(пока без названия)

      

Одиночество – вера изгоев…

«Вера изгоев»

Иар Эльтеррус

      .       Предисловие.       Данная глава целиком и полностью посвящена протагонисту. Точнее истории его жизни. Тем её эпизодам, что повлияли на формирование его личности. Надеюсь, мне удалось достаточно чётко написать его психологический портрет. Для меня накидать биографию условно среднестатистического человека, оказалось делом сравнительно простым. Но вот провести его через все жизненные перипетии, оказалось делом непростым… Я едва не ёбнулся пока создавал биографию этого персонажа и рисовал его психологический портрет. Сильно сомневаюсь, что в ближайшее время, если не вообще, в принципе, у меня хватит морально-волевых сил повторить подобный подвиг.       P.S.       Автор не ставил своей целью оскорблять как профессию учителя в общем, так и профессии учителей литературы и истории в частности. Так же как не ставил целью навязать какое-либо мнение о религии и политике, как в общем, так и в частности.       

***

      Взобраться на железнодорожную насыпь оказалось не так-то уж и просто. Хотя бы просто потому, что, для начала, до неё пришлось добираться битый час. Ладно, час, не час, но по субъективным ощущениям прошло немало времени, прежде чем я до неё добрался. И винить в этом только лишь густой туман, пересечённую местность и практически полное отсутствие освещения было бы можно, если бы не несколько моментов, что выбивались из общей картины, противореча мало-мальски здравому смыслу, но отнюдь не самим себе.       Так, расстояние, которое я прошагал, могло и должно было быть действительно небольшим, поскольку вылететь из окна поезда, даже метров на пятьдесят, даже учитывая высоту насыпи, и при этом не то что остаться не то что здоровым, а просто живым… Для этого надо быть каскадёром экстра класса и безусловным мировым чемпионом по прыжкам в длину, и с места, и с разбега. Вот только путь, который я прошёл, был несколько длиннее, чем пресловутые пятьдесят-сто метров. Чисто субъективно, я прошагал, как минимум, полкилометра. Минимум! И всё бы ничего, ведь мой топографический кретинизм помноженный на отсутствие ориентиров, околонулевое освещение и пересечённую местность, равно, очень кривой траектории движения. В лучшем случае. Так что упилить в неведомые дали я мог запросто.       Однако, был один момент, который меня, мягко говоря, смущал, но я его списал просто на галлюцинацию. Всё же, даже если бы я был на расстоянии пятидесяти метров от насыпи, даже если бы я был на краю реки, то увидеть мост с того ракурса с которого я его увидел – было невозможно. Просто не тот угол обзора! По самым скромным прикидкам, чтобы получить такой вид на мост, я должен был отлететь, примерно, на полкилометра. Ну ладно, метров на триста точно. Или на двести. Но двести, это самый минимум!       Вот тогда всё сходилось бы. И угол обзора… и длительность пути… но никак не факт моего выживания! По самым скромным прикидкам, чтобы пролететь такое расстояние, я должен был вылететь с охренетельным ускорением, которое бы меня сперва контузило при вылете из поезда, банальным ударом об воздух. А если учитывать зону турбулентности и последующее приземление… я бы не выжил. Ну, или, в идеальном варианте, не смог бы отделаться такими пустяковыми травмами, которые и травмами-то, с учётом обстоятельств, назвать невозможно.       .       Отдышавшись после утомительной прогулке по пересечённой местности и карабканья на железнодорожную насыпь, я двинулся в путь, мысленно прикидывая расстояние, что мне предстоит преодолеть и то, сколько на это уйдёт времени. По всему выходило так, что топать мне предстояло порядка двух-трёх часов. Причём, процентов шестьдесят-семьдесят всего пути предстояло проделать вдоль железки, и лишь оставшуюся часть по жилым районам. Главное – не пропустить нужный переезд.       Пошарив по карманам, достал телефон, проверил заряд и удовлетворённо хмыкнул. Не зря, ой не зря я его экономил, когда брёл сквозь туман на станцию – теперь до дома можно будет дойти не в гнетущей тишине, а под звуки музыки. Шаря по карманам в поисках наушников, я проверил подключение к интернету. Оно было, хоть и достаточно хреновым. А вот GPS-навигация молчала, словно партизан на допросе.       Наушники никак не хотели находиться, а слушать музыку открыто… Почему-то мне это показалось плохой идеей. Так что ради интереса, пока не нашлись наушники, решил по-гуглить новости. В конце концов, должны же быть хоть какие-то сведения о происходящем! Мост – разрушен. Туман стоит такой, что просто жуть. Поезд… ладно, про поезд могли ещё ничего не написать. Но вот про остальное – просто обязаны.       Мельком прочитав высветившиеся статьи, я глубоко вдохнул и ме-е-едленно выдохнул. Похоже, моя увлечённость постапокалиптикой вышла боком и теперь браузер выдаёт в первую очередь те запросы, что соответствуют моим вкусам, поскольку как-то иначе объяснить подборку настолько бредовых статей, что он мне выдал, я просто не могу. Да ещё и датировка…Какой нахрен конец двадцать первого века?! На дворе всего лишь вторая его четверть! Какая нахрен война?! Какие бомбёжки? Какой такой ввод и вывод войск, БИОС вам в анус!?       .       Закрыв браузер, я потер глаза, пытаясь развидеть весь тот бред, что он мне подкинул и, проведя рукой по лицу, зацепился за провода от наушников. Из груди вырвался тяжёлый вздох. Сил удивляться творящемуся вокруг звиздецу уже попросту не было. На фоне всего того, что произошло ранее, факт того, что всё это время наушники были у меня в ушах, стал просто незначительной мелочью. Всего лишь очередным штрихом, что дополнял картину того безумия, что творилось последние часы.       В очередной раз попытаться рационализировать ситуацию? На это уже не было ни моральных сил, ни особого желания. Единственное чего я желал, так это поскорее добраться до родного дома и как следует отдохнуть. Желательно комплексно. Так сказать, душой и телом. Немного бухнуть, разрядить мозги какой-нибудь ненапряжной, но интересной деятельностью, а после – хорошенько выспаться.       .       - А что?! Похоже на план! – одобрительно скал я самому себе, подключил наушники к телефону, включил проигрыватель и двинулся дальше.       .       Под ногами похрустывал щебень, в наушниках играла музыка, до дома было ещё далеко, однако мои мысли были ещё дальше. Совсем не здесь и даже не сейчас. Правду говорят, что в моменты смертельной опасности вся жизнь проносится перед глазами. Вот только почему-то не говорят, что потом делать с ворохом всех этим воспоминаний. Абстрагироваться – не получалось. Как и задвинуть в дальний угол. Пока выбирался из дебрей, пока поднимался на насыпь – разум был занят вопросом выживания, так что было не до пустопорожних размышлений. Однако, как только попал в относительно стабильную обстановку, не предполагающую, каких бы то ни было, активных или разнообразных действий в ближайшем обозримом будущем, так разум, словно издеваясь, сразу же вывалил на меня целый ворох воспоминаний.       Нет, я не против рационального самокопания, что, вообще-то, называется самопознанием. Да и в текущей ситуации, подобное времяпровождение позволило бы абстрагироваться от попыток как-то рационализировать тот звиздец, что пришлось пережить. Однако, имелась маленькая такая закавыка – воспоминания никак не желали выстраиваться в хронологическом порядке, поскольку мой разум отдал предпочтение построению ассоциативных и причинно-следственных связей. Однако, это было мелочью по сравнению с тем, что они оказались, если проводить аналогию с компьютерными файлами, битыми и фрагментированными.       То что, полёт из поезда не прошёл для меня даром вызвал какое-то сюрреалистическое облегчение, поскольку теперь всё вставало на свои места. Конечно, то, что придётся идти в больницу проверять голову, меня отнюдь не радовало, однако, неправильность ситуации в которой я оказался словно бы улетучилась. Теперь всё было правильно, так, как и должно быть, потому что после подобного приземления, отделаться лишь синяками да ссадинами – нереально. А раз начались проблемы с памятью, то, вероятнее всего. сотрях, лёгкий, очень лёгкий, поскольку ни тошноты ни головокружения у меня нет, я, всё же, заработал.       .       - Опаньки! – ошарашено воскликнул я.       .       Да и, по правде сказать, мне было, чему удивляться. Из меня не великий путешественник, так что с расстоянием я мог бы и напутать, однако, перепутать вынырнувший из тумана переезд я не мог. Он мне был знаком. Очень хорошо знаком. Не настолько, когда ты мимо него ходишь каждый день, но достаточно, для того чтобы его узнать. Хотя. Проверить всё же стоит. Если это он, то будка должна быть там… А вот там должна быть АЗС. Да и примыкание дорог к переезду с одной сторону тут такое дебильное, что спутать с чем-то другим – крайне сложно.       Быстрая проверка доказала, что память меня не подвела. Однако, это означало, что я прошел от пяти до десяти километров по железнодорожным путям и не заметил этого! Ладно, если бы я был пьян… Как-то раз было дело – дошел на автомате до дома пройдя весьма извилистый и опасный путь без эксцессов. Но, то был единичный случай, да и пьян я тогда был в хламину. А тут…       А что тут? Видимо я настолько сильно утонул в попытках разобраться в том ворохе воспоминаний, что потерял всякий счёт времени. Эх… если бы только всё было имело резкльтат. А так… Нет, вроде бы воспоминания более или менее улеглись и организовались, однако, остались такими же битыми и фрагментированными. Если к завтрашнему, или, наверное, уже сегодняшнему утру, или, скорее, дню, ничего не измениться – придётся топать в больничку.       .       Тяжело вздохнув открывшимся перспективам, я двинулся по знакомому маршруту. По хорошему, если бы не туман, то до дома можно было бы добраться за полчаса. Максимум. Даже если собрать все светофоры на своём пути и особо никуда не спешить. А вот с учетом тумана… хорошо, если за час дойду. Однако! Места-то знакомые! Это в тех краях, где из поезда вылетел, я ни разу не бывал. А тут – всё хожено-перехожено.       В несколько приподнятом настроении я миновал квартал и в задумчивости остановился у перекрестка, прикидывая, как лучше идти. Если бы не туман, то было бы монописуально. А так… приходилось думать, выбирая, какой маршрут будет безопасней. В текущих условиях. Так-то, по большому счёту, выбор состоял из двух вариантов, что имели незначительные вариации. В первом случае надо пересечь два проспекта, что рассекают город с севера на юг и с запада на восток, во втором – только первый из них, однако, путь будет проходить рядом с вокзалами, где и при хорошей видимости зевать опасно – долбозавры за рулём, это дело такое… неискоренимое.       На первый взгляд, кажется, что у второго варианта плюсов больше, поскольку привокзальную площадь можно обойти по краю, да пересекать проспект придётся с остановкой на трамвайных путях. Вот только не лежала у меня душа к тому маршруту – шанс встретить мента, который доковыряется до моего внешнего вида излишне велик. А с учётом происходящей хероты и моей «веры» правоохранительным органам, подкреплённым знанием о том, как именно некоторые «доблестные» «стражи порядка» «работают» то, следуя закону всемирного свинства, я вляпаюсь по самые помидоры.       Приняв решение методом исключений, я снял наушники, внимательно осмотрелся по сторонам и, не обнаружив признаков приближения автотранспорта, как только загорелся зелёный сигнал светофора, что есть мочи, рванул через дорогу. Всё же, как ни крути, а при такой видимости, работает простое правило: «чем меньше времени ты находишься на проезжей части, тем выше шансы твоего выживания». Никакой мистики и статистики – чистая логика. Да и шутка про то, что пешеходы бывают: быстрые, мёртвые и внимательные, в текущей ситуации уже не казалась всего лишь шуткой.       Добравшись до противоположной стороны дороги, я остановился отпыхаться. Всё же, несмотря на регулярную дачную физкультуру, бегун из меня аховый. Это в старшей школе я был если и не лучшим бегуном, то, как минимум, в двадцатку лучших бегунов школы входил точно. А сейчас – лишний вес, сидячий образ жизни, возраст… хорошо ещё, что маразма нет – и без него проблем хватает.       Отдышавшись, огляделся по сторонам и двинулся дальше, возвращая наушники на место. Странная, нездоровая фигня творилась, однако. Фонари – горят, светофоры – работают, а ни машин, ни трамваев – не видать. Да и случись какая-нибудь авария – матюгальники бы уже разок, как минимум, я бы точно услышал, невзирая на музыку. Ещё и в окнах света я ни разу не заметил. Ну да и хер бы с ним со всем! В конце концов, принять на веру факт того, что я выбрал именно ту дорогу, где все спят, намного проще, чем поверить в то, что произошла какая-то аномальная хуерга. К примеру…       Выбросы с химкомбинатов? Да я вас умоляю! Было бы что-то серьёзное – я бы уже сдох, или, как минимум, ощутил бы на себе последствия-симптомы. Радиоактивный туман? Ну тады, «Ой»! Тады я уже точно нахватал столько «лучей добра», что платить за свет до конца жизнь я точно не буду! Что ещё может быть? Ну-у-у… чисто в порядке бреда, можно предположить, что туман – аномальный. Например, как у Стивена Кинга в его романе Мгла. Хм… мнда… пожалуй, поверить в то, что весь город эвакуировали, а я как долбоёб проквакал эвакуацию… проще.       .       Сопровождаемый подобными мыслями я даже не заметил, как прошёл целый квартал. Пожалуй, я и дальше бы шел, ничего не замечая вокруг, чисто на автопилоте, если бы, после того как пересёк дорогу не оказался в парке-сквере-бульваре имени кого-то или чего-то, что лежал на выбранном мною пути. Нет, на первый, второй, третий, пятый и, даже, десятый взгляд всё было в полном порядке. Пустынное пространство окутанное туманом и освещённое светом фонарей не вызывало какого-то опасения – всё было привычно, настолько, насколько это запечатлела мо память. Однако, было одно существенное различие – туман был, но он был разреженные и невесомый словно тончайшая вуаль.       Я словно на стену налетел, когда осознал эту неправильность. Сердце ёкнуло, словно возжелав бешено заколотиться, но потом просто передумало. Как-то иначе описать те ощущения, что возникли в груди, когда до моих мозгов дошло понимание неправильности ситуации, у меня просто не получалось. А с другой стороны, если вспомнить мой путь сквозь туман, особенно «молочную реку» тумана под ногами, тот туманный массив что со всех сторон сжимал тропу и… Нда… а ведь только сейчас до меня дошло, что когда я шагал по «молочной реке», это было чем-то похоже на путешествие по руслу подземной реки, только вместо воды и камня был туман разной консистенции.       Криво хмыкнув и потерев лицо руками, я двинулся дальше, внимательно осматриваясь по сторонам. Парадоксально, но факт – пока я двигался в густом тумане, мне было не настолько не по себе, как когда я очутился в данном месте. Вроде бы и пространство открытое, вроде бы и освещение хорошее, однако… почему-то именно в тумане я чувствовал себя более комфортно. К чему бы это? Раньше я что-то не замечал за собой подобной… смелости? Нет, так-то и раньше я предпочитал быть не виду, но иметь возможность обзора и отступления. А какой обзор в густом тумане? Хотя… понятно. Всё познаётся в сравнении. Тут я буквально у всех на виду, а в тумане мы сравнительно на равных. «Мы» и «все»… метафорически… надеюсь…       .       Внезапно, мой взгляд, скользящий по окрестностям, зацепился за какой-то странный продолговатый объект, лежавший на скамейке, мимо которой и пролегал мой маршрут. Подойдя ближе, я понял, что это обычный кусок цветного пластика, выполненный в виде трубки с утолщением на одном из концов. С учётом того, окружающий мир не баловал красками, нет ничего удивительного в том, что данная вещица привлекла моё внимание.       Потакая своему любопытству, я поднял привлёкший моё внимание предмет и повертев в руках задумался, чем же это могло быть. Нет, то, что это детская игрушка мне стало понятно сразу, но вот её смысл и предназначение, ускользали от меня. Можно было бы подумать, что это подзорная труба, но, тогда непонятно, почему один из торцов закрыт тёмным стеклом. Если же данное устройство предназначено для того чтобы смотреть на солнечное затмение, или солнце в целом, то непонятно, зачем было делать утолщение вращающимся.       Повертев в руках игрушку, я пришел к выводу, что она, всё же, была не потеряна, а оставлена, потому что была сломана. Я не сразу обратил внимание на едва слышный стеклянный шорох, который она издавала, когда я вертел ё в руках. А когда обратил, то, в принципе, стало понятно, что игрушке, просто «сломали голову». Вряд ли подобный шорох присутствовал изначально. Уж кто-кто, а создатели детских игрушек как никто другой должны понимать, на что способно детское любопытство. Хотя… взрослые немногим лучше.       Прежде чем положить игрушку на место, я, поддавшись какому-то неясному порыву, поднёс игрушку к глазам. Как и ожидалось – ничего не было видно. Решив, что, раз у игрушки одно из стёкол затемнено, то, стоит навести его на источник света, я так и сделал, после чего понял, что игрушка была вовсе не совсем сломана, а, возможно, таковой и задумывалась изначально, ведь это был калейдоскоп. Простой калейдоскоп, но создающий не простые, а тонкие узоры, что поражали своей сложностью, затягивая меня в водоворот воспоминаний.       .       

***

      .       Я шел, не разбирая дороги и не замечая ничего вокруг. Мой разум вновь оказался не здесь и не сейчас, а все морально-волевые силы уходили на то, чтобы держать себя в руках – балансировать между всепоглощающей яростью и бездной отчаяния было невыносимо тяжко. И причиной тому была одна – простая детская игрушка-калейдоскоп, в который я решил заглянуть.       У всего есть предел. У терпения, у милосердия, у здравого смысла, у послушания… у всего. Вопрос лишь в том, «Когда?», а главное, «Как?», этот предел будет преодолён. Соломинка, что ломает спину верблюда… Песчинка, что вызывает оползень… Снежинка, что срывает лавину… Поэтических названий подобным событиям немало, однако… Той каплей, что прорвала плотину моих воспоминаний оказалась простая детская игрушка, заставив вспомнить всё, включая то, что я страстно хотел забыть.       .       Детство… золотая пора. Время, которое большинство вспоминает с ностальгией. Самый беззаботный и счастливый отрезок жизни. По меньшей мере, таковым он должен быть. О нет, сказать, что моё детство было плохим, я не могу. Скорее, наоборот, оно было у меня замечательным, но… Не даром же говорят, что именно в детстве формируется личность человека. Его мировосприятие, поведенческие паттерны, морально-этические ограничения и многое иное, что определяет, если и не всю последующую жизнь, то значительную её часть так точно.       Вот только несмотря на то, что детство у меня было замечательным, качество того фундамента, что был заложен в тот период оставляло желать много лучшего. Но не потому, что никому не было до меня дело, а потому, что каждый к кому я попадал на воспитание, имел свой собственный взгляд на мир, не редко не совпадающий с мнением прочих воспитателей. А если учесть что моё детство, особенно тот период, когда формируется сознательная часть личности, пришлось на период «перестройки», когда «перестраивалась» не только страна, но и люди её населяющие, особенно в морально-этическом плане… Да ещё и родители учудили…       .       Тяжело вздохнув, я мысленно махнул рукой. Винить кого-то – очень просто, но смысла нет. А вот искать ответы в себе, наоборот, крайне сложно, хотя и имеет смысл глубинный. В принципе, не случись развала СССР со всеми из этого вытекающими последствиями, то мать с отцом могли бы и не развестись. Всё же, студенческие браки по залёту были отнюдь не редки. Однако, история хоть та ещё шлюха, однако, сослагательного наклонения не терпит.       Первые годы жизни я провёл на попечении бабушки, в деревне или посёлке городского типа – не помню точно. Даже его названия не помню. В принципе, для того времени в этом не было ничего необычного – студентам нужно учиться, а не ребёнка нянчить. Были ли эти годы замечательными? Наверное. Не помню. В конце концов, мало кто может похвастаться тем, что помнит свои первые годы жизни. Я – не один из них. Первые мои воспоминания о детстве, хоть и поднялись на поверхность, весьма разрозненные и не систематизированные, однако, они легко делятся на три неравных группы. Как по месту жительства, так и по своему эмоциональному окрасу.       Первая – жизнь в деревне-посёлке на краю географии. Не так чтобы это было совсем уж изолированное поселение, однако добраться до него было той ещё задачей, но… не это я помню. Память тех лет крайне избирательна, и хоть время было поистине золотое, но… в памяти отложилась лишь скала и каменистая речка с усиленным брёвнами руслом, между которыми, скалой и рекой, была зажата извилистая разбитая асфальтированная дорога. Само же поселение… та его часть, что я помню, была растянута вдоль русла реки, вверх по склону холма поросшего лесом. Мы там жили на два дома. Первый, основной, был где-то в центре деревни, а второй – на её окраине и выполнял роль дачи, летнего дома и дома для гостей. Рядом с ним тоже был лес, но не лиственный, как рядом с первым, а хвойный. А еще, рядом с ним была поляна с земляникой…       Вторая группа воспоминаний, это воспоминания связанные с родным городом и тем временем, когда семья была ещё полной, когда родители жили вместе. Как-то однозначно их классифицировать у меня не получается – слишком уж они противоречивы, слишком уж сильно они выцвели, что даже сейчас они кажутся блёклыми. А с другой стороны, детский сад, в котором проводил всё своё время, постоянно занятые родители, бесчисленные скандалы на почве несовпадения жизненных приоритетов и интересов. Нет, хорошее тоже было, и его было много, однако, на фоне постоянных скандалов, всё как-то выцвело, оставив после себя лишь… серые фото тех времён.       Третья группа моих детских воспоминаний связана с югом. Там, где растут яблоки и груши, персики и сливы, виноград и черешня, арбузы и дыни… Хах! «Смешно»! Я даже вспомнить не могу, где это было… Я а ведь я это помнил! В любом случае, там было хорошо, но хорошо не так, как в деревне. А хорошо по-другому. Иначе. Совсем иначе. Хоть там и была лютая жара, а до речки путь был совсем не близкий, да ещё и по захламлённой, каменистой пустоши поросшей редкой травой, но… там было то, чего мне так не хватало ни в деревне, ни, тем более дома – свободы. К сожалению именно там и закончилось моё беззаботное детство…       .       Остановившись, я посмотрел направо и почувствовал, как бешенство стало подниматься откуда-то изнутри меня. Так-то я спокойный человек, даже, флегматичный, или, скорее уж, пофигистичный, однако те душевные травмы, что оставила мне моя первая школа, точнее её контингент, обоего вида, полностью удалось залечить лишь годам к тридцати. Да только вот напоминания, в виде ментальных шрамов у меня остались на всю оставшуюся жизнь. И если раньше я как-то старался не вспоминать… даже, скорее не помнить, то теперь я вспомнил все переломные моменты в своей жизни.       Плюнув в сторону своей первой школы и, двинувшись дальше, пожелал учителям, воспитателям и всем своим одноклассникам всего самого «хорошего». И побольше! Побольше! Что б они все пердохли в адских муках! Слишком уж яркими оказались воспоминания, что пробудила во мне первая школа. Школа, в которой мне пришлось учиться два первых года. Слишком уж сильно время, проведённое в ней, повлияло на мою дальнейшую жизнь.       .       Всё же, не зря люди говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. А если учесть, что большинство нормальных родителей желает своему ребёнку лишь самого лучшего, то нет ничего удивительного в том, что весь пиздец в жизни начинается ещё в раннем детстве. А ведь мать хотела как лучше – дать самое лучшее из того что было возможно доступно. Старалась… Но… гладко было на бумаге, да забыли про овраги.       Середина девяностых – стабильности в стране нет, если не считать стабильностью тот пиздец, что тогда творился буквально везде, причём, творился стабильно. Тогда «перестраивалось» всё и все. Появлялись частные производства, медицинские центры, охранные предприятия и образовательные учреждения. Именно в одно из них я и был устроен. Благо, что деньги тогда были, но… Дьявол кроется в деталях.       Хоть в нашей семье тогда и водились деньги, однако мы были, в лучшем случае, обеспеченным средним классом, если так можно выразиться. Не просто обеспеченными людьми, или, тем паче, зажиточными, не говоря уже о богатых, а, именно, средним классом… с плюсиком. Проблема же была в том, что выбранная школа, по факту, была рассчитана на детей из действительно обеспеченных семей. И дело тут было не только в плате за обучение, в необходимости покупать специальные расходники, типа особых тетрадок и тому подобное… Нет, основной проблемой была не разность в доходах, а разность в менталитете детей. Как говорится, кому-то икра мелкая, а кому-то хлеб чёрствый.       Конечно, поначалу это было незаметно. Однако, чем больше проходило времени, тем больше становилась пропасть между мной и одноклассниками. Мелочь там, мелочь сям… вот только мелочи копились и копились. Качество повседневной одежды и обуви, то, в каком костюме пришел на ёлку, кто твои родители и кем работают, можешь ли ты позволить себе купить что-то после похода в бассейн… Мелочи… но из этих мелочей и складывается отношение.       Переломным моментом стала середина второго года обучения, когда ко мне заявился брательник главного хулигана класса, и пригрозил стволом. Боевым? Газовым? Игрушечным? А хер его знает! Однако сам факт того, что совершенно левого человека пустили на территорию, как бы охраняемой, школы, и вызвали меня с урока для разговора с ним… Более того оставили для разговора с ним наедине… Человеком который был похож, в лучшем случае на гопника, а так – на урку… При этом зная, что из родных у меня только мать может придти…       .       Оставшиеся полгода прошли как в тумане. Благо, что в итоге, я был переведён в другую школу. Общеобразовательную. Вот только как произошел перевод – не помню. Но, если память меня не совсем подводит, то тут сложилось сразу несколько факторов. Первый – экономический, но им в 90-е никого не удивишь. Второй – социальный. По мнению мразей из школы, я был конфликтным ребёнком.       В любом случае, первые два года школы, заронили в моей душе сомнения в своей полноценности и напрочь убили мою самооценку. Я закрылся в себе, став, сперва, добровольным, а после и не совсем добровольным изгоем. Причём это касалось всех аспектов жизни. Во дворе я был чужим, поскольку были те, кто учился со мной в моей первой школе, так что слухи… они такие. В новой школе я был… просто был. Я опасался сближаться, с кем бы то ни было.       Пожалуй, единственными общими темами для разговоров с другими людьми, помимо учёбы, были игры. Компьютерные игры. Хотя… нет, сперва, была приставка, но… именно тогда, когда у меня появился компьютер, у меня и появились какие-то действительно общие темы для разговоров. А произошло это классе в… седьмом? Пятом? Не помню точно. В любом случае, до этого времени я, по большому счёту не жил, а так… существовал, лишь в играх я находил своё спасение. Всю суету оставив на потом, я погружался в мир компьютерных игр, ведь я там был реально тем, кем здесь не мог бы стать, несмотря ни на какие ухищрения.       Да и после, надо сказать, я не сильно-то изменился, хотя под конец средней школы, классе в восьмом, если не в девятом, я начал смотреть на мир с несколько большим интересом. Причиной, тому стал человек, которого я хоть и не могу назвать другом, но хорошим приятелем – точно. Он был тем, кем я хотел быть, но не был. Общительным и позитивным, не трудоголиком, но и не лентяем, не гением, но мозгами работать умел, а самое главное – его семейное положение было схоже с моим.       Мы с ним как-то даже сдружились, хотя… тут надо быть откровенным с самим собой – он просто не мешал мне сближаться с ним. А если быть совсем уж честным, то я стал настоящим прилипалой, которого не остановила даже откровенно недружелюбная реакция его друзей на моё появление в его круге общения. Всё же, бытие изгоем на протяжении всей средней школы, это клеймо, от которого не так-то и просто отмыться.       .       Казалось, что всё налаживается, однако… в старшую школу я пошел уже в другом городе. Семейные обстоятельства они такие… Вновь новый коллектив. Вновь притирка. Однако на этот раз всё усугублялось тем, что я был не обычным учеником, а сыном учителя. Те, кто в теме – поймут, а нет – объяснять бессмысленно. А если учесть что… ладно… похрен.       Сказать, что жизнь в новой школе была плохой – не могу. Назвать её хорошей, впрочем, тоже не получится. Пожалуй, самым точным определением будет… пресная. Да, именно пресная. Мир вновь потерял краски, а найти единомышленников было сложно. Плюс отсутствие компа… Пожалуй именно тогда-то я и подсел на чтение книг. Нет, так-то я и до этого читал, но без огонька. Без погружения с головой в дивные миры созданные авторами. И тому была причина.       ,       Если и есть что-то, что способно отбить всякое желание читать книги, так это литература. Я имею в виду уроки литературы в школе. Хрен с ним с тем, что надо читать и пересказывать. Плевать на то, что надо что-то заучивать. Но вот анализировать… Пожалуй, назвав шлюхой историю я погорячился. История это наркота одобренная государством, а историки – лицензированные дилеры. А вот литература, это блядский бордель с училкой вместо бордель-маман, или сутенёра, если это учитель. Причём у каждого свои кинки и фетиши и только посмей не согласиться с ними – пожалеешь!       Почему? Да просто потому, что не так анализировать и делать не те выводы как это подразумевает глав-шлюха, что по недоразумению называется учителем, как минимум, опасно для оценок. Как максимум – для целостности психики. Проанализировал я как-то одно произведение, по-своему… ага… после этого забивал на шлюх-ру большой и толстый. Одного раза, когда меня подняли на смех и унизили перед всем классом, мне на всю оставшуюся жизнь хватило.       .       Нда… это же как меня тогда зацепило, что даже по прошествии десятилетий, я ту нерусскую сучку-учку до сих пор помню и дико ненавижу?! Блядина плоскомордая! А ведь она меня сильно тогда довела. Настолько, что было огромное желание взять и, как минимум, закидать её класс коктейлями молотова. Ну, или просто бутылками с бензином. Однако, остановило меня не отсутствие денег на шухер и не страх перед законом, а, «всего лишь» то, что я не был уверен в том, что это принесёт результат. Не было уверенности что попаду, разобью окна и подожгу класс. Иначе…       .       Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я понял, что опять потерялся в своих воспоминаниях и сейчас стою прямо перед дверью своего подъезда. Пошарив по карманам, достал связку ключей и приложил чип к ЭМ-замку. Тихий писк показался просто оглушительным, вызвав какой-то иррациональный страх, так что я быстро юркнул внутрь и облегчённо выдохнул, когда раздался липкий щелчок, означавший закрытие двери.       В подъезде горел свет, и не было тумана. По привычке вызвав лифт я, было, шагнул внутрь, но, резко передумал. Всё же, когда творится подобная хренота, оказаться запертым в лифте – последнее дело. А если учесть то, что он и без того частенько застревает, а ЖЭК долго думает, то… ну его нахрен! Лучше уж ножками дойду. Правда, последний этаж но…       .       Последний… Я почувствовал, как вновь начинаю закипать. Это слово меня преследовало большую часть жизни. Даже сейчас, я продолжаю говорить «последний», а не «верхний». Хотя, казалось бы, какая разница? Однако… разница в восприятии. Слова «верхний» и «последний», несут совершенно разный психоэмоциональный посыл. Это я стал понимать не сразу. Осознание этого доходило до меня медленно и крайне болезненно. Да и началось оно, как ни странно в старшей школе. Именно тогда, когда я пристрастился к чтению. Когда книги, наравне с играми, стали для меня порталами в иные миры.       .       Поначалу чтение давалось мне достаточно туго. Всё же, несмотря на то, что количество литературы доступной для чтения было велико, её качество желало много лучшего. Нет, когда-то, в своё время, когда та литература только писалась, это была весьма прорывная и смелая научная фантастика и захватывающее дух фэнтези. Но, именно что, в своё время. Однако, делать было нечего и я читал то, что было. Смешно… смешно осознавать то, что именно старая фантастика, что уже была не актуальна на переломе веков, достаточно сильно повлияла на меня. Правда… понял я это только сейчас.       Тогда же, когда я открыл для себя то, что путешествовать по иным мирам можно с помощью книг, я оказался счастлив. Погружаясь с головой в вихрь приключений любимых героев, я чувствовал, нет, я знал, что в них я не один. Я стал замечать, что книги, в отличие от людей не так яростно навязывают свою точку зрения и восприятия реальности. В отличие от людей они позволяют искать ответы в себе, так что со временем, прыжок в очередной разлом в виде книги, соединяющей миры, стал обрастать новым смыслом. Так что книги, точнее то чем они тали для меня, порталами в иные миры, стали частью меня. О чём я ни капли не жалею.       .       В любом случае, старшая школа, точнее её окончание было ознаменовано ещё одним важным событием… Событие, что заставило… начать просыпаться. Событием, что заставило взглянуть на мир непредвзято и осознать, что всё было сном – всё было ложно, и реальность встретила так жестко, что отпустить те дни что были среди грёз мне так до конца и не удалось.       Я понял, что всё то, чему меня учили, что в меня вбивали, было не более чем… иллюзия. Данное событие позволило понять, что был прав именно Волкодав, а не та… блаженная. Как её там? Кан-чего-то-там? А-а-а… насрать! Волкодав был прав, миром правит сила, а ни какая не любовь! Те же, кто считает иначе… плевать на них! Рано или поздно, но они тоже поймут как больно просыпаться. Когда исчезает мирок, в котором ты прожил свою жизнь, выходов из ситуации не сказать что много.       .       Как бы то ни было, но мне удалось пережить то предательство, которое, с высоты прожитых лет, и предательством-то назвать не могу. Пусть и не лучшим, но и далеко не худшим способом. Не спился и не скололся – это плюс, однако так и не захотел выходить из мира грёз – это минус. И, хотя я понял два простых факта: «девочки любят плохишей» и «чтобы быть успешным, надо быть монстром», но не смог их принять. Даже осознать мне это не получилось. Это отложилось где-то на уровне подсознания, а я… продолжал стараться быть правильным и таким же, как и все.       Впрочем, мне, в какой-то степени повезло, поскольку перестройка мировосприятия прошла достаточно безболезненно, хотя и не без последствий для психики. Что тут сыграло свою решающую роль? Компьютерные игры, ставшие моей отдушиной? Музыка, в которой имелся смысл? Книги, в которых я искал ответы? Или же НРИ, на которые я окончательно и бесповоротно подсел в универе? Однозначного ответа на эти вопросы нет, однако…       Именно НРИ в общем и вселенная WoD в частности позволили мне взглянуть на мир не только через призму тех убеждений, норм и ценностей, что в меня вбивали с раннего детства, но и с множества иных ракурсов. Пожалуй, именно эта имитация жизни в НРИ позволила принять реальность такой, какая она есть, а не продолжать смотреть мир, словно через стекло. Понять и принять, что люди носят маски, которые могут радикально отличаться от их истинных натур. Понять и принять, что люди, это, в большинстве своём, существа без души, что мир скрывает чудовищ под маской людской. С каждым новым днём я открывал для себя всё больше зла, так что к моменту окончания университета моя судьба уже была решена.       .       Впрочем, обучение в универе не сильно-то и отличалось от обучения в школе. В том смысле, что, несмотря на то, что я смог поступить на бюджет, я, так же как и в школе, продолжал пинать балду, а не учиться. А ведь мог… Мог! Но… не смог. Не смог перебороть себя… свой пофигизм. Не смог выбраться из той скорлупы, в которую когда-то залез. Не сказать, что мне там было комфортно, однако, когда попытки вылезти из неё раз за разом приводят лишь к ещё большему дискомфорту, то волей-неволей перестаёшь пытаться что-то поменять.       Да и советы из серии «будь собой, и люди к тебе потянутся», что мне всю жизнь давали всякие доброхоты, лишь усугубляли ситуацию. Особенно было паршиво, когда говорили одно, требовали другого, а подразумевали вообще третье. Так что именно WoD, с его концепциями Натур и Масок, позволил мне вздохнуть чуть более свободно – я просто нацепил удобную и привычную Маску, спрятав под ней свою истинную Натуру. Впрочем, до понимания, принятия и осознания, того простого факта, что чем меньше о тебе знают окружающие, тем лучше тебе живётся, был ещё недобрый десяток лет.       .       Когда же универ закончился, я… ни дня не проработал по полученным специальностям. Они оказались никому не нужны. Точнее, нужны, но… соотношения зарплаты и нагрузки были просто смехотворны. Всё же, когда зарплаты хватает лишь на удовлетворение базовых потребностей, а сил после работы не хватает буквально ни на что, это ничем не отличается от рабства. Так что, пойти работать грузчиком и то, выглядело намного более выгодным и перспективным решением. Впрочем… не так уж это и важно где и кем я работал после универа. Даже те события, что происходили в моей жизни после его окончания тоже не сказать, что были сильно уж важными. Нет, какие-то изменения они с собой привносили, однако, больше не происходило чего-то действительно знакового. Хотя… кое-что произошло – пришлось повзрослеть, но…       По мнению близких, я так до конца и не повзрослел. Как был ребёнком так им и остался. Всё так же увлекался компьютерными играми, а также, читал фэнтези и фантастику, всё также слушал «странную» музыку. Даже НРИ не забросил, хотя играть было не с кем. Пожалуй, они были правы – я действительно не смог повзрослеть. По меньшей мере, если под взрослением подразумевается принять этот мир таким, каков он есть, перестать мечтать и жить в серой пустоте наших дней.       Да что тут говорить!? Я и сам это прекрасно осознавал, однако так и не смог себя изменить. Не мог? Или не хотел? Скорее уж два в одном. Когда тело живёт в реальном мире, а разум скользит в мирах грёз, просто потому что реальный мир кажется серым, пресным и унылым… Пожалуй… я действительно оказался потерянным между мирами. Однако, с каждым прожитым годом, число тех миров, которые мне были близки, становилось всё меньше и меньше.       Сперва стали отваливаться разнообразные «светлые» фэнтезийки и прочая героика, где протагонист олицетворял собой силы бобра, в то время как антагонист – силы осла. Где-то в то же время из круга моих интересов отвалилось несколько любимых писателей. Причины были разными… Первый – начал учить жизни. Второй – «проповедовать». Третий – «исписался». Четвёртый – взял в соавторы свою жену и такое написал…       Впрочем, всё это происходило настолько медленно и незаметно, что я даже и не понял, когда я оказался заперт в мирах, где не будет «зари». Будучи запер в этой жизни как птица в клетке, я пытался искать выход в мечтах, и, даже находил его, сбегая в новое измерение, которое, впрочем, тоже вскоре приходилось покидать, поскольку «существа» из «дыма и костей» неустанно преследовали меня. Безумные идеи и насущные потребности, никогда не позволят забыть о себе и никогда не отпустят. Они будут преследовать на протяжении всей жизни, отравляя цинизмом и прагматизмом все, даже самые светлые мечты и идеалы.       .       Это сейчас, после того как я взглянул в лицо смерти, я осознаю, что у меня тогда начался кризис среднего возраста. Началась переоценка мира, в целом, и своей роли в нём, в частности. Пожалуй, самым точным определением моего тогдашнего состояния будет… осень в сердце. Именно тогда я прощался со своими детским мечтами и идеалами, которые уносила жизнь, словно ветер опавшие листья. Прощаться с летом – грустно и печально, но это не отменяет красоты осени.       .       К сожалению, или к счастью, именно тогда у меня началась череда потерь – один за другим стали умирать близкие люди. Кто-то буквально, а кто-то фигурально. Именно тогда я начал понимать и осознавать, что, только потеряв, осознаём как больно и только упустив, осознаём что ценно. Что жизнь как река – течёт безвозвратно. Что уже ничего нельзя изменить. Что уже некому сказать несказанные слова. Что уже не успел…       .       Пожалуй, в какой-то момент времени я просто умер морально. Жизнь стала казаться совершенно бессмысленной, года стирали краски жизни, и я периодически стал топить в её «чаше вина». Когда фигурально, а когда и буквально. Это были годы не жизни, а существования, когда я завис между «здесь» и «там». Когда в сердце ещё тлел огонь – вера в чудеса, или, хотя бы одно единственное чудо. Однако, душа уже была холодна – внутри поселилось безразличие ко всему.       Сколько продолжалось такое существование? Пару лет? Больше? Меньше? Понять сложно. Да и какое это имеет значение? Учитывая же, что всё это происходило медленно и незаметно, то провести какую-то границу решительно невозможно. Внешне-то – ничего не поменялось. А вот внутренне… искать свой путь было тяжело. А учитывая господствующую в обществе религию, да и общество в целом… Тут не то что посоветоваться было не с кем, а даже озвучить свои мысли, чтобы не нарваться на проповедь-отповедь, было некому. Поэтому приходилось молчать… молчать и искать в тумане грёз, в лабиринте судьбы, среди бесчисленных звёзд-идей, ту, что позволит вновь вспыхнуть огнём.       .       Найти свой дом… свой храм… место, где можно быть самим собой… было… непросто. Мягко говоря. Постоянные сомнения, что прячутся глубоко в сердце… Постоянные сражения с самим собой… Воспоминания, в которых ищешь путь, а находишь прошлое, которое так хочется вернуть… Мир, который, против тебя… Но ты продолжаешь идти вслед за мечтой… Это оказалось невыносимо тяжело… Что я прошел – никто не знает. Однако самым сложным было поверить в себя…       .       Да… поверить в себя оказалось самым сложным. Сложным, до невозможности, но не невозможным. Пожалуй, это единственный действительно волевой поступок, что я совершил в своей жизни. В борьбе за мечту важен каждый шаг, а я… так привык отступать, что выбрать свой путь и идти по нему, не сворачивая, оказалось до безумия больно. Особенно когда есть множество проторенных путей, которые, в прочем, вели лишь назад. Но мечты мне регулярно подавали знаки… различные треки и книги, что попадались мне на жизненном пути… мотивировали. Так что идти по выбранному пути, молча, словно скала, с каждым пройденным шагом становилось всё проще и проще. Конечно, сомнения меня грызли, так что пришлось пройти сквозь свой собственный страх, мрак и ад, но… это позволило познать себя. Стать собой. Познать себя. Прекратить сомневаться. Начать воспринимать жизнь как игру, где следующая партия, это ни что иное, как следующая жизнь.       .       С усмешкой вспомнил «проповедников» приснившимся в поезде. Даже будь они реальны – у них не было бы и тени шанса. Я уже давно для себя уяснил, что не стоит верить словам всяких проповедников. Они ведут, только если душа больна. Слова утешения, сочувствия и сострадания, что льют в уши проповедники уча жить – ложь. А может быть и правда. Вот только истина это боль. Именно через болезненные уроки человек растёт над собой. Именно через осознание безвозвратности и приходит осознания. А что делают «святоши»?! Верить им? Хех! Что же… они опоздали на десяток-другой лет, так точно. Раньше – шансы были. А сейчас…       .       Впрочем, не только в слова «святош», как и в слова тех-кто-учит-жить я перестал верить. Словам политиков веры ещё меньше. Если «святоши» и «учителя», ещё могут как-то следовать своим заветам, хотя и не всегда, как по мне, это вообще большая редкость, то вот политиканы… это лицемерные ублюдки, среди которых найти достойных людей практически невозможно. В любом случае, я научился ценить свою свободу. По меньшей мере, внутреннюю свободу, дарующую право иметь своё собственное мнение, а не послушно потакать мнение овечества навязанному пастухами. Хотя, для этого и пришлось взрастить такую добродетель как «терпение» и сделать своим кредо поговорку «молчание – золото». Впрочем, если быть откровенным с самим собой, то сильно сомневаюсь, что заберись я на вершину, вёл бы себя много лучше. Власть… она такая…       .       Какая «такая», я так и не додумал, поскольку наконец-то добрался до своей квартиры. Немного поглючив, сопоставляя то число треков, что прослушал, с тем временем, что заняло восхождение, я лишь вздохнул. Вновь. Время не сходилось. Опять. Походу дела, поход в больницу замаячивший на горизонте, уже не казался таким уж неприятным. Всё же, подниматься порядка получаса на посл… верхний этаж, это перебор. Обычно это занимало минут пять. Ну десять, если ползти как черепаха. Но не полчаса же!? А ведь это – минимум.       Помассировав виски, я вновь вздохнул. Это лишь в не самых продуманных ужастиках бывают бесконечные высотки… или хрущевки, если вспомнить про вселенную самосбора. В реальной же жизни, хотя и случаются необъяснимые события, ничего подобного не бывает. Да и считать себя единственным и неповторимым, человеком с уникальной судьбой, я уже давно прекратил. Иначе… не знаю, до чего бы я додумался, будь это «иначе».       .       Протяжно зевнув, от накатившей усталости, я вновь пошарил по карманам и, найдя ключ, вставил его в замочную скважину, открыл дверь и мысленно матюгнулся – опять в кармане не было света. Не то чтобы это сильно мешало, однако, когда соседи – скоты, это проблема. Вообще, мне до сих пор непонятна логика постройки девяти и десяти этажных МКД с карманами. На кой хрен такое придумали? Толку от них немного, зато проблем с соседями – хоть отбавляй.       Внимательно осмотрев карман и, не обнаружив на подступах к двери никаких сюрпризов, я закрыл входную дверь, после чего сквозь мрак двинулся к квартирной двери. В общем-то привычно, но что-то не давало мне покоя. Была какая-то странность, за которую зацепился взгляд, но не понял разум. Что-то связанное с карманом и соседями…       Пока мозг пытался понять, что именно «не так», тело без участия разума совершало привычные действия. Найти на ощупь ключ от входной двери. Вставить его в найденную на ощупь замочную скважину. Провернуть. Вытащить. Теперь повторить те же действия, но уже для второго замка. Что поделать?! Соседи попались, ну очень уж «весёлые». А ведь когда-то с ними даже дружили. Однако, потом бахнули лихие девяностые и всё… разосрались. Из-за мелочи. Но мелочью это кажется сейчас, а тогда… это было настоящее крысятничество, как на это не посмотри.       .       Зайдя в квартиру, закрыл за собой входную и внутреннюю двери. Внутреннюю, к слову, поставили тоже из-за «весёлого» нрава соседей. Щёлкнув выключателем, включил свет и, привалившись к двери, медленно стёк на коврик под порогом. Пришло облегчение, и накатила дикая усталость. И, если с усталостью было всё ясно, всё же, сегодня было самое запоминающееся приключение в жизни, то вот с облегчением всё обстояло несколько иначе. Оно было не таким, каким должно – даже с учётом произошедшего, оно было слишком сильным. Даже осознав себя целым и невредимым после приземления из летящего на всех порах поезда, оно было меньше.       Немного посидев и подумав, попутно переводя дух, я всё же, собрался с силами и поднялся, вновь скользнув по двери, но уже вверх. Скинув рюкзак, я принялся было раздеваться, как вдруг замер, отметив краем сознания некоторую неправильность в окружении. Напряжённо осмотревшись, я понял, что ничего не понял. Квартира выглядела одновременно и знакомой и незнакомой. Вроде бы всё было на своих местах, но… не совсем. Нашарив в кармане перочинный нож, я медленно, стараясь не шуметь, двинулся на обход, хотя и понимал, что если тут кто-то есть, то он меня уже ждёт.       Вот только осмотр квартиры вызвал вопросов гораздо больше, чем дал ответов. Никого не было. Всё было в порядке. Всё было на своих местах, но… не так. Я почувствовал, что начинаю сходить с ума, поскольку на своих местах были те вещи, которые были давно выкинуты. С другой стороны не было тех вещей, что были получены недавно. Вроде бы… Наверное… Уже не уверен…       Однако, самая шокирующая находка ждала меня в комнате. Стоило только зайти внутрь, включить свет, скинуть с себя лишнее и обернуться, как я увидел их. Того, чего в комнате быть не могло, просто потому что, не могло. Но они были! Были и задорно перемигиваясь, смотрели на меня, с тихим урчанием обмениваясь между собой информацией.       .

***

      .       Послесловие.       Не верится, но я закончил. Глава далась очень тяжело – несколько раз переписывалась и перекомпоновывалась. Ещё и YouTube стал подкидывать песни в тему. Кое-как сумел унять взбесившуюся музу, которая не только требовала впихнуть всё услышанное внутрь главы, но ещё и дописать предыдущую. Едва унял! Хотя муза всё равно заставила дописать предыдущую главу.       Касательно «пасхалок». Их в этой главе ровно 13 штук и все «музыкальные». Всего 4 исполнителя у, сравнительно широко известных, пооднрому треку, а вот у последнего, четвёртого, малоизвестного – десять. Однако, все есть там, где не хотел оказаться протагонист в первой главе.       .

***

      .       Примечание.