Когда поёт лира. Акт третий: Мистерия о бессмертном алхимике

       Сойдя с последней ступеньки, Лев остановился настолько резко, что Клара едва не врезалась ему в спину. Ей пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза в ответ на его растерянный взгляд.       — Клара-тян, ты зачем побежала на звук выстрела? Ты разве не понимаешь, что это может быть — и, скорее всего, будет — опасно?        Смесь беспокойства и искренней растерянности на его лице почти умиляла. Склонив голову набок, Клара вместо ответа спросила:       — А ты?        Атака удалась: Лев смутился. Несколько секунд он отчаянно водил глазами туда-сюда в поисках ответа. В итоге предсказуемо провалившись, он окончательно покраснел и кивнул.       — Держись ближе ко мне и не лезь никуда первая, хорошо?        Её ответный кивок не особенно его успокоил, но за неимением лучшего пришлось принять такое положение дел. Взяв Клару за руку, Лев огляделся — и, не сговариваясь с ней, задержал внимание на открытой двери гостиной — той самой, которую Клара уже буравила взглядом. К сожалению, раскрыта была правая створка, загораживающая весь обзор с лестницы.        Оставалось лишь одно: пойти и проверить.        Пока они преодолевали короткое расстояние менее десятка метров, Клара пальцами чувствовала дрожь ладони Льва и, кажется, даже его пульс. Впрочем, в последнем она не была уверена. Возможно, это всё-таки стучало её собственное сердце, чьё биение от волнения достигало аж кончиков пальцев. А ведь казалось бы, должна была уже за три мира привыкнуть к регулярным порциям покойников...        К счастью, фигура, которая первой бросалась в глаза при входе в комнату, при всём своём сходстве с каменной статуей всё-таки не была мертвецом. Держась за спинку одного из диванов, вполоборота к двери стоял Лаэрт. Его голова было низко опущена, а на той части лица, которую можно было разглядеть от входа, застыла мрачная сосредоточенность. Да и то, как сжимались его пальцы на обивке дивана...        Тревожных знаков было слишком много.        Не помогало восстановить душевное равновесие и второе лицо, оказавшееся в гостиной. Элизабет Лавенца, стоящая у другого дивана, со стороны стены, не улыбалась своей обычной улыбкой — она хмурила брови, глядя на журнальный столик. Лишь благодаря направлению её взгляда Клара запоздало сообразила, что и Лаэрт смотрел именно туда. Клара также нахмурилась и хотела было подойти ближе — но Лев неожиданно удержал её на прежнем месте. Клара быстро подняла на него глаза: он не смотрел на неё, также зафиксировав взгляд на картине перед собой; очевидно, его жест был автоматическим.        Клара тяжело вздохнула и вновь повернулась к парочке у столика. Хорошая новость: запаха свежей крови она не почувствовала — лишь отголоски оного со стороны трупа в холле.        Плохая новость: в нос ударил отчётливый запах пороха.        Вздох Клары вывел присутствующих из транса. Лаэрт и Элизабет повернулись к ним с Львом, и тот наконец-то прошёл в гостиную, увлекая Клару за собой.       — Что у вас тут случилось? — встревоженно спросил он.       — Ты решил так изящно и эффективно сообщить остальным в доме о времени возвращения в гостиную? — вторила ему Клара, хмурясь и глядя на Лаэрта.        Тот даже не улыбнулся.       — Очень смешно. Вот только, боюсь, стрелял не я, — Лаэрт с усталым вздохом зачесал волосы назад. — Ты, может, не заметила, когда мы встретились на лестнице, но я оставил ружьё в гостиной. И вот, — его губы искривила мрачная усмешка, — результат.        Лаэрт кивнул на журнальный столик. Наконец-то расцепив руки, Клара и Лев послушно приблизились к нему — и обнаружили ружьё, спокойно лежащее на матовой стеклянной поверхности. С момента выстрела прошло немного времени — однако, напрягая зрение, всё ещё можно было разглядеть полупрозрачный дым, поднимающийся от дула.        По тому, как старательно щурился Лев, было очевидно, что ему при всех усилиях это не удавалось. Наконец сдавшись, он повернулся к Лаэрту и поинтересовался:       — И всё-таки как это произошло?        Лаэрт ответил подозрительным взглядом. Не обнаружив на лице брата и намёка на упрёк, он устало вздохнул и, положив ладонь на лоб, объяснил:       — Да вот так: вышел после всех, отошёл буквально на минуту освежиться, умыться да выпить воды на кухне — и тут на тебе. Выстрел. Сразу вернулся — а уже никого. Только ружье на столе да дыра в окне.        С этими словами он кивнул на окно. Остальные также взглянули на него: рядом с ровным прямоугольником стекла, исчерченным дорожками дождевых капель, зияла пустота, украшенная парой острых стеклянных "зубьев" снизу. Упасть на такие будет определённо неприятно... почти так же неприятно, как если бы эти самые стёкла от непонятного взрыва разлетелись по комнате и впились в кожу. В ноги, в плечи, предплечья, горло...        От знакомых картин у Клары к горлу подкатила тошнота. Надеясь отвлечься, она быстро перевела взгляд на ружьё — и выпалила первое, что пришло на ум:       — Вот и чего ты вообще ожидал, оставляя эту штуку без присмотра?..        Прозвучало гораздо досадливее и раздражённее, чем она хотела. Клара даже сама слегка смутилась от собственной резкости — а уж окружающих и она подавно выбила из колеи. И если Элизабет и Лев просто одарили её удивлёнными взглядами (последний — с заметной долей укора), то Лаэрт...        Несколько секунд Лаэрт с потемневшим лицом смотрел на Клару уже знакомым непроницаемым взглядом. Вдруг он резко сорвался с места — и, потянувшись к столу, схватил ружьё прямо за ствол.        А в следующий миг это самое ружьё оказалось в руках у Клары с направленным Лаэрту в грудь дулом.        В первые секунды Клара даже не сообразила, что произошло. Ей просто всучили какой-то тяжёлый продолговатый объект, она его автоматически взяла, чтобы не уронить на пол, — а затем лицо Льва на краю её зрения вытянулось, побледнело — и он в ужасе пролепетал:       — Л-Лаэрт, что ты...       — Стреляй.        Воздух в комнате похолодел вовсе не от дующего из разбитого окна ветерка — нет, мурашки на коже Клары выступили от проникшего под неё ледяного тона Лаэрта. Сухой, как иней, он сковал все её движения, заморозив саму её способность думать. Кажется, она стояла неподвижно целую вечность, прежде чем наконец-то с трудом поднять на Лаэрта растерянный взгляд.        И снова натолкнуться на это непроницаемое, каменное выражение почерневших глаз.        Поймав её взгляд, Лаэрт, всё ещё придерживающий ружьё за ствол, с каким-то механическим упрямством повторил:       — Стреляй.        Глаза Клары распахнулись в неверии. Лишь со второго раза до неё дошло, что от неё просят, — и весь ужас ситуации накрыл её с головой. Руки, изначально взявшие ружьё как положено, затряслись, так что оно начало выскальзывать из вспотевших ладоней, а зубы застучали. Клара некоторое время только и могла, что мотать головой, прежде чем ей удалось выдавить:       — Я... я не буду в тебя стрелять...        Лаэрт громко цокнул. Его брови сошлись на переносице, а костяшки держащих ружьё пальцев побелели.       — Я непонятно выразился? Стреляй. Стреляй! — рявкнул он, резко подаваясь вперёд. — Или ты собралась ждать тут до ночи, пока до нас доберётся маньяк?        На этом моменте у Клары дрожали уже не только руки — её колотило всю. Язык совершенно перестал слушаться, а мысли окончательно спутались. Холодный пот выступил у неё на спине, лился со лба, застилая глаза и размывая картинку перед ними мутной дымкой... или это были уже слёзы? Клара решительно ничего больше не могла сказать.        Не помогло и то, как со стороны Льва внезапно раздалось тихое, страдальческое, но одновременно убеждённое:       — Клара-тян, послушай Лаэрта. Сделай, как он говорит. Пожалуйста...        С каждым словом его голос всё больше затухал, но при этом каким-то удивительным образом оставался чётким — точно он звучал не извне, а прямо у Клары в голове. Клара окончательно перестала что-либо понимать. Перед ней всё плыло, руки и ноги едва могли что-то удержать, к горлу подкатывала тошнота, а в ушах настойчиво звенело всего одно слово: "Стреляй". Или это всё-таки была не слуховая галлюцинация, а Лаэрт действительно любезно повторил свою "просьбу"?        Клара сглотнула ставший поперёк горла ком и зажмурилась. Не глядя она нащупала спусковой крючок и положила на него палец. Непослушные руки отказывались что-то ухватить. Совсем рядом раздавалось шумное дыхание, а тепло чужого тела практически обжигало. Клара вновь сглотнула, чувствуя, как по щекам бегут горячие слёзы. Кое-как ухватилась. Соскользнуло. Ухватить вновь. Соскользнуло. Ухватить. Надавить. Давай, Клара, стреляй, это же не невозможно. Лаэрт этого требует. Лев его поддерживает. Они сошли с ума, оба. Сопротивляется. Пальцу больно. Не время, не время. Почему не двигается? Стреляй. Стреляй. Стреляй!        Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стреляй. Стре...        Ружьё в её руках потянули вперёд настолько резко, что Клара не удержала равновесия и завалилась вслед за ним — прямо Лаэрту на грудь. Тот же, по-прежнему без единой эмоции, развернул её и вновь вложил в руки ружьё. Однако теперь было серьёзное отличие — теперь поверх её неловких, непослушных пальцев лежали две большие, уверенные ладони. От охватившего её человеческого тепла у неё закружилась голова.        А Лаэрт тем временем продолжал направлять её руки. Палец, который она почти сломала в попытках надавить на этот проклятый спусковой крючок, лёг на прежнее место — а затем мягко скользнул чуть в сторону, и-и...        Раздался щелчок.        В гостиной повисла тишина. Клара в первые секунды только и могла, что тупо смотреть на дрожащий в её руках ствол ружья, не понимая, что именно произошло. Наконец, она автоматически повторила жест, который сделала только что благодаря Лаэрту...        Снова щелчок.        Ещё несколько секунд — и глаза Клары широко распахнулись от осознания. Не давая ей прочувствовать момент, Лаэрт громко хмыкнул и, отстранившись, наконец-то забрал у неё ружьё.        Потерявшая опору Клара буквально рухнула на ближайший диван.       — Это ружьё — одно из ружей Отца, — тем временем объяснил Лаэрт. — Стрелять из него сложно, если не знать принцип. В нашем доме его знают... знали ровно три человека: мама, Хитклиф и я. Ещё остались вопросы на тему, почему я не подумал таскать его с собой в уборную?        Закинув ружьё на плечо, Лаэрт оглядел свою аудиторию. Лев и Элизабет переглянулись, но ничего не сказали, лишь помотали головами. Уголок рта Лаэрта приподнялся в полуулыбке. Вдруг Клара, ещё не до конца пришедшая в себя после его перформанса, пролепетала:       — Зачем это всё вообще было?.. Я имею в виду, — продолжала она чуть увереннее в ответ на сдержанный взгляд Лаэрта, — зачем было... вот это вот только что? Почему нельзя было просто сказать словами через рот? — Клара сжала кулаки и подняла на него пылающий взгляд. — А если бы мне всё-таки случайно удалось понять, как стрелять?! Если бы я реально тебя застрелила, идиот?!        На последнем вопросе она окончательно сорвалась на истерический крик и смотрела на Лаэрта уже в слезах. Однако её вид его совершенно не тронул: окинув её прохладным взглядом, он повёл плечом.       — Ты бы не смогла меня застрелить. Сама же видела, что происходит, если стрелять из этого ружья сейчас. Оно не заряжено.        Клара опешила. Пару секунд она могла лишь тупо глядеть на него.       — То есть как это? Ты хочешь сказать, что собирался защищать нас с незаряженным ружьём?        Лаэрт устало вздохнул.       — Нет, я пришёл в гостиную с ружьём в полной боевой готовности. Более того, — он перехватил оружие обеими руками, — я лично убедился, что патронов в нём столько, сколько вообще вмещается в это конкретное ружье. То есть, заряжено оно было на максимум. Однако, когда я прибежал на звук выстрела сейчас, патронов оказалось ровно ноль. Получается, — он вновь закинул ружьё на плечо, — наш убийца знает своё дело и с удовольствием этим пользуется.        Лев, слушавший его с сосредоточенным выражением, нахмурился.       — Погоди-ка, Лаэрт. Если из ружья стрелял не ты, то, по твоим словам, получается, что у нас остался всего один подозреваемый — мама. Хитклиф-сан ведь точно мёртв, в этом мы вполне убедились...        Лаэрт вскинул бровь.       — Ага. Учитывая следы крови в её комнате — самое то для развлечения! Если, конечно, эта кровь принадлежит ей, а не, скажем, Сиду, которого я после возвращения с кладбища не видел...        Элизабет неожиданно улыбнулась.       — Простите за вмешательство, но, по-моему, Мияко-сан не похожа на человека, который станет бегать по дому ради выстрела из ружья. Всё-таки Лаэрт-сан был достаточно близко, чтобы успеть вернуться в гостиную первым, так что счёт шёл на секунды.       — Вы ведь не хотите сказать, что во всём виноват какой-нибудь дух? — вскинулся Лев. Элизабет взглянула на него с любопытством, и он уверенно объявил: — Призраков не существует.        Элизабет наклонила голову.       — Но вы ведь верующий человек, Лев-сан? Почему вы думаете, что душа не может после смерти стать призраком?        Рука Льва невольно потянулась к галстуку.       — Э-это другое... — слабо возразил он.        Лаэрт с тяжёлым вздохом закатил глаза. Видя, что он хочет что-то сказать, немного успокоившаяся благодаря очередному приступу раздражения Клара поспешила опередить его, обратившись к Элизабет с резким:       — Кстати, Элизабет-сан, где всё это время были вы? И, что важнее, почему не с Корой-тян? Я встретила её в коридоре, когда шла к себе из гостиной, и она была совершенно одна. Братец Лаэрт может подтвердить.        С этими словами Клара впилась в Элизабет испытующим взглядом. Та моргнула, явно не готовая к внезапному переключению внимания на себя. Быстро покосившись на Лаэрта и получив от него кивок, подтверждающий слова Клары, она пожала плечами.       — У меня было кое-какое дело, и я, узнав, чего хочет Корделия-тян, отправила её наверх первой. Однако, когда я прибыла в комнату, её там не оказалось. Я подумала, что она могла заглянуть по пути в уборную, и подождала, как мы и условились. А потом я услышала выстрел и поспешила вниз. Я пришла буквально за пару минут до вас с Львом-саном.        Выслушав её рассказ, Клара нахмурилась и взглянула на Лаэрта. На его лице предсказуемо читалось сомнение, аналогичное её собственному.       — Погоди-ка, Лави-тян: Коры-тян не было в комнате?       — Это очень странно: мы с братцем Лаэртом своими глазами видели, как она поднялась по лестнице, — вставила Клара. На губы сама собой запросилась кривая улыбка, когда она добавила: — Неужели и её по пути призрак похитил?        Лев взглянул на неё с укором.       — Клара-тян, только ты не начинай. Хотя, если честно, — продолжал он после короткой паузы, ёжась, — меня самого кое-что уже некоторое время беспокоит. Вам не кажется странным, что сейчас тут находимся только мы четверо? Я имею в виду, да, опасно бежать проверять, что там выстрелило, но... наверное, это всё-таки более естественный человеческий порыв? Учитывая, что мы знаем, что ружьё тут должно быть у Лаэрта... Почему сюда не пришли Каин-кун, Мери-сан, Ямазаки-сан?        После его короткого монолога в гостиной повисла неуютная тишина. Остальные переглядывались, но озвучивать очевидную догадку не торопились. За окном просвистел порыв сырого ветра. Наконец, Клара сделала глубокий вдох — и всё-таки отважилась заметить:       — Это ведь получается, что до нас не дошло четыре человека — а ещё двоих, маму и братца Сида, мы не видели достаточно давно. Таким образом, шесть пропавших — три и три, как раз ещё на два терцета...        Сказав это, она осторожно подняла глаза на Лаэрта. Тот несколько секунд смотрел на неё с непроницаемым лицом — и вдруг его рот страдальчески искривился. Резко развернувшись к выходу, он перехватил ружьё поудобнее и, дёрнув плечом, приказал:       — Все за мной. Пойдём проверять, не решил ли кто-нибудь из пропавших затаиться, испугавшись выстрела.        Остальные взглянули на него с сомнением. Особенно скептичным выглядел Лев: помогая Кларе подняться с дивана, он то и дело кидал неуверенные взгляды на ружьё в руках Лаэрта.       — Лаэрт, а ты уверен, что это нужно? — наконец поинтересовался он, кивая на ружьё.        Проследив направление его взгляда, Лаэрт мрачно усмехнулся.       — Ну, для стрельбы оно бесполезно, но всё-таки выглядит внушительно. Да и прикладом ударить я при необходимости могу.        С этими словами он многозначительно махнул ружьём в руке, как знаменем. Объяснение прозвучало не слишком-то убедительно, но спорить Лев не стал. Вместо этого он, вновь взяв Клару за руку, последовал за Лаэртом вместе с ней и Элизабет.        ...лишь чтобы на самом пороге гостиной остановиться из-за резко затормозившего Лаэрта.       — Что-то случилось? — невинно поинтересовалась Элизабет, оказавшаяся в наименьшей опасности столкновения из-за того, что выдвинулась в путь последней.        Лаэрт ответил не сразу. Со своего ракурса Клара заметила, что его взгляд зафиксирован на одной точке слева — и не могла не обратить внимание, какое бледное и напряжённое у него при этом лицо. Не настроенная дожидаться объяснений, Клара проскользнула сбоку от него и попыталась разглядеть что-то сама из-под его руки. Конечно, это было довольно нагло — однако то, как Элизабет выглянула из-за плеча Лаэрта, а Лев попытался рассмотреть что-то у него над головой (даже приподнялся на мыски!), приободрило Клару. Ненадолго.        Ровно до тех пор, пока она не увидела, что занимало Лаэрта.        На ширме, отгораживающей труп Джессики от остального холла, красовалась кроваво-красная надпись "Praise the willow".        Некоторое время все смотрели на неё в молчании. Наконец, Лаэрт обернулся (Клара и Лев практически синхронно отшатнулись в смущении) и поинтересовался:       — Когда вы шли сюда, надпись уже была?        Лев окончательно стушевался.       — Н-не думаю... по крайней мере, я ничего такого не заметил...       — Думаешь, мы бы не сказали, если б увидели? — вторила Клара и помотала головой. — Нет, даже в спешке сложно не обратить внимания на настолько яркие буквы на бордовом пятне...        И осеклась: в её поле зрения попала Элизабет, стоящая с другой стороны от Лаэрта, — улыбающаяся какой-то снисходительной и одновременно торжествующей улыбкой Элизабет. На нахмуренные брови Клары она дразнящим тоном поинтересовалась:       — Кажется, отрицать вину духов стало сложнее?        Клара не смогла ответить ей чем-либо, кроме раздражённого цоканья. Лев также нахмурился и постарался выразить своим взглядом высшую степень упрёка. Лаэрт же...        Лаэрт неожиданно сорвался с места прямо к ширме. Не говоря ни слова, он схватился за её край — и отбросил к стене. Остальные вздрогнули от грохота, в недоумении наблюдая за его действиями... а в следующий миг Лев и Клара не смогли сдержать удивлённых возгласов: трупа Джессики, ради которого была воздвигнута вся конструкция, у чёрного хода не оказалось.        А пока они приходили в себя от неожиданного исчезновения, Лаэрту понадобилось всего несколько секунд, чтобы оценить ситуацию, — и вот он уже уверенно прошёл к двери на улицу. Свободная от оружия рука легла на ручку, обхватила, повернула... вернее, попыталась: ручка не поддалась. Дверь оставалась запертой.        Лаэрт громко цокнул.       — Думаешь, убийца сбежал через чёрный ход? — осторожно уточнил подошедший к нему Лев.        Лаэрт скрипнул зубами.       — Эта тварь... Наверняка прятался за ширмой и ждал, когда мы все соберёмся в гостиной, чтобы смыться, пока мы рассуждаем!       — А надпись? — скептически поинтересовалась Клара.       — А что надпись?.. Тут вообще не проблема: ширма-то с двух сторон одинаковая — можно было в любой момент с утра, когда никого в холле не было, накалякать что угодно на обратной стороне, а перед побегом сейчас просто развернуть. Гораздо больше меня волнует, что эта дверь сейчас заперта.        Клара криво улыбнулась.       — Что, всё-таки убийца испарился?        Лаэрт скосил на неё хмурый взгляд, который тут же перевёл на Элизабет. Затем он прикрыл глаза и тяжело вздохнул.       — Нет, это всего лишь значит, что у убийцы был ключ. И, насколько я помню, — он одарил Элизабет уже вопросительным взглядом, — ключи от всех дверей можно найти в комнате прислуги, верно?        Элизабет коротко кивнула. В этот момент Лев неожиданно дёрнулся.       — Погоди, Лаэрт. Ты же не хочешь сказать, что, раз у прислуги был ключ... — он сглотнул. — Ты ведь не намекаешь, что Каин-кун...        Лаэрт неожиданно зло оскалился.       — О, так твоему приятелю можно намекать на мою вину в моё отсутствие, а мне на его — нет? — саркастически уточнил он.        Вместо ответа Лев пристыженно опустил голову. Чувствуя, что напряжение вот-вот достигнет критической точки, Клара поспешила переключить их внимание.       — Кстати, всё-таки возвращаясь к надписи, — она кивнула на отброшенную к лестнице ширму. — Вам не кажется, что это может быть очередной подсказкой от убийцы? Типа той, которая привела вас на кладбище.        От упоминания кладбища Лаэрт и Лев содрогнулись, и последний заметно побледнел. Клара едва сдержала торжествующую ухмылку: как минимум в этом вопросе её братья были единодушны. Бросив на ширму неприязненный взгляд, Лаэрт помолчал — а затем в сердцах выпалил:       — Да очевидно, что эта сволочь просто над нами издевается!.. Наверняка подготовил какую-нибудь ловушку, — продолжал он, отворачиваясь к окну в дальней части холла и болезненно вглядываясь в туман за стеклом. — Может даже, чтобы нас всех добить, как на улицу выйдем.        Проследив направление его взгляда, Клара заложила руки за спину и склонила голову набок.       — Ну, кстати, по количеству пропавших людей так-то все терцеты покрыты — так что, технически, необходимости в убийствах больше нет...        Лаэрт мрачно хохотнул.       — Это если ты считаешь, что убийца — один из нас четверых, а не кто-то из "мертвецов"!       — Л-Лаэрт, не надо, пожалуйста... — слабо попросил Лев, со страданием глядя на его согнутые в изображении кавычек пальцы.        Лаэрт ответил ему лишь холодным взглядом. Клара неуютно поёжилась. Повисло тяжёлое молчание. Пока её братья смотрели друг на друга, Клара старательно отводила взгляд в сторону. Нет, конечно, она не верила, что убийца — один из них троих... но вот к четвёртой личности в их компании у неё давно были вопросы.        Словно прочитав её мысли, Элизабет вдруг загадочно прищурилась.       — Даже если вы отказываетесь верить в вину духов и хотите обвинить человека — либо из исчезнувших, либо одного из нас — почему вы так уверены, что убийца ограничится только смертями по стихотворению?        Клара вздрогнула и быстро подняла на неё взгляд. Улыбаясь как никогда искусственной улыбкой, Элизабет невозмутимо смотрела на них, поражённо уставившихся на неё, и явно не собиралась комментировать свои слова. Холодок из гостиной настиг их и в холле. Лев некоторое время колебался, прежде чем осторожно заметить:       — Ну, потому что до этого он довольно чётко следовал стихотворению? Я имею в виду, — продолжал он чуть увереннее, — эти убийства по трое, расположение первых трупов по частям света, все эти детали типа струн или ветвей во второй партии...        Элизабет прикрыла глаза.       — Этого я не отрицаю. Вот только... по какой причине вы решили, что этим всё ограничится? Почему вы думаете, что стихотворение — это весь ритуал, а не один из его шагов?        С этими словами она одарила Льва невинным взглядом. Тот совершенно растерялся и некоторое время просто стоял, то открывая, то закрывая рот. Наблюдая, как с каждой секундой его мучений улыбка Элизабет становится всё более торжествующей, Клара почувствовала раздражение. Выступив вперёд и оказавшись между ними, она подняла на Элизабет пылающий взгляд и с вызовом поинтересовалась:       — А вы почему так уверены, что мы ошибаемся? Вы знаете что-то, чего не знаем мы, Элизабет-сан?        Элизабет вовсе не смутилась. Приподняв уголки губ ещё выше, она поднесла кулак ко рту и, хихикнув, ответила:       — Разумеется: ведь я уже давно часть этого места!        Клара на это заявление могла лишь громко цокнуть. К счастью, Лаэрту к этому моменту надоели их пререкательства, и он вышел из закутка у чёрного хода обратно к дверям гостиной и одарил Элизабет хмурым взглядом.       — Сейчас не время для твоих шуток, Лави-тян. Пойдём, — коротко бросил он, поведя плечом и обращаясь уже ко всем.        Лев и Клара растерянно переглянулись.       — Куда?        Уверенно двигающийся в сторону главного входа Лаэрт даже не оглянулся.       — В ловушку убийцы, куда ж ещё. Надо же нам выяснить, куда именно испарились остальные и по какому терцету их устранили. Но сначала, — он резко затормозил перед дверью кухни, — попробуем добыть ключи, чтобы выбраться из этого дома. Заодно проверим мою гипотезу.        Говоря, он не смотрел на остальных, но Лев слишком хорошо прочувствовал укол в свою сторону — вернее, в сторону своего "приятеля". Поёжившись, он взял Клару за руку и всё-таки последовал за Лаэртом.        ...Ключей в комнате прислуги предсказуемо не оказалось. Мрачный триумф Лаэрта окончательно раздавил всякий намёк на боевой дух брата и сестры, так что на второй этаж они последовали за ним без каких-либо возражений. "Возьмём ключи в кабинете мамы — зайдём туда через её комнату, она как раз была не заперта", — так обосновал своё решение Лаэрт. И Клара с Львом вяло поплелись за ним, кое-как не отставая от его широких, уверенных шагов...        Лишь чтобы совсем растеряться, когда он неожиданно остановился вновь.        Засомневавшись в своём восприятии пространства, Клара выглянула из-за его спины. До комнаты матери в конце коридора оставалось приличное расстояние; их же группа находилась у второй двери. Клара нахмурилась.       — Братец Лаэрт, это не мамина комната.        Лаэрт выудил из кармана брюк ключи и окинул их быстрым взглядом. Выбрав один, он хотел было вставить его в замочную скважину... и с очевидным неудовольствием обнаружил, что дверь не заперта.       — Я в курсе. Это твоя комната. Та самая, — он распахнул дверь и приглашающе указал на вход, — в которой ты будешь ждать, пока мы с твоим братом проверим, что же такого интересного для нас приготовил маньяк на этот раз.        Клара растерянно моргнула... и вместо того, чтобы войти, окинула Лаэрта скептическим взглядом с ног до головы. Хоть его тон и сочился иронией на грани с сарказмом, лицо застыло в непроницаемой маске. Клара поёжилась, но всё равно попыталась ответить в том же духе.       — Этот "брат" сейчас с нами в одной комнате? Потому что, насколько мне известно, из моих двух ни один бы не оставил меня в доме с маньяком, отправившись на поиски проблем на свою прекрасную пятую точку.        Краем глаза она заметила, как замялся после её слов Лев. Однако Лаэрт оставался непреклонным: не сдвинувшись ни на миллиметр, он сухо ответил:       — Полагаю, ты не очень внимательно меня слушала, так что повторю. Мы с Львом пойдём на опасную улицу, куда нас всех явно желает выманить убийца, проверять, куда пропали остальные гости нашего уважаемого дома. А ты, как хорошая девочка в красивом ярко-бордовом платье, благодаря которому нас, несомненно, заметят с самого дальнего расстояния, останешься у себя в комнате вместе с Элизабет-сан. Ещё вопросы?        И, даже не став её слушать, Лаэрт прошёл в комнату, проверяя, не успел ли кто-нибудь в неё пробраться. Клара вспыхнула и обернулась к Льву и Элизабет. Старшему брату решение среднего явно понравилось настолько же, насколько и ей, но спорить он при всей очевидности внутренней борьбы не спешил. На его фоне Элизабет лишь сильнее походила на человека, который достиг просветления и готов без тени сомнения принять любое испытание от этой жизни.        Клара резко развернулась к выходящему из комнаты Лаэрту.       — Если проблема только в цвете моего платья, я просто переоденусь в серое!        Пренебрежительный взгляд Лаэрта сделал его как никогда похожим на отца.       — Не пререкайся. Я уже принял решение — и я буду ему следовать, даже если тебе оно не нравится. Так что, — Лаэрт прошёл мимо Клары, совершенно игнорируя её возмущения, и остановился перед Элизабет, — вверяю её вам, Элизабет-сан.        С этими словами он положил ладонь Элизабет на плечо. Маска невозмутимости на её лице наконец-то дала трещину: улыбка сошла с её разомкнувшихся губ, а жёлтые глаза широко распахнулись в удивлении. Впрочем, она скорее удивилась его смене манеры общения на официальную, чем самой просьбе.        У Клары определённо было больше мыслей на этот счёт.       — Погоди-ка, — заговорила она, выступая вперёд, — то есть, ты и правда считаешь, что, чем самому обеспечить мне безопасность, лучше будет доверить меня ей? Этой странной женщине, которая то и дело говорит подозрительные вещи и утверждает существование призраков? И это не говоря уж о том, что она уже умудрилась потерять целых двух двенадцатилетних девочек!       — Клара-тян! — наконец-то не выдержал Лев — и в его тоне одновременно отчётливо звучали возмущение и страдание. И было отчего: при всём отторжении к идее Лаэрта он просто не смог проигнорировать болезненной складки между бровей Элизабет, появившейся после слов Клары.        Однако Лаэрт оставался непреклонен. Удостоив Клару лишь быстрого взгляда искоса, он сухо произнёс:       — Элизабет-сан — совершенно обычная женщина. Что до обвинений в исчезновении девочек... — он медленно перевёл взгляд на Элизабет. — С Джесси-тян её вины не было. Я полагаю, Элизабет-сан, вы учтёте свою ошибку с Корой-тян и впредь будете более внимательны? Потому что...        В его глазах блеснул опасный огонёк, и Лев с Кларой невольно затаили дыхание. Неотрывно следили они, как его левая рука медленно соскальзывает с её плеча, как неподвижно они смотрят друг другу в лицо... и как эта самая левая рука, схватив ворот её платья, резко приподнимает Элизабет Лавенцу; ей пришлось встать на мыски, чтобы удержаться на ногах.        Глаза Лаэрта совершенно почернели, а зубы обнажились в каком-то зверином оскале.       — ...если в моё отсутствие с головы Клары упадёт хоть волос, я лично, вот этими руками, тебя убью. И, — он притянул Элизабет ещё ближе к себе и понизил голос, — не обещаю, что буду хоть каплю гуманнее нашего маньяка. Уяснила?        После его слов в коридоре повисла звенящая тишина. Пока Клара смотрела на разворачивающуюся перед ней сцену в немом шоке, а Лев сжимал галстук так сильно, словно хотел себя им задушить, выражение Элизабет скорее напоминало... лёгкое удивление? Любопытство? Клара очень сомневалась, что в подобной ситуации так могла вести себя "нормальная женщина".        Наконец, Элизабет прикрыла глаза и расслабленно улыбнулась.       — Я прекрасно вас поняла, Лаэрт-сан, — мягко произнесла она, накрывая его ладонь своей; кажется, она даже умудрилась погладить костяшки его пальцев. — Можете не волноваться: хоть я и провалилась в защите девочек, жизнь и здоровье Клары-сан я обязательно, абсолютно точно сберегу. В конце концов, — она открыла глаза и хитро прищурилась, — Клара-сан — особенная.        Уголок рта Лаэрта дрогнул, но он ничего не сказал. Ещё несколько секунд он смотрел Элизабет в лицо, точно ища подвох. Наконец, его пальцы разжались, и рука упала, повисая вдоль тела ровно в тот момент, когда пятки Элизабет коснулись пола. Лаэрт молча кивнул. Коротко поклонившись в ответ, Элизабет без лишних слов прошагала в комнату — причём прошагала с таким достоинством, словно Лаэрт только что смиренно просил её об одолжении на коленях, а не откровенно угрожал. Выбитый из колеи её поведением, Лев мог лишь молча проводить её растерянным взглядом.        Клара также ненадолго поддалась моменту — но уже в следующий миг сжала кулаки и, развернувшись к Лаэрту, упрямо заявила:       — А вот я отказываюсь оставаться с ней наедине даже на пять минут. Вот думайте что хотите, но я не собираюсь это терпеть! Если уж тебе так принципиально тащиться в туман в компании ружья и бесполезного человека, то сам её и забирай с собой — а мне оставь братца Льва! Всё равно с его физподготовкой...        В этот момент Лаэрт настолько резко изменился в лице, что остаток фразы застрял у неё в горле. За этот день Клара видела его не в лучшем состоянии больше одного раза, но, пожалуй, впервые его выражение её по-настоящему напугало. Потому что на неё смотрел не её родной, такой знакомый и любимый брат — на неё смотрел пустой манекен с совершенно почерневшими глазами и сомкнутым в тонкую линию ртом.        Этот-то манекен, воспользовавшись её растерянностью, схватил её за плечо и, резко развернув, буквально втолкнул в комнату.        Клара не упала на пол исключительно потому, что на её пути оказалась Элизабет Лавенца, с готовностью подхватившая её в нужный момент. Пару секунд Клара стояла, уткнувшись лицом в её грудь, и пыталась понять, что вообще произошло. А едва к ней вернулась способность мыслить, она обернулась — и увидела Лаэрта, перегородившего проём и уже готового запереть дверь.        Встретившись с ней взглядом, Лаэрт безжизненным, как у робота, тоном объявил:       — Лев с тобой не останется. И если тебе плевать на то, что я говорю тебе как твой брат, то тебе придётся подчиниться тому, что я приказываю тебе как глава семьи.        Всего секунду Клара смогла наблюдать его исказившееся ненавистью лицо — а затем он сделал шаг назад и захлопнул дверь. Ключ попал в замок не с первого раза и повернулся особенно шумно. Из коридора послышались жалкие попытки Льва воззвать к лучшим чувствам брата — но очень быстро они прекратились, затухнув вместе со звуком шагов. Мир Клары сузился до одной комнаты.        Она осталась наедине с Элизабет Лавенцей.        Потеряв последнюю ниточку связи с другими людьми, Клара ощутила присутствие Элизабет особенно остро. Хоть она и стояла к этой женщине спиной на некотором расстоянии, до неё доходило тепло её тела и тихий звук дыхания — а неотрывный взгляд золотистых глаз царапал лопатки почти физически. От такого ненавязчивого, но почему-то всё равно назойливого существования Клару затошнило. Кажется, раньше её настолько раздражал лишь Сохей.        Спустя пару минут молчания Элизабет неожиданно нарушила тишину.       — Неужели вас настолько тяготит моя компания, Клара-сан? — невинно поинтересовалась она.        Клара сжалась — и тут же расслабила плечи. Медленно обернувшись, она одарила Элизабет хмурым взглядом: та стояла, склонив голову набок и сложив ладони перед собой, и с искренним любопытством смотрела на неё в ответ.        У Клары не было никакого настроения на милые беседы с этой женщиной.       — Да, тяготит.        Глаза Элизабет широко распахнулись в удивлении, начисто стирая всякий след её обычного хитрого прищура. А уже в следующий миг она невинно захихикала в кулак.       — Как вы суровы, Клара-сан! Я ведь ничего лично вам не сделала. Не думаете, что подобная резкость может меня ранить?        Вопреки смыслу её слов, весь вид Элизабет демонстрировал веселье: улыбка была как никогда озорной, а глаза блестели особенно ярко. Точно ей нравилось раздражать и без того нервную после всех этих сцен Клару... Переполненная отвращением, Клара молча отвернулась и сжала кулаки. Каждый жест, каждое слово Элизабет Лавенцы буквально сочились подозрительностью, а в алиби во всех мирах хватало белых пятен... По крайней мере, так ей хотелось думать. В конце концов, в одном Клара была точно уверена.        Как минимум прямо сейчас Элизабет Лавенца наслаждается происходящим.        А Элизабет тем временем, не получив ответа, пожала плечами и наконец-то решила оставить попытки завязать разговор. В наступившей тишине Клара ясно услышала шелест её юбки, когда она развернулась и прошла к кроватям — и опустилась на ту, которая прошлой ночью должна была остаться пустующей, но в итоге дала приют Сохею.        ...А ведь то, что Сохей пропал именно теперь, достаточно подозрительно. В первом мире он, помнится, исчез примерно на этом же этапе — как раз удобный момент, чтобы начать действовать свободно. Конечно, позже они нашли его труп в печи — но определили его принадлежность по кольцам, а не каким-то более надёжным признакам. Да и во втором мире история была похожая... а уж его странности в текущем... Интересно, проводился ли призыв духа в каждом из них? А то, может, Клара просто запуталась со всеми противоречиями истории дяди? Вот и приписывает проделки его духа реальному характеру Ямазаки Сохея, который только в этой ситуации наконец-то раскрылся спустя три года. Да и вообще, разве не из-за неё в этом мире призвали дух Шимоцуки Кенджи?        Погрузившись в размышления, Клара сама не заметила, как начала медленно брести к выходу из комнаты. Впрочем, уже пару шагов спустя она упёрлась в дверь. Остановившись, она уткнулась в деревянную поверхность лбом и, положив ладонь на выступающую часть незамысловатого узора, тяжело вздохнула. Ответный вздох на фоне она постаралась проигнорировать. Вместо этого она опустила взгляд в пол, и...        Её глаза расширились в удивлении: из-под тумбочки у двери белел уголок какой-то бумажки.        Несколько секунд Клара тупо смотрела на этот лист, не понимая, как могла такое пропустить. Как давно он тут находится? Кажется, перед разговором с Бернкастель его здесь не было... Наконец, она обернулась к Элизабет; та одарила её вопросительным взглядом. Чуть подумав, Клара быстро опустилась на корточки и подняла бумажку.       — Элизабет-сан, вы, заходя сейчас, не заметили вот эту штуку?        С этими словами она демонстративно потрясла оказавшийся сложенным лист в руках. Элизабет склонила голову набок и, нахмурившись, ненадолго задумалась.       — Нет, не заметила, — наконец медленно ответила она, качая головой. Недолго помолчав, она добавила: — Но, если вы ещё не забыли, первым сюда зашёл Лаэрт-сан, причём в спешке. Возможно, он как-то оттолкнул эту бумажку?        Элизабет кивнула на тумбочку. Проследив направление её взгляда, Клара нерешительно кивнула в ответ: учитывая позицию, это выглядело очень даже вероятным развитием событий. Затем она вновь перевела взгляд на Элизабет и осознала: та смотрит на неё выжидающе. Что логично — в таких бумажках всё-таки обычно важнее не форма, а содержание...        Наконец-то развернув листок, Клара убедилась, что это и правда послание. Впрочем, в одном её ожидания оказались обмануты: автором был вовсе не Коппелиус или кто-то, его имитирующий; нет, записка была написана на родном японском языке. Но даже так, она смогла удивить.        "Ты была права, сестрёнка Клара. Этот человек действительно всех убил. И Дзи-тян, и маму, и остальных — всех убил он. Но не волнуйся, я этого так не оставлю".        И всё. Ни разъяснений, ни подписи — ничего, что могло бы дать хоть какую-то подсказку. Впрочем, небрежный почерк со скачущим символами, явно говорящий о спешке автора записки... да и обращение...       — Элизабет-сан, — заговорила Клара, после некоторых колебаний всё-таки направившись к своей "сокамернице", — вы ведь даёте... давали девочкам уроки по разным предметам, да? И письменные задания тоже? Скажите, пожалуйста: это похоже на почерк... Корделии-тян?        С этими словами Клара вручила Элизабет записку. Та нахмурилась и, приняв её, внимательно вчиталась.       — Да... — наконец медленно произнесла она. — Да, это очень похоже на почерк Корделии-тян — если она дописывает что-то второпях, когда я прошу её сдать задание, примерно так он и выглядит. Но, Клара-сан, — она подняла на неё подозрительный взгляд, — что это всё значит? Что именно вы наговорили, нет, внушили Корделии-тян, что она написала вам что-то такое? И, главное, когда?        Клара замялась. Передавая записку Элизабет, она была слишком захвачена мыслью убедиться в своей догадке, так что совсем не задумалась о содержании... и о последствиях. Но теперь строгий, суровый вид Элизабет ясно напомнили, что эта женщина — воспитатель её кузин, ответственная за них. Впрочем, это была её вина, что Клара так легко об этом забыла... Да и в любом случае...        Клара некоторое время тупо смотрела Элизабет в лицо. Затем она перевела взгляд на записку в её руках.       — Что я внушила? Понятия не имею.        И это была чистая правда: у Клары не было и малейших догадок, о каком именно "человеке" писала её кузина. То есть, варианты, конечно, были — но все они разбивались о совершенно внезапное упоминание матери. "При чём тут вообще она? — растерянно думала Клара, игнорируя испытующий взгляд Элизабет. — Кора-тян решила, что нынешние убийства связаны со смертью её мамы? Но разве это был не несчастный случай, да ещё и целых пять лет назад? Даже если предположить, что её столкнули... Не думает же Кора-тян, — на губы запросилась нервная улыбка, — что тётю Юи убил дядя Кенджи? Он же умер до тёти... если только... — Клара побледнела, — убийцей был дух дяди Кенджи..."        А пока Клара обливалась холодным потом, буравя записку полным ужаса взглядом, Элизабет продолжала ждать. Наконец, убедившись, что от Клары не добьёшься толка, Элизабет тяжело вздохнула и прикрыла глаза.       — Что бы это ни было, похоже, именно с этим связано внезапное исчезновение Корделии-тян. Теперь вы понимаете, почему я с такой готовностью поддержала её нежелание с вами беседовать тогда? Догадывалась же, что чем-то таким всё и закончится...        Эти слова наконец-то вернули Клару в реальность. От невесёлого смешка Элизабет она покраснела и вскинула голову.       — Вот только не надо перекладывать вину на меня! По тому, как убили Джесси-тян, очевидно, что убийца и без меня интересовался девочками. Да и наш разговор был слишком давно, чтобы стать прямой причиной исчезновения Коры-тян теперь, — ещё до пропажи дяди Такечи...       — Но, вероятно, именно он в конце концов привёл её к выводам, которые она, пусть и не слишком ясно, сообщила в этой записке, — прохладно заметила Элизабет.        Клара раздражённо замычала, сжимая кулаки. Не выдержав неотрывного взгляда собеседницы, она резко отвернулась.       — Если вы такая умная и предусмотрительная, то как умудрились оставить её аж дважды, причём в первый раз — так надолго? Я уж не говорю о том, что вы умудрились напоить девочек отравленным какао вчера вечером, из-за которого с ними уснули мертвецким сном, а убийца спокойно смог похитить и убить Джесси-тян!        Элизабет пододвинулась ближе с заинтересованным видом.       — А почему вы так уверены, что я поила девочек какао вчера вечером, да ещё и отравленным? — полюбопытствовала она.        Клара бросила на неё подозрительный взгляд.       — А разве это не ваша традиция — каждый вечер перед сном пить какао?        Элизабет кивнула.       — Это правда. Но тогда возникает вопрос: откуда об этом знаете вы, Клара-сан? В конце концов, — она пересела поудобнее, — не думаю, что я вам об этом говорила.        Клара похолодела. А ведь точно: Элизабет рассказала ей об этом в прошлом мире — но это вовсе не гарантировало, что тот разговор случился и в этом. Клара-то на этот раз проснулась уже к ужину. Неужели она прокололась и выдала себя?        Впрочем, не было похоже, что Элизабет что-то поняла; по крайней мере, полное любопытства выражение вовсе не выглядело угрожающим. Получается, пронесло? Или эта женщина просто снова над ней издевается...        Отвернувшись, чтобы скрыть румянец, Клара пробурчала:       — Да, не говорили — это в разговоре с Корой-тян к слову пришлось... ну а потом я сама хотела попить какао — а там оказался заметный белый порошок. Вот и всё.        Договорив, она скосила опасливый взгляд на Элизабет. Та слушала её с сосредоточенным видом — и в итоге кивнула. Клара слегка расслабилась.       — Но почему вы тогда так уверены, что какао было отравлено вчера, а не сегодня? — с улыбкой поинтересовалась Элизабет. Видя, как Клара стушевалась, она покачала головой — и, вздохнув, продолжала: — В любом случае, вы правы: нет смысла перебрасываться обвинениями сейчас. Иначе просто повторим сцену в гостиной — а нам оно надо?        Клара хмыкнула.       — А мне показалось, что вам понравилось морочить всем голову и наблюдать, как братец Лев без всякого успеха пытается защищать братца Лаэрта. А ведь одно ваше слово могло разбить все аргументы Каина-куна... столько времени провести вместе с ним — и даже не заикнуться...       — Ох, Клара-сан, неужели вы настолько ревнуете Лаэрта-сана ко мне? — вдруг с беззаботным смешком перебила Элизабет.        Клара быстро повернулась к ней с ярко-красным лицом.       — Ревную этого донжуана? Не смешите! Я даже к его девушке его не могу всерьёз ревновать. Да и если уж этот меня бросит, у меня всегда есть второй...        Она старалась говорить как можно небрежнее, но с каждым словом в её голос всё сильнее прорывалось раздражение. Скептические смешки Элизабет становились громче прямо пропорционально степени её кипения, так что в конце концов Клара сдалась. Шумно выдохнув, она просто махнула рукой и отошла к стене.        Некоторое время между ними висела тишина. Наконец Элизабет упёрлась ладонями в кровать и, откинувшись назад, констатировала:       — В любом случае, нам не остаётся ничего, кроме как терпеливо ждать возвращения Лаэрта-сана и Льва-сана с новостями. Нам остаётся, — она с безмятежным видом прикрыла глаза, — лишь подчиниться судьбе.        Клара, развернувшаяся на звук её голоса, не сдержала раздражённого цоканья. И снова Элизабет говорила о какой-то судьбе. Как будто она знала что-то, чего не знали остальные! Эта её манера действительно начинала действовать на нервы... особенно в совокупности с фактом, что Клара видела, как эта самая судьба повторяется уже трижды. Утверждая её существование, Элизабет, осознанно или нет, буквально издевалась над Кларой — прямо как с полчаса назад над ней издевалась Бернкастель, сидя на той же самой кровати.        Издевалась Бернкастель...        "Ты не знаешь ничего про одного из главных подозреваемых, в твоей основной версии нет чёткости, и ты умудрилась совершенно забыть про загадку, которую практически решила в прошлом осколке".        Слова Бернкастель пронзили сознание Клары молнией. Некоторое время она стояла с непроницаемым лицом, не замечая заинтересованного взгляда Элизабет, пока в её голове прокручивались новые и новые мысли. Они захватывали, они окутывали, окружали — Клара точно оказалась в эпицентре торнадо, в потоках которого проносились ответы на её бесчисленные вопросы. Стоило только протянуть руку — и она обязательно за что-нибудь ухватится... лишь бы не потерять при этом руку...        А где-то минуту спустя вихрь вырвался из её сознания в комнату. Вернее, вихрем стала сама Клара — настолько резко она сорвалась с места к прикроватной тумбочке, где по-прежнему лежал на зарядке её телефон. Элизабет растерянно моргнула, когда она пронеслась мимо.       — Подчиниться судьбе, говорите? — переспросила Клара, выпрямляясь и глядя на удивлённую Элизабет сверху вниз. — Ну вы и подчиняйтесь, если хотите. А у меня есть определённая цель — и я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока она отдалится от меня ещё сильнее. Я, — она сжала телефон в руке и резко развернулась, задевая подолом юбки плечо Элизабет, — сломаю сколько понадобится судеб, если это спасёт мою семью.        С этими словами Клара, не дожидаясь реакции, уверенно направилась к выходу. У самой двери она остановилась, но лишь с одной целью — взять ключ с тумбочки. Тот самый ключ, которым она открывала эту дверь в любом из миров двадцать седьмого апреля, — её собственный.        Этой короткой паузы хватило, чтобы она смогла услышать за спиной скрип кровати, а затем — звук шагов.       — Вы меня заинтриговали, Клара-сан, — произнесла Элизабет, останавливаясь рядом с ней. Когда Клара подняла на неё глаза, она широко улыбнулась. — Я очень хочу увидеть из первых рядов, как вы "ломаете судьбы"!        Её улыбка была уж слишком лучезарной, неприятно контрастируя с обычной искусственностью её выражения. Клара поёжилась в отвращении и крепче сжала ключ в руке.       — Утром в разговоре с мамой вы были более скептичны.        Элизабет с невинным видом склонила голову набок.       — Потому что Мияко-сан — это Мияко-сан. А вы — особенная.        Сказав это, она молча уставилась на Клару всё с той же улыбкой. Клара ясно прочитала в её выражении предвкушение, и у неё по спине прошла волна мурашек. Первым порывом было спросить, что же всё-таки Элизабет Лавенца имеет в виду под "особенной", — однако именно этого она явно и хотела. Решив не доставлять ей такого удовольствия, Клара отвернулась и, подёрнув плечами, вставила ключ в скважину.       — Я бы сказала, что вы не менее "особенная", но братец Лев расстроится, если узнает, что я говорю такое о людях... — с усталым вздохом пробормотала она.        Элизабет пропустила этот комментарий мимо ушей. Пронаблюдав, как Клара поворачивает ключ, она мягко, но уверенно сообщила:       — В любом случае, хоть я не собираюсь вам препятствовать, боюсь, отпустить вас одну я не могу. Лаэрт-сан довольно ясно дал понять, что сделает со мной, если вдруг по возвращении не обнаружит вас здесь. И если моя судьба вас очевидно не волнует, полагаю, вы не горите желанием делать своего брата убийцей; не так ли, Клара-сан?        Клара смерила её долгим взглядом. Несмотря на её обычную улыбку, глаза Элизабет ясно давали понять: она совершенно серьёзна. Рука Клары, держащая ключ, дрогнула, когда в её памяти всплыло жуткое лицо Лаэрта, захлопывающего дверь перед ней дверь каких-то десять-пятнадцать минут назад. Пару секунд она колебалась — а затем отвернулась и, молча кивнув, наконец-то вышла из комнаты.       — ...Я, конечно, готова последовать за вами куда угодно, но всё-таки уточню: что именно вы собираетесь делать, Клара-сан?        Дошедшая до конца коридора Клара остановилась перед распахнутой дверью комнаты матери и одарила Элизабет быстрым взглядом через плечо. Не обнаружив в её выражении ничего, кроме любопытства, она развернулась к входу.       — Стану протагонистом игры своего любимого жанра, — с мрачной ухмылкой объявила она, заходя внутрь.        Элизабет одарила её растерянным взглядом, но Клара его проигнорировала. Сейчас её занимало совершенно другое.        Желание наверстать упущенное.