Дис`Ландия Белых Дюн

Панорама багровых дюн перед его взором открывается в точности, как и ранее — всегда едина — величественна, но ужасающа, заполненная подобно эфиру удушающе сухим воздухом и палящим слишком низко солнцем, делая небо блеклым, сизым — ни намека на голубизну или синеву, слишком туманно вверху, чтобы называть это голубой нежностью. Впрочем, сейчас ничего нельзя назвать нежностью, яркостью положительного контекста или красотой. Уродство опустилось на пустующий пьедестал мира и надело корону, скалясь гнилостной пастью и простирая лапы ко всем континентам. Уголок губ дергается в насмешке, но бессмертный, прищурившись, змеиным взглядом осматривает переползающие барханы, с засушливыми карьерами вдалеке. За его спиной один из заброшенных могильников, пригородная часть которого в старых понастроенных заводах по переработке и переплавке оружия и БК. Сухой ветер гоняет мелкие спирали под ногами, шлифует здания и те же карьеры одинаково безразлично. А где-то по правую сторону, не дальше и сотни метров от него — на более равниной рыжей дороге слышен рев моторов, и воющие крики скелетов загонщиков, что пытаются сопротивляется тем десяти ебанутым фанатикам, которые последовали за ним. Ухмылка таки проскальзывает, пока в пальцах разжигается и медленно прикуривается сигарета, и змеиный взгляд уже устремляется на первое появившееся из-за песчаного хребта шипованное броневое нечто загонщиков. И какого хуя они делают именно здесь? — оседает более раздраженным, чем было бы нужно, и не реагировать было бы намного проще. Но вот пятеро, одинаковых по бледности и иссушености, скелетов, с перепуганными глазами, увидев одиночную чужеродную цель, настраивают пулемет, пытаясь развернуть и прицелиться, удирая от бешеных, что-то выкрикивая друг другу, газуя больше, поднимая клубы оранжево-желтой пыли. Все смертники, как ни крути. Блэк лишь прикрывает глаза, качает головой — всё как всегда и ничего нового, даже минимально придумать не в состоянии, — и вновь ядовито-желтый яркий взгляд на дюны вдали, выставляя руку с дробовиком на мчащийся автоброник, прищуром окидывая почти красные пейзажи вдалеке, словно любуясь. Действительно ли лучше, что человечество выжило? Вспышка воспоминаний дает вернутся назад. Под дрожащий срывающийся на визг голос, он медленно подкуривает от зажжённого фитиля взрывчатки, затягивается, с недобрым прищуром осматривая последнего выжившего в смотровой, и даже не думает гасить быстро бегущую по фитилю искру. — Это все Лик! Он показал оружие… Он обещал нас вывести к самой земле живой, к Дисландии! Только ему похуй на любые слова, на отговорки, на пустое желание спастись, лишь отчасти забавно, как кусок говорящего мяса у него под ногами пытается спастись, придумывая разные умные слова для оправдания. И всё же… фитиль догорает, подходя к основанию шашки, потому Блэк хладнокровно выкидывает ее за окно, выдыхая дым, под оглушительный взрыв расхерачевший крышу нижней подсобной башни. Равнодушно осматривая дрожащего уродца, думая, что делать далее или попросту на всё это всё же забить, вместе с параллелями и фракциями? Но бессмертный решает доиграть, и лишь по одному его вопросительному взгляду, мастер понимает, что шутки кончились, и следующая подожжённая шашка вполне может быть засунута ему глубоко в глотку. Поэтому старый уродец начинает тараторить, признаваясь в предательстве и всем остальном, любая известная ему информация, которая может спасти жизнь: — Лик! Всё Лик… Он не хочет оставлять всё просто так, он нашел и выращивал столько времени это оружие, теперь же оно дополнено, сильнее чем когда-либо до этого. Лик переправит его через пятую параллель под дополнительной охраной не позднее следующей недели. Сейчас оружие где-то на секретной цитадели, под зеркалками. Лик уверен, что сможет переделать всё сложившееся… — не договаривая, обливаясь потом, старик бледнеет сильнее, притягивая к груди стащенную в головы шапку, боясь и пискнуть от такого взгляда, которым его награждает бессмертный, но не продолжить не может: — Белый Лик заговорил о себе, как о мессии уже в полную глотку. Теперь, проведя тесты, он уверен в эффективности этого оружия… — Уверен он, блядь. — Блэк ухмыляется, задумывается, но всё же медленно склоняется над дрожащим стариком, видя первородный страх в тусклых, почти слепых, глазах, — Лик слишком фанатик и не попрёт напрямую, не будучи уверен, и равно ему нужна какая-никакая армия загонщиков, хотя и от нее толку не будет. — Д-да… Я про это. Ведь… он уверен в эффективности этого оружия, но… — Что, «но»?! — Но боится, что может быть побег… — сглатывая, готовясь к своей неминуемой казни, выпаливает сторожил. — Схуяли? — Питч не догоняет, злится от тупых фраз, выпрямляясь и готовя разрядить дробь в тучную бошку уродца, — У оружия по-твоему ножки сука вырастут, и оно убеж… До него доходит, молниеносно и неминуемо, и ошибки быть не может, видя подтверждающую реакцию оставшегося в живых, и его судорожный кивок. — Это живая цель. — Блэк не спрашивает, констатирует, чувствуя, как глаза стремительного разгораются, — Откуда? — Выращивалось в загонах… Были неудачи с прошлыми носителями. Но этот… Удачный эксперимент. Уникальное оружие. Все что он нам рассказал, но не показывал… — И вы поверили? — Лик бы не пошел против… в-вас, если б хоть на один процент не был бы уверен. У него есть такая козырная карта. И он готов объявить себя новым… бессмертным… Спуская курок и четко подрывая этим шипастый броневик, что взлетает на воздух, воспламеняясь облаком огня. Он знает результат, даже не смотря на него, ощущая вибрацию по песку и улавливая вспышку боковым зрением. Но плевать на горящих заживо и тех, кого откинула взрывной волной подальше. Питч только затягивается вновь, запрокидывая голову назад, прикрывая глаза, задерживая дыхание, давая дыму просочится в каждую ебаную клетку легкого. Не прошло слишком много времени — сутки с небольшим с того разговора, однако слова старожилы до сих пор в голове вспыхивают искрами раздражения, и он прокручивает их уже в какой — двухсотый? — раз. Оружие значит. Существо. Неужели этой паскудине удалось-таки вывести новых мутантов? Гибридов? Как долго? Почему он не замечал? Потому, что не хотел? Не считал, что кто-то посмеет пойти даже на такое? Хотя, всё проще — тебе как есть, так и было похуй. Даже любопытно. Удивительная тварь, что выгрызла свой страх. Да? Он лишь цыкает, подавляя оскал, слыша победоносные крики своих бешеных распадников, что валят один за одним броники и байки чужих загонщиков. На паскудство или по совпадению, как раз, когда мыслей становится слишком много, мимо пролетает один из тех преданных, худющих, но довольных скелетиков, тормозит моментально, завидев движение руки Блэка. — Одного в живых и ко мне. Живо. Получает четкое «слушаюсь», и бешеный, явно чем-то закинувшийся на таком драйве, скелет вновь газует, разворачивая махину на сто восемьдесят и сообщая остальным сигналкой красного дыма. Твое паскудство заключается вновь в том, что тебе лишь вновь любопытно. Не страшно, не опасно, нет тактической пользы или желания победить. Все что объединяет твои эмоции — любопытство. Даже не самого мутанта, а того, что он в действительности сможет сделать? Насколько повредить? Насколько силен, быстр, непредсказуем? Какой мутацией обладает? Выносливостью? Регенерацией? Модификациями? Мысли вырисовывают голографию перед дюнами — неповоротливый, но до ебени сильный, с развитой гипертрофированной мускулатурой монстр, с одним глазом человеческим, а с другой стороны мутация, скреплённая железными скобами, способный на анализ и рационализм, напичканный тяжёлым оружием, с пуленепробиваемой шкурой и возможно токсичным ядом… Та еще ебака. Почти как… Немезис?.. Едкая кривая улыбка режет лицо. Лик таких любит, издеваясь над последними не заражёнными, и помимо лимфы ставя допотопные эксперименты. Генетик хуев. Пытаясь в загубленную науку, даже без нужного оборудования и первичных знаний. Блэк сплевывает брезгливо, заглушает и воображение, выкидывает окурок и с разворота, перезаражая уже двумя руками дробовик, идет в сторону тормозящих неподалеку байков скелетов, которые очень шустро скидывают заарканенного цепями чужака, ставя его на колени перед подходящим мужчиной. — Ну удиви меня, сучка… Что вы здесь забыли? — Питч ухмыляясь, приставляет дробовик ко лбу будущего покойника, вглядываясь в глаза перепуганного чужака, которого начинает бить крупная дрожь. Видимо впервые видит. — Мгла… — с трепетом шепчет смертник, смотря на него сверху вниз в благоговейном ужасе. Да, впервые. Но свои же дергают плененного, смачно расхерачивая ему пару ребер с правой стороны и рявком приказывая отвечать на вопросы. — Мы… должны были вернуть, потеряли… — распадник, скрючившись от удара, сплевывает на песок кровь, и вновь поднимает голову, щурясь, но не отводя вновь взгляда от бессмертного, — Мы провалили охрану и защиту, и Учитель в ярости… — Мозги видимо от дури текут уже, — Блэк кривится, смотря на кровавые глаза скелета, его полопавшиеся тонкие капилляры вокруг носа и губ, хороший же видимо у них недавно был передоз. — Будешь отвечать на мои вопросы и будешь жить, нет — недавний приход вратами вашей недоебаной Дисландии покажется. Острая жестокость отражается на его лице, и распадник дергается, понимая, что это означает от самого бессмертного. — Так, какого черта вы смеете пересекать территорию? — У Учителя… он с-сбежал. — Сконфужено, словно вычленяя из памяти конкретные слова, хрипит скелет, — Е-гго эксперимент… Его лучшее о-оружие. Какая-то тварь подставила цитадель, и дала беляку с-сбежать… — Повтори..? — будто давая этим словом второй шанс на жизнь, переспрашивает слишком тихо Питч, и ядовитое золото разгорается тем самым химозно-желтым, опасным, как у гадюки перед броском. — Не знаю всё. У-учитель глотку драл только, когда узнал. Всех повырубали, Диси в коматоз кто-то отправил. А… Э-эксперимент сбежал… Учителю нужны были последние склянки с-с дозой… — С дозой чего? — Кратко так, сквозь зубы, подмечая, как свои безумцы медленно, но верно, отходят всё дальше, в молчаливом понимании грядущего пиздеца. — К-крови… — дернувшись как от раскалённого железа, проговаривается чужак, впрочем, уже больше нет резона скрывать, — Из смертника выкачивали каждую неделю… или больше. Е-его кровь, Учитель считает, его кровь оружием, кровь с какими-то способностями подавлять других, останавливать развитие мутантов и останавливать что-то там в теле множиться, не знаю… З-заживлять… Скелет говорит бессвязно, переходя на быстрый шепот под убийственным взглядом, на последних словах почти и вовсе слитно и тихо, и остальные его не поймут, не дотягивают мозгами. Только сам Блэк охуенно так теперь понимает. Сопоставляя всю информацию, вчерашнюю и сегодняшнюю. Регенерация. Выращенная особь по природе или в результате ебаной экспериментальной и допотопной селекции обладает рецидивным геном. Вот с какого хуя Лик решил, что это оружие его сможет уничтожить. Стопорнуть регенерацию, а значит сможет убить. Гений хуев. Он стреляет, даже не слыша остальной треп чужака, и голова того с частью мозгов разлетается кровавыми ошметками, частично попадая на остальных отошедших скелетов. Еще одна хитровыебанная новость — этот эксперимент у них сука сбежал. Ну просто заебись! Эта хтоническая хуй пойми какая хрень теперь… Бессмертный переводит взгляд на подергивающееся тело из разорванной шеи которого выплескивается густая кровь и морщится. Нужно было помедлить с нажатием на курок. Блядство! — Мгла? Вы… какой приказ? Что делать? Может собрать с ближайших могильников и поджечь цитадели? Фракции перешли все… — Похуй. Забить на них. Пусть теперь поебутся с поиском своих групп и с поиском… — ему приходит в голову просто блядь гениальная идея, стратег хуев: — Обыскать могильник! Этот их ебучий эксперимент не мог уйти дальше. Раз они его гнали даже сюда. Или вышли и на его след уже здесь скорее всего… Эта тварь здесь засел, дальше некуда. Проверить сука каждые первые пригодные этажи и заброшки заводов. Найти! Но не убивать, не сметь даже трогать! …Если он вас первыми не положит. И вдохновленные новой задачей, столь важной на их взгляд, шизанутые скелеты, вновь закинувшись на ходу новой дрянью, седлают байки, уносясь в сторону заводов и самого занесенного песком города. Блэк оборачивается, смотрит на тех кому блядь для счастья нужно лишь приказ и достает еще одну скрутку, поджигая зажигалкой и затягиваясь. На ловца и зверь бежит, да? Так было в том мире? Какой нахуй зверь и какой ловец? Залез в дерьмо, о котором вообще не знал ранее суток назад, но молодец! Любопытство зато победило. А теперь, вместо того, чтобы шароебиться в последнем квадрате к Западу, где еще есть чем разживиться, тебе походу обеспечено разбираться в экспериментах Лика и вообще в ближайшие недели объявлением войны всех фракций на безобидного и аскетичного тебя. Умеее-ешь. Как всегда — филигранно. Бессмертный невзначай вновь опускает взгляд на раскуроченное тело под ногами, и мысли волной опаляют, не дают успокоится, словно это слишком интересная загадка чтобы её оставить. Ебаное новое увлечение, азарт, вспыхивающий только с мутантами, и теперь здесь нужны не только реакции тела, а еще и мозги, стратегия, план — где и как искать и что после делать с очередным уродом. Шальная идея: моментально разрезать тварину и набрав с него крови вколоть себе, а после сразу же пустить пулю в башку кажется слишком… живой — заманчивой. Представляя, как регенерация действительно не сработает в этот раз, как… это будет сладко. Ебаное идеальное забвение. Блэк торопливо сглатывает, чувствуя сколько слюны скопилось во рту и как расширились зрачки. Ебаный ты наркоман. Тебя ведь только с этой мысли уносит… Так не терпится выпилиться уже наконец? Воистину; не думать, не вспоминать, не прокручивать из раза в раз, не ощущать себя… Настолько, что ты готов на всё. Абсолютно на всё, дабы прекратить себя. Ты подсел на боль, но что ещё прозаичнее, ты подсел на опасность, граничащую со смертью, гоняясь, но все никак не успевая ухватить дракона за хвост. Высшее творение эволюции…да? Творение самого себя? Но взмывающие зеленым дымом ракетницы, не дальше четвертой пристройки завода, в пятистах метрах на северо-западе, пресекают дальнейшую шизу, оповещая о выполнении приказанного — найден. Бессмертный наконец довольно оскаливается, прикидывая, сколько в этот раз ему нужно будет секунд, чтобы уничтожить эту цель. Никто ведь блядь не говорил, что и этому недомутанту нужно сохранить жизнь. Убить, слить кровь. На остальное у него нет ни времени, ни желания. Точный, до милиметража вылизанный план — это по части такой шалавы, как Лик. Блэк живет экспромтом. *** Оказывается, две минуты — это срок, чтобы всё пошло по пизде. Ровно столько ему требуется, чтобы добраться до ангаров, когда-то служившими дополнительными стоянками для частных джетов. Однако, он и не думал, что ему так понравится этот цирк. Медленно приближаясь к обветшалому куполу затаившимся хищником, шаг за шагом всё ближе, он уже издалека жадно следит за своей оказавшейся столь юркой целью. То, как неумело распадники пытаются заарканить это существо… как разрываются их сухожилия, как ломаются ребра от неудачной подставы сбоку, как крюки, кинутые подобно лассо, задевают лишь белое выцветшее давно тряпьё безразмерного плаща, и как это кружит в звериной пляске, уворачиваясь от каждого удара, по давно проржавевшему ангару, куда его успели загнать оставшиеся не поломанные куклы. Ему нравится наблюдать, склонив голову в бок, с ядовитым оскалом и разгорающимся азартом взглядом за этим… Видеть за столь долгое время природную способность к противостоянию и навыкам боя, к такой силе, скорости, хладнокровному безмолвию, ведь орут и воют здесь только скелеты — мертвая в своей тишине пляска зверя, загнанного в угол, будоражит давно заскучавшее сознание Блэка. Эта цель представлялась бессмертному иначе, но пред его взором сейчас не страшная мутированная тварь, не прожорливое тупое отродье мутации тестостероновых размеров, а всего лишь тощая фигурка, закутанная в белое подобие балахона, под капюшоном которого не видно даже лица, но которая так точно и быстро расхерачивает распадников одного за другим, двигаясь скорее интуиционно, чем профессионально, но не менее от этого быстро, четко, изящно, не позволяя к себе приблизится никому с крюками или цепями. И всё что представлял до этого — нахуй в утиль и переработать. Идеалист хуев. Картинка слишком прекрасна, а ты проклятая в своей скуке кобра, ведущаяся так жадно на дудку факира. Собственная интуиция, нездорово так посмеиваясь, тихо нашептывает — нихуя, более как ранее не будет, и забудь о том, чтобы ливануть на Запад, быстро отделавшись от этой проблемы. Интуиция чует большой сука подвох, и её истерический эфирный смех переходит в вой, предчувствуя опасность и дикость происходящего. Но азарт и сумасшедший интерес вскипает в крови, запуская реакции на максимум, дабы уловить всё что здесь происходит, замедляя едва для него время, пытаясь вычислить — что же это совсем дикое перед ним? Да куда уж более дикое и опасное нежели сейчас в этом ебаном прокаженном мире?! Ан нет, оказывается есть, и ещё какое… Крик очередного скелета, попавшего под удар, отвлекает, заставляя расфокусировать внимание, крик заглушается предсмертным воем следующего, пока этот… эксперимент уменьшает количество потенциальных, пытясь нивелировать контакт и всё же сбежать. Умная цель, вроде как. Ему жаль ломать кайф и вмешиваться, понимая, что забавное и привлекательно со стороны, к сожалению, закончится, как только он вступит сам в импровизированную возню. Бойня? О, он может показать, как по-настоящему это делается. Даром этих распадников — он может показать, как по-настоящему здесь всё залить кровью, вырывая сердца из хрупких человеческих ребер. И уже наплевать что представления не вяжутся с фантазией, плевать, что нужно тупо забрать кровь и всё кончить одним ударом… Идея не целесообразна, видя перед собой что-то по-настоящему новое и ощущая забытое, давно потерянное чувство предвкушения и тремора — азарт смешивается с самосохранением и адреналином, впрыскиваясь в кровь и учащая дыхание. Всё слишком по-другому… и от этого бессмертного ведет, как от лучшей наркоты, а инстинкты диктуют свое. И вот оно — знакомое — оказаться в центре недобойни, где слишком медленный скелеты не успевают заметить его в первые секунды, и приходится увернутся от крюков и трех взмахов цепей, блокировать нерассчитанный на него удар своего же, и отшвырнуть как куклу, чтобы в следующее мгновение приблизится к этому… Удар существа, предназначающейся распаднику, а попадающей на него, с разворота на девяносто градусов, но Блэк ставит блок, в эту же секунду ощущая волну знакомой боли и уже зная, что микротрещины пошли по лучевой кости. Нихуёвая сила… с учетом мелких габаритов, и эта тварина становится ещё более интересной, дабы не убивать её первым же ответным ударом. Слишком много нерастраченного потенциала, если вообще оно может соображать… Если. Но и в близи всё равно не ясно что это, кто это — цель молчалива, не шипит и не рычит, в шуме и окрике остальных ему не понятно, дышит ли вообще, но прислушиваться — замирать на месте — азарт не позволяет. А терпения у Блэка всё меньше, желая увидеть, что это блядь такое и почему скрывалось от его внимания столько времени! Как посмело?! Самодовольство и любопытство заглушают разумное, и бессмертный решает закончить всё ежесекундно: перегруппировываясь, давая существу отвлечься на заранее покойника справа, сам же плавно огибая с левой стороны, и не сдерживая силу направляя кулак четко в уровень глубокого капюшона — удар придется в висок, если он всё правильно рассчитал, и сила должна вырубить даже тварь с потенциально уплотненным черепом или экзоскелетом, если была сильная мутация. Всё закончится в этот же миг, а проебатся он не может априори. Всё заканчивается слишком быстро… Хотя инстинкт диктует помедлить и доиграть по чужим правилам. Только вот секунда растягивается, чтобы сказать — хуй тебе на этот раз, Блэк. Ведь его с разворота блокируют на полной скорости и высвобожденной силы, за это же длящееся мгновение уворачиваясь и полностью сдерживая удар кулака одной выставленной ладонью. Какого..? Мир оживает, снятый с той самой паузы, и видимо на анализ уходит время не только у него, и эта его вторая фатальная. И ему нужно выебнутся и перехватить существо за запястье, хитровыебано так, дабы попался в ловушку — из его захвата ещё никто не вырывался, разве что руку оторвать, но даже со скоростью и силой что у тварины — это не выйдет. Однако вопреки анализу действия, или потому что кое-кто по умнее и находится в следующий растянувшийся миг; вывернувшись слишком быстро, существо само перехватывает его руку в таком же захвате, и резко дернув на себя, кусает со всей дури за запястье. Да ахуеть! Питч рефлекторно, с ноги, отшвыривает это существо от себя, дергаясь сам на пару шагов назад, и пока выжившие и стоящие на ногах распадники кидаются к запутавшемуся в балахоне, накидывая цепи, как петли на того, Блэк охуевает от просто факта укуса и, что главное, вполне себе человеческого следа зубов. Укусил? Что за банальщина? Что за детский сад? Мужчина переводит взгляд на существо, незамедлительно вытаскивая дробовик и целясь на вырывающийся клубок — дернется резче — пристрелит нахуй. В пизду такие эксперименты. Своя же реакция удивляет, ошеломляет, и адреналин слишком быстро бежит по венам, обостряя восприятие. Распадники, ликующе рявкают и группируясь вокруг этого, держат на прицеле уже своих пушек. Только желание посмотреть на существо, с которого должны скинуть капюшон, перебивается болью от укуса. Укуса, твою мать, который не заживает за секунды. Питч ошарашено смотрит, как кровь по чуть-чуть выливается тонкими струйками из прокусов, как мясо покраснело вокруг круга зубов, и привычная боль от поврежденной ткани нозит на периферии сознательного. Не заживает, не затягивается враз, болит и кровоточит… охуевающий ядовито-желтый взгляд переводится на тварь, с которой скелеты в это же время скидывают капюшон, и он уже намерен целится, чтобы тройной дробью размозжить башку этой суке… Голубые глаза впиваются в него с ненавистью и ошарашенным страхом, заставляя так и не нажать на курок. Ты должен вспомнить, что Фатум — слово нарицательное в твоей жизни. Крики, вопросы, победоносный смех и маты скелетов становятся параллельно блеклым на фоне, безразличны и не слышны в сути своей, пока под светом солнца, в белом тряпье, сидящий на земле, на него смотрит это белое нечто: злобное, дикое, не понимая отчасти где он и что он. Дезориентированный, что пиздец… Взъерошенный, с несколькими свежими ссадинами на левой белой скуле. Взгляд Питча вылавливает каждую необычную деталь. И эта белизна… белизна распадников с белизной этого дикарёныша не идет ни в какое сравнение; как блядь вообще грязный гипс можно сравнить с благородным белым мрамором? Он рефлекторно сглатывает, жадно впиваясь в образ. Сюрреализм вроде давно же сдох, так какого хуя-то? Шум таки пробивается. Шум? Какого..? Он завис, хорошенько так, что не слышит очередной вопрос, заданный совсем близко: — Что с этим делать? Убить? — Убью вас нахуй, если даже коснетесь… — ответ незамедлительный, на автомате, почти рыком, пока разум выхватывает новые детали, наблюдает, видит ошарашеность на худом лице мальчишки, которому, по справедливости, не больше этих распадников. Но он не болен, но и мутации… Ты ведь понимаешь, кто он? С таким-то цветом глаз и волос? Блэк переводит взгляд опять на свое запястье — укус такой же, и, судя по всему, будет блядь заживать столько же, сколько и у обычного человека. Питч мрачно выдергивает длинный кусок тканевого ремня с одного из карманов на брюках, медленно забинтовывая, исподлобья молча наблюдая за этим гребаным… уникумом. Солнце палит нещадно и становится понятно, насколько некомфортно пацану: он щурится, быстро моргает белыми длинными ресницами, пытаясь закутаться в свой балахон, но видно, как его лицо и оголённые плечи жжет свет. Альбиносам солнце противопоказано, а видимо его держали в тени, щадя кожу. Ныне — резкая перемена места, и до этого момента он сам понимал и старался не вылезать под опасные лучи. Но сейчас же, заарканенный цепями… зверем смотрит на остальных, морщась от сильного жара. Распадники, что его держат, тянут цепи на себя, сковывая сильнее, однако одного взгляда Блэка хватает чтобы те ослабили хватку. Остальные, будучи не совсем тупыми, решили разбрестись, собирать товарищей раскиданных по всему ангару и вообще более не отсвечивают, видя хуевое смертельно опасное настроение молчащего бессмертного. А солнце и правда жарит, прожигая лучами через вырезанную южную боковину. Питч переводит туда взгляд, смотря на часть виднеющихся барханов и пристроек могильника. Видимо это было сделано под тип вентиляционного окна, закрывающееся навесным листом гофрированного дюраля, только вот механизмы цепей, держащие его, полностью заржавели, и «заслонка» застряла, едва раскачиваясь почти под самым потолком. Он, прищуриваясь слегка, рассчитывая кое-что в голове, как раз под устаканившуюся тишину вокруг, и решив, всё же подходит на пару шагов ближе к закованному мальчишке. Вновь поднимая дробовик и наблюдая за голубыми глазами, в которых мелькнул страх, Блэк не может не усмехнутся слишком паскудно. Уже прекрасно зная, куда нужно стрелять. Два выстрела по очереди оглушают всех, звонким лязгом разносясь по металлическому помещению, а створчатый лист срывается с держащих цепей, обрушиваясь визгом вниз и со скрежетом хлопаясь об боковину, закрывая «окно» и погружая ангар в относительную тень. Так намного лучше. Смертники его заебы не поймут, спишут на что-то пиздато умное, а вот в арктическом взгляде проносится слишком яркое удивление с удовлетворением. Не ожидал. Верно. Но этой тени тебе хватит… Благодетель хуев блядь, — паскудным в очереди следующих мыслей. Он морщится от слишком язвительного внутреннего. Однако, не здесь и не сейчас размышлять над ебанутостью своих поступков. И всё же решается на другое, и под настороженными взглядом остальных, и самого пленного, подходит ближе, присаживаясь напротив. Полминуты в этот раз тянутся как полчаса, пока он рассматривает его вблизи — на относительно глубокую тень тоже похуй. Питч протягивает руку, чтобы наконец подцепить дернувшегося в сторону дикарёныша за подбородок, заставляя смотреть только на себя. А решение, которое он принял, ему ой как ещё аукнется, он прекрасно это знает. Однако… — Вот значит какая ты… моя белоснежная погибель. Укус пульсирует жгучей болью под импровизированным бинтом, но ухмылка на лице бессмертного впервые за эти десятилетия по-настоящему довольная.