𝕮𝖆𝖊𝖑𝖚𝖒 𝖈𝖆𝖉𝖊𝖙 𝖊𝖙 𝖆𝖇𝖞𝖘𝖘𝖚𝖘 𝖗𝖊𝖘𝖚𝖗𝖌𝖊𝖙

Если любовь делает человека слепым,

то приходится расплачиваться.

      Эрвин уже битый час ходил по поселению в поисках конкретной девушки, которая буквально исчезла, потому что никто не видел, как она уходила. Будь здесь Мортифер ― подобной ситуации не произошло бы. Генерал Каэнри’аха имеет весьма хорошую способность знать всё и про всех, даже если он их в глаза не видел. Но, поскольку он сегодня ушёл, воспользоваться его помощью не получится. Даже Венти с его способностями не мог точно сказать, куда ушла девушка.       Ох! Если она убежала обратно в Мондштадт, то никому не сдобровать.       Уже куда более нервный Эрвин пошёл исследовать ближайшие леса, что окружали поселение Сопротивления. И, к его самому большому несчастью, солнце уже начало заходить, и в лесу с каждой минутой становилось всё темнее и темнее. В скором времени видимость упала до пары метров, оставляя мальчика одного в тёмной глуши леса. Эрвин знал, что в здешних лесах не водятся опасные звери, но нервничать от этого всё равно не перестал. К счастью, к нему подлетел радостно жужжащий Венти, крутясь вокруг мальчика и словно толкая куда-то. — Ох, Венти, как я рад, что ты нашёл меня! — причитал мальчик, обняв духа. Венти тут же завозился в его хватке, стараясь вырваться, что у него, кстати, получается с третьего раза. — Что? Что такое? — непонимающе спрашивал Эрвин, когда дух вновь принялся пихать мальчика в спину. — Ты её нашел? — предположил Эрвин и дух радостно зажужжал, вновь пихая мальчика в спину, а после улетая вперёд, словно зовя за собой.       Юный бард тут же кинулся следом за своим другом, однако в темноте очень плохо ориентироваться в лесу, в связи с чем его лицо повстречалось с колючими лаптями ёлок и молодых сосен, а ну и заработал ещё одну пару синяков на коленях от коряг. Пора заканчивать бродить по лесам в темень. Когда Эрвин отодвинул очередную колючую ветку с дороги, перед ним предстала поляна и горный обрыв, с которого открывался вид на весь Мондштадт, а на краю этого обрыва сидела девушка. Её белые волосы с единственной косичкой, заплетённой на чёлке, мягко трепетали на ветру. Её осанка была чуть сгорблена, а на платье виднелись зеленовато-коричневые пятна. Похоже, она тут сидит не первый час. — Амос?! Ох, слава Селестии, наконец-то я тебя нашёл! — воскликнул Эрвин, подбегая к девушке, что повернула к нему голову, из-за плеча наблюдая подбегающего к ней мальчика и духа. — Привет, Эрвин, — спокойно поздоровалась с ним Амос. — Неужели меня потеряли? Я отсутствовала всего лишь полчаса, — как ни в чём не бывало сказала девушка. — Что? Амос, прошло уже два часа, — обеспокоено произнёс Эрвин. — Ох, я… — девушка удивлённо вздохнула, а после лицо вновь поглотила печаль. — Прости, что вновь побеспокоила тебя, Эрвин. — Ничего, я всё понимаю, — произнёс Эрвин, присаживаясь на траву рядом с девушкой, а Венти радостно летал рядом, выписывая финты в воздухе. — Снова вспоминаешь о нём? — тихо спросил бард спустя небольшу паузу, словно боялся спугнуть. — Я и не переставала. Я до сих пор не могу уложить в голове ту ситуацию. Я… это больно, ― горько произнесла девушка, сжимая руки на своих ногах до побеления, словно это единственное, что удерживает её в сознании. — Я всю жизнь следовала за ним, и мне казалось, что иной жизни мне не надо, но… Одна встреча с тобой ― и мой мир рухнул, или мне так казалось в тот момент. Я… я даже не знаю, был ли тот мир настоящим. — Я знаю, что рушить привычный мир больно, но иначе ты бы не увидела все его изъяны, — мягко произнёс Эрвин. — До встречи с Венти я тоже упивался установленным миром и был счастлив, но потом, когда я стал бродить вместе с ним, я понял, что мир не ограничивается только бурей. Я хотел узнать то, что она скрывает за собой, даже если от этого будет больно. — Но мне так хочется вернуться обратно. Ведь он никогда не делал мне больно, и мы жили счастливо. — А жили ли вы счастливо? — делая паузы сказал мальчик болтая ногами. — Я… я не знаю… я… Я просто хочу обратно домой. Иногда я желаю никогда с тобой не встречаться…

***

Две недели назад

Ледяные земли. За штормовым куполом.

Мондштадт

***

      Амос радостно бежала по улицам Мондштадта, легко лавируя между горожанами. За её спиной виднелся колчан со стрелами и лук, из которого они вскоре полетят. Девушка стремилась на рынок, где ей могли продать немного готовой еды для её небольшого похода в лес. Если ей повезет, то сегодня она сможет приготовить жаркое для своего возлюбленного, которое он так любит. Ах, теперь, когда она об этом подумала, просто не может вернуться с охоты без хорошего кобана или пары упитанных зайцев.       О, вот и магазин! Девушка ускорилась, обгоняя пару прохожих, едва не столкнувшись с несколькими рыцарями, но вот знакомая деревянная дверь и заветный звон колокольчика. — О-о, какие люди с утра пораньше, — поприветствовал с порога пожилой хозяин магазина. — Куда ты так спешишь, Амос? Вон смотри, вся красная и запыхавшаяся, — посмеиваясь говорил мужичок, расставляя подносы с едой на прилавки иногда поглядывая на девушку. — На охоту нужно ходить с утра пораньше, пока роса ещё лежит на траве. Тогда охота будет удачной. А я и так сегодня поленились и встала позже, — причитала девушка, подходя ближе к прилавкам. — Ну, для такой свирепой охотницы любое время для охоты удачное! — весело произнёс мужчина, отряхивая руки от остатков муки и закидывая полотенце на плечо. — Итак, что свирепая Амос желает сегодня? — А есть плюшки с повидлом? — загорелась девушка, рассматривая еду на прилавках. — Ха-ха, конечно! Только с пылу и жару. Просто не успел выставить. Сколько тебе? Две, пять, а может семь? — Две, если можно, — торопливо сказала девушка. — Хоть десять! — всё также весело говорил мужичок, уходя в глубь магазина, а спустя пару минут вынес ей небольшой тканенный мешочек с выпечкой. Мужчина протянул его девушке через прилавок, а после, как добавку, протянул ей пирожок с прилавка. — Но я не просила, — тут же сказала девушка, смотря на пирожок. — Бери, готов поспорить с самой Селестией, что ты опять забыла позавтракать, — фыркнул пекарь, заставляя девушку смущённо зардеться, но всё же принять протянутый пирожок и откусить. — М-м, с капустой. — Да, свежий урожай, только вчера собрали. Сладкая, словно закатник, — подтвердил мужчина. — Спасибо, мистер Беккер, — поблагодарила мужчину Амос. — Всегда пожалуйста, — улыбнулся ей в ответ пекарь. — Ох, время! Мне надо спешить! — вдруг опомнилась девушка и побежала к выходу. — Удачной охоты! — крикнул ей вслед мистер Беккер прятав руки за спину. — Спасибо, я оплачу позже! — прокричала убегающая Амос, пугая заходящую женщину резко открывшейся дверью. — Ха-ха, какая прыткая девчушка, — посмеялся хозяин магазина. — Прыткая-то, прыткая, но толку от этой прыти? Один ветер в голове ― ничего вокруг себя не видит, — недовольно проворчала заходящая женщина. — Не ворчи, Бернадетт, редко сейчас встретишь столько радости в человеке, — сказал мужчина, и улыбка сама собой сползла с его лица, открывая вид на усталые морщины и тусклую кожу. — Если бы не наш Бог, все были бы счастливы, — продолжала бурчать женщина и заработала грозный шик от пекаря. — Тише, старая, вдруг он ещё услышит. — А пусть! Пусть слышит, может быть, тогда он услышит мольбы своего народа! Еды едва хватает, а он заставляет нас отдавать всё больше и больше, хотя к чему бессмертному людская еда! — грозно говорила женщина сводя постепенно брови в переносице. — Нам неведомы идеалы Богов. — Какие уж тут идеалы. Держит своей народ в клетке, а ещё эта продажная девка, не видящая дальше своего носа… — Молчи, старая! Не смей клеветать девку из-за своей обиды. Амос слепа в своей любви, это так, но она неплохая, так что не смей даже слова плохого о ней говорить! А иначе на порог не пущу! — защищал девушку мистер Беккер. — Ладно, прости. Ты прав, сгоряча сказанула, но тебе самому не надоела такая жизнь? — устало спросила Бернадетт. — Устал, но что мы можем сделать? Убить бога? Насмешила. Мы можем только лишь надеяться, что однажды найдутся те, кто решится пойти против своего Бога. Но мне кажется, этого никогда не случится, — горько изрёк мужчина. — Ха-а, ладно, что уж там. Лучше продай мне хлеба, — сказала Бернадетт.       В это время Амос уже во всю неслась к лесополосе за пределами Мондштадта. Сегодня день должен быть удачный.       Лес встретил девушку шелестом листвы и пением птиц. Запах сырости сопровождался противным звуком сырой земли, в которой иногда увязали сапоги, но девушке удавалось вылезти из незатейливой ловушки утреннего леса. Когда Амос решила, что ушла достаточно в глубь леса, лук с её спины перекочевал в руку, а одна из стрел была зажата между тетивой и рукоятью. Теперь пришло время охоты.       Шумные шаги девушки стали тихой поступью, а взгляд стал цепляться за любой шорох травы. Слух навострился, а тело напряглось, словно собираясь сделать рывок. Пару шагов вперёд, три шага направо, замереть у дерева. Шорох! Резкий выпад, натянуть тетиву до предела и выпустить стрелу. Свист летящей стрелы и глухой звук упавшего тела. Есть! Первый трофей.       Девушка подобралась к первой дичи за сегодняшнее утро, и это был заяц. Конечно не настолько упитанный, как хотелось бы. Но кто она такая, чтобы воротить нос? В конце концов, из зайца получается сочное рагу, а когда он запечённый ― м-м-м, пальчики оближешь! Вытащив наконечник стрелы из тушки, девушка положила её обратно в колчан, а зайца положила в тканевый мешок, что лежал в небольшом кормашке снизу колчана. Закинув мешок на плечо, девушка направилась в другую сторону. Тут она уже ничего не сможет поймать.       Её охота продолжалась ещё в течение часа, и теперь она гордо держала третьего зайца. Что ж, неплохой улов. Амос засовывала новую тушку в мешок, размышляя о том, какие травы стоит добавить в рагу в этот раз. Закинув увесистый мешок на плечо, девушка уже собиралась с пойманной добычей отправится обратно в Мондштадт, но неподалеку, между деревьев, раздался шорох и тихое улюлюканье. Фазан? Хм, думаю, она не откажется от фазана на ужин. Вновь взяв лук в руки, девушка натянула тетиву и замерла в ожидании. Снова шорох листвы и стрела вновь со свистом полетела прямо в неё. Писк ― и девушка вновь радуется. Ура! Сегодня будет знатный ужин.       На радостях девушка отправилась за пойманным фазаном, но вместо ожидаемого фазана на её стреле было насаженно алое яблоко, а рядом с ним на ветке трясся маленький ветряной дух. — О Боже! — испугано вздохнула девушка. — Прости, малыш, ты не пострадал? — обеспокоенно залепетала девушка, осматривая малыша на предмет ранения или ещё чего похуже. — Ту~у~л~у~о~, — вяло прожужжал дух, чуть ли в обморок не падая от страха, но девушка вовремя подхватила малыша на руки и принялась его тормошить, лишь бы тот оставался в сознании. — Венти!~ — послышался чей-то зов из-за яблони. — Венти! — Амос увидела взволнованного мальчика, который осматривал зелёные кроны деревьев, словно ищя кого-то, пока вдруг не наткнулся на девушку, в руках которой лежал вялый дух. — Венти?! — обеспокоенно воскликнул мальчик, подбегая к девушке. — Что с ним случилось? — Ох, это твой друг? — тут же спросила Амос, а мальчик лишь быстро закивал головой, забирая духа из её рук. — Прости, я случайно приняла его за фазана и, похоже, напугала до обморока, — виновато произнесла девушка, посмотрев в сторону стрелы, что до сих пор торчала из дерева с насаженным яблоком.       Мальчик тут же посмотрел в сторону стрелы и снова на духа и облегчённо вздохнул. Его друг в порядке, просто испугался. — Что ж, главное, что он в порядке, — произнёс парнишка, продолжая удерживать безвольного духа в ладошках. — Аа, вы…? — Ох, я Амос. Прости ещё раз за твоего друга, — представилась девушка, протягивая ему руку для рукопожатия. Мальчик осторожно переложил духа в одну руку и пожал руку Амос. — Эрвин, а это Венти, — представил их тот, пока дух более-менее начал приходить в себя. — Рада познакомиться, — улыбнулась девушка. — А что вы делаете в лесу? — спросила та, когда заметила, что дух чуть оклемался и даже начал парить. — Ох, я пополнял запасы яблок, поскольку этот малыш может съесть их целое ведро за пару минут, — усмехнулся Эрвин, опуская руки, когда Венти наконец начал свободно парить без его поддержки. — Яблоки? — переспросила девушка и вновь взглянула на стрелу.       Ухватившись поудобнее за стрелу, она вытащила его из дерева, отрывая от него чуть-чуть коры. А после с ней же обернулась к мальчику и духу. Венти тут же испуганно залетел в капюшон коричного плаща мальчика, а девушка, поняв свою вину, осторожно вынула стрелу из яблока и протянула его духу в знак перемирия. — Ещё раз прости, малыш, я не специально. — Венти боязливо вылез из своего убежища, но, завидев любимое лакомство, тут же забыл про свой страх и вгрызся в сочный плод. — Ого, — удивлённо сказала девушка, когда яблоко за считанные секунды исчезло из её рук, а вместо него на её ладони сидел довольный дух, что дожёвывал остатки яблока. — Кажется, ты прощена, — посмеиваясь, произнёс Эрвин, когда Венти, довольно журча, потёрся о щёку девушки. — Что ж, рада это знать, — посмеялась Амос от ветерка, что наслал на неё дух. — Кстати, Эрвин, я раньше не видела тебя в городе. Откуда ты? — О, я живу за городом в лесу. И я странствующий бард, думаю, ты обо мне слышала, — улыбнулся ей мальчик. — Ох, так это ты! Мои знакомые так нахваливали твои песни, — восхищённо произнесла девушка. — Не думала, что наше знакомство произойдёт вот так, — издала та небольшой смешок. — Хм, а вот ты кажешься мне смутно знакомой, — задумчиво произнёс Эрвин, зажав подбородок пальцами. — О, точно! — воскликнул тот с щелчком пальцев. — Ты же прототип девушки из одной из моих песен «Возлюбленная Бога»! — Виновна, — смущённо произнесла Амос. — Так это правда! Простите, мне нужно было проявить больше почтения, — Эрвин виновато затораторил, делая уважительный реверанс, пока Амос пыталась остановить его. — Ну что ты, не надо! Я не люблю всего этого официоза, да и я чуть не убила твоего друга, так что, думаю, ты являешься исключением из всех правил. — Что ж, тогда давайте я хотя бы вам спою? — Хорошо, но прошу, давай на «ты», ладно? — Как скажешь, — улыбнулся мальчик. — Итак, какую песню ты хочешь услышать? — нетерпеливо спросил мальчик. — Хм-м, давай на твой выбор, а то я не разу не слышала ни одной из твоих песен, — произнесла девушка. — Что ж, есть одна песня на примете. Как раз то, что нужно для небольшого путешествия, — улыбнулся мальчик, достав лиру из сумки.       Их ноги понесли их вперёд, а мелодия струн и голоса паруса увели их за границы миров. На берегу бескрайнего моря, Где волны шумят и пенятся, Я слышу песню о свободе, О море, песке и небе голубом. Здесь нет никаких ограничений, Только бесконечность и простор, И ветер играет с волосами, Напевая мелодию ветров. Песок под ногами шуршит, Искрится на солнце золотом, А море приглашает к себе, В свои объятия тёплым прибоем. Небо над головой такое высокое, Что, кажется, можно дотянуться рукой И погрузиться в его бесконечность, В эту свободу, в этот мир свободный. Здесь нет места для забот и тревог, Только песня о бескрайнем море, О песке, который хранит следы, И о небе, которое всегда свободно. Пусть эта песня звучит вечно, Напоминая о нашей свободе, О бесконечном море, песке и небе, Где каждый может найти своё место.       Амос, словно зачарованная, застыла, стоило мелодии прекратиться. Пока звучала песня, её душа словно переместилась в то место. Там было так свежо и свободно, там было голубое небо. Это чувство было столь реальным, что, стоило этому закончиться, появилось ощущение, словно ты видел сладкий сон, из которого тебя резким рывком выдернули. Её взгляд завороженно поднялся ввысь, где над головой царила вечная, беспроглядная буря. Словно во сне, девушка подняла руку к небу, а перед глазами ― голубое, бескрайнее полотно с белыми облаками, похожими на вату. Но иллюзия исчезла, стоило Венти обеспокоенно зажужжать рядом, беспокоясь о девушке, которая не отвечала всё это время. — Амос? — Ох, я… — слова не давались девушке, в горле стоял ком, а в голове царил туман с единственной чёткой картиной берега моря, которого она никогда не видела, но словно знала, как должно выглядеть. — Ты плачешь? — поражённо сказал Эрвин, и Амос отрешённо прикоснулась к лицу.       Ох, и вправду.       Пальцы были мокрыми, а кожу на лице стянуло. Она правда плакала. Но почему? Зачем плакать о том, чего она не знала в своей жизни? — Почему я плачу? — она не знала, кого спрашивала. Себя? Эрвина? Венти? Или кого-то другого? — Тебе не хорошо? Амос? — продолжал допытывать девушку Эрвин. — Нет, всё в порядке, но… но почему мне так грустно? Почему так пусто в груди? Не понимаю.. — Я могу сделать лишь предложение, но, возможно, ты и твоя душа жаждут свободы, — мягко произнёс Эрвин. — Свободы? Но разве я не свободна? — не понимала девушка, отрященно смотря на город. — Телом да, но душа рвётся за пределы шторма. Туда, где границы не заканчиваются бурей. Куда-то подальше отсюда. — Но тут дом, тут всё. Тут любовь. В-верно? — её голос задрожал, а руки слегка затряслись. — Говорят, любовь способна рушить стены, может, и у тебя получится, — пожал плечами Эрвин. — Ну, я пойду. Мне нужно найти ещё яблок для Венти, но, если что, ты можешь найти меня на главной площади, — сказал мальчик, стараясь донести свои слова до девушки.       Он не хотел её тревожить, когда её душа в сметении, поэтому, пожелав приятного остатка дня, направился к опушке леса, где росли яблони. Амос спустя примерно полчаса наконец очнулась, а в груди словно появился воздух. Вот чего ей так не доставало всё это время. Буря в её душе стихла, но теперь нужно успокоить бурю здесь.       Декарабиан. Нужно поговорить с возлюбленным.       Да! Он выслушает, он выполнит её просьбу.       Море. Она должна его увидеть своими глазами.

***

Позже. Тем же днём.

Мондштадт. Дворец Бурь.

***

      Длинный стол занимал центр комнаты и был заставлен сотнями разных потрясающих блюд, среди которых затерялось непримечательное рагу из кролика. С одной стороны этого стола сидела Амос, нервно поглаживая серебряную вилку в своей руке, а напротив неё, в другой части стола, восседал высокий мужчина с тёмными волосами, напоминающими тёмное дерево после обжига. Его лиловые глаза были слегка прикрыты веками, а взгляд скучающе смотрел на еду, но его руки отрезали новые и новые кусочки от мяса, а оно уже пропадало во рту мужчины. И так продолжалось до того момента, пока тарелка не опустела. Его осанка оставалась прямой и гордой на протяжении всей трапезы, никаких лишних движений. Он был лёгок, как ветер, но неминуем, словно буря. Когда он отложил столовое серебро по бокам тарелки, рука мужчины потянулась к кубку, что был наполнен до краёв вином. Поднеся кубок к губам, он сделал небольшой глоток, вновь отодвигая кубок от своих уст. Но вино ещё не было проглочено. Мужчина едва шевелил челюстью, словно пытался распробовать все нотки напитка. И вот спустя минуту оно опустилось в глубь горла. — Ты так и будешь нервно поглаживать столовое серебро или наконец скажешь, что вызвало у тебя такое беспокойство? — сухо спросил мужчина. Его вопрос едва ли нёс в себе искриний интерес, скорее безразличное внимание. Вряд ли даже его интересовал ответ на этот вопрос. Но девушка словно не слышала сухости и беспощадности в тоне его голоса, она загорелась, словно пламя на ветру. — Ох, я даже не знаю, с чего начать, ― неуверенно начала девушка. — Не томи, у меня и так мало времени, — чуть более настойчивее проговорил мужчина. — Ты знаешь о барде, что иногда посещает наш город? — Бездарность, да и только. После него народ долго негодует, что уже говорит о его «умении» играть, что уж говорить о пении, — небрежно сказал мужчина. Он говорил так, словно это был даже не человек, а пыль, что решила осесть на его одежду и была тут же смахнута. — Я могу с тобой поспорить. Играет он весьма неплохо, — возразила ему Амос. — «Неплохо» не означает «Великолепно», а значит не стоит моего внимания, — отрезал тот с легким раздражением. — Мне…мне сегодня снился сон, — неуверенно произнесла девушка, не решаясь сказать, что произошедшее было словно наяву. — Сон? — фыркнул мужчина. — Да. Там были бескрайние воды, песок, пышные леса и поля. Там были кабаны, играющие в ягодных кустах на вершинах холмов, и чистое безоблачное небо, — с пребыванием говорила девушка. — Занимательный сон. — Декарабиан, скажи, ты мог бы опустить бурю, чтобы я увидела голубое небо? — взмолилась девушка. — И из-за твоей эгоистичной просьбы впущу безжалостный холод, чтобы он убил мой народ? Это ты хотела сказать? — нахмурился Бог, смотря на девушку холодным взглядом, что ту пробрало до мурашек. Он никогда не смотрел на неё так. — Но, милый, разве ты тоже не хочешь вновь его увидеть? Буря… — Защищает нас всех! Я призвал её не просто так, Амос, если так хочется познать мир из вне, то знай, что вряд ли ты там проживёшь дольше минуты, если бы не мои ветра, — холодно произнёс Декарабиан. — Но… — Мне плевать на твое «но», Амос. Я всё сказал. А теперь пошла вон. И не беспокой меня больше по такой ерунде, — небрежно отмахнулся от неё Бог.       Девушка поспешила покинуть комнату, ощущая, как её сердце загнанно бьётся в груди, но только не от трепета, а от страха. Но почему? Это её возлюбленный ― он не сделает ей больно. Верно? Нет! Почему она так неуверенно от этом думает?! Конечно он не будет делает ей больно. Она ведь его возлюбленная, его любимая. Та, кем он сильно дорожит. Просто она задела очень болезненную для него тему. Да! Да, просто неудачная тема. Но почему её тело до сих пор трясётся? Фух! Давай, Амос, приходи в себя. — Да, вот так, — сказала сама себе девушка. Сердце наконец успокоилось, и на лице вновь появилась улыбка.       Ну ничего, раз это больная тема её возлюбленного, она больше не будет её поднимать. Можно спокойно прожить и без чистого неба.       Да!       Да,       можно…

***

      На следующий день Амос вновь выбралась в город, но на этот раз она шла не спеша. Её разум гулял в тумане её разума, напоминая копашение города, когда невозможно пройти по улице, не задев кого-нибудь плечом или ногой. В своих думах она не заметила, как тело, заслышав едва доносимую мелодию, направилось прямо к ней.       Ведомая струнами лирой, туман в голове начал рассеиваться, а в мыслях вновь начала выстраиваться картина неведомых краёв. Вот только теперь вместо моря перед ней предстали высокие скалы со снежными шапками на верхушках. Тело пробрало от лёгкого озноба, а с неба мягко спускались снежинки, столь мягкие и неочищенные, что они буквально таяли в руках, стоило ей докоснуться. В горах высоких, на вершинах белоснежных, Лежит мягкий снег, словно пушистое одеяло. Он тихо шепчет нам свои сказки и сны, И волшебство зимы окутывает нас вокруг. Под небом голубым, в сиянии солнца, Снежные горы кажутся сказочными замками. И ветер играет снежинками в танце, Создавая красивые узоры на заснеженных склонах. Под ногами хрустит снег, словно мелодия, И мы погружаемся в мир тишины и красоты. Вдалеке виднеются горные вершины, И мы чувствуем себя частью этой величественной природы. Песня о мягком снеге и заснеженных горных вершинах, Она звучит в наших сердцах и душах. Она напоминает нам о чистоте и неповторимости зимы, И о том, как важно беречь и любить этот мир вокруг нас.       И вот мелодия снова пропала, и девушка вновь оказалась в сером городе, а не среди белоснежных гор. И снова в душе пустота, а в мыслях буря. Ну почему снова? ― задавалась вопросом девушка, поднимая взгляд на Эрвина, которого сейчас со всех сторон облепили жители, прося сыграть ещё.       Эрвин неуверенно что-то говорил жителям Мондштадта, до сих пор держа лиру в руках. Амос не знала, что ей делать: поприветствовать барда или бежать прочь от этой пустоты в душе, что вызывала в ней его музыка. И вот на краткий миг их взгляды встретились. Эрвин уже потянул руку вверх, чтобы радостно поприветствовать девушку, но та рванула прочь. Нет! Только не снова! Её возлюбленный вновь окатит её холодом. Нет! Она не могла этого допустить.       Она будет бежать от этого, пока не споткнётся.

***

      Но, как оказалось, споткнуться ей было суждено уже на третий день. И этот день навсегда разрушил её устоявшийся мир. Мир, где её возлюбленный больше не благородный рыцарь, спасший её от невзгод, а тиран, заперший её в новую клетку на сотню замков и спрятав ключ на другом конце мира.       В этот день её душа наконец запела, словно птица, желая вырваться из клетки. Теперь, увидев истинное лицо её любви, единственное, что ей осталось, это боль. Пусть душа поёт о свободе, но сердце обливается кровью.       Кто бы мог подумать, что всё так обернётся.       Кто бы мог сказать, что любовь подобна яду.       Кто бы мог увидеть сломленную деву, у которой выросли крылья воли.       Боль рождает отчаяние, но именно отчаяние порождает волю двигаться дальше. Боль стихнет со временем, словно костёр, но угли никогда не потухнут.

***

Настоящее время

Лес у границы Мондштата

***

— …Но ты прав. Не встретившись с тобой, я бы так и жила в мире иллюзий. И сейчас, когда я очнулась, единственное, о чём я мечтаю ― окунуть ноги в мокрый песок и слушать шум прибоя, — мечтательно произнесла девушка, а на её лице растянулась мягкая улыбка, пока ветер треплет её волосы. — А я тогда хочу постоять с тобой за компанию, — улыбнулся ей в ответ Эрвин.       Девушка не выдержала и тихо засмеялась, Эрвин подхватил смех, и вскоре они уже вместе радостно смеялись, давая ветру шанс унести их минутную радость, чтобы тот донёс её остальным.

Минута счастья ― всё равно, что секундная слабость. Она даёт телу расслабиться, а разуму очиститься.

Ведь после этой жалкой минуты тебе снова придётся стать твёрже камня.