Самый опасный враг

      Когда всё закончилось, она перекатилась на спину, оставив, наконец, своего любовника в покое, и блаженно закрыла глаза, наслаждаясь послевкусием секса. Ковёр осенних листьев казался как никогда мягким, лёгкий ночной ветерок приятно холодил разгорячённое тело, создавая контраст с пульсирующим внутри теплом. Для Кайлин это была лучшая часть её ночных похождений. Сам процесс совокупления, физическое удовольствие, ощущение полной власти над очередным мужчиной, изо всех сил старающимся удовлетворить её – всё это она отдавала на откуп той, другой. Когда же другая, получив своё, отступала, начиналось время Кайлин. Время единения с природой: окружавшими её лесными зарослями, тёмным небом над головой… В такие моменты она чувствовала себя по-особенному, чутко улавливая негромкие шорохи и приносимые ветром запахи, сплетая из них прекрасную и гармоничную картину мира. И сама она была неотъемлемой частью этой картины – такая, как есть, со всеми своими достоинствами и недостатками.       Кайлин повернула голову и посмотрела на лежащее рядом тело. Несмотря на мрак, царивший здесь, под деревьями, ей показалось, что она различает счастливую улыбку на лице молодого эльфа. Кайлин попыталась отогнать прочь чувство вины, возникавшее всякий раз, когда она думала о своих любовниках – эта, казалось бы, мелочь портила всё удовольствие, не давая сполна насладиться царящей вокруг гармонией. В конце концов, насильно она никого не заставляет, они сами готовы на всё, стоит лишь поманить. Этот, последний, раздевая её несколько часов назад, бормотал что-то о том, что готов умереть за ночь с ней. Можно сказать, его желание исполнилось. Да и не такая уж это плохая смерть. И всё равно, на душе оставался неприятный осадок: они ведь дружили с детства, Кайлин была его первой и единственной любовью. Ей не хотелось терять того, кто так искренне её любил, – тем более, парень тоже казался ей симпатичным, – но другая решила иначе, а она, как всегда, не стала сопротивляться.       – Кайлин!       Услышав своё имя, эльфийка вскочила на ноги, и тут же присела, судорожно пытаясь нашарить в темноте одежду… Или хоть что-нибудь, чем можно прикрыться. Как она могла не почувствовать приближение отца? Фантастическая беспечность! Хотя, если хранитель клана захочет остаться незамеченным – даже самый чуткий эльф ничего не заподозрит. Да и трудно было ожидать, что кто-то найдёт её среди ночи здесь, так далеко от лагеря.       Её отец, Элкрон, не обращая внимания на наготу дочери, подошёл к лежащему на земле телу и склонился над ним. Набалдашник его посоха загорелся тусклым светом, превратив лицо мёртвого эльфа в молочно-белую маску.       – Значит, я не ошибся в своих подозрениях, – мрачно произнёс, наконец, Элкрон. – И полгода не прошло с тех пор, как мы разбили здесь лагерь, а это уже третий охотник.       «Четвёртый», – про себя поправила его Кайлин, но благоразумно решила промолчать. Одну из смертей списали на несчастный случай: к сожалению, неопытные охотники часто переоценивают свои силы и сами становятся добычей. И лишь она знала, что в тот вечер он отправился в лес совсем не для того, чтобы добыть зверя, а для более приятного времяпрепровождения.       – Столько лет она была в тебе, – продолжал тем временем отец. – Почему же ты всё это время молчала?       Почему? Кайлин вскинула голову, не веря, что Элкрон не знает ответа. Сначала было детское любопытство, желание иметь секрет, о котором никто не догадывается. А потом... Она пережила то, чего не пожелала бы и врагу, едва не погибла – и отцу об этом известно лучше, чем кому бы то ни было. Ничто на свете не заставит её пройти через это ещё раз. Впрочем, Кайлин считала, что есть ещё одна причина для молчания: на самом деле ей нравилось быть той, кем она стала. Не слишком похоже на образ из детских грёз, но так и должно быть. Мечты имеют свойство меняться.

***

      О том, что она особенная, Кайлин узнала в детстве, в том золотом возрасте, когда разница между мальчиками и девочками ещё не слишком волновала ни её, ни её сверстников. Они целыми днями носились по лагерю, изображая то охотников, то следопытов, то магов, не обращая внимания на неодобрительные взгляды взрослых, если они ненароком что-нибудь опрокидывали или сбивали кого-то с ног. В тот день именно Кайлин оказалась в центре внимания друзей: оружейник клана специально для неё вырезал из ветки дерева посох – уменьшенную копию того, с которым ходил её отец. Остальные дети тут же окружили её, прося дать рассмотреть игрушку поближе. Девочка согласилась, с гордостью отмечая, с какой завистью они сморят на посох и как бережно передают его из рук в руки, словно он и впрямь волшебный.       – Я маг! – Весело закричал неуклюжий подросток по имени Модр, когда игрушка оказалась у него.       – Ты мёртвый маг! – Возвестил его друг, ткнув в него длинной тонкой палкой, символизировавшей копьё. Стоявшие вокруг ребята захихикали.       – Ах, так?! Познай же мой гнев! – Изображая негодование, Модр замахнулся посохом и погнался за пустившимся наутёк оппонентом. Кайлин уже жалела, что дала свою игрушку мальчишкам, но сейчас ей оставалось лишь молча наблюдать за происходящим и надеяться, что ничего плохого не случится.       Надеялась она напрасно. Пробежав всего несколько шагов, Модр упал, зацепившись ногой за выступающий из земли камень. Это было так на него похоже, что никто даже не удивился: ловкостью парнишка никогда не отличался, и взрослые открыто говорили, что хорошим охотником ему не стать. Раздался хруст, и когда мальчик поднялся, в руке у него остался лишь короткий обломок ветки.       – Мой посох! – Вскрикнула Кайлин, чувствуя, как глаза быстро наполняются слезами.       Модр посмотрел на остатки только что уничтоженной им игрушки.       – Нет у тебя больше посоха, – пожал он плечами, не испытывая, похоже, никакого сожаления по поводу случившегося. – Если хочешь, попроси оружейника сделать ещё один, скажи, что этот сломала.       – Но это ТЫ его сломал! – Выкрикнула Кайлин сквозь слёзы. – Придурок неуклюжий! – В наступившей внезапно тишине последние слова прозвучали особенно громко.       – Как ты меня назвала?! – На этот раз гневное выражение на лице мальчишки не было наигранным. Сжав кулаки, он шагнул к ней.       Искоркой мелькнула мысль, что надо бежать: всё-таки, Модр был самым сильным в их детской компании, на два года старше Кайлин и на голову выше. Раньше она так бы и поступила, но сейчас сознание заволакивала обида, полностью вытеснив все прочие чувства. Не отдавая себе отчёта, девочка обеими руками толкнула приблизившегося обидчика в грудь, вложив в это действие всю свою злость. При других обстоятельствах её сил хватило бы лишь на то, чтобы заставить его отступить на шаг, но на этот раз результат оказался ошеломляющим. Модра отшвырнуло назад с такой силой, что он, перевернувшись несколько раз, растянулся на земле метрах в пяти от того места, где только что стоял, взметнув в воздух облако пыли. Дети бросились врассыпную, наполняя лагерь визгом. Не отставала от них и Кайлин, напуганная едва ли не больше остальных.       Вбежав внутрь шатра, где жили они с отцом, девочка упала на колени, только сейчас почувствовав, как дрожат ноги, да и не только они. Всё тело била мелкая дрожь, а сердце в груди стучало, словно молот. Что, вообще, это было?! Откуда у неё сила, как у молодого сильвана? Кайлин несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь унять хоровод мыслей у себя в голове. На ровном месте такие способности не появляются, верно? Значит, нужно вспомнить, что с ней происходило необычного в последнее время. Девочка наморщила лоб. Вроде, до сегодняшнего дня ничего примечательного не было. Посторонних ни в лагере, ни в окрестностях не видели, незнакомых цветов она не нюхала… Обычное лето, ровно такое же, как и предыдущее. Но если с ней ничего подозрительного не происходило, тогда с кем? И при чём здесь она? Кайлин совсем запуталась. Был бы сейчас рядом отец, он, наверняка, помог бы ей разобраться в происходящем… Отец! При мысли о нём начавшая было отступать паника накатила с новой силой. Можно не сомневаться, что слух о сегодняшнем событии разнесётся по лагерю с быстротой лесного пожара, и хранитель узнает обо всём одним из первых. Как он отреагирует – девочка понятия не имела. Она чувствовала, что совершила нечто плохое, неестественное; такой поступок, определённо, заслуживает наказания. Но ведь это было не специально!       – Я не виновата, – прошептала она дрожащим голосом. Услышать её здесь было некому, но ей всё равно хотелось произнести эти слова вслух. – Я ничего такого не хотела!       Полог шатра за спиной Кайлин приподнялся, и поток солнечных лучей разделил внутреннее пространство напополам, начертив на земле светлую полосу. Через секунду свет померк, заслонённый тенью стоящего на пороге мужчины. Девочка, вздрогнув, обернулась и стала отодвигаться вглубь шатра, не сводя с вошедшего глаз, в которых плескался страх. Её отец не был жестоким, никогда не кричал на дочь, и уж тем более не поднимал на неё руку. Но когда он сердился, ледяные нотки, появлявшиеся в его голосе, заставляли даже самых отважных мужчин чувствовать себя нашкодившими котятами. А после того, что случилось в этот раз, отец просто не мог не злиться, и сейчас Кайлин пыталась понять по его лицу, насколько всё плохо. Но, как ни странно, рассерженным Элкрон не выглядел, скорее, взволнованным и, как показалось девочке, немного виноватым. Прихрамывая (травма, полученная несколько лет назад, до сих пор давала о себе знать; знахарка говорила, что это навсегда), он вошёл в шатёр, опустился на землю напротив дочери и сухо сказал:       – Рассказывай.       Её сбивчивое повествование о произошедшем в тот день он выслушал молча, и когда Кайлин умолкла, ещё какое-то время сидел неподвижно. Если бы не открытые глаза, без всякого выражения смотрящие куда-то сквозь неё, могло показаться, что Элкрон уснул сидя. Во всяком случае, у девочки сложилось впечатление, что рядом с ней лишь оболочка отца, а сам он сейчас далеко отсюда. Он хотя бы слышал, о чём она рассказывала? Но когда она уже готова была протянуть руку, чтобы дотронуться до своего слушателя и убедиться, что от прикосновения он не растает, как мираж, Элкрон, наконец, заговорил. Не тем резким и холодным голосом, которого она так боялась, и не мягким и мечтательным, каким он иногда рассказывал ей сказки на ночь. Кайлин тогда не смогла бы выразить словами, что означают эти незнакомые интонации в голосе отца, но интуиция подсказывала: это признак того, что в её жизни начинается новый этап.       Рассказ Элкрона длился долго. Солнце давно перекатилось за середину неба и скрылось за деревьями на западе, но отец и дочь, сидевшие в шатре в центре эльфийского лагеря, не обратили на это внимания. Никому из них не пришла мысль о том, что надо поесть или хотя бы встать, чтобы размять затёкшие от долгого сидения ноги. Кайлин всего этого не ощущала. Обратившись в слух, она жадно впитывала то, о чём говорил отец; вещи, о которых она прежде не подозревала. О Тени и живущих там духах, заветная мечта которых – оказаться в мире живых. О связи с Тенью, которая есть у всех – у долийских эльфов, городских, и даже у людей, – и о том, какие силы даёт такая связь, если научиться управлять ею. О том, почему у одних магические способности проявляются сами собой, а другим, как бы они не старались, за всю жизнь не удаётся освоить даже простейшего заклинания. И об ответственности, которая ложится на каждого мага, – так же, как на любого, кто обладает силой, недоступной другим. Не всё из рассказа отца Кайлин смогла понять; например, он говорил о башне на каком-то озере во многих днях пути от их леса. Из этой части повествования девочка вынесла немногое: башня называется Круг Магов, там живут люди и эльфы со сверхъестественными способностями – такие, как они с отцом, – но Элкрону почему-то не нравилось столь чудесное место. Он никогда там не был, и не собирался отправлять туда дочь; вместо этого он сам будет учить её, поможет ей раскрыть свой неожиданно обретённый дар.       При этих словах Кайлин чуть не запрыгала от радости. Слышанные от взрослых истории о мистических способностях, которыми обладал хранитель клана, дети пересказывали друг другу таинственным шёпотом. При ней на эту тему старались не говорить, но девочка всё равно кое-что слышала. И если хоть половина этих историй были правдивыми – лучшего учителя для себя она и желать не могла. Но, заметив блеск восторга в глазах дочери, Элкрон умерил её пыл.       – Магия – это нечто большее, чем зрелищные фокусы, – сказал он в завершение их разговора тем вечером. – Это сила, которую нужно уметь направлять в правильное русло и держать под контролем, иначе она может обратиться против тебя. Чтобы научиться этому, – впрочем, как и чему угодно, – нужно долго и упорно работать. На каждое эффектное заклинание, которое ты изучишь, будет приходиться полдюжины навыков, на первый взгляд, бесполезных и незаметных, но, тем не менее, необходимых.       – Но ведь сегодня у меня получилось, – возразила Кайлин. – Хотя я ничего не изучала.       – Об этом я и говорю, – вздохнул отец. – Сегодняшний эпизод был случайностью. Ты должна будешь научиться не только отбрасывать противников, но делать это осознанно, только тогда, когда сама захочешь. И ещё неизвестно, что из этого сложнее. Ты готова к этому, Кайлин?       Если до этого у неё и были сомнения, то после слов отца они пропали. Кайлин слишком хорошо помнила, что испытала, оттолкнув Модра: ощущение, что собственное тело ей не принадлежит, что она – всего лишь зритель, наблюдающий за происходящим со стороны. Нет, не совсем так: в тот момент она словно приоткрыла невидимую дверь внутри себя, и испугалась, поняв, что не способна управлять вырвавшейся оттуда силой. Кайлин совершенно не хотела, чтобы страх и беспомощность, пережитые ею, вернулись ещё когда-нибудь. Она поднялась на ноги, подошла к Элкрону и обняла его, прижавшись лицом к гладкой щеке.       – Да, я готова. Научи меня.

***

      Прошёл год. С каждым следующим днём разочарование в душе Кайлин нарастало. Несмотря на слова отца, она рассчитывала быстро выучить хотя бы несколько заклинаний, которые можно будет продемонстрировать друзьям, вызывая их зависть. В мечтах у неё был собственный посох – настоящий, а не игрушечный, – при помощи которого она могла метать молнии, а в самых смелых фантазиях она умела даже превращаться в волчицу… Но время шло, недели складывались в месяцы, а Кайлин до сих пор было нечем похвастаться. Как и обещал, Элкрон занимался с ней каждый день, но у девочки складывалось впечатление, что учит он её совершенно обратному – избегать использования магии, строить мысленные барьеры, блокирующие любую связь с Тенью. Это было вдвойне обидно, учитывая то, как изменились за прошедшее время её отношения с другими детьми. После того случая с Модром не только Кайлин почувствовала себя особенной. Приятели, с которыми она ещё недавно ощущала особую связь, присущую, наверно, лишь детской дружбе, теперь отстранились от неё. На первый взгляд, всё оставалось, как обычно: они по-прежнему вместе играли, ссорились и мирились, но девочка то и дело замечала устремлённые на неё взгляды, в которых читалось то, чего не было раньше – настороженность. Кайлин всё ещё была вхожа в их детскую компанию, но перестала быть её частью. Она сама не смогла бы сказать, чего ожидала от занятий с отцом – может, снова привлечь к себе внимание друзей, пробить возникшую между ними преграду, а может, хоть чем-то компенсировать перемену в их отношениях. В любом случае, эти ожидания не спешили оправдываться.       – Ты ведь обещал, что сделаешь из меня мага! – Не сдержавшись, однажды упрекнула отца Кайлин. – А я до сих пор ничему не научилась. Даже какой-то паршивый огонёк создать не могу!       – Такой? – Элкрон сжал кулак и снова разжал. Над его ладонью появился мерцающий шарик, сотканный, казалось, из воздуха. Он переливался всеми цветами радуги, поочерёдно окрашивая руку в бледно-фиолетовый, голубой, жёлтый… Дав возможность дочери полюбоваться несколько секунд, Элкрон снова сжал кулак, и видение исчезло. – Бесполезная, в общем-то, вещь. Ты научишься и этому, и многому другому, когда придёт время.       – Но…       – Да, я вижу, что ты стараешься, – перебил её отец. – И делаешь успехи. Но пока ещё ты не готова. Каждый раз, прикасаясь к Тени, мы рискуем. Даже простейшее заклинание – сигнал для демонов; возможность заглянуть в наш мир, а может, и не только заглянуть. Если ты не научишься этому противодействовать – страшно представить, какими могут быть последствия.       С приходом понимания, что тайны магии откроются ей ещё не скоро, – если вообще когда-нибудь откроются, – интерес Кайлин к мистике не только не ослабел, но, наоборот, продолжал усиливаться с каждым днём, рискуя перерасти в навязчивую идею. Она с нетерпением ждала каждого следующего занятия, тщетно надеясь, что сегодня, наконец, отец сочтёт её достаточно подготовленной к изучению настоящих заклинаний. Но очередной день снова приносил разочарование, и девочке оставалось лишь утешаться мечтами о том, какой могущественной колдуньей она могла бы стать. Эти фантазии распаляли её всё сильнее, подобно тому, как запах еды становится всё более манящим для того, кто не ел несколько дней. Чтобы хоть как-то отвлечься, Кайлин нашла себе ещё одно занятие: начала помогать знахарке собирать травы и готовить из них целебные настойки и отвары. Старухе, помнившей рождение хранителя клана, с возрастом стало трудно отыскивать в лесу нужные ингредиенты для своих снадобий, и она с благодарностью приняла помощь девочки. Кайлин же наслаждалась осознанием того, что делает что-то полезное и значимое для всей общины. Каждый раз, когда кто-нибудь приходил к знахарке, жалуясь на здоровье, и получал от неё склянку с нужным зельем, помощнице хотелось закричать: «Смотрите, это сделала я!». Конечно, это было бы преувеличением: должно пройти ещё немало времени прежде, чем она сама сможет приготовить настойку, но свой вклад девочка вносила уже сейчас. Она собирала в лесу растения, подходящие под описание, которое давала её наставница, а затем помогала их высушивать, измельчать, смешивать в нужных пропорциях… Кайлин с восхищением наблюдала, как полуслепая старуха ловко перебирает собранные ею травы, изредка нюхая их или откусывая кусочек стебля или листа, чтобы определить, те ли это растения, которые ей нужны. Несколько раз оказывалось, что она ошиблась, принеся не то, что просила знахарка. Но по мере того, как девочка набиралась опыта, обучаясь у старушки тонкостям, позволяющим различать даже похожие внешне травы, ошибки практически сошли на нет. С дозировкой пока дела обстояли не так хорошо, и самостоятельно отмерять необходимые порции ингредиентов знахарка ей не позволяла, однако отмечала, что и здесь Кайлин постепенно набивает руку.