Описание
Мы живём в ней, мы умираем в ней. Она ― наш дом и клетка, безжалостный палач и ласковая мать. Кто-то хочет её уничтожить, кто-то ― изучить и поставить себе на службу, другие грезят богатством или лекарством от всех болезней. Но она смеётся: ломает, лепит по-своему, обнажая твою суть, выворачивает наизнанку. И лишь самые отчаянные бросают ей вызов.
Примечания
Небольшая зарисовка, которая имеет шансы стать чем-то большим
Посвящение
Благодарю Элiку за помощь с обложкой.
Бонусная глава. Конец Большого Токио
16 декабря 2024, 08:00
Токио, специальный район Минато
Секретная подземная научная база № 21
8 августа 20** года, два часа до катастрофы
Молодая женщина неотрывно смотрела на экран ноутбука, тонкие пальцы проворно стучали по клавишам. Светло-серый пол, молочные стены, пронзительно белый потолок с квадратными плафонами ламп дневного света ― стандартный дизайн всех помещений научной базы. На почти голой стене, сиротливо висели тройка дипломов с грамотами и свидетельство о получении степени доктора наук по квантовой физике. ― Хм-м, думаю, этого достаточно, ― поправив очки в позолоченной оправе, она убрала за ухо выбившуюся медно-красную прядь. ― Жаль, после сегодняшнего наверняка скопытится и придётся нового подопытного искать. Надо спросить у Бабы, как с другими кандидатами дело движется. Оттолкнувшись ногами от пола, физик в белом халате отъехала на удобном офисном кресле с мягкими подлокотниками и потёрла ноющие виски ― заработалась. На экране застыло окошко общей информации. Сведения о субъекте эксперимента Фамилия: *засекречено* Имя: *засекречено* Пол: женский Внутренний идентификатор: П0/21 («Подопытная ноль») Полных лет: 21 Рост: 163 см Вес: 49 кг Социальный статус: Студент университета Кэйо, третий курс Сведения о семье: *засекречено* Состояние здоровья: удовлетворительное Ментальное состояние: удовлетворительное Ожидаемый прогноз после третьей фазы эксперимента: летальный. Глядя поверх экрана, учёная цинично усмехнулась: ― Наука, как и древние божества, требует жертв. Всё равно ты дура бестолковая. Тишину разбил громкий требовательный звонок. Хозяйка кабинета вздрогнула и, помогая ногами, подкатилась обратно к мраморно-белому столу. ― Кого ещё на хвостах че… Оборвав себя, она нахмурилась ― на дисплее телефона высветилось: «Номер не определён». «Значит, звонок иностранный, ― пронеслось в голове. ― Любой номер в пределах Японии определяется всегда», ― потянувшись к аппарату, сняла трубку. ― Всё готово для завершения эксперимента, Намикава-сан? ― холодно, с отчётливой ноткой превосходства, прозвучало в ухе. Ну, здравствуй, хер заграничный. Учёная скорчила недовольную мину ― терпеть не могла этого нервирующего забугорного типа. Но приходилось. ― Абсолютно. ― Подопытная что-нибудь подозревает? ― тон говорящего не изменился ни на йоту. ― Находится в полном неведении. Она, пусть и с амбициями, но наивная дурочка ― идеальный вариант. Без проблем запудрили мозги и взяли в оборот. ― Отлично. С вами приятно иметь дело, Намикава-сан. Ощущение, будто айсберг заговорил. Доктор Намикава с трудом переваривала американских военных, их спесь и ничем не прикрытое чувство превосходства. Зато они платили весьма приличные деньги и помогали с «вербовкой» толковых сотрудников, а также прикрывали её кое-какие сомнительные делишки. И, самое главное, они признали научный гений учёной, а не прилюдно выставили посмешищем, как те напыщенные идиоты на всеяпонской научной конференции два года назад. ― Чувство взаимно, ― мысленно пожелав полковнику сдохнуть,соблюла вежливый протокол хозяйка кабинета. ― Когда планируете начать третью фазу? ― Ровно через два часа. ― Что ж… похвальное рвение, ― в тоне собеседника проскочило что-то отдалённо напоминающее удивление. На, выкуси, морда заокеанская! ― Я умею преподносить сюрпризы, ― не удержалась Намикава-сан. В трубке почти неслышно хмыкнули: ― Какие прогнозы после завершения эксперимента? ― В научном плане ожидаю крупный прорыв, ― доктор наук предвкушающе облизала тонкие губы. ― Есть наметки на военное применение. ― Отлично! ― впервые за разговор тон говорящего потеплел на целый градус. ― А что по поводу подопытной? Намикава-сан картинно вздохнула: ― Скорее всего, летальный. Вторую фазу девушка перенесла достаточно тяжело. Сомневаюсь, что переживёт третью. ― Что ж, иногда жертвы необходимы. Её жизнь послужит во благо всему человечеству, ― без тени сожаления произнесли на другом конце. ― Просто изумительно точно, ― поддакнула Намикава-сан. Вот в этом вопросе она могла безоговорочно согласиться ― тесные рамки этики лишь связывают руки настоящим учёным. ― Если ситуация потребует, обратитесь к нашему общему другу. Он приберётся. От небрежности тона говорившего хозяйку кабинета мгновенно прошиб холодный пот. Будто речь шла о простой домашней уборке, а не человеческих жизнях. Физик поборола невроз: ― Хорошо, буду иметь в виду. Намикава-сан и сама не слишком-то жаловала людей, особенно бесполезных; не гнушалась цинизма, но всё же не до такой степени, как этот отмороженный на всю военную голову полковник. ― Превосходно. Жду подробный отчёт после эксперимента. Учёную ещё раз пробрало морозом от макушки до пяток. ― В обязательном порядке, ― Намикава-сан крепче сжала трубку потной ладонью. ― Уверяю, вы останетесь довольны. Она едва не чертыхнулась ― собственный голос прозвучал жалко и заискивающе. Навалилась едкая удушливая злость. ― Если отчёт нас устроит, то удвоим жалование. До связи. В ухе послышались гудки. Намикава-сан в сердцах хлопнула трубкой по посадочному месту аппарата: ― Вот ведь упырь! Всегда под конец что-нибудь да выдаст, говнюк звезданутый! Успокаивая себя, женщина забарабанила пальцами по столешнице. Мысли вернулись к научному детищу. Теория о взаимодействии сфокусированных пучков нейтрино с веществом при особых условиях была гениальной! Но этим старым маразматикам, по полвека протирающим штаны и иногда юбки в шикарных докторских креслах, не понравилась научная смелость, брошенный вызов всемирно известным светилам. А ведь исследования Намикавы-сан грозили пересмотреть сами основы существующей квантовой теории! Дело упиралось лишь в финансирование. ― Старые пердуны и трусы, ― отстукивая барабанную дробь, бормотала учёная. ― Сегодня я вам покажу «смехотворную по своей глупости теорию». Справедливости ради, Намикаве-сан грех было жаловаться на американцев ― плевать, кто платит, важен лишь результат. А о том, что она, в сущности, косвенно попирала интересы и безопасность собственной страны, японку мало волновало. Деньги ведь не пахнут, верно? А родина находится, как искренне считала Намикава-сан, там, где сыто живётся и попа уютно пристроена. Тем не менее с недовольным вздохом подняв трубку, она выбрала нужного респондента. ― Курису-сан, переведите реакторы в режимы: «один-один-сорок пять», «один-два-пятьдесят», «два-один-тридцать три»… ― без запинки перечисляла она. На базе функционировало шесть малогабаритных ядерных реакторов. Относительно маломощных, но их уникальность заключалось в другом. Намикаве-сан удалось добиться невероятно высокой плотности и энергии пучка нейтрино ― на четыре порядка выше, чем в самых современных ускорителях. Она просто использовала другой, гораздо более эффективный, подход. Он лежал на поверхности, но близорукие коллеги его в упор не видели. Мало того, учёная открыла принципиально новый способ получения нейтрино. Возникающие элементарные частицы являлись «чистыми», то есть одного сорта или «аромата»: тау, мю или электронные, а не их смесь, как во всех остальных источниках, что естественных, что искусственных. Вдобавок, полученные нейтрино вызывали удивительные эффекты при прохождении сквозь головной мозг живых существ, прежде всего, человека. Это и были те самые особые условия. Когда эксперименты ещё проводились на крысах, собаках и обезьянах, один лаборант, в нарушение всех инструкций, зашёл в действующую лабораторию с установленной контрольной мишенью и «облучился» пучком частиц. Идиота, ясное дело, сразу уволили, но возникновение неясных образов и колебание основных мировых констант зафиксировали. И тогда остро возникла надобность в подопытном-человеке ― исследования с животными и близко не давали подобного яркого эффекта. ― … три-три-двадцать восемь. Всё понятно? ― Да, шеф, ― отрапортовала телефонная трубка. ― Будет сделано через час. ― Хорошо, приступайте. Нажав на кнопку сброса, Намикава-сан, набрала следующего абонента: ― Баба-сан, приведите «подопытную ноль» в лабораторию. ― Простите, Намикава-сан, ― тревожный голос подчинённой заставил нахмуриться, ― но в последнее время девушка стала очень нервной. Она не хочет… ― Надеюсь, вы не проболтались про эксперименты? ― холодно осведомилась Намикава-сан. ― Нет, что вы! Я никогда… Доктор наук бесцеремонно перебила младшего научного сотрудника: ― Ладно, сейчас разберусь. Где наша свинка? ― В гостевой комнате, ― пролепетал в ответ испуганный голос. ― Ясно, ― почти швырнув трубку на аппарат, Намикава-сан, встала и вышла. «Некоторые подчинённые ― настоящие тряпки, ― стремительно шагая по светлым однотонным коридорам, зло думала глава научной базы. ― Этих разве на эксперименты во славу науки пускать ― пользы не больше, чем от тех же лабораторных крыс». Редкие встречные сотрудники торопливо и чуть нервно кивали, тут же непроизвольно ускоряя шаг. Словно жестокий даймё, Намикава-сан держала персонал в почти абсолютном подчинении. Платили здесь в три раза больше, чем в среднем по стране, а за небольшую оплошность без труда можно схлопотать выговор с риском последующего увольнения. Никто не желал расстаться с тёплым местечком. Тихо бурча ругательства, от которых подчинённые боязливо втягивали головы в плечи, Намикава-сан добралась до комнаты подопытной. Та училась в университете поблизости, а в свободное от учёбы время подрабатывала таким своеобразным способом. Впрочем, недалёкая девка думала, что просто помогает учёным со сбором диагностической информации, а не является объектом эксперимента. Наивная дурочка. Наплевав на вежливость, глава научной базы рывком распахнула стандартную дверь под имитацию белёного дуба. От резкого звука сидящая за столиком у дальней стены подопытная подскочила и выронила книгу. Издание в твёрдом красочном переплёте с глухим стуком упало на столешницу. Ещё одна книжка лежала рядом. ― З… здравствуй-йте… ― встав, среднего роста студентка с короткими тёмными волосами неопределённого оттенка нервно поправила мышиного цвета юбку. «Посредственность и по одёжке видно», ― привычно натягивая дружелюбную маску, презрительно отметила вошедшая ― девчонка одевалась хоть и дорого, но неброско и безвкусно, а красилась и вовсе отвратно. Одни только волосы, окрашенные хер пойми в какой цвет ― то ли протухшего смородинового компота, то ли вчерашней геморройной дрисни ― чего стоили. ― Мне сказали, ― тщательно проговаривая каждое слово, Намикава-сан неторопливо, словно большая кошка к замершей жертве, направилась к подопытной. ― Ты отказываешься помогать, а это значит… Она намеренно не закончила фразу, оставив ту угрожающе повиснуть в воздухе. За «помощь» и каждую фазу эксперимента студентке платили больше, чем среднестатическому офисному клерку ― весьма недурная сумма для учащейся. Отказ же от сотрудничества, как прописано в договоре, автоматически вёл к его расторжению. Взгляд зацепился за названия книг: «Тени Чернобыля», «Пикник на обочине». Намикава-сан с трудом подавила язвительную ремарку. Дрянная фантастика для недалёких людей. Подобных идиотов вообще не жаль, только ресурсы переводят и воздух портят. ―Я-я… ― сглотнув, подопытная нервно затеребила воротник блузки, взгляд заметался по комнате. ― Я-я… ― студентка обняла себя за плечи, её пальцы подрагивали. ― …б-боюсь. В последний раз…― Пискнув будто мелкий комаришка, она умолкла и уставилась под ноги. Намикава-сан прекрасно помнила, что случилось в прошлом месяце. Второй и потрясающий по результативности эксперимент! Остальное волновало мало, практически, никак. В самый первый раз, полтора месяца назад, столкновение со своими антиподами в районе головного мозга подопытной пучков реакторных тау-нейтрино вызвали интересные визуальные явления. Базу на несколько этажей заполнили призрачные мерцающие силуэты. Через них можно было спокойно пройти, они никак не взаимодействовали с веществом, но, в большинстве своём, пугали внешним видом. Учёная тогда ещё дивилась какой дрянью заполнены мозги современной молодёжи. Всевозможные чудовища и ёкаи из японских мифов, разбавленные представителями европейского фольклора, переполошили персонал. Всех, кроме Намикавы-сан, которая с упоением и капелькой научного безумия смотрела на развернувшееся представление ― многочисленные датчики снимали бесценную информацию. Настоящий прорыв, способный пошатнуть устои современной квантовой физики! Но после первой фазы подопытная в течение нескольких дней жаловалась на общее недомогание и периодические зрительные галлюцинации. Второй раз, три недели назад, когда к тау- и анти тау-нейтрино добавились два пучка нейтрино мюонной природы, произошёл качественный скачок. Мало того, что, словно реалистичные голограммы, призраки обрели цвет и достоверность, область распространения резко возросла и далеко вышла за пределы научной базы. Наземные камеры видеонаблюдения зафиксировали несколько случаев появления «голограмм» на улицах города наверху. По удачному стечению обстоятельств как раз случился один из летних фестивалей: вечер, подвыпивший народ гулял по парку Шиба, там же располагался храм, поэтому особой шумихи не возникло. Так, отдельные излишне трезвые прохожие испугались. Официально научный комплекс не существовал, из-за чего никто не смог связать небольшие «спецэффекты» с подземной площадкой «яйцеголовых». Наоборот, подавляющее большинство горожан навеселе, из тех, кто ещё мог связно мыслить, приписали их ками, почтившими своим присутствием храм на территории парка. Что касается самой базы, то во многих помещениях наблюдались интереснейшие феномены: в отдельных областях воздух дрожал и колебался, словно над горячей поверхностью, в других появилось что-то вроде оптических линз, искажающих предметы за ними, иногда казалось, что по полу гуляет рябь, да в тёмных углах слышатся жутковатые потусторонние звуки, похожие на рёв хищников, резкие щелчки и заунывный вой. После эксперимента, когда Намикава-сан алчно, как разбойник в награбленном добре, рылась в снятых данных, ей доложили о значительном ухудшении состояния подопытной. Да, правда, студентку долго тошнило, расстроился стул, возникали приступы головокружения, зрительные галлюцинации дополнились слуховыми, по временам мучили приступы сильной головной боли, наблюдался тремор конечностей. Самое интересное, что никакие выписанные лекарства не помогали, лишь по прошествии двенадцати дней подопытную отпустило. Чтобы не копить прогулы в университете, ей пришлось взять больничный. Естественно, учащаяся не на шутку перепугалась. Как и несколько человек из персонала, уволившихся после эксперимента. Но Намикаву-сан не волновали подобные мелочи. Откажется ― немного досадно за потерянное время, но идиотов в Токио всегда хватало. Найдут другую «морскую свинку». ― Прекрасно понимаю твои опасения, ― учёная мастерски изображала сочувствие, ― но в прошлый раз у нас произошёл сбой трансформаторного оборудования поблизости, из-за чего сильно возрос магнитный фон. Мы устранили проблему, не переживай, ― а это уже была откровенная ложь. Студентка несмело подняла глаза: ― П-правда? ― Самая что ни на есть, ― Намикава-сан ободряюще улыбнулась. ― В этот раз ты мало что почувствуешь. ― Н-ну, хорошо, ― рука подопытной потянулась к книге, но замерла на полпути. Пальцами сжав кончик юбки, студентка прикусила нижнюю губу. ― А можно сегодня почитать? Доктор наук задумалась: ― Почитать, хм… В самом деле, предложение интересно. В двух предыдущих случаях подопытной предписывалось закрыть глаза, расслабиться и постараться ни о чём не думать. В случае же активного мыслительного процесса, вызванного чтением, эффект может усилиться многократно, а это то, что нужно. Но, в целях безопасности, придётся зафиксировать конечности ― в прошлый раз, чуть не нарушив чистоту эксперимента, «свинка» дёрнула головой. Сегодня же, по прогнозам штатной нейросети, болевой сидром многократно возрастёт. ― Что ж, можно попробовать. Глава базы в который раз натянула на лицо приветливую улыбку и подошла почти вплотную. ― Давай в последний раз всё проговорим. Дождавшись робкого кивка, Намикава-сан продолжила: ― Мы забываем сегодняшний досадный инцидент, через полтора часа ты подходишь в лабораторию. Можешь взять с собой любую книжку. И впредь, пожалуйста, не отказывайся. Студентка виновато потупилась. ― Да не переживай ты так, всё будет хорошо. Жду тебя внизу, ― легонько похлопав будущий труп по плечу, учёная вышла из комнаты. ― Я приду! ― запоздало крикнули в ответ. Намикава-сан усмехнулась про себя: «Конечно придёшь, куда ж ты денешься? Деньги-то любишь». Толстый пакет с наличностью девице вручала лично глава научной базы, поэтому видела горящие предвкушением глаза и подрагивающие от возбуждения руки, что принимали плотно упакованные купюры. Так, главную проблему она решила, остальное ― дело техники. В комнату управления экспериментом Намикава-сан вошла в почти хорошем настроении.***
― Нам придётся зафиксировать голову, туловище, ноги и руки выше локтей, ― не дав времени на осмысление, согласно выданной инструкции, лаборант-ассистент прямо во время речи ловко затянул быстрозажимающиеся ремни на конечностях. ― З-зачем? ― подопытная опомнилась лишь когда ремнём ей стянули лоб. ― Для чистоты снятия физиологических данных, ― фиксируя туловище к жёстко закреплённому на полу специальному медицинскому креслу, невозмутимо пояснил лаборант. ― Не сильно давит? ― Вроде нет… ― потянув путы, ответила студентка. «Что и требовалось доказать ― дурочка полнейшая, ― хихикнула про себя Намикава-сан, слушая диалог в комнате управления экспериментами этот диалог. ― На её месте я бы уже визг до небес подняла, не говоря о том, что изначально не позволила бы себя обдурить». ― Хорошо. Так и оставим. ― А как… ― подопытная выразительно посмотрела на стянутые руки. ― Мне читать? ― Ну они же у вас частично свободны, голова комфортно наклонена вниз, ― лаборант подал принесённое чтиво. Им оказалось «Тени Чернобыля». ― Держите и пробуйте. ― Хм-м… ― та открыла книгу, полистала страницы. ― В самом деле, нормально. ― Теперь установим датчики… Минут десять лаборант педантично устанавливал прорву датчиков по всему телу. ― Вот так, ― он удовлетворённо посмотрел на дело своих рук. Многочисленные разноцветные провода, словно кокон из паутины, оплетали подопытную и жгутом толщиной в руку взрослого человека уходили в стену. ― Теперь можете спокойно читать. ― Хорошо, ― студентка проводила взглядом уходящего. ― Так, где я остановилась? ― бормоча себе под нос, она раскрыла нужную страницу. ― Ага… Наблюдавшая за ней через камеру глава научной базы ухмыльнулась: «Ну вот и пришёл твой звёздный час как завершение никчемной жизни. Пожалуй, выдадим тебе орден. Только уж извини, посмертно». Учёная оглядела многочисленные мониторы и индикаторы внушительного, в несколько столов, трёхсекционного пульта управления и удовлетворённо кивнула. Значения основных физических констант отслеживаются, реакторы функционируют в пределах нормы, датчики жизнедеятельности исправно снимают информацию о состоянии подопытной. Глянула на огромную настенную панель, куда выводились изображения с ключевых помещений базы: необходимый персонал замер на своих местах, студентка читала. Наружные камеры показывали обычную городскую суету наверху. Тринадцать сорок пять дня. Можно начинать. ― Включить запись поступающих данных, в том числе, с камер видеонаблюдения. Запустить шифрование в реальном времени. Комментировать операции. ― Запись поступающих данных включена, ― тотчас отозвался механический женский голос. ― Шифрование запущено. Учёная надавила кнопку селектора каналов связи: ― Курису-сан, начинайте. Сначала тау, потом добавьте мюонные и в конце электронные. Между включениями ― десятисекундная задержка. ― Слушаюсь, ― подчинённый отключился. «Единственная по-настоящему толковая голова, ― краешки губ Намикавы-сан поползли вверх. ― Лаконичен, делает всё чётко по инструкциям, не переспрашивает и не задаёт лишних вопросов. Это даже немного возбуждает». ― Запущен обратный отсчёт, ― вновь раздался механический голос. ― До начала первой фазы осталось: девять, восемь… Компьютер отсчитывал секунды, подопытная в лаборатории перелистнула страницу, учёная нетерпеливо подалась вперёд. ― …одна. Генерация пучков тау-нейтрино запущена. Студентка на экране вздрогнула, поморщилась. ― Начинаю повторный отсчёт. Девять, восемь, семь… Посмотрев в сторону камеры, ни о чём не подозревающая подопытная вздохнула и продолжила чтение. Взгляд главы базы переместился на монитор системы слежения за основными физическими константами. Ровные линии на графиках задрожали и расплылись. Из ниоткуда в воздухе и из стен начали проступать призрачные силуэты. «То же самое наблюдалось и в первом, и во втором экспериментах, ― возбуждённо вздохнула глава. ― Повторяемость есть ― это радует». ― …два, один. Генерация пучков мю-нейтрино запущена. «Свинка» в лаборатории вздрогнула ощутимо сильнее, попыталась дёрнуть головой, но фиксатор не позволил. Лицо исказила гримаса боли. ― Эй! Вы же обещали… ― До начала третьей фазы осталось… ― возникнув прямо посередине пульта, на учёную скалился жуткий красноглазый όни с чёрной рожей и зелёными рогами. Полупрозрачная фигура на глазах наливалась плотностью и объёмом. ― Девять… ― Намикава-сан! ― бросив читать, заголосила студентка. ― Затылок сильно болит! ― она пыталась дёрнуть головой, но ремень вновь не позволил. ― Правда? ― подключив микрофон на внешний динамик, изобразила удивление учёная. ― Странно… На самом деле, Намикаве-сан было плевать, что чувствует подопытная ― по прогнозам она так и так скоро должна умереть. А вот усилившиеся колебания мировых констант и яркие невещественные образы на базе и за её пределами волновали куда больше. Поэтому руководитель эксперимента просто тянула время, чтобы «свинка» раньше времени всерьёз не задёргалась ― скорее всего, боль в последней фазе возрастёт скачкообразно. Интересно, что даст третий этап? ― …шесть… ― Наблюдаются незначительные флуктуации в процессах распада, ― ожил селектор. ― Продолжаю наблюдение. И снова как во второй раз ― тогда тоже возникли отклонения в скорости деления ядер. ― Выпустите меня! ― неожиданно выкрикнула подопытная. Она зло уставилась в камеру. ― Вы нагло обманули! ― …три… ― Да-да, милая, ― рассеянно пробормотала Намикава-сан. Смотри-ка, под конец норов прорезался. ― Уже идём. Чуть-чуть потерпи. ― Учёная вся напряглась, как готовый к броску хищник. Сейчас… ― …один. Генерация… ― ААААААААААААААА!!! ― бешено дёрнув ремни, студентка взвыла, захлебнулась криком. ― ЫЫЫЫЫЫЫ!!! ― крик сменился горловым бульканьем. Подопытная забилась в конвульсиях, книга выпала из скрюченных пальцев, по телу вздулись пульсирующие в бешенном ритме вены. Не удерживай её фиксирующие ремни, свалилась бы на пол. Неприязненно глядя на бьющуюся в путах и хрипящую подопытную, учёная почти до нуля убавила чувствительность удалённого микрофона ― от ора девки в ушах неприятно звенело. Мельком глянула на монитор жизненных показателей. Ого! Давление подскочило до двухсот единиц, пульс перевалил за двести пятьдесят. Хорошо, если минуту протянет, не окочурившись. ― Намикава-сан! ― тревожный оклик отвлёк учёную от физиологических показателей. ― Скорость реакций распада ― это полный хаос! Может стоит... ― Продолжать эксперимент! ― краем глаза наблюдая мучения подопытной, рявкнула глава базы. Студентка сучила конечностями, хрипела, разевала рот. Из него пошла пена, глаза закатились, а волосы стремительно седели. Даже циничную учёную проняло ― мука выглядела чудовищной. Внимание отвлекли перемигивающиеся красные огоньки на пульте ― колебания мировых констант вышли далеко за пределы нормы. Прежде чёткие линии превратились в хаотическую пляску кривых. «Ох, это уже опасно, ― пронеслось в голове, а в груди тревожно ёкнуло. ― Особенно, что касается постоянной Планка». Соседнее кресло дрогнуло и покатилось к проявляющейся вогнутости в боковой стене. Красноглазый όни раззявил зубастую пасть и почти вылез из пульта. Потянувшись к женщине, мифическое существо шире распахнуло пасть. Чудовище плотоядно заурчало, с клыков закапала мутная слюна. Взвизгнув, ошалевшая учёная отъехала назад ― голограмма выглядела слишком реальной. Взгляд переместился на пульт ― пластик пузырился в нескольких местах. Намикава-сан побелела: так не должно быть! Это всего лишь невещественный призрак! Помещение вдруг ощутимо тряхнуло. ― Реакторы два-один и три-два почти достигли критических режимов работы! ― испуганно заверещал селектор голосом Курисы. ― Если их не заглушить... ― Глушите все шесть! Живо! ― визгливо скомандовала глава базы. Взгляд приклеился к пузырящемуся пластику, в животе разрасталась глыба льда ― эксперимент явно выходил из-под контроля. Толчки учащались, нарастали амплитудой, показалось, воздух загустел. Дыхание давалось с трудом ― будто кисель вдыхаешь. От нарастающей тряски кресло перевернулось, отправив учёную на пол. Выпученные глаза испуганно заметались по внешним камерам видеонаблюдения. Небоскрёбы наверху угрожающе покачивались. В надежде спастись, толпа паникующих горожан хлынула в парк, подальше от зданий. За ними, как рыбы за наживкой, потянулись разномастные щерящиеся голограммы-монстры. Пик старой телебашни, что находилась недалеко от научной базы, задрожал и начал расплываться в появившемся из ниоткуда воздушном мареве. Учёной даже показалось, что ажурная конструкция стала расти. ― Реакторы не отвечают... ах-ха... на удалённые команды! ― задыхающееся проскрежетал из селектора голос подчинённого. Заведующий реакторным отделом, как и глава базы, был смертельно напуган. ― Используйте... ручное управление, ― просипела в ответ распластавшаяся на дергающемся полу начальница. ― Д-да... ― селектор умолк. ― Да что ж вы никак не кончитесь! Вскипев гневом и на время забыв о страхе, Намикава-сан ударила по трясущейся поверхности кулаком. Посмотрела на пульт ― όни всплыл под потолок, где завывал и беспокойно крутился на месте. Тоже чего-то боится? У призрака есть самосознание? Громкий треск заставил голову дёрнуться в сторону звука ― доехавшее до стены кресло деформировалось и вминалось в твёрдую вогнутую поверхность. Глаза учёной вылезли из орбит ― это ещё что такое? ― Магнитуда землетрясения составляет восемь целых и семь десятых балла и продолжает расти, ― бесстрастно отметил механический голос. ― Токио на грани разрушения. Рекомендуется эвакуация в безопасное место. ― Да заткнись ты! И та… ― клацнув зубами, доктор наук осеклась ― тряхнуло особенно сильно. Город наверху рушился. Дергающиеся изображения с камер показывали, как высотные здания змеились трещинами, оседали в клубах пыли и разваливались на части, а малоэтажки складывались карточными домиками. «Небесное дерево» ― гордость Токио ― особенно сильно покачнулось, накренилось и рухнуло, гигантской дубиной снеся постройки в направлении падения. Наружные камеры заволокло пылью, а потом они и вовсе отключились. Освещение мигнуло и погасло, чтобы затем переключиться на тусклое аварийное ― пропало штатное питание. Взгляд до смерти напуганной главы базы, неспособный остановиться на чём-то одном, зайцем скакал по настенной панели видеонаблюдения. Отсекая звуки, уши заложило как при контузии. Коридоры базы. От толчков не в силах оставаться на ногах, то тут, то там дёргающимися кульками лежат люди. Кто-то потерял сознание ― безвольные тела ударялись о пол и стены. Прямо на глазах учёной голова ползущего человека вдруг ткнулась в непонятное, выделяющееся на полу, идеально круглое тёмное пятно. Лопнув перезрелым помидором, голова моментально сплющилась, превратившись в плоский блин. От выдавившейся во все стороны кровавой мозговой пасты женщину замутило. Она поспешно отвела взгляд. Реакторный зал. Часть персонала, держась за что попало, еле удерживается на ногах и остервенело крутит вентили введения стержней поглотителя в активную зону реакторов. Один человек беспорядочно машет руками, кричит и бьётся на спине ― его ноги по колено ушли в омерзительного вида серую слизь на полу. Другой на четвереньках бросается на помощь, но неведомая сила вздёргивает его в воздух и шинкует на тонкие ломтики, почти стружку. Под упавшей кровавой лапшой расползается бордовое пятно. От тошнотворного зрелища Намикаву-сан вырвало. Основательно проблевавшись, она вытерла губы о плечо, посмотрела на панель, сразу же пожалев об этом. Единственная уцелевшая внешняя камера показывала, как на живот лежащего и вяло шевелящегося тучного горожанина падает фонарный столб. Прохожий харкнул тёмной кровью и конвульсивно задёргался, рот открылся в беззвучном крике агонии. Учёную вновь скрутило рвотным спазмом. Неужели это она виновата во всём? Неужели из-за неё погиб огромный город? Нет, не может такого быть! Сплюнув горькую слюну, Намикава-сан поползла к пульту. Усилием воли подавив нарастающее чувство вины, глава базы активней задвигала локтями. Сначала она во всём разберётся, а потом уже решит, что делать дальше. Не может простое облучение частицами вызвать настолько грандиозный катаклизм, тут явно должно произойти что-то из ряда вон выходящее. И будь она трижды проклята, если не выяснит, что к чему. Приближающийся пульт закрыл собой настенную панель, поэтому Намикава-сан не увидела, как закатившиеся глаза подопытной налились ярким фиолетовым свечением, а тело начало источать такой же туман, но более тёмный. Она не видела, как мучающаяся студентка вдруг осознанно и злобно, с ненавистью, посмотрела прямо в глазок камеры, как зашевелились в кровь истерзанные губы. Тем более, учёная не видела последующую за этим яркую вспышку и возникший прямо в воздухе золотой, вращающийся по часовой стрелке, трибар. Сбоку что-то с грохотом упало. Толчки резко пошли на убыль и за считанные секунды полностью прекратились. Воспользовавшись ослаблением землетрясения, учёная, пошатываясь и опираясь на край пульта, встала на ноги. Крутившийся под потолком όни исчез, покорёженные куски кресла валялись у снова ставшей ровной стены, на экране мировых констант тянулись до отвращения прямые линии. Всё кончилось. Ожил селектор: ― Намикава-сан, ― голос Курисы-сана звучал надломленно и жалко. ― Нам удалось заглушить реакторы. Но... ― он замялся. ― Часть персонала пострадала или погибла от неизвестных явлений. ― Я поняла, ― хрипло, с присвистом ответила глава базы. Учёная облизала губы. ― Жду от вас полного отчёта через... ― она подняла глаза к пустому потолку. ― Через час. ― Хорошо, ― подчинённый отключился. Подрагивающим пальцем Намикава-сан ткнула в селектор: ― Баба-сан! Молчание в ответ. ― Баба-сан, ответьте! Это Намикава! ― требовательно произнесла глава базы. Вновь ни звука. Чертыхнувшись, учёная принялась вызывать других подчинённых. Из двенадцати человек отозвалась лишь половина. В остальных случаях ответом служила либо зловещая тишина, либо тихие прерывистые вздохи с болезненными стонами.***
Раздражённо скинув очки, Намикава-сан потёрла уставшие глаза. Если выразиться в двух словах, то ситуация дерьмовая. Во время эксперимента погибло одиннадцать человек, ещё пятнадцать получили травмы или увечья различной степени тяжести. Оборудование лифтовой шахты повредило землетрясением; чудо, что сами повреждения оказались незначительными. Одну вентиляционную шахту завалило, но две оставшиеся исправно работали, поэтому угроза задохнуться, слава науке, не грозила. Полностью исправным оказался лишь один реактор из шести, его и запустили. Из остальных пяти, во избежание аварии, решили изъять топливо и провести ремонтные работы, благо мощность покрывала все требуемые расходы по электроэнергии. Самое главное ― починить лифт. Ремонтники обещали управиться за сутки, а там можно выйти на поверхность и уточнить обстановку. Внешние телефоны молчали как рыбы, что одновременно пугало и раздражало. Но больше всего мысли занимали изменения в подопытной и непонятном, возникшем прямо из воздуха, объекте. После того, как от подошедшего к двери лаборанта остался лишь упавший на пол скафандр химзащиты, глава созвала экстренное совещание. Как потом выяснилось, что-то полностью разрушало любые живые ткани в определённом радиусе от вращающегося трибара. Было ли это излучение или поле, выяснить не удалось ― приборы ничего не фиксировали. Открытым оставался вопрос: откуда берёт энергию для левитации и вращения «невозможная» геометрическая фигура? Мышами чисто экспериментально определили границы смертельной зоны: восемь с небольшим метров от трибара. Взгляд задержался на по-прежнему бессознательной подопытной. По неустановленным причинам, неизвестное излучение или сила никак той не вредили. Черты лица девушки заострились, грудная клетка ритмично вздымалась и опускалась, волосы не поседели, как показалось, но приобрели пепельный оттенок. Кожа ― насколько можно было увидеть ― оказалась испещрена тонкими вертикальными шрамами разной длины. Это походило на некий шифр из ровных белёсых линий и создавало скорее загадочный, чем отталкивающий образ, но губы Намикавы-сан изогнулись в злобной гримасе. Учёная нашла виновную в катаклизме ― успела просмотреть видеозапись. Девка их проклинала! С ненавистью, гневом, не скупясь на выражения ― прочитала по губам. Очевидно, нейтринное излучение что-то изменило в пространстве, нарушило обычные законы физики, чем тварь и воспользовалась! Это она вызвала землетрясение и гибель города, это она, а не Намикава-сан, явилась причиной возникновения аномальных областей пространства, что привело к смерти и увечьям многих сотрудников. Во всём виновата амбициозная, но тупоголовая и бездарная любительница посредственного чтива и безвкусицы. Недалёкая, бесперспективная личность. Дрянь с непомерно раздутым самомнением. Намикава-сан здесь совершенно не причём! Она просто проводила научный эксперимент, ничего более. А пепельноволосая гниль всё испортила! Тварь, мерзавка, сво… Усилием воли прервав мысленную обвинительную тираду, глава секретной базы недобро усмехнулась: пожалуй, стоит донести информацию до всех. Пусть никто даже не подумает посочувствовать девке ― это развяжет Намикаве-сан руки. Пять реакторов пока бездействуют: пришло время опытов с живым экземпляром. И никакой анестезии. Да, именно так! В тишине кабинета прозвучал едкий, злорадный смешок. Вызвав нужный номер, доктор наук Намикава-сан подняла трубку телефона: ― Рука-манипулятор готова? Отвлёкшись на разговор, физик-экспериментатор не увидела, как затрепетали белёсые ресницы, как медленно, будто нехотя, поднялись подрагивающие веки. В камеру видеонаблюдения уставились янтарные глаза с вертикальным зрачком. Ведьма родилась.