The jealousy f**ks me

В субботу утром я проснулся совершенно недовольным человеком, и даже дрочка в душе не принесла мне никакого удовольствия. Геррит оказался сволочью и ходил передо мной голым, пока собирался, завтракал и приводил в порядок волосы. Первая наша стычка произошла на кухне, когда он делал себе кофе, а я потянулся к верхнему шкафчику, чтобы достать мюсли и, возможно, прислонился к нему слишком близко. — Можешь не тереться об меня? — он чуть развернул голову в мою сторону. Я немного оторопел от подобной просьбы — думал, даже если мы до сих пор не в отношениях, то будем в них через месяц. — Ты о чем? — я всё же достал нужное и отстранился. — Я просто полез за этим. — Ты мог бы и попросить меня достать, Крис. Это немного неприлично. Я фыркнул и направился к столу. Видимо, сегодня Геррит не в настроении. Возможно, из-за моего плохого настроения. — А ходить все утро в чем мать родила — прилично, значит. — Ты меня с детства видел голым — и ничего, — взяв кружку с кофе, он направился к выходу из кухни. — Ну так сейчас ты не ребёнок, вроде. Если тебя это так ущемляет, одевайся. — Одет я или нет — это не повод тереться об меня членом. — Я не виноват, что ты во всем видишь сексуальный подтекст! — я не хотел повышать голос, но был слишком удивлён, чтобы его контролировать. — Может, это ты его не видишь там, где он есть? — Геррит начал заводиться вслед за мной. — Может, «там» это было нормально, но, Крис, привыкай уже у социуму. Мне нечего было ответить, и брат ушел в свою комнату. Оставалось надеяться, что наши планы со «свиданием» с Амалией на вечер из-за этого не отменятся, хотя, по большому счёту, я и не хотел никуда идти. Но отпускать его одного к ней после ссоры со мной было бы стопроцентной ошибкой. — Он точно тебя хочет, — Тобиас убедительно закивал, потягивая пиво через соломинку. Пиво? Через соломинку? Да, у всех были странности, но у барабанщика хотя бы самая безобидная. Когда Геррит убежал по каким-то «своим делам», я тоже решил не сидеть дома и позвать в бар замечательного коллегу, с которым мы за первую неделю совместной работы почему-то душевно общались больше всего. Но Клаас оказался занят, и пришлось идти с отличающимся от нормы псевдобрутальным псевдоюмористом и латентным алкоголиком Тоби. Одно было хорошо: он напьется, выразит свое субъективное мнение об излагаемой ситуации, что поможет принять решение, а потом протрезвеет и все забудет. Совет получен, анонимность сохранена. — Да ладно, — я недоверчиво скривился. — Он разозлился только от того, что я на секунду прислонился к нему. И я был одет, кстати. — Ну так малыш Геррит возбудился! — Тоби развел руками. — Ну ясен хер, дистанция, все такое, боится сразу пуститься во все тяжкие, а тут ты такой весь из себя горячий парень — и все! Отжарь его как следует, и сомневаться больше не будет. Отвечаю. — Выглядит как интерпретация его поведения наоборот. — Не-не-не, всё как надо, мужик. Вот смотри, — Тобиас, казалось, весьма воодушевился целью доказать мне свою точку зрения, и стал активно жестикулировать, — он же не ходит просто так нагишом по дому? Ну ладно, после душа — и то все люди в полотенце или в халате выходят. Но с утра на нем должны были быть хотя бы трусы! Он тебя завлекает и играет в недотрогу. Раньше я бы поверил в эту версию. Юный Геррит был той ещё чертовкой и пользовался разными методами соблазнения, благодаря чему половину того периода проводил в постели с мужчинами старше него лет минимум на 10. Но сегодняшний Геррит казался серьёзным и благоразумным человеком, неспособным на такие глупости. Но кто знает, вдруг он при виде меня морально вернулся в тот самый период? К концу нашей с ним встречи я был твердо уверен в том, что наши с Тобиасом мировоззрения крайне отличаются и его советы с Герритом никак не помогут. Оставался уверен я до тех пор, пока не вернулся домой и не застал Геррита, воркующего по телефону с той самой Амалией. Захотелось оттрахать его так, чтобы забыл ее имя и кричал моё. Именно что ворковал. Он хихикал, говорил тихим милым голосом и слышались обрывки фраз «ой, да ладно тебе» и «нет, ты» (последняя — дважды). Я собрал всю свою силу воли в кулак, чтобы пройти мимо закрытой двери его спальни и даже не постучать. В ту же минуту, как я закрылся в своей комнате, решено было никуда не идти. Перестать проявлять ревность, подумал я, будет несложно, тем более после того, как он меня оттолкнул сегодня. Как и вообще смириться с тем, что теперь мне он просто брат. Главное — не слышать и тем более не видеть вживую этих слащавых перешептываний. До появления менеджера все шло хорошо, и, возможно, у меня даже были шансы. «Может, там это и было нормально, но привыкай уже к социуму» — крутилось у меня в голове с тех пор, как эта фраза вырвалась из его рта. Было обидно. Разочаровывало то, кем он меня считает. Думает, это место превратило меня в больного извращенца? Социопата, который не вписывается в общество здоровых людей? Сказал он это именно таким тоном. Геррит прекрасно знает, как меня задеть, знал всегда. И теперь я был уверен, что сделал он это специально. Естественно, если сравнивать брата, который бросил его, чтобы отдохнуть с декаду, и стал за это время чужим человеком, и милой заботливой девушкой, которая все это время была рядом, выбор становится очевидным, и не в мою сторону. Возможно, с моей стороны было бы правильно съехать, чтобы не мешать ему в первых зарождающихся гетеросексуальных отношениях. Мысли завели меня дальше, чем я планировал, и в душе становилось всё тревожнее. Если бы я продолжил сидеть вот так и накручивать себя, то в итоге не спасли бы никакие препараты. Я встал и переоделся в более свободную одежду, которую дополнил толстовкой — к моменту, как я выйду из студии, станет прохладно. Пение отлично бы расслабило меня, и, направляясь к выходной двери, я представлял, как включу минус любимой песни и буду крутить её столько раз, сколько потребуется, чтобы все мысли пропали. За моей спиной хлопнула дверь. — Ты куда? Я сделал глубокий вдох в попытках успокоиться хотя бы на минуту. — В студию. Решил не идти с тобой, извини, — ответил я безэмоционально, насколько мог. — Но про уговор помню, так что всё нормально. — Крис, я обидел тебя чем-то? Я усмехнулся — вопрос прозвучал слишком забавно для меня, учитывая, сколько я думал о той ссоре. Если он не понял, то он в этом и не нуждался. — Всё нормально, Геррит, — я развернулся и улыбнулся ему, после чего начал обуваться. — Просто мне нужно больше практики, чем сорок часов в неделю. Напиши, как будешь ехать домой, чтобы я там не засиделся. — Ладно, — растерянно согласился Геррит, бездейственно наблюдая за тем, как я ухожу. — Ключи те, что с черным брелком. Нужно что-то мощное. Вокалиста, которого мне сложно будет тянуть. Песню, которая порвет мое горло от высоты диапазона фронтмена. Песню, которая порвет мое горло достаточно, чтобы я выпустил пар, но недостаточно, чтобы в понедельник я не смог петь.

Satani, satani

In amus dignita

Satani, satani

E vade retro sagitta

Куплет идёт более-менее нормально, хотя на некоторых нотах хочется перейти на фальцет. Ближе к припеву добавляю расщепление, которое без стеснения мог бы назвать шикарным. Уже в припеве на высоких нотах перехожу на скрим — так проще их вывозить. Снова куплет, дважды припев, кода и репит. Во второй раз вывозить куплет уже проще — связки разогрелись. Die, die dynamite, die, die, dynamite, die, die, dynamite, hallelujah… На третий раз пою на сплошном расщеплении, и мой собственный голос кажется мне мощнее, чем когда-либо. На эмоциях у меня всегда хорошо получалось играть или петь, и эмоции так быстрее и проще расходовались. Очнулся я к полуночи, и за все это время успел сменить только три песни этой группы. Как ни странно, уставать я только начинал, и сил хватало еще минимум на пару часов. Ни сообщений, ни звонков от Геррита за все это время не было, хотя я просил его дать знак, когда соберётся домой. «Забавный «поход в рестик» вышел», — подумал я. Если бы я пошёл с ними — все были бы по домам еще до девяти. Выходило, что отказаться с моей стороны было правильно: так я хотя бы ничем им не помешал. Я пытался себя убедить в том, что мне это всё безразлично, но не смог, и в репертуар дальше пошел «труп каннибала». Я знал, что звучу отвратительно — где я, а где Джордж Фишер — но помогло это конкретно, и после пары треков я успокоился ровно до того уровня, чтобы сесть за написание партитур к новым песням, которыми хотел дополнить альбом. Это было по-детски принципиальным решением, но я был убеждён в том, что не поеду домой, пока не получу сообщение от Геррита, даже если ждать придется до его появления в студии в понедельник. Когда к утру были готовы гитара, бас и перкуссия для одной песни, вокал для второй и пара куплетов текста, я вырубился за столом. — Тебе че, тринадцать и у тебя вагина? Концерт вне тура устраиваешь? Или это каким-то хуем решит твою проблему? Иди проспись, дядь, а если его до сих пор дома нет — я позвоню Ами и между делом спрошу, чё-как. И смотри, я через час буду в студии, и если найду тебя там — я сломаю тебе руку. Усёк? — Усёк. Что-то я зачастил обращаться за советом к Тобиасу. И хотя был уверен, что в состоянии, в котором он находился в тот момент, до студии он бы не дополз, всё же послушал. Голос разума всё-таки не должен сюсюкать, а наоборот, жёстко и доходчиво объяснять правду. И этот голос разума начинал мне нравиться больше, чем Клаас. Решил проехаться на автобусе, хотя пешком путь и так занял бы меньше пятнадцати минут. Нервничал, пока смотрел в окно. Представлял себе возможные исходы: либо Геррит пришел домой еще вчера и забыл позвонить (и даже не поинтересовался, где я?) либо я его встречу перед домом, если Тобиас предупредил его срочно ехать домой (но в таком случае больше никаких советов от этого алкоголика), либо же до сих пор не соизволил отправиться в путь. Главным вопросом было, почему меня это вообще волновало. Разве я не обещал себе настроиться на то, что Геррит уже не будет моим парнем? Я оправдал себя тем, что логика и эмоции — разные явления, которые в природе не пересекаются. Сердце вырывалось из груди, пока я ехал на лифте и не знал, как себя вести: психовать, злиться, кричать на него, может быть, посмеяться над ситуацией, или вообще пожелать удачи… Я провернул ключ в замке и осторожно, будто боялся наступить на мину, пересек порог. На вешалке висела его куртка, я потрогал её — холодная. Значит, только пришёл. Внутри всё сжалось. Я разулся и прошел в квартиру, не чувствуя под собой пола. Геррит обнаружился в своей комнате. Он сидел полулежа в кровати под одеялом, уткнувшись в телефон практически носом. Он даже не посмотрел на меня, когда я вошел и постучал по дверному проему, чтобы обратить его внимание. — Привет. Он наконец потушил телефон и поднял на меня глаза. — Привет. Ты всю ночь в студии просидел? — Да, партитуры расписал для Эмпириума. У тебя… как дела? Я отчетливо увидел, как скользнул под кожей его кадык. Отчетливо. — Да нормально, мы с Ами пару часов посидели и по домам. Слушай, я как раз только проснулся… пойдем позавтракаем и как раз всё обсудим? Я замер и забыл, как дышать. Геррит врал мне. Впервые в жизни он мне врал. Я рассчитывал на любые исходы, но только не на этот. Я медленно перевел дыхание. — Да, конечно, — что-то заставило меня лицемерно улыбнуться. — Пойду переоденусь, поставь пока кофе. Мне нужен был не кофе, а нечто градусов минимум сорока. Я вернулся к себе в комнату и закрыл дверь, упал на кровать и сжал в кулаках одеяло. Я думал, нет такого, чем бы Геррит смог бы сделать мне больно. Даже если бы перед выходом сказал, что вернётся утром и что он на блядки. Я бы воспринял это как поражение, да, было бы неприятно — но такое бывает, это был бы его выбор. Но ложь… Я достал из кармана телефон, и на экране блокировки высветилось: «Тоби: sap?», что значило практически «как дела?». Я судорожно начал набирать сообщение.

«Пожалуйста, попробуй узнать примерно, до которого они вместе были — до вечера или до утра».

Я сделал глубокий вдох. Нужно было успокоиться и по крайней мере сейчас вести себя непринуждённо. Никаких поспешных решений, пока я не узнаю ответ, после чего сяду и подумаю. Никаких эмоциональных реакций. — Ты скоро? — послышался зов с кухни. — Кофе готов. Его голос взволнован, за многие годы я слышал это едва заметное дрожание много раз, что позволяет мне сейчас его безошибочно определять. Геррит тоже нервничает. Боится, что я догадаюсь? Вряд ли он бы попросил Амалию никому не говорить (если между ними что-то было), она была, во-первых, не сильна в этом, а во-вторых, просто посмеялась бы в ответ. Геррит был не из тех, кто будет просить прикрывать его кого-то, кроме меня. Хотя наверняка я уже знать не мог: прежний Геррит ни за что и никогда бы не солгал мне, скорее бы просто промолчал. Я быстро скинул уличную одежду и натянул домашние шорты. Их мне дал Геррит, как и многую другую одежду — своей у меня после последних событий практически не осталось. Он был немного более костлявым, чем я, поэтому шорты обтягивали мне задницу так, что я чувствовал себя в них проституткой. Я готов был думать о чем угодно, лишь бы не сойти с ума. — Иду! — крикнул я в ответ и уже готов был открывать дверь, когда на экране блокировки высветилось: «Тоби: фотография». Меня кинуло в пот. Скриншот, который явно должен был меня не обрадовать.

«Погода конченая, вообще не выспался, голова болела.

Походу, не пойду сегодня репать. У тебя как ночь прошла?»

«Замечательно, но я тоже не выспалась: -D по более приятной причине»

«Вау, надо же. И кто у нас

этот «приятная причина»?»

«А ты думаешь?»

«Явно не муж из командировки

вернулся. Ля, ну скажи, интересно

же. Я могила»

«Ну Хайнеманн. Что скажешь? Ты только серьезно никому, а то мы не друзья больше»

«Ебать. Так и думал почему-то

; -) Я все еще могила, но че скрывать?

Не с бомжом же»

«Ты гонишь? Брат конченый появился, мало ли блять подумает я насильно его трахнула и пристрелит» После скриншота тот написал: «Держу в курсе. Учти, я пообещал не говорить, так что держи себя в руках и Герриту ни слова». Я молча положил телефон в карман и вышел из комнаты. Меня начинало слегка трусить, поэтому я попытался снова себя убедить в том, что Геррит мне не принадлежит и ничего страшного не произошло. Ощущалось это, однако, как настоящая катастрофа. Пришло время наблюдать спектакль. — Твои мюсли и американо, — Геррит слабо улыбнулся и поставил передо мной тарелку и кружку. — Так что, говоришь, партитуры на Эмпириум готовы? — Только на пару треков, — я отзеркалил его улыбку и сел на стул. — Нужно бы еще пару, чтобы альбом слишком маленьким не вышел. — Концепт же уловил? — поинтересовался он, садясь напротив меня. — Я, конечно, не сомневаюсь в тебе, нужно будет глянуть в понедельник. — Обязательно, — кивнул я и приступил к еде. — А ты чего не написал? Я же просил, когда возвращаться надумаешь. — Прости, вернулся в одиннадцать и подумал, что ты уже уснул там, — Геррит виновато скосил глаза и отпил пару глотков кофе. Я усмехнулся. Утро казалось идеальным, если не знать контекста. Сидим, мило общаемся, завтракаем вдвоем, солнце неярко выглядывает из-за облаков и отбрасывает лучи на его миленькое уставшее лицо с мешками под глазами. Вот только случился первый прокол: в спальне он сказал, что они пробыли там пару часов, а теперь говорит, что вернулся в одиннадцать. Ужин был назначен на шесть вечера. — Вообще-то ты прав, я вырубился, пока писал текст. Но я был бы совсем не против ночевать вместо этого дома! — Лучше бы с нами пошел. Пицца в «Вельвете» просто супер. Да и коктейли. Вторая. Я снова не сдержал смешок. Сколько себя помню, «Вельвет» всегда был рестораном азиатской кухни, и там никогда не подавали ни пиццу, ни коктейли. Никакие. Что-то вроде китайского чая или сакэ — да, но не коктейли. И этот прокол был настолько глупым, что в способностях своего младшего брата я до смерти разочаровался. — Надеюсь, не накидался, как сволочь, а культурно выпил? С коктейлей тебя быстро выносит. — Ты прав, — Геррит выдавил еще одну вежливую улыбку. — Я выпил пару «сексов на пляже» и всё. Я подавился. Серьезно? Его голову настолько заполнил секс, что в неё ничего не пришло получше? — Всё в порядке, Крис? — Да-да, не в то горло пошло. «Как и его член», — съязвил голосок в моей голове. Вслух я этого произносить ни за что бы не стал. Я твердо решил позволить ему врать до конца, чтобы посмотреть, сколько раз Геррит запутается в своей же лжи. — Кстати, насчет вчерашнего разговора, Крис… — он выдержал будто бы неуверенную паузу. — Я хотел извиниться за то, что сказал. Это было грубо, до меня поздно дошло. Нет ничего плохого в том, чтобы… ну, ты понял. Я поднял бровь. — Нет, не понял. — Нет, я имел ввиду, вот эти слова про «неприлично»… — он вздохнул, и его взгляд заметался по комнате. — Это неправильно, мы же не чужие люди. Сам не знаю, почему так отреагировал. Наверное, был не в настроении. Я вообще не против прикосновений. Горечь в груди разлилась черным пятном, будто опрокинутая в океан бочка нефти. «Не чужие»? Настолько «не чужие», что обойдемся без правды? Впрочем, я быстро понял, к чему он клонит и какие цели преследует. Либо он чувствует себя виноватым и поэтому сейчас извинился и будет намекать мне на секс, либо всё то же самое, но из попытки меня отвлечь от настоящей проблемы и, так сказать, «замылить глаза». Раньше Геррит бы этого не делал, но так поступало большинство неуверенных в себе людей, которые хотят скрыть факт измены. Это был не совсем наш случай, потому что по факту мы не находились в отношениях, но наши отношения всегда были сложными и смешанными, и невозможно было всегда точно определить их статус. — Насколько «не против»? — поинтересовался я, чтобы убедиться в своих догадках. — Любых прикосновений, Крис, — Геррит поднял на меня взгляд и опустил снова, изображая что-то вроде смущения. Откуда я узнал? Я видел его в смущенном состоянии. Сейчас же продолжался сраный цирк. Я улыбнулся и взял его за лежащую на столе руку. — Мне кажется, ты еще не готов, дорогой мой. Всё-таки слишком мало времени прошло с тех пор, как мы снова увиделись. Не торопись, прошу тебя. Я оказался намного более жестоким, чем сам о себе думал. Я готов был наорать на Геррита, впасть в истерику, потом депрессию, потом в запой, а затем в окно; и сам же продолжал лицемерить. Каждая его ложь втыкала в меня моральный нож. Хуже всего был тот факт, что любить Геррита всё также безумно я не переставал и не смог бы представить сейчас даже из-за этого оборвать с ним общение. Нормальные люди уходят сразу, рвут все контакты, увольняются из общей работы и кидают в черный список всех общих друзей, чтобы ничего не напоминало. А я сидел, смотрел в эти два серых алмаза и точно осознавал, что никогда не оставлю его и за всё прощу. Со временем. — Нет, я правда хочу этого. Я… люблю тебя, Крис. Я думал, что не доживу до момента, когда снова увижу тебя. Я принял за галлюцинацию, когда услышал в студии. Я закрыл глаза и сжал кулак другой руки под столом. Последнее было жестоко уже с его стороны — конечно, для меня, знающего правду. Не знающий я бы светился от счастья. От фантомной боли в груди хотелось кашлять. — Я тоже тебя люблю, — я заставил свое лицо выглядеть как-нибудь нежно, насколько это было возможно. — Больше всего на свете, Геррит. Чего сейчас «не хватало» — так это отношений из чувства вины. Я не был уверен, что Геррит испытывает ко мне всё то же, что и десять лет назад. — Чем сегодня планируешь заняться? — Спать, наверное, — я пожал плечами. — На столе было неудобно. — Как скажешь, не буду беспокоить, — он встал из-за стола и начал убирать посуду. — Я разберусь, можешь идти. Я тоже встал, поцеловал его в щеку и вернулся в комнату. В телефоне меня ждал новый скриншот от Тоби: из их переписки с Амалией следовало, что с Герритом они спят не в первый раз и продолжается это чуть больше месяца. К тому же, всего этого инициатором был именно он. А значит, вранье началось еще вчера. «Я тебе рассказываю, потому что вся эта хуйня выглядит некрасиво и ты имеешь право знать, — написал Тоби в конце. — Но я не хочу себе проблем из-за того, что распиздел всё тебе. Без сцен, серьезно.» «Благодарю, — тут же ответил я. — Никто не узнает». Оставалось самое лёгкое — просто молчать.