе эту ночь, но никак не могла представить такого провала! Эдмариону тоже было не сладко, потому что и дыхание, и сдерживаемые всхлипы девушки лишь больше вбивали в его сознание образ ребёнка. Он обнимал вовсе не супругу, а маленькую девочку в попытке успокоить. Вспомнив слова Скараби, Эдмарион тяжело вздохнул. Убрав волосы в сторону, он коснулся губами её шеи, мягко поцеловав, а потом тихо шепнул:       — Ты прекрасна, Олимпия. Но пока ты ещё не готова. Пусть пройдёт какое-то время. Не переживай ни о чём. Никто не посмеет усомниться в твоём положении.       Девушка еле сдержала новую истерику. О если бы он знал про её обман! Конечно, даже она сама себя женщиной не ощущала, потому что даже не стала ею! Эдмарион, возможно, чувствовал это интуитивно? Неужели тело как-то выдавало её незрелость? Страхов и сомнений у королевы стало только больше. Брак необходимо было консумировать, чтобы не было возможности его аннулировать, но как это сделать?!       Утром Олимпия проснулась первой. Она и не помнила, как ей вообще удалось уснуть. Осторожно повернувшись, она больше ожидала увидеть пустую постель, но рядом спал Эдмарион. Это так её взволновало, что она вновь начала паниковать. Более того, она столько слёз пролила в подушку, что, даже не видя себя в зеркало, точно знала, что у неё страшно опухли глаза. «Какой позор», — сокрушалась про себя девушка. Прижав ладони к глазам и убедившись в своих догадках, Олимпия тяжело выдохнула и снова посмотрела на спящего мужа рядом. Ночью было так много переживаний и сожалений, что она только сейчас осознала, что Эдмарион лежал в постели абсолютно голый! Он хоть и был накрыт одеялом, но одна нога выглядывала из-под него. Олимпия впервые видела обнажённого мужчину, и пусть ей не открылась вся картина, всё равно для ещё неискушённой девы это было волнующе. Она ведь теперь супруга! Мысли оборвались горестным осознанием, что интимной близости у неё так и не случилось. Разве она могла считаться его женой? Эдмарион уверил её в том, что никто не сможет бросить тень на её положение, но если он сам захочет всё переиграть? От переживаний немного затошнило.       Эдмарион, не привыкший спать с кем-то в одной постели, рефлекторно нахмурился ещё до того, как раскрыть глаза. Он повернулся на бок, что одеяло почти полностью обнажило его тело. Олимпия не могла сдержать любопытного взгляда. Естественно, больше всего ей было интересно, как выглядел мужчина именно в области паха. Не зря же все мужи восхваляют это чудо природы? Но одеяло как назло скомкалось как раз на детородном органе. Ох, если бы ночью всё произошло так, как она мечтала и планировала, сейчас она могла бы его коснуться. Но теперь ей было страшно проявлять хоть какую-то инициативу.       — Еще так рано, Скар, прошу, спи, — уже на втором слове Эдмарион осознал, что рядом вовсе не Скараби, но ничего не успел сделать. Слова сорвались рефлекторно, ведь кроме Скараби долгое время никто не оставался в покоях на ночь. Эдмарион всегда выпроваживал любовников после интимной близости. Исключением сначала стал Ясон (впрочем, тот сам часто покидал Эдмариона, если не было совсем поздно), а Скараби, если оставался в покоях, то за редким исключением покидал их раньше совместного завтрака.       Олимпия оторопела от слов короля. Для неё не было секретом, кем был Скараби, но услышать это утром после несостоявшейся брачной ночи было чертовски неприятно. Скорее всего король ночью уходил к нему? И почему же так быстро вернулся? Или интимная близость не занимает много времени?       Эдмарион проклял всё, в том числе и Скараби, когда раскрыл глаза и посмотрел на девушку, что сидела на постели рядом. Она не смотрела на него, распущенные волосы скрывали лицо.       — Олимпия, — тихо произнес он и быстро прикрыл себя одеялом, — иди ко мне…       — Я плохо выгляжу, могу ли я вернуться в свои покои? — тихо спросила она, так и не посмотрев в его сторону.       — Лим, — нахмурился Эд, — не принимай близко к сердцу.       — Не понимаю, о чём Вы, — последовал ответ. — Просто не хочу, чтобы Вы видели меня такой. Можно мне Вас покинуть?       — Лим, — с нажимом повторил король и присел на постели. — Прошу тебя, только не переживай об этой ночи. Всё случится в своё время.       — Конечно, как Вам будет угодно, — голос предательски дрогнул. Эдмарион поджал губы и закатил глаза, потому что его эта ситуация практически выводила из себя. Больше всего его бесило то, что виноватых в ситуации словно и не было. Он ведь всё сделал правильно, у Олимпии вообще не было выбора. Так почему всё обернулось так плохо?       — Если тебе действительно нужно уйти, иди, — сдался Эдмарион и лег обратно. Спать ему уже не хотелось, но что ещё оставалось? Всё, что он мог сделать, это дать ей возможность сбежать.       Когда Олимпия вернулась в свои покои, она рвано выдохнула и рухнула на свою постель. Ожидавшая её Эбру бросилась к госпоже, которая горько заплакала. Олимпия не хотела ничего рассказывать, боясь посвятить в этот страшный и унизительный секрет даже верную слугу, но обида была такой сильной, а унижение таким мощным, что она не могла себя успокоить. Эбру, правда, расценила всё совсем иначе. В её понимании незрелой девушке и без того было сложнее лечь с мужчиной, но видимо ко всему прочему король оказался весьма груб, что бедняжка испытала весь ужас болезненного первого опыта.

***

      Вопреки желанию принца северный замок отпраздновал его день рождения. Молодой наследник не смог отказать лордам в своем присутствии, коль уж те всё равно постарались и сделали для него праздник. Однако, как он и предполагал, без фавориток вечер был довольно унылый. Они, конечно, отыскали в городке музыкантов, но эти деревенские мотивы вряд ли отвечали вкусам заскучавшего наследника. Вилмар с тоской вспоминал, как подобные вечера скрашивали его милые девушки, которые умели играть на инструментах и славно петь. С ними можно было потанцевать, поговорить, сыграть в карты. Они могли всего втроем сыграть какую-нибудь сценку, лишь бы развеять скуку, которая основательно поселилась в этом убогом северном замке.       Следом Север отпраздновал наступление весны, хотя за стенами замка продолжали править холода и снег. Для Вилмара весна означала лишь скорое прибытие нового наместника, а вместе с ним, возможно, интересное общество. Всё, что ему оставалось, это ожидать и не отступаться от своего плана. До возвращения домой оставался всего год.       За эти месяцы Вилмар ни разу не пропустил своих тренировок, усердно занимался самостоятельно, а вместе с тем неплохо продвинулся в изучении языка с колдуном. К его счастью, к нему даже вернулся аппетит, по крайней мере есть он стал больше и даже немного поправился. Тело частично вернуло себе форму, но оставалось достаточно худым, потому что нарастить мышцы обратно в должном объеме было задачей непростой. Такой строгой самодисциплины у Вилмара никогда не было. Однако в этих холодных стенах заняться ему было решительно нечем, а беспробудно пить не позволяло подорванное здоровье. Да и в целом Вилмар вдруг подумал, что у него случился невероятный пост от всех излишеств, в каких он себе никогда ранее не отказывал (при этом от церковного поста его освободил Тадэус). На этом фоне возвращение в столицу значило для него вновь окунуться во все пороки, какие он не мог позволить здесь в силу разных причин и обстоятельств.       Ночью перед очередной тренировкой принц проснулся задолго до прихода Паскаля. Всё чаще размышляя о возвращении, наследник прокручивал в голове сотни сценариев, как это скрасит его будни, сколько возможностей снова появится, если, конечно, отец не сошлет его ещё куда-нибудь. Иной раз Вил даже думал навестить Обериния или вовсе отправиться с ним в его бесконечные плавания в поисках несуществующего. Подобные размышления часто занимали его по одной простой причине — Вил не представлял, как сможет находиться при дворе под гнётом ненавистного отца. Ведь его возвращение было спровоцировано лишь тем, что он здесь чуть не умер. Не случись всего этого, матери не удалось бы уговорить отца вернуть его ко двору. Так стоило ли возвращаться?       — Ваше Величество, — прервал размышления паж. Паскаль подошёл к постели, чтобы разбудить наследника к тренировке. Принцу уже не впервые было лень поднимать себя среди ночи, но в этот раз силы действительно его покинули. Присев на постели, пока верный помощник зажигал свечи, Вил тяжело выдохнул.       — Что-то сегодня мне не хочется никуда идти, — вздохнул он.       — Всё равно нужно подняться, Вы сами приказали будить Вас вопреки всем отговоркам, которые придумаете, — ответил парень, с удивлением отметив, что юный лев впервые за долгое время саботировал свой же режим.       — Так я не сплю, — улыбнулся Вилмар, — просто у меня совсем нет сил…       — Скажите это господину Никласу, — ровно ответил Паскаль. Вилмар тяжело выдохнул и поднялся с постели. Не время лениться.       — Ладно-ладно, давай собираться, — сдался наследник. Стоило пажу приготовить нужную одежду, как они оба замерли от голосов рядом с дверью. Стражники у покоев громко поприветствовали Лазария.       — А это очень неожиданно, — усмехнулся принц и манерно махнул рукой, чтобы Паскаль убрал одежду обратно.       — Ничего неожиданного. Его Светлость иногда проверяет наличие стражи у Ваших покоев, когда ему самому не спится, видимо…       — Подбрось дров в камин, Паскаль, — распорядился Вил, а сам накинул меховую мантию и быстро впрыгнул в свои сапоги. — Тренировки сегодня не будет.       Парень дошёл до двери и раскрыл её как раз в тот момент, когда Никлас о чём-то отчитывался магу.       — Что за шум вы тут устроили? — недовольно протянул наследник, осмотрев всех присутствующих.       — Прошу прощения, мой принц, — поклонился главный гвардеец, — мы не хотели Вас разбудить.       Никлас уже и сам понял, что тренировка на сегодня отменилась. Лазарий, который тоже не ожидал такого развития, виновато опустил голову. И зачем его стража подняла такой шум?!       — Прости, Вил, это всё моя вина, — ответил Лазарий.       — А чего ты бродишь в ночи словно привидение? — выгнул он бровь. — Впрочем, сегодня ты кстати… Мне кажется, у меня жар.       Лазарий встрепенулся.       — Что? Ты уверен? Позвать Виктора?       — Нет, ты тоже справишься, — отмахнулся наследник и взмахом кисти пригласил колдуна войти. Лазарий последовал за принцем, встретив в покоях и Паскаля, который только закончил с камином.       — Нужно сходить за снадобьем, — взволнованно проговорил маг.       — Не нужно, — улыбнулся принц. — Паскаль, ты свободен. Отдохни хорошенько. И не буди меня рано.       — Да, Ваше Величество. Доброй ночи, — кивнул парень и поспешил уйти.       Стоило парню скрыться за дверью, Вил развернулся к колдуну и не сдержал смешка от его озадаченного вида.       — Расслабься, Ларра, я пошутил, — прыснул он.       — Ну знаешь! Такими вещами не шутят! — нахмурился колдун.       — Было бы странно среди ночи пригласить тебя по другой причине, не находишь? — улыбнулся наследник.       — Возможно, — тяжело вздохнув, согласился маг.       — Ну и чего ты бродишь по замку ночью?       — У меня как обычно бессонница, решил пройтись… Я всегда так делаю. Я не ожидал, что твоя стража так громко отреагирует на моё присутствие, — нахмурился маг. Вил в этот момент лишь похвалил смекалку мужчин, потому что иначе был шанс напороться на мага неожиданно, а потом пришлось бы объяснять про тренировки. — Я не хотел тревожить твой сон.       — Раз уже потревожил, то придётся тебе взять за это ответственность. Давай позанимаемся?       — Серьезно? Сейчас? — удивился колдун.       — Почему нет? Я спать совсем не хочу, — пожал плечами наследник. — Но с твоего позволения я бы лёг в постель. Мне не очень хочется одеваться.       — Как скажешь, — немного растерялся кудесник. Ситуация показалась Ларре странной, но он решил согласиться на весьма необычное предложение принца. Вил без слов скинул мантию и, сбросив сапоги, сел на постель у изголовья, укрывшись одеялом.       — Давай начнём занятие, — проговорил юный лев, — сядь рядом, так удобнее.       Лазарий почти с гордостью подумал, что произношение у парня становится всё лучше с каждым днём. Вил говорил очень простыми фразами, но обычную беседу поддержать мог.       — На чём мы сегодня остановились? — улыбнулся Лазарий и подошёл ближе, присев на край постели рядом с парнем.       — Сегодня ещё даже не начинали, — улыбнулся блондин и нагнулся к магу, — да и… сегодня я хочу заниматься другим языком.       Чернокнижник одарил парня озадаченным взором: «Каким другим языком?» Но когда Вил опрокинул мага на свою постель и навис сверху, сердце ухнуло прямо в пятки.       — Вил?       — Сегодня хочу заняться твоим языком, Лазарий, — ответил Вилмар и легонько провёл костяшками пальцев по бледной щеке колдуна. — Попроси меня сделать это.       Сердце, казалось, билось прямо в ушах, так громко оно стучало в груди. Лазарий настолько не ожидал такого развития событий, что не находил слов. Неужели действие отвара прошло? Но ещё днём Вилмар вёл себя совершенно обычно!       — Не попросишь? — с улыбкой спросил лев, склонившись ниже.       — Вил, я… ты меня застал врасплох, — тихо засмеялся Лазарий, стараясь этим скрыть свою нервозность и растерянность.       — Я жду, — изрёк принц, возвращая колдуна к вопросу. Лазарий ещё несколько секунд гипнотизировал Вила своим светлым взглядом явно что-то обдумывая, а затем сдался.       — Пожалуйста, — сдавлено попросил Ларра, ощутив, что сердце забилось ещё быстрее, — поцелуй меня…       Улыбка коснулась губ наследника, когда он прикрыл глаза и наклонился совсем низко. В их непростых и часто противоречивых взаимоотношениях обоюдное желание было редкостью. И тем слаще был этот момент, когда поцелуй Вилмара, не встретив ровно никакого сопротивления, открыл для принца доступ к любому продолжению, какого бы он ни пожелал.       — Ты такой неопытный, — со смешком выдохнул принц, которого это и забавляло, и умиляло одновременно. Лазария подобные замечания задевали, вместе со смущением он испытывал добрую долю негодования. Распущенность, какую себе позволял принц, и сделала его таким опытным.       Заметив его недовольство, лев шире улыбнулся и непозволительно быстро расстегнул все застежки на мантии.       — Помнишь, что я говорил тебе? — тихо начал Вилмар. — Меня с ума сводит мысль, что я буду твоим первым и единственным любовником, Лазарий. Я хочу ласкать тебя и смотреть, как ты будешь на это реагировать. Хочешь, буду ласкать тебя так, как уже делал на корабле?       Воспоминания с корабля вновь обрушились на Лазария, который до сих пор не понимал, как все те события вообще произошли с ними. Впрочем, с того дня он никогда не пил в таком количестве, чтобы не терять бдительность.       — Как на корабле не надо, — ответил парень, прижавшись щекой к постели, чтобы не смотреть в эти бесстыжие глаза.       — Почему? Разве тебе не понравилось? — Вил облизнул губы, а затем влажно поцеловал мага под ухом, что последнего аж передёрнуло от мурашек.       — Понравилось, — не стал отрицать маг. — Но это… мне кажется, что мне нужно чуть больше времени. Особенно пока я полностью трезв, — хрипло усмехнулся Лазарий и скованно улыбнулся.       — Я дам тебе время, — великодушно согласился Вил: «Минут пять тебе хватит?»       В этот момент, наконец расправившись с верхней одеждой, Вил пропустил свою ладонь под шерстяную рубаху чернокнижника. От прикосновения к коже Лазарий рефлекторно втянул живот и прикрыл глаза. Конечно, выбор был сделан, и с желаниями он определился, но подобные действия вопреки всему накатывали на него всё больше и больше волнения.       — Вил…       — Я сделаю всё, чего ты попросишь, — тихо шепнул он прямо на ухо. Где-то в груди и ниже наследника почти прожигало от невероятного возбуждения, но этот яр, каким бы обжигающим ни был, упрямо отказывался опускаться ещё ниже. Однако даже так, хотя бы чувствуя это будоражащее возбуждение, Вилмар с наслаждением касался мага так, как всегда этого желал. Быть может, его неспособность в эту же минуту взять его, была и к лучшему. Вдруг он не смог бы быть настолько терпеливым?       Ладонью парень повёл ниже, заставив мага вновь втянуть живот. Когда тепло руки коснулось паха даже через штаны, Лазарий зажмурился от естественного стыда, которого не знал Вилмар.       — Ты возбуждён уже так сильно? — Вил закусил губу и сжал член парня через одежду. — Черт, это какая-то пытка.       Резко выпрямившись, Вилмар с силой потёр свое пылающее лицо. Да разве так бывает?! Он так хотел его, а у тела никакой реакции! Тяжело выдохнув, парень потянул мага к себе.       — Сними с себя всё это, боже, сколько же вещей на тебе, — нетерпеливо выдохнул принц. Мантию прочь, сапоги, рубаху, ещё одну. Когда маг остался лишь в штанах, стоя над принцем на коленях, Вил дернул за шнуровку, но стягивать штаны не стал. Вместо этого парень прижался губами к животу мага, а потом задрал голову, посмотрев ему в глаза. — Знаешь, у меня ведь не было момента разглядеть тебя получше… Можешь зажечь все свечи? Хочу видеть тебя.       Лазарий, хоть тому и было неловко, лишь усмехнулся. Присев на принце, Ларра взмахнул руками, что-то шепнув, и все свечи в покоях осветили своим жёлтым светом пространство. Стало значительно светлее.       — Так лучше?       — Определенно, — кивнул лев. — Ну? И чего ты попросишь у меня теперь?       Маг чуть наклонился и аккуратно коснулся ладонью головы принца, пропустив пальцы в его волосы.       — Я хочу… хочу тоже касаться тебя. Позволишь? — тихо проговорил Лазарий, заглядывая Вилу в глаза.       Вилмар не сразу уловил суть вопроса, потому что сначала не понял ни слова. Но когда собрал свои хаотичные мысли воедино, смог уловить смысл.       — Не верю, что говорю это, но нет, — тяжело вздохнул принц, — сегодня я буду тебя трогать везде, где ты захочешь… но если ты снимешь с меня это бесячее проклятие, то и ты меня сможешь коснуться.       — Вил, если бы я мог… — маг тяжело вздохнул и заметно помрачнел. — Я могу что-то поискать в книгах. Наверняка там есть что-то подходящее… А до этого момента, — Лазарий ещё сильнее нахмурился, обдумывая свои слова и решение, а затем продолжил, — а до этого момента давай просто будем рядом. Я не могу так. Я хочу, чтобы мы разделяли нашу близость вместе. А не так, когда ты от всего происходящего лишь страдаешь.       Ларра бы соврал, что не испытывал сейчас возбуждение. С одной стороны, ему хотелось, чтобы принц позволил ему наконец получить всё то, чего он так долго ждал, а с другой… от одних мыслей, что Вил не получит ничего кроме эстетического удовольствия и то сомнительного, у самого мага исчезало желание.       — Эй-эй, не смей, — нахмурился наследник, сжав ладони на бедрах Лазария, — я запрещаю тебе отказываться. Мне приятно, я тоже получаю от этого удовольствие. Это сложно объяснить. Сейчас лучше, чем было. Тогда мне было совсем безразлично, сейчас я хочу… Я очень хочу тебя, правда. Хочу тебя касаться. Не отказывай мне в этом, меня с ума сводит твой возбуждённый вид…       — Я… хорошо, — с силой выдохнув, сдался Лазарий. — Я правда надеюсь, что тебе это… нравится.       — Не сомневайся, мне очень нравится.       Маг чуть запрокинул голову назад, силясь отогнать ненужные мысли и вновь настроиться на интимность момента.       — Хочу, чтобы ты меня… трогал здесь, — хрипло изрёк Ларра, не поменяв позы, чтобы не смотреть принцу в глаза, и кончиками пальцев прочертил линию от грудной клетки до тазовых косточек. — Особенно здесь, — задержав ладонь внизу, добавил чернокнижник.       — Ах вот как, — улыбнулся парень. — Хорошо…       Вил поднял руки со стана и провёл ладонями по спине колдуна, а затем прижался губами к его груди. Не долго размышляя над тем, что делать, он инстинктивно коснулся языком соска, слегка засасывая его. Лазарий тяжело выдохнул, теряясь в этих ощущениях.       — Привстань немного, — попросил он, и маг послушно поднялся на коленях. Вилмар провёл влажную дорожку почти до самого пупка и снова принялся за шнуровку. — Ну как, тебе хватило времени, чтобы подготовиться?       Лазарий на мгновение свёл брови, силясь понять, о чём именно спрашивал Вил, а затем опустил взор ниже.       — Ты уверен? Мне приятно и от твоих рук, — изрёк маг, всё ещё задумываясь о том, насколько принцу будет комфортно при условии, что сам он никакого удовольствия от происходящего не испытывал. К тому же на трезвую голову Ларра до сих пор ощущал некую скованность и даже стыд.       — Я понял, — кивнул наследник и вновь коснулся губами живота, а затем резко толкнул мага, что тот рухнул спиной на постель. Выбравшись из одеяла, Вил навис над парнем и с остервенением дёрнул его штаны вниз. Возбуждённая плоть почти сразу оказалась в ладони принца. — Так даже лучше, ведь я могу смотреть на тебя, — выдохнул он, разглядывая потерянного и смущённого мага. Двигая ладонью по эрегированному члену, Вил то и дело вовлекал колдуна в поцелуй, буквально не давая ему возможности дышать. Лазарий пытался поспевать за ласками рта, но все его мысли безжалостно утекали вниз. Ему так долго приходилось делать это самому, чтобы достичь похожих ощущений, однако сейчас, стоило всему начаться, возбуждение мгновенно достигло высшей точки.       — Так ты делал это сам? — спросил он, едва поцелуй распался. Лазарий тяжело вдохнул.       — Да…       — Думая обо мне, надеюсь?       — Да, — с заминкой ответил Ларра и снова зажмурился. Стоило признать, прикосновения Вила куда приятнее, чем те нелепые попытки снять физическое напряжение наедине с собой.       Вилмар тяжело выдохнул, вновь поцеловав мага в губы, терзая их и не давая тому отстраниться. В какой-то момент у Ларры так закружилась голова от нехватки воздуха, что он хотел оттолкнуть парня, но вместо этого глухо вдохнул прямо во время поцелуя, а затем сомкнул губы на языке наследника и стал несильно посасывать его.       — Лазарий, — сдавленно выдохнул принц, опустив свой взгляд куда-то вниз. «Господи, да! Наконец-то!» — только и пронеслось в его голове, когда он вжался в парня возбуждённым членом через свою ночную рубашку. — Боже, — тяжело выдохнул он, — теперь ты ощущаешь, как я хочу тебя?       Лазарий это почувствовал, но вряд ли сейчас уже мог ответить как-то многосложно: голова нещадно кружилась, а тело желало скорейшей разрядки.       — Да, — загнано выдохнул маг, подаваясь корпусом вперёд, чтобы теснее вжаться в тело Вилмара.       — Черт.       Вил опустил взгляд вниз на член в своей ладони, а после быстро опустился ниже и вопреки переживаниям мага взял его в рот. Пульсацию плоти невозможно было не почувствовать, но парень лишь пару раз вобрал её в себя. Лазарию и этого хватило: с дрожью выдохнув, он попытался оттолкнуть голову принца дальше. Вил и не понял, как всё произошло. Едва отстранившись, он зажмурился, потому что маг кончил, брызнув семенем ему на лицо.       — Прости, я, — тяжело дышал Лазарий, — я не хотел…       Вытерев семя рукавом, Вилмар улыбнулся и подтянулся к парню.       — Ничего, тебе ведь было хорошо? — Вилмар потянулся за поцелуем, но Лазарий вдруг отвернулся. Маг до сих пор искренне считал, что поцелуи после такого рода занятий не самая лучшая идея. — Не хочешь целовать меня?       — Мне кажется… это… я бы не хотел чувствовать свой вкус. Прости, — собирая мысли воедино, тихо проговорил Ларра.       — А мой вкус? — не растерялся принц. — Мой вкус тебе тоже не хочется пробовать?       Лазарий не сразу понял столь щедрое предложение, но затем с изумлением вскинул светлые брови.       — Ты хочешь так? — приподнявшись на локтях, переспросил змееуст. — Не уверен, что тебе понравится моё исполнение, — со смешком проговорил Ларра, пытаясь скрыть собственный стыд и неловкость за улыбкой.       — Ну с чего-то же нужно начинать, — улыбнулся парень, — или ты хочешь, чтобы я перешёл сразу к делу?       — В смысле? Сейчас? — нахмурившись, озадаченно изрёк Лазарий. Для мага всё происходящее начало развиваться слишком быстро.       Шок, смятение, возможно, страх, даже паника отпечатались на лице Лазария. Вилмар усмехнулся: что-то должно было оставаться неизменным. Впрочем, он не рассчитывал, что сегодня вообще произойдёт столько откровений, а потому можно было сбавить обороты. Да и собственное возбуждение было таким острым и мучительным, что вряд ли он готов был хоть на какие-то подвиги.       Принц встал на коленях и стянул с себя рубашку, отбросив её в сторону. Вид собственного члена вызвал у него восторг, просто потому что он давно не видел его в такой боевой готовности. Сжав ладонью плоть, парень рефлекторно прикрыл глаза. Даже собственные прикосновения приносили невероятную блажь.       — Коснись меня тоже, — не раскрывая глаз, попросил Вил. Лазарий в этот момент с некоторым удивлением и растерянностью осмотрел тело парня, которое явно изменилось за это время. Нахмурившись, Ларра протянул руку и неуверенно коснулся чужой плоти. Вилмар почти со стоном выдохнул от его прикосновения, борясь внутри со своим зверским желанием взять мага здесь и сейчас. Что ему мешало теперь? Ведь Ларра на всё согласен. — Скажи, что тебе это нравится…       Лазарий тяжело сглотнул, вид возбуждённого принца раньше не действовал на него таким образом. Покосившись на собственный член, который вновь налился кровью, Лазарий стыдливо поджал губы, водя ладонью по плоти наследника.       — Скажи, — затуманенный взгляд Вилмара не давал возможности промолчать, хотя очень хотелось.       — Мне нравится, — ответил Лазарий, — нравится тебя касаться…       — Тебе придётся кое-что стерпеть, — сдавленно выдохнул парень. Лазарий от неожиданности на выдохе чуть не вскрикнул, когда Вил резко и даже грубо перевернул его на живот и налёг сверху.       — Вил?! — испуганно выдохнул парень.       — Потерпи, — почти рыкнул наследник, направив член в разрез ягодиц. Член, сочась от предсемени, проскользил по промежности в мягкую ложбинку ануса, но затем прошёл дальше между ног, — сожми ноги. Я просто потрусь о твои ноги…       Ощущая влажную плоть между своих ног, Лазарий буквально вытаращился перед собой. Сердце бешено колотилось в груди. Однако толчки парня, чувство обоюдного возбуждения делали что-то невероятное. Лазария самого стало всё возбуждать, хотя ощущения были до абсурдного странные. Он понимал, что Вил желал войти в него, но сдерживался, заменив всё жалкой имитацией полноценного акта. Одной рукой Вил обнял колдуна за грудь, крепко держа плечо, другой ощутимо сжимал бедро. Лазарий, привыкший к слабости от отравления и ранения Вилмара, уже и забыл, что тот так силён. В этот момент Ларра к своему стыду вспомнил откровение Тадэуса и Иниса, и его это подстегнуло ещё больше. Уткнувшись лицом в одеяло, Лазарий жалобно простонал, потому что ему страшно захотелось, чтобы Вил снова к нему прикоснулся.       — Хочу тебя, — хрипнул Вилмар почти у уха, горячо дыша прямо в шею, — невероятно тебя желаю, Лазарий.       От его голоса низ живота свело, вместе с тем сами движения молодого льва стали частыми и даже резкими. Дыхание щекотало чувствительную кожу.       — Вил, мне кажется… я сейчас сам… — Лазарий тяжело выдохнул через рот и неожиданно вскрикнул, когда парень с силой укусил его у шеи, почти сразу зализав свой укус. От болезненного импульса тело мага задрожало, дав такую мощную волну наслаждения, что очередной толчок, вжавший его в постель, буквально заставил того излиться в одеяло. Собственная разрядка в этот раз была оглушающей. В ушах гудело, лишь сдавленный стон наследника эхом донёсся до сознания, когда теплая жидкость каплями брызнула ему на спину.

***

      Впервые за несколько месяцев режим дня сдвинулся. Паскаль, измотанный ночными бодрствованиями, наконец выспался. Когда он проснулся, солнце уже выжигало глаза сквозь веки. Резко соскочив с постели, паж потёр лицо. Он ведь не проспал?       Утренний моцион занял немного времени. Парень надел приготовленную с ночи одежду и направился выполнять свою рутину: нужно было разбудить принца, приготовить для него одежду и помочь ему одеться, разжечь потухший камин, сходить за завтраком. Стража у покоев уже сменилась.       — Доброе утро, — улыбнулся Паскаль и, миновав охрану, тихо вошёл в покои. Нужно было одёрнуть шторы, чтобы впустить солнечный свет. Сегодня невероятно ясное небо! Но стоило парню пройти пару шагов, он замер на полпути. Взгляд сначала зацепился за одежду, что горой валялась у постели, а после он разглядел в постели принца мага. Паскаль уже не впервые заставал их, но почему-то сегодня всё выглядело слишком иначе. Признаться, паж не знал, насколько глубоко зашли их отношения, потому что двусмысленных ситуаций было слишком много, но как реагировать именно в данный момент, было ему непонятно. Игривое отношение Вилмара к колдуну было столь очевидным на протяжении долгого времени, что пажа вряд ли удивила подобная картина. Всего лишь ещё один пункт среди тысячи других, о которых не стоит говорить вслух.       Принц, сон которого стал чутким с момента покушения, проснулся от шума двери. Оглядев комнату в полумраке, он осторожно повернулся в сторону слуги и с улыбкой прижал указательный палец к губам. Паскаль кивнул. Прогнав пажа жестом руки, Вил вернул внимание магу, который крепко спал рядом. Да, они спали вместе не впервые, но сегодня всё было действительно иначе.       Паскаль очень тихо вышел из покоев, дав распоряжение ни в коем случае не тревожить принца. Что ж, есть время, чтобы позавтракать самому.       Вилмар в это время продолжал наблюдать за спящим магом. Лазарий спал на груди, почти уткнувшись лицом в подушку. Протянув руку, он осторожно коснулся кончиками пальцев его обнажённой спины, смахнув в сторону серебристые пряди волос. Воспоминания возвращали его в откровения ночи. Поверить в случившееся было сложно. Придвинувшись ближе, Вилмар приподнялся на локте и только сейчас заметил отметину у шеи колдуна. Какая нежная кожа. Он ведь укусил его не так сильно по ощущениям или, совсем потеряв голову в тот момент, не рассчитал силы? Нагнувшись над парнем, принц мягко поцеловал укус, но слишком увлёкся и стал осыпать спину чернокнижника нежными поцелуями. От этого проснулся и Лазарий.       — Что ты делаешь? — хохотнул Ларра, дёрнув плечом, чтобы уйти от щекотки.       — Целую тебя, разве не ясно? — улыбнулся Вил и прижался к парню вплотную, обняв его за талию. — Как тебе спалось?       Маг тихо усмехнулся и попытался потянуться (насколько это позволяла поза и объятия принца).       — Отлично, — отозвался Лазарий и постарался перевернуться на спину, чтобы видеть лицо Вилмара. — Давно так не высыпался.       — Очень рад это слышать, — ответил принц и потянулся к губам колдуна, но тот в смятении отвернулся.       — Что не так?       — Сейчас же утро, — нахмурился маг, — нужно хотя бы умыться…       — Лазарий, — тяжело вздохнул Вилмар, — не будь таким снобом.       Вилмар поцеловал парня в висок и поднялся с постели, чуть съежившись от холода. Оглядевшись в поисках своей рубахи, он так и не нашел её, потому проследовал к столу с кувшином и тазом нагим. Ополоснув лицо, наследник наспех пихнул щётку в зубной эликсир и стал чистить зубы. Его мало смущало, что всё это он делал абсолютно голым.       — Позвать Паскаля, чтобы разжёг камин?       — Нет! — встрепенулся маг. — Я сам! Не надо никого звать…       Вил только усмехнулся. Лазарий, явно не желая никаких свидетелей, сполз с теплой постели и, поёжившись, поднял с пола мантию, чтобы как минимум укрыться. Чувствовать себя настолько раскрепощённым без одежды было под силу только Вилмару, который и раньше не особо стеснялся подобных ситуаций. Взгляд мага цеплялся за фигуру парня против воли (к тому же Вил выглядел слишком подтянутым в сравнении с периодом после болезни), поэтому он решил отвернуться и заняться камином. Комната действительно уже остывала. С помощью магии Лазарий справился быстро.       Сплюнув и прополоскав рот, Вил вернулся к магу, который хотел сменить его, но ничего не успел сделать. Принц с напором поцеловал его в губы.       — Вил, мне тоже надо освежиться.       — Нельзя. Всё и так было нормально, мы не так давно уснули… К тому же ничего лишнего ты в рот не брал.       — Действительно, — сипло усмехнулся маг и, крепко обняв принца, сам потянулся за поцелуем. Ларре определённо было бы комфортнее привести себя в порядок и затем продолжить все эти утренние нежности, но принц явно не хотел тратить на подобные мелочи ни минуты.       Скинув с плеч колдуна мантию, Вил прижал ладони к щекам парня и вновь поцеловал его. Пусть ночью маг и зажёг все свечи, разглядеть и насладиться этим телом Вил мог лишь сейчас.       — Ты же не против, если мы продолжим? — ради приличия спросил наследник, заглянув в прозрачные зеркальца.       — Мы же совсем недавно уже всё сделали…       — Лазарий, мы сделали далеко не всё, — Вил улыбнулся, — вернись в кровать.       Принц подтолкнул колдуна к постели, а сам обошел её и одёрнул немного шторы, чтобы впустить больше света. Повернувшись к постели, он вдруг нашел свою рубаху, которая валялась на полу, но теперь вряд ли ему понадобится. Все внимание принца занял маг, который сидел на другом краю постели спиной к нему. Длинные волосы, бледная кожа, подтянутое тело. У Ларры была вполне развитая мускулатура, потому женственным его назвать было сложно. Уж слишком широкие плечи и узкий таз для девушки. Но что-то изящное в нём было. Вилмар никогда не заглядывался на парней, да и при всех своих возможностях никогда не стремился купить себе подобный опыт. Это было ему абсолютно неинтересно, даже отталкивало, но почему-то с Лазарием всё работало иначе.       — Ляг на постель.       Ларра обернулся через плечо и закусил губу, а потом просто лег на спину.       — А ко мне развернуться не хочешь? — усмехнулся лев.       — Смотря для чего, — ответил Лазарий, которого смущало буквально всё. Свет из окна был слишком ярким — в комнате слишком светло, чтобы хотя бы в уютном полумраке спрятать свою неловкость.       — Чтобы я лучше рассмотрел тебя, разумеется, — ответил принц и подошел к постели. Впрочем, он и так всё прекрасно видел. Опустив одно колено на постель, Вил вытянулся над парнем.       — Прекрасен, — выдохнул он тихо, пытливо рассматривая его тело. — Хочу всего тебя вылизать.       — Ви-и-ил, — Лазарий скрыл лицо за ладонями. Почему слова произносил принц, а стыдно было магу?! Вил не чувствовал стыда совсем! Вместо этого лев ощущал яркое возбуждение. Да и сама возможность вновь ощущать это телом взвинчивала всё внутри.       — С какого места начать?       — Как насчёт того, чтобы начать сначала? — убрав руку от лица, тихо усмехнулся Лазарий. В отличии от Вила ему требовалось больше времени, чтобы погрузиться в интимность момента, но подыграть было всё же ему по силам. — Поцелуешь меня? — изрёк светлоглазый, протянув ладонь к принцу.       Вилмар прикрыл глаза, прижавшись щекой к ладони, а затем наклонился для поцелуя. От зубного эликсира вкус поцелуя был хвойным (сказывался рецепт Севера), морозным, хотя в покоях становилось все жарче и вовсе не благодаря камину. Забравшись на постель, Вил почти сгреб в охапку колдуна и снова поцеловал его. Пахом он вжался в тело мага, обняв его так, что тому пришлось покориться и приобнять Вила одной ногой. Лазарию вряд ли что-то не нравилось, но волнение накатывало, а настроиться времени не хватило. Вилмар в данном вопросе словно и не нуждался в дополнительном импульсе. Только сейчас Лазарий подумал, что хоть и видел всю вереницу его любовниц, вряд ли знал наверняка о его аппетитах.       Дав магу возможность дышать, Вил спустился влажными поцелуями на шею, а затем и на грудь. Обхватив губами сосок, он стал несильно его посасывать и ласкать кончиком языка. Лазарий тяжело выдохнул, он и не знал, что на подобную ласку его тело так откликнется. Всё это дико смущало, но было чертовски приятным. Ещё приятнее было самому принцу, который считывал реакцию его тела, возбуждаясь больше лишь от того, что Лазарий получал от всего этого удовольствие. Вкус порока был невероятно терпким: Лазарий был самым запретным и недоступным плодом, который Вил наконец вкусил и уже не мог себя остановить. Слишком желанный даже для паузы.       Мимолётно посмотрев вниз, Вил с нажимом провёл ладонью по бедру, а после обхватил член ладонью, чувствуя, как тот твердеет под натиском поцелуев. Снова лизнув сосок, Вил осмелился слегка прикусить его, и плоть дрогнула в руке, наконец отвердев.       — Позволь мне зайти дальше, — тихо попросил Вил, собрав каплю смазки с головки члена и опустив ладонь ниже между ног мага. Прохладные пальцы коснулись промежности, слегка надавив на сжатое кольцо мышц, но больше лаская, нежели желая проникнуть внутрь. Подняв ладонь к лицу, Вил смочил пальцы слюной и вновь опустил вниз, массируя средним и безымянным пальцами напряжённый анус. — Если скажешь что-то про ванну, я тебя укушу, — предугадав реакцию мага, Вил вновь припал губами к груди, целуя и засасывая кожу до отметин, что алели на его бледном теле.       Лазарий глухо вдохнул и зажмурился. Столь откровенные ласки вгоняли его в ужасающее состояние между страхом и паникой. Тело на инстинкте самосохранения зажалось. Тяжело сглотнув, он попытался привести мысли в порядок, не зная, как притормозить столь быстро развивающиеся события. Не будь у принца такого затяжного эффекта от отваров волколаков, к этому событию они бы пришли гораздо раньше. У Лазария было много времени, чтобы подготовиться, но как тут подготовиться?! Для мага всё это было впервые, потому и переживания были вполне естественны. Но краем сознания он также понимал, что отказ скорее всего выведет принца из себя.       — Мне страшно, — с заминкой признался парень и, нахмурившись, с опаской приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на реакцию льва. Вил словно и не слышал отказа, он продолжал ласкать его грудь и даже руку не убрал, продолжая массировать анус подушечками пальцев.       — Я буду аккуратен, — предпринял ещё одну попытку принц, потому что больше всего желал именно такого продолжения. Он хотел этого так давно, что появившаяся на горизонте возможность выбивала из него любое терпение.       — Вил, я… — неуверенно начал маг, у которого от волнения даже спадало возбуждение.       — Хорошо, я не буду торопить события, — не дав себе отказать, перебил парень, — скажи, когда так касаюсь, тебе приятно?       — Не знаю, это очень странно… больше волнуюсь… — вспыхнул Лазарий.       — Я не сделаю ничего, чего ты не позволишь, не волнуйся. Я наслышан о том, что для мужчины это тоже приятно, но к этому, думаю, нужно привыкнуть… Я бы тоже занервничал, если бы оказался на твоём месте, — снисходительно ответил Вилмар и наконец убрал руку, переместив её на слегка обмякшую плоть. — Мне неинтересно, если тебе будет неприятно. Хочу, чтобы ты задыхался и просил меня продолжить. Сейчас ты невинный и неопытный, но я уверен, что в тебе скрыт страстный любовник, ведь у тебя такое чувствительное тело. Мне стоит лишь слегка укусить тебя в определённых местах, и твой член аж вздрагивает в ладони.       В доказательство Вил прикусил кожу на груди мага, пара движений на плоти вернули потерянную твёрдость. Лазарий тяжело выдохнул сквозь зубы. Про себя он был страшно благодарен Вилу лишь за то, что адекватно воспринял его переживания. И если границы устанавливал маг, то переживать не о чем?       — Мне… мне понравилось, как было ночью… — смущённо проговорил Ларра и облизнул губы.       — Мне тоже, — согласился Вил, — мы можем повторить и это.       — И ты можешь укусить меня сильнее, в этом, оказывается, всё-таки что-то есть, — проговорил он и прижал ладонь к щеке наследника, — целуй меня и не переставай касаться, хочу задыхаться от твоих прикосновений и просить больше…       Вил в ответ страстно поцеловал мага. По крайней мере в этом желания колдуна были для него тем, что немедля хотелось исполнить.