Охота на серафима

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом мистера Аластора Мура 20:09

      Оставив машину на подъездной дорожке, мистер Мур неспешным шагом двинулся к крыльцу и вставил ключ в замочную скважину, провернул пару раз и вошёл. Длинный коридор дома встречает гулкой тишиной. Мужчина замер настороженным зверем, будто проверял пустое молчаливое пространство. Не прогадал — услышал звуки присутствия: кровать в спальне слабо скрипнула, после чего негромко зашаркали шаги.       Что-то изменилось после «честного разговора». Не в мгновенье ока, конечно, но лёд тронулся, и перемены коснулись обоих. Во-первых, Аластор оставил Энтони ключ.       Это случилось на утро после происшествия. Рёв будильника застал в очень-очень тёплой постели. Мистер Мур продрал глаза и, к облегчению, обнаружил себя в цепких объятиях тощих рук. Неловко, раздражённо Аластор колотил будильник в попытках заткнуть острый звон и ощущал горячее дыхание в плечо. Наконец, когда воцарилась тишина, Ал тупо пялился в шкаф напротив, лёжа на боку. В первые пять минут мужчина пару раз прогнал в голове события минувшей ночи и по достоинству оценил нынешнее положение дел: хорошо. Очень хорошо. Одно лишь осознание, что всё встало на свои места, что белокурое чудовище находится там, где ему полагается быть вгоняет в странное состояние эйфории.       Аластор боялся, что всё может кончится иначе. Боялся ошибиться в предположении о том, какая логическая цепочка могла бы сложиться в глупой белобрысой башке. Всё обошлось. Все наладилось. Подниматься и уходить не хотелось. Только не сейчас, не в это утро, но так уж вышло, что возвращение мистера Бейли в город пришлось, увы и ах, не на выходные. Осторожно вывернувшись из объятий, Мур перевернулся и устремил взгляд в юношу рядом. Энтони выглядит, словно побитая собака, живой труп. «Отпуск» не пошёл ему на пользу. Аластор неуверенно протянул руку, бережно коснулся, погладил по скуле, заправил тусклую волнистую прядку за ухо, заметил, как задрожали светлые ресницы. Благо — Энтони не проснулся. Опухший, истощённый, измученный мальчишка всё равно безбожно красив. Мистер Мур хочет полюбоваться на свою «Диану и Каллисто» ещё пять минут. Даже сейчас в этом весьма печальном виде Бейли похож на произведение искусства. Быть может не мальчик Караваджо, но тоже что-то из эпохи возрождения: шумно хрипло дышит, приоткрыв рот, подёргивает носом, подбирает ладони под подушку. Аластор нащупал его прохладную ладонь и прижался к ней губами, вдыхая едкий табачный запах с подушечек пальцев. Чёртово утро.       Разбудить мальчишку рука не поднялась. Энтони нужно проспаться, прийти в себя. Минувшая неделя, видимо, оказалась агоничной для обоих мужчин.       Отправляясь на работу, Аластор оставил завтрак на плите и скрипя сердцем, положил запасной ключ от задней двери на стол. Вдруг Бейли нужно будет выйти из дома? Этот засранец выберется, невзирая на то, будет ли у него ключ или нет. Так пусть хотя бы дверь замкнёт.       — Ciao, bello, — сонное тёплое чудовище выползло из-за угла, не позволило и пальто повесить — обняло сзади за шею, подпрыгнуло и обхватило бёдра острыми коленками-ножницами. Ал с трудом устоял на месте. Пусть Бейли уже не так сильно похож на ходячий скелет и выглядит поживее, чем несколько дней назад, всё равно не пушинка!       — О, деточка, могу я сперва раздеться?       — Не-е-ет, — протянул молодой человек с шумным зевком, вытянул шею и поцеловал в губы.       — Душенька, ты вообще вставал сегодня с постели? — отстранившись, интересуется Мур и прихватывает Бейли под бёдра, когда тот заёрзал в попытке удержаться.       — Ну, типа, — хмыкнул Энтони. — Я… Поел, — произносит он, наклоняет голову к шее над воротничком рубашки и внезапно кусает Мур сильно дёрнулся, выпустив засранца из рук, буквально скинул с себя.       — М-м-м, как хороший стейк, — ухмыляется Бейли и неторопливо стягивает пальто с плеч мужчины, прижимает вещь к себе, опираясь плечом об угол. — Пиздец здесь холодно, может включишь котёл?       — О, Энтони, голубка, в доме очень комфортная температура. Ты мёрзнешь, потому что ещё немного, и тебя начнёт сдувать ветром, — Аластор оскалился, отставил обувь к стенке, сунул ноги в тапки и неторопливо расстегнул клетчатый пиджак. Бейли бесстыже поставил отца перед фактом того, что задержится по форсмажорным обстоятельствам, и всё это время провёл здесь. Аластор — сам с себя удивлялся — не был против.       Мальчишке явно нужно было время — оправиться. К тому же, когда он под боком, на расстоянии вытянутой руки, мистер Мур чувствует себя удивительно спокойно. Ха-ха, покуда в мистере Бейли нет сил даже на то, чтобы устраивать бардак, Ал абсолютно не волнуется. Белокурое чудовище ест, спит и радует глаз своим видом. Есть ощущение, будто Ал обзавёлся котом. Нужно заметить, довольно ласковым и липучим, но и это уже не вызывало прежнего негатива. Пускай, мистер Мур и фыркал — приличия ради.       — Да бля, я что ли виноват?       — Хм-м-м, дай-ка подумать… — протянул мужчина, обнял за поясницу, притянул к себе, сощурившись. — Да, получается так, банши. Нечего было разыгрывать карту королевы драмы, травить себя диетой из водки с кокаином и забывать, что пища существует в природе и порой требуется для поддержания жизнедеятельности.       — Господи, какой ты душный, — Бейли закатывает глаза, лениво обнимает за шею снова, склоняется ближе, прихватывает губы оставляет неторопливый, долгий поцелуй, поглаживает по лопаткам, прижимаясь вплотную. Аластор запускает ладони, затянутые в кожу перчаток под шёлковую пижамную рубашку и мажет по острым позвонкам подушечками пальцев. Неохотно отстранившись, Бейли роняет башку на плечо, опять приникает к шее лицом и жадно втягивает запах.       — Ты так охуенно пахнешь, — мурчит мальчишка. — Я бы тебя сожрал, — Аластор резко отстранился. Как выяснилось, проявление тактильности в понятиях мистера Бейли не ограничивается лишь объятиями и поцелуями. И если Ал может понять все эти укусы за дверьми спальни, в порыве страсти, то в повседневности оно немного… Не фонтан. Непонятно, как Бейли умудрялся держать зубы на замке так долго, но нынче терроризировал мистера Мура знатно. Кот. Как есть.       — Мы можем заключить договор о количестве укусов? В противном случе однажды утром ты проснёшься в наморднике, — Мур слабо щипнул Энтони на бока, на что тот тихо рассмеялся.       — У-у-у, мистер Мур, звучит очень горячо, — сведя глаза в этот свой блядский лисий прищур, Энтони потянулся, оглашая пространство симфонией хрустящих суставов.       — Душа моя, без шуток. У тебя ещё нижние зубы кривоваты — это, мягко говоря, не вполне приятно. Порой я с трудом удерживаюсь от затрещины по твоему милому личику, — Мур слабо шлёпает парня по бёдрам.       Они неспешно перетекают из коридора в кухню.       — Поставь кофе, банши. Три мерные ложки на объем четыреста миллилитров воды, — Ал неторопливо закатывает рукава и моет руки, слыша копошение рядом.       — Кстати, — Энтони неохотно выполняет просьбу, стоя в полуметре от мужчины, косит на него взгляд. — Не хочешь пойти со мной в Дом? У нас намечается тусовка, хочу, чтобы все поняли, что моей холостяцкой жизни пришёл конец.       — Хо-хо, mon ange, зовёшь на очередную кровавую мессу с поклонением Сатане и пожиранием младенцев?       — Увы, младенцев пока не подвезли, ждём новую партию на следующей неделе, — хохотнул Бейли. Кофе-машинка тихонько зарычала, густой кофейный аромат расползся по кухне.       — Ох, какая жалость. Пожалуй, откажусь в таком случае. Подожду свежее мясо, — Мур опёрся бёдрами о столешницу, наблюдая за юношей рядом: он достал кружки, раздражённо закатил глаза и встал рядом, прижимаясь бедром к бедру, обнял за плечо.       — Да давай, чё ты жмёшься? Анонимность обеспечена. Там так много девок — по-любому найдёшь себе аудиторию на поболтать. Только надо всех предупредить, чтобы соблюдали дистанцию в два метра, иначе я их поубиваю к херам, — Энтони сложил руки на груди, слабо пихнул Мура в плечо плечом.       — Что я слышу? Деточка, хочешь сказать, что будешь ревновать?       — Пф, конечно, буду, и если поймаю твой поросячий взгляд на чьей-нибудь жопе — закачу истерику, — безапелляционно отвечает парень, ссутулившись, аккуратно укладывает голову на плечо мужчины.       — Что ж, вот на это я бы посмотрел, — скалится Мур в ответ и укладывает ладонь на поясницу, обтянутую шёлком пижамы. — Когда? Какой дресс-код?       — М-м-м, в пятницу. Все будут собираться часам к девяти. Дресс-код?.. — Бейли прыснул, коротко хохотнул. — Ну бля, даже не знаю, в каком из пятидесяти одинаковых костюмов хочу видеть тебя там, — язвительно воркует юноша, мажет по щеке губами и несильно прихватывает кожу чуть ниже скулы зубами.       — Туше, — ухмыльнулся Мур. — Любой из них выглядит на мне великолепно, — Мур слабо шлёпнул Энтони ладонью по лбу и повернул к нему голову. — Кофе, душенька, — легонько ткнув засранца под рёбра пальцем, Аластор опустился за стол. Бейли же недовольно прошипел и взялся за кувшин, полный нефтяно-чёрной горячей жижи.       — А теперь серьёзно, деточка, с чего вдруг это сомнительное приглашение?       — М? О, я хочу, чтобы ты… На меня посмотрел. Ты же хотел «правду», помнишь?

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом №47 22:01

      Так вот он какой — Дом №47? Мистер Му вдумчиво осматривает громаду старого поместья, укрытого топями. Ал закурил. Сложно не отметить масштаба, величия и размаха минувших дней. Стоя около ворот, мужчина почти восхищённо впивается взглядом в стройные колонны, стены, поросшие зеленью, в окна первого этажа, залитые слабые светом, в юркие мелькающие силуэты.       Мур неторопливо поднимается по измученным ступеням крыльца, толкает дверь и слышит отголоски музыки, льющиеся откуда-то сбоку. Здесь, в громадном холле — лишь несколько человек, шушукающиеся группками, курящие, смеющиеся. Месяц назад Аластор непременно бы отказался от посещения столь сомнительного мероприятия. Но в свете последних событий очень любопытно, что задумал Энтони.       — О, мистер Мур? Вы дверью не ошиблись? — хорошенькое личико Ниддл Нифтс внезапно возникло около плеча. Почти всех присутствующих в поле зрения мистер Мур помнит совсем ещё детьми, не переступившими порог пубертата, оттого делается страшно весело. Вот же, как на ладони: горстка ребятишек играет во взрослых дядь и тёть. При том, со всей серьёзностью! Ал оскалился, мягко взглянул на девушку рядом:       — Добрейшего вечера, душечка, — ласково произносит, салютуя парой пальцев от виска. — К сожалению, нет, — усмехнулся он вдогонку. — Не видели ли вы мистера Бейли, милая?       — О? Что? Серьёзно? Вы типа особый гость? — девушка оживлённо вскинула брови, сложила ладони у груди. — О-хре-неть, вот же ш ядовитая сучка! — Аластор слышит восхищение в юном голосе и негромко отсмеивается. — А я то думала вы нормальный мужик, — девушка колко ткнула мужчину в плечо пальцем.       — Хо-хо, мисс Ниффтс, границы нормальности — вещь относительная, но, ха-ха, признаться честно, я тоже так думал, — одёрнув лацканы пиджака, Мур улыбается, косясь на девицу, та прыснула и звонко засмеялась.       — Ой, господи-боже, такой вы блаженный, — Ниддл хихикает и смотрит наверх. — Принцесса ещё не спустилась из своей башни. Пойду потороплю, что ли, а вы лучше подождите тут. Для эффектного выхода, — оставив мужчину в одиночестве, девица понеслась по мраморным ступеням вверх, быстро-быстро цокая каблучками туфель. Очаровательная девочка.       Мистер Мур с интересом ловит на себе взгляды, отвечает слабой улыбкой, кивками, ищет знакомые лица. Об этом месте и впрямь ходит много слухов. Помнится, как-то Бейли рассказывал, что даже иные представители старшего поколения захаживают погостить в сием очаровательном притоне.       Снисходительно вглядываясь в клоунские одеяния рисованных взрослых, Аластор совсем не жалеет, что подписался на всю эту авантюру. Ну а что? Бесплатное цирковое представление. Разве не забавно? Дом настолько стигматизирован и демонизированн в маленькой консервативной Гретне, и это лишь прибавляет нелепости ситуации. Как сильно люди боятся невинных детских игр!       Мистер Мур уверен, что Дом №47 не представляет ничего общего с адским котлом. Скорее жалкое подобие на библейские Содом и Гоморру. Смотреть на кучку обдолбанных бунтовщиков, пожалуй, не самое приятное и полезное мероприятие. На секунду мужчина поймал обрывок мысли, что с большим удовольствием провёл бы вечер у мисс Мелони за сплетнями и стаканом разбадяженного виски.       Наверху послышались голоса. Ал поднял голову и вгляделся в длинную лестницу с высокими ступенями, в изящные перила, обносящие коридор второго этажа. Что ж, он всё равно здесь, так почему бы не поискать плюсы? Например, убранство особняка в какой-то степени восхищает своей убогой грацией, напоминанием о былой роскоши. Есть что-то в этом декадантстве, которое так любит юная пассия мистера Мура. Вслед за голосами Ал слышит стук каблуков, уголки губ дрогнули, приподнялись, мужчина прищурился, всматриваясь в зубастую распахнутую пасть парадной лестницы. Там, наверху на лестничной площадке замаячили тени, а затем по ступеням ловко запрыгала крошка Ниффтс.       — Идёт-идёт, ха-ха, ты только совладай с лицом, мистер Мур, Бейли у нас с прибабахом, постарайся не сильно его обижать, — смешливо воркует девица, остановившись подле мужчины. Глупая малышка понятия не имеет, о чем говорит, но интригу подогревает.       Он застыл там, наверху, опустив ладонь в чёрном атласе на тёмное дерево перил. Заключённый в нежные объятия мехового манто, пускающий колечки дома в воздух. Мистер Мур подавился вдохом, жадно впился взглядом в худой высокий силуэт, в горле нервно зачесалось. Искренность — вот, что хотел показать Бейли. Вот, что имел ввиду, когда вскользь бросил: «хочу, чтобы увидел».       Громкие удары каблуков о мрамор строго отсчитывают удары сердца. Аластор понимает — настоящий, без масок, без овечьей шкуры, скрывающей истиное обличие. Энтони Бейли впервые обнажает сущность, показывает, как на самом деле чувствует, и Аластор вдруг понимает, что есть Дом для мистера Бейли. Храм. Его храм. И он в нём божество: великолепное, жестокое, облачённое в мех и шёлк. Мистер Мур расплылся в улыбке. Глаза влажно блестят от дыма, Ал бесстыже пожирает взглядом это красивое, тонкое, незнакомое.       Принятие.       Энтони наконец набрался духа впустить Мура в свой крохотный манямирок. Ал так долго ждал! Масленый взгляд мистера Мура цепляет острое колено, затянутое в чёрный неплотный капрон, мелькающее из-под полов шубы и кроваво-алой юбки, плотно прилегающей к худым ногам. Мистер Мур чувствует себя быком, перед которым реет тряпка, по спине катятся мурашки.       Энтони прекрасен.       Вслед ему вереницей жрецов, неспешно ступают кошки и что-то большое, лохматое.       — Ой-ёй-ёй, а что мы сегодня так скромно? — язвительно пропела малышка Ниффтс, когда Бейли преодолел расстояние из нестерпимо-длинного коридора и приблизился, окутав прохладным жасминовым парфюмом.       — Заткнись, Ниффти, — пропел Энтони и беззастенчиво протянул руки к лицу Аластора, прихватил за щёки, притянул и поцеловал. Мистер Мур голодно стиснул талию под манто ладонями, обтянутыми тонкой кожей перчаток, прижал к себе и негромко рассмеялся в губы.       — Скромно? Полагаю, здесь больше подойдёт слово — богоподобно, милочка, — мурлычет Мур и глядит в кукольно накрашенное личико юной пассии. Новое, неизвестное, но манящее, полное колдовского очарования.       — Тебе нравится? — на вдохе шепчет Бейли в губы, касаясь носом носа. — Душа моя, если бы моя милая Мимзи увидела тебя в таком виде, немедленно догнала бы собственный инфаркт от злости и зависти, — мужчина смеётся, прижимается губами к атласу перчатки Энтони, оставляет пару коротких поцелуев на костяшках. Нити жемчуга на тонкой шее слепят, растянутый в улыбке алый рот кажется невыносимо целовабельным. Мистер Бейли засмеялся, ещё раз мазнул по губам коротким чмоком, оставляя слабые следы от помады и крепко сжал ладонь Мура.       Бейли приспускает манто, сверкает бледными острыми плечами, демонстрирует удлинённый двубортный чёрный жилет в полоску, затянутый поясом на талии. Клубничное золото волос вьётся, крупными колечками обрамляет острое лицо. Аластор цокает языком и награждает аплодисментами.       — Так это для тебя он целый вечер там просидел, — хмыкает Ниффтс, прикрывает рот рукой и посмеивается. — Ну… Ладно, ты вполне себе горячий, мистер Мур. Такой прям — ух! — девица вдруг откинула голову на плечо мужчины, очаровательно похлопала на него глазками.       — Душечка, мне очень лестны ваши комплименты, но боюсь, если стану с вами любезничать, мне закатят истерику. Не обессудьте, — едко промурлыкал мужчина, покосился на Бейли с этим его лисьим сучьим прищуром. Атмосферу, однако, сломало странное копошение в районе пола. Ал опустил взгляд вниз и заметил, как у ног его трутся кошки, а затем ощутил злой жёлтый взгляд лохматого чудовища сбоку от Энтони.       — Всё верно, красавчик, умница. О, кажется, ты нравишься Сливке, — подмечает Бейли и переводит взгляд на недовольное чучело. — Не смотри так, Салями, он будет здесь, — чудовище зафыркало, показательно отвернулось, будто поняло, что ему сказал хозяин.       — Дай угадаю, твои телохранители? — ухмыляется Мур, склонив голову набок.       — Ну, типа, — юноша прихватив за руку мужчину. — Пойдёмте? — и потащил за собой в гостиную.       Аластора обдало крепким амбре травы и виски. Он неторопливо осматривается и действительно замечает знакомые-незнакомые лица. Разумеется, из действительно взрослых людей — одни мужчины. Всё верно, ведь приличные жёны в это время целуют на ночь детей и отправляются в постель. Чего не скажешь, например о мистере Тейлоре — главреде местной газеты. Или вот, в углу, зажимаясь с молоденьким сыном риэлтера Грина — мистер Дардо, учитель математики средней школы. Аластор набрал воздуха и прыснул, рассмеялся, обнял Энтони за талию сзади, щекой прижался к тёплому воротнику манто:       — Хо-хо, банши, у нас сегодня вечер открытий! — пропел Аластор. — Я и не знал, что ты умудрился собрать такую разномастную колоду.       — Все хотят глотнуть воздуха, — воркует в ответ Бейли. — Мы тут никого не осуждаем. Типа, ха-ха, маленький филиал ада.       — Презабавно, деточка, полагаю, мне действительно будет, с кем поболтать сегодня, — резанув взглядом по парочке знакомых, мистер Мур ощутил, как юрко вывернулся Энтони.       — Знаешь, я думал, ты отреагируешь более… остро, — уложив ладони на плечи Ала, Бейли мнёт их пальцами, поглаживает, смотрит как-то вопросительно.       — И как же? Неужели ты рассчитывал на истерику, mon ange?       — Нет, но… Я рад, что мои опасения попали в молоко.       — Одежда — лишь социальный конструкт. Всегда считал, что главное не то, что носишь, а как это делаешь, и я думаю, ты… Ты носишь это гораздо лучше, чем любые свои мышиные и клоунские костюмы, банши, — Аластор легонько ткнул Бейли в грудь и поймал смущённую улыбку, быстрый взгляд в сторону.       — Это правильный ответ, — фыркнул Энтони и глубоко вздохнул. — Что ж… Можно начинать, я разогрею этих мёртвых шмелей и вернусь к тебе, Бемби, хорошо?       — Один вопрос, Энтони: где здесь алкоголь?       Аластор приятно удивлён. Очаровательно! Боже, как сильно ему хочется обменяться колкостями со знакомыми, прощупать Дом. Забавнее будет лишь наблюдать за всеми этими правоверными христианами на грядущей воскресной мессе. Какое потрясающее лицемерие! Вот уж действительно, колыбель пороков. Мистер Мур всё с большим интересом ловил вопросительные робкие взгляды на себе. Местные будто бы пытались понять: ты чужой или свой?       Аластор не стал медлить и вклинился в небольшую группу людей, болтающих у несчастного покорёженного рояля. Как и предполагалось, хватило десяти минут милой светской беседы, приправленной шуточками и каламбурами, чтобы собрать вокруг себя кружок слушателей. Мистер Мур пьёт, лениво курит, то и дело выискивает взглядом меховое манто то в том, то в ином углу гостиной. Наблюдая за Энтони в его стихии, мистер Мур испытывал удовольствие. Ему хочется рассмотреть всё, расчленить новые вводные эмоции, поглотить, насладиться ими. Будто с Энтони спала белесая пелена — невозможно оторвать глаз.       Гостиная оживлялась лениво, неспешно. Бесовство, шалости, громкость — всё нарастало. Мистер Мур предпочёл присоединиться к «взрослому столу» и уже там пить, разговаривать, наблюдать со стороны. Переплетения тел в бешеных плясках, шум, музыка, громкий смех. Это всё — совсем не про Аластора. Он предпочитает более… Культурную? Цивильную? Обстановку. Да, должно быть так, но есть что-то острое, особенное. Мужчина с кривой усмешкой заметил, как на столе появился белоснежный эверест, как быстро юные осы слетелись, будто на мёд, втягивая порошок через зелёные трубки.       — Хей, парламентское собрание, все живы? Может того? — Бейли возник перед ними всклоченный, раскрасневшийся, такой непереносимо живой. Аластор снова залюбовался. Один из собеседников мистера пожал плечами, неспешно поднялся и двинулся в сторону белоснежной горы. — Мистер Мур?       — О, душенька, я пожалуй, откажусь, — мурлычет Ал, протягивает к Энтони руку, и тот бесстыже переваливается через подлокотник кресла, где устроился Мур, валится ему на колени. — Тебе не кажется, что публика достаточно разогрета?       — Соскучился? — пьяненько воркует Бейли и трётся холодным носом в щеку, поворачивает к себе, быстро целует со вкусом клубничного джина, зарывается атласными пальцами в кольца волос. — Осталось одно мероприятие.              — О, неужели?       — Да, — Энтони лукаво сверкнул глазами, скатился с чужих колен, подорвался и внезапно потянул мистера Мура за руку в сторону рояля.       — Так, вы! Вы все! Завалите ебальники и внимание сюда, — Бейли неловко взбирается на крышку рояля, заставляя поморщиться. Несчастная крошка. Аластор думает, быть может инструмент можно спасти?.. — Бемби, подсоби чуть-чуть, — просит наглый мальчишка, Ал истерично улыбается, подставляет ладонь, помогая Энтони возвыситься на замысловатом пьедестале.       — Итак, как вы могли заметить, в нашем библейском кружке появилось новое лицо. Пожалуйста, соберите всё своё дерьмо и как следует поприветствуйте мистера Аластора Мура, так, чтобы мне не было за вас стыдно, — толпа взорвалась свистом, воем, аплодисментами, почёсывая эго мистера Мура. Ал расплылся в самой своей очаровательной улыбке, сделал слабый реверанс рукой в сторону человеческой кучи.       — Ладно-ладно, всё, заткнитесь. Короче, во избежание конфликтов скажу, чтобы каждая сучка нашей богадельни уяснила: этот очаровательный джентльмен занят, и жёстко занят! Если я увижу, что кто-нибудь из вас, говнюков пытается как будто бы подкатить… Ха-ха-ха, ну что ж, топи близко, за пулей дело не скажется… Ой! — каблук нелепо подогнулся, благо рядом оказалась опора, и Энтони лишь завалился на плечо Аластора, уцепившись за его шею и голову руками.       — Господи, банши! Всё сказал? — запрокинув голову, интересуется Мур под общий гул и смех.       — Мистер Мур, есть комментарии? — шутливо выкрикнул кто-то из домовцев.       — О? — Ал обернулся, тихо рассмеялся. — Полагаю, глупо спорить с человеком, у которого есть огнестрельное оружие, — отшучивается мужчина на потеху толпе и аккуратно помогает Бейли встать на ноги. Внимание местных быстро возвращается к горе на столе.       — Итак? Теперь ты доволен, деточка? Ох, какой позор, чувствую себя заклеймённым, — Мур театрально закатил глаза, состроив самую несчастную физиономию из своего арсенала. Энтони смеётся ему в лицо.       — Всегда мечтал заявить на тебя права, — воркует он, кусает нижнюю губу. — О! Хочешь скручу косяк?       — Душенька, предпочту следовать нашему стандартному протоколу, — обняв юношу за талию под манто, Мур, склонил голову.       — Чё? Какому? — Бейли захлопал ресницами, чуть отпрянув.       — Я — душнила, ты — наркоман, — выплёвывает Аластор парню в лицо и слабо тычет пальцем в лоб.       — Ах, этот протокол! Да блять, — Бейли надул губы и покосился взглядом в сторону выхода. — Ну тогда, я тебя украду, — заговорщиски прошептал Энтони и выскользнул из гостиной. Аластор медленно повернул голову и двинулся ему вслед.       — Деточка, ты, кажется, забыл предмет кражи, — снисходительно ухмыляется Мур, видя Бейли уже около лестницы, сокращает дистанцию, но засранец порывисто взбегает вверх, словно дразнит. Аластор щурится. — Из тебя вышел бы ужасный вор.       — Я пьяный и обдолбанный, не нуди! — хохочет Энтони откуда-то из мрака коридора. Аластор чувствует себя охотником. Раздув ноздри, взбегает следом, ловит блеск глаз из темноты, следует за юношей. Они переходят на бег, Бейли хохочет ведьмой, полыхающей в огне священной инквизиции. Его голос забивается в уши, пьянит лучше любого кокса. У засранца длинные ноги, но каблуки дают фору. Мистер Мур настигает, вжимает спиной в стену, наклоняется, пылко приникает к губам, срывает горячий взвинченный поцелуй.       — Хочу показать тебе кое-что, — шепчет Энтони на выдохе. — Ты умеешь хранить секреты?       — Я очень постараюсь не построить вокруг твоей тайны свой следующий радио-эфир, — колко в тон шепчет Мур и давится вздохом, когда Бейли хватает за руку, накидывается, целует ещё и тащит дальше во мрак.       Около плотно закрытой двери они замирают. Энтони вынимает из кармана манто ключ, вставляет в замочную скважину и проворачивает. Мистер Мур сиюсекундно испытал детское любопытство. Мужчины ввалились в кромешную темноту, дверь захлопнулась, ключ вновь зарокотал. Аластор прикрыл глаза, потянул носом и ощутил запах ткани, духов и машинного масла. Он выдыхает.       Свет зажигается.       Аластор щурится, медленно осматривает комнатку, забитую бобинами тканей, журналами, одеждой, беспорядочно растёкшейся по полу. Застеленная большая кровать, замысловатые флакончики, хаотично расположившиеся на уголке комода рядом с зеркальцем, мятые листы бумаги, элегантно размазанные по полу, а в углу около окна — старая швейная машина и полу-одетый манекен.       — Что это за место? — спрашивает Мур с интересом.       — Я… Никого никогда сюда не приводил, — Энтони чуть тушуется, тупит взгляд и одним слитным движением спускает с себя манто, тяжёлый мех скользнул с плеч, почти печально скатился на пол. — Типа… Это мастерская. Ха-ха, гараж? Ну, почти. В детстве я частенько докучал Констанс, когда она чинила разные вещи, иногда она давала мне ненужные лоскуты, чтобы я отстал и не мешался. Тогда я понял, что мне нравится шить. Одежда — это что-то вроде… Не знаю, типа отражение души. Я тайком воровал дамские журналы из почтовых ящиков соседок, рассматривал, иногда находил выкройки, пробовал делать сам, переделывал раз за разом. И как-то ползая по этому дому лет в тринадцать нашёл это, — Бейли обвёл комнату рукой, прошёл вглубь и уложил ладонь на тяжёлую станину зингера, ласково погладил.       — Моё сокровище, — закусив губу всё ещё смущённо, неловко признаётся юноша и резко вздёргивает плечами. — В местных магазинах невозможно найти что-нибудь стоящее, поэтому я стал шить для себя сам, — он пожал плечами и медленно перевёл взгляд на своего гостя. — Дома, конечно, нельзя, но здесь… — Энтони рухнул на стул около машинки и смолк, позволяя Аластору осмотреть свою территорию.       Мистер Мур прищурился, оскалился, издал задумчивый какой-то, нервный смешок. Осторожно, неторопливо двинулся по маленькому душному пространству, вглядываясь в предметы, окружающие их.       — Можно? — деликатно интересуется он, коснувшись двери платяного шкафа.       — Да, — Энтони кивает, и мужчина нетерпеливо распахивает шкаф, запускает ладони внутрь и медленно передвигает вешалки, рассматривая костюмы, платья, юбки, жакеты, брюки — всё. Мужчина с интересом всматривается в швы, стачки — со знанием дела. Аластор повидал ужасных портных немало, а оттого присматривался к мелочам и с удивлением отмечал, как добротно сшиты изделия.       — Энтони, это всё твоих рук дело? — оглянувшись, интересуется мистер Мур.       — Ну… Да, — Бейли пожимает плечами. — Когда я нервничаю, всегда занимаю руки, потому что тогда можно думать, как правильно вшить подкладку в пиджак, а не о том, как всё хуёво, — Бейли смеётся, шутливо хлопает глазами.       — Деточка, это очень хорошо, — Аластор вынул одно из платьев — розовое, расшитое бисером и стеклярусом — осмотрел его. — У тебя настоящий талант, mon ange. Энтони блеснул глазами, суетливо процокал к мистеру Муру и сложил на груди руки и взялся пояснять:       — Вот это Шанель, 1925 год, — с лёгким придыханием. — Коллекция свадебных платьев. Года два назад нашёл раритетный журнал, увидел разворот и захотел сделать что-то подобное… На иллюстрации оно смотрелось таким красивым, — Энтони улыбается так нежно, так счастливо, будто не платью на плечиках, а новорожденному ребёнку, бережно проходится по юбке пальцами. — Ха-ха, кстати, у меня тоже есть библиотека! — Энтони увлекает за собой. Мистер Мур аккуратно вешает платье обратно и подходит к комоду, где высятся стопки журналов. Аластор с интересом берёт один из них, пролистывает, всматривается в иллюстрации и фотографии на плотных страницах.              — Знаешь, если бы «Вог» был религией, я бы сильно задумался о смене конфессии, — полушутя пропел Бейли.       — Это поразительно, банши, — медленно произнёс Ал и поймал непонимающий взгляд юноши рядом. — Я имею виду, тебя настолько увлекает что-то. Честно признать, хо-хо, я удивлён.       — Пошёл нахуй, я тебе тут душу открываю! — Бейли злобно пихнул мужчину в плечо. Аластор тихо отсмеивается, быстро склоняет голову, чмокает острое плечо.       — Нет-нет, без шуток, голубка. Я, возможно, использовал неверную интонацию, но со стороны выглядит так, будто тебе плевать абсолютно на всё. Оказывается, твои интересы просто очень сложно увидеть, — развернувшись к юноше, Аластор аккуратно прихватил его за ладони. — Это потрясающе, детка, — стиснув пальцы юноши в руках, Ал выгибает губы в улыбке. — Всё, что ты сделал собственноручно, всё, что сшил — произведение искусства. Если бы ты занялся этим всерьёз, ты бы очень далеко пошёл.       — Да, я знаю, — Энтони печально усмехнулся. — Проблема в том, что если узнает отец, скорее всего продырявит башку, так что… Для меня будет достаточно и того, что ты знаешь, — пожав плечами, юноша отстранился.       — Энтони, — Аластор позвал, но оказался не вполне уверен в том, что хочет сказать дальше. Зелень глаз вопросительно режет по живому, мистер Мур глубоко вздыхает и произносит, — Спасибо тебе. И… если вдруг тебе захочется перемерить все три тонны одежды, запертой в этом шкафу, — Мур шагнул к мальчишке и прихватил за шею рукой, мягко коснулся губ и ощутил, как Энтони зарылся в волосы пальцами.       — М-м-м, Бемби, — медленно отпрянув, Бейли выдыхает Аластору в губы. — Я сшил ещё кое-что. Ну как бы, ха-ха, особенное. Хочешь посмотреть?       — Деточка, — Мур ехидно поцокал языком, — звучит так, словно ты намекаешь на то, что у нас, как будто бы, сейчас будет секс, — вздёрнув бровь, сложил руки на груди. — А ведь мы не встречаемся и недели! Какое бесстыдство, молодой человек!       — Паясничать будешь, вообще хуй чё получишь. Тебе показывают концерт — сиди и хлопай, — Бейли скукурузил настолько недовольное лицо, что Аластор не удержался, из горла вырвался задушенный кряхтяще-свистящий хохот, Ал упёрся в комод ладонью и смеялся едва не до рвоты.       — Эн-Энтони, деточка, ты просто… Господи!       — Так, ну всё, ты всё сломал, — Бейли злобно цокает языком, закатывает глаза, отскакивает на пару шагов в сторону. — Чтоб я ещё раз, Мур!.. Аргх! Пошёл в пизду! — совладав с собой, мистер Мур утёр выступившие слёзы в уголках глаз, глянул на взбешённое лицо своей юной пассии и виновато свёл брови в домик.       — Ох, душечка, ну полно. Я спокоен, давай ещё раз, с самого начала, — мужчина нагнал Бейли, глубоко вдохнул, придал лицу спокойное выражение, — Если вдруг тебе захочется перемерить все три тонны одежды, запертой в этом шкафу, — дословно повторяет мужчина, делает полу-шаг к Энтони навстречу, склоняя голову к плечу. Бейли ещё с две секунды зло щурится, вновь закатывает глаза:       — Я сшил ещё кое-что. Особенное. Ты хочешь посмотреть?       — Хочу, — покорно кивает мистер Мур. Бейли кусает нижнюю губу, резко выбрасывает ладонь вперёд, толкает в грудь, шумно роняет мужчину на кровать позадни него. Хлопнувшись на задницу, Ал бегло глянул в изголовье и вдруг подметил, что постель не просто застелена — шелковое бельё. Мистер Мур вмиг осознал: его заманили, подсекли и поймали на хорошо спланированную плутовку. Аластор обнажил зубы в улыбке, точёным движением оттянул бабочку на шее.       — Я вроде как немного психанул, — невинно начинает Энтони, цепляет пальцем пуговицу на жилете, выворачивает из петли. — И струсил, и сбежал от проблемы, которую сам себе придумал, — вторая пуговка, третья, Аластор вытягивает шею, вглядывается и замечает под слоем ткани что-то ещё. — И в общем, доставил нам обоим хлопот, — жилет скользнул с худых плеч. Мистер Мур задохнулся, округлил глаза, рот наплонило густой вязкой слюной.       — Я знаю, что ты пялишься на меня, пока я сплю и вроде как любишь эту смазливую мордашку, — Энтони мягко обвёл своё лицо пальцем, закусил губу и резко расстегнул молнию юбки сбоку. Аластора пробрало благоговейной дрожью. Мужчина до бела стиснул в пальцах одеяло, рассматривая плотный чёрный корсет, сдавливающий талию Бейли до каких-то абсолютно нечеловеческих объемов. Белизна жемчужных нитей жгуче контрастирует, режет взгляд. Грудь юноши, медленно вздымающаяся, натягивает кожу на острых ключицах. — И я подумал, эй, может быть этому фетишисту понравится расстёгивать тысячу крючков? Почему бы нет? — Бейли оскалился, скользнул ладонями от груди к поясу, погладил широкую атласную ленту на талии, пихнул юбку вниз, вещица безжизненной медузой скатилась по бесконечным ногам. Мистер Мур загнанно хватает носом воздух, жадно скользит по изгибу бедра, запинается о тонкие подтяжки, удерживающие на ногах кружевную резинку чулок, смуглая полоска обнажённой кожи вызывает острую дрожь, струящуюся от солнечного сплетения к коленям.       — Ты дьявол, — восхищённо шелестит Мур и упирается взглядом в переливающиеся фисташковые омуты глаз.       — Ну то есть… Я рад, что ты не дал мне уйти, окей? Надеюсь, эта комбинация подойдёт в качестве извинения? — насмешливо интересуется Бейли, упирается ладонями в бёдра, немного манерничает, красуется, с живым интересом следит за бешеным взглядом кроваво-карих глаз. — Я о-очень старался, — Аластор безмолвно потянул руку вперёд, но тут же хлёстко получил по ней ладонью.       — Тебе нравится, мистер Мур? — продолжает Энтони лукаво, выворачивает ноги из туфель и упирает ступню в колено мужчины.       — Энтони, — Аластор медленно поднял голову, опустил ладонь на худую икру, заскользил по ней к колену, эфемерно поглаживая. — Я бы убивал за тебя, для тебя, — произносит мужчина и трепетно прижимается губами к капрону. — Сделал бы это с удовольствием, не спорю, но, — мужчина обжигает дыханием, медленно ведёт носом от коленной чашечки выше, вдыхает тонкий древесный запах, исходящий от кожи, сжимает худую щиколотку. Кружево прижигает уголок рта, и Аластор прижимается губами к коже, ведёт языком по кромке чулочной резинки, слышит надсадный жаркий выдох. Бейли уложил ладонь на затылок, несильно стиснул медные кольца волос, скользнул к шее, аккуратно поглаживая.       После примирения как-то не до того было. Энтони был в совершенно дурном состоянии, Аластор — слишком занят. Но сейчас, в этот самый момент оба осознают, как сильно изголодались, соскучились. Мур рыкнул, несдержанно впивается зубами в бедро, зацепился за корсет сбоку, сжал талию и почувствовал, как судорожно Бейли вцепился в плечо. Долгим движением мистер Мур зализывает укус, вглядывается во вмятинки от зубов на смуглой коже.       — Бемби, — Энтони обхватил лицо мужчины руками, поднял к себе, склонился, быстро чмокнул в губы. — Предупреждаю, я не трахался нормально с тех пор, как Кроу появился в городе. Так что на всякий случай купил валидол, он на столике рядом, — Энтони по-бесьи рассмеялся в лицо Мура, и содрал с плеч тёмный пиджак, неловко стащил бабочку, расстегнул пару пуговиц рубашки, и Ал любезно стащил её через голову, поднялся на ватных ногах, стиснул, вжал в себя, ощутил, как жёсткое кружево на корсете скребёт по коже. Экзекуция — самая сладостная. Мистер Мур любит, боготворит это тело, обнажённым, одетым — неважно. Пожалуй, он никогда не задумывался о своих возможных сексуальных перверсиях, но вид Энтони, облачённого в дамский туалет будоражит до вскипающей в венах крови.       Аластор осаждает себя. Где его ангельское терпение, когда оно так нужно? Мур припал к шее, повёл носом до уха, прихватывая зубами, губами, впитывая аромат кожи и парфюма. Тело снова прошибает дрожью. Хочется трогать, касаться-касаться-касаться. Как в первый раз, ей богу! Быстрее-быстрее снять сраные перчатки, ощутить тёплую кожу пальцами. Хочется вгрызаться зубами, возможно, даже отхватить от засранца кусок. Энтони неспешно ведёт руками по спине, щекочет тканью лопатки, вздрагивает и громко стонет от кусачего поцелуя в основание шеи.       Ал отстранился, намотал бусы на кулак, лизнул по губам и впился в них — Бейли впился ногтями в бок и плечо. Мур вдумчиво обвёл изгиб поясницы, прихватил за ягодицу и — всё. Красная пелена. Резко метнув руки друг к другу, неловко, порывисто Аластор стаскивает перчатки. Кожа к коже — вот так. Мужчина сдавленно стонет в шею мальчишки, втягивает тонкую кожу на плече в рот, стискивает ладонями задницу и закатывает глаза, проходясь подушечками пальцев по кружеву трусов.       — Не берусь утверждать, но возможно, он пригодится, — со смешком прошипел Ал, ловя очередной горячий поцелуй. Бейли первым отпрянул и вновь сильно толкнул в постель, приблизился, навис и сел на бедра, упёр руки в грудь. Мур растёкся под ним, затаил дыхание, смотря на это дивное, дикое — превосходное.       — Постараюсь не затрахать тебя до смерти, мистер красавчик, — Энтони лижет под ключицей, судорожно, горячо целует в плечо и грудь, прихватывает губами сосок, прикусывает, а затем трётся виском в середину груди. Припадает ухом и слышит, с какой бешеной скоростью колотится сердце под рёбрами. Прохладная ткань перчатки скользит по животу вниз, прихватывает меж ног, томно, мучительно гладит. Бейли сопит, путается в ремне, звонко расстёгивает его, пуговицу брюк, ширинку и наконец запускает руку в трусы, сжимает член в ладони, срывает глухой облегчённый стон. Ткань ощущается инородно, непривычно.       Ал с силой сдавил ладонями бёдра. Краем трезвого рассудка мужчина представлял, с какими муками будет расстёгивать корсет, но метнув руки с бёдер на спину, нащупал плотную шнуровку.       — Ну, я же не совсем конченный психопат, — тихо смеётся Энтони и поднимает голову, сталкиваясь с мутным взглядом карих глаз. — И трахаться хочу сегодня, а не через десять лет, — добавляет Бейли, отнимает ладонь от члена, приподнимается на руках и соскальзывает с постели, деловито опускается между ног своего мужчины, оставляет пару быстрых поцелуев на животе и без лишних церемоний берёт в рот. Сопляк, конечно, говорит, что хочется сегодня, но сам вовсе не торопится. Аластор толкается навстречу, чувствует, как сокращается горячее горло, закатывает глаза и крепко стискивает белокурые кудри на затылке, запрокидывает голову, хрипло стонет в потолок, смыкая пылающие веки. Ал давит на голову Энтони, чувствует, как холодный нос утыкается в лобок и вздрагивает. Бейли отодвинулся, вдохнул. Язык кружит во головке, кончик скользит до основания и обратно. Энтони поднимает глаза, жадно хватает ртом воздух и встаёт, опираясь на расставленные колени, протягивает руку Алу и тянет его на себя.       В короткой перебежке от кровати до ближайшей стенки, они едва не опрокинули прикроватный стол. Аластор прижал парня лопатками к холодной твёрдой поверхности, скользнул по ягодицам руками, сминая кружевную ткань трусов.       — Я подготовился, можем сейчас по-быстрому, а потом, — Энтони не договорил. Мур резко разворачивает лицом в стену, и Энтони упирается в неё ладонями, выгибается в пояснице, вжимается задницей в бёдрам мужчины и тонко мычит.       — Господи, Мур, — шелестит он. — Блять, я так скучал. Хочу, чтобы ты вставил. Боже, я так хочу, чтобы ты отодрал меня, — Энтони подбирает пальцы к ладоням и вскрикивает от хлёсткого удара по заднице, закатывает глаза, скулит, отводит одну ладонь за спину, хватается за бок мужчины и прижимает к себе вплотную, чувствует, как головка члена мазнула по ноге и откидывает голову назад, срывает загнанный быстрый поцелуй.       — Ты сегодня такой разговорчивый, — Энтони колотит от этого голоса. Он затаил вдох, ладонь Мура скользнула под тугую резинку трусов. — И какой же у вас грязный рот, мистер Бейли, — Аластор цокает языком, сжимает свободную руку на груди, а затем слегка-слегка — на шее. Энтони широко раскрывает глаза, невероятно остро чувствует сухие горячие ладони и сходит с ума от невероятной близости. За эти несколько дней она настоялась, протомилась на медленном огне, и сейчас сжигала изнутри. Сложно описать, но это какой-то совершенно иной уровень. Бейли не просто хочет этого мужчину, он хочет принадлежать. Полностью и окончательно.       — Где вазелин? — шепнул Ал, и Бейли махнул дрожащей кистью в сторону столика, где заботливо была оставлена склянка с таблетками и баночка смазки.       Бейли нетерпеливо дёрнул подтяжки, когда Ал отстранился, чулки поползли вниз, Бейли хотел было отстегнуть и пояс, но быстро забил, вновь почувствовал тяжесть чужого тела. Скользкие пальцы вошли легко и плавно. Бейли зажмурил глаза, выгнулся навстречу и вскрикнул, сильно кусая губу. Аластор отвечает любезностью на любезность, двигает запястьем мучительно медленно, длинно, и Энтони не может сдержать тихий скулёж, бьёт раскрытой ладонью по стене, скребет скользкими атласными пальцами, вжимается в неё лбом в попытке немного остыть.       — Mon ange, — французский акцент доводит до дрожи, кусачие голодные поцелуи ожогами оседают на коже, ползут от плеча по спине вниз. Ал лижет по позвоночнику от седьмого до третьего. У Энтони подгибаются колени. — В следующий раз, когда вновь надумаешь устроить спектакль — просто скажи. Оставлю тебя в подвале подумать над своим поведением, — смеётся в ухо Ал, кусает мочку, кромку уха, ласково целует в край скулы.       — Блять, хватит пиздеть, — просит Энтони со всхлипом. — Я сейчас сдохну, — Энтони ловит руку Ала на своей талии, позволяет стащить свою перчатку и гладит — кожа к коже. Мужчина мычит, почти рычит, по его шее почти больно ползут мурашки. Когда Аластор наконец тащит трусы вниз с худых бёдер, Бейли бегло оглядывается назад, потеряно, замылено смотрит на любовника и чувствует головку члена у входа. Аластор проникает аккуратно, плавно, очень бережно. Эта осторожность откликается теплом где-то под рёбрами, сворачивается в тугой комок и красноречивым вздохом вырывается из горла. Мур заполняет собой, распирает, прижимается сзади. Энтони чувствует, что не может дышать, и корсет этому не способствует. Воздуха мало, в глазах плывёт, каждое касание, движение, поцелуй — сделались вдруг невероятно острыми.       — Ал, — длинно зовёт парень и через миг откликается тонким стоном на первый толчок, вновь бросает ладонь за спину, сжимает ягодицу мужчины ладонью и пытается хотя бы немного прийти в себя. Толчки — неспешные, глубокие, тягучие.       Энтони слышит, как хрустит спина от попытки прогнуться сильнее, нетерпеливо толкается бёдрами навстречу, сам натягивается на мужчину.       — Блять-блять-блять, я сейчас упаду, — шипит и чувствует, как крепко Мур перехватил поперек груди, крепче прижал к стене и чуть ускорился. Энтони даже не пытается удержать голос, не хочет быть тихим, только не сегодня. Укус в холку чуть отрезвил, колени подогнулись, и Бейли отпихнул Ала, ощутил, как тот выскользнул, но нужно было немного продышаться.       Поняв, что пару шагов вытерпит, он снова роняет Мура на кровать спиной, перекидывает через него ногу, вновь принимает в себя мужчину, садится до конца, запрокидывает голову. Как хорошо наконец чувствовать его. Его. Энтони хочется ещё ближе. Хочется влезть под кожу или прижаться близко-близко, закрыть глаза, а в следующий миг ощутить себя единым целым, одним существом. Энтони невероятно хочется сожрать этого мужчину. Во всех смыслах.       — Поможешь? — спрашивает парень, ощущая горячие подушечки пальцев, вдавленные в острые косточки бёдер. Аластор ухмыльнулся и дёрнул завязки в самом низу шнуровки. Им понадобилось немного времени, но когда кружевная дрянь полетела на пол, Энтони облегчённо выдохнул и ощутил кипяточные руки на рёбрах. Он резанул по лицу Мура взглядом, качнул бёдрами и плавно задвигался, опираясь о плечи и грудь Ала. Бейли честно пытался смотреть в лицо своего мужчины, но попытки оказались тщетными.       Скоро темпа стало не хватать обоим, Энтони не протестовал, когда его уложили на спину, расслабился и подавился очередным вздохом от острых быстрых поцелуев, что прижигали со всех сторон. Мистер Мур будто метит. Будто на утро от каждого касания останется розовый пузырящийся отпечаток клейма. Сделалось совсем невозможно. Бейли быстро притянул Мура к себе, слизал с его губ странную ухмылку, шире расставил ноги и почувствовал, как мужчина навалился, вновь вошёл в разнеженное, разгорячённое, чувствительное. Ала сорвало. Мужчина ткнулся лбом в плечо, задвигался быстро, мелко, доводя до поджатых пальцев на ногах, до искр в глазах.       Имя Мура мантрой срывается с губ раз за разом, вселенная сжалась до одной этой комнаты, до одного этого мужчины, с которым всё чувствуется так невероятно правильно. Пускай, мистер Бейли будет гореть в аду, пускай, он ублюдок, обезумевший, жестокий, потерявший контроль. Мистер Бейли плохой человек. Да! Виновен! И он готов послать к чёрту всё, если только Аластор Мур будет вот так вот вдалбливать в постель, будет смотреть тем самым взглядом влюблённого психопата, от которого бросает в холод. Если Аластор Мур будет рядом — гори оно всё синим пламенем.       Энтони царапается одной рукой, чувствует, как кожа забивается под ногти, неловко тюкается губами в висок Ала, короткими вдохами втягивает его запах. Энтони накрывает. Он впервые кончает без рук, выстанывает имя любовника, перекатывая его на языке. Ещё несколько быстрых толчков — Мур кончает следом. Они тяжело, шумно дышат, прибитые оргазмом к мятой постели.

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом №47 05:13

      — Банши, — сиплый голос Аластора разрывает тишину комнаты. — Наверное, дай-ка мне таблеточку.       Энтони удивлённо склонил голову, сидя на бёдрах мужчины. Он чувствует себя невероятно-живым. Склонившись к лицу Мура, юноша щурится, чмокает его в подбородок и мерзотненько посмеивается:       — Шутишь что ли, дедуля? Я вот не против ещё разок через полчасика, — Энтони поморщился, ощутив тычок пальца в лоб.       — Я надеялся, что главной шуткой сегодня будет угроза «затрахать до смерти» и всё еще надеюсь выйти отсюда живым, — хмыкнул Аластор, прикрыл глаза и блаженно улыбнулся, шлёпнув Бейли ладонями по бёдрам. — Давай-давай, честно сказать, я не был готов к такому марафону.       — В следующий раз предупрежу за неделю в письменном виде, — продолжает паясничать Энтони, лениво слезает с мужчины и тянется за склянкой валидола, трясёт её, будто проверяет и вытряхивает одну таблетку на ладонь, аккуратно кладёт между губ Аластора и валится ему на плечо, обнимает поперёк живота.       — Будь добр, деточка. В моём возрасте к таким физическим нагрузкам лучше подготовиться, — Мур ухмыляется, быстро чмокает Бейли в макушку.       — А мне понравилось. Бля, у меня после такого неделю не встанет.       — Знаешь, банши, я очень на это надеюсь.       Оба замолчали. В приоткрытое окно втекали утренние птичьи трели. Наружу просятся три очень важных слова, но стоит ли озвучивать очевидное?