Охота на серафима

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Продуктовый «У тетушки Джесс» 16:55

      Тоска обволакивает, словно большие шершавые листья кукурузный початок. Стоя в маленькой очереди, агент Кроу поглядывает по сторонам. Гретна оказала отнюдь не тёплый приём, жители — даже более враждебны, чем предсказывала милашка Карин — девочка из канцелярии. Будучи уроженкой маленького городка, она лепетала о том, что коммуны в подобных местах очень замкнутые, но видимо Кроу был слишком самонадеянным. Эта мерзкая ссылка из-за конфликта с вышестоящим начальством — хороший показатель того, как делать не надо, но вот же неудача — агент Кроу никогда не умел держать язык за зубами, а самое неприятное для его коллег — часто оказывался прав.       Очередь тянется вечность. Тётка на кассе беззаботно болтает с белой пожилой барышней, никуда не торопится, лениво перебирает кнопки кассового аппарата.       — Такие уж у нас порядки, — бодрый улыбчивый голос коснулся уха. Кроу резко обернулся, инстинктивно потянувшись под пиджак, к кобуре. — Прошу простить мою бестактность, сэр. Увидел, что вы нервничаете, вот и решил завести разговор, вы не будете против?       Тот мужчина — Аластор Мур, стоит в дух шагах, держит в руках пучок пастернака и жёлтую головку сыра. Улыбчивый, вкрадчивый, тактичный. Слегка приподнятые брови, чернеющие звериные глаза, аккуратно уложенные волосы, выглаженные брюки и рубашка поло. Он выглядит неуместной чернильной кляксой здесь, посреди торгового зала, выросший из ниоткуда.       — Да нет, время есть, — отозвался Кроу, кивнув в сторону женщин у кассы. — Приятно видеть ещё одного мужчину в этом змеином царстве, — тише произнёс мужчина, смерив взглядом женщин, больше похожих на россыпь конфет: белые — аккуратные, с этими их замысловатыми причёсками, миленькими накрашенными личиками, наряженные, словно на парад и чёрные — облачённые в униформу и переднички, с уставшими лицами, тихонько переговаривающиеся меж собой.       — Хо-хо, неужели? Лично я чувствую себя лисом в курятнике. Позволю заметить, что мужья упускают невероятный шанс полюбоваться на невероятное обилие красоты, прозябая в офисах, — шутливо подмечает мистер Мур. Этот его тон, манера общения — всё в нем вызывает настороженность. Агент Кроу вглядывается в прохладное, замершее в неподвижной маске дружелюбия, лицо.       — А вы сами закупаетесь? Отчего не отправить прислугу? — хмыкает Форт, встав в пол-оборота к Аластору. — Слышал, вы тут считаетесь местной знаменитостью.       — Увы, я слишком трепетно отношусь к личному пространству, друг мой… Вам следует сделать шаг вперёд, — Кроу дёрнулся, подметив, что очередь продвинулась, неловко сократил дистанцию. Мур последовал его примеру. — Предпочитаю целомудренное отшельничество мирской суете. К тому же, я очень привередлив в отношении того, что ем. В конце-концов, хочешь что-то сделать хорошо — сделай это сам, вы так не считаете?       — С вами сложно спорить, мистер Мур, — буркнул Кроу и наконец добрался до вожделенного прилавка. Две пачки крепкого честерфилда, спички и, наконец, прочь отсюда.       Сигарета ласкает фаланги пальцев, огонёк пляшет на кончике. Мистер Кроу ловит странные взгляды на себе с самого того момента, как их с коллегами машина въехала в Гретну. Горожане, словно недоверчивые фазаны, разбегающиеся от одного лишь жеста. Говорящие сквозь зубы, не желающие впускать в свой манямирок чужака. Это всё слишком муторно. Фактически не имея поддержки бюро в этой зоне отчуждения, не считая пары желторотых юнцов, мистер Форт чувствует себя загнанным в ловушку.       Повернувшись, мужчина скользнул взглядом по силуэту рыжего «ангела», стоящего в магазине, будто на сцене. Стоило Кроу покинуть помещение, оно забурлило жизнью. Женщины живо воркуют с Муром, а тот и рад стараться. Судя по виду — шутит, о чём-то вещает, пока местные канарейки с трепетом заглядывают ему в рот. Чем дольше Кроу наблюдает, тем крепче уверяется в том, что перед ним тот, за кем он сюда ехал через всю страну. Вот он, на блюдечке с голубой каёмочкой: хватай и домой.       Звякнул колокольчик. Мистер Мур на бис отшучивается, прежде чем дверь шумно хлопает за его спиной.       — Знаете, мистер Мур, я никогда не бывал в таких местах, — Кроу цедит сигарету, цокает языком и снова вгрызается в лицо своего визави. — А у вас… Хорошо получается быть всеобщим любимцем.       — Ах, дружище, не берите близко к сердцу, — замерев на ступенях лавки, Мур глядит через плечо. — О город-город-город. Чудное место. Знаете, у древних людей было поверье, что вся вселенная движется от энергии змея, вечно пожирающего собственный хвост. Мне же кажется, скорее, на человеческих желаниях: ехать в большой город, затем из него вырваться и мечтать вернуться туда вновь, — мужчина посмеивается, прижимая к груди бумажный пакет. Кроу усмехнулся, качнул головой.       — Вполне возможно. То, что происходит в таких «Спрингфилдах» всегда является тайной за семью печатями. Оттого сложнее расследовать что-то вроде масштабных зверств, наподобие этого, — Форт косится на Аластора, стараясь уловить его реакцию на слова — малейшее изменение мимики, глаз, позы, но сталкивается с толстой крепостной стеной. — Когда нас с вами друг другу представляли, я запомнил, что вы в курсе всех местных событий. Может есть что-то, о чем мне следует знать?       — Я всегда рад помочь букве закона, дружище! Позволю себе дать вам совет, мистер Кроу, при том, абсолютно бесплатно! Если действительно нуждаетесь в информации и человеке, что её предоставит, не кричите всеуслышание. Это грубо и довольно… Как бы правильнее выразиться?.. Скажем, неосмотрительно, — мягкий покровительственный тон ранит хрупкое эго. Агент Кроу стиснул челюсти, нервно дёрнул носом, чувствуя горечь фильтра, смял окурок и сплюнул.       — Так вам есть, что рассказать? — упрямо, в лоб интересуется мужчина и ловит лисий прищур.       — Не хотите поужинать, агент Кроу? Побывать в Луизиане и не попробовать хорошей местной кухни — вот настоящее преступление, — промурлыкал Мур. Кроу чувствует себя охотником. В его руках ружьё, но нет патронов, а рыжее чудовище напротив бесцеремонно красуется, лязгает окровавленной пастью, грызёт куриную шею и дразнит.       — Видимо, отказать тоже будет грубо? — улыбнувшись, мужчина проредил тонкие волосы ладонью. — Да, давайте, почему нет.       — Вот и чудно! Адрес помните, думаю. Буду ждать вас к семи, дружище. Постарайтесь не опаздывать, — зверь ускользнул в свою машину. Кроу буравил взглядом удаляющееся авто. Из этой возможности нужно выжать всё, вполне вероятно, что иной у агента Кроу попросту не будет. А сейчас — в участок.       Местные копы — клоуны, и это факт, к тому же один из них — редкостная заноза в заднице. Форт чувствует толику вины за то, что так подло поступил со своими юнцами, оставив их копаться в архиве.       Поездки по Гретне — короткие и блёклые. Мелькающие пейзажи одинаковые, монотонные, навевающие непременное уныние. Мистер Кроу не понимает, как можно жить в подобном месте.       Опять эти фанатики, да что ж ты будешь делать?! Завидев троицу самых настырных, уже запомнившихся, Кроу предусмотрительно паркуется как можно ближе к неказистому зданию участка, игнорируя вопли, залетает внутрь и переводит дыхание, направляясь туда, где двое его коллег должны были штудировать материалы по делу.       — Как оно? — без лишних приветствий, интересуется агент и торопливо закрывает дверь «штаб-квартиры». Гораздо комфортнее было бы собрать все эти кипы бумаг и папки, увезти их в дом Бейли и заняться всем плотненько, без лишнего дискомфорта, однако пренебрегать гостеприимством не хочется, особенно если взять в расчёт то, что хозяин дома как бы ни пытался казаться приятным белым среднего звена, от всего этого семейства дурно пахнет. Старый итальянский ублюдок будто бы следил за каждым шагом на своей территории. Быть может и с ним что-то нечисто, но агенту Кроу хватает забот и совести — быть благодарным и не лезть туда, куда не просят.       — Здесь происходит что-то странное, Форт, — напряжённо произнёс один из юнцов. — За последние пять лет я насчитал пятнадцать человек, пропавших без вести.       — Трупы?       — Есть, — отвечает второй, заставляя повернуть голову в другую часть комнатушки. — Либо ты ошибся в своих выводах, либо здесь орудует не один псих, — тихий хмык, шелест бумаги. — Я нашёл информацию о трёх мужчинах средних лет, убитых с особой жестокостью, но помимо них — пять проституток, найденных неглубоко в топях. С мужчинами — картина та же, но судя по характеру повреждений, у ублюдка не было времени на то, чтобы замести следы, как полагается. А вот женщины! Следов побоев и надругательства не обнаружено, лишь отпечатки верёвок на запястьях и щиколотках, вспоротое горло. Жертвы обнаружены в неестественно умиротворённых позах. Также при каждой из проституток были обнаружены записки, но… Проблема в том, что я покопался в вещдоках и не нашёл ни одной. Из местных никто не в курсе, куда это добро делось.       Кроу тяжело выдыхает, потирает подбородок:       — Всё через задницу, — злобно шипит он и валится на свободный стул.       — Что думаете, мистер Кроу? Их двое или…       — Нет. Ублюдок просто… Скорее всего, он извиняется.       — Простите, сэр? Перед проститутками?       — Хах, он избавлялся от мужчин, как от мусора. Вывозил к привычной свалке. Судя по твоим словам, здесь он даже удосужился придать телу позу. С большей долей вероятности шлюхи оказывались не в том месте, не в то время. Что по обнаруженным телам? Есть заключения?       — Ам… сэр, — неловко замялся первый, виновато потупив глаза. — Нам сообщили, что тела стали непригодны для получения новой информации после транспортировки и разморозки.       — Блять, — закрыв лицо руками, Кроу шумно тянет носом воздух. Очередной тупик.       — У вас есть гипотезы? — аккуратно интересуется кто-то из коллег.       — Да. Сегодня я буду ужинать не с вами. И если до полуночи не вернусь, то возьмите местных и наведайтесь в дом Аластора Мура. Здешние знают адрес.

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом мистера Мура 19:17

      -…Кстати, мистер Кроу, много благодарен за виски! — монотонно вещает бодрый вкрадчивый голос. Сам по себе ужин в столовой кажется помпезным и нелепым пережитком прошлого. Чем-то очень странным. Этот длинный стол, мягкий жёлтый свет, заливающий пространство, букет цветов на столе, вечерняя прохлада и плотно закрытые шторы. Мистер Форт Кроу старается не упустить ни единой детали. В первое же своё посещение, он ощутил общую неправильность обстановки, но тогда не сумел распознать причины этого чувства. Ныне же, убеждения в правоверности своих предположений, если не укореняются, то кажутся всё более весомыми.       В этом доме само время словно остановилось, замерло. Словно с первого визита не прошло и часа — вещи будто не сдвинулись ни на миллиметр.       — Было бы грубо прийти с пустыми руками, а это, кажется, вам не больно нравится, мистер Мур, — подметил мужчина, разглядывая хозяина дома. Рыжий ублюдок мягким движением поставил на стол блюдо устриц.       — Вы весьма внимательны, агент Кроу, — негромко подмечает Аластор. — Вот, что восхищает в людях вашей профессии, друг мой. Но боюсь, крепкий алкоголь к сегодняшней обстановке не вполне подходит, — Мур аккуратно потянулся к запотевшему графину, полному золотистой жидкости и наполнил высокие бокалы.       — Вино? — принюхавшись, интересуется Форт и переводит взгляд на мужчину напротив.       — Ох-хо-хо, дружище, это не просто вино — сотерн Бордо. Экзотическая сладость в сочетании с устрицами создаст невероятный контраст, — увещевает Мур, устраиваясь напротив. — На горячее я позволил себе приготовить кальмары с шафраном и соусом айоли, а в завершении вечера — мороженое с шафраном и розовой водой. Отличный аккомпанемент к сегодняшнему вечеру.       — Честно сказать, мистер Мур, я ждал что-нибудь вроде макарон с сыром или как это у вас называется? Гомбо? Слышал, в здешних краях это что-то вроде визитной карточки, — вдохнув сладкий тонкий аромат вина, Кроу аккуратно сделал глоток и вновь столкнулся взглядом с хозяином дома.       — Помнится, я говорил вам о том, что щепетилен к тому, что ем. Я также очень трепетно отношусь ко времени и к тому, на что его трачу. Отвечу признанием на признание, я бы скорее выпил яду, нежели подал бы гостю макароны с сыром.       — Знаете, ха-ха, мистер Мур, вы выглядите так, словно с луны свалились. Без обид, ладно? Это не в плохом смысле. Я имею ввиду, вы как из прошлого века. Эти английские чопорные джентльмены. В вашей семье было такое принято? — аккуратно, очень острожным сапёром, агент Кроу очень старательно выбирает провод, который нужно перерезать.       — Моя матушка — царство небесное — можно сказать, голубых кровей, агент Кроу. — Её стараниями я не превратился в одного из несчастных рыболовов, дрейфующих в море месяцами.       — Выходит, вы не отсюда?       — Увы, друг мой, у места, откуда я родом нет даже названия, — мужчина покачивает головой. Агент Кроу тем временем неловко боролся с устрицей, прежде чем хозяин дома милосердно продемонстрировал, как следует вскрывать моллюсков.       — И как же вы здесь оказались? — взяв дольку лимона, мужчина залил кислым мутным соком нежное тело устрицы, опрокинул в себя первую.       — О, вы не хотите знать историю моей жизни, она довольно… Трагична. Не будем омрачать такой хороший вечер, — качнув бокалом в сторону мужчины, Мур пригубил вина.       — Тогда, о чем вы хотели мне рассказать? — прищурившись, Форт склонил голову. Сложно отрицать, что этот человек приятен. Агент Кроу внутренне встряхивает себя, напоминает о том, что гипотетически может из себя представлять Мур, но как же просто первое впечатление давит чужая обходительность и харизма!       — Гретна никогда не была спокойным местом, mon ami, — прижав запястья к краю стола, мужчина напротив жестикулирует ладонями, чуть приподнимает брови, накреняет голову. — Знаете, много лет назад я переехал сюда из Нового Орлеана в поисках умиротворения. Признаться, там у меня была вполне недурная карьера, но суматоха, царившая вокруг, плохо сказалась на нервах, мой врач посоветовал сменить обстановку.       — Как давно вы живёте здесь, мистер Мур? — аккуратно интересуется Кроу, стараясь придать тону беглую вежливость.       — Уже и не упомнить, — отсмеивается Аластор. — Вы ведь простите старику проблемы с памятью? — ласковый пристыжённый рокот, очередная улыбочка. Мур изящно съезжает с темы, и это разочаровывает. Только глупец не пожелает сопоставить даты.       — Вы к себе строги, мистер Мур, не скажешь, что вы «старик», но это и впрямь не так неважно, — приходится отступить. — Так о чем это вы?       — Поначалу всё было вполне себе. Гретна кажется кукольным домиком, полным пряничных человечков, но к сожалению, здесь много осиных гнёзд. Маленькие города живут своими законами. В особенности, южные, застрявшие где-то на перепутье средневековых зверств и дороги в новый мир. Наш уже многие годы оккупирован, скажем так, мигрантами, свершившими когда-то кровавую революцию. — Аластор сделал глоток вина и неторопливо вскрыл очередную устрицу. — Если вы продолжите действовать вот так, в лоб, скорее оттолкнёте от себя местный электорат. Понимаете ли, жители привыкли к так называемой крыше, они не станут кусать руку дающую защиту и покой. Оказавшись здесь, я был весьма удивлён кровавым событиям, наполняющим город. «Семейные» разборки редко щадили кого-либо.       — Хотите сказать, что найденные тела не являются делом рук кого-то конкретного? — Кроу чуть склонил голову.       — Один мой знакомец, будучи в состоянии глубокого опьянения, как-то поделился, что делают с «крысами» в некоторых европейских диаспорах. Не за едой будет сказано, но речь шла о снятии скальпа с сидящего напротив зеркала человека и удушье его собственными интимными частями тела. Я думаю, вам следует обратить внимание на тёмную сторону луны при расследовании, — мягко подмечает Мур, — Дорогой мой друг, большая часть местных жителей просто хотят спокойной жизни. Пока дело не касается благочестивых жён и малолетних детей, им выгодно закрывать глаза на некоторые аспекты происходящего.       Повисла тишина. Агент Кроу замер в неопределённости, стараясь усмирить бурный мыслительный процесс в голове.       — Я подам горячее, — пустующие раковины моллюсков печально поблескивали в тёплом свете лампы.       — Прошу прощения, не могли бы вы проводить меня в уборную?       — Разумеется.       Двое мужчин вышли из столовой, неспешно преодолели узкий коридор. Визг звонка застал врасплох обоих, стоящих аккурат напротив прохода к входной двери.       — Кого-то ещё ждёте? — напряжённо интересуется Кроу, взглянув на часы на запястье.       — Кажется, нет, — беззаботно улыбнулся Мур. — Простите, дружище. Очевидно, там кто-то очень настойчивый, — мужчина двинулся в сторону входной двери, неторопливо отпер её.       Зелень глаз резанула усталым злым блеском. Энтони, возникший в проёме двери в мышином сером костюме — вот уж неожиданный сюрприз.       — Добрый вечер, мистер Бейли, — с нажимом произнёс Мур, растянув губы в широкой улыбке. — Вы что-то… Хотели?       Секундная растерянность во взгляде, почти незаметное движение лица в сторону — заглянуть за плечо хозяина дома. Они столкнулись глазами, и мгновенный молчаливый диалог искрой промелькнул меж двоих мужчин.       — В смысле? — после странной паузы, заносчиво выплюнул Бейли. — У нас так-то урок, — раздражённый юношеский голос — громкий и возмущённый.       — Разве сегодня, дружочек? Вы уверены? — Неловко ступив вперёд, через порог, Аластор удивлённо хлопает глазами.       — Блять, мистер Мур, какого хрена? — шлёпнув по косяку ладонью, Бейли упёр руки в бока.       — Неужели уже среда? О, мистер Бейли, мне так неловко! — прижав к груди руку, Мур состроил самую скорбную мину из всех возможных. — Прошу прощения, Энтони. Давайте… Ох, давайте перенесём? К сожалению, я не один, и у нас сегодня вечером совершенно точно не получится…       Резко вскочив на ступеньку вверх, Бейли раздражённо вздёрнул верхнюю губу, наморщил нос.       — Мистер Мур, вы сами устанавливаете время! — злобно шипит юноша. — Я два часа ехал из города по вонючим пробкам! — разоряясь, мальчишка ярко жестикулирует, наступает на визави.       — Энтони, я вас умоляю, обойдёмся без сцен, — стараясь увещевать взбешённую фурию, Аластор выставляет руки перед собой. Рука Энтони выкинулась вперёд, метнулась к рукояти двери. Резкий хлопок, и вот мистер Мур уже стоит на собственном крыльце, припёртый к стене.       — А какого чёрта я должен «обойтись без сцен»?! О своём времени вы нормально так печётесь, а на чужое насрано?!       Энтони порывисто шагнул ближе:       — Он знает, — тихий шёпот сорвался с потрескавшихся сухих губ. Энтони, глубоко дыша, во все глаза смотрел в лицо напротив. Не снимая с губ прохладной улыбки, Аластор медленно моргнул и едва заметно склонил голову в эфемерном кивке.       — Голубчик, я ведь принёс вам извинения, будьте снисходительны, — мягко улыбнувшись, произёс мистер Мур. — Давайте условимся на иной день, позанимаемся чуть дольше, вас устроит такой расклад?       — Да пошёл ты, Мур, — выплюнул, сморщив лицо, молодой итальянец и сбежал с крыльца, пролетел по подъездной дорожке и забился в узкий салон студебеккера. Авто сорвалось с места.       — К теме проблем с памятью, — тихо смеётся Аластор, войдя в дом. Агент Кроу замер на небольшой лестничной клетке, ведущей в подвал. — О? Друг мой, боюсь, вы ошиблись с догадкой. Уборная по этому коридору дальше. Последняя дверь, — произносит Мур, приблизившись к мужчине.       — А что у вас там, сэр? — как бы вскользь интересуется Кроу, всматриваясь в массивную дверь, обитую деревом.       — Ах, всякая дрянь, дружище, — посмеиваясь, произносит Аластор и отмахивается. — Что-то не вписавшееся в интерьер, что-то от прежних хозяев дома. Хлам, на который у меня рука не поднялась, а стоило бы, в общем говоря.       — Могу я вас попросить… Показать? — медленно, тщательно подбирая интонацию, спрашивает Форт, сверкнув на Аластора взглядом.       — Думаю, голубчик, если вы туда войдёте, то вряд ли выйдете, — уголки рта дёрнулись вверх, ласковый тон заставляет внутренности сжаться до состояния усохших губок. Повисло тяжёлое мрачное молчание длинною в вечность, но на деле — несколько секунд. Аластор шумно рассмеялся. — Ох, боже, дело в том, что замок страшно заедает и плохо поддаётся, а чтобы добраться до выключателя, мне придётся зайти с вами. Велика вероятность того, что дверь попросту захлопнется, и мы останемся там, покуда голодная смерть не разлучит нас, дружище, — Аластор качнул головой. — Но видели бы вы своё лицо!       — О? Ха. Ха-ха-ха, — Кроу неловко отсмеивается и косит взгляд куда угодно прочь от желтозубого оскала. — Простите. Профдеформация, — добавляет мужчина.       — Некоторые вещи должны оставаться между домом и его хозяином, понимаете, о чём я? Идёмте, я провожу вас до уборной.

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Местный приход 8:09

      Очень странное иррациональное желание. Вцепившись в руль до белых костяшек, Энтони смотрит на свежевыкрашенную церквушку перед собой. Он всё ещё не ложился, а приятная дымка опьянения уже потихоньку сходила на нет с воспалённого разума и сознания. Как бы ему никогда не хотелось проводить вечера субботы и, вообще, любые вечера? В душной квартире на отшибе мира за аудитом с отцовскими канцелярскими крысами? Да. На улицах в компании дебильных головорезов с их дебильными шутками? Да. В разборках между наркоманами-шлюхами-мамками-бандосами? О, господи Иисусе, да!       Энтони нанюхался сверх меры. В какой-то момент сердце норовило пробиться через рёбра наружу, голова гудела, а кровь текла из носа так, что парень не мог остановить её минут с пятнадцать. После такого потрясного опыта хотелось упасть в заваленную фотином и шёлком постель, тупо проспать до следующей ночи, но в долгой дороге к Дому, Энтони свернул не туда. Может это была всего-навсего галлюцинация, но золотой крест на тонкой цепочке нестерпимо жёг грудь, и Бейли решил, что самым правильным решением будет заскочить на утреннюю службу.       А может он надеется встретить некого господина?       Энтони нагло солжёт, что за треклятые полторы недели несколько раз с трудом останавливал себя в конце вечеринки от вероломного проникновения со взломом в чужую собственность. Тупая привычка, которую сложно контролировать в состоянии опьянения. Блять.       Выйдя из машины, Бейли повернул ключ в замке, взъерошил отросшие светлые волосы, нервно и быстро заправил их за уши и взлетел по ступеням, неторопливо вошёл в залу, оглядел её. Народу — битком. Пара последних скамей пустуют. Энтони всматривался в лица замыленным взглядом, но не находил нужного, что раздражало с каждой секундой все сильнее. Вся эта идея — дебильная!       Злобно завалившись на самой ближней ко входу скамье, Энтони устало сполз по спинке, вслушиваясь в церковный гомон. Под веками всё кружится и пульсирует. Он так сильно устал. От всего.       — Здесь не занято? — мягкий, обволакивающий голос. Бархатистый, будто крема на поверхности хорошего кофе. По спине вдоль позвоночника прокатилась волна мурашек.       — Да, — буркнул Энтони, не открывая глаз.       — «Да» — занято или «Да» — не занято? — очевидная насмешка бесит, но внутренне хочется улыбнуться.       — Мистер Мур, не доводите до греха, я не хочу сквернословить в доме божьем, но вы прям напрашиваетесь, — выплюнул Бейли и медленно сел ровнее, сложив руки на груди.       — О, мистер Бейли, всё ещё дуетесь за урок фортепиано? — сел рядом, близко-близко. Прижался тёплым бедром к бедру, обдал этим своим потрясным облаком парфюма. Энтони с ужасом осознал — он соскучился.       Да ну нет. Пф. Вот еще. Это просто сказывается отсутствие нормальных мужиков в Доме, недотрах, общая заёбанность и жёсткий перепой. Дай ему сюда Констанс — Бейли с большим удовольствием растечётся у неё на коленках и будет жаловаться, как сильно всё вокруг у него уже сидит в печёнках. Вот, по кому он соскучился на самом деле. Парень заезжал домой редкими налётами: чтобы передать отцу информацию, поглумиться над сестрой и пять минут побыть в обществе любимой прислуги. Послушать её ворчание, выпить кофе, стащить что-нибудь из кухни.       — «Фсё ищо дуитись за улок фолтепиано», — недовольно закатив глаза, отзеркалил Бейли и покосился на мужчину. Аластор сдавленно прыснул, держа в руках песенник.       Всё стихло, проповедник вошёл на кафедру, его голос гулким эхом отскакивал от деревянных стен, бил по мозгам.       — Душечка, выглядишь ужасно, — тихо-тихо воркует Ал, чуть склонив голову в сторону Энтони.       — Пошёл… — Энтони зажевал губы и поёрзал руками на груди, вновь скатился по спинке скамьи. — Видишь, я занят? Не мешай, — отфыркивается юноша и устремляет взгляд вперёд, на кафедру. Мистер Бейли изо всех сил старается удерживать фокус, но глаза слипаются. Промежутки меж морганием становятся всё длиннее. Энтони вдыхает аромат горьковатого парфюма, чувствует плечом плечо. Голова Бейли завалилась на чужое плечо, мистер Мур даже не шелохнулся — прямой и жесткий, со своей этой будничной полу-улыбкой, он сидит и вслушивается в слова проповедника.       Энтони прикрыл глаза на секунду, сомкнул пылающие веки, звуки межатся, путаются. Энтони пытается за хвост поймать мысль о том, что сейчас сядет, как следует.       Мистер Мур косит взгляд вбок. Чудовище рядом притихло совсем. Уронив белокурую башку на плечо, Энтони вновь выглядит прикорнувшим ангелом. Его осунувшееся лицо остро режет глаз, кожа кажется прозрачной, отросшие светлые локоны волос ярко контрастируют на тёмно-коричневой ткани пиджака.       — Энтони, — шепчет мистер Мур, и голос его тонет в распеве прихожан. Бейли не реагирует, лишь глубоко тянет носом, коротко трётся щекой в плечо. Аластор испытал нестерпимое желание дотронуться до щеки, заправить за ухо выпавшую прядку, сделать хоть что-то, но удержался от этого. Как же он прекрасен, когда спит. Как же прекрасен. Аластор вновь смотрит на кафедру. Юноша рядом не шелохнулся ни разу за всё долгое время службы. Мистер Мур не будил. Стоит ли беспокоить ангела в доме божьем? Ответ очевиден.       Правда, нарушить покой Бейли пришлось ближе к концу проповеди, ущипнув за бедро. Будет неловко, если их застанут в столь неприглядном виде, верно? Бейли резко распахнул глаза, дёрнулся, бессознательно уставился сперва на Мура, потом на священника на кафедре и ломано выпрямился.       — Кажется, месса вам очень отозвалась, мистер Бейли, — воркует Аластор, гаденько улыбается, кося глаза в сторону. Энтони негромко кашлянул, прочистил горло, проморгался. Нос закровил. Быстрым движением Ал вынул из нагрудного кармана пиджака платок и сунул в ладонь Энтони. Тот не сразу понял, но осознав, зажал лицо хлопковой тканью, неловко положил ногу на ногу, шумно задышал ртом. Ткань багровела, пропитывалась кровью посекундно.       Нетерпение натягивается тугой струной. Они с трудом они высидели остаток службы. Лишь когда громогласное «Аминь» смолкло, а первые прихожане поднялись со своих мест, мужчины смогли выскользнуть из церкви. В гробовом молчании добрались до припаркованных рядом машин, обменялись красноречивыми взглядами.       Студебеккер резво срывается с места, вслед ему летит чёрный монтеррей. Двигаясь по пустынной дороге, машины шумно ревут в унисон. Дистанция приемлемая для того, чтобы не потерять друг друга из виду. На развилке вильнули вправо — прочь от Гретны. Они мчатся по трассе меж величавых деревьев, сгорбившихся, укрывающих от чужих глаз.       Авто съехало на обочину первым, замерло, смолк двигатель. В паре метров от него затормозил и монтеррей. Симфония распахнувшихся дверей, водители, ступившие на сухую землю. Стоя друг напротив друга, они смотрят с минуту глаза-в-глаза. Энтони медленно двинулся в сторону Аластора. Кровь под носом подсохла, образовала тонкую корочку, глаза даже слегка прояснились. Преодолев бесконечное расстояние, Бейли остановился в тридцати сантиметрах, поджал губы, застыл в нерешительности, прежде чем порывисто подался вперёд и обнял мужчину за пояс, ткнулся лбом в его плечо, стиснул, вжался, шумно втянул носом чужой запах. Аластор почувствовал горячее дыхание даже через ткань одежды. Губы растянулись в улыбке. Мужчина накрыл острые лопатки ладонями, вмял в себя, поглаживая-похлопывая, почувствовал, как тело рядом расслабляется, будто обмякает. Ещё чуть-чуть, и Энтони расплывётся лужей, повиснет на мужчине, как лёгонькая тряпичная кукла.       — Деточка, когда ты последний раз спал? — лукаво, почти издевательски интересуется Мур, но Энтони молчит. Он непривычно тих, и это даже немного напрягает.       Бейли встрепенулся резко, вжал мужчину спиной в машину и поцеловал так жадно и напористо, будто жаждущий, дорвавшийся до воды. Аластор сильно стискивает в ладонях мышиный пиджак, накрывает ладонью горячую шею. Пробивает едва ли не до дрожи. Вся ситуация в целом будоражит. Разве что место не совсем удачно выбрано для такого яркого проявления чувств.       — Тупой мудак, иди нахуй, конечно блять я хуёво выгляжу, — отстранившись, Энтони резко ударил Мура ладонью в плечо. Скопившаяся в церкви жёлчь бурным потоком хлынула наружу. — Потому что из-за чьих-то косяков я ебашу, как папа Карло, а он видите ли ситуацией наслаждается и с копами званые обеды устраивает! Пиздец просто! — Бейли отстранился также быстро, как налетел. Аластор смотрит в рассерженное лицо, не умеет сдержать смешок, а следом заливается хохотом едва ли не до слёз.       — Деточка, во-первых, технически это был ужин! А, во-вторых, ты чрезмерно осторожен, — глядя, как дрожащие пальцы Бейли борются с портсигаром, Аластор по-джентельменски ему прикуривает от своей зажигалки. — У меня всё под контролем. Нужно немного подождать, скоро эта нелепая клоунада подойдёт к концу.       — Рот я ебал твои вонючие игры разума, — выплёвывает Бейли злобно и туго затягивается, но через пару секунд, противореча сам себе, вновь прилипает к Аластору, вновь пылко целует, вытянув в сторону руку с подожжённой сижкой. Мур торопливо отвечает, но в этот раз отстраняется первым.       — Деточка, я понимаю, что твой несчастный усохший мозг, опьянённый всем, чем можно сейчас функционирует не вполне адекватно, но будь любезен, уж разберись, рад ты меня видеть или нет, — Ал щурится, гладит Бейли по талии, галантно открывает заднюю дверцу монтеррея.       Мужчины забиваются на узкое сидение, Энтони валится Аластору на плечо, обнимает поперёк поясницы. Ответа на вопрос он не дал, но исходя из его действий — мальчишка тосковал. Это приятно. Но состояние юной пассии кажется абсолютно непонятной абстрактной фигурой, очертания которой Аластор описать не в силах. Энтони с плеча стекает на колени мужчине, прижимается к его бедру, нашаривает чужую ладонь и опускает себе на загривок. Мистер Мур улыбается уголком губ, гладит молодого человека. Возможно, ему было бы неплохо поспать.       — Ты же говорил, сейчас не время заигрывать с федералами, — вдруг подал голос Бейли. — Какого хуя, Мур?       — О-о-о, деточка, ты беспокоишься? — все с тем же блядским прищуром вопрошает мужчина. — Это очаровательно.       — Чё? Нет. Пф. Я просто не понимаю логики. Нахуя тащить в дом единственного, из этой шушеры, человека с мозгами, — раздражённо выплюнул Бейли и отвёл взгляд. — Типа хочешь быть в курсе хода расследования?       — Энтони, браво! Вы на удивление резво соображаете, — посмеивается Аластор и зарывается в жёсткие светлые волны волос. — Я ведь сказал: всё под контролем, mon ange.       — Он тебя прижмёт, — поджав губы, вдруг выдал Бейли. — И пожизненным ты не отделаешься. Превратишься в курицу-грилль, — сжав брючину, Бейли уставился взглядом в переднее сидение и тяжело вздохнул. — Ладно. Хуй с ним. Чем ещё занимался, помимо жонглирования бензопилами?       — Хм-м… Я работал, — бодро произносит Мур. — Давеча закончил одну сонату, довольно приятная вещь получилась. Начал читать новую книгу и пару вечеров поиграл у мадемуазель Мелони в баре. Очень продуктивная неделя выдалась, деточка, — почёсывая затылок Энтони коротко стриженными ногтями, Аластор получает какое-то извращённое удовольствие от такого ошарашенного, злого, сонного и раздосадованного Бейли. — А как ты проводил свой досуг?       — Даже, блять, не спрашивай, — сердито шикнул Бейли и тяжело вздохнул, медленно поднявшись, он потёр лицо руками. — Занимаюсь делами, — коротко поясняет он. — Отец решил поиграть в мистера благородство и бескорыстие, поэтому я разгребаю и его говно тоже, — передёрнув плечами, Бейли вдруг задумался, поджал губы, вновь поглядев на Мура, он поджал губы и внезапно вышел из машины через ближнюю к себе дверь. На несколько минут скрылся в салоне студебеккера. Аластор заинтересованно склонил голову, наблюдая за ним. Скоро Бейли забился обратно на заднее, неловко поёрзал глазами по пространству, а затем вынул из кармана что-то прямоугольное размером с ладонь.       — На, — изрёк юноша и бросил Аластору на колени кожаный портмоне, испещрённый замысловатым узором. Аластор поморгал и взял вещицу в руки, поднёс ближе к лицу, разглядывая. — Если не нравится, можешь не пользоваться, но типа… Это твоё, — неловко и едко добавляет Бейли, откинувшись спиной в спинку сидения.       — Деточка, неужели это то, о чём я думаю? — широко улыбнувшись, Аластор метнул взгляд в сторону юноши. — И как же ты объяснил кожевеннику, откуда у тебя этот необычный отрез? — мистер Мур вновь взялся рассматривать вещицу: простое портмоне с отделом для купюр и мелочи, выделанное изнутри красным шёлком. Красиво, кроваво, завораживающе.       — Ну типа, я ничего не объяснял, — дёрнул плечом Бейли.       — Хм? Он не задавал вопросов? — продолжает напирать Мур.       — Да блять! Не носил я это никому. Жалко было выкидывать и нужно было чем-то занять руки, — ворчит смущённо юноша и шумно пыхтит. — Говорю же, можешь делать с этим, что хочешь, — осознание пришло не сразу, но видимо Энтони пытался сказать, что сделал это сам. Внутри прокатилась волна греющего тепла. Аластор сжал портмоне в ладони, наклонился Энтони и мягко поцеловал его в щёку.       — Вышло недурно, — подметил мистер Мур. — Что ж, думаю… Спасибо?

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Ломбард семьи Бейли 22:43

      — Мистер Бейли, это уже просто какой-то грабёж! — возмущенно пищит Эйби — всё еще почти красивая смуглая с мелко-вьющимися волосами, убранными на затылке — одна из местных мамаш. Она нравится Энтони. За две недели, что он провёл в городе, проститутки были единственной отдушиной. Ему нравится проводить с ними время можно и поболтать, узнать все последние сплетни — достоверные и не очень — можно не сильно напрягаясь прощупать обстановку, просто послушав о чем щебечут эти милые пташки. Можно обуть их на бабки за партией в карты. Можно выпить и пригубить пару дорожек в приятной компании. Кажется, на фоне стресса мистер Бейли чуть повысил свою привычную дозу. Ну, ничего. Ничего страшного, когда ублюдские гости уедут, всё вернётся на круги своя.       Энтони хорошо относится к своим девочкам, и они отвечают весьма щедро и благодарно, особенно видя воочию, как кто-то с верхушки самолично занимается грязными делами вроде разборок с клиентами. Сидя в комнатушке за стеллажами в компании святой троицы гангстеров и нескольких девиц, мистер Бейли почти умиротворён. Почти. Попривыкнув к присутствию босса, девчонки даже не страшатся присоединяться к разговорам. К тому же, Дженни, Люччи и Пасквале чувствуют себя гораздо лучше в обществе флиртливых кошечек, нежели в мрачной мужской компании друг друга.       — Малышка, тебя ж предупреждали, — хохочет Пасквалино. — Дон Тоньо у нас богом поцелованный, смекаешь?       — Ха-ха, ага да. Поэтому они со мной не играют, — прыснул Бейли, прихватил бутылку пива со стола и сделал несколько глотков. — Ссыкуны сраные, — Бейли беззлобно зыркнул на товарищей по оружию и сгрёб волосы назад ладонью, снял с запястья канцелярскую резинку и собрал отросшие волосы в маленький хвостик на затылке. — Давай, красотуля, не пизди, деньги на стол, — молодой человек щурится, потирает меж собой пальцы и потягивается. Эйби тяжело вздохнула, запустила руку под лиф и вынула несколько купюр, шлёпнула их на гладкую поверхность, недовольно откинулась на стул.       — Ну, капец, последние гроши забираете у несчастной девушки, — выпучив глазки, фыркает девица, срывая тихий смех с губ Энтони.       — Кисонька моя, если играешь на бабки, значит имеются лишние, — воркует Энтони и ослабляет галстук, расстёгивает пару верхних пуговок на шее и допивает своё пиво. Тёплое и горькое, оно больше похоже на мочу, но оставлять финальные пару глотков грешно. — Чтоб я так жил, как ты прибедняешься, при твоём-то язычке, — Энтони повёл бровью, мужчины в комнате покатились со смеху.       — Да чтоб я еще хоть раз села с вами играть!.. — раздосадованно выдыхает Эйби. Задняя дверь тихо заскрипела, показалось детское грязное личико. Энтони резко дёрнулся в сторону, уставился на ребёнка, зашедшего в комнату. Мальчик неловко мнётся, прижимает к груди бумажный свёрток и найдя Бейли взглядом, долго смотрит на него, дёргает носом, не решаясь войти.       — Привет, Джонни, — малыш Люччиано махнул ему рукой. — Чё там у тебя? — он кивнул в сторону свёртка, но не дав мальчишке возможности ответить, Энтони поднялся со своего места, кивнул мальчику на выход и вышел с ним вслед, прикрыл дверь. Ребёнок протянул свёрток Бейли в руки.       — Всё прошло гладко? Хвоста не было? — прохладно интересуется Энтони и оглядывает проулок.       — Да, сэр, — кивает мальчик. — Я делал, как вы сказали. И вам просили передать, что это всё, что есть. Сказали, что вы поймёте, о чём речь.       — Хорошая работа, пацан, — кивнул Энтони, залез рукой в карман мятых брюк и сунул мальчишке несколько купюр. Тот благодарно принял деньги и поскакал по проулку к дороге. Энтони взвесил в руке свёрток. Он был гораздо легче, чем предполагалось. Бейли огляделся и неспешно зашагал к своей машине, сел на водительское, включил лампу в потолке и выдохнул.       Та последняя встреча с Алстором несколько дней назад не выходила из головы. Беспечность и молчаливость Мура казалась невыносимой. Энтони до последнего не хотел ввязываться и всё еще не хочет, но пришлось… Пришлось договориться с собой. Он делает это для семьи и для себя. Да. Врага нужно знать в лицо. Пришлось поднять определённые связи вплоть до Нового Орлеана, где у него были путные информаторы, у которых за хорошую сумму можно получить даже туалетный график президента. Резкий звук рвущейся бумаги. Энтони беспощадно разорвал упаковку, откинул на заднее сидение, на руль легли три жёлтые папки, две — очень тонкие, третья — толще. Возмущение заклокотало под рёбрами сиюсекундно. И за это он отвалил кучу бабла?! Вот за это?!       Бейли раздражённо фыркает, начинает с тонких папок, бегло пробегается по строчкам и узнаёт, что двое молоденьких агентов, которых он видел от силы раз — выпускники академии, которых столь безжалостно зашвырнули на висяк. Ничего интересного, ничего важного. По ним и без этой херни было ясно — опасности не представляют. Раздражённо швырнув папки на пассажирское, Энтони поджал губы и открыл третью.       Форт Кроу. Вот, кто на самом деле не должен здесь быть. Вот кого надо было убрать сразу. Но Энтони — единственный, кто так считает. Вряд ли отец остался бы доволен покушением на парня из ФБР. Бейли неспешно изучает информацию на желтоватых страницах, вдумчиво вчитывается в каждую строку.       — Сильная аллергия на орехи, блять, — лицо Бейли мрачнеет с каждой секундой. Пиздец, как не густо. Бывалый опер, сосланный в Гретну из-за конфликта с начальством и бла-бла-бла. Энтони нахуй не упёрлась история жизни этого мужика! Ему нужно что-то более весомое! Что-то гораздо более весомое, чем сраная аллергия на орехи! Энтони злится, ощущает, как пощипывает под кожей. Он чувствует гораздо большую тревогу после этой дебильной минутки чтения. Зажав виски руками, Энтони массирует их.       О том, как идёт дело Бейли знает вскользь от отцовских оборотней и довольно глубоко — от пьяного Эдвина. Тот не упускал ни единой возможности обосрать коллег из ФБР, и за последнюю неделю что-то как-то зачастил в дом. Видимо, бедному мальчику совсем не по вкусу, что кто-то справляется со своей работой лучше, чем он. Кроу всё еще не был в Доме, по крайней мере до него не дошёл, иначе Бейли бы уже знал наверняка. Это очень странно, поскольку все местные Дом ненавидят, презирают и считают едва ли не очагом всех бед в городе, хотя учитывая общие представления местных жителей о бытности домовцев, возможно, агенты решили, что им не до оргий и сатанинских месс, по крайней мере сейчас, но… Энтони знает, что девочек уже трясли, как барыг и детишек под протекцией Леоне. Благо, вся эта шушера осознаёт, что их хорошая жизнь вполне себе может превратиться в ад, если падёт «король». А может и не осознаёт, а просто ссыт ехать ночью на болота в багажнике. Оба варианта хороши и возможны.       Но с другой стороны такая слабая тряска картеля и дома вполне может свидетельствовать о том, что питбуль-Кроу впился в главного виновника торжества своими железными челюстями, а больше ему ничего и не надо. Энтони вздрогнул от этой мысли. Стиснул челюсти. Его разрывают противоречивые чувства, разобраться в которых — подвиг выше его душевных сил. Страшно хочется что-нибудь сделать.       Сиди на жопе ровно. Если бы случилось что-то фатальное, ты был бы в курсе, у тебя много источников информации.       В чем не прав внутренний голос? Прав во всём. Но почему тогда это мерзкое липкое чувство тревоги овладевает, заполоняет от макушки до пяток?

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом семьи Бейли 23:55

      -…Вам продиктовать номер жетона, доктор Лумбс? Прошу прощения за то, что приходится говорить о таких важных вещах по телефону, но добираться до Нового Орлеана в нынешних реалиях не представляется возможным.       — Повторите пожалуйста, как вас?..       — Кроу. Агент Форт Кроу из Федерального Бюро Расследований.       — Должен заметить, агент Кроу, информацию о моих пациентах разглашать я не имею права, если у вас нет надлежащего ордера. Вы ведь по этому поводу звоните?       — Меня интересует ваш пациент — мистер Аластор Мур.       — Ордер, агент Кроу?       — Это… Доктор Лумбс, пока что это всё вилами по воде, я лишь навожу справки. Я понимаю вашу преданность принципам. Быть может есть что-то, что вы можете рассказать мне о Мистере Муре, не пренебрегая этикой? Какой он человек? Может быть у вас сложилось мнение на счёт того, может ли он чисто гипотетически представлять какую-то опасность? Навредить кому-то?       — Моё мнение? Так, это не официально, я правильно понимаю?       — Доктор Лумбс, вы сильно меня выручите, если дадите хотя бы коротенькую характеристику, не выдавая личной информации. Речь идёт о причастности к особо тяжкому преступлению.       Тяжёлое молчание, затем вымученный вздох в трубке:       — Что ж… Из того, что могу вам сообщить: мистер Мур весьма закрытый человек, переживший много несчастья. Терапия долгие годы не давала никаких результатов, всё, что я мог сделать, чтобы поддерживать его состояние — выписывать медикаменты. Хотя в последние полгода он сделался будто бы лучше. Состояние стабильное. Я никогда не наблюдал в нём склонностей к насилию, но к этому могу добавить, что мистер Мур никогда и не стремился шибко открываться. Даже спустя десять лет, я не могу сказать наверняка, что достаточно хорошо его знаю.       — Это всё, доктор Лумбс? Может быть что-то ещё?       — Боюсь, что и без того сказал вам слишком много, агент Кроу.       — Спасибо и на этом. В таком случае, не буду боле вас задерживать.       — Агент Кроу?       — Да?       — Я убеждён в том факте, что когда-то мистер Мур был славным, одарённым мальчиком. Но тот мальчик умер много лет назад в день смерти его матушки.       Кроу застегнул ширинку, спешно вымыл руки в раковине. Разговор с психиатром Мура не шёл из головы вторые сутки. Они зависли. Они в тупике, у них нет ничего. Начальство требует ответов, подгоняют. Будто Кроу должен был меньше, чем за месяц обелить свою репутацию и вернуться в офис с головой зверя наперевес. Это всё становится утомительным. Кроу чувствует нарастающее недовольство коллег из местной полиции, чувствует острые сомнения своих юнцов. Ситуация накаляется, становится всё более изнуряющей с каждым днём. Выйдя из уборной, он вдруг услышал громкую итальянскую речь и смех.       Жить в этом доме — испытание не из лёгких, хотя бы из-за тотальной разности графиков. Дом семейства Бейли жил до глубокой ночи и просыпался дай бог, к обеду. Пару раз приходилось прикидываться идиотом, отражая атаки матери семейства — стоило супругу покинуть дом, она словно с цепи срывалась. Флирт не на жизнь, а на смерть, лисьи взгляды, прикосновения. Господи, не женщина, а похотливое чудовище! Дэниэл — его глаза везде. Всё ещё следят за каждым шагом. Глава семейства — хищный коршун, готовый впиться в добычу, но пока что успешно исполняющий роль театрально-радушного хозяина, хотя… Присутствие в доме чужаков уже весьма очевидно напрягает старика. Ариэль или Арьель, одна из детей — очаровательное создание. Красива, мила, целомудренна. Кроу хотел было даже пообщаться ближе, но рисковать не стал.       Два белокурых пятна, сидящих в гостиной на софе шумно общались на чужом языке. Кроу скользнул взглядом по девушке, улыбнулся, игнорируя присутствие её брата. О сыне Бейли Кроу узнал чуть больше совсем недавно от хозяйки местного джаз-клуба, кажется мисс Мелони?..       С первого взгляда ещё в первый свой визит в дом Аластора Мура, этот парень показался агенту Кроу заносчивым клоуном. Теперь же мужчина убеждён в этом. Почти раздражённо Форт глядит на Энтони. Эти его ужимки, абсолютно идиотский вид, неподобающий уважающему себя мужчине. Мисс Мелони ко всему до кучи сообщила еще и о том, что этот молодой человек — сраный педик… Брезгливость пробирает до костей. Самый неприятный и невзрачный персонаж в доме, не представляющий из себя ничего. Золотой сыночек. Избалованный, глупый, пляшущий под дудку старика-самодура. Одно лишь смеющееся лицо белобрысого пидора вызывает острое желание дать по морде. Слава богу, Бейли младший появляется здесь изредка и не добавляет лишнего стресса одним своим присутствием.       — О, мистер Кроу, здравствуйте! — Арьель обратила внимание на мужчину, озарила его очаровательной улыбкой. — Выглядите уставшим, у вас всё хорошо? Как у вас дела? Нашли болотную тварь? — лепечет, хлопая большими зелёными глазами.       — Здравствуйте, мисс Бейли, — Кроу кивнул ей, подошёл чуть ближе и тут же услышал щелчки.       — Э, алло, — возмущённый голос мальчишки резанул по ушам. — Нас тут так-то двое. Живёшь в доме моего отца и проявляешь неуважение?       — Простите, мистер Бейли, я залюбовался вашей сестрой, — глядя в омуты глаз Арьель, Кроу улыбается ей, видит, как потемнели краской смуглые щёки.       — Ariel, vai nella tua stanza, — хмуро произнёс парень и хлопнул сестру по колену.       — Ma per che Antonio?! — возмущённый и грозный тон девицы разбивается о прищуренный взгляд брата.       — Va'. Veloce, — Энтони быстро кивнул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Туда чужакам был вход закрыт. Арьель неловко поджала губы.       — Простите, мистер Кроу. До встречи, — произнесла девушка тихо, торопливо поднялась с места и через минуту её стройные ножки исчезли в лестничном проёме.       — Мистер Кроу, знаете, что у нас делают с мужиками, которые пялятся на благочестивых женщин так? — едко интересуется Бейли-младший.       — Как, мистер Бейли? Я сделал невинный комплимент, разве это плохо? — стиснув зубы, Кроу смотрит Энтони, едва умея совладать с лицом.       — Не подходи к моей сестре, окей? Не-не, не так. Даже не дыши возле неё. Ну так, чисто совет. Если ещё раз увижу чёт такое — скажу отцу, и мы вместе посмотрим, что там плохо, а что нет, смекаешь? — мальчишка поднялся с места, заложив руки в карманы брюк.       — Дон Тоньо! — из столовой показалась Констанс — негритянка, работающая в доме. — Я вам постель застелила. Вы же дома сегодня, а?       — О, Станс, мне надо в город, — Бейли сменился в тоне — мягче, почти по-детски виновато. — Ну, ты ж знаешь, без меня там все обдрищутся и умрут, — смеется юноша. — На выходных буду, обещаю, что буду, — улыбается поганец, достаёт из кармана пиджака ключи от машины, звонко крутит их на пальцы.       — Надеюсь, мы друг друга поняли, — добавил парень, приблизился к лестнице, что-то шумно крикнул по-итальянски наверх и выскочил в парадную дверь, громко ею хлопнув.       — Не ребёнок, а горе луковое, — пробурчала негритянка, коротко глянула на Кроу и вышла из гостиной. Какое уж там горе луковое? Мерзкий, избалованный, зацелованный мамкин подъюбник, возомнивший о себе невесть что. Сраный педик. Кроу совладал с отвращением, глубоко выдохнул и отправился в свою спальню, из которой общим решением было принято сделать некий кабинет. Юнцы были там уж давно, зарывшись в бумаги по самые уши.       — Что-нибудь есть? — устало интересуется Кроу и валится на край кровати, массируя пальцами виски.       — Ничего, сэр, — тихо хмыкнул один из коллег. — Никаких упоминаний в архивах. Мистер Аластор Мур, словно вообще не существовал до поступления в консерваторию. Он есть в списках выпускников университета имени Лоуренса — штат Висконсин, а потом снова белое пятно. Характеристика оттуда — отменная. Агент Кроу, я всё понимаю, но может быть мы немного… Не туда копаем?       — Я нашёл кое-что, сэр, — тихо вклинивается второй юнец. — Его имя упоминается в громком деле о пожаре в приюте Святого Франциска. Э-э, 1933-ий год, Мур был единственным уцелевшим, после чего губернатор Лонг лично позаботился о том, чтобы «несчастный талантливый мальчик» попал в хороший пансионат и школу. В статье пишется, что это был несчастный случай. Очаг возгорания в детской спальне. Причина — предположительно нарушение техники безопасности.       — Хорошая работа, — кивает Кроу задумчиво и ловит еще один напряжённый взгляд сомневающегося первого юнца.       — Сэр! — подал голос в попытке привлечь к себе больше внимания. — Послушайте, это могло быть простой случайностью, все факты налицо говорят о том, что мистер Мур здесь не при чём. Может быть нам стоит рассмотреть другие варианты? Вы с самого начала поездки упёрлись в этого мужчину, но у нас нет буквально ничего. Даже каких-то косвенных улик.       — Ну… Кстати, в чем-то он прав, — тихонько буркнул второй, поджав губы.       — Мне нужно доехать до него. Если не вернусь через три часа, оба поезжайте в полицейское управление, берите всех и везите к нему, — хмыкнул Форт и тяжело выдохнул. — Я понимаю, со стороны кажется, что я спятил, но вы всё поймёте завтра утром так или иначе. Идёт?

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом мистера Мура 00:57

      Дверь с задней части дома оказалась не заперта. Он ждёт. Агент Форт Кроу понимает, куда идёт игра. Дьявол, живущий в этом кукольном домике уже давно заманивает в свои когтистые лапы. Считает его себе равным. Трижды они ужинали вместе. Их разговоры — исполненные высокопарных намёков, тонких ниточек. Аластор Мур дразнился, кричал в лицо: «попробуй поймай». Чёртов фрик. Он безумец. Помешанный.       Что говорить? Все три трапезы показались Кроу разной вариацией одних и тех же продуктов. От одной мысли об этом на корне языка ощутилась сладость золотистого вина и острый устричный йод. Мужчина замер посреди кухни, быстро огляделся по сторонам. Пришлось проявить недюжинное терпение, выждать, когда наконец свет в окнах погаснет, и еще сверху минут двадцать.       Стоя в тотальной тишине дома, Кроу тихо тянет носом, слышит бой пульса в висках. Собственное дыхание кажется громким. Неприлично громким. Агент медленно двигается по дому. Благо, ни единая дощечка не отзывается предательским скрипом под ногами. В кромешной тьме, мужчина добирается до заветной двери, ведущей в подвал. Медленный поворот рукояти. Оставив дверь за собой приоткрытой, мужчина мышью слетает по ступеням, достаёт фонарик, зажимает в белеющем кулаке и шарит в кармане, вынимает отмычку и аккуратно вставляет в скважину.       Звуки ощущаются танковыми выстрелами, взрывами мин. По вискам струится холодный пот, сердце выбивает ритм барабанов во время казни. Ха, быть может, его собственной?       Внезапный яркий столп света огласил узкую лестницу. Кроу застыл, ощутил, как затряслись поджилки, вскочил на ноги, рука метнулась к кобуре. Выпростав пистолет, Кроу роняет фонарь на пол, целится куда-то вверх.       — Руки за голову! Буду стрелять на поражение! — прорычал не своим, звериным каким-то голосом агент, загнанно дыша, он бешено пялится на мужчину, стоящего наверху, на лестничной площадке. — Живо!       — Ох? — озадаченный вздох сорвался с улыбающихся губ. В этом свете Мур — то самое чудище, выползающее из тени в свет. Искажённое, уродливое, залитое тьмой и белой струёй фонарного света. — Мистер Кроу? Это вы? — театрально-удивлённо тянет мужчина.       — Стой, где стоишь, ублюдок, — рычит Кроу, одним слитным движением срывая с лица остатки дружелюбия.       — Хо-хо-хо, агент Кроу, к чему такая грубость? Вы напугали меня до смерти, голубчик, — улыбчивый голос густой склизкой грязью льётся в уши. — Какой кошмар, вам нездоровится? Вы плохо выглядите. Особенно здесь, в моём доме, посреди ночи. Какая неловкая ситуация. Что же мы будем с ней делать, дружочек?       — Хватит врать, выблядок. Ты знаешь, почему я здесь. Ты, блять, всё знаешь, — лицо искажает гримаса злобы, каждую мышцу тела сводит напряжением.       — Что? Что я должен знать, мистер Кроу? — Мур медленно опустил ногу на ступень ниже. — Может быть поделитесь? Я немного, ха-ха, понимаете ли я немного вне контекста. Форт, друг мой, прошу, опустите пистолет. Я бы с удовольствием выполнил ваши требования, но видите ли, если это произойдёт, мы окажемся в полной темноте, кому от этого станет лучше? Могу накапать вам немного успокоительного.       — Хватит! Хватит твоих ебучих игр! — Кроу загнан в угол. Он огрызается раненым зверем. Он держит на курке дрожащий палец. — Эй, мистер Мур! — внезапно чужой голос разрывает долгую паузу. — Мистер Мур! — знакомый голос. Это что? Смит? На площадке вдруг замаячили два силуэта. Щурясь от света, струящегося, режущего глаза, Кроу бешено рассматривает лица наверху. Точно — Кристиан Смит, а рядом с ним кто-то еще, но не этот его мерзкий Эдвин. — Да что тут у вас?!..       — Так вы с ним заодно, да? Помогаете товарищу, выблядки? — шипит Кроу, рассматривая озадаченных коллег.       — Господа, я думал, в дом забрался воришка, позвонил вам, затем решил проверить лично, на всякий случай, а тут… Это, — Мур неловко пожимает плечами, виновато улыбается. — Могу ли я попросить вас, ха-ха, повлиять на коллегу?       — Кроу, ты чё, совсем головой поехал? — крикнул Смит, устало потирая переносицу пальцами. — Я долго терпел твои выходки, дружище, но взлом с проникновением — это уже статья. Не говоря уж про то, что ты тут орёшь и машешь пушкой, — хмыкает старый коп.       Кроу словно прошибло молнией. Он быстро моргает, всё еще держит пистолет на вытянутых руках, но былой раж постепенно спадает.       — Голубчик, ну же, может быть вы опустите оружие, подниметесь к нам и объяснитесь? — мягко интересуется Аластор. — Это было бы очень славно. И если сделаете это чуть поскорее, будет также неплохо. Видите ли, мне уже очень скоро вставать на работу, и я бы хотел поспать перед тяжелым днём.       — Смит! — кричит Кроу. — Это он. Вы десять лет живёте рядом с монстром. Если он откроет эту сраную дверь, мы все в этом убедимся.       — Боже, дружище, сдаётся мне, отдых вам гораздо нужнее, чем мне, — Мур оглянулся на офицеров рядом. — Мне казалось, у нас сложились приятельские отношения. Несколько раз ужинали вместе, разговаривали. Агент Кроу, позволю себе заметить, был весьма дружелюбен и агрессии не проявлял. Не знаю, что на него нашло.       — Мистер Мур, этот чёрт под вас копает почти уж месяц, — лениво огрызнулся Смит.       — Все ваши исчезновения, все убийства начались семь лет назад. Может это произошло даже раньше, но заметно стало слишком поздно. Что вы знаете об этом человеке, офицер Смит? У него нет прошлого. Ни единого упоминания. Он — единственный выживший ребёнок в страшном пожаре 1933-го года. Что, Мур? Ты сжёг всех тех детей, да? Да? Он полностью подходит под портрет, который я вам описал несколько недель назад! Блять, я уверен в своём портрете! — Захлёбываясь слюной и словами, чеканит Кроу. — А если скрывать ему нечего, пусть откроет подвал. Что, ссышь, ублюдок? Он знает, что его ждёт, если откроет дверь, офицер!       Повисло молчание. Напряжённое, тяжёлое, ощутимое. Смит косит взгляд на Аластора, вынимает из кармана брюк хлопковый носовой платок и вытирает взмокший лоб.       — Мистер Мур, откройте дверь, а? — предлагает мужчина, смотря в тёмные крупные глаза Мура.       — Офицер Смит, разве не имеет каждый хозяин дома право на свои секреты? Уверяю вас, там нет ничего, что могло бы заинтересовать полицию и бюро, — с мягкой улыбкой отвечает Аластор, заложив одну руку за спину. — К тому же, как вы удачно сказали: действия мистера Кроу — взлом с проникновением. Как-то некрасиво выходит: вламываться и требовать.       — Мистер Мур, а я пока не требую. Я прошу. По-дружески — с нажимом произносит Смит.       — Тогда позвольте, я схожу за ключом, — вздыхает Мур, но Кроу тут же взлетает по ступеням, не отводя ствола пистолета от мужчины.       — Я провожу, — шипит он, переглянувшись со своими коллегами.       Они скользят по дому в тишине и темноте, сопровождаемые одним лишь слабым светом фонарика. В кабинете яркая вспышка верхнего света почти ослепила обоих, но Кроу, щурясь, держал мужчину в поле зрения, глядя, как тот копается в ящике стола.       — Только рыпнись, тварь, — шикнул Форт, когда Мур словно на зло двинулся слишком резко, подняв в пальцах ключ. Обратно шои всё в той же напряжённой тишине. Все четверо спустились вниз по длинной лестнице.       — Должен предупредить, что дверь заедает. Лучше одному остаться и проконтролировать её нахождение в открытом положении, — тихо комментирует Аластор, вставляя ключ в скважину. Поворот, другой — дверь тихо отворилась, повеяло запахом сырости и пыли. Кроу прихватил свой фонарь с пола, резко зажёг его, залетел в комнату и принялся шарить белым лучом по узкому пространству. Аластор вошёл следом и включил слабо мерцающую жёлтую лампочку.       — Что за… — Кроу застыл на пороге, почти захлебнулся глубоким вздохом, закашлялся.       — Кроу, — Смит метнул на коллегу странный взгляд, полный злости, раздражения и… Облегчения. — Да ты грёбанный псих.       Маленькое узкое пространство, заваленное кучей старья. Коробки с чем-то, высились едва ли не до потолка, старые картины, мебель — куча ненужного антиквариата, покрытая пылью. Всё это добро располагалось от стены до стены. Почти — железный стол с разными ёмкостями, лампами и фотоплёнкой стоял в маленьком закутке.       — Вот теперь я чувствую себя ужасно, — удручённо произносит Мур. — Знаете, офицер, ненавижу заходить сюда. У меня, видите ли, с юных лет острая тяга к порядку, и вид этой комнаты вгоняет меня в страшную меланхолию. Десять лет хочу разобрать эту помойку, но всё руки не доходят, — Аластор цокнул языком. — Подобные убогие свалки не следует показывать гостям. Ужасная грубость.       — Что?.. — Кроу шарит взглядом по коробкам, бешено моргает, мечет глаза из угла в угол. — На кой черт тебе эта железная дверь, если здесь просто хлам? — злобно стрельнув взглядом в мистера Мура, агент Кроу нервно раздул ноздри.       — Видите ли, друг мой, я увлекаюсь фотографией и предпочитаю определённую плёнку, а она очень капризна в использовании. Малейшее попадание света — пиши пропало. К сожалению, полностью изолировать помещение от света можно с дверью лишь подобной модели, но я постарался отделать её снаружи деревом, чтобы слишком не резало глаз, — поясняет Мур.       — Ты, — сквозь зубы цедит Форт, шагнув вперёд.       — Агент Кроу, — резко одёрнул Смит. — Прошу, дайте сюда пистолет, — мягко произносит мужчина. — Я верну его вам, когда вы придёте в себя.       — Да как вы не понимаете?! — отшатнувшись назад, орёт мужчина.       — Боже, какой вы шумный, дружище, — тяжело выдыхает Мур. — Послушайте, агент Кроу, как я могу помочь вам избавиться о навязчивых мыслях, связанных с моей персоной? — снисходительно добавляет мужчина.       — Мистер Мур, это вовсе не обязательно, — хмуро буркнул Смит. — Для всех очевидно, что мистер Кроу совсем двинулся.       — Полиграф, — мрачно изрёк Форт.       — Прошу прощения за неосведомлённость, поясните?       — Детектор лжи, — закатив глаза, изрёк старый офицер. — Это всё терпит до утра. Агент Кроу, возьмите себя в руки и выметайтесь к чёртовой матери из чужого дома наконец. И, чёрт вас дери, не думайте, что я не сообщу об этой ночи вышестоящим.       — Поедем сейчас в участок, и вы пройдёте полиграф, мистер Мур. Что скажете? — игнорируя слова коллеги, давит агент, стиснув челюсти до боли.       — Если вы так настаиваете, друг мой, пойду у вас на поводу, разве что позвольте мне переодеться, — отвечает Мур.       — Господи, мистер Мур, вы не обязаны, у агента Кроу нет ни одного основания и морального права выдёргивать вас из постели! — вскипел Смит и злобно стрельнул глазами в агента.       — Офицер Смит, чем скорее мы разберёмся с этой нелепой ситуацией, тем скорее я смогу спокойно жить. Но я крайне благодарен за ваше беспокойство, — Аластор похлопал полицейского по плечу.       — Не утруждайтесь туалетами. Едем сейчас, — гаркнул Кроу и кивнул в сторону выхода. Он наблюдал за тем, как Мур закрыл подвал, пряча в карман спальных штанов ключ. Около двери Мур накинул поверх майки — в которой спал — пальто. Все четверо вышли на крыльцо, двинулись в сторону полицейской машины.       Аластор проредил спутанные кудри ладонью, ступая по подъездной дорожке, поднял голову, медленно скользнул по кукольным домикам соседей, притаившимся во мраке ночи. По зелёным лужайкам, оставленным детским игрушкам, клумбам. Он вслушался в гнетущую тишину, что чувствовалась нарастающим гудением в воздухе. Звук мотора ударил по перепонкам. Мистер Мур резко дёрнул головой в сторону, заметив знакомую машину, скользящую по пустой дороге со стороны города.       Под рёбрами болезненно закололо — Аластор порезался об острый взгляд фисташковых глаз. Словно само время замедлило свой ход. Схлопнулась вселенная, мир остановился. Мура пробрало сладким ознобом от кинематографичности сцены. Уголки губ дрогнули в улыбке. Ал отсалютовал Энтони двумя пальцами, замер около чёрно-белого авто, открыл дверь заднего сидения и скрылся в салоне.

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Полицейский участок Гретны 01:59

      Густой запах жжёного кофе, дождя и пота. Большая комната превращена в скопление сонных мух, роящихся у входа в архив. Местные копы в глаза не видывали полиграфа и сейчас пялились на него, как на восьмое чудо света. Двое молодых агентов разбирались с машиной и датчиками, крутясь то вокруг мистера Мура, то около аппарата, подтягивая рычажки и самоходные писцы. Кроу возвышался над мужчиной мрачной громадой, глядя в его спокойное весёлое лицо.       Запахло изоляцией, аппарат тихонько загудел, замычал. Один из молодых коллег агента Кроу опустился на стул за столом, где стоял аппарат, выступая в роли оператора. Писцы зашуршали по бумаге. Юный агент подтянул один из рычажков и кивнул старшему агенту.       — Назовите ваше имя.       — Аластор Мур.       — Назовите ваш точный возраст.       — Сорок три года.       — Когда вы поселились в Гретне?       — Десять лет назад. С погрешностью в несколько месяцев.       — Давайте конкретные ответы на вопросы. Назовите ваше нынешнее место работы.       — Радио-станция Гретны.       — Сознаёте ли вы свою вину в убийствах, происходящих в Гретне на протяжении десяти лет?       — Сознаю ли вину?       — Отвечайте только «да» или «нет», мистер Мур.       — Нет.       — Знаете ли вы убитых в Гретне за последние годы людей? Получаете ли вы удовольствие от того, что обсасываете их смерти в своей радио-передаче?       — Нет.       — Мистер Мур, какое высшее учебное заведение вы окончили?       — Консерваторию при университете именени Лоуренса.       — Правда ли, что вы попали в церковный приют после гибели вашей матери?              — Да.       — Вы были тем человеком, который стал причиной пожара в 1933 году в приюте Святого Франциска?       — Нет.       — На каких музыкальных инструментах вы умеете играть?       — Фортепиано, клавесин, скрипка, саксофон.       Самоходные писцы мягко пищрят бумагу чернилами, но на ленте не вырисовывается ни пиков гор, ни глубоких впадин — длинная равнина.       Выгнав всех присутствующих из комнаты прочь, они остались вчетвером. Оператор просматривал ленту, второй юный агент снимал с Аластора датчики, и как только тот оказался свободен, откланявшись, вышел вслед за полицейскими в соседнюю комнату.       — Агент Кроу, по нулям. Пусто, — произносит оператор озадаченно, приблизившись к старшему коллеге. — Либо этот человек действительно невиновен, либо имеет чудовищное самообладание.       — Чудовищное, — Форт медленно повернул голову, глядя в проём двери, он смотрит на Мура, что мгновенно аккумулировал вокруг себя всю ночную смену участка. Соседняя комната взорвалась смехом от очередной искромётной шутки, острое лезвие улыбки Аластора ранит Кроу в самое сердце. Каким же посмешищем, должно быть, сейчас он — агент ФБР выглядит в глазах местных копов?       — Повторим, — почти рыкнул Кроу, схватил лист бумаги и стал наскоро составлять вопросы под тревожные взгляды юных коллег рядом.       Это продолжалось дальше. Кроу задавал вопросы, Мур отвечал. Ещё и ещё. Трижды. Но история повторялась — никаких реакций. Мужчина оставался абсолютно спокоен, и это внушает лишь липкий всепоглощающий страх — в агента Форта Кроу, разумеется. Остальные лишь пуще и пуще убеждались в чужом сумасбродстве.       — Я думаю, достаточно, мистер Кроу, — к последнему разу Аластор неторопливо и самостоятельно снимал с себя датчики, он одарил старшего агента ФБР снисходительным взглядом.       — Ну всё? Угомонился, малохольный? — спросил Смит безразлично, скользнув взглядом по Кроу. -       Как? Как вы можете не видеть зверя, живя с ним бок о бок? — вопрошает мужчина, широко раскрыв глаза. — Он — психопат. Чего стоят одни лишь показания полиграфа! Нужен ордер на обыск. Перерыть его подвал, и вы поймёте, что я прав, чёрт возьми!       — Агент Кроу, я терпел долго, — начал бывалый офицер, но оглянулся на звонкую телефонную трель. Один из операторов неохотно вышел из толпы наблюдателей, двинулся к телефонной станции. — Но это уже переходит все границы. Я сначала было даже проникся к вам, шёл навстречу, но теперь я вижу, что на самом деле…       — Офицер Смит! Офицер Смит! — с безумными глазами оператор вбежал в комнату архива. — Подростки нашли тело! На юге города, его выкинуло на берег реки! Говорят, сначала думали манекен, говорят, оно обезображено! Это монстр! Он вышел на охоту!       Полицейские вмиг смолкли, Смит сделался белее снега. Лицо Кроу вытянулось. Немая сцена.       — Ч-чёрт! — рыкнул Смит. — Давайте все по машинам, едем на место. Позвони в больницу, пусть отправляют туда карету.       — Прошу прощения, господа, — вдруг подал голос мистер Мур. — Могу я поехать с вами и взглянуть? Всё же… интересно, что агент Кроу таки вменяет мне в вину.

* * *

      Всё закрутилось с такой скоростью и силой, что Аластор чувствовал себя пятилеткой в день обмена подарками на рождество. Сидя в машине, облачённый в пижаму, тапки и пальто, он ощущает предвкушение и интерес. Рядом сидящий Кроу — мрачнее тучи. Разумеется, в местных полицейских скопилось недовольство, возмущение, почти что осязаемая ненависть к своему более значимому коллеге, но на место его всё же взяли. Обстановка в машине натянутая, тяжёлая. Аластор с трудом держит себя от улыбки, придавая лицу самое скорбное выражение из всех возможных.       — Мистер Мур, вы только близко не подходите, постойте у машины, это зрелище не для слабонервных, окей?       — Без проблем, офицер, буду тише воды ниже травы, — обещает Мур.       Показался старый потасканный временем пикап, около него несколько мужчин и двое подростков. Шум полицейских мигалок, громкие голоса, надрывные вопли рыдающей девчонки-старшеклассницы и алебастровое лицо её бойфренда. Гражданские быстро сообщили, что вытащили труп на берег, чтобы он никуда не делся. Аластор ждал около полицейской машины, пока медики и копы вытаскивали тело с берега на высокий выступ, лишь когда фонари залили тело безжизненным белым светом, Мур аккуратно приблизился и вытянул шею.       — Это он, — шипит кто-то в толпе. — Этот выблядок.       О, зачем так грубо, сэр? Вдобавок еще и совершенно беспочвенно, потому как это вовсе не «этот выблядок».       Аластор набрал в лёгкие воздуха, выпучил глаза, закрыл рот ладонью, пряча лицо по самую переносицу. Кто-то ободряюще тронул мистера Мура за плечо. Ал благодарно кивает и несдержанно улыбается в кулак. Фальсификация, но чёрт, какая! Она почти хороша. Аластор испытывает толику восторга от всего происходящего, находясь в самой куще событий. Боже, аж дух захватывает!       У обнажённого тела нет кистей рук и ступней, вспоротый живот вваливается внутрь, прилипая к позвоночнику. Лицо обезображено, распухло. Нет глаз.       — На раз-два-три — перекладываем, — командует кто-то ещё, но Аластор заворожённо всматривается в мёртвое тело существа перед ним. Оно нелепым мешком песка перевалилось с земли на носилки лицом вниз.       — Подождите-подождите, тут что-то есть!       Лучи фонарей сошлись на спине. Аластор, стоя поодаль, скользит взглядом по криво вырезанным на спине существа буквам, слагающимся в слова и шире раскрывает глаза, резко отворачивается, едва ли не прыжком подлетает к машине, на которой сюда приехал, упирается ладонью в крышу, зажимая ладонью губы:

«Скажите же червям, что вас сожрут, целуя,

Мою красу, — в гною, в крови, –

Что я сберёг и вид, и сущность неземную

Моей распавшейся любви!»

      Плечи дрожат, сердце бешено колотится. Всё его существо содрогается в болезненно-сладком спазме. В голове бешеным потоком пляшут ноты, сами-собой складываются в любовную серенаду, пронзающую тысячей стрел.       — Ебать, чё это за хрень!       — Подождите, — голос Смита дрогнул. — Этот вонючий стишок. Чёрт подери! — у бывалого копа по спине покатились мурашки от одного лишь осознания, что… — При жертве с Асат-Лейк была записка. Вот с этим же самым стишком! Её руки были обрублены по локоть!       Именно. И есть лишь один человек — помимо полицейских — знающий о том, что содержала записка. Все записки. Тот у кого до сих пор где-то припрятана злосчастная коробочка, полная секретиков.       Аластора сводит щемящей нежностью и гордостью. Аластору хочется угнать полицейскую тачку, разбить витрину цветочного магазина, набрать прохладных белых лилий и хризантем. Усыпать его постель цветами, целовать его тонкие холёные ладони, сыграть ему серенаду на фортепиано… Нет, на клавесине. На аутентичных струнах, чтобы он понял всё без слов. Чтобы понял истинную глубину чувства, владеющего мистером Муром в этот самый. Мужчина чувствует, как взмокли уголки глаз. Как только всё это кончится! Господи, как только кончится!..       Услышав оклик в свою сторону, Мур, стоящий лицом к зубастой пасти перелеска, спешно сунул пальцы в рот, толкнул до основания и через секунды три проблевался.       — Прошу… Простить, — произносит мужчина дрожащим голосом, вынимая из кармана пальто носовой платок, Ал прикрывает им рот, утирает губы. — Это… Это слишком, простите, — выдаёт Мур, морща лицо в заупокойной гримасе, дёргает дверцу машины и прячется в салоне на заднем сидении.       Аластор давно знал, что есть лишь два возможных сюжета, произошедших с его жизнью: либо бог оставил мистера Мура при самом рождении, либо бога нет вовсе. Ныне же Ал уверен: Господь есть. Господь послал ему ангела для того, чтобы тот разделил одинокий, траги-комедийный спектакль под названием жизнь.

      Минули одни лишь сутки от страшной находки на диком пляже, как в полицейский участок поступил анонимный звонок, после которого, при наличии неопровержимых доказательств под стражу был взят офицер Эдвин. Ему будет предъявлено обвинение в убийстве первой степени.

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом семьи Бейли 02:11

      Они наконец уезжают. Энтони тянет сигарету — затяжку за затяжкой. Запарковав свою спортивную крошку в гараже, он стоит еще минуты две. Докуривает и думает. Одному богу известно, как сильно он заебался.       — А хули делать? Хочешь что-то сделать нормально — сделай это сам, — раздражённо бурчит себе под нос Бейли и тушит сигарету о подошву ботинка, держит в руке окурок и тихонько входит в дом. Отлично, он базарит сам с собой! Ну, всё — клиника. Ему просто нужно наконец расслабиться. Чтобы никто не ебал мозг, чтобы он мог спать в своей кровати или, ха-ха, в кровати по соседству. Чтобы Констанс готовила ему завтрак, а отец сам занимался своей тупой хуйнёй. Энтони просто нужно вернуться наконец к своей комфортной жизни, к которой он так привык.       Дом встречает тишиной. Кажется, все уже спят. Заглянув в поём лестницы, Энтони не уловил света даже в отцовском кабинете и поджал губы. Блять, ему так хотелось немного побыть хоть с кем-то из домашних. Как ни крути, они — семья. Энтони соскучился. Видимо, придётся пить. Они просто вынуждают его надраться в одиночестве. Хотя, можно поехать в Дом. Наверняка, сейчас там самый пик веселья.       Мистер Бейли принял взвешенное решение, что хватит с него чужих постелей. Хотя бы на сегодняшнюю ночь. Боже, свежее бельё, шелковые простыни, человеческий сон! Станс наверняка всё приготовила. Пол незаметно летит под ногами. Энтони едва не с ноги распахивает дверь в кухню и вздрагивает.       — Блять!.. — шипит он и хватается за сердце. Тёмная фигура сгорбилась за столом. Бейли тихо закрыл дверь и щёлкнул выключателем — Кроу.       — Тебе типа в кайф сидеть в темноте или как? Псих, блять, — раздражённо фыркнув, Энтони игнорирует присутствие мужчины и подходит к буфету, поочередно открывает шкафчики, рассматривает содержимое на предмет спиртного. На глаза попадается полка отца — очень сильно элитный алкоголь. О, да, крошка!       — Здравствуйте, мистер Бейли, — Энтони спиной чувствует, как в нём буравят дыру и напрягается. — Какое удачное замечание. Знаете, я ведь тоже чуть было так подумал.       — Как? Что ты головой поехал? — продолжает зубоскалить Бейли, но краем глаза косится в сторону.       — Именно. К тому же, я вас ждал. Давайте поболтаем? Я не отниму много времени, — Кроу выпрямился, откинулся на спинку стула, сложил на груди руки.       — Слушай, дядь, я просто хочу набубениться и вырубиться, честно нет никакого желания с тобой тут лясы точить, — отмахивается Бейли и делано лениво разворачивается, упираясь ладонями в столешницу за собой.       — Что ж, я скажу всё равно. Можете не слушать, если не хотите, — Энтони закатил глаза.       — Вещай побыстрее, ладно?       — Жалко этого бедолагу, да? Эдвин, кажется. Не самый приятный человек, но… Умереть за грехи другого человека, — мужчина цокает языком и качает головой. — А ведь этого не случилось бы, если бы я не совершил фатальной ошибки. Ну, в смысле… Виноват дворецкий, понимаете, о чем я?       — Честно? Нихуя я не понимаю. Давай без этой душной хероты, попроще и покороче, я же попросил, — Энтони не дернулся, скучающе склонил голову набок, ощущая, как сердце замедлило ход. Придав позе расслабленность, он чувствует паузы между ударами, может сосчитать секунды меж ними.       — О, не скромничайте, мистер Бейли. Ха-ха, я ведь был там, когда нашли последнее тело. Сперва подумал было, что всё, пора в отставку, но именно в ту ночь последний кусочек в мозаике встал на место. Хотите покороче? Давайте. Несколько человек, в том числе шлюх, были зверски убиты в районе, называемом среди ваших земляков как это?.. Прайд? Проходит немного времени и что же? Вдруг, ни с того ни с сего, младший Бейли является в участок и интересуется старым висяком. После этого также внезапно вещдоки, приписанные телам мёртвых проституток испарились. А дальше? Люди Прайда вдруг зажили своей обычной, спокойной жизнью. Слишком много совпадений, не находите?       — Если это твоё «покороче», то это хуйня какая-то, — скептично хмыкнул юноша и тяжело вздохнул.       — Как же просто было игнорировать ваше существование, мистер Бейли. Не блещущий умом дохляк, папочкина ручная птичка, избалованный тупорылый наркоман-содомит с раздутым самомнением. Господи, да все они ненавидят вас сильнее, чем меня, мистер Бейли. Очень легко живётся, когда от тебя ничего путного не ждут, верно? Этот ваш образ тупой блондинки? Кто вообще может подумать, что такое ничтожество способно на что-то, я прав? — впившись своими маленькими свиными глазками, Кроу не отводит взгляда ни на секунду. — Мур не мог убить того бедолагу — это факт. Но вот если у него был незаметный, незримый сообщник, то…       — Ты угораешь? Ну, в смысле, ты реально пытаешься повесить на меня убийство, имея… А что у тебя есть? Примерно нихуя? — Энтони приподнял бровь, давя внутреннюю панику и желание дёрнуть руку к пистолету. Нет-нет. Только не сейчас, не здесь. Констанс будет расстроена, если ей придётся оттирать паркет от кровищи.       — Мне достаточно уверенности в том, что твой приятель — монстр, а ты почему-то его покрываешь. Или может между вами что-то большее, а? — с издёвкой ухмыльнулся мужчина. — Тебя выдали те строчки. Их мог знать только человек, у которого есть открытый доступ к запискам Мура и фотографиям жертв. Правда, он бы не стал так заморачиваться с мужчиной, так что с почерком тоже вышла неувязочка, а?       — Блять, дядь, это уже клиника, — тихо смеется Энтони. — Походу, у тебя в арсенале есть только притянутые за уши догадки-додумки. Слушай, если хочешь меня типа арестовать или что-то такое, то давай. Только потом не жалуйся, когда тебе придётся оплачивать счёта адвокатов. Штраф за клевету, за оскорбление чести и достоинства, моральный ущерб. Бля, да как бы ты сам не сел, — гаденько ухмыляется Энтони.       — Тебя? Мальчик, я же не идиот. Папочка отмажет, я в этом не сомневаюсь, — негромко поясняет Кроу. — Мне нужен Мур. Я знаю, ты его покрываешь и знаю, что у тебя на него что-то есть. Ты же, ха-ха, Энтони, ты не выглядишь, как плохой человек. Давай по-хорошему? Это же он втянул тебя во всё это дерьмо, да? Сдай мне всё, что у тебя есть, посодействуй следствию. В противном случае… Я как бы совершенно случайно узнал, что в Гретне ваши земляки не очень довольны этой монополией «семейства Леоне». Они, как бы тебе сказать… Они нашептали мне разного. И про нарко-трафик, и про девок, и про вашу так называемую «крышу». Я-то могу уехать в город ни с чем, но вот если ты сейчас откажешься мне подсобить, боюсь, что вам с папашей придётся очень не сладко. Об Арьель, так и быть, я позабочусь, — его масленая улыбка заводит сердце заново. Оно бешено заколотилось под рёбрами. Энтони чувствует себя пойманным. Загнанным в угол.       — Слушай, неужели ты действительно готов пожертвовать всем ради этого выблядка? Он просто чудовище, дьявол. Он поиграет в твои игры еще какое-то время, пока ты кажешься ему немного забавным и вышвырнет, как пакет мусора. Для Аластора Мура люди — гнилое мясо. Он из той породы, которая не способна на чувства, на эмоции. Всё, что ты видишь в нем — фальшь от и до. И если вдруг считаешь, что ты для него особенный друг или что там между вами голубками, то… Ты гораздо менее сообразительный, чем я было решил, — Кроу постукивает по столу пальцами, жмёт плечами, всматриваясь в молодого человека напротив себя.       Энтони потупил взгляд в пол, сжал кулаки, стиснул губы, медленно выдохнул носом, в горло снова забился нарывистый ком, глаза — на мокром месте. Бейли резко вскинул голову, прищурился, быстро потёр руками горячее лицо.       — Хорошо, — соглашается юноша. — Я тебе помогу. Расскажу, как всё было, — голос подрагивает, Энтони утирает глаза, быстро шмыгает носом. — У меня есть компромат на него. Фотоснимки, расшифровки записок, записи эфиров, он… Типа он играл с полицией. Еще есть таблетки — именные, выписанные рецепторно, — Бейли тараторит, почти шепчет, подлетев к столу, ссутулившись над ним, он бешено впивается взглядом в мужчину и сжимает губы. — Я дам показания против него.       — Только у меня есть условие. Если ты согласишься, я буду сотрудничать, — громко сглотнув, выплюнул парень.       — Какое условие?       — Ты пропихнёшь меня в программу защиты свидетелей. В другую страну, большой город. Новое имя, фамилия, новая история жизни. Слушай, я… не плохой человек, окей? Мне всё это дерьмо не нравится, никогда не нравилось. Я просто хочу уехать из этой вонючей деревни. Начать всё с чистого листа. Куда угодно, подальше отсюда, чтобы никто меня не знал, не тыкал пальцем, — дрожь в голосе не унимается, становится ярче. Крупные слёзы катятся по осунувшимся щекам. — Я… Хочу жить нормально, смекаешь?       Кроу неловко поёрзал на стуле, склонился вперёд.       — Эй-эй, тихо, успокойся, — просит агент чуть смущённый неожиданным поворотом разговора, выставляет ладони вперёд. — Окей, хорошо, это не проблема. Харэ рыдать. Тебе может воды?       — Нахуй воду, — Бейли ломано выпрямился, запрокинул голову, проморгался, торопливо вытер лицо основаниями ладоней. — Давай выпьем? Это будет долгая история.       Кроу смотрел на молодого человека перед собой, который вдруг из злобной мерзкой заносчивой суки превратился в напуганного мальчишку. Мужчина вздыхает и кивает ему, после чего на стол становятся два стакана и бутылка виски с красивой итальянской этикеткой. Бейли достаёт стеклянную бутылку кока-колы из холодильника, наливает и разбавляет виски колой. Бейли садится напротив.       — Всё началось из-за отца. Он сказал, что не хочет марать руки, велел мне разобраться с беспорядками, которые происходили на нашей территории. Когда пропали девки, мы не сильно беспокоились, а потом трое мужчин — белых, нормальных. Ну, то есть, от трафика зависит наше благосостояние, — Энтони всхлипнул, глядя за тем, как одним слитным движением Кроу опрокинул в себя весь стакан с алкоголем. Кажется для агента это всё тоже стало серьёзным испытанием. Бейли обновляет коктейль, наливая уже чуть поменьше колы.       — Как только бабок становится меньше, он просто свирепствует, сходит с ума, а по итогу страдаем мы: наши люди, мама, сестра, я. Ну, типа, понимаешь? Мы полностью зависим от него финансово. У него есть подвязки в полиции, и мне пришлось ими воспользоваться, — Бейли шумно выдыхает носом, елозит стаканом по столу и повторяет действие Кроу, опрокидывая в себя содержимое, выпивает всё в несколько глотков. Мужчины словно взяли внезапный разгон — Кроу выпил еще. Больше половины. И продолжил слушать исповедь юного мафиози.       Энтони же говорит всё, как на духу, смотрит в глаза мужчины перед собой и вдруг замечает, как тот медленно моргнул и странно задышал.       — Эй, с тобой всё нормально? — обеспокоенно спрашивает молодой человек.       — Да, — кивает мужчина. — Просто что-то… Голова закружилась, — отвечает он, быстро промаргивается и опрокидывает в себя остатки коктейля. — Продолжай, — кивает мужчина. Энтони вздохнул опять и снова заговорил.       — Так вот, я случайно послушал радио-эфир, который вёл Мур и вспомнил, что видел что-то подобное в одной из записок, — из груди Кроу резко вырвался хрип.       — Слушай, а тут случайно не может быть… Не может быть… — Форт схватился за ворот рубашки, дёрнул ее, вырвав с мясом пуговицу, жадно хватая ртом воздух, запрокинул голову назад.       — Чего? Орехов? — губы юноши дрогнули в лёгкой улыбке. Он выставил локти на стол, сложил ладони мостиком, умастив на них подбородок. — М-м, сейчас посмотрю, — Энтони притянул к себе бутылку, развернул составом к лицу. — Так-так-так… О, смотри-ка — натуральный пекан, экстракт грецкого ореха, ага-ага. А что? Что-то не так? Ой, мамочки, а у тебя что? Аллергия? — задумчиво протянул Бейли и лениво поднялся изо стола. Тихонько придвинул стул, прихватил свой бокал и сполоснул в раковине, вытер стекло и поставил в навесной шкафчик, после чего обмотал ладонь сухим краем полотенца и приблизился к задыхающемуся копу, аккуратно прихватил слабую руку и на манер хвата, потрогал чужой рукой бутылку алко и кока-колы, вылил остатки и тихонько выбросил в мусор стекляшку, после чего взглянул на Кроу. Мужчина резко встрепенулся, хватаясь за горло и грудь, он надсадно хрипел, мотылялся из стороны в сторону и, не удержавшись на стуле, опрокинулся на пол с громким хлопком.       Энтони тихо-тихо приблизился к мужчине и опустился на корточки:       — Знаешь, в чем была твоя фатальная ошибка на самом деле? — вопрошает юноша, не сильно интересусясь тем, слышит ли его неудачливый визави. — В том, что ты не умеешь проигрывать. Я ведь действительно не плохой человек, мистер Кроу. Ну то есть, ничего личного. Очевидно, что ты классная ищейка, и просто хорошо делал свою работу. Я даже дал тебе возможность съебаться под шумок. Заткнул бы рот, забрал бы этого придурка — Эдвина, и всё. Все бы остались в плюсе, но вместо этого, ты решил, что будет классно угрожать мне в моём же доме и типа… Сделать из меня крысу? — Бейли цокает языком, покачивает головой.       — Хотя ладно, из личного: по твоей вине я почти месяц не ел нормальной еды, не спал в нормальной постели и блять, не трахался. Не то, что бы за такое убивают, но… Ха-ха, блин, сдохнуть от орешка. И кто из нас реальное ничтожество? Но, кстати, чтобы ты знал: сейчас я был вполне искренним. Почти, — Энтони прищурился, прижал ладонь к губам, оставил на ней звонкий чмок и послал агенту воздушный поцелуй. Лицо мужчины на полу синело, он царапал своё горло, бешено вращал глазами и уже не вполне понимал, что происходит. — Короче, без обид. А со своим мужиком я разберусь и без чужой помощи. Он уёбок, но он мой уёбок, — пожав плечами, Бейли выпрямился, встряхнулся и набрал в грудь воздуха.       — Блять! — громко заорал он. — Блять! Сюда! На помощь! Вызовите скорую! Блять-блять-блять! Человеку плохо!

1964 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом мистера Мура 20:33

      Телефонный диск огибает полуокружность раз, еще и еще. Аластор неторопливо набирает знакомый номер. В трубке тихо загудело. Голос прислуги порадовал. С этой женщиной проще — она не задаёт вопросов. Агенты бюро уехали три дня назад. Смерть Форта Кроу даже несколько разочаровала. Не так он её представлял. Отнюдь. Но подробности узнать хочется, а Бейли отчего-то продолжает разыгрывать идиотский спектакль осторожности.       — У аппарата, — Аластор почти рад слышать его. Но вот тон Энтони несколько… Смущает? Должно быть.       — Рад, что вы в добром здравии, дружочек, — пропел Мур.       — А, привет, Ал, — что-то не то с голосом, что-то совсем не то. — Как сам?       — Деточка, честно говоря, я несколько озадачен.       — Чё-то случилось?       — Хм? Чего-то не случилось, душа моя. Всё наконец разрешилось наилучшим образом, а ты до сих пор ни разу не явился. Я забеспокоился. Не хочешь наконец поужинать?       — А, не. Я не приду.       — Ты не можешь разговаривать, я правильно понимаю? Если не можешь сегодня, давай перенесём на завтра, например.       — Ал, ты не понял. Я больше не приду. Совсем.       Аластор прыснул, облокотившись плечом в косяк, пригладил усы, отсмеявшись и вздохнул:       — Очень смешно, Энтони, браво. Давай серьёзно. Я немного занят, поэтому просто скажи, когда и…       — Подожди-подожди, стой, — тяжёлый вздох застыл в трубке. — Это всё перестаёт быть прикольным. Я долго думал и… Нам лучше это всё закончить. Типа… Дело не в тебе. Ну… В смысле… Я врал. Я ничего не чувствую. И не чувствовал. Прости. Всё должно вернуться на свои места. Мне жаль. Надеюсь, ты поймёшь.

      В трубке послышались долгие гудки: бип-бип-бип.