Когда поёт лира. Акт третий: Мистерия о бессмертном алхимике

      — Неожиданное место вы выбрали для отдыха, леди Юкари!        Отвлекшись от обмахивания веером, Юкари скосила ленивый взгляд на нарушительницу своего спокойствия. И без того ниже её почти на десяток сантиметров, теперь Эрика Октавиан была вынуждена задрать голову, чтобы смотреть в лицо ей, сидящей на крыше. Однако не было похоже, что дистанция её хоть сколько-нибудь смущала: улыбка на её губах была как всегда радушной и самодовольной. Хорошее настроение Эрики было лишь очевиднее на фоне Урсулы, которая стояла чуть позади с низкой опущенной головой и нервно теребила передник.        Учитывая переменчивость нрава хозяйки, в подобной ситуации стоило ориентироваться именно на куклу.        Решив не искушать судьбу, Юкари соскочила с крыши склепа в открывшийся аккурат под её ногами портал. Уже в следующий миг она оказалась напротив Эрики и Урсулы.       — Могу сказать то же самое о вас, леди Эрика: не ожидала, что из всех вариантов кто-либо решит заглянуть именно на место событий!        С этими словами Юкари бросила через плечо красноречивый взгляд на дверь склепа. Конечно, трупа там не было — он остался на игровой доске, избавив элегантный мир ведьм от своего уродливого вида. Проследив направление её взгляда, Эрика хихикнула в кулак.       — Ну почему же, кладбище — замечательное место для кого-то, кто желает размять ноги! Правда, — она прищурилась, — для кого-то, изъявившего подобное желание, вы оказались удивительно неподвижны, леди Юкари!        С этими словами она отчеканила чечётку — а затем уставилась прямо на носки туфель Юкари, выглядывающие из-под длинного платья... и совершенно не касающиеся земли. В конце концов, Ведьма Границ не изменяла себе и даже в такой ситуации предпочла сидеть на любимом портале. На замечание Эрики она игриво прикрыла рот ладонью и, помахав на собеседницу веером, заявила:       — Ох, ну что вы, леди Эрика, куда уж мне такую подвижность, как у вас! У нас, пожилых, другие развлечения...        И хихикнула. Веер захлопнулся, оглашая наступившую тишину лёгким стуком. От взгляда Юкари не укрылось, как погасла улыбка Эрики на это короткое мгновение — и как крепко сжались пальцы Урсулы на переднике. Ведьма Границ сложила руки на груди и, расслабленно тряхнув головой, продолжала:       — А если без шуток, я полагаю, владелица игры не просто так почтила меня визитом в свой заслуженный перерыв?        У Урсулы аж задрожали губы, и она бросила опасливый взгляд на госпожу. А Эрика, не меняя улыбки, склонила голову набок и наградила Юкари долгим взглядом. Её большие глаза сейчас казались круглыми синими стекляшками, настолько трудно было найти в них хоть намёк на эмоции. Не будь Юкари сама воплощением людских страхов, сейчас бы точно почувствовала холодные мурашки на спине.        Однако Юкари отвечала Эрике лишь настолько же искусственной улыбкой, ожидая.        Наконец, Эрика медленно опустила веки и глубоко вдохнула. В безмолвии мира ведьм её вздох прозвучал, как наждачная бумага по стеклу. Под наблюдением Юкари и Урсулы она сложила руки за спину (не как частенько делала Клара, а согнув их в локте), слегка наклонила корпус вбок — и, раскрыв глаза, одарила Юкари убийственным взглядом.       — Я бы хотела узнать, по какой причине достопочтенная Ведьма Границ делает непристойные предложения моей вещи за моей спиной, — объявила она ледяным тоном.        Юкари выслушала её с сосредоточенным видом... и неожиданно хихикнула, прикрыв лицо веером.       — А Урсула-тян, смотрю, очень верная вещь! — игриво заметила она, обмахиваясь веером и добродушно поглядывая на куклу. Та смущённо опустила голову, и Юкари, повернувшись к Эрике, продолжала: — Если я правильно её оценила, полагаю, всё и так должно быть очевидно? Непристойности — они ведь на то и непристойности, чтобы совершать их наеди...       — Тогда какого дьявола, — всё так же холодно перебила Эрика, — вы вообще лезли к Урсуле, если вам всё очевидно? Вы ведь, — она сделала шаг к Юкари, — не могли не понимать, что такая, как Урсула, непременно всё расскажет своей госпоже. Тогда, повторяю, какого дьявола?        С этими словами она выжидающе заглянула Юкари в лицо. Та лишь приложила ладонь к щеке.       — Ах, иногда так сложно противостоять своим желаниям! Вам ли не знать, леди Эрика!        С этими словами Юкари одарила её предупреждающим взглядом. Эрика его демонстративно проигнорировала.       — За дуру меня держите? Ладно, скажу яснее: я в курсе, насколько вы любите окольные пути, и прекрасно осознаю, что все эти домогательства до Урсулы преследовали какую-то дополнительную цель. Давайте уже разберёмся: что это за цель? Что именно вы хотите мне этим сказать?        Юкари с невинным видом склонила голову набок.       — А почему я должна отвечать?       — Потому что я предпочитаю прямые ответы.        Взгляд Юкари потемнел. Эрика оставалась непоколебимой, продолжая буравить её полными холода глазами. Ещё несколько секунд Ведьма Границ машинально обмахивалась веером — и вдруг резко захлопнула его и наконец-то сошла с портала на землю. На её лице не было и тени прежнего озорства, когда она быстрым движением ткнула конец веера Эрике в грудь и сухо объявила:       — Тогда ты выбрала не то общество, девочка. Можешь любить прямоту, сколько тебе угодно, но в нашем мире, — веер прочертил линию от груди к подбородку, приподнимая его, — те, кто не умеет читать между строк, быстро оказываются сожранными. Советую уяснить это поскорее, если не хочешь обнаружить себя в Аду логической ошибки или где похуже.        Угроза в тоне Юкари звучала совершенно реальной, а устремлённые на Эрику фиолетовые глаза опасно блестели. Однако Эрика выслушала её с совершенно равнодушным видом. Пару мгновений она не сводила взгляда с лица Юкари — а затем скосила глаза на её руку. Тяжело вздохнула.       — А я-то надеялась, что нам удастся решить всё мирно... — скучающе пробормотала она — и грубо схватила Юкари за запястье. Однако не успела она что-либо сделать...       — Г-госпожа Эрика, пожалуйста!..        ...как рядом с ней выросла фигура Урсулы. Юкари даже слегка удивилась... её выдержке: успевшая искусать все губы и измять фартук, кукла слишком долго не вмешивалась в беседу хозяйки. А ведь та вот-вот наломала бы дров: уже сам её жест — непозволительная дерзость по отношению к наблюдателю от Сената. И, что более важно, к ёкаю границ Якумо Юкари лично.        Эрика скосила хмурый взгляд на Урсулу. Фиолетовые глаза куклы блестели от стоящих в них слёз, а руки были в волнении прижаты к груди. Казалось, только вещь тут осталась способна на здоровую человеческую реакцию на воплощение людского ужаса — и на воплощение людского греха. От этой мысли уголок губ Юкари невольно приподнялся в лёгкой улыбке.        Впрочем, когда Эрика вновь перевела на неё взгляд, она натолкнулась лишь на равнодушную маску. Несколько секунд она пытливо всматривалась Юкари в лицо — а затем раздосадованно цокнула и наконец-то отпустила её запястье. Освободившаяся рука Эрики безвольно повисла вдоль тела.        Юкари также убрала веер от её шеи и сделала шаг назад. От её глаз не укрылся облегчённый вздох Урсулы, вновь заставивший её улыбнуться.       — Что ж, — заговорила Юкари, откидывая волосы назад, — думаю, в дальнейшей беседе смысла нет. Свою позицию я донесла — остальное за вами, леди Эрика... Впрочем, — она повернулась к собеседнице спиной, — кое-какую подсказку я, пожалуй, всё же дам: постарайся проанализировать наше с тобой общение с первой встречи и до этого момента, Эрика Октавиан. Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы.        Лица Эрики Юкари, разумеется, не видела — однако раздражённое цоканье было намного красноречивее всяких гримас. Ещё несколько секунд Эрика оставалась на кладбище, сверля спину Юкари хмурым взглядом. Наконец, она тяжело вздохнула — и с едва слышным треском голубых искр исчезла вместе с Урсулой.        Некоторое время Юкари вслушивалась в наступившую тишину, наслаждаясь мгновением безмятежности. Затем она прикрыла глаза и с усталой усмешкой покачала головой.       — Как же сложно нынче с молодёжью — всё им разжуй да в рот положи...        Постояв так ещё пару секунд, Юкари устало вздохнула — и, раскинув руки, начала заваливаться на спину. Однако падения не последовало: открывшийся за её спиной портал как всегда своевременно поглотил хозяйку.        Кладбище безмолвствовало.

***

       Лицо, смотрящее на него из зеркала, было как никогда отвратительно.        Вернувшись в дом, Лев первым же делом отправился на кухню привести себя в порядок. Он был даже немного рад, что столкнулся с Лаэртом на выходе из леса, — иначе бы он потратил драгоценное время брата, предпочтя отчёту раковину... Какие же глупые у него всё-таки мысли.        И всё-таки это лицо... Да, Льву оно никогда не нравилось, но сейчас оно было особенно уродливо. Покрасневшие и распухшие от слёз глаза, сухие шелушащиеся губы, розоватые царапины на лбу, бледный, нездоровый цвет. И это он ещё умылся. До чего же жалко — стыдно, что людям вообще придётся что-то такое рядом с собой видеть. Хоть изолируйся в какой-нибудь дальней комнате на карантин.        Не утешал даже тот факт, что у Шимоцуки Кенджи такого лица точно никогда не было.        Впрочем, приходилось работать с тем, что есть. С трудом оторвав неприязненный взгляд от зеркала, Лев отряхнул руки и наконец-то закрыл кран. Вода в раковине сливалась неприлично медленно, и ещё несколько мгновений Льву чудилось, что он видит в ней своё мутное отражение. Из его груди вырвался тяжёлый вздох.       — Ах, вот вы где, Лев-сан.        Слегка забывшийся в своих мыслях, Лев вздрогнул. Медленно обернувшись, он обнаружил перед собой Мери. Она успела пройти в кухню и теперь стояла возле стола в середине помещения. Лев поймал себя на мысли, что этот стол для него — как щит... и тут же этой мысли устыдился: сейчас был редкий момент, когда он видел Мери без очков — её щита. И в такой-то ситуации он хотел от неё обороняться? Лев машинально взялся за запястье и, потирая его, опустил глаза. Мокрый рукав неприятно лип к коже.       — Вы искали меня, Мери-сан? — спросил он севшим, каким-то чужим голосом.        Мери слегка наклонила голову вбок и одарила его долгим взглядом. Наконец, она медленно кивнула.       — Вы долго не возвращались, — объяснила она, обходя стол. — Даже когда Сид-сан и Лаэрт-сан уже пришли. Я начала волноваться.        Лев невесело усмехнулся.       — Да, Лаэрт мне уже устроил взбучку за то, что я отстал...        Уголки его губ приподнялись чуть выше, когда он вспомнил, каким нашкодившим маленьким мальчиком себя чувствовал, когда Лаэрт его отчитывал... А потом Лев сказал ему о Памеле, в подтверждение передав "карту". От этого воспоминания и сейчас его брови нахмурились, а взгляд расфокусировался. Красное пятно на периферии зрения двинулось ближе, и Лев спешно спросил:       — Вы уже слышали о смертях, Мери-сан? О Хитклифе-сане, о дяде Такечи и о Памеле-сан?        С этими словами он вновь сфокусировал взгляд на Мери, стоящей уже буквально в паре метров от него — у ближайшей стороны стола. Его вопрос угодил в неё, как выстрел, на несколько секунд обездвижив. Пустой взгляд — и Мери сделала шаг назад к столу и упёрлась ладонью в столешницу.       — Про Хитклифа-сана и... Такечи-сана мне рассказал Лаэрт-сан. А вот про Памелу-сан слышу впервые...        Сказав это, Мери закусила губу. От Льва не укрылось, с каким усилием она сейчас говорила — и с каким трудом ей далось произнести имя Такечи. Лев опять было нахмурился... но быстро решил, что это не его дело. Изобразив на лице слабую, жалкую улыбку, он сказал:       — Что ж, теперь знаете. В свою очередь, рад, что хотя бы с вами всё в порядке, — он коротко кивнул, когда Мери подняла на него задумчивый взгляд. Выпрямился. — А теперь, если вы меня извините... Не хотелось бы ещё дольше оставлять Клару-тян одну.        И, ещё раз кивнув, направился к выходу. Однако едва он прошёл мимо Мери...       — Лев-сан, вам ведь больно.        Не успев сделать и трёх шагов, Лев застыл. Пару секунд он просто не мог поверить своим ушам — а затем всё-таки обернулся. Мери стояла на прежнем месте к нему спиной, но с такого ракурса в поле зрения Льва попадало её отражение в зеркале. Ещё бы он не был настолько близоруким, чтобы рассмотреть её выражение!        В конце концов сдавшись, Лев развернулся полноценно и, горько улыбнувшись, заметил:       — Сиду больнее вдвойне: он потерял любимого отца.        Эпитет "любимый" рядом со словом "отец" стал поперёк горла, как неудачно проглоченная таблетка. К счастью, Мери этого не заметила... наверное. Впрочем, то, как сжалась её ладонь, всё ещё лежащая на столе...        Мери резко выдохнула.       — Не спорю, что Сиду-сану больно. Но и вам, Лев-сан... — Внезапно с её губ сорвалась усмешка, и она низко опустила голову. — Вы очень добрый человек — беспокоиться о ком-то, когда у самого сердце разрывается на тысячу кусочков...        Глаза Льва широко распахнулись, а рука автоматически потянулась к груди. Обычно этим жестом он искал под одеждой крест — однако на этот раз ладонь оказалась чуть левее. Пальцы с силой сжались на лацкане пиджака... и тут же расслабились. Рука опустилась и безвольно повисла вдоль тела, в то время как на губы запросилась ещё более жалкая улыбка — хотя, казалось бы, куда уж больше.        Вместо этого Лев невесело хохотнул.       — Мне часто что-то такое говорят. Ну, рад соответствовать своему литературному имени.        И вновь посмеялся. Однако Мери даже не улыбнулась — её лицо в зеркале оставалось неподвижным. Пальцы в белой перчатке постучали по столешнице... и вдруг она развернулась и, глядя прямо на Льва, серьёзно произнесла:       — Но ведь я не читала роман и знаю только одного человека с именем Лев — вас. И поэтому... — она сделала шаг к нему и задрала голову, чтобы смотреть ему в глаза, — для меня ваша доброта — это только ваша доброта, Лев-сан. И ничья другая. Потому что Лев-сан — это только Лев-сан.        Сказав это, Мери мягко, но уверенно взяла его руки в свои и слегка стиснула. А Лев был настолько ошеломлён услышанным, что даже не сразу осознал, как ласково и искренне она ему улыбается. Некоторое время он только и мог, что тупо смотреть на Мери в ответ, открывая и закрывая рот. В его голове вертелся целый рой мыслей и эмоций, но в целом все они сводились к одной, мягкой и тёплой, как тлеющий огонёк.        Счастью.        Лев мог бы стоять так хоть весь день, смакуя это редкое, но такое желанное чувство. Однако в конце концов его насильно вернули в реальность: из гостиной донёсся звон часов. Лев слегка вздрогнул и постарался сосредоточиться на лице Мери перед собой. Оно казалось каким-то чересчур размытым... Не сразу он осознал, что виной тому стоящие в его глазах слёзы.        Осторожно высвободив одну руку, он утёр глаза рукавом — и тут же накрыл ладонь Мери своей. Стиснув её в ответ, он с чувством прошептал:       — Спасибо, Мери-сан... Вы не представляете, как я счастлив это слышать. Вы... вы и представить себе не можете, как важно ощущать себя собой, когда, когда... когда тебя просто считают копией кого-то другого...        На последних словах он опустил голову и совсем понизил голос. Его руки против воли задрожали. Он не видел лица Мери, только их сцепленные ладони, так что не мог сказать, как она отреагировала на его откровение. Однако...       — Поверьте, Лев-сан: если б я этого не знала, я бы сейчас перед вами не стояла.        Глаза Льва округлились в удивлении. Он быстро поднял взгляд — и, натолкнувшись на её выражение, осознал: ему не показалось.        Мери смотрела на него совершенно пустыми глазами.        Лев совершенно не знал, что ему ответить. Он только и мог, что тупо глядеть на Мери, чей мутный взгляд был направлен куда-то сквозь него. Пауза затягивалась...        Вдруг Мери моргнула — и наваждение мигом рассеялось. Перед Львом вновь стояла обычная женщина, в которой не было и грамма потустороннего — разве что сверхъестественное очарование. Улыбнувшись, она мягко высвободила ладони из его хватки. Лев едва успел почувствовать, как они дрожат. А Мери, отойдя на пару шагов назад, уже своим обычным расслабленным тоном заметила:       — Ладно, что-то мы с вами тут заболтались. Кажется, я слишком надолго вас задержала — Клара-сан наверняка будет сердиться.        От напоминания о Кларе лицо Льва залила краска. Прикрыв его нижнюю часть рукой, Лев кивнул — и, пробормотав слова прощания, развернулся (на ходу едва не задев стол) и поспешил прочь из кухни.        ...Однако в дверях он не удержался и, остановившись, бросил последний взгляд на кухню. К счастью, Мери не растворилась в воздухе, как призрак, а стояла на прежнем месте с сложенными перед собой руками. Поймав его взгляд, она улыбнулась и помахала. Лев ещё раз кивнул и всё-таки продолжил свой путь.        На короткое мгновение ему показалось, что в зеркале за её спиной в отражении была какая-то другая, пусть и очень похожая женщина.

***

      — Клара-тян!        Именно с таким испуганным возгласом Лев ворвался в комнату, ожидая худшего. Однако его опасения не оправдались: сидящая на кровати Клара лишь повернула к нему голову и одарила совершенно спокойным взглядом. На её лице читалось разве что лёгкое недоумение. В целом же она выглядела ровно так же, как когда он её оставил, да и в комнате не обнаружилось никаких следов беспорядка. Мирная, безмятежная картина.        Стоя на пороге, Лев перевёл дыхание. Клара слегка наклонила голову.       — Ты в порядке, братец Лев? Выглядишь так, словно бежал.        Её ровный тон лишь больше сбил Льва с толку. Пару секунд он тупо смотрел на неё — а затем нерешительно покачал головой. Под вопросительным взглядом Клары он утёр со лба холодный пот. После этого он ненадолго вышел в коридор — и, вытащив ключ из скважины, наконец-то зашёл в комнату. Наблюдая, как он запирает дверь, Клара не могла не обратить внимание на то, как дрожат его пальцы, сжимающие ключ.        Тот самый ключ, который он по возвращении с вылазки обнаружил торчащим в замке.        Убедившись, что на этот раз нормально запер дверь, Лев положил ключ в карман пиджака и направился к Кларе. Однако не успел он сделать и пары шагов, как та вдруг огорошила его вопросом:       — Что у тебя с лицом?        Лев вновь остановился в растерянности. Однако рука, машинально лёгшая на лоб, дала ему ответ даже быстрее, чем это сделал мозг.       — А, ты про это... Да так, о берёзу поцарапался.        О необычности такого объяснения Лев также догадался скорее по косвенным признакам, чем посредством здравого смысла. Конкретнее — по тому, как выразительно выгнулась бровь Клары.       — О берёзу? Лицом? Как вообще... — Клара оборвалась на полуслове. Затем окинула его оценивающим взглядом и заключила: — Братец Лев, у тебя какие-то уж слишком близкие отношения с берёзами...        Комментарий заставил Льва покраснеть и пробормотать что-то нечленораздельное, почёсывая затылок. Затем он устало вздохнул — и, ещё немного помявшись, под вопросительным взглядом Клары прошёл к кроватям. Не глядя, он медленно опустился на место, где сидел чуть больше часа назад, поставил локти на колени и положил подбородок на сцепленные руки. Стоило его взгляду остановиться на одной точке в изножье кровати напротив, он расфокусировался. Лев впал в задумчивость.        ...Он настолько глубоко погрузился в свои мысли, что совершенно не заметил выжидающего взгляда, которым Клара буравила его вот уже пять минут.       — И? Чем всё кончилось? — наконец не выдержала и нарушила молчание она.        Лев слегка вздрогнул и быстро поднял на неё глаза. В тусклом освещении пасмурного дня его лицо приобрело нездоровый сероватый оттенок.       — Кончилось что?        Клара закатила глаза от его непонятливости.       — Вылазка ваша. Нашли дядю?        От этого вопроса по телу Льва прошла крупная волна дрожи. Да и цвет лица изменился: сначала от него отлили последние кровинки (оказывается, до этого был не предел...), затем его бросило в краску, а затем он снова побледнел — аж губы побелели. Всё это время его неподвижный взгляд был устремлён на Клару, но смотрел Лев словно сквозь неё. Наконец, он отвернулся и бросил:       — Нашли на кладбище. Мёртвым.        Клару такой ответ не удовлетворил.       — Мёртвым — отчего именно? — спросила она, подсаживаясь ближе. — Как выглядел труп? Было ли что-нибудь странное?        Пальцы Льва сжались.       — Сам факт смерти — это недостаточно странно?..       — Не после того, как вчера вечером уже убили трёх человек. И всё же?..        Лев мученически нахмурился.       — Клара-тян, я не хочу об этом говорить. Дядя Такечи мёртв — и этого уже достаточно. Я не хочу обсуждать с тобой всякие ужасы... т-тем более — такие неприятные...        От Клары не ускользнула его запинка. Некоторое время она окидывала его взглядом с ног до головы, в то время как Лев старательно отводил глаза. Наклон головы, пауза — и почти утвердительное:       — Его кастрировали, да?        Лев поперхнулся и, покраснев, быстро повернулся к Кларе. Та смотрела на него совершенно спокойно, и в дополнительном подтверждении после его реакции явно уже не нуждалась. Лев устало выдохнул.       — Практически... — наконец сдался он.        Клара нахмурилась.       — Что значит "практически"? Отрезали не целиком, а половину? Или просто сосредоточили убийство на этой части? Подвесили за член? Обмотали и изрезали его леской? Насадили на ветку?       — Клара-тян, у нас тут не роман Золя, чтобы обсуждать член на палочке! — наконец не выдержал её потока вопросов Лев — и, заметив знакомый огонёк в её глазах, отвернулся и бросил: — "Жерминаль". И да, дяде... туда... воткнули нож...       — Прям внутрь? — каким-то странным, подозрительно похожим на восхищённый тоном уточнила Клара.        Лев хмуро покосился на неё, но наткнулся лишь на маску сдержанности да прямой взгляд в ответ. Тяжело вздохнув, он отвернулся, и его руки упали на колени. Нехотя кивнул. Клара, больше следившая за его руками, обратила внимание, как сжались его пальцы... и в целом уж больно внимательно присмотрелась к той области. Краем глаза заметив направление её взгляда, Лев снова тяжело вздохнул и потёр затылок ладонью.       — Клара-тян, я был бы благодарен, если бы ты так откровенно не пялилась... туда. Особенно учитывая, — он всё-таки развернулся к ней, — как хорошо, оказывается, работает твоя фантазия на всякую кровожадную расправу именно с этой частью человеческого тела.        От его просьбы Клара ничуть не смутилась, лишь подняла глаза на его лицо и, кивнув, отсела чуть подальше. Лев нахмурился, но никак не прокомментировал её реакцию. Некоторое время он смотрел на неё задумчиво, тщетно стараясь пробиться сквозь маску равнодушия. Наконец, он сцепил руки в замок и, заметно поколебавшись, подался вперёд.       — А ещё... я был бы благодарен, если бы ты мне объяснила одну вещь. Понимаешь ли, — продолжал он после паузы в ответ на вопросительный взгляд Клары, — на самом деле, убили не только дядю. Как и вчера вечером, трупа было три. На пороге выхода из котельной мы наткнулись на Хитклифа-сана. Он был обмотан какой-то леской. На кладбище — дядя Такечи. Да, заметно... изуродован, но при этом — подвешен на двери склепа. И, наконец, в лесу, в овраге — Памела-сан. Её тело... было пробито ветками упавшего дерева.        Лев сглотнул: с каждым словом ему было всё труднее говорить. Он потряс головой и вновь постарался сфокусировать взгляд на Кларе: та слушала внимательно, не выказывая ни намёка на волнение. Лев выдохнул.       — Я бы хотел узнать, по какой причине твои предположения насчёт... случившегося с дядей так сильно напоминали детали этих смертей?        Сказав это, Лев пытливо уставился Кларе в лицо. Непонятно, какой именно реакции он от неё ожидал, но она лишь склонила голову набок и без промедления ответила:       — Из-за стихотворения на гобелене. Помнишь же, мама утром намекала, что убийства с ним связаны? Ну я и посмотрела на него повнимательнее. Некоторые слова там выглядят выделенными: стороны света в первом терцете, branches, hang и strings — во втором. Вот я и подумала, как это можно связать. Всё.        Клара пожала плечами. Лев ещё некоторое время внимательно, недоверчиво смотрел ей в глаза — однако так не сумел ни за что зацепиться. Выпрямившись, он провёл ладонью по лицу.       — Вот, значит, как... — только и произнёс он, приглаживая волосы на затылке.        С его губ сорвалась невесёлая усмешка. Он будто говорил со стеной. Клара отвела взгляд. "Надо было приложить больше усилий, чтобы быть его Кларой..." — отстранённо подумала она.        Вот только "прикладывать усилия, чтобы быть Кларой" — именно то, что она сейчас сделать не в состоянии. Не тогда, когда затылок ноет от тупой боли, а в груди до сих пор клокочет вязкое, гадкое ощущение пустоты и бессмысленности любых действий. Да, вернувшись в комнату после разговора с матерью, Клара присела на постель и сделала вид, что всё это время терпеливо ждала Льва, — но это был её предел. Выдавливать из себя какие-то эмоции, поддерживая игру? Не из чего. Хотя бы цель из виду не упустила — и на том спасибо... Даже лучше. Нечему мешать.        Разумеется, Лев не мог этого не заметить. Разумеется, это не могло его не обеспокоить.        Как хорошо, что сейчас он слишком потрясён, чтобы докапываться до сути. Клара даже была немного благодарна убийце за шокирующий перформанс. Интересно, сработало ли с Лаэртом?..       — Что с затылком?        Рука Клары застыла в паре миллиметров от волос. Кажется, она всё-таки переоценила рассеянность Льва: его взгляд на неё был вполне себе проницательным. Клара опустила руку и тяжело вздохнула. Боль стянула голову тугим кольцом.       — Пока тебя ждала, сидела в телефоне, а он сел. Решила достать зарядку из шкафа. Не рассчитала силы, когда дёргала дверцу, и на меня сверху упала вешалка. Тяжёлая, да ещё и угол был острый.        Клара мрачно усмехнулась. Лев ничего не ответил — был слишком занят рассматриванием белого провода, тянущегося из розетки под подушку. Само его наличие будто бы подтверждало рассказ Клары. Впрочем, если бы Лев вдруг решил проверить уровень заряда, уже пару часов стабильно держащийся на отметке в сотню, её легенда бы тут же посыпалась. Предупреждая это неприятное развитие событий, Клара быстро спросила:       — А у тебя что? Ну, с затылком.        Лев, в этот момент уже не в первый раз тянувшийся к своей голове, также застыл. Вопрос его заметно смутил.       — Да это тоже... берёза... — Лев сглотнул. — Споткнулся и ударился спиной.        Когда он говорил, его взгляд был направлен куда угодно, но не на Клару. И всё же она кивнула с понимающим видом.       — Спасибо за объяснение. А то, — она криво улыбнулась, — у меня уже реально начали возникать вопросы к твоим отношениям с берёзами...        Лев промычал что-то смущённое и, принявшись теребить рукав рубашки, отвернулся. Едва он это сделал, лицевые мышцы Клары вновь расслабились, и она равнодушно уставилась в дальнюю стену. Некоторое время они провели в неуютном молчании.        ...пока тишину не нарушило аханье Льва — и последовавший за ним тихий стук чего-то лёгкого о пол. Быстро скосив глаза, Клара заметила катящийся под прикроватную тумбочку маленький предмет. Пуговица.        Лев одарил испорченную манжету полным сожаления взглядом. Тяжело вздохнув, он собрался уже подняться... но был неожиданно опережён Кларой.       — Сиди уж. Всё равно с твоим зрением не найдёшь — да и не факт, что вытащишь из-под тумбочки, если понадобится.        Сказав это, Клара ободряюще улыбнулась. Лев был слишком смущён, чтобы с ней спорить, так что лишь кивнул и неуклюже отодвинулся, пропуская Клару ближе к тумбочке. Впрочем, когда она села на корточки, он всё-таки не смог удержаться от досадливого:       — И всё же заставлять тебя ползать по полу...        Губы Клары тронула слабая улыбка. "Знал бы ты, как и перед кем я ползала полчаса назад..." — с горечью подумала она, окончательно опускаясь на колени и шаря по полу рукой.        Затылок вновь пронзила боль.        Впрочем, Клара знала, что в её нынешних действиях мало смысла: насколько она успела заметить, пуговица катилась либо под тумбочку, либо под кровать слева. Клара подползла ближе и решила сначала попытать удачу под более высокой кроватью. Едва она запустила туда руку, её пальцы неприятно пощекотал ещё не вековой, но всё-таки довольно толстый слой пыли: пылесос под кровать пробирался плохо. Клара поморщилась, но всё-таки отважно продолжила водить ладонью по грязному ковру в поисках одного-единственного маленького диска.        ...Лежащий у самой ножки тумбочки, он попал в её поле зрения ровно в тот момент, когда она, лёгшая на пол, чтобы протянуть руку дальше, почувствовала под пальцами какой-то маленький круглый предмет. "Непохоже, что это комок пыли..." — подумала она, прощупывая твёрдый, металлический шарик... хотя точно ли шарик? Кажется, там всё-таки есть какие-то углы...        Когда Клара выпрямилась, вытолкав предмет из-под кровати, на ковре перед собой она обнаружила покрытую пылью серёжку-гвоздик.        В серебристой оправе алел яркий рубин.       — Какая красивая...       — Мама-то? Ну ещё бы!       — Да... Рубиновые серёжки ей всё-таки очень идут. Хочешь тоже проколоть уши, как подрастёшь, Клара-тян?       — У-угу...       — О, только учти: это делается пистолетом. Уши прям насквозь простреливают! Я изучал вопрос, знаю, о чём говорю.       — У... у-у...       — Л-Лаэрт, не запугивай Клару-тян! Это, наверное, какой-то специальный пистолет же... да же?       — Ну разумеется. А вы что подумали?       — Братик Лаэрт, ты злюка!       — А-ха-ха-ха!        Да, сомнений не было: перед собой Клара видела серёжку своей матери. Старую, давным-давно потерянную — но всё-таки не совсем потускневшую даже под толстым слоем пыли. Красивая и внушающая трепет, как и всё, что принадлежало Мизунохаре Мияко... пожалуй, даже какой-то слишком большой трепет для такой маленькой вещи.        Казалось бы, что может быть не так? Серёжка хозяйки дома в одной из его комнат — что тут странного... Однако по какой-то причине у Клары от её вида перехватило дыхание. С ужасом она поняла: это предчувствие. Но почему? Что именно могло его вызвать? Разве что тот факт, что Мияко в жилые комнаты, даже гостевые, обычно всё же не захаживала... Что могло понадобиться Мияко в комнате Клары так давно, что оставленная ей серёжка успела покрыться пылью?        И... её ли это комната?       — Клара-тян, что-то случилось?        Обеспокоенный голос Льва вернул Клару в реальность. Быстро накрыв серёжку рукой (хотя Лев бы всё равно её вряд ли разглядел...), она обернулась. Лев успел подсесть ближе и встревоженно смотрел на Клару сверху вниз. От того, каким высоким он был, Кларе стало неуютно. Отведя взгляд к его пуговице, всё ещё лежащей у тумбочки, она покачала головой.       — Нет, ничего. Просто нашла какой-то мусор.        И слабо улыбнулась. Лев одарил её недоверчивым взглядом: для "мусора" она уж слишком странно реагировала. Однако не успел он и рта раскрыть...        Тишину комнаты огласил негромкий, но настойчивый стук в дверь, за которым тут же последовало:       — Клара-сама, вы у себя?        Лев и Клара переглянулись. Даже если бы они не узнали голос, сейчас в этом доме так говорить мог только один человек — Каин. Но стоило ли ему доверять? Клара одарила Льва вопросительным взглядом. Тот кивнул и поднялся с места. Проследив, как он направляется к двери, Клара быстро перевела взгляд на серёжку на полу — и, пока Лев не видел, вновь спрятала её под кровать. Вместо неё она подобрала искомую пуговицу и поспешила за братом.        Тем временем Лев не торопился открывать. Остановившись у двери, он осторожно позвал:       — Каин-кун?        Клара приблизилась к нему и встала с другой стороны двери. Из коридора послышалась возня.       — Лев-сама? Так, значит, тут вы...        В его голосе отчетливо слышалась неловкость, но при этом не было похоже, что он разочарован услышать именно Льва. Считав всё это, Лев нахмурился и переглянулся с Кларой. К сожалению, у неё догадок о причине визита Каина было не больше. Лев вновь скосил глаза на запертую дверь, положив ладонь на карман с ключом.       — Мы оба тут: я и Клара-тян, — наконец ответ он. — У тебя какое-то дело к Кларе-тян, Каин-кун?        Каин за дверью помолчал.       — Ровно то же, какое и к вам, Лев-сама. Вы... — он неожиданно запнулся. — Вы двое ведь одни?        Градус недоумения на лице Льва лишь возрос. Клара машинально сжала пуговицу в руке. Лев одарил дверную ручку задумчивым взглядом, а затем с вопросительным видом кивнул на неё Кларе. Та кивнула в ответ. Лев наконец-то достал ключ из кармана.       — Так что случилось? — спросил он, оказавшись лицом к лицу с Каином.        Тот по какой-то причине старательно не смотрел ему в глаза, предпочтя установить зрительный контакт с находящейся глубже в комнате Кларой. Не было похоже, что он прячет что-нибудь типа оружия, — скорее уж у него были какие-то проблемы лично с Львом. Клара нахмурилась, но ничего не сказала.        А Каин, некоторое время набираясь храбрости, в конце концов глубоко вдохнул — и, по очереди одарив Клару и Льва серьёзным взглядом, попросил:       — Не могли бы вы спуститься сейчас в гостиную? Я бы хотел всем кое-что показать.