KINGDOMS

      Последний в этом году рыцарский турнир собрал при дворе немало гостей столицы. Пусть все происходило на территории, но раскинутые шатры и снующие туда-сюда люди вдохнули жизнь в уже безжизненные сады Бронзового дворца. Были организованы и оформлены арены, выставлены мишени для поединка лучников. Рядом со скамейками и королевской ложей организовали палатки с фуршетными столами.       Гайро вопреки желанию отца решил участвовать, иначе для чего он столько тренировался?! Моро не одобрял такого увлечения, сильно переживая, как бы его сына не зашиб детина помощнее. Но Гай был уверен если не в своём весовом превосходстве, то в своей ловкости и находчивости.       — Ваше Преосвященство, — поклонился Моро, когда в королевской ложе оказался паладин. Стэл недовольно оглядел арену и вздохнул.       — Ваша светлость, — кивнул он, одернув свою красную утепленную мантию. — Сколько ни бьюсь о запрете этих турниров, так нет же, теперь еще и лично для короля устроили черт знает что…       — Это традиция, — вздохнул казначей. Быть может, он и не был против турниров в целом, но все менялось, когда собственный ребенок являлся участником.       — Весьма дурная и опасная. Слышал, Ваш сын тоже участвует, — Стэл чуть прикусил губу изнутри. С того дня он больше не пересекался с герцогом и, честно признаться, максимально избегал такой возможности. Их отношения перешли черту, рядом с которой им даже ступать не следовало.       — К сожалению, да, — седой мужчина поник плечами и сел в свое кресло. — Я пытался ему запретить.       — Да, с запретами у Вас все выходит из рук вон плохо, — хмыкнул Первосвященник и тоже сел в свое кресло. Каура все еще не было.       Моро недовольно глянул на кардинала и поджал губы, однако не стал развивать тему дальше. Хватало и того, что у Гайро были проблемы со Стэлом, не хотелось еще больше усугублять непростые взаимоотношения сына с первым лицом церкви.       — Но и у меня не выходит запретить эти турниры, — смягчился кардинал, — надеюсь, они не сильно друг друга покалечат.       От этих слов Моро запереживал еще больше: ни один родитель в здравом уме не захочет смотреть на то, как его ребенок ищет поцелуй со смертью. В случае с турниром казначей переживал даже о вывихе или переломе. Но как он мог остановить молодого парня, который желал величия и славы?       — Ваш брат на посту Первосвященника не был столь категоричен в данном вопросе, — произнес Моро, — до назначения даже сам участвовал.       — Мой брат при этом очень рано умер, — последовал ответ кардинала, заставивший Моро помрачнеть еще больше. — Но мне бы не хотелось критиковать его решения. О мертвых либо хорошо, либо никак, сами знаете.       Казначей не нашел, что ответить. К счастью, в это время ложу посетил Каур вместе с Саламоном. На удивление остальных присутствующих вместе с королём не было любимой племянницы, хотя девушка обожала подобные мероприятия и обычно всегда присутствовала.       — А где же госпожа Гильрея? — мягко поинтересовался казначей.       — Ох, в этот раз она решила сесть чуть ниже, в малой ложе под нами, вместе со своими подругами, — с улыбкой произнёс Каур и затем со смешком добавил, — думаю, ей в любом случае намного веселее и приятнее компания подружек, нежели скучных лордов из совета.       Эрцканцлер опустил взгляд вниз, когда Гильрея действительно появилась в окружении своих подруг. Они заняли место на обычных скамейках прямо под ними. Если начнется дождь, то они промокнут первыми, но на их удачу сегодня было очень ясно.       — Я повязала свою ленту Нисону, — сообщила Мария.       — Ему? — хмыкнула Гильрея. — Если бы он мог собрать все ленты, у него было бы не копье, а сатиновый разноцветный посох.       — Да, но он победит, и его победа будет в мою честь, — улыбнулась девушка, которую ничуть не смущала репутация графа.       — Я в этот раз решила воздержаться, — чуть погодя проговорила красноволосая, — пусть посвящают мне свои победы и без лент!       Они рассмеялись. Девушка при этом ни разу не обернулась на королевскую ложу, чтобы не пересекаться взглядом с дядей, на которого она затаила страшную обиду.       Тем временем копейное конное состязание уже готово было начаться. Когда огласили участников, Моро тяжело вздохнул.       — Ну же, друг мой, не стоит так переживать, — улыбнулся Каур, — ты же знаешь, этим оружием для удовольствия тяжело нанести сильное увечье.       Казначея это не сильно утешило. Пусть копья и мечи были тупыми, от переломов это мало спасало. Да и сколько было неудачных падений с лошади в истории этих турниров?       — Да, это не турниры Серебра, — согласился Саламон, — там рыцари бьются насмерть. Они, конечно, пытаются свести увечья к минимуму, но в этом они не особо преуспели. Хуже только безбожные выступления в амфитеатре Золота, там рабам вовсе не дают шанса выжить.       Стэл косо поглядел на казначея, которого такие разговоры готовы были довести до сердечного приступа. Возможно, если бы у кардинала был сын, он тоже переживал бы за него так сильно, даже если бы турнир проходил на обычных палках.       — И как все-таки было бы здорово запретить такие мероприятия, — высказался паладин, — посмотрите на господина Моро, он вот-вот рухнет от переживаний за сына.       — Я наблюдал за Гайро, он ответственно подходил к тренировкам, — подбодрил друга летописец. Стэл в это время рассматривал фигуру в доспехах, по какой-то причине не чувствуя особо сильных переживаний. Его больше возмущал сам факт этого турнира, особенно, когда кто-то осмеливался припомнить, что рыцарям церкви тоже не грех в этом участвовать. А по иронии судьбы Стэл был рыцарем церкви, но никогда в жизни не участвовал ни в одном турнире. Ему это было неинтересно, потому что за популярностью и деньгами он никогда не гнался. В конце концов, признание и богатство свалились на него сами самым неожиданным образом.       — Удивительно, как он на них находил время, — не сдержался паладин. Моро недовольно цокнул, потому что нападки Стэла оскорбляли и его самого! Но к своему несчастию, он слишком хорошо знал сына, а потому ему нечего было противопоставить.       Тем временем Гайро верхом на коне быстро объехал арену и приблизился к трибунам. Зрители воодушевленно загалдели, приветствуя участника. Парень открыл свой шлем и лучезарно улыбнулся. Он подвел коня ближе и отцепил от седла заранее припрятанную розу. Обычно женщины могли бросить цветы рыцарю, чтобы подбодрить или поздравить с победой. Но и сами рыцари порой вручали цветы или ещё какие-то знаки внимания дамам, посвящая тем свои подвиги.       — Свою победу я посвящу Вам! — громко выкрикнул он и, размахнувшись, бросил цветок, который долетел аж до королевской ложи, ударившись в грудь кардинала. Все зрители ахнули. Гильрея, которая готова была поймать розу, в замешательстве обернулась, увидев растерянных мужчин. Моро со стыда скрыл лико за ладонью: «Сын, что же ты творишь?!» Сам Гайро, изобразив искреннее удивление и шок, в испуге поднял ладонь к губам.       — Боже, простите, Ваше Преосвященство! Я не хотел! Я случайно! Я слишком неповоротлив в доспехах, а потому перестарался, — тут же оправдался герцог, захлопав голубыми глазами, показывая всем своё искреннее сожаление. — Роза предназначалась графине Гильрее!       «Что за куртуазные выходки?!» — вскипел Стэл, прекрасно зная, что никакой ошибки здесь не было. Гайро нужно было хорошенько постараться, чтобы цветок все-таки долетел до ложи.       — Прошу простить это недоразумение, — тихо проговорил Моро. — Позвольте, я передам цветок Ги…       — Что же, юноша, теперь Вам нельзя проиграть, — рассмеялся Саламон, перебив зардевшегося Моро, — раз уж прекрасная роза попала в руки Первосвященника.       — Ещё раз простите… Но я и не собираюсь проигрывать, — бойко ответил Гайро, закончив уже про себя: «Ни в каком из начатых мною поединков».       — Право, Стэл, это довольно забавно, — хохотнул Каур, — надеюсь, Вы не слишком оскорбились.       — Нелепая случайность, Ваше Величество, на подобное даже обращать внимания не стоит, — отпарировал Стэл, прокрутив в пальцах стебель розы, с которого были убраны все шипы. Мужчина уже не мог сосредоточиться на состязаниях, потому что думы вновь уволокли его на самое дно. Выходка Гайро говорила лишь о том, что он не собирался оставлять все, как было. Ему требовался ответ, развитие событий, которое ввергало паладина в благоговейный ужас. Когда Моро подскочил со своего места с подбадривающими речами, Стэл аж вздрогнул. Гайро после трех раундов одержал победу. Гильрея, протиснувшись ближе к арене, с улыбкой повязала свою ленту на копье победителя.       — Ну ты и вычудил, — хохотнула графиня.       — Случайно вышло, правда — запыхавшись, ответил Гай, разглядывая девушку с высоты коня. — Моя победа была только для тебя, дорогая.       — Жаль, что роза мне не досталась, — надула губы та.       — Я выпишу тебе целый букет, сколько бы с меня ни содрали за эти цветы в это время года, — лучезарно улыбнулся герцог. Гильрея довольно улыбнулась, а после помахала платочком вслед победителю. Гайро мог бы выписать букет и для Стэла, но точно знал, что это выведет его из себя. В случае с паладином хватило и одной розы, чтобы выбить его из равновесия, к которому тот так стремился.       Когда оруженосец помог парню освободиться от доспехов и переодеться, герцог поспешил на королевскую трибуну.       — Гайро! — в сердцах воскликнул Моро, схватив сына за плечи. — Бога ради, прекрати участвовать в этих турнирах! Дай рыцарям побороться за популярность и золото, в коих ты сам не нуждаешься вовсе!       — Отец, это же не ради денег и внимания, — слукавил франт, мазнув взглядом по кардиналу. — Ох, Ваше Преосвященство, я ещё раз прошу прощения за цветок. Я правда целился не в Вас…       Стэл, все еще сидевший в кресле, перевел взгляд на парня и чуть скривил губы. До чего его выводила эта игра, в которой он решительно не хотел принимать участия.       — Тебе повезло, что ты победил, — ответил Стэл, — иначе эта шутка стала бы несмешной.       — Я не хотел Вас оскорбить, что Вы…       — Полно-полно, — рассмеялся Каур, — вышло очень забавно. Посвятить победу рыцарю церкви тоже неплохо.       — Ох, точно, Вы же тоже рыцарь, — коротко усмехнулся Гай, — жаль, что Вы не участвуете, я бы с удовольствием сразился с Вами! Это было бы интересно.       — Гайро! — одернул сына Моро.       — У нас разная комплекция, я очевидно сильнее, этот бой не был бы честным, — ответил кардинал, поднявшись из кресла.       — Вы сильно недооцениваете мой бой на мечах, — возразил парень, — так что Ваша комплекция не гарантирует победу. Тут все дело в технике. Неясно кто кого положит на лопатки.       Стэл от неслыханной наглости и дерзости парня смял бутон в ладони и бросил его под ноги. Он вообще в своем уме говорить столь двусмысленными фразами?! Гай опустил взгляд на испорченный подарок и даже немного расстроился.       Каур, который находил это забавным, громко рассмеялся. Подойдя к кардиналу, старый король чуть помотал головой.       — Ох уж этот юношеский максимализм! И ведь и мы такими когда-то были! — ностальгически проговорил он. — Стэл, право, никогда не видел Вас с мечом в руках. Я бы и сам посмотрел на этот бой, пусть не на турнире, а просто тренировочный.       — Боюсь, это невозможно, — сразу ответил паладин, — он еще слишком юн, ему стоит найти себе равного соперника. Иначе это будет цирк, а не сражение.       — Смотрю, Вы очень категоричны в этом вопросе, — усмехнулся Каур. — Но заметьте, сейчас молодой герцог сражался с рыцарем, который был и старше, и крупнее. Ещё немного, и он может всем нам дать фору.       — Безусловно, — не стал спорить Стэл, — и все же мне бы не хотелось брать в руки оружие, меня и без него считают довольно жестким. Но если Вы желаете, я обязательно это сделаю.       — Звучит, как угроза, — усмехнулся Каур. — Ладно уж, полно! Саламон, составьте мне компанию, надо бы немного пройтись.       — Конечно, Ваше Величество, — архиканцлер почтенно кивнул и последовал за Кауром.       Когда они ушли, Моро решил чуть отвести сына в сторону для небольшого разговора.       — Вечером зайди ко мне, пожалуйста, я бы хотел кое-что обсудить, — напутствовал казначей. Гайро, воспользовавшись тем, что король отлучился, снова глянул на Стэла.       Первосвященник хотел и сам быстрее покинуть ложу, чтобы оставить заботливого папашу с сыном наедине, но Моро очень некстати перекрыл выход к лестнице.       — Сегодня не могу, я обещал навестить друга, — беспечно протянул он.       — Какого друга? — нахмурился Моро.       — Самуила, — отпарировал герцог, — ты его не знаешь. Мы давно с ним знакомы, просто он бывает часто в разъездах и, к сожалению, не всегда удаётся с ним повидаться.       Стэл едва не упал. Хоровод мурашек ледяной волной прошелся по спине вниз. У мужчины едва волосы не шевелились от провокаций парня.       — Что за Самуил? Из какой семьи?       — Отец, хватит, из приличной, — закатил глаза парень. — Меня сегодня не будет.       Стэл обернулся в их сторону и смерил Гайро таким красноречивым взглядом, что у герцога невольно дернулись губы в улыбке. Игра в кошки-мышки должна была дойти до логического завершения. Чтобы подвести итоги, нужно было встретиться с партнером по игре, не так ли?       Мужчина готов был расхохотаться. До чего дикая ситуация выходила! Гайро назначил ему свидание?! «Встречу», — сам себя поправил кардинал. Возможно, избегать парня было провальной затеей, но встречаться с ним тет-а-тет он был не готов. По какой-то немыслимой причине Стэл ощущал, что и согласиться на все не в силах, и твердо отказать уже тоже не мог. Он сам все испортил, когда ответил на его поцелуй. Теперь поздно посыпать голову пеплом. А вдруг этот черт снова начнет бросаться из крайности в крайность, как быть тогда?       Не придумав ничего лучше, Стэл решил покинуть трибуну, что пришлось потеснить казначея.       — Уже уходите? — Моро отвлекся от разговора с сыном.       — У меня страшно разболелась голова, — ответил Стэл, — прошу простить, не смогу составить Вам компанию до конца турнира.       Мужчина откланялся и, даже не пожелав выслушать ничего в ответ, быстро покинул королевскую ложу. Это был такой очевидный побег, но Гайро лишь усмехнулся: «До встречи. Тебе все равно далеко не убежать».

***

      По времени турнир должен был уже закончиться. Наверняка в королевских садах потихоньку разбирали шатры и арены. Столичные питейные заполнили рыцари, бравирующие своими боевыми навыками, участием в королевском турнире. Кто-то наверняка праздновал свою победу и тратил выигранное золото. Стэл покинул дворец задолго до окончания, а потому без труда смог оказаться в своем уже не таком тайном убежище. Красную сутану и утепленную мантию пришлось оставить во дворце, чтобы совсем уж не бросаться в глаза. Сейчас мужчина был в довольно редкой для себя одежде — черные штаны и рубаха со строгим воротом и белой колораткой. Колоратку можно было бы и снять, но Стэл намеренно решил быть в одежде духовенства, пускай и простой (такую он носил в дальних поездках в дороге). Где-то на задворках сознания мужчина надеялся, что уже этим очертит границы, за которые Гайро совесть не позволит зайти. А как показала практика, то совесть у парня все же имелась.       В этот раз по дороге домой он лично зашел в местную лавку, а потому сейчас угрюмо сидел в гостиной и натурально заедал свой стресс посредственными закусками, какие смог купить. Он не сомневался, что Гайро явится, иначе к чему были его слова о друге? Можно было бы, конечно, и самому не приходить, но так откровенно и трусливо сбегать тоже было не в его характере. Пока время терпело, кардинал репетировал в голове диалоги, свою реакцию на любые манипуляции, к которым мог бы прибегнуть франт. Видит бог, Стэл не любил волнения такого плана, а Гайро даже в свое отсутствие погружал мужчину в весь этот водоворот. Было бы куда проще, окажись Гайро девушкой, но он был парнем! Так почему даже с этим фактом ему удалось добиться от Стэла столь многого?       Когда Гайро подошел к дому, первое, на что он обратил внимание, дым из трубы. Хмыкнув, Гай дошел до двери, заметив, что все окна плотно зашторены, как это бывало у Клавдия во время перфомансов. Осознание, что его ждали, подстегивало внутри и без того авантюрное настроение. Постучав в дверь, Гайро глубоко вдохнул и выдохнул: для него все это тоже было волнительным.       Дверь ему открыл Стэл, держа в свободной руке несколько жареных каштанов. Однако франта больше удивил его внешний вид. Он еще никогда не видел мужчину в таком строгом облачении с колораткой священника. Одежда купца была довольно мешковатой, поэтому только сейчас Гайро вообще оценил его фигуру. Парень сам удивился, что Стэл не настолько раздался, как ему всегда казалось.       — Ого, Ваше Преосвященство, — тихо выдохнул Гай. — Не знал, что Вам так идёт… строгость, — понизив тон, изрёк герцог и внимательно оглядел Стэла, задержав свой взор на белой полоске на шее. — Я могу войти? Мне хотелось поговорить с Вами.       Стэл без слов пропустил его в дом, закрыв за ним дверь. Можно ли ему войти? А разве у кардинала вообще была возможность закрыть дверь у него перед носом? А он бы хотел. По определенным причинам мужчина действительно опасался разговора, но и избежать его тоже не мог.       — Можешь начинать, я внимательно слушаю, — проговорил Стэл, последовав в залитую светом (от множества свечей и масляных ламп) гостиную. — Угощайся.       Паладин сел за стол и как ни в чем не бывало продолжил чистить каштаны.       — О, у Вас ужин. Приятного аппетита, — улыбнулся Гайро и, прошагав следом, присел на стул напротив кардинала.       — Чем-то мне же нужно было себя занять, время ты не обозначил, — ответил Стэл, который хоть и отличался ангельским терпением, но как и любой человек ненавидел ожидание.       — Вас так оскорбил цветок? — вдруг начал герцог, — или что-то случилось?       — Это было дерзко и недопустимо, — проговорил паладин, — хоть ты и убедил всех, что это случайность. И кого ты там на лопатки желал уложить?       — Вас, — ничуть не смутившись, ощерился Гай. — В честном поединке. Мне кажется, что это был бы интересный опыт.       Гайро вёл себя так, будто действительно пришёл в гости к хорошему другу: мягко улыбался, заглядывал Стэлу в глаза. К слову, вёл себя так, будто никаких разногласий у них и вовсе не было.       — В честном поединке? — повторил Стэл и усмехнулся. Они ведь обсуждали вовсе не поединок на мечах, так о какой честности говорил Гайро? — Ладно, ты хотел поговорить, думаю, стоит этим и заняться. Тебе есть, что сказать?       — Я не понимаю, почему Вы сегодня так грубы со мной, — едва заметно поморщился герцог. — Совсем недавно Вы говорили мне, что мы с Вами друзья или даже больше… а сегодня разговариваете так, будто мы вновь вернулись к старым обидам. Если же это действительно из-за розы, то я правда искренне извиняюсь. Но, хотел бы отметить, что все свои победы мне действительно хотелось посвятить только Вам. Даже если Вы считаете это фарсом.       — Мне кажется, я веду себя ровно так, как вел бы себя обычно, — ответил Стэл и тяжело вздохнул, бросив эти чертовы каштаны. Потерев руки, чтобы стряхнуть остатки, он схватил льняную салфетку с края стола и вытер руки. — По крайней мере, я веду себя так, как должен. Посвятить свои победы ты мог и другим образом, но без зрителей тебе неинтересно, правда? — поддел кардинал. — Впрочем, разговор все равно не об этом.       Мужчина облизнул губы, собирая мысли в складные предложения, чтобы красноречиво и полно донести свою позицию. Это оказалось не самой легкой задачей, потому что отказывать всегда сложно, особенно тем, кому и отказывать не хотелось. Но было слишком много отягчающих.       — Гайро, я скажу прямо, чтобы ты не строил воздушных замков.       Уже на этих словах улыбка сползла с лица франта. Ему хотелось непринужденной беседы, в ходе которой все случится ровно так, как он желал, но Стэл нагнал слишком много серьезности.       — Я не могу поддерживать все это, ровно как и не могу взять то большее, что ты так искренне желаешь мне дать. Я все же считаю, что это очень плохая идея, но я говорю это без осуждения. Осуждаю я только себя самого. Мне следовало лучше пытаться все это остановить тогда, когда еще был шанс. Но то, что произошло в итоге, уже не исправить. И я чувствую вину и стыд за произошедшее. Больше всего я корю себя за то, что все это каким-то невероятным образом задевает тебя, а ты и без того в довольно трудном эмоциональном состоянии… — опустив взгляд на салфетку в руках, Стэл поджал губы. Да почему ему вообще так сложно давались слова?! — Я бы очень хотел тебе помочь в вопросе твоей зависимости, стать для тебя надежной опорой. Но не знаю, как это сделать, если наше общение в свете всего, что я сказал, станет для тебя некомфортным.       Казалось, он сказал все, чего хотел, но облегчения не наступило. Стэл все еще не знал (или лучше сказать, не желал знать), почему его вообще все так волновало. Откуда росли ноги у сбивающего с ног волнения, когда они находились наедине? Неужели в тот вечер его так проняло от его состояния? Или все случилось намного раньше, но когда?       — Странно, конечно. Мне казалось, что помимо вины и стыда Вы ощущали ещё кое-что, — горько усмехнулся Гайро. Парень прикрыл глаза, а затем, тяжело вздохнув, и вовсе скрыл лицо за ладонями, пытаясь собрать мысли воедино. С одной стороны, Стэл будто действительно был прав, да и кем являлся Гайро, чтобы насильно заставлять кардинала что-то чувствовать? С другой стороны, парень будто не верил, что вся та искренность и откровения между ними были ошибкой.       — Мне нечем себя оправдать, я не должен был этого допускать, — чуть свел брови паладин, прекрасно поняв, о чем тот говорил.       Будущий казначей сильно нахмурился и наконец убрал руки.       — Вы уверены, что не пожалеете о своих словах? — низко спросил Гай, пронзив кардинала стальным взором лазурных глаз. От этого взгляда Стэлу всегда становилось не по себе. В эти мгновения лик юного герцога становился настолько серьёзным, холодным и даже угрожающим, что невольно хотелось отвести взгляд в сторону.       — На этот вопрос нет честного и правильного ответа, — выдохнул Стэл и тут же пожалел о своих словах. Ну почему он не мог ответить одним словом, чтобы точно поставить точку во всем этом безумстве?! — Точнее правильный ответ есть, конечно, но вряд ли он честный, — с усмешкой уточнил мужчина, закапывая себя еще глубже, — право, все это как-то слишком. Понятия не имею, как ты все это в себе носишь, потому что меня эти мысли сводят с ума.       — Становится чуть легче, когда сам себе во всем признаешься, — искренне поделился Гай, вздохнув. — Но когда окружение вновь напоминает о правилах или делает вид, что знает, как тебе жить… то мысли снова возвращаются и терзают. Но сейчас не об этом… — парень вновь заглянул в карие глаза и сдержанно продолжил, — я хочу услышать хотя бы один ответ. Необязательно правильный или честный. Хочу услышать тот ответ, который лично Вы считаете верным.       Стэл и сам отлично себя закапывал, но Гайро лихо подмахивал лопатой рядом. Ну не мог он пойти на это! Хотел, наверное, но все равно не мог!       — Ответ, который тебе бы понравился, ты о таком ответе сейчас? — улыбнулся Стэл.       — Ну, понравится он мне или нет, это уже другой вопрос. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы он в первую очередь нравился Вам. Я все же не сторонник насильственных мер, будь то слова или любые другие действия, — с натянутой улыбкой произнёс герцог, а затем поднялся на ноги. — Естественно, я искренне хотел бы услышать именно то, чего я так желаю. Но я же не могу заставить, — добавил Гайро, встав напротив Стэла, что второму пришлось поднять голову.       Внутри мужчины все рвалось в клочья. Он четко осознавал, что все это нужно заканчивать, он знал это даже тогда, когда еще не ведал этих ужасных последствий неправильного выбора. Но другая его часть, уже погрязшая в пороке, неистово сопротивлялась. Он искренне хотел уберечь Гайро от неправильного пути, касалось это наркотиков или любовных пристрастий — неважно, и здесь же хотел утопить его в скверне.       — Это не так просто. Мне не нравится любой из ответов. Мне не нравится тот, где я тебя отвергаю. Где что-то обещаю, кажется мне еще хуже, — бросив наконец салфетку, Стэл поднялся из-за стола, потому что давление франта он ощущал почти физически, и ему хотелось занять более оборонительную позицию. — Я говорил, что у этого пути нет конца, но теперь конец мне видится страшным. По большому счету, если отринуть все святое, мне терять нечего. Я уже был женат, и этот путь мне известен. Я отказался от возможности жениться вновь, отказался от возможности создать семью. Но ты еще так молод… и на тебе столько обязательств рода… У меня не было такой ноши, какую несешь ты. Мой титул все равно найдет преемника. Древо моей семьи растет и без меня, на мне и не было обязательств плодить сыновей, потому что мне и дать им было нечего. Но ты это совсем другое…       — Понятно, — со смешком изрёк герцог, чуть покачав головой. Все, что ему было нужно, он услышал: Стэла, как и самого Гайро когда-то, смущали именно правила и устоявшиеся нормы общества. Но разве не слаще было их нарушать, осознавая, что ты сам прокладываешь свой путь? Тем более, как понял Гайро, мужчину больше беспокоили именно судьба и несчастная душа герцога, нежели свои. Значит, будущий казначей мог взять все в свои руки, как впрочем и всегда. — Мы вновь возвращаемся к тому, что Вы пытаетесь взять ответственность за меня, мои решения и мою жизнь, — оскалившись, протянул Гай, чуть наклонив голову. — Кажется, мы это уже обсуждали, и мое решение с того момента никак не изменилось… Но, черт, бог с Вами, — тихо рассмеялся франт, — я перестану терзать Вас. Но только если Вы выполните одну мою просьбу. Последнюю, так сказать, на прощание…       Стэл не мог не брать ответственность по любой из причин: он был старше, мудрее и явно опытнее, знал о жизни больше, видел в этой жизни больше! Ко всему прочему как мог он, слуга бога, решиться на такой отчаянный шаг? Да даже если бы решился, как мог еще и утащить Гайро? Стэлу до сих пор казалось, что его отказ драматически изменит жизнь герцога в лучшую сторону, словно тот не способен найти себе другого, с кем с улыбкой и смехом прыгнет в эту пропасть самостоятельно.       — Какую? — наивно поинтересовался Стэл. Разве исполнение одной просьбы могло исправить то, что уже с ними случилось? Стэлу, казалось, жизни не хватит, чтобы просто все хорошенько обдумать.       Парня не могло не умилять, что взрослый и совсем не маленький (во всех смыслах) мужчина иногда был настолько доверчивым. Что ж, внутренние бесы Гайро от подобных моментов с кардиналом были в неописуемом восторге. «Ещё этот белый воротник…» — вскользь пронеслось в голове франта. Вернувшись в реальность, Гай коротко облизнул губы и изрёк как можно сдержаннее:       — Поцелуете меня?       — Что? — опешил Стэл.       — Позвольте я объясню, — поспешил оправдаться герцог. — Я полагаю, что ещё не скоро мне удастся хоть как-то касаться человека, который мне действительно интересен и… нравится. К слову, я давно подобного не испытывал. На самом деле, я сам крайне удивлён, что моё сердце откликается именно Вам. Но в любом случае мне бы хотелось хоть немного продлить это чувство, — без всякого смущения объяснился Гай. Возможно, парень не смущался ещё и потому что привык без особой эмоциональной привязки клясться всевозможным дамам в любви, просто флиртуя, а затем извиняясь и забирая свои слова обратно (объясняя это чем угодно, начиная от «не хочу разбивать Вам сердце» до «я Вам все же не пара, простите, прощайте»). Однако, несмотря на это, сердце франта тяжело ухнуло в самом конце, запустив ускоренный пульс где-то в районе гортани.       У Стэла даже слов не нашлось для ответа. А ведь он репетировал все возможные сценарии, но такой сценарий не предусмотрел. Манипуляция парня была настолько очевидной, что вызывала умиление, какое тут было явно лишним. Но больше Стэла поражала убивающая самонадеянность, ведь очень непросто бороться за что-то подобное, когда со всех сторон в тебя летят камни.       — Довольно жестокая просьба, — нашел слова кардинал. Он еще некоторое время смотрел в глаза парню в надежде, что все это шутка. Но Гайро был серьезен, и Стэл это прекрасно понимал. Тяжело вздохнув, мужчина отвел взгляд в сторону. «Господи, как неловко, — думал он, — чувствую себя подростком».       — Я точно об этом пожалею, — тихо вымолвил Стэл, прижав ладонь к щеке герцога. Он ведь понимал, что не обязан этого делать. Для того, чтобы поставить точку, хватило бы твердого отказа. Гайро довольно честолюбив, он не стал бы навязывать свое общество тому, кто совсем его не желает. Да и, может, ему бы стало это неинтересно? Но правда была в том, что Стэлу он был интересен. И какими бы ни были противоречия, какой бы стыд он ни испытывал, истина от этого не менялась. И будь все несколько иначе, можно было бы обвинить во всем франта, но разве он мог? Принять ответственность за свои деяния придется ему самому, а сверху еще взвалить на себя грех, что он, первое лицо церкви, совратил малолетнего парня. Тошно. И сладко. Сладко было именно в тот момент, когда он нагнулся для поцелуя и коснулся чужих губ своими. «Это очень плохо», — мысли оглушали. Все, о чем он запрещал себе думать, все блоки его подсознания, все осыпалось. Вот почему он не хотел с ним пересекаться, не хотел этого разговора! Да Гайро сделал бы ему величайшее из одолжений, если бы просто сделал вид, что ничего не было. Зачем ему все это? Чтобы поиграть во что? Или поиграть им? Для чего? Чтобы иметь в рукаве козырь, против которого впоследствии Стэлу и отбиться нечем? Гайро судорожно вдохнул от накала момента, впустив в свой рот влагу чужого языка. Он и не знал, хорош ли Стэл в поцелуях, но внутри все крученым кипятком обдало лишь от того, что это делал он. Гайро и сам не знал, каким образом среди стольких мужчин, которые его окружали, его искренний и самый постыдный интерес вызвал именно Стэл.       Прижав свободной рукой парня к себе, мужчина на инстинктах продолжал целовать его, где-то понимая, что давно пора было отстраниться, где-то наоборот потеряв счет времени. Когда он разорвал поцелуй, Гайро, сделав пару вдохов, чтобы прийти в себя, сам поцеловал кардинала, не желая заканчивать это вовсе. Да его от возбуждения колотило изнутри, что поцелуй был единственным источником хоть как-то удовлетворить свое желание. Кардинал на мгновение сам растерялся от его напора, сделав шаг назад, но Гайро так и не отстранился. Он лишь обвил его шею руками, буквально не давая мужчине отстраниться. Стэл сделал еще один шаг назад и, наткнувшись на стул, неожиданно сел на него. Только так поцелуй распался. Гайро тяжело дыша опустил затуманенный взор на мужчину.       — Это невыносимо, — горько усмехнулся герцог. Стэл опустил взгляд ниже и заметил напряжение в его узких штанах, да и как не заметить, если его голова была чуть ли не напротив паха парня? Осознание его возбуждения вернуло все воспоминания о купальне и чертовы сны в сознание кардинала, который и без того уже провалился в одну из крайностей. Впервые за все это время Стэл поймал себя на мысли, что ему хотелось к нему прикоснуться. Разве не он говорил, что у него и мыслей таких никогда не было? Так почему появились?       — Ты можешь воспользоваться спальней, — тихо предложил Стэл. — Мне кажется, тебе все-таки не помешает немного спустить пар…       — Ты издеваешься? — низко отозвался Гайро, одарив кардинала весьма красноречивым взглядом. «Какая к черту спальня?! Мне ты нужен, идиот», — пронеслось в поплывшем сознании герцога. Парень действительно принял предложение Стэла за какую-то издевку, не иначе.       — Вовсе нет, — искренне ответил мужчина, — правда считаю, что тебе нужно немного успокоиться…       — Нет, не хочу, — жарко выдохнул Гай, опустив дрожащие руки кардиналу на плечи. Только сейчас Гайро почувствовал, что все его тело пробивала мелкая дрожь. Парень ещё раз оглядел Первосвященника, буквально секунду обдумывая, как ему удобнее будет наклониться и, не придумав ничего другого, опустил одну ладонь мужчине на ногу (ближе к бедру, нежели к колену) и вторую так и оставил на плече.       — Мы договаривались на один поцелуй, — постарался вразумить осатаневшего герцога Стэл, но, вероятно, Гайро уже был очень далёк от здравого смысла.       — Я наврал, — бездумно выдохнул Гай и вновь коснулся чужих губ.       Стэл удивленно раскрыл рот как раз в момент поцелуя. Контроль был безвозвратно потерян. Это уже произошло, количество этих поцелуев уже ничего не меняло. Ошибкой был первый, произошедший далеко не сегодня. Было глупо не признаться хотя бы себе самому, что и его это неслабо опьяняло. Когда парень понял, что такая поза совсем неудобная и, отринув последние рамки приличия, сел на колени мужчины, Стэл чуть не подавился. «Это очень плохо», — взметнулась мысль. Но хуже было то, что такой сценарий, где все катится к черту, он предвидел. Не в таких откровенных подробностях, но все же.       — Стой, подожди, стой же! — мужчина буквально одернул парня, чтобы перевести дыхание. — Давай немного успокоимся…       — Зачем? — мотнул головой Гайро и прижался к мужчине теснее. Стэл растерянно опустил взгляд вниз. — Мне кажется, что Вы вполне не против всего, что происходит, — ведь Стэл хоть и пытался противостоять, но во время поцелуев вряд ли вел себя робко. Напротив, целовался мужчина все-таки божественно.       — Это уже слишком, я не стану тебя касаться, это неправильно.       — Да я и не прошу, — слукавил Гайро, оставляя кардиналу хотя бы видимый контроль над ситуацией. — Боже, я же многого не прошу…       — Гайро, — нахмурился Стэл. Гайро в ответ лишь поерзал на мужчине, будто устраиваясь поудобнее, и к своему разочарованию не ощутил ответного возбуждения с его стороны. Однако Стэл держал себя из последних сил, думая о чем угодно, но не о Гайро. Крепко сжав его бедра, чтобы тот не двигался, он строго посмотрел на парня, но франт, почувствовав сильные руки мужчины, со стоном выдохнул. Возбуждение впервые накрыло его с такой силой, что это уже было больно.       — Ты просил один поцелуй, это и правда немного в сравнении с твоим состоянием…       — Я просил меня поцеловать, не помню, чтобы мы обсуждали количество, — пожал плечами франт, — я же будущий казначей, я точно не ошибаюсь в цифрах.       — Если ты продолжишь так тереться об меня, — нахмурился мужчина, вновь опустив взгляд вниз. «Думай о другом, думай о другом! Старики, дети, мусор, грязь, Каур… Держи себя в руках, господи», — будешь напоминать кобеля во время гона. Давай ты уединишься в спальне? Уверен, в твоем состоянии это не займет много времени.       «Черт, почему так сильно?» — распирающее возбуждение удивило и герцога. Еще больше вводило в недоумение, как при таких откровенных поцелуях Стэл оставался настолько невозмутимым?! Но мужчине это давалось крайне сложно.       — Я не… я не хочу… Проклятье, — Гай вдруг замер в попытках перевести дыхание и остановить поступательные движения, которые делал непроизвольно. — Если я сейчас уйду, то все закончится. Я этого не хочу, — пробормотал парень, чувствуя, что желание начало подстегивать так сильно, что становилось даже неприятно. К тому же где-то внутри герцог вдруг ощутил накатившую обиду: все выходило из-под контроля, да и вообще вся ситуация выглядела из ряда вон плохо, как ни крути. Парень уже с ума сходил от происходящего, а его оппонент просто сидел и упорно делал вид, будто не участвовал во всем этом безумии. От частого дыхания голову Гайро повело, и он с силой зажмурил заслезившиеся глаза. «Как жаль», — пронеслась мысль в голове франта, и тот уткнулся лбом в шею Первосвященника.       — Так нельзя, — последние капли самообладания.       — Я сдаюсь, — многозначительно прошептал Гай, а затем интуитивно провёл носом по коже на шее кардинала. «Раз уж уходить одному в чёртову комнату, то получив по максимуму», — решил парень, обняв Стэла ещё сильнее и, как кот, потеревшись виском об его голову.       У кардинала перед глазами все пошло пятнами от волнения или, быть может, уже от паники. Он никогда не представлял себе ничего подобного, а потому и не желал этого, но стоило ему оказаться в моменте, фантазии и желание размазали и его. Прикрыв глаза, мужчина осторожно поднял ладони с бедер до талии, неловко остановившись. Кардинал знал, что нужно сделать, но это шло вразрез с его постыдным желанием, которому уже невозможно было сопротивляться. Где-то он оправдывал себя тем, что это тоже помощь, но все равно знал, что больше ему хотелось этого самому. Подняв ладони выше к солнечному сплетению, словно желая оттолкнуть, Стэл тяжело сглотнул, мысленно отговаривая себя, но безуспешно.       — Сними это, — тяжелый и тихий голос. Гайро глухо вдохнул от растерянности. Сознание Гая работало совсем на другом уровне, поэтому пока парень сообразил, что ему не послышалось и потянулся непослушными руками к одежде, Стэл уже сам снял с него кафтан и вытянул рубашку из штанов. Франт ничего не говорил и послушной куклой сидел у него на коленях, боясь спугнуть и без того осторожные действия. От волнения даже в висках застучало.       Подняв взгляд на Гайро, Стэл позволил себе коснуться ладонями его кожи под рубахой. Голубые глаза на рефлексе зажмурились, по телу прошла дрожь, и герцог еле слышно простонал. Этого хватило, чтобы Стэл окончательно сдался. «Черт», — сейчас не думать о происходящем было уже невозможно. Все это время Стэл прогонял наваждение, представляя себе все, что могло убить любое желание, но сейчас сознание наполнилось самыми откровенными мыслями, и тело уже не могло не отреагировать. Сжав ладони под рубахой на узком стане, мужчина теперь сам прижал к себе парня и прикрыл глаза.       — Я сделаю это один раз, запомни эту цифру, — Стэл сказал это больше в свое оправдание. В голове Гайро набатом пронеслась последняя фраза, отчего на мгновение парень ощутил острое чувство сожаления. Пока Гайро пытался очухаться, мужчина рывком поднялся с места. Герцог чуть не упал, запутавшись в ногах, но всего несколько шагов, и он уже врезался коленями в мебель. Стэл подтолкнул его в спину, и парню пришлось встать коленями на диван. Рука мужчины снова коснулась обнаженной кожи, и Гай вновь рвано выдохнул. Ладонь поднялась выше от живота к груди. Это юношеское тело не должно было возбуждать, но возбуждало уже не впервые. Впившись пальцами в грудь и сорвав с губ герцога очередной стон, Стэл уткнулся носом в сгиб шеи, пока другой рукой расслаблял шнуровку штанов и пытался стянуть их вниз. Он сам не понимал, что собирался делать. Ему отчаянно хотелось раздеть его полностью, чтобы иметь возможность ласкать так, как Гайро ласкал себя сам в его ночных кошмарах, но вместе с тем было страшно к нему прикоснуться.       — Возьми его, — тихо попросил он, все еще не решившись взять все в свои руки. Гайро заторможенно опустил голову, посмотрев вниз. На мгновение, к своему собственному удивлению, парень даже ощутил стыд. Конечно, не совсем так он представлял все происходящее. Чуть спустив штаны ниже, Гай вынул свою плоть и сжал на ней ладонь, вздрогнув всем телом, когда ладонь мужчины легла поверх его.       — Черт… Стэл… — загнанно выдохнул франт, прикрыв от удовольствия глаза. Парень уперся затылком в плечо мужчины, ведя по члену ладонью, снова вздрагивая, но уже от поцелуя в шею.       «Все потеряно», — уже не было пути назад. Как он потом это объяснит? Чем будет оправдываться? Да как он ему в глаза посмотрит после такого?!       — Стэл, — голос словно из сна, от которого все нутро свело сладкой судорогой. Изучив темп движений, Стэл с небольшой заминкой убрал руку Гайро и обхватил его плоть сам, продолжив движения. Для парня при этом все поменялось кардинально, ведь чужое и самое желанное прикосновение ощущалось намного ярче. Со стоном выдохнув, Гай аж согнулся, схватившись руками за спинку дивана. Ощущения были такими контрастными, что он кончил буквально сразу, рвано дыша через рот. Стэл не сразу убрал руку, лишь спустя какое-то время, позволив парню осесть на коленях и прийти в себя. Кто бы помог Стэлу теперь совладать с собой? Оглушающая неловкость накрыла их обоих. Он так и стоял у него за спиной, пытаясь отпустить свое напряжение и не анализировать то, что произошло. Сжав ладонь и слегка перетерев пальцами липкость чужого семени, Стэл немного повел головой в сторону. Ему даже противно не было, наоборот, в глубине души он немного расстроился, что Гайро настолько быстро сдался. Парень при этом продолжал тяжело дышать, собирая расплывшееся сознание. Когда желание отпустило, в одночасье внутри стало как-то пусто и даже обидно: он не хотел все это заканчивать, не хотел заставлять себя останавливаться, не хотел отпускать… но это шло вразрез желаниям Стэла. Так, по крайней мере, он думал. Тяжело выдохнув, Гайро мельком пробежался взглядом по следам семени на обивке. Поджав губы, парень обернулся через плечо на Стэла.       — У меня в голове одновременно так пусто и так много мыслей, что аж дурно, — заглянув в карие глаза, хрипло усмехнулся герцог в попытке разбавить напряжение.       — У меня тоже, — не сразу ответил Стэл, облизнув губы. Взяв со стола салфетку, он ненавязчиво передал ее парню, чтобы тот прибрал за собой беспорядок. Гайро не без смущения стер свою сперму с дивана и начал поправлять на себе одежду. Стэл в это время перетирал пальцами это липкое чувство, а потом отлучился из гостиной. Уже на кухне он помыл руки и ополоснул лицо холодной водой, чтобы привести себя в чувство. «Это неправильно, зря я это допустил», — мысли не давали покоя. На мгновение ему захотелось утопить себя в тазу с водой, так неловко он себя чувствовал. Зачесав волосы мокрыми руками назад, мужчина глубоко вдохнул и медленно выдохнул, а затем опустил ладонь на свою плоть, чуть поправив ее в штанах. Благо, наваждение его отпустило. Когда он вернулся в гостиную, Гайро, заправив рубаху в штаны, смирно сидел на диване, сжав ладонями колени. «Как провинившийся ученик», — хмыкнул Стэл про себя, находя это милым.       Гай перевёл взор на вошедшего кардинала, выдавив из себя что-то наподобие короткой улыбки. Гайро понимал, к чему все шло, и ему становилось лишь хуже.       Стэл сел в кресло напротив дивана и дернул с шеи колоратку, убрав ее на чайный столик. Возложенная на одежду миссия была выполнена, только подействовала она на ее обладателя.       — Зря, — решился прокомментировать франт, вновь предприняв развеять царившую неловкость, — она Вам очень идет.       — После того, что здесь было, она меня душит, — признался Стэл, — честно говоря, я опасался, что нечто подобное может произойти, потому и оделся так. Надеялся, что воцерковленный вид тебя остановит…       «Или хотя бы меня», — вдогонку подумал он, виновато поджав губы.       — Боюсь, Вы не поняли, — усмехнулся герцог, — такая одежда на Вас мне нравится еще больше…       Стэл улыбнулся. Честность Гайро в подобных вопросах была довольно милой, хоть и не лишена дерзости. Да и в целом Стэлу, наверное, льстило внимание парня. Желание Гайро льстило ему еще больше, потому что такое сложно подделать.       Откинувшись на спинку, мужчина уперся локтем в подлокотник кресла и подпер пальцами голову в районе виска.       — Я в замешательстве, — начал кардинал, — не знаю, что теперь делать.       — Я боль… — понуро опустив голову, начал франт, но Стэл перебил.       — Дай мне сказать, иначе потом у меня уже не будет столько смелости, — проговорил он. Стэл внимательно осмотрел фигуру Гайро от макушки до пяток. — Мне непросто это признавать, и я уже жалею, что решился быть честным. Но видимо ты мне нравишься, раз я смог это сделать и не почувствовал отвращения. Каждый раз, когда я размышлял об этом, я приходил к убеждению, что не могу зайти дальше, но ты своими действиями осыпаешь мои убеждения в прах. Поэтому у меня вопрос довольно прямолинейный. Как сильно ты во мне заинтересован и чего от меня хочешь? Я должен это услышать от тебя, чтобы понять, как сильно меня это испугает.       Гайро поднял голову и устремил озадаченный взор на Первосвященника. Парень готов был услышать все что угодно от Стэла, но явно не это. От прямоты мужчины у будущего казначея пропал дар речи, а на задворках создания даже появилась тревожность. Он много раз сам задавал себе этот вопрос, но каждый раз боялся на него ответить даже самому себе. Возможно, в этом он был очень схож со Стэлом, который искренне пытался не видеть истинную суть сложившейся ситуации. Теперь Первосвященник требовал ответов, это загнало в угол и самого франта.       — Сильно напугает, — уклончиво отозвался Гай, тяжело вздохнув. Парень прикрыл глаза и, сжав пальцами переносицу, продолжил говорить откровенно. Искренность всегда давалась франту тяжелее лжи. — У меня сердце заходится каждый раз, когда Вы меня касаетесь. Даже самые простые разговоры вызывают внутри какой-то неконтролируемый трепет. Я слишком много хочу от Вас. Мой интерес к Вам заставляет меня идти на совершенно необдуманные поступки. Мне было тяжело это принять, говорить это Вам еще тяжелее. Я не привык быть в уязвлённой позиции, но… я признаю, видимо, мы оба проиграли. Только каждый по-своему.       Все время пока франт говорил, он не мог заставить себя смотреть кардиналу в лицо, поэтому предпочитал удерживать свой взгляд на уровне грудной клетки мужчины.       Стэл немного потер висок, рассматривая молодого герцога. «Совсем юный, неопытный, легкомысленный, — думал он, — девственник… И при всем наборе так порочен…»       — Слишком многого хочешь, значит… И чего конкретно?       — Хотите, чтобы я перечислил? — улыбнулся герцог, для которого самое страшное закончилось на признании.       — Боже, — только и выдохнул кардинал, уткнувшись лицом в ладонь, которой подпирал голову. — Прошу, хоть притворись, что тебе тоже неловко! Ты же девственник, Гайро, разве тебе не должно быть стыдно?       — Но Вы сами задали вопрос, — вскинул брови парень, которого чертовски умиляло такое откровенное смущение паладина. — Да и почему мне должно быть стыдно? Стыдно за Ваш диван, например. Это считается? — хохотнул сын казначея, но позже добавил более серьезно, — мне скорее неловко, что все произошло «так». Но не за свои желания.       Тяжело выдохнув, Стэл убрал руку от лица. Его смущал этот разговор, но больше выбивало из колеи то, что он чувствовал это один.       — Видимо, я ощущаю этот стыд за нас двоих, — подытожил кардинал, а потом надолго замолчал. Он не знал, какие слова следовало бы произнести, чтобы ситуация безболезненно разрешилась. Гайро хотел нарушить молчание, потому что оно угнетало, но через силу смолчал, интуитивно понимая, что мужчине нужно больше времени, чтобы сделать этот последний шаг ему навстречу.       — Что если я позволю этому случиться, а потом меня нагонит раскаяние? Как видишь, оно нагоняет меня часто, но игнорировать случившееся уже не получится точно, я не настолько силен в лицемерии. Господи, — Стэл вдруг согнулся, схватив себя за голову, — как я твоему отцу в глаза смотреть буду?       Гайро тихо усмехнулся: его меньше всего волновало, как и кому он потом будет смотреть в глаза, ведь для герцога были вполне приемлемы такие ситуации. Да и к своим небольшим годам парень уже свыкся с мыслью, что честен он будет только перед самим собой (и то это не всегда получалось).       — Я думаю, отец уже пережил достаточно моих выходок, чтобы научиться с этим жить. С другой стороны, он сам меня просил уладить с Вами разногласия и примириться, — в конце Гай не выдержал и немного нервно рассмеялся, но быстро осекся, увидев серьёзный вид паладина.       — Уверен, твой отец не этот смысл вкладывал в свою просьбу, — сурово изрек Стэл.       — Ну… явно лучше уж с Вами, чем с Клавдием или ещё каким оборванцем, — тише добавил франт.       Мужчина вновь взглянул на Гайро и поджал губы. Раскаяние, о котором он говорил, уже его настигло. Зачем он вообще решил поговорить обо всем и дать парню надежду? С другой стороны, Стэл действительно считал себя меньшим из зол. Он хотя бы не преследовал цели его использовать ради денег, мог о нем позаботиться. В конце концов, он мог его остановить в этом грехопадении, ну или хотя бы попытаться. Им ведь необязательно заходить слишком далеко? Стэл даже сейчас представлял себе близость с парнем чем-то невероятным, что ему не по силам.       — У меня есть просьба, Гайро, — после паузы начал кардинал. В ответ Гай вскинул брови, обратив полный внимания взор на мужчину. Правда про себя герцог уже решил, что Первосвященник вновь начнёт уходить в отрицание и придумывать новые оправдания и отговорки. — Не гони лошадей, хорошо? И сильно не надейся, что все будет идти так, как ты себе воображаешь. Я не ведаю своих границ в данном вопросе, с хрустом ломать их я не хотел бы.       От услышанного парень сначала замер, силясь переварить слова мужчины, а затем расплылся в довольной или даже, можно сказать, счастливой улыбке.       — То есть я могу двигаться, но… медленно, так? — аккуратно поинтересовался франт, все ещё пытаясь осознать правильно ли понял слова кардинала.       — Со скоростью сухопутной черепахи, — ответил кардинал и снова оглядел парня, не в силах поверить, что все его прошлые слова и доводы обрушились так быстро. — Ну и, надеюсь, ты понимаешь, что спрос с тебя теперь будет двойной. Начиная от твоего поведения и заканчивая пристрастиями. Теперь, полагаю, я имею право запретить тебе посещение злачных мест и курение той дряни.       — Теперь? — с улыбкой протянул франт. «Неужели он решил нашим отношениям дать какой-то статус? — про себя рассуждал герцог, с нескрываемым интересом разглядывая Стэла, — значит, и я имею право что-то запретить». — Как видите, я послушный мальчик и после того случая с… с нами даже не пытаюсь искать новое место для курения этой дряни, — немного слукавив, изрёк Гайро.       — Надеюсь, так будет и впредь. Но над поведением нужно поработать, — Стэл поджал губы. Чуть помолчав, мужчина хлопнул по подлокотникам и проговорил, — что ж, раз мы поговорили, то, думаю, тебе пора отправиться ко двору. Нам необходимо обдумать все, что случилось, в тишине и покое…       — Что? — недовольно поморщился парень. — Я хотел остаться здесь. Тем более я уже предупредил отца, что на ночь останусь в доме друга, — запротестовал Гай. — Я клянусь больше Вас не трогать. Сегодня.       — Придержи коней, — снова повторил Стэл, выразительно посмотрев на парня, — это как раз тот момент, когда ты не ощущаешь чужих границ. Я бы хотел побыть один и хорошенько все обдумать.       — Чтобы к утру раскаяться и забрать слова назад?! — язвительно отозвался герцог и недовольно скрестил руки на груди.       — Даже если, — пожал плечами мужчина, — от твоего присутствия рядом мне неспокойно, а мне не по душе такое состояние. Мне нужно побыть наедине со своими мыслями и пережить шок от того, что весь мой мир рухнул. Так я себя ощущаю. Ты в этой ситуации олицетворяешь само разрушение, так почему ты должен остаться рядом?       — Чтобы ты… — начал Гайро.       — Вы, — поправил Стэл, — это как раз момент твоего воспитания.       — Чтобы Вы, — поправился парень, хотя про себя усмехнулся, — возможно, привыкли ко мне? А то мысли о том, что я вызываю у Вас сплошные тревоги не по душе уже мне, — переиначив любимую фразу Стэла, проговорил Гайро. — Мы можем… пообщаться? На отвлечённые темы, например. Поверьте, я как собеседник тоже очень даже интересный, а не только как демон-разрушитель, — пытался уговорить кардинала франт. — Спать могу уйти в другую комнату. И обещаю не тревожить ночью. Постараюсь справляться со всеми своими тревогами сам.       — Ты можешь остаться, но тогда уйду я, — ответил кардинал, пожав плечами. — От того, что ты останешься рядом, лишив меня возможности обдумать все в комфортной обстановке, лучше не будет ни мне, ни тебе. На остывшую голову мы можем пообщаться с тобой после.       Гайро тяжело вздохнул и перевёл взгляд в сторону: где-то глубоко внутри он переживал, что Стэл действительно ночью надумает себе все что угодно, любые поводы и причины лишь бы вернуть все произошедшее к исходной точке.       — Вы же начнете меня избегать. Снова, — с грустью в голосе изрёк сын казначея, запустив ладонь в волосы и поправив прическу.       — Скорее всего так и будет, — улыбнулся Стэл, — но разве это помогает? Я все равно здесь. Ты же не думаешь, что теперь я буду устраивать с тобой променад каждый день и трепетно держать тебя под руку?       — Ох, на такое даже я не надеюсь, — вскользь добавил Гай.       — Связь, которую ты желаешь, нельзя показать обществу. А мы с тобой разного возраста и положения. Видимо, этот дом станет единственным местом встреч для откровенных разговоров. И обо всем этом я должен подумать. Один.       — Ну, не Вам рассказывать про связи, которые желаешь скрыть, однако, я понимаю, о чем Вы, — герцог заметно расстроился. Кто как ни Гайро знал правила этих игр, именно поэтому все были уверены, что он сейчас развлекался с очередной несостоявшейся пассией, а не пытался навязаться Первосвященнику королевского двора. — Ладно, я уйду, — наконец сдался парень, уже совсем не скрывая своего огорчения. Гай поднялся с дивана и стал поправлять на себе помятую одежду.       Стэл ненавязчиво продолжал наблюдать за парнем, а потом и сам поднялся на ноги, чтобы поднять его кафтан и помочь одеться. Он видел, как тот не хотел уходить, и как настойчивое желание остаться наедине со своими страхами его задевало, но Стэлу необходимо было все обдумать. Присутствие Гайро в соседней комнате не дало бы ровно никакого уединения с мыслями. Более того Стэл подозревал, что парень все равно не сдержится и снова начнет манипулировать, как это было в прошлый раз.       — Можно хоть на прощание обняться? Без всяких там… продолжений. Просто объятия, — посмотрев в карие глаза, тихо спросил франт.       Стэл улыбнулся и, протянув руку, коснулся его вьющихся волос ладонью, чтобы убрать их за ухо. Ему давно хотелось так сделать, но он понял это только сейчас.       — Можем обняться, — согласился он, продолжая рассматривать лицо франта. Сделав небольшой шаг, мужчина обнял парня, чувствуя, как удушающее чувство неловкости снова парализует тело. — Мне правда нужно побыть одному какое-то время…       — В смысле? Не только сегодня?       Стэл не сдержал смешка и отстранился от герцога, с улыбкой посмотрев на него.       — Какое-то время. Но ты всегда сможешь найти меня в храме. Только, умоляю, прояви уважение к этому месту, я все-таки глава духовенства. Церковь и вера — часть меня, которую я ставлю превыше всего.       — Я постараюсь, — уклончиво изрёк Гайро и вновь тяжело вздохнул. Стэл предупреждал, что все будет идти не так, как он это представлял изначально. Но кто же знал, что слова кардинала подтвердятся так быстро? — Что же, не могу сказать точно, где Вы сможете найти меня, если вдруг захотите, но если постарайтесь, я думаю, сможете это сделать, — со смешком проговорил парень. — В любом случае, я рад, что мы смогли поговорить.       Стэл не мог согласиться, со своей стороны он больше жалел об этом разговоре, каким бы честным он ни был. Иногда честность неуместна, и, казалось, это был как раз такой случай. Когда мужчина остался один, как и желал, он осел в кресле под натиском всех чувств разом. «Все очень плохо», — эта мысль не изменилась, а только сильнее окрепла в его сознании. Но что теперь он мог сделать? Представив сценарий, где он отказывает парню, как ему и полагалось сделать с самого начала, Стэл развил его ровно до момента, где Гайро уединяется с Клавдием, и четко осознал, что не мог этого допустить. Не потому что ревновал парня, а потому что был уверен, что для Гайро Стэл был действительно лучшим вариантом. Он был человеком, который никогда в жизни не раскроет такого секрета. «В конце концов, вдруг это всего лишь юношеская дурость? Он волен развлекаться сейчас, жениться ему все равно нескоро. К моменту, когда ему подберут жену, подобное может уже и наскучить, а я так и вовсе могу остаться далеко в прошлом. Сколько ему вообще лет?» — размышлял про себя Стэл. И если оправдания для парня находились легко, то когда мужчина начинал разбираться в себе самом, оправданий не находилось. Было ясно одно — по неизвестной ему причине как бы он ни противился подобному, все осыпалось прахом, стоило им остаться наедине. Меньшее из двух зол для Стэла означало сдаться. Но от этого спокойнее все равно не стало.

***

      Затянувшаяся хворь принца продолжала удерживать его в покоях словно в темнице. Вилмар, воспользовавшись четким приказом отца, сбросил со своих плеч все обязанности на свою свиту, а вместе с тем дал распоряжение вовлечь оставшихся лордов севера в этот бесконечный разбор архивов и планирование по восстановлению земель.       Еще до казни семьи наместника лорды, что раньше всегда докучали королевскому наследнику, сильно притихли и теперь боялись быть обвиненными в чем-либо, ведь и у них здесь были земли, хозяйства, которые приносили им доход. Налоги платились, но всегда ли? Не утаивали ли они свои истинные богатства?       — Пусть этим займется новый наместник, если мы четвертуем всех, управлять будет некем, — скучающе выдохнул Вилмар, когда соизволил явиться в кабинет.       — Справедливо, — кивнул Тадэус. Он уже страшно устал разбираться во всем этом хитросплетении отчетов, которые составлял Мортен. И все же суммы, которые он тратил неизвестно куда, поражали. Инквизитор и принц не объехали все деревушки этих мест, довольствуясь лишь городком рядом. Но даже в нем было столько работы, что на более отдаленные места не оставалось времени, да и средств в целом тоже. На востоке был еще один город, но добраться до него, наверное, легче было по морю. Там по записям тоже была церковь, но лорды после громких разбирательств признались, что восточная часть севера еще более языческая. Церковь там правда имелась, но лишь фигурально, так как просто была местом, куда можно было прийти и помолиться. И приходили туда молиться не только богу, кому и сооружен был этот алтарь, но и другим богам. Именно поэтому то здание вообще поддерживали и не давали суровому климату его изничтожить.       — Как только станет возможно отплыть, мы навестим и восточную часть. Интересно, что мы увидим там, — вздохнул принц. — Но пока делаем то, что можно сделать.       — Конечно, — кивнул Тадэус, которого главным образом занимал возведенным им храм. Там предстояло еще столько работы! У него и времени не было, чтобы параллельно заняться планами постройки еще одного. Все это возляжет обязанностью на нового наместника.       — Кстати, как Вы себя чувствуете? — поинтересовался инквизитор.       — Намного лучше, — коротко ответил принц. — Но все еще ощущаю слабость, поэтому… вынужден удалиться.       — Конечно, отдыхайте, — кивнул синеглазый. Он снова остался один на один с огромными стопками бумаг. Впрочем, напрячь всем этим бездельничающих лордов теперь было и правда хорошим решением. По крайней мере, Тадэус искренне надеялся, что предателей короны среди них не было. Они титулы-то свои получили лишь потому, что иначе никак нельзя было заманить в эти проклятые земли никого, кто хоть как-то смог бы здесь управляться. А от того, что люди здесь были малообразованы, видели в своей жизни тоже мало, немудрено, что Мортен правил этими жалкими умами. «И все же какая скука», — вздохнул про себя Дэус. Празднеств столицы, которые он так не одобрял и считал слишком уж частыми, здесь явно не хватало.       С другой стороны, за все это время на севере с ними произошло так много, чего никогда в жизни не случилось бы в главном замке Серебра. Вилмар, отошедший от ранения, сейчас не находил себе места от скуки. Может, именно поэтому к занятиям с Лазарием он относился довольно серьезно. Даже несмотря на то, что любая учеба навевала на него тоску, это все равно было интереснее абсолютного безделья. Лазарий, который занимался с Вилом каждый день, сам был удивлен, что у того были такие скорые успехи. Столь прилежной учебы он не замечал за наследником ни разу, за исключением, конечно, более интересных занятий в виде боя на мечах, стрельбы из лука, верховой езде и подобному. Но общее состояние принца было для него все-таки загадкой. Маг был уже в курсе результата ритуала, а потому не мог понять, почему Вила до сих пор не отпускала усталость.       — Ты все еще чувствуешь себя плохо? — нахмурился он. — Да и ешь ты мало…       Лазарий осмотрел стол, который подготовил Паскаль к их обеду. Здесь в целом было меньше кушаний, чем обычно, а Вил и половины не съел. Принц поднял взгляд на чернокнижника и как раз в этот момент через силу проглотил кусок мяса. С аппетитом у него действительно были проблемы, но так как он чувствовал себя лучше, а тренировки стали постоянными, есть ему приходилось, чтобы совсем не рухнуть от усталости. Ко всему прочему Никлас (главный гвардеец принца) постоянно ему напоминал о необходимости восполнять силы пищей и сном. Да если бы Вил раньше столько спал и ел, он бы уже раскабанел до размеров Мерона. Однако хоть принц и не пропускал теперь приемы пищи, ел он действительно немного, потому что часто его начинало тошнить от переедания. Удивительно, что в деревне варваров он ел и пил вино, словно не было проблем с аппетитом. Вспомнив о ритуальном блюде, Вил тяжело выдохнул, почувствовав спазм в животе.       — Почему ты так решил? — поинтересовался наследник, вернув внимание магу, — может, я просто не хочу слишком уж сильно поправляться.       — Вил, — серьезно начал колдун, — я же не слепой. Ты все еще подолгу спишь днем, значит, у тебя сильная слабость.       — Да, потому что я от скуки помираю здесь, — ответил принц, — более того я усердно занимаюсь с тобой, а это тоже, знаешь ли, выматывает.       — Ну спасибо, — усмехнулся Лазарий.       — Я про сам факт учебы, она отнимает силы, — поправился Вилмар. — Не волнуйся. Я чувствую себя лучше, если уж сравнивать.       — По идее от ритуала ты должен был вернуть свою утраченную энергию, — вздохнул маг. Для Лазария было очень странно, что такая сильная магия действовала настолько медленно: «Неужели я сделал что-то не так?»       — Я хоть и рад, что он сработал, но мне обидно, что он сработал не в полной мере… — искренне поделился маг.       — Все хорошо. Скорее всего он сработал как надо, — подбодрил его Вил. Уж ему в целом жаловаться было не на что. Если Лазарий ему не соврал про последствия, то все шло очень даже неплохо. Спустя месяц парень очень неплохо продвинулся в своих тренировках ночью, что очень удивило Никласа. Принц в первые дни выдыхался почти сразу, но к концу месяца практически вернул себе выносливость. Работы еще было много, но первоначальный прогноз резко сократился.       — Может, чтобы развеселить тебя и прогнать скуку, нам устроить праздник? У тебя ведь скоро день рождения, — с улыбкой предложил Лазарий. Вилмар, который всей душой обожал пиры, только усмехнулся.       — Ты серьезно? — выгнул он брови. — Я же отослал фавориток, — вздохнул он и почти сразу осекся, — я про то, что они хоть как-то могли развеять мою скуку…       Поняв, что уточнение сделало лишь хуже, принц бросил приборы и прижал ладони к лицу. Он вовсе не это имел в виду!       — Я про пение, игры и танцы! — оправдался он, хотя Лазарий ему даже ничего не сказал. Выражение лица мага говорило за него больше, даже если сам Лазарий и не желал на это реагировать. Упоминание женщин, с которыми спал принц, действовало на него практически всегда одинаково. Сейчас же, когда они дошли до взаимного согласия, которого так упорно добивался принц, все их интимные договоренности словно потеряли свою ценность. Где-то маг не затрагивал тему, чтобы не печалить принца, который сразу же начинал сожалеть о своей немощности, где-то он стеснялся. Но в последнее время магу все больше казалось, что Вилу вообще это перестало быть интересным. Быть может, ему это было интересно, потому что было для него недоступно?       — Да и что за унылый вечер это будет, если мне даже пить нельзя? — вздохнул наследник. — Так что забудь…       Представив праздник без своих фавориток, которые действительно могли и умели его развеселить, Вил только сильнее убедился в ненужности этого события. Хотя, конечно, оставшимся обитателям захочется устроить праздничный ужин.       — Как скажешь. Ты прав, тут действительно слишком уж уныло, — согласился Лазарий. Где-то в глубине души магу было даже обидно, что для принца все веселье сводилось к девицам, которые с улыбкой носились вокруг него. Ларра сам никогда не испытывал радости от представлений фавориток, их пения и прочего. По мнению мага послушать музыку и провести вечер в интересном общении можно было и без них.       Лазарий еще какое-то время поковырялся в своей тарелке, но потом тоже убрал приборы. Возможно, ему стоило все же спросить о том, что его терзало, чтобы понимать, куда они движутся? Эта неопределенность ужасно его выматывала!       — Вил, я хотел тебя спросить еще кое о чем…       — О чем же? — улыбнулся молодой лев, крутя в ладони кубок с отваром (травы подготовил Арахни).       — О нас, — как можно серьёзнее проговорил маг, сцепив перед собой ладони. Он все ещё чувствовал сильную скованность при обсуждении подобного, и ему было неловко, но всегда проще узнать все, как есть, нежели томиться в догадках.       Вилмар удивленно выгнул брови и обратил все свое внимание на колдуна. До чего странно слышать от него нечто подобное.       — А что с нами? — Вил вновь улыбнулся.       — Я… Я хотел спросить, не изменилось ли твое отношение ко мне? — с запинкой спросил Лазарий. Он настолько привык, что инициатива всегда шла от принца, что взяв на себя эту роль, сразу почувствовал себя некомфортно.       — Почему оно должно было измениться? — продолжал задавать вопросы принц. Он и с первого раза понял, о чем спрашивал колдун, но было довольно необычно, что теперь именно он ждал ответов. Лазарию было очень нелегко поднимать эту тему, он нервничал и смущался, где-то опасался услышать ответ, который бы его сильно расстроил.       — Мы мало проводим времени вместе, — маг даже не смотрел ему в глаза, гипнотизируя свои кисти.       — Разве? — Вилмар с улыбкой облокотился на стол, подперев подбородок кистью. — Мы же занимаемся почти ежедневно несколько часов подряд, вместе обедаем. Разве что-то изменилось?       — Вил! — не выдержал колдун, подняв серо-голубой взор на наследника. Блондин даже не стал скрывать улыбку.       — Ладно-ладно, — сдался принц и поднялся со своего места, — я понял.       Лазарий проследил, как парень подошел к нему ближе и остановился рядом. Магу пришлось задрать голову, чтобы смотреть блондину в глаза. Вилмар с улыбкой прижал ладонь к щеке колдуна.       — Не то, чтобы я специально так себя веду, но я даже рад, что обстоятельства подтолкнули и тебя к этому ужасному чувству неопределенности.       Лазарий хотел опустить голову, но из-за ладони принца ему не удалось этого сделать. Укор в свой адрес он почувствовал слишком уж ярко.       — Вил, я не хотел тебя мучить этим, ты же знаешь…       — Но мучил, — ответил он, — и очень долго.       Парень словно наказывал его словами, однако в этот же момент нагнулся и мягко поцеловал колдуна в губы. В сравнении с тем, как он мог настойчиво целовать его даже против воли, этот поцелуй был слишком невинным. Даже в деревне варваров Вил был куда напористее, правда, только на словах, потому что до дела и тогда ничего не дошло. После ритуала они оба были без сил. Даже с тем фактом, что Ларра тогда лег вместе с ним (хоть и в одежде), Вил успел его обнять, а после провалился в сон.       Лазарий впервые ощутил, что ему нужно больше, что он нуждался в его особом внимании, ждал его ласки. Он уже сделал свой выбор и был готов на все ответить. Но прежде чем Ларра смог мужественно взять инициативу на себя, Вил уже отстранился.       — Ничего не изменилось. Просто я все еще слаб. Я не знаю, в какой концентрации ты варил для меня ту отраву, но во мне нет ровно никакого желания, что меня самого расстраивает, — вздохнул принц, присев перед магом на корточки, — я знаю, что я хочу с тобой сделать, но тебе придется немного подождать. Хотя я удивлен, что ты на самом деле этого ждешь.       — Я понимаю, и я не давлю на тебя. Тем более теперь, когда мы все обсудили, я… я и правда ощущаю потребность быть с тобой. Быть не только рядом во время обеда или учебы, но и быть ближе. Просто сейчас… сейчас между нами будто пропала даже та связь, которая была. И дело не только в желании. Мне иногда кажется, что ты даже не смотришь на меня, как раньше…       — А кто виноват? — со смешком спросил парень. — Я тебе сразу сказал, что ты поишь меня отравой!       — К сожалению, я бы все равно поил тебя этим, потому что отвар поставил тебя на ноги, — тяжело вздохнув, ответил маг. Конечно, ему бы хотелось слышать не такой ответ.       — Я знаю, что ты делал все, чтобы я быстрее пришел в себя, — согласился наследник. — Потерпи немного, поверь, просто так исполнить хотя бы часть, когда мое тело не способно откликнуться на желание, даже рядом не стоит с тем, как это будет, когда я буду в состоянии банально поцеловать тебя так, как я хочу этого на самом деле.       — Я не тороплю тебя. Просто неужели отвар действует именно так? — с сомнением спросил колдун.       — Я надеюсь, что это он, иначе все еще хуже… и твои проклятия исполнились, что теперь я никогда в жизни не лягу в постель ни с кем, — хмыкнул парень, опустив голову на колени мага, — ты же всегда обвинял меня в распутстве.       — У этих обвинений был повод, — слабо усмехнулся Ларра. — Но, несмотря на это, я никогда не проклинал тебя, — угрюмо ответил колдун, хотя и понимал, что это неправда. Скорее он не проклинал его серьезно. — Просто это странно…       — Что именно?       — Я понимаю, что я отказывал очень часто, но тебя это не останавливало. Теперь я не отказываю, но тебе это перестало быть интересно. Неужели кроме такого желания, другого нет?       Вил отнял голову от колен и посмотрел на мага, нахмурив брови. О чем он?       — Ты или желаешь этого, или нет, — ответил Вил. — Ты ведь тоже не хотел этого, тебе было достаточно общения, разве нет? И ты не понимал, почему я требую большего, почему принуждаю тебя к близости, которая тебе неинтересна. Полагаю, что у меня получилось разжечь твой интерес. И мое внимание такого плана нужно тебе, чтобы удовлетворить желание плоти.       — Хватит. Ты понял, о чем я. Все, замолчи, — Лазарий прижал ладонь к губам принца, чтобы тот заткнулся. Это неправда! Он хотел быть с ним вовсе не потому, что его вдруг охватила похоть. Он хотел, чтобы все было как раньше, до всей этой чертовой болезни. Вил улыбнулся и отнял ладонь от своего лица.       — Но это правда, — продолжал принц. Он опустил свои ладони на ноги мага и повел ими вверх. — Надеюсь, такие касания тебе приятны. А теперь представь, что я так глажу тебя обнаженного, м? Разве ты не чувствуешь, как вот здесь, — он без стыда опустил ладонь на пах колдуна, — нарастает напряжение?       — Боги, прекрати, — вконец смутился колдун, убрав от себя руки принца. — Ты же понимаешь, о чем я…       — То, что ты так смущаешься, говорит лишь о том, что я прав, — улыбнулся Вил и поднялся на ноги, протянув руку магу. — Пойдем.       — А ещё это говорит о том, что ты как обычно бесцеремонен, — язвительно усмехнулся колдун.       Лазарий чуть нахмурился, оглядев протянутую руку, а затем с сомнением последовал за принцем, но когда тот повел его к постели, резко остановился. Принц с улыбкой дернул его к себе.       — Ты же сам хотел…       — Не этого… Я просто хотел услышать правду. Понять, что происходит, — ответил Лазарий. — Да и ты же сам сказал, что не хочешь, — озадачено проговорил маг.       — Да, но я не знал, что ты хочешь. А это в корне меняет дело, — ответил наследник.       — Вил, мы, наверное, сильно не поняли друг друга, я же просто спросил. Это не был призыв к действию, — волнение захлестнуло мага полностью. Эти эмоциональные скачки от холодного к горячему Ларре совсем не нравились.       — Не переживай так сильно, я ничего не собираюсь делать, — мягко ответил наследник, — но ты должен знать, как досадно я себя ощущаю в такой ситуации, когда я бессилен. Поверь, сделай ты то же раньше, я бы с ума сошел от желания.       «Но я же только спросил», — сокрушенно подумал парень.       — Ничего не изменилось, — проговорил юный лев, обняв колдуна и прижав к себе, — мне приятно тебя касаться. Я могу целовать тебя, мне этого хочется, но не так… мой соблазн велик, но я оттягиваю все лишь потому, что не хочу лишать себя того волнующего восторга, когда я наконец уложу тебя на эту постель, — он развернул парня к себе спиной, чтобы маг мог смотреть на кровать, — ты уже лежал на ней голым, я знаю. Но в роли любовника все будет совершенно иначе.       Вилмар властно обнял колдуна, прижав его к себе еще сильнее. Губами принц прильнул к шее, лишь спустя несколько мгновений осознав, что где-то внутри него все-таки разжигается пламя. После бесконечных дней абсолютного отсутствия хоть какого-то желания Вил обрадовался и этому. Тяжело выдохнув, он прижал колдуна к себе теснее, а затем подтолкнул его к постели, надеясь, что возможная близость вырвет его желание наружу, но кроме слабого намека, застрявшего где-то глубоко внутри, так ничего и не произошло. Нетерпеливо выдохнув, парень закусил губу. Черт! Да быстрее небеса обрушатся или земля разойдется под ногами, чем все произойдет так, как он этого хотел! Когда еще Лазарий сам попросит ласки?!       — Я все понял, — сдавленный голос колдуна вырвал его из размышлений, — тебе не обязательно мне все это озвучивать, я все понимаю. Правда… к тому же, я ведь не это имел в виду…       Магу было страшно неловко и даже дискомфортно. Он не совсем понимал, чего именно хотел принц, и почему их разговор о близости вдруг перерос в какие-то прелюдии.       Лазарий осторожно повернулся лицом к принцу и заглянул ему в глаза.       — Я хотел узнать, не изменил ли ты своего решения, — проговорил колдун, — и торопиться не стоит. Я не передумаю. Просто я решил, что в этот раз передумал ты…       — Я столько лет добивался твоего согласия, — ответил Вилмар, — теперь, когда ты согласен, я никогда не отступлюсь. Попроси моего внимания чуть позже, когда я буду готов сделать это так, как тебе и не снилось. Поверь, ты поймешь, когда этот день настанет.       — И как твой рот не стыдится озвучивать такое, — хохотнул Лазарий, обняв принца, чтобы скрыть свое смущение. — Я не тороплю. Мне просто приятно быть рядом вот так. Этого достаточно.