Осенний день душной летней ночью

      Несмотря на раннее утро, Минхо вошел в уже оживленный лагерь.       Со всех концов слышались перебранки и веселый смех; волчата бегали друг за другом и кусались за хвосты и мягкие уши; где-то лязгало железо и пахло подгоревшим рисом. Последнее смутило Минхо особенно сильно.       Он с улыбкой разнял двух детишек, которые дрались на палках, и пошел на зовущий запах того, что могло бы стать завтраком всей стаи.       — Эй, ты что делаешь?       Минхо узнал того широкоплечего омегу, который вчера сидел за столом рядом с ним и от которого так сладко пахло яблочками. Сейчас же, в смешении запахов стаи, рядом с ним пахло в основном гарью.       От внезапного вопроса в спину омега дернулся и чуть не уронил котелок, когда оборачивался. Он уставился на Минхо красивыми круглыми глазами и неловко улыбнулся.       — Завтрак, — сказал он.       — Завтрак? — повторил Минхо и хмыкнул, подходя ближе. — Пока это выглядит так, будто ты хочешь оставить всю стаю голодной.       Минхо из-за плеча омеги заглянул в котелок и поморщился — рис склеился и был покрыт белесой пленкой, по краю он пригорел и выглядел совсем несъедобно.       — Я не слишком хорош в этом, но сегодня моя очередь готовить, — омега вздохнул и с грустью проследил за взглядом Минхо, который с нескрываемым омерзением на лице глядел на рис. — Обычно мне помогает Ликси, но сегодня они с Хенджином ушли в лес за его штучками. Хенджину понадобился череп ворона! Шаман, что с него взять. — Омега пожал плечами, мол обычная история.       — Понятия не имею, о ком ты. И буду рад, если ты сам представишься.       — А! — омега засуетился и отставил котелок на землю подальше от огня — превратить это во вкусный завтрак уже точно не удастся, так хотя бы не усугублять вонь. — Я Джисон, а ты Минхо, верно? Омега с Юга. — Джисон сделал шаг навстречу и странно развел руки, будто хотел обнять его, как старого знакомого. Но Минхо, не привыкший к таким тесным контактам, отпрянул. И заметил, как легкая обида промелькнула на лице Джисона. — Прости, я не подумал. На Севере мы обнимаемся при встрече.       — С пленниками тоже? — Минхо выгнул бровь и ухмыльнулся, поднимая котелок с земли. — Рис еще можно спасти, нужно просто хорошенько его промыть. Не переживай.       — Ты не пленник, Минхо! — Джисон не особо контролировал громкость голоса, и Минхо заметил, как некоторые волки глянули на них с легкой опаской. Минхо закатил глаза и двинулся в сторону реки. Джисон засеменил следом. Он не следил за дорогой, поэтому часто запинался о мелкие камушки или путался в своих же ногах. Это развеселило Минхо и омега искренне улыбнулся.       — Не пленник? Забавно, ведь вчера твой вожак сказал совсем другое.       За ночь Минхо кажется выплакал всю свою боль и горечь настолько, что сейчас был спокоен и даже смог найти в себе силы иронизировать над происходящим. Но за фасадом напускной беспечности скрывалась решимость. Он не простит Чану нанесенное унижение. Минхо будет терпеливым, будет ждать идеального момента, чтобы нанести удар, когда вожак меньше всего этого ожидает.       Но об этом никто не должен знать. Минхо станет незаменимым омегой стаи и разрушит ее, чего бы ему это не стоило.       — Минхо! Чан иногда…       — Чан иногда что, Джисон-и? — оба омеги замерли, когда сбоку раздался тихий, рокочущий вопрос. Джисон вновь запнулся и чуть не улетел в воду, если бы Минхо вовремя не схватил его за локоть.       Чан стоял в меньше метра от них, выжидающе глядя в округлившиеся от испуга глаза Джисона. На Минхо вожак не смотрел, и омегу бесило это показательное игнорирование.       — Чан иногда слишком заносчивый. — Минхо пожал плечами и нагнулся, опуская котелок в воду, и принялся с подчеркнутым воодушевлением промывать рис. Липкие, чуть теплые рисинки были приятны пальцам, и Минхо даже сделал вид, что не слышит раздраженного пыхтения Чана за спиной.       — Ты все не так понял! — вновь заголосил Джисон и замахал перед собой руками. — Я хотел сказать, что иногда ты большой злой волк, а иногда — самая большая в мире милашка. Особенно, когда улыбаешься.       — Ого, злые волки улыбаются? — хмыкнул Минхо, лукаво глядя на обоих представителей северной стаи.       — У него такие ямочки, Мин…       — Джисон! Еще одно слово и ты будешь всю неделю отвечать за разделку туш после охоты!       — Сурово, — пробормотал Минхо и распрямился, держа в руках котелок с рисом, качеством которого был удовлетворен. Теперь его нужно только прогреть, добавить трав и мяса, и можно сытно поесть. — Здесь не хватит на всех, придется сварить еще, — кинул он Джисону и двинулся в сторону поляны, где все еще горел костер. Но оказался остановлен цепкой хваткой сильных пальцев.       — Ты что себе позволяешь, омега? — рыкнул Чан и подался вперед, горой нависая над Минхо, хотя они были практически одного роста. Но Минхо не позволил себе дрогнуть или отвести взгляд, а, ведомый азартом, вскинул голову и уставился на Чана в ответ.       — Забочусь о завтраке? Или под «служить стае» ты подразумевал только греть постели волков? Ну, так тебе повезло: я хорош не только в этом.       Минхо попробовал выдернуть руку из захвата, но его усилия оказались тщетны — Чан держал слишком крепко. Омега не удивится, если завтра обнаружит на этом месте синяки — свидетельства силы этого волка.       — Я не давал тебе других распоряжений.       — Ну извини, что я голоден и хочу приготовить вкусную еду. Для всех, между прочим, — фыркнул Минхо и дернулся всем телом, но немного не рассчитал. В своем желании избавиться от цепких пальцев, оступился и поскользнулся на речной гальке, стремительно заваливаясь назад. И упал бы, если бы Чан не среагировал, перехватывая его талию, крепко прижимая к себе.       Минхо почувствовал, как его гибкое тело оказалось плотно прижато к мускулистому телу Чана, от чего дыхание на мгновение сбилось.       — Ты еще и неуклюжий, — с издевкой протянул Чан, с явным удовольствием наблюдая за замешательством омеги. — А ведь утверждал, что хорош во всем.       Если бы не котелок с рисом, зажатый нервными пальцами Минхо, граница между альфой и омегой была бы полностью стерта, и они оказались бы слишком близко друг к другу.       — Отпусти меня! — взвился Минхо, и завозился в объятиях сильных рук, чувствуя жар от широких ладоней на своей талии даже сквозь ткани одеяния. Это злило еще больше.       — Отпустить? Ты уверен, что хочешь этого? — протянул Чан, и в голосе его явно сквозила издевка. Минхо видел, как на лице альфы играет паскудная ухмылка, которая выводила из себя.       — Да! — не задумываясь выкрикнул омега, но через мгновение пожалел о своих словах. Чан, как ни странно, сдержал обещание и действительно отпустил его.       Минхо не успел удержать равновесие — его тут же накрыла река. Холодная вода с головой захлестнула, заливая уши и ноздри. Паника моментально охватила омегу, когда он открыл рот, чтобы закричать, но вместо воздуха в легкие рванула мутная вода, смешанная с поднимающимся со дна речным песком. Минхо закашлялся, но лишь сильнее наглотался воды. Рис, над которым трудился Джисон, теперь наверняка станет добычей для рыбок, плавающих вокруг, а не для голодной стаи.       Все прекратилось также, как и началось — в одно мгновение. Чан сжалился над Минхо, который словно котенок барахтался на глубине не выше колена, и за талию вытащил его на поверхность. Его сильные руки уверенно удерживали омегу, а потом Чан медленно провел ладонью по лицу Минхо, стирая капли воды и убирая тяжелые мокрые пряди, скрывающие его красивые глаза.       Минхо на несколько минуток замер, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Но внутренний огонь возмущения быстро разгорался. С тихим рычанием он внезапно кинулся на Чана, толкая его всем телом и опрокидывая на лопатки. Теперь он сидел на груди альфы, сверкая гневным взглядом, и без колебаний схватил его за волосы, погружая голову Чана в воду. Его пальцы крепко сжимали длинные пряди, не давая альфе вынырнуть, и Минхо наслаждался ощущением контроля, которого ему так не хватало в их отношениях.       И кто знает, сколько бы Минхо издевался еще, если бы Чан не перекинулся волком и не скинул его со своей огромной туши. В мгновение ока омега снова оказался в воде, беспомощный перед силой настоящего альфы.       — Трус! — сорвался Минхо, видя, как огромный черный волк с диким блеском во взгляде выпрыгнул из воды. Голос омеги дрожал от ярости и бессилия, ведь против звериной формы Чана у него не было никаких шансов. Волк замер на секунду, повернул голову к Минхо и издевательски тявкнул, словно смеясь над его словами. Затем этот щенок-переросток принялся энергично отряхиваться, разбрызгивая воду во все стороны. И Минхо пришлось прикрыться рукой, чтобы хоть как-то защититься от летящих с его шкуры капелек.       — И что это вообще было? — раздался голос Джисона, который все это время стоял у берега. Он с нескрываемым недоумением смотрел на совершенно мокрого Минхо, стоявшего по колено в воде. Тем временем волк Чана, очень довольный собой, вприпрыжку направился к лагерю, оставив двух растерянных омег одних.       Минхо бросил быстрый взгляд на Джисона, пытаясь придумать хоть какое-то объяснение, но все, что он чувствовал в этот момент, — это пылающее раздражение внутри и жгучее желание поквитаться с Чаном.

***

      Когда Феликс нашел Минхо в его шатре, тот все еще пребывал в состоянии глубокого раздражения. Он пропустил завтрак, что лишь усугубило плохое настроение. На душе было тяжело, а мысли о Чане только подпитывали гнев.       Младший омега вошел в шатер, плохо скрывая озорную улыбку, и с легкостью уселся на аккуратно заправленное ложе Минхо. В руках он держал стопку сухой одежды, которую протянул старшему.       — Как поплавал? — с веселой ноткой в голосе спросил Феликс и прыснул, не в силах сдержать смех. Его лицо озаряла теплая, искренняя улыбка, от которой у глаз расходились мягкие лучики-морщинки. Эти мелкие линии делали его еще более очаровательным и добродушным, как будто вся его сущность светилась внутренним теплом.       Минхо, как бы он ни старался, не мог по-настоящему злиться на Феликса. Каждый раз, когда он смотрел на младшего омегу, сердцем овладевала странная смесь умиления и восхищения. Феликс был безнадежно мил с этими крошечными точечками корицы, рассыпанными по светлой коже щек. И хотя гнев еще пылал внутри Минхо, при виде этой сияющей улыбки он чувствовал, как злость постепенно начинает рассеиваться.       — Кто уже успел растрепать? — мрачно пробурчал Минхо, снимая с себя мокрую одежду. Стесняться другого омеги было глупо, да и к Феликсу Минхо ощущал странное доверие, которое не мог толком объяснить. Даже оставаясь нагим перед ним, он не боялся, что тот как-то не так отреагирует или выкинет что-то неподобающее.       — Джисон, конечно. Его язык длиннее, чем руки. И ты еще не раз убедишься в этом. — Усмехнулся Феликс, не прекращая легко улыбаться. Он улегся на живот, подмяв под себя подушку, и устроился так, словно был здесь давно и совершенно не собирался уходить.       — Да и Чан сегодня с самого утра ведет себя странно, — продолжил Феликс, подмигнув Минхо. — Улыбается, как блаженный, будто сделал что-то великое и поплатился за это рассудком. Даже Сынмина успел потискать. Ты бы слышал, как тот верещал — давно его таким не видели.       От одного упоминания Чана Минхо ощутил, как по его спине пробежала дрожь, заставляя волоски на загривке приподняться. Омега буквально горел желанием вцепиться в его глотку, растерзать кожу и оставить глубокие, болезненные метки, которые бы долго напоминали альфе о его поражении. Но… что-то было не так. Минхо резко тряхнул головой, пытаясь отогнать мысли. За его жаждой мести скрывалось нечто большее, нечто, что сам омега всеми силами отрицал.       Пока они боролись в реке, то впервые так близко оказались друг к другу. Он все еще ощущал на себе следы от сильных пальцев альфы, который так уверенно сжимал его талию, удерживая в своих руках. А запах… Минхо не признается в этом даже себе, но в тот момент, когда он повалил Чана в воду, вспыхнул густой, успокаивающий аромат кедра, который окружил омегу. Теплое облако этого запаха, словно защитный кокон, окутало его, и все, чего Минхо тогда хотел, — это забыть обо всем и просто ткнуться носом в пахучую железу на шее альфы, вдыхая этот чарующий аромат.       Эти мысли сбивали его с толку. Желание мести было смешано с чем-то гораздо более глубоким, почти инстинктивным. Он хотел причинить Чану боль, но вместе с этим что-то внутри говорило о другом. Не те желания, которые испытываешь к тому, кого жаждешь убить.       — Леший сын, твой Чан, — фыркнул Минхо и натянул на себя нижнюю одежду. На этот раз туника и брюки были насыщенного бордового цвета, хоть и сшитые из такого же невесомого шелка, как предыдущие. Но больше всего его внимание привлек кафтан — изумрудный плотный лен, украшенный искусной золотой вышивкой. Роскошный наряд для красивого омеги, и это смутило Минхо. Даже на Юге, где омежьи наряды славились своей вычурностью, он привык одеваться просто и практично, а тут ставка явно была сделана на внешний вид.       — Я заметил, что омеги в вашем лагере одеваются как воины, чтобы можно было моментально кинуться в бой. Тогда откуда здесь это? — Минхо критически оглядел себя, проведя рукой по узорам на ткани. Вышивка была сложной, искусной и явно дорогой, совсем не то, что можно ожидать в лагере, где царила атмосфера постоянной готовности к схватке.       Феликс на мгновение отвел взгляд, слегка прикусив губу, словно пытаясь придумать какое-то правдоподобное объяснение. Минхо заметил это и прищурился, понимая, что младший омега сейчас что-то выдумывает на ходу.       — Ну… — протянул Феликс с легкой улыбкой, не глядя в глаза Минхо. — Иногда мы торгуем с соседними стаями. В обмен на шкуры они предложили… это? — Его ответ прозвучал как вопрос, и Минхо сразу понял, что тот пытается выкрутиться.       Старший закатил глаза, и продолжил давить:       — С соседними стаями? Да это же южное одеяние, даже не пытайся меня обмануть. Почему, малыш? Что за секреты? — Он решил сменить тактику и присел рядом с Феликсом на ложе. Минхо мягко положил свою крошечную ладонь на макушку младшего, словно успокаивая. Его прикосновение было легким, почти невесомым, а вокруг мгновенно разлился теплый аромат сухих трав и цветов.       Минхо медленно водил рукой по густым прядям Феликса, наслаждаясь ощущением мягких волос, которые легко скользили сквозь пальцы. Он едва заметно царапал затылок и шейку младшего омеги, касаясь самых чувствительных точек. Феликс прильнул к его руке, и из его груди вырвалось тихое, довольное урчание. Вибрация этого звука приятно защекотала ладонь Минхо, а сам омега стал расслабляться все больше, как котенок, которого гладят за ушком.       — Тебе не нужно скрывать от меня, — прошептал Минхо, продолжая дарить ласку.       Феликс тихо мурлыкал, почти забыв о своей попытке оправдаться, его тело поддавалось этим теплым прикосновениям, и казалось, что он вот-вот раскроет все, что пытался скрыть.             — Эти вещи привез с Юга сам Чан, — начал Феликс, поглядывая на Минхо из-под длинных ресниц. — Несколько лет назад он был там с политическим визитом у одной из южных стай, а вернулся с целым сундуком таких нарядов. Я не знаю, зачем он их набрал, но сам говорить он тогда отказался — поездка выдалась не слишком удачной, он был сильно подавлен чем-то, о чем отказался говорить даже с нами.       Минхо не ожидал такого откровения. Он приподнял бровь, обдумывая услышанное. Чан на Юге? Зачем? А главное, эти вещи явно предназначались не для него самого. Тончайшие шелка, изящная золотая вышивка, благородные ткани — слишком изысканно и дорого, чтобы служить просто сувенирами. Да и на бездумные покупки это мало похоже, скорее на тщательно подобранные дары для кого-то особенного.       «Для кого-то, кого альфа хотел впечатлить», — мелькнула в голове мысль. Минхо скользнул пальцами по вышивке на кафтане, словно проверяя ее подлинность. Дорогие ткани и утонченная работа, которые сделают омегу в них еще прекраснее. Будто Чан готовил приданое, и это смутило Минхо. Теперь вопрос был не в нарядах, а в том, кому они предназначались.       Но кому же должны были стать даром эти красивые вещи? Вопрос тяжелым камнем осел в сердце Минхо, заставляя неприятное чувство медленно разрастаться внутри. Он тряхнул головой, пытаясь прогнать навязчивые идеи. Почему ему так неприятно от одной только мысли о каком-то мифическом женихе Чана? Это было нелепо, и он не хотел углубляться в эти чувства.       — Ты уже поел? — вдруг сменил тему Минхо, поднимая на Феликса мягкий взгляд. — Джисон запорол наш завтрак, но на обед у нас еще есть шанс приготовить настоящий пир.       Минхо улыбнулся, на его лице появилась теплая, почти заботливая улыбка, которую он редко кому-то дарил. Феликс, не теряя времени, ответил ему тем же, и в этот момент его зеленые глаза вспыхнули солнечными искорками. Они засияли ярко, словно лучи света, отраженные в прозрачной воде южного моря. И Минхо не мог не восхищаться этой искренней радостью, разлитой на лице младшего омеги, что на мгновение забыл о своих тревогах.

***

      После долгого обеда, который Минхо и Феликс готовили больше часа, омега почувствовал легкую усталость. Еда удалась на славу — волки-охотники не скупясь осыпали двух омег самыми разными комплиментами. Они все еще смотрели на омегу с Юга с легким пренебрежением и настороженностью, но теперь вместе с этим в их глазах плескалась и благодарность.       Окинув взглядом лагерь, он заметил, как Чан и несколько других альф отправились в лес, вероятно, за свежим мясом и дичью. Делать было откровенно нечего и это дало Минхо идею — если уж он застрял здесь, почему бы не узнать побольше о месте, где теперь живет? Неразрешенные вопросы крутились у него в голове, и омега решил, что самое подходящее место для начала — шатер вожака.       Туда он и направился, сдерживая легкое волнение.       Откинув тяжелый полог, он снова оказался в обители Чана. Смолистый запах хвои окутал Минхо в тот же момент, как он пересек порог. Омега, не осознавая этого, приложил ладонь к низу своего живота и прикрыл глаза, погружаясь в этот аромат с головой.       Сколько он так простоял, чуть покачиваясь, Минхо не знал, но все же смог очнуться — проморгался и огляделся. Большой стол был завален свитками и потрепанными картами, на которых оставалось достаточно места для нанесения новых территорий. По краям столешницы виднелись разводы от оплывшего воска, оставленные давно догоревшими свечами. Рядом с чернильницей лежал кинжал с замысловатой кованной рукоятью, что выдавало в нем не местное происхождение. Минхо провел пальцами по лезвию, задумавшись о том, как он здесь появился. Неужели это трофей с того самого злополучного визита на Юг? Или, может быть, это был дар от кого-то важного?       Заглянув за ширму, Минхо недовольно поморщился. Ложе перед ним было в полном беспорядке: смятые простыни, сбившиеся в кучу меха. На сундуке рядом валялась поношенная одежда, а его чувствительный нос уловил стойкий мускусный аромат альфы, насыщенный хвойными нотами. Это был тот самый запах, который сводил его с ума — но в этот момент Минхо лишь раздраженно скривился. Все это явно не добавляло уюта.       А клочки пыли по углам и паутина окончательно вывели его из себя.       — Мать Луна, ну и срач он тут развел, — пробормотал омега себе под нос, оглядывая шатер с явным неодобрением.       Первым делом Минхо вытащил наружу ковры и циновки, тщательно выбивая их до тех пор, пока от пыли не осталось и следа. Он разложил их на солнце, просохнуть и проветриться под палящими лучами. Затем принялся за тонкие, изящно расшитые подушки и покрывала, которые отнес к реке. Окунув их в воду и старательно выстирав, Минхо с удивлением обнаружил, что они были не бурого цвета, как казалось сначала, а глубоких, насыщенных оттенков бордового и темно-синего.       К ложу он долго не решался подойти — этот угол казался омеге чем-то запретным, наполненным личным присутствием альфы, чего он не хотел касаться. Но, пересилив себя, Минхо все же собрал шкуры и, стараясь как можно реже вдыхать, вынес их на улицу, аккуратно разложив рядом с коврами.       Белье он тоже снял и простирал. И с каждым движением Минхо чувствовал, что запах альфы пропитывает и его кожу, не давая до конца избавиться от мыслей о том, кому он принадлежит.       На некоторых рубахах Чана Минхо заметил разошедшиеся швы и небольшие дыры, что совершенно не вязалось с образом влиятельного вожака. В голове сразу всплыли образы его родителей: отец всегда был безупречно одет, а папа лично следил за его внешним видом, зная, что политические визиты могут случиться в любой момент. Какое впечатление могли бы сложить о стае те, кто прибывает на переговоры, если их вожак одет как заплутавший в лесу волк? Такой неряшливый вид мог легко поколебать уважение к альфе.       Минхо не ставил себе целью произвести впечатление на Чана, но воспоминания о том, как выглядел его собственный отец, не давали покоя. Омега сел за работу, и со всей присущей ему аккуратностью и мастерством начал чинить порванные рубахи и штаны. Каждая строчка была точной, каждый шов — крепким. Он ловко заштопал дыры и укрепил слабые места.       Собрав уже починенные вещи, Минхо аккуратно сложил их в сундук, стараясь не думать о том, заметит ли Чан его работу. Это было для него, для его собственного спокойствия — показать себе, что даже в этой новой жизни он мог сохранять привычный порядок.       Последним в его списке дел оставался стол, и Минхо взялся за него с такой яростью, словно от этого действительно зависела его жизнь. Он методично разгреб завалы бумаг, перебрал свитки и письма.       Письма и документы Минхо рассортировал по аккуратным стопкам. Письменные принадлежности были бережно расставлены на свои места, а чернильницы он не просто промыл, но начистил до блеска, словно это могло добавить ясности любым будущим записям. Даже свечи омега заменил на новые, убрав остатки старого воска, который давно запекся на деревянной поверхности. Он тщательно выскоблил оплывшие следы, не оставляя ни единого пятнышка, а затем вытер стол до идеального состояния.       Когда все было готово, Минхо застелил стол самой большой из карт, расположив ее так, чтобы каждому, кто засядет за обсуждения или планы, было удобно. Уже высохшие подушки он раскидал по местам — они казались уютными и мягкими, создавали приятную атмосферу для любого, кто захочет сесть. Наконец, сам Минхо рухнул на одну из них, чувствуя, как усталость, накопленная за день, медленно сковывает тело. Он низко склонил голову, выдыхая остатки напряжения.       На мгновение омега позволил себе закрыть глаза, чувствуя приятное удовлетворение от проделанной работы.       А вскоре, укрытый теплый запахом, задремал, отключившись будто по щелчку пальцев.

***

      Когда Чан и его охотники вернулись из леса, солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в тёплые багряные тона. Альфа быстро сполоснулся в прохладном ручье, смывая с себя следы дневной погони, и направился обратно в лагерь. Вокруг костра хлопотали несколько омег, среди которых был и неугомонный Джисон, готовивший ужин. Однако Минхо среди них не оказалось. Чан нахмурился, ощутив внутри странное беспокойство.       Он сам не мог объяснить, почему это чувство появилось — возможно, из-за их последней встречи или потому, что не мог забыть дерзкий взгляд омеги. Странное желание найти Минхо завладело его мыслями, и Чан, не раздумывая, направился к шатру, где обитал омега. Но внутри никого не было, лишь аккуратно заправленное ложе и остатки солнечных лучей, скользивших по циновкам на полу.       На мгновение Чан испытал облегчение. Может, это к лучшему? Каждая их встреча оборачивалась хаосом. До ужина оставалось немного времени, и альфа решил, что лучше провести его с пользой — у него было несколько писем, которые следовало отправить с гонцами на рассвете.       Но, когда он откинул полог своего шатра, то замер на месте. Пропажа, которую он искал, нашлась там, где он ожидал меньше всего.       Минхо, весь в пыли, лежал на подушках в его шатре, словно это было самое привычное дело. Его тонкие пальцы все еще цеплялись за один из ковров, который он, очевидно, недавно выбивал, а лицо было сосредоточенным даже во сне.       Он сладко спал, уткнувшись лицом в стол. Его губы были слегка приоткрыты, из них вырывалось тихое, размеренное сопение. Спина омеги плавно поднималась и опускалась в такт ровному дыханию. Взгляд Чана остановился на спящем с явным интересом, а на твердых губах появилась едва заметная, теплая улыбка. Он сделал шаг ближе, ощущая, что обстановка в шатре изменилась.       Внутри стало удивительно чисто — воздух был свеж, а пыль, которая давила, исчезла. Без сомнения, это было делом рук Минхо. Омега, видимо, решил доказать свою полезность. Но ирония заключалась в том, что Чан и без того прекрасно знал, на что тот способен — доказательства здесь не требовались.       Омега не просыпался, а Чан продолжал смотреть. Особенно когда Минхо дернулся во сне, ложась виском на столешницу и сдвигая руки. От этого небрежного движения кафтан немного съехал с плеча, за ним и нижняя рубашка, приоткрывая тонкую светлую кожу и четко очерченную ключицу.       Альфа сглотнул и навис над ним, вдыхая нежный запах расслабленного омеги. Он заметил, как отошедший ворот открывает часть его груди и маленькие розовые соски, и схватил Минхо за плечо, рывком приводя в чувства.       — Ты что здесь делаешь? — спросил он совсем не то, что хотел, но по-другому просто не мог. Лучше и дальше отталкивать, чем пытаться наладить какой-то контакт с тем, кто его ненавидел.       Омега медленно пришел в себя и поморщился, скидывая с плеча тяжелую ладонь альфы. Он, видимо, все еще был слишком сонным, чтобы озаботиться состоянием своего одеяния, поэтому Чан старался не опускать взгляд вниз, где так красиво в проеме туники выделялись мягкие округлости груди омеги.       — Решил познакомиться с вашим лагерем поближе, — хрипло ответил Минхо, встречая взгляд альфы. — Твой шатер показался подходящим местом для начала.       Чан хмыкнул, и коснулся пальцами холодной рукояти кинжала, который добыл в одном из путешествий. А к тому моменту, когда он вновь взглянул на Минхо, тот уже был абсолютно проснувшимся, а его одежда скрывала все, что должна была.       — Любопытство иногда опасно, — сказал Чан, не отводя взгляда от Минхо. — Особенно здесь.       Минхо прищурился, его внутренний протест снова поднялся. Омега не собирался играть по правилам Чана, даже если происходящее волновало его сильнее, чем он готов был признать.       — А я люблю риск, — с вызовом бросил он.       Между ними повисла пауза, которую прервал с тихим смешком вошедший в шатер лис. Он лукавым взглядом оглядел обоих, втянул носом запах и усмехнулся:       — Ужин готов. Если, конечно, обычная еда сможет утолить ваш голод, — загадочно кинул он и удалился, оставив Минхо и Чана вновь одних.