Охота на серафима

1963 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом мистера Аластора Мура 6:13

      Ступеньки неторопливо текут под ногами, поскрипывают. Ха-ха, он так безбожно проспал и почти опаздывает. Аластор держит небольшое блюдце, по которому елозит маленькая чашечка, лаская слух мерным звоном. Два кубика сахара лежат рядом вместе с крохотной ложкой. С утра объем поменьше, но покрепче. Африканские миксы — крепкие, ядрёные, они, должно быть, существуют для того, чтобы создавать желание «быть» по утрам.       Мистер Мур дёрнул кистью и обнажил запястье, скованное железом часов, из-под рукава мягкого домашнего пуловера. Посмотрел на циферблат, снисходительно поцокал языком. Ох, как неловко получается. Аластор сунул руку в карман, вынул связку ключей и выбрал нужный. Замок тихонько щёлкнул, и Ал приоткрыл дверь, сначала пуская внутрь помещения лишь узкую полоску света. Убедившись в безопасности, тенью проскользнул, заперся изнутри. Оказавшись в полной темноте, Мур вслушался настороженным зверем, услышал тяжёлое дыхание — оно участилось мгновенно, сделалось загнанным, свистящим. Мужчина улыбнулся, внутри волной раскатилось приятное знакомое марево. Резко включив свет, он развернулся на сто восемьдесят градусов, при этом не проронив ни капли кофе. Даже на белое блюдечко. Филигранно, разве нет?       — Добрейшего денёчка! Как поживает мой дорогой гость? — Аластор мурлычет, голос слаще патоки. Он неторопливо приближается, замирает в метре от, все еще, живого существа у стены. Опускает сахар в кофе. Пожалуй, сегодня, один. Берет ложечку и неторопливо размешивает, смотря, как тают белые кристаллы. Стучит о край чашечки, видя, как существо суетливо задергалось от пронзительного лязга железа по фарфору. Крылья носа мистера Мура раздуваются, глаза нехорошо сияют, щеки горят, покалывают, но… Уже не так хорошо. Оно совсем ослабло: не рвётся, не сопротивляется. Это расстраивает. С другой стороны, депривация сна и света сделала свое дело, только и всего. К тому же, Аластор убедил это, что здесь обитают крысы. Доверчивое, глупое создание: будь крысы здесь, они были бы и во всем доме, а Мур не переносит пушистых разносчиков всевозможных болезней. Бр-р, эти омерзительные лысые хвосты… Пф! Его передернуло. Вспомнился вдруг занятный момент, когда в детстве, в кунсткамере, Аластор увидел крысиного короля. Двенадцать? Да, кажется, двенадцать крыс сплелись своими отвратительными лысыми отростками, образовав многоглавого монстра, который не мог передвигаться и добывать себе пищу. Телесность — это отвратительно. Аластор сделал первый глоток кофе и выдохнул, отставив блюдце на железный стол рядом с кожаным чехлом, заполненным блестящей сталью инструментов.       Оно стоит коленями на холодном полу. На одном, крепко стянутом кровящим бинтом обрубке, если говорить точнее. Ал облизнул губы, разгладил пальцами усы и бородку. Повернул голову, косясь на пластиковую бочку в углу комнаты. Кислота стала насыщенно рыжей, почти коричневой за полторы суток. Так сказать, растворила шансы существа на побег, ха-ха.       Комната наполнилась натужным мычанием. Оно встревожилось, забавно подергивая перебинтованными культями, оставшимися от рук, связанными и вздернутыми за головой на крюке, вмонтированном в стену. Оказалось, это довольно опрометчивое решение — лишить это кистей, ведь обрубки то и дело выскальзывали из скотча и изоленты, когда Мур пытался закрепить тяжёлую тушу в прямом положении. Аластор смеялся почти до рвоты, когда оно третий раз шлепнулось в пол лицом, будто бутерброд с клубничным вареньем. Импульс и ярость сыграли злую шутку. В моменте было уморительно, но проблема-то стояла ребром. Дарить сон после того, как мистера Мура наглым образом вырвали из постели посреди ночи, было бы слишком жирно. Хорошо, что решение нашлось в виде мотка крепкой джутовой веревки. Несколько узлов вдоль предплечий — и вуаля!       Аластор надвигается хищно и медленно, но оно не поднимает не поднимает головы. Мужчина недовольно прищурился, снял шланг с распылителем со стойки над белоснежной ванной, выкрутил вентиль и глянул на гостя. С неприкрытым удовольствием зажал кнопку на насадке и окатил водой. Мычание сменяется визгом, переходящим в глухой ор. Мур метит в лицо.       — Нет ничего лучше контрастного душа по утру, верно? Кажется, кто-то у нас встал не с той ноги, раз не отвечает, когда у нему обращаются, — воркует мужчина, остановив струю, но как только оно подняло лицо, Мур остервенело вдавил пальцем кнопку снова и прыснул со смеху, когда оно забулькало, будто захлебываясь. — Ты подумал над своим поведением? — спрашивает Аластор и со скрипом подтаскивает тяжелый деревянный стул. — М? — Мур тихо щелкает предохранителем на насадке и видит быстрые судорожные кивки. — Славно! — Аластор отложил шланг и хлопнул в ладоши, снова глянул на часы. Сегодня пятница, день будет отличным, почему бы не сделать хорошее дело? Мужчина приблизился, сдернул веревку с крюка под жалкие всхлипы и скулёж, схватил существо за ткань футболки на плечах.       — Ну же, подсоби немного, иначе останешься так до самого вечера, дорогуша, — шипит хозяин дома, лицо искажается гримасой отвращения от запахов, которые источает оно. Грязное никчемное, поломанное, Аластор почти пожалел о своей добродетели, как ощутил попытки привстать. Теперь оно на стуле. Аластор тяжело выдохнул, подошел к небольшому стеллажу, взял скляночку и лезвие, срезал тоненький носик, взял шприц, заполнил прозрачной жидкостью. Ничего такого — обезболивающее. Ему тут не нужна смерть от болевого шока. Мужчина сделал инъекцию и брезгливо вытер руки белым полотенцем. Стоит дать воды или приостановить аттракцион невиданной щедрости? Подумал пару секунд и все же взял со стеллажа бутылку, полную наполовину, приблизился к гостю, свинтил крышечку и поднес к заплывшему лицу, ткнул в сухие губы. Оно жадно присосалось, давясь, снова почти захлёбываясь. Но мистер Мур позволяет сделать лишь три глотка, после чего отходит в сторону, берет свой кофе, выпивает парой глотков оставшийся — обдает приятным жаром, сладкое послевкусие замирает на корне языка, Аластор вновь растягивает губы в улыбке и пару раз коротко тянет носом. Пованивает здесь, конечно, уже изрядно. Нужно будет хорошенько прибраться, когда оно покинет свой номер.       — До вечера, Мэтью. Веди себя хорошо, ладно? — мягко воркует Аластор, открывает дверь, гасит свет, поднимается по ступеням наверх и врывается в солнечное утро дома.       Времени на туалеты осталось совсем мало, так что пришлось поднажать. Умыть лицо, попытаться вычесать бунт кудрей, влезть в коричневый клетчатый костюм, стоя перед зеркалом. Мужчина поворачивается боком, поправляет кипельный воротничок рубашки над удавкой бабочки, довольно осматривает себя. Перед выходом — пару раз брызнуть парфюму на одежду, заточить руки в тонкие кожаные перчатки, слегка размять запястья. Затем пальто, гараж, салон Монтерея. Ехать в тишине на работу, наслаждаясь утренними пейзажами сонного города.       Он останавливается около небольшого придорожного кафе. Да, возможно, репутация у местечка не очень, но на сто миль вокруг нет человека, что жарил бы берлинеры вкуснее старушки Полли.       Звякнул колокольчик над дверью.       — Мистер Мур! — официантка, лет тридцати: уставшее лицо, морщинки вокруг глаз, крутая хим-завивка, ярко-розовые губы. Стоит за стойкой около кассы, привычно наливает кофе очередному гостю. Сходу узнала Ала. — Кажется, кто-то опаздывает? Вам, как обычно? — спрашивает она с улыбкой, Аластор отвечает тихим грудным смехом.       — Милая, к чему выкладывать все карты на стол?.. Хо-хо, мистер Станос, как супруга? Всё хорошо? — интересуется он у мужичка, сидящего за высокой стойкой в гостевой зоне, который поедал омлет и бекон — как всегда.       — Да помаленьку, мистер Мур, помаленьку, — смеется тот в ответ. Мужчины обменялись коротким рукопожатием, после чего Аластор перевел взгляд на женщину.       — Дейзи-Дейзи-Дейзи, прекрасна, как цветок, в честь которого названа, ты слишком проницательна. Коробку ваших потрясающих пончиков и поскорее, — Аластор подпирает голову рукой, одаривая женщину обаятельнейшей улыбкой. — И как ты только всё успеваешь, красавица?       — Да что ж поделать-то, мистер Мур? Не всем же в микрофон болтать, кто-то должен кормить этих засранцев, — фыркает она. — Эй, Полли! Большие берлинеры! Давай быстрее! — звонко крикнула женщина в окошко кухни и торопливо добавила. — С собой! — нижнее веко дернулось. Аластор с трудом сдержал презрительный хмык на комментарий о его работе.       — Мисс Рид! — мужчина вытянул шею, махнул рукой женщине в кухне. — Батюшки, да вы еще на пару лет помолодели! Как ни приду, все младше и свежее! — с кухни послышался заливистый старушачий смех. Вот, кто в этой помойке умеет принимать комплименты с благодарностью.       Мур мило болтает с Дейзи, пока готовят заказ, посматривает на время и когда коробка, горячая, пышущая жаром легла перед ним, Мур блаженно втянул запах. Схватил ее, одарил напоследок знакомых улыбкой, распрощался и вернулся в машину. Десять минут, и он на месте.

1963 год Гретна, Штат Луизиана США

Радиостанция Гретны 8:05

      Войдя в здание с ароматной коробкой наперевес, Аластор улыбнулся девочке на ресепшене.       — Как босс? Не заметил, что я слегка-а подзадержался, а, Мэдс? — спрашивает он и заговорщески приоткрывает коробку. Девочка хихикает, берет теплый пончик.       — Мистер Мур, когда вдруг вы станете приходить вовремя, а не по велению левой ноги, снег будет идти месяц не переставая, — шутливо подмечает она.       — Мэдди, брось, ты разбиваешь моё сердце, — прижал руку к груди, улыбка не сходит с лица, брови сведены к переносице. Девочка снова хихикает. — Так он?..       — Я сказала, что вы работаете в кабинете и попросили не беспокоить до обеда, — игриво говорит Мэдди и крутит прядку челки на пальце.       — Моя благодетельница, — выдыхает он, резко отстраняется от стойки. — Кстати, вы с Карин всё уладили?       — Нет, и слышать не хочу ничего об этой сучке, — фыркает девушка.       — О-хо-хо, но вы такие близкие подруги, может не стоит рубить сгоряча?       — После того, что она вам наговорила? Пф, — девочка закатила глаза, Аластор сверкнул взглядом, отсалютовал, и прощаясь, двинулся по коридору вглубь здания, чтобы добраться до своего кабинета, но не дошел. Соблазн был слишком велик, и мистер Мур первым же заворотом вошел в общую кухню.       Пончики остались на овальном столике. Аластор огляделся по сторонам, хищно подошел к холодильнику и по-хозяйки распахнул его. Куча подписанных контейнеров, бутылочек, коробочек, мужчина мурлычет себе под нос мелодию удачной импровизации вчерашнего вечера.       Это его любимая игра. К вашему сведению, не проще шахмат. Партия начинается. Так-так, йогурт мисс Джонс из отдела кадров отправляется на полку бухгалтерии. Мистер Грейс будет искать свои заветренные спагетти на полке маркетологов. Сука Дженифер, которая вечно берет его кружку из общей кучи… Аластор оскалился, взял контейнер в руки, перебрал по нему пальцами, быстро огляделся еще разок. Открыл, взял половинку сэндвича с ростбифом, сунул в рот, захлопнул бокс и почти швырнул его на самую мерзкую нижнюю полку — там всегда пусто, потому что температура, почти как в помещении. Пусть сгниёт к чертям до ланча. Господи, майонез в этом сэндвиче на вкус как дерьмо. Аластор брезгливо скривился, пережевывая и чувствуя, как весь рот заволокло будто жировой плёнкой. Отстранил от себя на треть недоеденный кусок, глубоко вздохнул, демонстративно положил на край стола, упёр руки в боки.       — Пу-пу-пу, — протянул мужчина и совершил еще несколько ходов, прежде чем добрался до вонючей, как смерть рыбы, которую готовит супруга мистера Ламбса. Аластор захлопнул холодильник, подошел к раковине и открыл шкафчик под ней.       — Чей обед, коллеги? Кто-то в курсе? — в пол-голоса вопрошает мужчина, озираясь по сторонам. — О? Ничей? Какая досада, — произносит он и, не вскрывая коробочку с этим биооружием, отправляет его в мусорное ведро. Берет со стола несколько салфеток, мнет, накидывает сверху, маскируя следы преступления. Захлопывает дверцу, отряхивает руки и чувствует невероятное удовлетворение. Настроение уже не просто мурлыкать мелодию — он насвистывает, выйдя из кухни в обнимку с коробкой немного остывших пончиков. По пути здоровается с коллегами, кое-кого угощает — по степени важности. Подходит приёмную около своего кабинета и взглядом цепляется за ассистентку.       — Здравствуйте Ребекка, — протянул мистер Мур нараспев и поставил коробку около неё. — Что-то вы бледненькая, милочка, что стряслось? — участливо спрашивает он, упираясь рукой в стол около локтя девушки.       — Доброе утро, мистер Мур, — говорит девушка, давит улыбку и поджимает губы. — У вас сегодня должен быть эфир с мистером Уайтом, меценат из Харви, — произносит она, в голосе появляются скулящие нотки. — Но кассета с записью интервью… Я не могу ее найти, я отправляла ее на обработку и, кажется, они… Ох!       — Бекки, милая, успокойтесь, до вечера у нас есть невероятное количество времени, давайте не будем делать из мухи слона раньше срока, хорошо? Если вдруг что, есть отличное интервью с Бонни Хиллс, — Аластор улыбается ей, захлопывая коробку. — Не стоит плакать, отправляйтесь к мистеру Парси и запросите эту запись, пусть приложат немного усилий, в конце-концов, они вечно бездельничают и всё делают в последний момент, разве это новость?       — Х-хорошо, мистер Мур, — благодарно закивала девушка, Аластор кончиками пальцев похлопал ее по плечу.       — За работу, милочка! И сварите кофе, будьте так любезны, — бодро добавляет он и скрывается в глубине кабинета. За закрытой дверью Аластор выдыхает и закатывает глаза. Как можно быть настолько бесполезной курицей? Он просто не понимает этого, потому что в список задач ассистентки буквально входит процента полтора, от силы, из того, что делает сам мужчина. Не отследить кассету, серьёзно? Ублюдка из Харви было так сложно умаслить на интервью, привезти в Гретну, а она… Дура, как есть дура. Аластор сжимает пальцами переносицу, подплывает к рабочему столу, опускается за него, ставит рядом пончики. Утро было безупречным, но чертова Ребекка испортила и его, и аппетит вдовесок. К тому же, осталось слишком много, даже при том, что Мур не рассчитывал на Мэдди, что прикрыла перед начальством. Но не выбрасывать же. Аластор вздохнул, взял один. Только-только надкусил и в тот же миг услышал трель телефона на столе. Да что ж ты будешь делать!       Мужчина злобно пялится на телефон, будто от этого он прекратит разрываться. Откусывает-таки от своего пончика, откидывается спиной в кресло. Черта с два, пускай орёт. На том конце провода кто-то явно нервничает, так что невелика потеря. Аластор беззаботно крутанулся вокруг своей оси на кресле, уставился взглядом в солнечный яркий пейзаж, абстрагируясь от назойливого звука, продолжая трапезу. Хочется продлить момент. Наверняка, босс прознал о неловкой ситуации с парнем из Харви, и впереди ждёт неприятный разговор. Так что ж теперь, не завтракать?       Прикончив берлинер, Аластор неторопливо оттолкнулся ногой, вновь повернулся к столу. Телефон все ещё трезвонит, видимо, придется ответить. Аластор закатил глаза, настроился, улыбнулся и снял трубку.       — На линии, — медовым голосом воркует мужчина, берет в руку карандаш и принимается бездумно выводить спираль на бумаге.       — Мистер Мур на линии! — раздаётся громкий голосок, прежде чем в трубке послышался треск и шум.       — Доброе утро, Ал, что-то случилось? Я звонил тебе трижды. Ты просил не беспокоить, но у меня есть пара вопросов, — голос мистера Гапри звучит столь же сладко, как его собственный. Как же, пара вопросов, да-да. Чертов говнюк только и делает, что треплет драгоценные нервы мистера Мура и пытается подловить на какой-нибудь оплошности. Аластор и Гапри вечно соревнуются в лицемерии и снобизме, негласно, разумеется. Гапри, как человек, которому лижет задницу вся студия, и Аластор, как всеобщий любимец. Мур неторопливо приглаживает усы и бородку.       — Перри, мой дорогой! Рад слышать, жаль не увиделись утром, сам знаешь — я весь в работе. Представляешь, малышка Ребекка потеряла кассету с интервью, ха-ха, с тем парнем из Харви. Человеческий фактор, всякое бывает, но проблема сама не решится, как приехал, сразу же этим занялся, — выдает мужчина сходу, прежде чем у оппонента появилась возможность сделать первый выпад. В трубке повисла тишина. Кажется, кое-кто был не в курсе.       — Во сколько нам это обойдется? Черт, эта дура полетит отсюда к чертям собачьим! — Аластор улыбается шире, слыша раздражённые нотки. Выдвинув ящик стола, берет теннисный мячик, поворачивается лицом к стене, зажимает плечом трубку и принимается бросать мяч в стену, ловя на отскоке.       — О, да брось, Перри, дело молодое, всякое случается, у девочки слишком мало опыта, в голове гуляет ветер. С такими принципами ты можешь уволить большую часть своего персонала. В крайнем случае, лиши ее премиальных за месяц, — Аластор ловит мячик снова, кладет ногу на ногу, покачивает носком лакированного ботинка, делает ещё один бросок. Бекки варит неплохой кофе. Лучше, чем все ее предшественницы. За одно лишь это можно оставить курочку при себе. Но пожурить надо. Не купит лишние туфли, не заплатит в этом месяце проценты по кредиту, но это урок — отличный. У поступков и решений всегда есть последствия. — Быть может к вечеру кассета найдется, — мужчина закатывает глаза. — Не волнуйся, у меня все под контролем, на крайний случай сделаем экспромт или поставим другую запись.       — Аластор, у тебя пять часов на всё про всё, — выплёвывает он, а улыбка на губах мужчине становится напряжённой, настолько, что скулы сводит. Когда в трубке послышались короткие гудки, Ал медленно втянул воздух, опустил телефон на станцию.       — Пу-пу-пу, — вновь протянул он, после чего в кабинет вошла Ребекка с кружкой кофе. — Милочка, только что был на связи с мистером Гапри, кажется, кто-то донёс ему о вашем проколе с кассетой, вы говорили об этом с кем-то, кроме меня? — мужчина надел маску участия и беспокойства, чуть поджал улыбку, свёл брови к переносице.       — Ч-что? — девушка вмиг испугалась, глазки забегали. Аластор ловит эмоции на лице, подаётся корпусом вперёд, упирает подбородок в мостик из ладоней. — Только с Тиной из звуковиков, — неуверенно тараторит она. Руки подрагивают и Аластор тяжело вздыхает, переживая о судьбе кружки кофе в хрупких лапках ассистентке.       — Вот, видите? Сколько раз я просил вас держать рот на замке? — он тяжело вздохнул. — Что ж, вам повезло. Гапри был в ярости, орал, хотел вышвырнуть вас, деточка, понимаете? Вам очень повезло, что мы в хороших отношениях и я боролся за вас, как гладиатор, — развёл руками, похлопал по столу, и когда девушка поставила кружку, всё же, подвинул ей коробку пончиков. — Угощайтесь, — говорит мягко, медленно поднимается с кресла и подходит к окну. Спешно прикидывает, что к чему. — Поступим так, милочка, вы больше никому ничего не говорите и ищете кассету, а я займусь возможной заменой на вечер. В два жду результатов, и мы решим, как поступить, согласны?       — Ох, мистер Мур! — плаксиво шелестит Бекки, мнет свои пальцы. — Спасибо вам большое, — девушка всхлипнула, Аластор оглянулся через плечо. Ее присутствие начинает утомлять, но это едва не рыдающее лицо — приятный бонус.       — Скушайте пончик. Сладкое благотворно влияет на выработку эндорфина, — советует Аластор, и девушка неловко берет берлинер из коробки.       — Буду в два, — обещает курочка. — Извините пожалуйста, я… Спасибо, спасибо, что вы… — бормочет девушка, опустив глаза в пол.       — Ну, будет-будет. Соберитесь, милочка, и не тратьте время попусту, — велит мужчина, и девушка пулей вылетает из кабинета. Мистер Мур возвращается за стол, массирует виски пальцами, вздыхает и берет со стола стопку свежих газет. Наверняка, есть что-то, за что он сможет зацепиться. Не может быть, чтобы за три дня без прямых эфиров ничерта не произошло.       Мур мог бы расслабиться и довериться сценаристам, как это делают его профнепригодные коллеги, которым не хватает интеллекта и эрудиции для того, чтобы выдавать горячее, свежее и сочное. Аластор не берётся никого судить, конечно, но все же, большая часть эфира забита всякой желтой дребеденью, тусклой и мало интересной. Так, жвачка для обывательского мозга.       Вот оно! Мур жадно смотрит на новость о небольшом судёнышке, терпящем крушение на реке неподалёку. Семейный бизнес… Несовершеннолетние дети… Парочка животных… Ситуация под контролем, бла-бла-бла. Дата? Вчера. Мужчина щелкнул пальцами, глаза блеснули.       Аластор схватил очки в тонкой оправе, нацепил на нос. Есть идея. Он широким жестом разминает пальцы, зажимает лист бумаги в машинку, берётся писать. Навести немного лоска, чуть-чуть преувеличить, провести марафон для помощи пострадавшим. Сегодня рассказать в красках об ужасной трагедии, анонсировать, завтра — марафон. Господи Иисусе, он чёртов гений! К черту мецената из Харви. Прямой эфир и точка.

1963 год Гретна, Штат Луизиана США

Радиостанция Гретны 19:57

      Аластор сидит перед микрофоном и наговаривает причесанный, душещипательный монолог, по ходу добавляя острые фразочки, сыплет красочными эпитетами, жестикулирует, но это скорее для себя, для нужного настроя.       Успех. Поразительно, как доверчивы бывают люди. Через стекло за пультом Аластор видит: собралась небольшая толпа коллег, слушающих ужасающую историю о маленьком пассажирском судне, на борту которого оказалось пол-сотни человек, отрезанных от мира в связи с ужасной аварией. Мистер Мур взял бутылку воды, сделал несколько глотков в короткой рекламной паузе, чтобы смочить горло, наполнил кружку очередной порцией кофе из стеклянного кувшина. Интересно, как скоро сердце откажется работать в таких условиях? Это, должно быть, шестая кружка за день, и Аластор чувствует, как его даже слегка потряхивает. Он не уверен, виноват ли дьявольский напиток или это эмоциональное возбуждение от столь изящно провернутой авантюры?       — …На этом всё, дорогие слушатели, наша редакция следит за последними новостями. Надеюсь на ваши добрые сердца и буду с нетерпением ждать встречи во время завтрашнего марафона в поддержку жертв трагедии. Все средства, разумеется, пойдут в помощь семьям пострадавших. Впереди вас ждет джазовый вечер в компании моего друга и коллеги Майкла Доуса. С вами был Аластор Мур в прямом эфире ток-шоу «Бонмотист». Берегите себя и своих близких, до новых встреч, — произносит мужчина, и включает отбивку. Выходя из аквариума, он ловит шквал восторгов и аплодисментов.       — О, полно вам, друзья мои, кто-то должен творить добро, — произносит мужчина с улыбкой, приобнимая Бекки, случайно оказавшуюся рядом. Почему она не платит ему за подобные мастер-классы по выживанию?.. А кассета-то нашлась. Еще двух не было, как нашлась. Но в тот момент Аластору было уже плевать с высокой колокольни и на мецената, и на Харви, и на контент-план. Так что о нашедшемся материале знал лишь он и его рыжая Квазимода.       Искупавшись в комплиментах, Мур раскланялся и направился к Гапри. Хочется посмотреть на его недовольную рожу. Наверняка старый идиот ждал сокрушительного фиаско.       — Аластор! — уже на подходе к шефскому кабинету, его окликнули. Мужчина цепляет свою самую очаровательную улыбку, узнавая голосок.       — Миссис Гапри, добрейшего вечерочка, — Мур крепко обнимает женщину. Ей под тридцать. В элегантном сером костюме, дорого пахнущая, она отстраняется, и Мур с непередаваемым трудом держит себя от едкого замечания в сторону туфель. Совсем не отсюда, нет. Этот элемент гардероба с потрохами выдаёт в женщине уроженку еще более захудалого городка с полным отсутствием вкуса. Молоденькая, а замужем за тем, кто ей в отцы годится. Не стоит вопроса, как она оказалась там, где есть, но Аластор даже в какой-то степени считает, что миссис Гапри заслуживает уважения. Хотя бы за старания и хваткость.       — Я как раз в пути на поклон к вашему благоверному. Так полагаю, и вы туда же? — мурчит Аластор, галантно подставляет женщине локоть. — Позволите сопроводить? — женщина улыбается, розовеет, принимает предложение.       — Я краем уха слышала, что вы сегодня спасли сегодняшнее шоу, это правда? — спрашивает она, тараща маленькие блекло-болотные глазки на мужчину.       — Ничего сверхъестественного, миссис Гапри, ей-Богу. Когда я узнал о крушении судна, то понял, что поиск кассеты можно отложить до лучших времен. Люди ведь должны помогать друг другу, не так ли? Просвещение, разговоры о важном — вот что на самом деле должно звучать из приёмников, — сладко поёт Мур, ловит восхищенный вздох.       — Не знаю, что Перри делал бы без вас, — кокетливо хихикает женщина. — Ох, у меня есть замечательная идея! Давайте поужинаем втроём? Вы делаете так много, нужно же как-то нам вас благодарить! В центре открыли новый ресторанчик и… — она что-то там щебечет, а Мур думает: поехать домой и заняться уборкой, или же помотать нервы Перри?       Ситуация, в которой сущность побеждает принципы.

1963 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом мистера Аластора Мура 22:49

      Как же хороши вечера пятницы.       Отужинав после с боссом и его супругой, Аластор был счастлив оказаться дома. Первым делом, загнал машину в гараж и предался новому ритуалу — прошёлся по этажам, проверил дом. Идиотская привычка, появившаяся после ночного визита Энтони Бейли. Которого, кстати… Давно не появлялось.       После щепетильного осмотра комнат и коридоров, мужчина спустился в подвал. Глянул, как поживает гость. Состояние оставляет желать лучшего. Сегодня, наверное, им придётся проститься. Аластор потратил много времени в этот раз, хотелось потянуть удовольствие. Гость попался занятный, игра оказалась на удивление забавной. Пару дней назад засранец умудрился потрепать нервы Муру, когда опрокинул стул и попытался тихонько умыкнуть кое-что из инструментов. Бедолага разумеется не мог знать, что телефоны, замкнутые одной линией в доме расположены: один — в нижней части, второй — на прикроватной тумбе Аластора. И если трубка того, что в подвале всегда приподнята и принимает звук постоянно, то вторую Ал учтиво снимает на ночь и слышит, что происходит. Таким образом в момент неудачной попытки побега шум прервал чуткий сон хозяина дома.       О-о, как же малышу Мэтью аукнулась шалость! Аластору попросту пришлось наказать его. Болезненные стоны, надрывные рыдания стали приятной колыбельной в ту неудачную ночь. У каждого свои причуды, верно? Что ж поделать, если мистер Мур отлично засыпает под вопли. И все-таки, следует озаботиться большей безопасностью. Хм… Может забетонировать ножки стула? Прямо в пол. В этот раз всё сложилось в его пользу, а если бы мистер Мур был слишком уставшим и принял бы свой риталин?.. Кто знает. Следует учиться на ошибках, верно?       Ал снисходительно улыбнулся, поцокал языком. Ещё кофе и немного мсье Онорэ де Бальзака — для затравки. Мэтт сломался, уже не торкает, не воодушевляет. Подождёт пару часов. Мистер Мур вплыл в кухню — настроение отличное.       Мурлыча себе под нос незатейливую мелодию, погружается в ритуал более приятный, нежели предыдущий. Варить кофе в тишине, с каждой секундой по нарастающей погружаться в букет ароматов — вот, что нравится Аластору, можно даже сказать, это занятие в топе любимых вещей и процессов мистера Мура. Ему нравится отутюжить мятые рубашки, надушить их парфюмом, повесить в шкаф спинка-к-спинке, импровизировать на фортепьяно или саксофоне в гулкой тишине дома. Нравится, когда зрители на выступлениях рукоплещут, просят на бис, пока он раскланивается. Нравится разбирать письма радиослушателей, раскладывая конверты по цвету, маркам и содержанию. Нравится рваный стук клавиш печатной машинки, когда он пишет сценарий к новому эфиру и звонкий дз-з-зинь, издаваемый аппаратом. Нравится первый надрез на говяжьем стейке слабой прожарки, когда белизну тарелки заливает розоватым соком; нравится первый надрез на телах гостей, срывающий панический дикий вопль.       О да, первый крик любого из гостей. В этот — без малого — интимный момент Аластору Муру нравится смотреть в выпученные краснеющие глаза, полные животного страха. Нравится мыть перепачканные инструменты под болезненные всхлипы, жалкие попытки к диалогу: вода становится коралловой, сталь чистой. Все они в первую ночь ведут себя одинаково. Аластору нравится заполнять сухими блестящими ножичками кожаный чехол, гасить свет перед уходом, слышать отчаянное блеяние, завывания, оставляя гостя в тотальной мгле, и… Щ-щелк! Тишина. Нравится, как он потрудился над звукоизоляцией маленькой гостевой комнаты.       И кофе, конечно. Аластору очень нравится варить кофе.       Кувшин капля за каплей оказался на треть заполнен нефтяно-черной раскалённой магмой, Аластор открыл шкафчик над столешницей, пробежался по посуде взглядом, взял любимую кружку. Утопия. Самая настоящая.       Мужчина неторопливо вышел в гостиную, поправил подушечку в кресле, поставил кружку на столик рядом и замер около книжного стеллажа, всматриваясь в переплеты. Быть может, «Блеск и нищета куртизанок»? Аластор задумчиво поджал губы, вынул книгу. Устроился поудобнее, скрестил ноги, упер руки в подлокотники и откинул твердую обложку, пару вводных страниц, хрустко промял корешок. Первые строки патокой втекают в мозг, Аластор делает первый глоток.       Заорал дверной звонок. Мистер Мур от внезапности дернулся, грудь вдруг обожгло, и он зашипел, опустил взгляд на домашний свитер. Сука. Умиротворение лица пронзило опасным оскалом. Аластор дернул головой, захлопнул книгу, отставил кофе, злобно двинулся к двери, про себя проклиная незваных гостей всем, на чем свет стоит. Около двери он медленно выдохнул, подергал ртом, бровями и щеками, будто размял лицо. Надев маску дружелюбия, открыл дверь и обмер.       — Ciao, Bello, — Энтони Бейли стоит перед ним, опираясь ладонью на дверной косяк. Фисташковые глаза — бешеные, веки подрагивают, зрачки больше неба, больше звёзд и всех черных дыр. Растрёпанная золотистая чёлка ниспадает на лоб, уголок рта будто бы кровоточит. Голос Энтони резкий, пронзительный, а вид в целом, как у покоцанной собаки. Парень быстро скользит языком по верхней губе. Аластор ощутил секундное замешательство, прежде, чем решил что-то ответить. Он кашлянул, улыбка стала шире непроизвольно.