Те, кто охотится в ночи

Так говорит Господь: остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим.

(Иеремия 6:16)

Октябрь, 1947 год       Энтони ненавидел пабы. Презирал всей душой или тем, что от нее осталось, эти забегаловки с их неудобными барными стульями, шумными толпами народа и духотой. Несмотря на вечное веселье внутри, от этих мест так и веяло всеобщей безысходностью и общественной затхлостью, из-за которой люди, собственно, и ломились в питейные словно обезумевшие, нажираясь там до состояния животных. Но и глушить в одиночестве виски в темной квартире он больше не мог. Это уже напрягало и опасно смахивало на раннюю стадию алкоголизма. Сам факт того, что по окончании войны Энтони продолжил пить, хоть и обещал себе, что по возвращению с фронта бросит это дело, его волновал. Но и отказаться от алкоголя он просто так уже не мог: душевные раны регенерации не поддавались, а боль от них была в сто крат сильнее, чем от физических.              Казалось, на его плечи в одно мгновение свалилась тяжесть всего мира. Прохлаждаясь в Шотландии, Энтони мечтал вернуться в родной Лондон, вернувшись – ощутил желание свалить отсюда к чертовой матери. Знакомые улицы давили. Отголоски прошлого душили. Искренне хотелось удавиться.              И пусть Энтони любил Лондон, он не любил воспоминания о нем. Было бы прекрасно в один момент позабыть все, обзавестись чрезвычайно приятной амнезией, что добавила бы ему неземной легкости в существовании. И тогда, приехав в столицу, он бы влюбился в этот город впервые снова и начал бы жизнь с чистого листа. Жаль, что это невозможно. Так же, как и невозможно покинуть Лондон теперь.              Ответственность за чужую жизнь. Энтони смаковал эти слова, будто пробуя их на вкус. И на вкус они были словно дешевое пойло: едкие и мерзкие. Это то, от чего он так отчаянно бежал, но к чему так или иначе возвращался. Это было иронично, ведь Энтони был не в состоянии отвечать даже за себя. Он никогда не умел выпутываться из опасных ситуаций прежде, чем поплатится за то, что в это ввязался. Это никогда по-настоящему не волновало его, но с другими людьми все менялось. И Энтони ужасно сильно боялся проебаться снова в этот раз.              Потому что теперь те, ответственность за кого ложилась на его плечи, перестали быть обезличенной толпой. Потому что теперь это был один единственный человек.              «Мне нужно было проигнорировать то письмо, - думал Энтони, проглатывая очередной бокал виски, - Было бы гораздо проще, если бы я не увидел его снова».              Если бы не встретил его вживую. Если бы он остался воспоминанием и размытым светлым пятном на приложенной к письму фотографией. Если бы он снова не столкнулся взглядом с этими яркими пронзительными голубыми глазами, то он мог бы и дальше избегать очевидных вещей, уходя все глубже и глубже в себя. Мог бы не оставаться в Лондоне. Мог бы и дальше не сталкиваться с последствиями.              Это было невыносимо: метаться внутри собственного сознания, словно загнанный зверь в клетке. Разрываться между желанием бросить все и надеждой все исправить. В конце концов, ему пора было признать: в происходящем была только его вина.              Разделить всю тяготу душевных терзаний Энтони было не с кем. Некому выговориться, некому проплакаться в плечо. Да и все равно никто бы не понял. Это и было одиночество, которое, вкупе с алкоголем, сводило с ума. Иногда Энтони думал, что двинется крышей раньше, чем вообще добьется результата. Ему пора бросать пить.              А ведь он даже не планировал пересекаться с Азирафаэлем лично! Но и здесь он глупо оступился, за что был прижат к стенке. Кто же мог подумать, что он спрячется за пустыми винными ящиками в той подворотне? Энтони лишь хотел понаблюдать какое-то время, чтобы убедиться, что написанное в письме ложь, а в итоге вляпался по самые уши. Опять.              Вот так он и оказался здесь: в ебанном лондонском пабе. Стараясь сбежать от самого себя в шумную толпу, он лишь напивался и закапывал себя еще глубже. А пьяные мысли были подобны назойливым насекомым: непрошено лезли в голову, не подчиняясь контролю. И все было бы не так плохо, если бы они не крутились вокруг одного лишь Азирафаэля.              Энтони не мог назвать себя особенно сентиментальным. А поэтому, попытавшись найти логичное объяснение тревожащим его мыслям, он его нашел: слишком уж он истосковался по общению. Обычному, непринужденному, дружескому общению. Он был лишен этой роскоши слишком долго. Возможно, встретив старого друга, он позволил себе впервые за долгие годы понадеяться на что-то? На что-то хорошее. На что-то светлое.              И, если посмотреть с прагматичной стороны, сближение с Азирафаэлем ведь только облегчит ему задачу. Не нужно будет действовать тайно, не нужно будет следить исподтишка. Может быть даже Азирафаэль, сам того не ведая, станет его сообщником в его непростом деле. В конце концов, у них же уже есть договоренность на «общую охоту». Пусть и заключалась она только из позиции того, что Энтони обязуется помогать Азирафаэлю, никто ведь не отрицал возможность обратного сотрудничества.              С момента заключения злополучного соглашения прошло уже три недели. За это время изменилось ровным счетом ничего. Но это значит также, что ничего не менялось в негативную сторону. Энтони предпочитал считать спокойствие и стабильность их отношений сейчас благостной метаморфозой, обещающей большее. Они пересекались на ночных улицах пару раз, эти встречи были случайными, ни к чему не обязывающими. Азирафаэль был в полном праве полностью игнорировать Энтони, наткнувшись на него в переулке. Но, к счастью вампира, он этого не делал. Он шел на контакт первым, как будто бы и вправду признавал в нем своего старого приятеля. Вот только нормально поговорить им никак не удавалось: Азирафаэль ни разу за эти ночи не появился один. Находясь в сопровождении других охотников, он не мог позволить себе многое, а поднимать по-настоящему волнующие их обоих темы так и вовсе было бы опасно. Поэтому, сдержано обмениваясь любезностями, они расходились как в море корабли. Но даже эти короткие разговоры словно что-то пробуждали в сердце вампира. Что-то давно позабытое, что-то теплое и приятное. И Энтони стал одержим этим теплом.              Он выходил на ночные прогулки каждую ночь, надеясь наткнуться на Азирафаэля. Полностью отдавая себе отчет в том, насколько это было безрассудно, он, словно мышь, пораженная токсоплазмозом, сам шел в руки охотников в надежде наткнуться на него.              Это было глупо: Азирафаэль не мог патрулировать каждую ночь. Это было опасно: наткнись на Энтони другой охотник и признай он в нем вампира, он мог уже никогда не вернуться обратно в свою квартиру. Но что-то все равно вынуждало его выходить на улицу каждую ночь. Наверное, он был болен и окончательно сошел с ума.              Энтони бросил взгляд на часы. На улице стоял промозглый октябрь, темнеет рано. Пусть за окном уже непроглядная темень, но охотники в такой час не выходят. Можно подождать еще немного, не спеша потягивая виски. Однако стоило ему вновь начать растворяться в своих мыслях, как чей-то незнакомый голос раздался над его ухом.              - И как же так вышло, что такой миловидный парень проводит свой вечер здесь, в полном одиночестве? – молодая девушка выплыла из-за его спины и наклонилась к Энтони, изучающе скользя взглядом по его лицу. На вид она была ужасно пьяна: ее язык заплетался, она еле стояла на ногах, а при каждом произносимом ею слове запах спирта раздражал слизистую. Энтони слегка поморщился, - Я не помешаю?              - Нет, - буркнул Энтони, галантно выдвигая из-под барной стойки пустой стул, предлагая его девушке, даже не подняв на нее взгляда. Не обратив внимания на отстраненную неприязнь собеседника, незнакомка заняла место рядом.               - Угостишь даму? – спросила она сквозь улыбку.              - Разве я смогу отказать себе в этом удовольствии? – натянуто улыбнулся Энтони в ответ, подзывая бармена щелчком пальцев, - Дружище, налей этой милой леди все, что она захочет. За мой счет.              - Ты просто душка, - пропела девушка, а бармен оглядел Энтони сочувственным взглядом. Но перечить не стал и молча удалился, выслушав заказ. Энтони продолжил задумчиво потягивать свой виски, игнорируя пристальный взгляд незнакомки.              - Плохой день? – учтиво поинтересовалась она, когда бармен поставил перед ней стакан с цветастым коктейлем.              - Можно и так сказать, - хмыкнул Энтони.              - Может быть, я смогла бы чем-нибудь тебе помочь, м? – незнакомка наклонилась ближе и едва ощутимо коснулась плеча Энтони. В ноздри ударил запах спирта. Энтони передернуло и по коже побежали мурашки, - Такому красавчику, как ты, угрюмость совершенно не к лицу.              - Не стоит, все в порядке, - все еще не поднимая на собеседницу взгляда, он как можно более непринужденно и естественно смахнул с себя чужую ладонь, поведя плечом.              - Пф, - фыркнула девушка. И если бы в этот момент Энтони все-таки соизволил посмотреть на незнакомку, то увидел бы, как в свете ламп блеснули ее острые клыки, - Неужели я настолько тебе противна?              - Ты мне не противна. Просто мне это не нужно.              - А мне кажется, что противна. Ты даже не смотришь в мою сторону, - она обиженно хныкала, словно маленькая девочка. Тяжело вздохнув, еле скрывая раздражение, Энтони повернулся к ней, заглянув прямо в ее ярко-голубые глаза сквозь темные линзы очков.              - Вот, я смотрю. Но мне все еще не нужна твоя помощь.              - Нет, ты все еще не смотришь! Ну же, покажи мне свои глазки, – прежде, чем Энтони успел хоть как-то среагировать, девушка, расплываясь в хитрой улыбке, стянула с его носа темные очки, - Как вообще можно что-то видеть сквозь эти затемненные линзы?              Энтони удивленно захлопал глазами. Приглушенный свет помещения непривычно ослепил. На лице девушки, напротив, застыла удивленная гримаса, быстро сменяясь на выражение испуга. Она пьяненько икнула.              - Здесь вампир! – после небольшой задержки закричала девушка, срывая голос. Она подскочила со своего места, с отвращением отбрасывая очки Энтони в сторону. За ней со своих мест начали вскакивать люди в толпе, - Вампир! Здесь вампир!               Под пораженным взглядом Энтони девушка замолчала и начала падать, по всей видимости, потеряв сознание. Тут же выйдя из оцепенения, Энтони подскочил со своего места и, подхватив бесчувственное тело девушки, аккуратно уложил ее на столешницу: не хватало еще, чтобы она расшиблась об пол. Одним глотком осушив бокал с остатками виски, он огляделся кругом, оценивая обстановку.              В одно мгновение в помещении повисло тяжелое напряжение. Взбудораженные криком пьяницы судорожно искали его причину. Они крутились на местах, оглядывая помещение, застыли, где стояли, насторожившись. Кто-то вооружился табуреткой и был готов кинуться на любого, кто покажется ему стоящей угрозой. Искрой, запустившей последующую бойню, стали двое, что столкнулись друг с другом посреди паба. Один вмазал второму, тот ответил тем же. Кто-то принялся их разнимать, а кто-то, видимо, решив, что они и есть вампиры, накинулся на них. Вся толпа пришла в движение, а Энтони решил, что пора ему убираться отсюда.              Прижавшись спиной к стене, он принялся медленно продвигаться к выходу, избегая столкновения с выбивающими друг из друга дурь пьяницами. Ловко уворачиваясь от нескоординированных вялых ударов, не всегда предназначавшихся для него, Энтони спешил выбраться из паба, пока никто не вмазал ему по-настоящему. И ему казалось, что все идет неплохо, но все вокруг погрузилось в настоящий хаос, когда в шуме прогремел выстрел.              Стрелял бармен. Испуганный парнишка достал ружье из-под барной стойки, что хранилось там в целях защиты персонала. Выстрелы были произведены в потолок и в числе пострадавших была только штукатурка, однако и без того одуревшие и далеко нетрезвые посетители, услышав звук стрельбы, окончательно обезумели.              Ошарашенно обернувшись на барную стойку для оценки ситуации, Энтони обнаружил, что девушка, из-за которой все началось, пропала с того места, где он ее оставил. Вместо нее его взгляд уткнулся в пустой барный стул. На стойке рядом стоял опустошенный коктейльный стакан.              «Твою же мать», - пронеслось в голове у Энтони прежде, чем кто-то со всего маху влетел в него. Подхватив беднягу и помогая ему удержаться на ногах, Энтони вовремя заметил, что еще чуть-чуть и сам бы запнулся об чье-то тело, сползшее вниз по стене и теперь скорее выполняющего роль опоры для несущей стенки.              - Так, аккуратнее, - помогая упавшему подняться на соседний пустующий табурет, приговаривал Энтони, игнорируя визги и толкучку, - Падать в такой толпе – плохая идея.              Двинувшись дальше по стене, Энтони вновь наткнулся на перегородивших ему путь сцепившихся в драке: «Разрешите пройти. Большое спасибо», - юрко проскользнул мимо них Энтони, слегка оттесняя их к стене. Еще пара маневров, и вот он уже у двери.              Выбравшись на улицу, Энтони облегченно вздохнул, наполняя легкие прохладным воздухом. Хорошо, что никто в толпе не обратил внимания на его глаза. Достав из внутреннего кармана пиджака чехол с запасными темными очками, Энтони водрузил их себе на нос, наконец вновь чувствуя защищенность от любопытных взглядов. А теперь пора валить.              - Ты слышал это? Там в пабе стреляли, - сказал кто-то из испуганных прохожих своему собеседнику и Энтони напрягся, прислушиваясь.              - Я слышал, как кто-то кричал, что в пабе вампир, - ответил второй, не менее испуганный голос, - Не знаю, правда это или нет, но я позвонил в церковь. Надеюсь, священник прибудет скоро.              Энтони встал как вкопанный, резко передумав уходить. «Это же совершенно логично, - подсказал разум, - Если кто-то сообщает о вампире, то экстренные службы присылают священника из ближайшей церкви». Завертевшись на месте, Энтони принялся искать взглядом обладателя белого воротничка и тяжелого серебряного креста на шее. Рано? Он еще не успел добраться до места? Стоит подождать? Заметив знакомые светлые кудряшки в отдалении, Энтони ощутил, как что-то в его груди волнительно затрепыхалось.       

***

      - Когда вы покидали паб, вы не заметили там никого подозрительного? Кого-то, кто, может быть, выделялся из толпы? – нервно крутя в пальцах карандаш и сминая пустые страницы блокнота для заметок, Азирафаэль повторял один и тот же вопрос уже в пятый раз за этот вечер.              - Нет, я ничего такого не видел, - сконфуженно отвечал ему мужчина, дыша перегаром, - Хотя, постойте… Хотя нет… Все было как обычно, детектив, пока баба какая-то не заорала.              - Святой Отец, - со сдержанной улыбкой поправил собеседника Азирафаэль, делая бесполезные пометки в блокноте: имитация бурной деятельности для отчета, - Значит никого, похожего на вампира, вы не видели?              - Никак нет, детектив. Походу только эта полоумная его и видела, - хохотнул мужчина. Азирафаэль поморщился, - Может ее это… бес попутал?              - Хорошо, спасибо за ваше содействие. Хорошего вечера, - поняв, что ничего дельного он тут не добьется, Азирафаэль захлопнул блокнот и пошел прочь от толпы только что вывалившихся из паба пьяниц. Отойдя чуть поодаль, он прислонился спиной к холодной стене, откинув голову назад, и прикрыл глаза, потирая переносицу. Его выдернули из патруля, сказав, что тут произошло нечто, требующее немедленного вмешательства, что под угрозой находятся люди. Но в данный момент опасность угрожает его, Азирафаэля, нервным клеткам. Ему нужно продолжить опрос свидетелей, а затем оформить отчет о проделанной работе, как-то описав там весь тот пьяный бред, что ему пришлось выслушать сегодня. И было бы неплохо закончить здесь поскорее, чтобы вернуться к патрулю. Это и так отняло слишком много времени…       - Нет в этом пабе никаких вампиров, ангел, - услышав рядом знакомый голос, Азирафаэль подпрыгнул на месте, - Только я.               - Энтони! – воскликнул Азирафаэль, увидев друга, бесшумно подошедшего к нему и прислонившегося к стене рядом, - Какого черта ты тут забыл?              - Просто заглянул в паб, чтобы выпить, - пожал плечами тот, - У них всегда был хороший виски.              - Люди видели там вампира, Тони, - прошипел Азирафаэль, - Меня отправили сюда, чтобы его найти. Какого черта ты все еще здесь?              - И ты нашел, - улыбнулся Энтони, ободряюще похлопав друга по плечу, - Хорошая работа.              - Госпо-… Кто-нибудь, дай мне сил, - прошептал священник, закатывая глаза, - А что бы ты делал, если бы на этот вызов отправили не меня?              - Тогда меня бы тут уже не было.              - Они бы вышли на твой след, опросив свидетелей.              - Да брось, каких свидетелей? – хохотнул Энтони, кивая на кучку пьяниц в отдалении, - Этих что ли? Ты сам с ними общался, они и двух слов связать не могут. Никто из них не видел меня, так что опознать не смогут.              - Но кто-то же кричал. Какая-то девушка. Она-то точно тебя видела. Где она?              - Не знаю. Она пропала, - фыркнул Энтони, пиная носком ботинка кусочек гравия.              - В смысле пропала? – ошалел Азирафаэль, - Увидела тебя и в воздухе растворилась? И как она вообще узнала, что ты вампир?              - Она стянула с меня очки. Увидела глаза и закричала, а потом, вроде как, потеряла сознание. Я усадил ее за стойку, чтобы она не разбила себе голову об пол, потом отвлекся на минуту, а когда повернулся обратно к ней, на месте ее уже не было.              - Как ты мог вообще спустить с нее взгляд, зная, что она видела тебя? – Азирафаэль достал из портсигара сигарету и взял ее в зубы, снова переходя на шепот, схожий с шипением.              - По ее милости там началась бойня. Бармен так и вовсе попытался прострелить потолок. Уж прости, что я попытался спасти свой зад и посмел обернуться на происходящее.              - Она ведь потеряла сознание, по твоим словам, куда она могла деться? Не могла же она просто уйти.              - Если она теряла сознание. Мне кажется, это был лишь спектакль.              - Зачем она вообще стянула с тебя очки? – не унимался Азирафаэль, раздраженно шаря по карманам пальто в поисках зажигалки.              - Она была пьяна, ангел. Вроде бы, она так со мной флиртовала, - хмыкнул Энтони, наблюдая за действиями собеседника, который, тем временем, наконец закурил сигарету.              - Ну и бред, - фыркнул Азирафаэль, выдыхая первые клубы дыма.               - Согласен. Это был весьма странный способ привлечь к себе внимание.              - Нет, я не об этом. Зачем ей вообще флиртовать с тобой?              - Я прошу заметить, что меня считают довольно привлекательным, - обиженно возмутился Энтони, перебивая священника.              - …А затем разыгрывать весь этот спектакль, - договорил Азирафаэль, окидывая друга насмешливым взглядом, - Очень рад за тебя, что ты продолжаешь пользоваться и, главное, наслаждаться вниманием противоположного пола даже спустя годы.              - Ой, заткнись, - залившись румянцем, фыркнул Энтони, - Я никогда не…              - Вы вообще работать собираетесь? – в диалог вклинился третий голос: подошедший к говорившим человек выглядел возмущено и не был похож на одного из посетителей паба – слишком уж трезв. Увидев разозленного мужчину, Азирафаэль поперхнулся сигаретным дымом. Закашлявшись, он кинул окурок себе под ноги, придавив его подошвой туфель, - На кой черт мы вообще платим налоги, если те, кто живут за наш счет, не собираются выполнять свои обязанности?              - Извините, сэр, мы как раз сейчас занимаемся делом, - поспешил уверить прохожего Азирафаэль, - Меня вызвали для того, чтобы найти вампира, которого тут уже, судя по всему, нет. Поэтому я провожу опрос свидетелей.              - Покуривая сигаретку, да, Святой Отец? И о чем же вы беседуете со свидетелем уже час? – раздраженно фыркнул мужчина, - Вы правы, если тут и был вампир, то уже давно скрылся. Мне кажется, на вас стоит доложить в церковь за ненадлежащее исполнение должностных обязанностей.              - Прошу прощения, но в чем вина священника, если его вызвали на ложный вызов? – переключил на себя внимание мужчины Энтони, - Он уже выяснил, что вампира здесь нет. Пострадавших тоже. Вам не кажется, что он просто теряет здесь время в любом случае?              - А ты че еще за хрен с горы? – гаркнул на него мужчина.              - Это мой старый друг, он по случайности…, - начал было тараторить Азирафаэль, но Энтони его перебил.              - Полковник Вилдад Шухит, пехотные войска, - порывшись во внутреннем кармане куртки, Энтони достал оттуда удостоверение и протянул его собеседнику.              - Военный? – тут же изменился в лице мужчина, разглядывая карточку, - С каких пор военные помогают священникам?              - В прошлом. Служил во время войны с нацистами, - отрапортовал Энтони, забирая удостоверение обратно, - И священником я тоже когда-то был. Жизнь иногда закручивается удивительным образом.              - Такой молодой, а уже прошел войну… Долг родине превыше всего, да, малец? – повеселев, улыбнулся мужчина, но тут же снова посерьезнел, - То есть, я имел в виду полковник Шухит, сэр.              - Не стоит формальностей, правда, - остановил его Энтони, - А теперь, если позволите, то я хотел бы вместе с моим другом вернуться к делу.              - Да, конечно, - моментально отступил мужчина под удивленным взглядом священника. Но только он сделал пару шагов прочь, как развернулся обратно, - Простите мне дерзость, полковник, но позвольте утолить любопытство.              - Валяй, - расслабленно улыбнулся Энтони. Но для стоящего рядом Азирафаэля было достаточно одного взгляда на друга, чтобы понять, что тот моментально напрягся из-за предстоящего вопроса.              - Зачем вам очки с темными линзами ночью? – Азирафаэль застыл, испуганно переводя взгляд на Энтони. Сам священник был в одном шаге от паники. А что на это можно было ответить, не выдавая себя? Как уйти от ответа? Однако сам Энтони, казалось, такому вопросу удивлен не был.              - Мне в глаз прилетел осколок снаряда, - как ни в чем не бывало выдал он, - Я лишился глаза, остались шрамы. Зрелище не из приятных, поэтому я ношу очки. Так я выгляжу куда симпатичнее, чем без них, - Энтони снова обворожительно улыбнулся, потянувшись рукой к дужке очков, - Но если хотите, то я могу их снять, чтобы подтвердить мои слова. Я знаю, что выгляжу подозрительно в них, особенно с учетом того, что мы сейчас здесь ищем вампира.              - Нет-нет, что вы, не стоит, - запротестовал мужчина, - Я бы не посмел вас ни в чем подозревать! Извините за этот столь нетактичный вопрос. Больше не смею вас задерживать, господа. Хорошего вечера!              Мужчина поспешно ретировался, видимо, движимый собственным чувством стыда за свой же неуместный вопрос. Азирафаэль восхищенно посмотрел на Энтони.       - И он так просто тебе поверил?              - Знаешь в чем секрет хорошей лжи, ангел? - хмыкнул Энтони, отходя от холодной кирпичной стены, - Она должна по большей части состоять из правды.              - Я думал, что ты никогда не врешь.              - Tempŏra mutantur et nos mutāmur in illis.              - Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, - с ноткой грусти в голосе перевел Азирафаэль.              - Но я никогда бы не стал врать тебе, Азирафаэль, ты же знаешь это, - Энтони многозначительно посмотрел на священника поверх темных линз, пересекаясь с ним взглядом. Этот зрительный контакт, который должен был подкреплять слова вампира искренностью длился всего несколько секунд, а затем Энтони вернул очки на место, продолжая говорить как ни в чем не бывало, - И, в конце концов, можно ли считать ложью небольшое умалчивание?              - Так значит, тебе и вправду в глаза попадал осколок снаряда? – с сожалением переспросил Азирафаэль.              - Не только в глаза, ангел, - болезненно ухмыльнулся вампир, - На мне живого места не осталось.              - И как это было?              - Больно, - прошептал Энтони одними губами.              - Тогда зачем ты продолжал оставаться на фронте?              - Вампиры более живучие, чем обычные люди, помнишь?              - Подожди, ты серьезно? – опешил Азирафаэль, удивленно покосившись на Энтони. В ответ тот сдержанно кивнул.              В мыслях Азирафаэля зрело возмущение и множество вопросов. Хотелось сказать Энтони о том, какой же он идиот. Хотелось сказать, что он настоящий герой. Хотелось спросить: «Это того стоило?». Но ничего сказать не получалось.              Азирафаэль как-то раз сломал руку. Пару раз ломал ребра. Несчетное количество раз ему ломали нос. И, конечно же, на его теле было множество шрамов от ножевых ранений, пара появилась вследствие того, что он не сумел увернуться от пуль. Все это было больно, очень больно, и Азирафаэль не хотел бы почувствовать что-то такое опять, всеми силами оберегая себя от повреждений. Но все это меркло, стоило только взглянуть на Энтони. Словно вся пережитая им боль оставила глубокий след на его лице, который до этой секунды оставался незаметен.              Скорее всего, попасть под снаряд было в несколько раз больнее, чем все, что Азирафаэлю пришлось пережить прежде. Несмотря на регенерацию, вампиры чувствуют боль, Азирафаэль знал это. Также, как знал и то, что есть множество видов боли, которые обычный человек, ввиду физиологии и смертности, испытать не в состоянии. Получить смертельные раны и остаться живым – звучит как кошмар. Азирафаэль видел вампиров, которые переживали подобное, видел, как они сходили с ума от боли, как плакали, словно дети, моля о легком избавлении от страданий. Повторить это бесчисленное количество раз и сохранить рассудок – настоящий подвиг.              - Слушай, может пойдем отсюда? – обрывая затянувшееся молчание, неуверенно предложил Энтони, косясь на резко ставшего задумчивым священника, - Тут слишком много лишних глаз и ушей. Как тебе идея прогуляться по ночному Лондону?              - Я должен быть в патруле сегодня ночью, - безрадостно ответил Азирафаэль.              - Тогда объединим приятное с полезным. Давай, идем, - воодушевляюще сказал Энтони, и первым пошел прочь от злосчастного паба.              - И что же приятного ты видишь в бессонной ночи? - не оказывая сопротивления, Азирафаэль последовал за ним.              - Для тебя – свою компанию.       

***

      - И все-таки, как тебе удалось дослужиться до полковника? – спросил Азирафаэль, разглядывая удостоверение, что ему дал Энтони по его просьбе. К его удивлению, документ, не считая фальшивых имени и фамилии, был настоящим.              - Шансы прожить на войне достаточно долго, чтобы получить звание, заметно увеличиваются, когда ты бессмертен, - самодовольно хмыкнул Энтони, горделиво вышагивая рядом в ногу со священником. Не спеша они прогуливались по Флит-стрит.              - Ты не бессмертен, - Азирафаэль скептически посмотрел на Энтони, - Тебе не стоит забывать об этом, выходя ночами на улицу.              - Ну, неуязвим для большинства оружия, используемого на войне против людей, - нехотя исправил себя тот, - Хотя, «бессмертен» звучит куда более лаконично.              - Но не отражает сути, - сказал Азирафаэль, возвращая карточку владельцу.              - Да какая в целом разница? – закатил глаза Энтони, убирая удостоверение обратно во внутренний карман куртки, - Это ведь просто слова, ангел.              - Слова определяют мышление, - Азирафаэль поежился от промозглого октябрьского ветра, глубже зарываясь в пальто и пряча руки в карманы, - Тебе ли об этом не знать. То, как ты себя называешь, меняет то, как ты себя ведешь. Говоря о своей бессмертности, ты можешь уверовать в это и начать вести себя безрассудно, а это, в свою очередь, может привести к последствиям.              - Не многовато ли переживаний за мою шкуру у тебя в голове? – усмехнулся Энтони, - Особенно, беря в расчет тот факт, что еще пару недель назад ты и сам был не против пустить мне пулю в лоб.              - Я не…, - хотел было возразить Азирафаэль, но замолчал. Не он ли десять минут назад отчитывал друга за откровенную ложь? А Энтони, без всяких сомнений прекрасно осознающий, что он сейчас сделал и к чему подтолкнул своими словами священника, идет рядом и самодовольно улыбается. Глубоко вздохнув, Азирафаэль признал поражение, - В любом случае, это лишь доказывает, что я прав.              - Конечно, - пожал плечами Энтони, - Я не спорил на счет этого.              - Значит, ты согласен с тем, что я назвал тебя безрассудным?              - Естественно. В конце концов, это чистая правда. Ты ведь знаешь меня уже давно, не так ли? И даже спустя столько лет я…              - … нисколько не изменился, - печально улыбнувшись, закончил Азирафаэль фразу за друга.              - Именно, - ответил такой же усмешкой Энтони. Но спустя пару секунд молчания выражение его лица изменилось, приобрело куда более потерянный вид. Его голос прозвучал неожиданно тихо и разочарованно, - Хотел бы я, чтобы это было правдой.              - Что? – Азирафаэль поднял взгляд на задумчивое лицо друга, который хоть и смотрел прямо на него, казалось, совершенно его не видел.              - Слова о том, что я нисколько не изменился. Хотел бы я, чтобы они были правдивы, - сказав это, Энтони вновь изменился в лице. Это длилось всего долю секунды, но Азирафаэлю показалось, что на это мгновение лицо друга исказила гримаса, полная боли, злости и отчаяния. Что на его лбу появились глубокие складки из-за сведенных бровей, что уголки губ опустились вниз, а зубы издали протяжный скрежет, с такой силой Энтони их стиснул. А затем все исчезло, наваждение пропало, а на губах друга вновь появилась непринужденная легкая вежливая улыбка, - Ты, кажется, замерз. Наверное, нам стоит ускориться. Или, знаешь, мы бы могли зайти ко мне и выпить чего-нибудь горячего. Тут недалеко. Если ты не против, конечно.               Азирафаэль не моргая смотрел на друга. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними», - Азирафаэль хотел бы вернуть Энтони его же слова, желая, чтобы он смог в полной мере принять их смысл; «Мы все меняемся с ходом времени, это нормально», - Азирафаэль хотел бы заглянуть другу в глаза, стянув с того очки, чтобы без преград напитаться агонией, бурлящей в желтых глазах; «Я тоже изменился, ты ведь заметил», - Азирафаэль хотел бы поделиться ледяным беспокойством, покоящимся в глубине его радужки. Хотел бы взять Энтони за руку в жесте немой поддержки. Хотел бы разделить одну боль на двоих.              - Я бы не отказался от чашки чая, - сказал Азирафаэль вместо этого, поджав губы. Опустив глаза на носки своих ботинок, он неуверенно шагал рядом, боясь взглянуть на друга. Ведь если в Энтони и правда осталось что-то от того человека, что он знал раньше, то что, если тогда он сможет разглядеть шторм, что бушует в его сознании, лишь взглянув ему в глаза?              - Ты уверен? – пораженно переспросил Энтони.              - Да. Я хотел бы зайти к тебе, если ты приглашаешь, - сказал Азирафаэль, нервозно потирая костяшки пальцев, даже не обращая внимания на то, что его руки вновь оказались на морозе. Возможно, ему стоит хотя бы надеть перчатки, - Я и вправду замерз.              Энтони расплылся в нежной улыбке. Воодушевленный, он расправил плечи, зашагав живее по дороге, даже не заметив, как его собеседник еще сильнее погрузился в себя. Все неприятные мысли как будто испарились в одно мгновение, и дышать неожиданно стало так легко, как будто пропали все проблемы и только одно имело сейчас значение: найдется ли в кухонных шкафах у Энтони что-нибудь к чаю?              Из подворотни раздался крик.              Оглушающий вопль человека, борющегося за жизнь. Слишком громкий, слишком близкий, чтобы списать на завывания ветра в лабиринтах улиц. Энтони и Азирафаэль одновременно замерли, прислушиваясь. Крик оборвался быстро и столь же резко, как и начался, оставив после себя эхо.              Первым в себя пришел Азирафаэль. Кинувшись в проход между зданиями, он старался сориентироваться лишь по уже исчезнувшему звуку. Судя по стуку каблуков позади, Энтони последовал за ним.              За первым же поворотом было тело.              Женщина среднего возраста лежала лицом в землю. Плотная ткань ее одежд огромным светлым пятном выделяла ее в темном закоулке, делая ее фигуру подобной призраку. Вокруг ее головы медленно растекалась темная лужа. Бросившийся к ней Азирафаэль прислонил два пальца к коже на ее шее.              - Она еще? – многозначительно спросил подбежавший Энтони. В ответ Азирафаэль покачал головой.              - Но тело еще теплое, - сказал священник, поднимаясь на ноги, - Я смею предположить, что это она кричала.              - Блять, блять, черт возьми! – выругался Энтони, пнув гравий, - Мы ведь были всего в паре десятков метров!              - Но это также значит, что убийца, кем бы он ни был, не мог уйти далеко.              - Да, ты прав, - стукнул себя по лбу кулаком Энтони, - Точно, я об этом даже не подумал. Тогда ты осмотрись здесь, а я…, - он сделал круговое движение рукой, стараясь показать, что он собирается сделать, - Идет?              Не дожидаясь ответа, Энтони кивнул сам себе, а затем со скоростью пули бросился в противоположном от того, откуда они пришли, направлении. Спустя пару секунд его уже не было видно на узкой улочке. Проследив взглядом направление исчезающей тени друга, Азирафаэль понял, что тот запрыгнул на крышу одного из зданий. Что же, в таком случае, ему самому ничего не остается, кроме как прочесать ближайшие закутки.               Священник всегда честно делал свою работу. Вот даже сейчас он прилежно заглядывает в каждый мусорный бак или выброшенный деревянный ящик, в каждую расщелину строений, как будто бы преступник может оказаться настолько мал, чтобы спрятаться в щели шириной 20 сантиметров. Как результат, за время своих затянувшихся поисков Азирафаэль нашел лишь бродячую кошку. Гнетуще разочаровывающе.              Хотя, если быть честным, Азирафаэль не мог утверждать, что если бы он столкнулся сейчас с преступником нос к носу, то смог бы в полной мере осознать это. Возможно, если бы такое произошло, его реакция была бы слишком запоздалой, и он сам сейчас рисковал стать очередной жертвой. Круговорот размышлений затягивал его с ужасающей силой, и как бы он не боролся, так или иначе, он вновь и вновь находил себя заблудившимся в своем сознании, потеряв счет времени. Словно на самом деле он сейчас был совершенно не здесь.              И вот, в очередной раз вынырнув из пучин своего сознания, он сверился с карманными часами на цепочке для того, чтобы убедиться в том, что осмотр окрестностей уже затянулся и след преступника, к сожалению, был безнадежно утрачен в любом случае. Смирившись с этим фактом, Азирафаэль вернулся к телу. Но у него оставалась крупица надежды, что хотя бы поиски Энтони были успешнее.              И в какой-то степени это было так, потому что Энтони вернулся, держа за руку ребенка. Это был маленький мальчик с золотыми кудрями, на вид не старше 11 лет. Он испуганно жался к мужчине рядом, зажмурив глаза.              - Он сидел неподалеку среди мусора, - предвосхищая вопросы, тихо сказал Энтони священнику, - Его зовут Адам и, если я правильно понял, то кричавшая – это его няня.              - Он видел, кто это сделал? Хотя бы был ли это вампир или человек? – в ответ Энтони покачал головой.              - Няня сказала ему бежать, и он убежал. Не далеко, правда, но хорошо спрятался. Он, видимо, хороший игрок в прятки, - Энтони ободряюще похлопал пацана по плечу. Тот, в свою очередь, еще сильнее зажмурился, изо всех сил сжимая ладонь, держащую его.              Азирафаэль недоуменно посмотрел на Энтони, а затем на ребенка. Затем снова на Энтони.              - Почему он не открывает глаз? – шикнул Азирафаэль.              - Потому что я сказал ему не смотреть, - шепнул в ответ Энтони, а затем добавил почти неслышно, - Это неподходящее зрелище для ребенка, не находишь?              Азирафаэль задумчиво кивнул.              - В любом случае, его нужно будет допросить. Он, вероятно, является единственным свидетелем.              - Но это ведь не обязательно делать сейчас, да? – спросил Энтони, - Мальчик напуган, Азирафаэль. Ему нужно домой. Бесконечные расспросы только сделают хуже, ему нужно увидеть родителей. Ты ведь понимаешь это, правда?               Азирафаэль хотел возразить. Ответы нужны ему сейчас! Но, взглянув на мальчика, священник не смог ничего сказать. Адам и вправду был напуган. Маленький и ранимый, он трясся, словно осиновый лист. Азирафаэль представил на секунду, как он бы чувствовал себя, если бы в 10 лет что-то такое случилось бы практически на его глазах с его матерью или отцом, да даже если бы с его доброй соседкой, то как бы он чувствовал себя? Был бы готов отвечать на вопросы? Был бы он испуган? Ответы были очевидны.              - Я отведу мальчика домой, хорошо? – словно прочитав его мысли спросил Энтони, - Или в полицейский участок, пока еще не знаю. В общем, сделаю все необходимое, чтобы он попал домой в целости и сохранности. А ты пока займешься своей работой, думаю ты лучше меня знаешь, что делать. Осмотришь тело, позвонишь в церковь, или в полицию, или и туда, и туда. А я запишу адрес или узнаю еще какую-нибудь информацию о мальчике и его семье, чтобы ты смог потом его найти и допросить, когда он будет уже рядом с родителями, идет?              - Да. Да, думаю это хорошая идея, - согласился Азирафаэль, принимая предложение, - Спасибо, Энтони. На самом деле, мне кажется, что ты справляешься с этим куда лучше, чем я.              Энтони в ответ мягко улыбнулся. Протянув свободную руку, он ободряюще похлопал Азирафаэля по плечу, словно говоря: «Все хорошо, ты тоже справишься».              - Я думаю, что тогда вам стоит идти, а я, ты прав, должен заняться своей работой, - сказал священник, когда молчание между ними затянулось, - Но, позволь мне спросить у Адама кое-что. Всего пара вопросов.              - Да, конечно, - кивнул Энтони. Азирафаэль присел на корточки перед ребенком.              - Хей, малыш. Эм, Адам, позволь у тебя узнать кое-что, - неуверенно начал священник. Разговаривать с детьми ему всегда было тяжело, - Не мог бы ты сказать, как тебя зовут? Полное имя.              - Я Адам Янг, сэр, - не открывая глаз, сказал мальчик.              - Очень хорошо, Адам, - Азирафаэль сделал быструю пометку в блокноте. Как раз на следующей странице после сбивчивых показаний пьяниц, - А не мог бы ты сказать, как звали твою няню? Полное имя желательно, если ты его знаешь.              - Сьюзан Браун.              - Прекрасно, Адам, прекрасно. Ты очень мне помог, - записал показания Азирафаэль, - А теперь мой друг поможет тебе попасть домой. Все теперь будет хорошо.              Закончив, Азирафаэль поднялся и кивнул Энтони.              - Что же, тогда мы пойдем. Береги себя, ангел.              - Да, конечно. Да хранит вас…, - Азирафаэль осекся, - В смысле, хорошего вам пути.              Неловкая нервная улыбка пропала с лица священника, как только Энтони и мальчик скрылись за поворотом. Но вот беспокойство, являющееся ее источником, никуда не делось. Это ведь не было ошибкой, довериться Энтони сейчас и позволить ему увести ребенка? У Азирафаэля ведь нет причин не доверять ему теперь, когда он открылся ему, когда сам пошел на сотрудничество. Или все же есть? Все-таки, Азирафаэлю никогда нельзя забывать: каким бы хорошим и родным Энтони не казался, он остается вампиром. Но в тоже время, он также остается его другом и союзником теперь. Они ведь заключили соглашение, они должны доверять друг другу, но почему же на деле все оказывается таким сложным? От размышлений голова кругом идет.              В любом случае, Энтони был прав. У Азирафаэля точно есть работа, которую ему необходимо сделать. Направляясь к телу, священник искренне надеялся, что не найдет следов вампира: это спасло бы его от кучи проблем и бумажной волокиты.              Прежде всего священник прочел молитву: небольшая дань уважения погибшему. Любая душа достойна упокоения и трепетного к ней отношения, так он считал. Принимаясь за работу, Азирафаэль надел перчатки. Не хотелось марать руки в чужой крови, да и прикасаться к телу голыми руками в целом тоже. Закатав рукава, он наклонился к телу.              Из того, каким образом растекалась лужа крови под телом, Азирафаэль с самого начала сделал вывод о том, что та самая смертоносная рана находится где-то в области шеи или головы. Затылок жертвы казался нетронутым. Убрав распущенные волосы с плеч и шеи жертвы, Азирафаэль обреченно вздохнул: следы от укусов с глубокими ранами от клыков. Свежие.              Из плюсов: теперь не нужно звонить в полицию.              Проведя быстрый осмотр тела, Азирафаэль отметил следующее: раны были только на шее. Среди них были укусы, явно принадлежащие вампиру, и царапины, но не слишком глубокие и вряд ли оставленные лезвием. Погибла жертва в результате повреждения сонной артерии, и вот эта рана скорее всего была нанесена ножом: глубокая и точная, сделанная с одной целью. Одежда была практически цела, слегка пострадал лишь воротник пальто, да и видимых следов борьбы тоже не наблюдалось.              Соединяя воедино то, чему сам Азирафаэль стал свидетелем, и то, что он увидел на теле, картина в его голове складывалась следующая: няня, Сьюзан Браун, и ребенок, за которым она присматривала, Адам Янг, возвращались домой (мысленно Азирафаэль сделал себе пометку поинтересоваться у Адама, откуда они с няней могли возвращаться так поздно ночью), когда на них напал вампир в переулке. По приказу няни, Адам убежал и спрятался, благодаря чему остался жив, а женщина при схватке с упырем начала кричать, из-за чего тот перерезал ей глотку, чего, видимо, изначально не планировал, желая напиться кровью все еще живой жертвы. Однако, услышав приближение его и Энтони, прибежавших на крик, вампир был вынужден ретироваться. История казалась цельной и логичной, и все-таки что-то было не так.              И вот за что зацепился уже опытный взгляд священника: размер укусов как будто бы был слишком мал. Небольшой размер зубов сам по себе, малый радиус челюсти, малое расстояние между глубокими следами от клыков, а одного из клыков как будто бы и вовсе нет. Словно слепок челюсти, отпечатанный на коже, принадлежал не взрослому вампиру, а… ребенку.              Могло ли это быть так? Азирафаэль должен сказать, что никогда прежде не сталкивался с вампирами-детьми. Он сомневался в том, способны ли вообще вампиры к деторождению. Но ведь обращенными в вампиров могут быть не только взрослые, не так ли? Могло ли кому-то в голову прийти обратить в упыря невинную душу ребенка? Нужно будет поинтересоваться у Энтони, что он думает на этот счет.              Стоп. Энтони. Он ведь увел ребенка с места преступления. Нет, это ведь бред, это невозможно. Но что если…              От тяжести обрушившейся на Азирафаэля догадки у него закружилась голова. Что, если Адам и был вампиром, напавшим на женщину? Он ведь мог выдумать историю про няню и все остальное, а Энтони, ох, наивный Энтони, он ему поверил! Ему срочно нужно найти их, пока не стало слишком поздно.              Азирафаэль уже был готов сорваться с места и броситься вслед за другом, но еще одна мысль свалилась на него, словно могильная плита: «Энтони мог понять все с самого начала».              «Он сидел неподалеку среди мусора».       Это ведь Энтони обнаружил ребенка.              «Потому что я сказал ему не смотреть».              Энтони, в отличие от Азирафаэля, видел его глаза. Если бы ребенок был вампиром, он бы узнал об этом.              «Я отведу мальчика домой, хорошо?».              Азирафаэль почувствовал себя так, словно земля ушла у него из-под ног. Словно он падает.              Наивным идиотом здесь всегда был только он.       

***

      Твердым шагом Азирафаэль шел по ночному Лондону, направляясь по хорошо известному ему адресу. Энтони был прав, от того места, где они с ним прогуливались, до его дома было недалеко: каких-то 10 минут ходьбы.              Всю дорогу он вел спор с самим собой. Одна его часть грозилась разорвать Энтони на части. Вторая искала ему оправдания. В конце концов, сначала Азирафаэль должен хотя бы проверить. Если его догадки верны и Адам и есть их убийца, которого Энтони целенаправленно увел с места преступления, то Азирафаэль, как минимум, потребует от него объяснений. А как максимум, разорвет их соглашение и все-таки предоставит Энтони на волю церкви. Если же Азирафаэль ошибся, то оно и к лучшему. Он извинится перед Энтони за ложные обвинения, он мирно вернется к расследованию, предварительно проверив версию с Адамом-вампиром. И все вернется на круги своя.              Но подозрения усилились, когда Азирафаэль заметил горящий свет в окнах заветного здания.              Настойчивый стук в дверь. Шорох за дверью. Долгие секунды ожидания, растягивающиеся в бесконечность. Наконец, звук отпирающегося замка.              - Азирафаэль! – удивленно выдохнул стоящий за дверью Энтони.              - Где он? – не тратя время на прелюдии, прямо спросил священник.              - О ком ты? – нервная полуулыбка, одна из ладоней потирает шею. Энтони отводит глаза, - Если ты об Адаме, то я отвел его домой, как и обещал. Все в порядке.              - Тогда ты будешь не против, если я войду, да? Ты, кажется, собирался угостить меня чаем, - Азирафаэль предпринял попытку зайти в квартиру, но Энтони остановил его взмахом руки. Этот жест выглядел непринужденно, словно случайное движение, что ненароком перегородило священнику путь.              - Да, чай, конечно. А как у тебя дела с телом? Нашел что-то интересное?              - Давай обсудим это внутри, Энтони, - холодный взгляд священника встретился с горящими желтыми глазами, - Я думаю, что нашим убийцей может быть ребенок, страдающий вампиризмом.              - Правда? Если это и вправду так, то это невероятно интересный случай, - никто из них не сдвинулся с места. Казалось, что они даже перестали дышать. Все вокруг словно отошло на задний план, остались лишь две пары глаз, что беспрерывно следили друг за другом, улавливая малейшие движения.              Все, что мог слышать Азирафаэль сейчас – это оглушающий звук собственного пульса, что долбил по ушам с неистовой силой. Каждое сокращение сердечной мышцы разгоняло насыщенную адреналином кровь по сосудам, заставляя Азирафаэля ощутить, как напрягается каждая мышца в его теле. Сделав глубокий вдох, священник отсчитал удары сердца: 3, 2, 1.               Рванув вперед, Азирафаэль нанес удар локтем Энтони по солнечному сплетению. Рефлекторно вампир согнулся пополам, закрывая руками грудину и живот. Священник же, обогнув его, забежал в прихожую с пистолетом наизготовку.              В темном коридоре, освещаемом лишь светом из гостиной, было пусто. Тяжело дыша, Азирафаэль напряженно осматривал пространство вокруг себя, медленно продвигаясь вглубь квартиры. Уловив краем глаза движение на периферии зрения, он снял пистолет с предохранителя и резко развернулся к нападающему. А все, что случилось дальше, произошло, казалось, за доли секунды.              Хлопнула, закрываясь, входная дверь, и в ту же секунду, словно по команде, пара светящихся красных глаз приблизилась непростительно близко к священнику. Стремительный удар рукоятью пистолета пришелся прямиком по носу Адама. Тут же кто-то схватил священника за свободную руку, из-за всех сил потянув на себя. Совсем рядом к своему уху Азирафаэль услышал крик Энтони, который был заглушен выстрелом. Тело Адама с гулким стуком упало на пол подле ног священника. Пуля попала в макушку, его золотые кудри потемнели, а ковер под ним напитался кровью. Убедившись, что не промахнулся, Азирафаэль развернулся к Энтони, все еще вцепившемуся ему в рукав. Дуло пистолета уткнулось в живот вампира.              - Ты хотел спрятать его от меня, Энтони? – тихо и на удивление спокойно процедил Азирафаэль сквозь зубы, буравя вампира взглядом, - Хотел, чтобы вампир, убивший человека, ушел безнаказанным?              - Опусти пистолет, - также спокойно и тихо отозвался Энтони, не поднимая взгляда с тела Адама.              - Нет.              - Опусти этот ебанный пистолет, Азирафаэль, - воскликнул Энтони, дернувшись в сторону, но теперь уже священник крепко сжал его плечо, не позволяя отойти ни на метр.              - Я не уберу его до тех пор, пока не получу объяснений, - священник сильнее вжал пистолет в тело Энтони, поднимая его немного выше, упираясь дулом в грудину вампира, - И я надеюсь, что у тебя есть стоящие внимания причины такого поведения, - он сжал плечо вампира с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. Энтони болезненно поморщился, а Азирафаэль наклонился к нему ближе, переходя на шепот, - И если ты посмеешь дернуться еще раз, то, я клянусь тебе, я спущу курок и в целях профилактики прострелю тебе колено.              - Все еще боишься меня, да, ангел? – усмехнулся Энтони в ответ, наконец поднимая взгляд на священника. Брови Азирафаэля изумленно поползли вверх, когда увидели в желтых глазах слезы, - Все еще думаешь, что я чертов монстр?              - Я просто хочу понять на чьей ты, блять, стороне, Энтони, - слегка ослабив хватку, вскричал Азирафаэль, - Ты обещаешь мне помощь, но скрываешь от меня вампиров! Ты просишь доверия, но врешь мне из раза в раз!              - А что бы ты сделал, если бы я сразу рассказал тебе про Адама? Ты бы убил его на месте! – с пренебрежением выплюнул Энтони в лицо Азирафаэлю, - Ты бы не посмотрел на то, что он ребенок, ты бы не стал слушать меня. Как ты, собственно, и сделал, ты даже не дал ему… Ты не дал мне даже шанса!              - Этот ребенок убил женщину в том переулке, если ты забыл об этом, - разозлено одернул вампира Азирафаэль, - Он напал на меня и убил бы, если бы я не сделал это первым!              - Но он все еще был ребенком, - закричал Энтони, - Просто ребенком, Азирафаэль, сбившимся с пути ребенком!              - Он был вампиром.              - И что с того? – обреченно сказал Энтони, - Что с того, что он был вампиром? Это уже достаточная причина убить для тебя? – Азирафаэль с долей восхищения проследил за тем, как по щеке Энтони скатывается слеза, - Если это так, то чем ты отличаешься от всех этих напыщенных выблядков из церкви? Скажи мне, в чем тогда разница между тобой и теми нацистскими мразями, что убивали тысячи людей только потому, что те были евреями?              - Он был опасен, он представлял угрозу здесь и сейчас, - пробормотал Азирафаэль.              - Я думал, что ты отличаешься. Но, ангел, если ты забыл, я тоже вампир, - Энтони опустил руку и сам направил на себя пистолет, что Азирафаэль все еще держал в руке, но уже не вжимая с угрозой его в тело вампира, - Так стреляй.              Повисла тишина. Азирафаэль все никак не мог отвести шокированного взгляда от Энтони, что стоял перед ним со слезами на глазах. Его Энтони, тот самый, что показал ему настоящие звезды, что был его путеводной звездой долгие годы, стоял перед ним сейчас и плакал, умоляя убить его. Священник чувствовал, как начали дрожать его руки, как биение сердца ускорилось, как его собственное дыхание стало коротким и поверхностным. Им обуревала паника.              - Почему ты не стреляешь? – голос Энтони дрожал, звенел, словно хрусталь, - Пожалуйста, ангел, нажми на этот чертов курок. Ну же!              - Нет! – закричал Азирафаэль, зажмурившись, выхватывая у Энтони пистолет и отводя его в сторону. Его собственные глаза начало щипать от подступивших слез. Не в состоянии успокоиться, он быстро моргает, стараясь прийти в себя. Или хотя бы начать нормально дышать.              Азирафаэль вздрагивает, когда ему на плечо ложится чужая рука. Она аккуратно и ласково проходит путь от основания шеи, по ключицам и вниз, вдоль плеча, предплечья. Холодные пальцы осторожно касаются кисти, неистово сжимающей рукоять пистолета.              - Все в порядке, ангел, - голос Энтони тихий и убаюкивающий раздается над самым ухом, - Расслабься. И убери уже пистолет, пока ты опять кого-нибудь случайно не застрелил.              Дрожащими руками Азирафаэль передает оружие Энтони. Его мозг отказывается функционировать как положено, он не может как следует управлять пальцами, чтобы самостоятельно щелкнуть предохранителем и вернуть пистолет в кобуру. Поэтому он доверяет это дело Энтони, который аккуратно переводит пистолет в безопасный режим и откладывает на стоящий неподалеку комод. Где-то в сознании Азирафаэля промелькивает мысль о том, что он не должен отдавать свое оружие кому-то, что сейчас он полностью безоружен, и, если бы в голову Энтони взбрело застрелить его, то он сам дал ему эту возможность. Но эта мысль остается проигнорирована и быстро забывается, когда Азирафаэль чувствует, как руки вновь подошедшего к нему Энтони осторожно ложатся на его плечи. В голове в целом становится неожиданно мало мыслей, когда Энтони обнимает священника, позволяя тому уткнуться лицом в его плечо.              - Я бы никогда не… Я просто был напуган и я…, - Азирафаэль не узнал свой собственный голос: настолько разбитым он был. Слезы словно сами собой начали течь из глаз, оставляя мокрые пятна на рубашке Энтони, - Я бы никогда не выстрелил в тебя, я бы не смог.              - Все в порядке, ангел, я понимаю, - успокаивающе шептал Энтони, еле осязаемо гладя Азирафаэля по спине.              - Прости меня, пожалуйста. Я просто… Я не хочу умирать, - Азирафаэль сильнее вжался в плечо Энтони, комкая ткань его рубашки на спине ладонями, - Поэтому я… Я выстрелил потому, что мне было страшно, - Азирафаэль судорожно вздохнул, - Мне до сих пор так ужасно страшно, Тони. Каждый гребанный день я проживаю, содрогаясь от мысли о том, что он может стать последним.              В ответ Энтони лишь сильнее обнял его. «Если кто-то из нас двоих ни капли не изменился, - подумал про себя Энтони, грустно улыбаясь своей мысли, - То это ты, Азирафаэль».              - Я теперь рядом, Азирафаэль, - нежно прошептал Энтони, гладя плечи и спину друга, - Я не позволю ничему плохому случиться с тобой, пока я рядом.              И впервые за долгое время, Азирафаэль ощутил, как расслабляется в чужих объятиях. Впервые за долгое время, он ощутил, как теплое чувство заполняет его и дышать становится легче. Впервые за долгое время, после того как он остался один против всего мира, он ощутил безопасность.