Самый опасный враг

      Первым сюрпризом, поджидавшим Эгрегори, стал сам факт её пробуждения. С тех самых пор, как улица стала её домом – а произошло это, кажется, целую жизнь назад – она твёрдо усвоила, что никто лучше неё самой не позаботится о её безопасности. Помня об этом, она никогда не засыпала крепко и просыпалась от малейшего шороха, даже в те благополучные времена, когда Роланд был рядом. В последние месяцы, когда её разум часто бывал затуманен алкоголем, девушка, случалось, забывала об осторожности. Но вот так, на трезвую голову, уснуть, доверив свою жизнь человеку, доверия нисколько не заслуживающему… Если бы Паук захотел, его люди с лёгкостью могли бы бросить её в подземелье или вообще убить. Людям от природы свойственно стремление уничтожать то, чего они боятся. История знает много подобных случаев, и было бы совсем неудивительно, если бы сейчас к ним добавился ещё один. Но, осмотревшись, Эгрегори убедилась, что не только цела и невредима, но и находится там же, где уснула – в маленькой комнатке, любезно предоставленной ей эрлом. Сколько же времени она здесь провела? Ощущения подсказывали, что не один час. Девушка перевела взгляд на окно, сквозь которое лился солнечный свет. Такое яркое солнце бывает только по утрам, после полудня свет становится более мягким. В замок она прибыла в середине дня; выходит, проспала почти сутки. Эгрегори потянулась, с наслаждением ощущая под собой мягкую перину. Да, в такой постели можно и больше проваляться, особенно после вкусного обеда. Впервые за много дней она не чувствовала ни усталости, ни голода – своих верных спутников, неизменно сопровождавших её в дороге.       Девушка удивилась ещё больше, осознав, что эта ночь прошла без сновидений. Обычно даже выпивка не гарантировала, что её в очередной раз не навестят призраки из прошлого, но вчера она уснула трезвой, и Всевышний в кои-то веки послал ей спокойный сон. Эгрегори не знала, можно ли считать это добрым знаком. Возможно, чёрная полоса в её жизни, наконец, закончилась. С другой стороны, приговорённым к смерти также оказывают последнюю милость, позволяя насладиться вкусной едой и удовлетворяя прочие их желания, если это возможно. Не значит ли это, что дни её сочтены? Справедливо рассудив, что строить пустые догадки смысла нет, девушка оставила, наконец, уютную постель и начала одеваться. Вчера Паук упомянул о том, что утром он со своим таинственным гостем будет ждать в главном зале, чтобы обсудить некое выгодное для неё предложение, и Эгрегори собиралась как можно скорее выяснить, в чём оно заключается.       Главный зал, к дверям которого проводил её один из гвардейцев, дежуривших у её комнаты, занимал почти весь первый этаж башни. Переступив порог, девушка оказалась в огромном помещении, дальняя часть которого скрывалась в темноте. Длинные столы с тянувшимися вдоль них лавками, занимавшие значительную часть пространства, указывали на то, что именно здесь хозяин устраивает приёмы или пиры по случаю какого-нибудь праздника или приезда важных гостей. Несомненно, тогда здесь становится намного светлее и оживлённее. На стенах и колоннах зажигают факелы, освещающие всё вокруг, вдоль стен горят камины, за столами вместе с эрлом сидят его гости – будь их несколько десятков или пару сотен, места хватит всем, – туда-сюда шныряют слуги, разнося блюда с едой и подливая вина тем, чьи кубки опустели, вокруг слышится гул множества голосов… Но сейчас помещение пустовало. Горело всего несколько факелов, озаряя тусклым светом середину зала. И всё же, Эгрегори была здесь не одна. Едва успев войти, она сразу же услышала голос, доносящийся откуда-то из сумрака – низкий и раскатистый, он отражался от стен, не давая определить, где находится его источник. Стоило ей сделать несколько шагов, как голос умолк: хоть девушка и старалась двигаться тихо, но в новых неразношенных сапогах это оказалось не так-то просто.       – Приветствую, красавица, – загрохотал тот же бас, когда Эгрегори прошла ещё немного дальше, и из полумрака впереди появилась огромная фигура.       Никогда прежде она не встречала живого кунари, и от этой встречи у неё на миг перехватило дыхание. Как и все ферелденцы, Эгрегори слышала об этом народе, даже видела их на картинках, но стоящий перед ней гигант, которому девушка едва доставала до груди, имел мало общего с творениями не слишком одарённых художников. Он мог бы считаться красивым даже по человеческим меркам: идеально сложенное тело не оставило бы равнодушным любого скульптора, о симпатичном лице и густой копне светлых, почти белых волос, спадавших до плеч, поэты могли бы писать стихи, и даже пара небольших рожек гармонично вписывалась в образ. Но главное, что бросалось в глаза и портило картину – это шрамы, которыми была испещрена кожа кунари. Рубцы были на всех открытых глазу частях тела: сплошной сеткой они покрывали руки, лицо, часть шеи, от одного из ушей также мало что осталось. Эгрегори догадывалась, что и под одеждой едва ли можно найти хоть одно живое место.       – Красавица я для своего мужчины, – сходу осадила девушка нового знакомого. – Все прочие могут называть меня Эгрегори.       – Я знаю, кто ты, – раздался откуда-то снизу другой голос, резкий и скрипучий, словно камень, скребущий по стеклу.       Опустив глаза, она, наконец, заметила того, с кем разговаривал кунари до её прихода, а разглядев, поразилась тому, как судьба могла свести вместе двух настолько непохожих созданий. Голос принадлежал гному – с представителями этой расы ей уже приходилось встречаться не раз. Те из них, кто живёт на поверхности – в основном, торговцы; красть у них даже проще, чем у людей. В прежние времена это было одним из любимых развлечений Эгрегори: стащив что-нибудь у наземника, она специально позволяла тому застать её на месте преступления, а потом без труда убегала, со смехом наблюдая, как бедолага пытается угнаться за ней на своих коротких ножках. Но издеваться над гномом, которого она видела перед собой сейчас, ей бы не позволила совесть. Никогда прежде Эгрегори не встречала настолько уродливое существо. Невысокий, как все представители подземного народа, он казался ещё ниже из-за большого горба за спиной. С головы, почти лишённой растительности, свисали всего несколько жидких пучков светло-каштановых волос, а из-за отсутствия бороды в глаза слишком уж бросался острый подбородок. Руки тонкие, как спички, а одна нога заметно короче другой. На первый взгляд, он казался дряхлым стариком, но лишённая морщин кожа, да ещё блеск в глазах, присущий лишь молодости, говорили о том, что большая часть жизни у этого несчастного ещё впереди.       Эгрегори попыталась скрыть чувство брезгливости за невозмутимым выражением лица, но, очевидно, сделала это недостаточно быстро.       – Понимаю, что мой вид не вызывает у тебя восторга, – едко заметил гном. – Но какое-то время придётся потерпеть. Впрочем, если станет совсем невмоготу, ты всегда можешь вырвать себе глаза.       Девушка растерянно молчала, не зная, как реагировать. Почувствовав неловкость, её собеседник немного смягчился.       – В отличие от тебя, рад познакомиться, – неуклюже поклонившись, добавил он. Эгрегори заметила, что двигается только левая часть его рта; половина лица гнома была парализована. – Я Груммар. Груммар-Улитка, как меня ещё называют. А этот верзила...       – Погоди, – прервал его кунари. – Может, она сама догадается.       Эгрегори внимательнее взглянула на него. Судя по внешнему виду, это воин, побывавший во многих сражениях. Некоторые шрамы свежие, хотя в последнее время ни в Ферелдене, ни в близлежащих землях войн не было. Кроме того, очевидно, что самомнения ему не занимать. А значит…       – Чтоб тебя, неужели Гразд? – Высказала она только что пришедшую в голову догадку.       Кунари издал довольное ворчание.       – Видишь, – с гордостью произнёс он, обращаясь к гному. – Все знают о Гразде Бесстрашном!       – Не льсти себе, – возразил его собеседник. – Любой бы догадался. Думаешь, много твоих соплеменников бродит по этим землям?       Эгрегори мысленно улыбнулась. «Бесстрашный»? Должно быть, он сам так себя называет. Раньше она этого прозвища не слышала, зато знала несколько других. Гразд Отчаянный, Гразд-Девять-Жизней, Кунарийский Голем – эти имена, без преувеличения, гремели по всему Тедасу. Всего за несколько лет никому ранее не известный кунари превратился в легенду, непревзойдённого бойца, чьё имя было на слуху у всех. Любая гильдия наёмников сочла бы за честь заполучить его, но Гразд не изъявлял желания присоединиться ни к одной из них. Он сам решал, когда и кому продавать свои услуги, и не раз оказывался по разные стороны с теми, с кем недавно сражался плечом к плечу.       Репутацию Гразд заработал благодаря своей беспримерной храбрости, граничащей с безрассудством. Чем больше противников ему противостояло, тем с большим азартом он вступал в бой, неизменно бросаясь в самое пекло. Один лишь вид огромного кунари в окружении толпы врагов, бешено размахивающего внушительных размеров боевым топором, вселял отвагу в сердца его соратников, позволяя им побеждать в, казалось бы, безнадёжных сражениях. А среди тех, кому не посчастливилось оказаться в числе его противников, многие бросали оружие, как только замечали его могучую фигуру.       Каким бы выдающимся воином ни был Гразд, неуязвимостью он всё же не обладал. Из каждого боя он выходил с несколькими новыми ранами – иногда лёгкими, а иногда и серьёзными. Бывали случаи, когда после очередной победы соратники находили его едва живым от полученных ранений, и даже лучшие лекари не могли сказать, выживет он или нет. Но Гразд выживал, порождая всё больше слухов и легенд, одна невероятнее другой. Чего только о нём не рассказывали: одни говорили, что у него зачарованный топор, другие – что он сам маг крови, а то и вовсе демон, высасывающий жизнь из каждого, к кому прикоснётся. Третьи уверяли, что он заключил договор с духами, и вынужден постоянно убивать других в обмен на собственное бессмертие. Эгрегори не верила ничему из этого, но найти более правдоподобное объяснение феномену кунари, стоящего сейчас перед ней, не могла. На его счету – сотни убитых врагов (сколько именно, не знал точно даже сам Гразд) и ни одного проигранного сражения. Разве такое возможно без использования магии?       Тем временем, Груммар с интересом разглядывал её.       – Значит, ты и есть та самая Дракониха, – произнёс он, наконец, и кивнул. – Да, именно такой я тебя и представлял.       – Не называй меня так! – Огрызнулась Эгрегори. – И вообще, откуда ты обо мне узнал? От Паука?       – Нет, – гном издал смешок, столь же неприятный, как и его внешность. – Эрл, конечно, интересный собеседник, но я знаю гораздо больше, чем он. Всё-таки, до недавнего времени я жил в Орзаммаре, и был там не кем-нибудь, а Хранителем! Знать как можно больше – обязанность любого Хранителя, который хочет, чтобы его хроники были максимально полными.       – Что-то ты молодо выглядишь для такой должности, – с сомнением заметила Эгрегори.       – Ну хорошо, хорошо, – в голосе гнома явственно чувствовалась досада. – Я был учеником Хранителя, довольна теперь? Зато я был лучшим из всех! И занял бы своё место в Алмазных залах, это был лишь вопрос времени.       – Тогда почему ты покинул Орзаммар?       Если бы взгляды могли убивать, от Эгрегори не осталось бы ничего, кроме горстки праха.       – Не лезь не в своё дело, ладно? Некоторые истории не предназначены для того, чтобы их рассказывать. Когда-нибудь, возможно, я напишу об этом в мемуарах. Могу даже подарить тебе один экземпляр. Но с подобной бестактностью ты до этого дня вряд ли доживёшь.       – А почему тебя называют Драконихой? – Решил сменить тему Гразд. – Впервые слышу это прозвище.       Эгрегори открыла было рот, но Груммар опередил её.       – Ничего удивительного. Эта любознательная особа стала знаменитой совсем недавно. До нынешней весны о ней почти никто не слышал. Известно лишь, что она… Скажем так, много путешествовала, – гном криво ухмыльнулся. – То ли в одиночку, то ли в компании не слишком достойных людей.       Теперь пришла очередь Эгрегори испепелить рассказчика взглядом. Но Груммар и ухом не повёл.       – Как я уже сказал, раньше Эгрегори предпочитала жить, не привлекая к себе внимания, и ей хорошо это удавалось до недавнего времени. Но около полугода назад всё изменилось. В Морозных горах – уж не знаю, каким ветром её туда занесло, – она спасла деревню от порождений тьмы, превратившись в дракона.       Гразд удивлённо присвистнул. Гном, очевидно, расценил это как просьбу рассказать подробнее.       – Холодным мартовским утром на деревню, расположенную у самого подножия Морозных гор, за много километров от ближайшего поселения, напала шайка порождений тьмы. Не слишком большая – десятка два существ, в основном, гарлоки и генлоки…       – С ними ещё огр был, – смогла, наконец, вставить слово Эгрегори. – Здоровенный! Метра четыре, не меньше.       – Так вот, – продолжал Груммар. – Для местных жителей это была серьёзная угроза. Почти все мужчины в деревне были пастухами, не обученными военному делу, и ржавый меч или кольчуга имелись, в лучшем случае, у каждого третьего. Они, конечно, встали на защиту своей деревни, но силы явно были не равны. И вот, когда часть защитников погибла, а остальные готовы были пуститься наутёк, сверху раздался оглушительный рёв, и, откуда ни возьмись, появилась самка дракона. Она бросилась в самую гущу боя, расшвыряла порождений тьмы, словно беспомощных котят, и улетела в горы, не причинив людям вреда. А спустя некоторое время с той стороны, куда она улетела, пришла девушка. Как ты можешь догадаться, это и была Эгрегори.       – И почему все решили, что она и есть тот самый дракон? – Нахмурился Гразд. – Никто ведь не видел, как она превращалась?       – Сейчас, спустя несколько месяцев, момент превращения «видели» многие, включая тех, кто в этой деревне отродясь не бывал. Все их рассказы настолько сильно отличаются, что верить им я бы не стал. Зато есть две вещи, которые сомнений не вызывают. Во-первых, одежда Эгрегори была точь-в-точь того же цвета, что и драконья чешуя. Во-вторых, в первые несколько дней, проведённых ею в деревне, все местные собаки при её приближении начинали скулить и убегали, поджав хвосты. И я говорю не о каких-то болонках, а о псах, помогавших местным жителям пасти коз и овец. С хищниками они встречались не раз, волки или даже медведи их бы не испугали…       – А вот дракон мог бы, – кивнул кунари. – Даже в человеческом облике. И что же было дальше?       Груммар с любопытством посмотрел на девушку.       – Не хочешь сама рассказать?       – Нет. Ты ведь сам недавно говорил, что некоторые истории не стоит озвучивать.       – Жаль, – разочарованно вздохнул гном. – О произошедшем я знаю лишь в общих чертах, и надеялся услышать подробности из первых уст. Но раз ты не хочешь, придётся нашему большому другу довольствоваться короткой версией. Итак, некоторое время Эгрегори прожила в деревне, наслаждаясь почётом и уважением, которые ей там оказывали. Что произошло дальше – не знаю, но однажды ночью она снова превратилась в дракона. И на этот раз не для того, чтобы спасти селян, а чтобы их истребить. В живых остались меньше четверти жителей, которые успели выскочить из горящих домов и спрятаться в лесу недалеко от деревни. Они рассказывают, что дракониха долго описывала круги над деревянными постройками, снова и снова поливая их огнём, пока всё, что могло гореть, не превратилось в чёрную пыль. Даже после того, как она, наконец, улетела, люди до рассвета не решались выйти на открытое пространство. Восход солнца положил конец всем надеждам, если у кого-то они оставались. Место, где ещё вчера стояла деревня, преобразилось в ровную поверхность, покрытую толстым слоем золы. Перед драконьей яростью не устоял даже каменный дом деревенского старосты, от которого осталась лишь груда оплавленных камней, похоронившая под собой и самого старосту, и всю его семью. Решив, что здесь оставаться бессмысленно, выжившие разбрелись, кто куда: одни ушли в горы, рассчитывая добраться до Орлея, другие, предпочитая остаться в Ферелдене, двинулись на восток, рассказывая всем встречным о Драконихе, девушке-оборотне. Сама же Эгрегори ненадолго пропала из виду, но в конце концов повела себя неосмотрительно, оказавшись во владениях Паука. Здесь мало кому удаётся остаться незамеченным, – он подмигнул девушке. – Особенно человеку с такой репутацией.       Гразд опустил руку на плечо Эгрегори.       – На первый взгляд ты не производишь впечатления чудовища, убивающего просто ради забавы. Не знаю, почему ты так поступила, но думаю, что причины у тебя были.       – Наверняка, были, – из голоса Груммара исчезла его обычная колкость. – Я-то знаю, насколько жестокими иногда бывают окружающие, особенно по отношению к тем, кто отличается от них. Если бы я мог превращаться…       Эгрегори вздрогнула, почувствовав, как что-то влажное сзади коснулось её шеи. Кто-то абсолютно бесшумно подошёл к ней вплотную и… Поцеловал?! Нет, скорее, лизнул. Чей-то язык скользнул по её коже. Девушка отпрянула в сторону, одновременно выхватывая из-за пояса кинжалы, и обернулась.       – Какого… – Начала было она, но слова застряли у неё в горле.       Стоящая перед ней эльфийка даже не шелохнулась, чтобы защититься от направленного на неё оружия, но Эгрегори решила, что это и не нужно: вряд ли у кого-то поднялась бы рука причинить вред столь совершенному существу. «Какая красивая!» – только и смогла подумать она.       Эльфийка, и впрямь, была великолепна. Высокая, длинноногая, с тонкой талией и тяжёлой грудью, контуры которой отчётливо проступали под тёмно-зелёной туникой. Идеально гладкая кожа, в свете факелов приобретавшая бронзовый оттенок, словно светилась изнутри. Густые тёмные волосы водопадом ниспадали на плечи. Чёрные глаза, в которых мерцали, отражаясь, искорки огня, казались двумя бездонными озёрами, и Эгрегори поймала себя на мысли, что может утонуть в этих глазах, если будет смотреть в них достаточно долго. Одним словом, воплощённая фантазия, ожившая мечта любого мужчины.       – Убери оружие, милая, – мягко сказала эльфийка, и на девушку словно дохнуло запахами лета: сладкими ароматами цветов, сочной травы и ещё чем-то незнакомым, но приятным. «Её голос пахнет диким мёдом», – подумала Эгрегори, сама не понимая, как голос вообще может чем-то пахнуть. – Я не враг тебе.       Девушка почувствовала, что теряет контроль над собственным телом, и будто со стороны наблюдает за тем, как её руки сами возвращают кинжалы на их привычное место за поясом. Она даже не пыталась сопротивляться, да и с какой стати? Всё, чего она сейчас хотела – понравиться своей новой знакомой. Хотя, они ведь пока не знакомы…       – Меня зовут Эгрегори, – только и смогла пролепетать она.       – Знаю. Я слышала ваш разговор. Полагаю, я тоже должна представиться, – эльфийка тепло улыбнулась, отчего в душе Эгрегори запорхали мотыльки счастья. – Кайлин из долийских эльфов, хоть и не думаю, что кому-нибудь из вас знакомо это имя.       В этом она ошибалась. Девушка с трудом, но вспомнила не единожды слышанный рассказ о дочери хранителя одного из долийских кланов, унаследовавшей от отца способности к магии, и на собственном опыте ощутившей, какие опасности таит в себе такой дар. Давным-давно, когда Кайлин была ещё маленькой девочкой, в неё едва не вселился демон желания – представитель одной из самых могущественных разновидностей духов. Только своевременное вмешательство отца и её собственная сила воли не позволили ей превратиться в одержимую. Об этой истории неизменно вспоминали (как правило, за кружкой эля), споря о том, насколько оправдано существование Круга Магов, и могут ли отступники, живущие вне Круга, своими силами противостоять подобным опасностям. Впрочем, Эгрегори не была уверена, что её новая знакомая и есть та самая героиня предания. Рассказчики не упоминали о том, когда разворачивались события, но давали понять, что с тех пор прошло много десятилетий, если не веков; эльфийка же совсем не была похожа на старуху.       Представившись, Кайлин переключила своё внимание на двух собеседников Эгрегори. Как только она отвернулась, девушка начала понемногу приходить в себя. Лишь сейчас она почувствовала, что всё её тело, натянутое, как струна, дрожит от возбуждения, а сердце стучит настолько громко, что это, должно быть, слышат все вокруг. Знакомое ощущение: словно после близости, прерванной в тот самый момент, когда до оргазма оставалось совсем чуть-чуть. Она с трудом удержалась от того, чтобы прямо сейчас запустить руку в штаны и довести дело до конца. Интересно, как бы отреагировали на это Гразд и Груммар? Может, отнеслись бы с пониманием. Если уж Эгрегори, никогда не испытывавшая влечения к женскому полу, так завелась – можно представить, что чувствуют мужчины при виде этой эльфийки. Вряд ли найдётся хоть один представитель сильного пола, которого Кайлин не смогла бы влюбить в себя буквально одним взмахом длинных ресниц.       «Нет, – поправила себя Эгрегори. – Это не влюблённость». Сейчас, когда к ней почти вернулась способность трезво мыслить, она отчётливо почувствовала разницу. На первый взгляд, в Кайлин не было ни одного изъяна: идеальная внешность, изящество движений, мелодичный голос, взгляд, перед которым невозможно устоять, – всё было безупречным. И всё же, присутствовало ещё что-то, вовсе незаметное на фоне чар эльфийки. Возможно, аура – Эгрегори не слишком разбиралась во всяких тонких материях; какой-нибудь чародей или учёный, без сомнения, нашёл бы подходящий термин. Девушка же просто почувствовала нечто, органично дополняющее красоту Кайлин, но в то же время делающее эту красоту... другой. Она могла возбуждать желание, похоть, но не любовь. Возможно, это был отпечаток демона, оставшийся после его изгнания, или особенность самой эльфийки – Эгрегори решила, что ответ не слишком важен. Одного взгляда на эту красавицу было достаточно, чтобы подобные мелочи напрочь перестали волновать кого угодно.       – Она действительно та, за кого себя выдаёт? – Спросила Кайлин у гнома, имея в виду, конечно, Эгрегори.       – Думаю, да, – пожал тот плечами. – Внешность полностью соответствует описанию. А тебя что-то смущает?       – Менять обличье – непростое искусство. И даже у тех, кому оно доступно, способности неодинаковы. В одних существ перевоплощаться проще, в других сложнее. А дракон… От неё должно разить магией за километр. Я же ничего такого не чувствую, – эльфийка облизнулась. – Ни запаха, ни вкуса.       – Это потому, что я вчера помылась, – парировала Эгрегори. – До этого от меня чем только не несло. Может, и магией тоже.       Гразд захохотал и хлопнул девушку по спине с такой силой, что она едва удержалась на ногах. Но Кайлин, похоже, шутку не оценила. Во всяком случае, настороженность в её голосе никуда не делась.       – В следующий раз я сама потру тебе спинку. Уверена, тебе понравится.       – Если серьёзно, – продолжила Эгрегори. – Я не маг, и сама не знаю, как у меня получается становиться драконом. Это происходит помимо моей воли, я просто превращаюсь – и всё.       Эльфийка с сомнением взглянула на Груммара.       – Так бывает?       – Ты советуешься с гномом по поводу колдовства? – Фыркнул тот. – Понятия не имею. Зато я точно знаю другое: есть вещи, которые не в силах объяснить ни наука, ни магия. И глупо отвергать что-то лишь потому, что это кажется тебе непонятным.       Если Кайлин и хотела возразить, звук открывающейся двери помешал ей это сделать. В зал вошли двое. Фигура Паука была слишком приметной, чтобы Эгрегори не смогла узнать его даже при слабом освещении. Вид его спутника не поражал воображение, чему девушка только обрадовалась: приятно было осознавать, что кроме неё здесь есть ещё хотя бы один человек с нормальной внешностью. Мужчина крепкого телосложения, ростом чуть выше эрла. Определить его возраст Эгрегори не смогла: с равной вероятностью ему могло быть как сорок пять, так и шестьдесят. Волосы и короткая бородка цвета соли с перцем, и даже в полутёмном зале было заметно, что соли в этом сочетании значительно больше. Смуглая обветренная кожа указывала на то, что этому человеку много времени приходится проводить под открытым небом. Сначала девушка решила, что перед ней один из телохранителей эрла: об этом свидетельствовала едва заметная настороженность, проскальзывающая во взгляде и движениях мужчины – черта, присущая опытным бойцам, привыкшим в любой обстановке сохранять бдительность. Жилет из вываренной кожи – излюбленный предмет снаряжения большинства наёмников – и вытертая от частого использования рукоять меча за спиной подтверждали эту догадку. Но, присмотревшись повнимательнее, Эгрегори поняла, что спутник эрла не так прост. В его одежде большинство людей не нашли бы ничего особенного – в крайнем случае, могли бы заметить, что колец или других украшений он не носит, за исключением копеечного медальона на шее. Зато намётанный глаз воровки зацепился за кожаный ремень, расшитый светло-серыми нитями, и Эгрегори готова была поклясться, что это серебро. Один такой ремень стоит в разы больше, чем вся её одежда. Или Паук настолько хорошо платит своей охране, или…       – Вижу, вы уже познакомились, – заговорил эрл. – Тем лучше. Хочу представить вам человека, по просьбе которого я и собрал вас здесь. Мой гость, которого я всегда рад видеть в Мидгарде, – страж-командор Зигмунд.       – Благодарю, эрл Хайден, – сдержанно поклонился тот. – Не сомневайтесь, что я высоко ценю Ваше гостеприимство. Но сейчас нет времени обмениваться комплиментами, – он обвёл взглядом четверых гостей эрла. – Я пришёл в Мидгард за помощью, и когда узнал, что вы все, независимо друг от друга, должны прибыть сюда из разных концов Ферелдена примерно в одно и то же время, решил, что это знак свыше.       – И чем мы можем помочь Серым Стражам? – Проскрипел Груммар.       – Порождения тьмы завладели могущественным артефактом. Я преследую похитителя; его нужно остановить любой ценой, пока ещё возможно. Если эти твари воспользуются своей добычей – последствия будут гораздо страшнее, чем очередной Мор. Итак, наша цель – генлок.       Эгрегори решила, что ослышалась. Главе ферелденских Серых Стражей нужна помощь, чтобы справиться с одним порождением тьмы? Она взглянула на своих новых знакомых. Груммар невозмутимо смотрел на Зигмунда, ожидая продолжения. Брови Кайлин удивлённо приподнялись. Наиболее бурно из всех отреагировал Гразд.       – Генлок?! – Проревел он. – Ты издеваешься, Страж? Я торчу здесь уже два дня, потому что мне сказали, что есть достойная работёнка, с которой никто другой не справится. Я думал, нам противостоит целая орда. А оказывается, речь идёт всего лишь о тёмной пародии на гнома! – Он опустил взгляд на стоявшего рядом Груммара. – Ты не подумай, против гномов я ничего не имею. Но это… Генлок! – Кунари презрительно фыркнул, давая понять, что он думает о подобных существах.       – Речь идёт не об обычном порождении тьмы, – тон Зигмунда остался невозмутимым. – То, что генлок-эмиссар появился на поверхности не во время Мора — само по себе неординарное событие. Кроме того, это самый сильный маг, которого мне доводилось видеть. И догнать его – не самое трудное из того, что нам предстоит, иначе я бы не стал обращаться за помощью. Когда мы только отправились в погоню, я возглавлял отряд из дюжины Серых Стражей. Мы не ожидали никаких трудностей. Чувствовали себя охотниками, – Эгрегори показалось, что голос рассказчика дрогнул. – Вот только неизвестно, кто на кого охотился. Этот гад… Он знал все наши слабости, наши страхи, и вовсю их использовал. Мы постоянно чувствовали, что он где-то неподалёку, и гадали, почему он не пытается оторваться от преследования. А потом наш отряд начал уменьшаться. Он устраивал ловушки, накладывал чары, против которых мы были бессильны… Отсекал моих людей, одного за другим, от остальной группы, и убивал. В конце концов, я остался один, а эта тварь, как ни в чём не бывало, продолжает свой путь, – Зигмунд умолк, закусив губу.       – Дело опасное, – опять взял слово Паук. – Но если этому генлоку удастся ускользнуть, всех нас ожидают тяжёлые времена. Ему нужно помешать, и никто не справится с этим лучше вас. Уверен, Серые Стражи не останутся в долгу, да и я многое готов отдать, чтобы ещё долго не встречаться с порождениями тьмы.       Четвёрка переглянулась. На несколько секунд в зале повисла тишина. Первой её нарушила Кайлин.       – Никогда не умела отказывать мужчинам, от этого и страдаю, – кокетливо вздохнула она, подойдя к Зигмунду и обняв его за шею. – Я пойду с тобой, Страж. Посмотрим, на что способен твой «самый сильный маг». Но учти, моя помощь дорого тебе обойдётся, – она прильнула к мужчине, почти касаясь его губ своими. – Когда всё закончится, одними лишь словами благодарности ты не отделаешься.       – Выбора у меня нет, – Зигмунд отстранился с кажущимся равнодушием. – Помоги мне вернуть украденную реликвию, и я сделаю для тебя всё, что попросишь.       – Генлок, способный расправиться с отрядом Серых Стражей, – глаза Груммара возбуждённо блестели. – Смертельные ловушки, магия… Зафиксировать такое в хрониках само по себе дорогого стоит, а уж принять в этом участие – и подавно. Конечно, я с вами!       – Благодарю, – кивнул Зигмунд. – Уверен, твои знания нам пригодятся.       – Похоже, Серые Стражи разучились пользоваться мечом, – проворчал Гразд. – Кто-то должен им напомнить, как это делается. Если этот генлок из плоти и крови, не имеет значения, маг он или кто-то ещё. Разрубленный напополам, он не будет отличаться от любого другого куска мяса.       – Ты ошибаешься, – покачал головой страж-командор. – Но я буду рад, если к нам присоединится столь прославленный воин. Возможно, именно ты сможешь сделать то, что не удалось никому из нас.       Эгрегори не сразу сообразила, что четыре пары глаз (пять, если считать и эрла) смотрят на неё, ожидая её решения. Необходимости долго раздумывать не было. Вчера Паук высказался предельно ясно: он не позволит ей остаться ни в Мидгарде, ни вообще в эрлинге. Уходить придётся в любом случае. Либо опять идти в одиночестве, куда глаза глядят, либо в компании тех, с кем ей не придётся беспокоиться ни о еде, ни о безопасности… По крайней мере, какое-то время. Возможно, они и с генлоком расправятся без её помощи. А если сложится совсем уж скверная ситуация – она в любой момент может cбежать. Не в первый раз.       – Думаю, мне с вами по пути, – озвучила Эгрегори своё решение. – Хоть и не знаю, чем именно смогу помочь.       – Вот и славно, – подвёл итог эрл Хайден. – Я распоряжусь, чтобы нам подали завтрак. Не могу же я отпустить вас голодными!       – После этого мы сразу же двинемся в путь, – пообещал Зигмунд. – Мы и так потеряли слишком много времени.       – Вы сможете его наверстать, – успокоил его лорд. – Во дворе уже ждут лучшие лошади из тех, что были в моих конюшнях, – он перевёл взгляд на гнома. – И лучший пони.