Когда поёт лира. Акт третий: Мистерия о бессмертном алхимике

      — А вид отсюда очень даже ничего!        Таков был вердикт Джессики, гордо взирающей на сестру и кузину с крыши склепа. Пронаблюдав, как легко она взобралась по практически гладкой стене, оттолкнувшись от хиленького кустарника и подтянувшись на крыше, Клара даже восхитилась ловкостью младшей близняшки... впрочем, в её беспечном болтании ногой и самоуверенной улыбке что-то казалось слегка... раздражающим. Что-то, что Клара никак не могла ухватить, но что невыносимо её мучило...        А вот Корделию подобные вопросы не слишком интересовали. Её взгляд оставался хмурым с самого момента, как Джессика при виде склепа заявила, что хочет на него забраться, — а уж после успеха этого предприятия Корделия могла лишь тяжело вздохнуть.       — Насмотрелась, Дзи-тян? Теперь слезай, — строго потребовала она.        Вытянутая нога Джессики застыла в воздухе, пока сама она окидывала сестру задумчивым взглядом. Протяжное хмыканье — и Джессика по-бунтарски высунула язык.       — Ну уж не-е-ет! — воскликнула она, оттянув нижнее веко. В ответ на хмурое мычание Корделии она склонила голову набок и заявила: — Просто взять и слезть с такой классной крыши? Да когда ещё выпадет шанс посмотреть на вас с таких высот! Тебе-то о таком только мечтать, да, Ко-тян?        Как ни странно, ехидный вопрос, направленный в Корделию, угодил в Клару. "А, так вот что меня так бесит..." — подумала она, низко опуская голову и старательно изучая траву у ближайшего надгробия, чтобы не видеть, как на неё (опять) смотрят сверху вниз. Однако для победы над Корделией нужна была более тяжёлая артиллерия. Скрестив руки на груди, она ответила:       — Высоты или нет, а если ты с этой крыши рухнешь, то точно сломаешь себе шею! Я не могу позволить, чтобы моя младшая сестра пострадала, да ещё так глупо — я за тебя отвечаю. Так что хватит дурачиться, иначе...        Её перебило громкое фырканье.       — Ко-тян, признайся, тебя братец Лев покусал? Нудишь совсем как он вчера у ивы! — скучающе заметила Джессика, наконец-то вызывая у сестры эмоции: Корделия вся покраснела и быстро вскинула голову. А Джессика, мигом потеряв к ней интерес, прикрыла глаза и продолжала: — Да и нечего тут вести себя как главная! Ты старше всего на десять минут... и вообще, тут самая старшая сестрёнка Клара — вот она за нас и отвечает!        Последнее заявление вырвало Клару из мрачных мыслей (в основном связанных с шутками Лаэрта на тему того, что вырасти высокой, как он, ей не светит), и она почти испуганно взглянула на Джессику. Та смотрела лишь на Корделию, причём с видом победительницы, явно наслаждаясь тем, как та пыхтит и сжимает кулаки в бессильном негодовании. Клара на это выдавила нервный смешок. Быть взрослой резко перестало быть весело и приятно.        А уже мгновение спустя Клара тяжело вздохнула и, заложив руки за спину и прикрыв глаза, вторглась в спор сестёр с невозмутимым:       — А вы не боитесь, что за то, что Дзи-тян "осквернила" склеп, на неё падёт какое-нибудь проклятие? Скажем, — продолжала она в ответ на удивлённые взгляды кузин, — проклятие призрака бессмертного алхимика или что-то такое.        И пожала плечами. Вопрос не был лишён основания: хоть братья постоянно твердили, что всякие мамины легенды — полнейшая чушь, в глубине души Клара не могла не сомневаться. А что если мама всё-таки права? Она ведь умная женщина, которая ни разу не ошибалась, — и при этом что-то заставляет её верить во всяких духов и прочие страшные истории. Может, тогда и легенда об алхимике и его невесте...        А близняшки тем временем продолжали смотреть на Клару в удивлении, ничего не отвечая на её вопрос. Клара терпеливо ждала. Наконец, они переглянулись... и почти синхронно рассмеялись.       — Бояться проклятия? Ещё чего! — весело воскликнула Корделия, точно Клара рассказала очень смешную шутку.       — Ведь проклятий и призраков не существует! — заключили уже обе близняшки в унисон.        ...не существует же, верно?        Вот уже почти минуту Клара прокручивала этот вопрос в голове, стоя перед дверью комнаты кузин. Она бежала сюда практически в воодушевлении — однако стоило ей оказаться буквально в шаге от цели, как её охватила непонятная робость. Была ли причина в том, что она ждала этого разговора слишком долго и просто не могла поверить, что этот момент наконец-то настал? Или же её вдруг напугала перспектива оказаться наедине с этой новой Корделией — той, кто, в отличие от знакомой ей кузины, не смеётся над духами, а искренне их боится? Что же случилось с близняшками, что так сильно их изменило? Клара внезапно поняла, что ей страшно узнать ответ.        Впрочем, потерять семью (в третий раз) ей, пожалуй, было всё-таки страшнее.        Вот почему в конце концов Клара сделала глубокий вдох — и, постучавшись, негромко позвала:       — Кора-тян, ты у себя? Это Клара. Нам нужно поговорить.        Сказав это, она прислушалась. За дверью комнаты не ощущалось присутствия: если Корделия и была там, она не отреагировала на Клару ни движением, ни вздохом. Однако Клара не спешила сдаваться — она слишком хорошо помнила, в каком состоянии была её кузина эти полтора дня в Лунной гавани... и, судя по всему, эти пять лет. Клара сглотнула и, подождав пару секунд, постучала снова.       — Кора-тян, ты же помнишь, я ночевала вчера у вас и у меня есть ключи, — напомнила она. — Если ты не откроешь, я войду сама.        Снова без ответа. Однако на этот раз Клара готова была поклясться, что какая-то реакция всё-таки была; всего на секунду, но в комнате определённо послышалась возня... которая, к сожалению, в итоге не вылилась в звук шагов, приближающихся к двери с целью открыть. Клара не сдержала разочарованного вздоха и потянулась за ключом.       — Я вхожу... — оповестила она, открыв замок.        Заперев дверь за собой, она тут же почувствовала себя так, словно оказалась в просторном склепе.        Да, склепе. Солнце в это время суток светило в окна с противоположной стороны здания — однако задёрнутые плотные шторы не пропускали в комнату даже отблеска его сияния. В полумраке царила безжизненная атмосфера, воздух казался неподвижным — совсем не как в первом мире, когда они находились здесь в компании Лаэрта и Элизабет... и даже застывшая на том же месте на кровати Корделия казалась немного другой.        Корделия сидела на постели со сложенными на коленях руками, спиной к двери; когда Клара вошла, она даже не шелохнулась. Клара сглотнула. Она и не подозревала, что девочка, и без того напоминающая фарфоровую куклу, может ощущаться ещё более безжизненной. "А может, она уже и не..." — подумала было Клара — но тут же потрясла головой, отгоняя странные мысли. Нет, она всё-таки определённо слышала суету за дверью пару минут назад, когда обратилась к кузине! Разве что... её источником был уносящий ноги убийца?        Клара поёжилась. Чем дольше она в нерешительности стояла у дверей, тем больше она себя накручивала. "Нет, надо просто перестать выдумывать и наконец-то всё проверить! — строго сказала себе она. — Корделия все эти дни была такая, это просто моя фантазия, что теперь что-то иначе... А даже если я обнаружу очередной труп... разве я уже не привыкла?"        От таких мыслей Клара не сдержала невесёлой улыбки. Однако после них её ноги наконец-то начали двигаться — и вот она уже медленно пересекает комнату, проходя мимо кровати, на которой спала вчера, к кровати Корделии, вот обходит угол, заглядывая кузине в лицо, — и с облегчением осознаёт, что та всё-таки жива. Да, выражение по-прежнему пусто-равнодушное, но глаза вовсе не стеклянные, как у мёртвой рыбы, а на белом платье нет следов крови. Клара не сдержала облегчённого вздоха.       — Не против, если я присяду? — поинтересовалась она, заложив руки за спину и кивнув на место рядом с Корделией.        Та ничего не ответила, лишь равнодушно отвела взгляд. Клара для приличия выждала пару секунд — а затем, вновь вздохнув, всё-таки села рядом. Пальцы Корделии чуть сжались на коленях, когда она ощутила её присутствие так близко, и Клара слабо улыбнулась, искоса глядя на её руки. Однако начинать разговор она не торопилась. Ей вспомнилось, как Лев как-то объяснял ей, ещё совсем малышке, как обращаться с пугливой уличной кошкой, которую она хотела погладить: "Не торопись, Клара-тян: ты же видишь, она боится и не доверяет тебе. Дай ей сначала привыкнуть к тебе — и к тому, что ты рядом".        Вот Клара и дала пугливой кошке привыкнуть к себе — молчаливо сидя рядом и ожидая подходящего момента.        Её сдержанность дала определённые плоды. Спустя пару минут Корделия всё-таки скосила на неё глаза — и боковым зрением Клара ясно увидела в них заинтересованность. Клара с трудом сдержала торжествующую улыбку: ни одна из её кузин не отличалась терпением, а уж Корделия, стремящаяся всегда всё знать, и вовсе не выносила неопределённости. Вот почему Кларе удалось таким образом поймать её на крючок — и после такого диалог явно должен был пойти ровнее.        Наконец, Клара прикрыла глаза и спокойно объявила:       — Нам нужно поговорить, Кора-тян. И, — она медленно подняла веки и покосилась на Корделию: та напряжённо смотрела на неё в ответ, — на этот раз нам точно никто не помешает: об Элизабет-сан я позаботилась.        По тому, как последние кровинки отлили от и без того бледного лица Корделии, Клара запоздало поняла, как прозвучали её слова, и вспыхнула.       — Н-нет, я никого не убивала — просто нашла ей достаточно долгое занятие, от которого она достаточно продолжительное время не отвлечётся! — поспешила заверить она, замахав руками. Затем она выдохнула и заключила: — Так что да, мы можем спокойно пообщаться.        После объяснения Клары плечи Корделии немного расслабились, но недоверчивость во взгляде сохранялась. Клара изобразила на лице примирительную улыбку, но даже она не смягчила выражения Корделии. Тогда она тяжело вздохнула и, сдержав порыв протянуть к кузине руку, заверила:       — Ко-тян, я тебе не враг. Я не собираюсь причинять тебе вреда, а лишь хочу помочь.        От этого обращения Корделия едва заметно вздрогнула — и, видимо, убедившись, что Клара так просто не отступится (вероятно, роль сыграло её знаменитое упрямое выражение), со сдающимся вздохом опустила голову... и, прикрыв глаза, усталым, таким привычным старой Котоко тоном произнесла:       — Сестрёнка Клара, если ты думаешь, что я или Дзи-тян не общались с вами из-за Элизабет-сан, ты серьёзно ошибаешься.        С губ Клары сорвался торжествующий смешок: то, как Корделия говорила, её ободрило. Упёршись рукой в кровать рядом, Клара подалась ближе к ней и дразнящим тоном заметила:       — Но всё же именно в её отсутствие ты наконец-то решилась мне ответить.        На щеках Корделии вспыхнул румянец, а пальцы сжались на ткани юбки.       — Э-это правда: без Элизабет-сан я совсем забылась... — согласилась она, низко опуская голову, — и в бессилии скрипнула зубами, настолько громко, что, кажется, Клара отчётливо услышала звук трения эмали. Затем Корделия помотала головой и, подняв глаза, неожиданно твёрдо объявила: — Но нет, Элизабет-сан только поддерживает нас — а нам просто нельзя...        И оборвалась на полуслове, точно боясь сказать лишнего. Клара нахмурилась: что бы Корделия ни говорила, без Элизабет Лавенцы она оживала прямо на глазах, и Клара не была намерена упускать эту возможность. Придвинувшись ещё чуть ближе, Клара осторожно заглянула ей в лицо и вкрадчиво поинтересовалась:       — Что именно вам нельзя, Ко-тян? Вам кто-то угрожает? В таком случае, — рука Клары осторожно накрыла сложенные ладони Корделии, — разве нужно держать всё в секрете? Разве не стоит обратиться за помощью к самым близким — к семье? Ты же знаешь, Ко-тян, — Клара слегка сжала руки Корделии, задрожавшие после упоминания семьи, — хоть моя мама и не придёт не выручку, я, братец Лев, братец Лаэрт и братец Сид — все мы ваши союзники, и мы готовы вас подде...       — Неправда! — наконец почти истерически выкрикнула Корделия, слушавшая её с дрожащими губами и непонятным выражением на лице. Выдернув руки из хватки Клары, она отпрянула — и Клара с удивлением обнаружила, что в её глазах стоят слёзы, плескаясь смесью боли и обиды. Одарив её быстрым взглядом, Корделия прижала руки к груди и упрямо продолжала:       — Неправда! Вы ничего, ничего не можете сделать! Ты не можешь нас спасти, сестрёнка Клара, — тебе было всего десять тогда! Братец Лев не может нас спасти, он не должен нас спасать — только не он!        "Ну, в принципе, она объективно права: мы с Львом не выглядим самыми надёжными людьми здесь... — подумала Клара, потирая оттолкнутую руку. — Но всё-таки..."       — Допустим, — согласилась она — и тут же парировала: — А как же братец Лаэрт и братец Сид? Они сильные и надёжные и наверняка разобрались бы со всякой угрозой — братец Сид бы ради Дзи-тян... ладно-ладно, ты права: даже сама Дзи-тян бы не обратилась за помощью к нему, — была вынуждена признать Клара, стушевавшись под скептическим взглядом Корделии, — и тут же попыталась было возразить: — Но братец Лаэрт...        Корделия громко хмыкнула.       — Сестрёнка Клара, братец Лаэрт готов спасать только тебя, — холодно перебила она. Игнорируя краснеющую Клару, она покачала головой и, прикрыв глаза, продолжала: — Что ни говори, ему нельзя доверять — я всегда это знала. Он ничего не сделает, пока ему не прикажет тётушка Мияко. Нет, доверить ему Дзи-тян... — она вновь покачала головой. — Как старшая сестра, я бы никогда так с ней не поступила.        От этих последних фраз все горячие возражения Клары, прекрасно помнившей, как самоотверженно Лаэрт боролся за выживание всех в прошлых мирах (по крайней мере, до последнего терцета второго...), застряли в горле: она резко осознала, что могло заставить Корделию всё это время так себя вести. Поражённая этой догадкой, она застыла и уставилась на Корделию пустым взглядом — а затем, с её губ сорвался вопрос:       — Ко-тян, все эти пять лет... ты отказывалась общаться с нами только ради Дзи-тян?        От этого вопроса побледнела уже Корделия. Несколько секунд она смотрела на Клару широко распахнутыми, полными ужаса глазами — а затем в них начали собираться слёзы. Её губы задрожали, плечи затряслись — и, опустив голову и упершись руками в кровать (пальцы сжались на покрывале), Корделия всхлипнула — и мгновение спустя разрыдалась. Слегка ошарашенная вспышкой её эмоций, Клара молча наблюдала за тем, как содрогаются её хрупкие плечи, слушала, как между всхлипами Корделия повторяет имя сестры... и, в конце концов не выдержав, подсела ближе и обняла её.        Всего на секунду Корделия напряглась — а в следующий миг расслабилась в её руках и, обняв Клару в ответ, продолжила оплакивать Джессику.        "Если подумать, это логично, — методично размышляла Клара, механически поглаживая рыдающую Корделию по спине. — Девочки постоянно ругались, но всегда быстро отходили — на самом деле они были действительно привязаны друг к другу... и вообще в их семье все были дружны, — от этой мысли пальцы Клары на секунду сжались на ткани платья Корделии, но та, к счастью, кажется, не обратила на это внимания. — Возможно, зря я не воспринимала всерьёз все её слова о том, что она старшая и отвечает за Джессику... Но даже так, — Клара скосила глаза на дверь, проверяя, не прервут ли их в такой ответственный момент, — остаётся кое-что странное".       — Ко-тян, — мягко говорила Клара спустя несколько минут, когда Корделия немного успокоилась, держа её за руки и глядя в её измученное, заплаканное лицо; она подбирала слова со всей осторожностью, в этот момент как никогда завидуя Льву, у которого это выходило натурально, — я поняла, что пять лет назад случилось нечто страшное, о чём вам ни в коем случае нельзя было рассказывать и что вы не могли никому доверить. Чего я не понимаю, — они сжала ладони Корделии, — так это почему теперь вы так упорно твердите про призраков. Ладно Дзи-тян, — продолжала она, видя, как заметно напряглась от этого разговора кузина, — но ты-то? Тебя же не напугаешь так просто всякими страшилками! Так почему...       — Потому что призраки действительно существуют.        Прямой, невозмутимый, спокойный ответ, сказанный, как само собой разумеющееся, — для Клары он был сродни пощёчине (а она теперь знала, как она ощущается...). Пока Корделия смотрела на неё с самым пустым выражением лица, Клара чувствовала, что земля уходит у неё из-под ног. Она-то думала, что, возможно, это просто бред, недоразумение... но, кажется, теперь она припоминала. Да-да, первый мир, впечатления о котором успели смазаться: именно в нём Корделия во время собрания в гостиной утверждала, что призраки существуют, именно в нём она тряслась в искреннем ужасе, когда с лестницы скатился стеклянный шарик... прямо как позже глаз Элизабет Лавенцы...        Клара помотала головой, отгоняя совсем уж неприятные воспоминания, и снова сфокусировала взгляд на Корделии. Та смотрела на неё с прежним равнодушным видом, и Клара с тревогой осознала, что недавний тусклый огонёк жизни потихоньку исчезает из её глаз, возвращая её в (пять лет как) привычное состояние безразличия. Боясь потерять этот огонёк безвозвратно, Клара осторожно тряхнула руки Корделии и серьёзно произнесла:       — Почему?        Корделия склонила голову набок.       — Что "почему"? — равнодушно поинтересовалась она, уже почти скрывшись за той холодной маской.        Клара сжала зубы.       — Почему ты так говоришь, Ко-тян? Уж ты-то всегда называла истории о духах и проклятиях бредом — так что заставило тебя передумать? Что заставило тебя, — Клара сглотнула, — поверить?        Брови Корделии сошлись на переносице; она прикрыла глаза и помолчала. Она точно бы размышляла, стоит ли раскрыть правду, чтобы наконец-то прекратить эти утомительные расспросы, или в этом всё-таки нет смысла. Наконец, она выдохнула и, устало взглянув на Клару, всё-таки ответила:       — Я так раньше считала, да — а потом мы столкнулись с реальным призраком. Вот и всё.        С этими словами она осторожно высвободила руки из хватки Клары. Та пронаблюдала за её действиями, сосредоточенно хмурясь, — и, не выдержав, уточнила:       — "Мы"? То есть, вы с Дзи-тян? Ты же не хочешь сказать, — продолжала она, поднимая глаза на кузину, — что вы ведёте себя так из-за призрака?..        "...а не из-за того, что у вас почти в одно время умерли родители и вас поселили здесь", — хотела было завершить вопрос Клара, но вовремя прикусила язык — не хватало ещё так прямо говорить Корделии о её травмах! Впрочем, та и без этого помрачнела: её губы сжались в тонкую линию, и она опустила глаза. Пару секунд она о чём-то размышляла, и по бегающему взгляду Клара ясно почувствовала, как она ищет привычной поддержки в лице младшей сестры. Однако Джессики рядом не было — больше не было — так что в итоге Корделия могла лишь тяжело вдохнуть и на выдохе пробормотать:       — Какой теперь вообще смысл, если Дзи-тян уже мертва?.. Да, всё так, — наконец признала она с каким-то отчаянным смирением. — Дзи-тян увидела духа, дух пообещал забрать её с собой в ад, если она будет себя неправильно вести, — и он своё обещание выполнил. Вот и всё.        Клара слишком хорошо прочувствовала упрёк в словах Корделии — упрёк не ей лично, а Лаэрту, чьи действия двадцать седьмого апреля привели Джессику к "нарушению" правил. Хмурое выражение кузины лишь подтверждало, что Кларе не показалось, и её охватило праведное желание как-то защитить брата. Вот почему, не слишком думая, что говорит, Клара с плохо прикрытым возмущением выпалила:       — Если духа видела Джесси-тян, а не ты, то почему ты так уверена, что она чего-нибудь не перепутала? Ты ведь сама не раз говорила, как легко её напугать какой-нибудь страшилкой, так поче...       — Потому что это не может быть ничем, кроме духа! — резко перебила Корделия, также потеряв терпение. Одарив опешившую Клару раздражённым взглядом, она язвительно продолжала: — И о чём я только думала, пытаясь довериться тебе? Сестрёнке Кларе не понять, каково это — пытаться защитить кого-то, за кого ты отвечаешь! В конце концов, — она мрачно усмехнулась, ещё раз окидывая Клару взглядом с головы до ног, — это ты всегда была той, кого защищали и оберегали!        И, окончательно расстроенная, отвернулась к окну. Клара почувствовала укол обиды: в который раз за день ей намекали, что она ни на что не годная, оберегаемая братьями принцесса? Хуже всего было то, что одним из намекающих была её родная мать...        Также отвернувшись, Клара обиженно пробурчала:       — Вот именно из-за того, что эти идиоты старше, мне так трудно их защищать... Впрочем, оставим эту тему, — продолжала она после непродолжительной паузы, успев немного успокоиться и ухватиться за одну мысль, на которую её навело воспоминание о матери и той истории в гостиной. — На самом деле, я хотела обсудить с тобой ещё кое-что, Ко-тян. А именно, задать тебе кое-какой вопрос о твоём папе.        При упоминании отца Корделия, слушавшая её не без интереса (что ни говори, быстрый переход к другой теме смог её заинтриговать), широко распахнула глаза. Несколько секунд она, совершенно застывшая, смотрела на Клару — а затем её пальцы сжались на покрывале, и она напряжённо прохрипела:       — А при чём тут папа?..        Клара мрачно усмехнулась.       — Да ладно тебе, Ко-тян, ты наверняка не удивлена, что я о нём заговорила. Я прекрасно видела твою реакцию, когда я упомянула его в гостиной. Ты же наверняка подозревала, что я захочу поговорить именно о нём, да?        Уголок рта Корделии дрогнул, а брови сошлись на переносице. Несколько секунд она молчала — а затем деревянно кивнула и нехотя признала:       — Да...        На этот раз усмешка Клары была уже иронической.       — А ты не хочешь спросить меня, почему я вообще заговорила тогда о нём? — не без нотки насмешливости поинтересовалась она.        Корделия ещё немного помолчала. Наконец, она пожала плечами и сухо уточнила:       — То есть, почему ты спросила о нём тётушку Мияко? Ты просто подтвердила то, о чём я догадывалась и без тебя. Стоит только посмотреть на братца Льва...        Клара грустно улыбнулась.       — Значит, ты понимаешь, что он твой брат, а не кузен... — с лёгкой тоской произнесла она и покачала головой. — Да уж, давние отношения дяди Кенджи с мамой — тот ещё секрет Полишинеля...        Скосив на неё глаза, Корделия хмыкнула.       — Сестрёнка Клара, не дуйся: у тебя всё ещё есть свой братец Лаэрт, — заявила она, правильно угадав одну из причин настроения Клары.        Клара криво улыбнулась, смущённая тем, как легко её прочитали.       — Который тебе не очень нравится, как мы выяснили... — вставила она.        Корделия прикрыла глаза.       — Мне и братец Сид не очень нравится — он грубый и шумный, — заявила она. — Но, — она приподняла веки, и её губы тронула слабая, тёплая улыбка, — он нравился Дзи-тян и всегда был добр к ней. И это главное. Так же, как и братец Лаэрт действительно любит тебя, — добавила она, поворачиваясь к Кларе, и у той сжалось сердце при виде её мягкого выражения.        После такого ей стало практически стыдно задавать вопрос, с которым она к ней шла. "Как я могу стереть эту улыбку с лица той, кто столько страдал?.." — подумала Клара... и тут же одёрнула себя. Не время поддаваться сантиментам. Иногда надо, надо быть жёсткой, если она действительно хочет остановить трагедию.        Даже если ей придётся причинить боль тем, кого она собирается спасти.        Клара отвернулась и сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони и надеясь этим заглушить боль в ноющем сердце, чтобы задать один-единственный вопрос.       — Возвращаясь к твоему папе... — наконец заговорила она, не глядя на Корделию и лишь краем глаза заметив, как та снова напряглась. Клара очень постаралась проигнорировать её состояние. — Ко-тян, ты не замечала за ним увлечение... оккультизмом?        Вновь повернувшись к Корделии, Клара обнаружила на её лице искреннее изумление. Широко распахнутые глаза, приоткрытый рот — и ни следа понимания. Одно это выражение говорило, что это последнее, что Корделия ожидала услышать, — а уж когда она заговорила, Клара окончательно убедилась, что спрашивает не того человека.        Когда первичный шок прошёл, Корделия нахмурилась и переспросила:       — Папа — и оккультизм? Сестрёнка Клара, кто сказал тебе такую глупость?        Клара даже немного успокоилась: значит, Корделия, его дочь, всё-таки ничего такого не знает. Получается, её дядя всё-таки ничем таким не увлекался... какое облегчение! Наверное, это всё в прошлом... да-да, в конце концов, он всё-таки женился на тёте Юи, а не на маме — значит, он изменился, и больше не было ничего подобного, и вообще...        Охваченная своими мыслями, Клара почти что забыла о присутствии Корделии рядом. Однако в конце концов вопросительный взгляд кузины стал слишком настойчивым, вернув её в реальность, и Клара, откашлявшись в кулак, наконец-то объяснила:       — Мама. У нас вчера случилась с ней... гм, встреча, и она между делом рассказала, что дядя Кенджи в молодости увлекался такими вещами — и что, собственно, это он давным-давно рассказал ей про Лунную га...       — Бред.        От того, как резко и холодно перебила её Корделия, Клара даже вздрогнула. Быстро повернувшись к ней, Клара с удивлением обнаружила ту практически... в ужасе? Да, пожалуй, весь её язык тела буквально кричал об ужасе: обхватив плечи, Корделия вся тряслась, точно в ознобе, и широко распахнутыми глазами смотрела в одну точку перед собой, нервно кусая губы. Клара растерянно моргнула.       — Ко-тян?.. — осторожно позвала она, подсаживаясь ближе и протягивая к ней руку.        Корделия внезапно активно замотала головой.       — Нет, нет, это бред! — убеждённо повторила она. — Этого не может быть, этого не может, не может, не должно...        От такой реакции Клара окончательно растерялась. Опустив руку, она смущённо пробормотала:       — Н-ну, я согласна, что это совсем не похоже на дядю Кенджи, которого я знаю... но, возможно, в молодости... ну, знаешь, чем-то же он маму зацепил тогда, двадцать пять лет назад, вот я и подумала...        Чем больше она говорила, тем более потерянно звучала, настолько её сбила с толку реакция Корделии. Конечно, слышать подобное о родном любимом папе было неприятно, но она явно испугалась и как будто даже... разозлилась? Да, Корделия не прекратила дрожать, но в какой-то момент в её взгляде появилось что-то очень, очень злое, а зубы сжались до скрипа. Наконец, она не выдержала и, зажмурившись, воскликнула:       — Это ложь! Тётя Мияко лжёт, точно лжёт! Папа не был... папа не мог...       — М-м, ну, вообще в той ситуации ей не было особого смысла лгать... — попыталась было возразить Клара — но заработала лишь злобный взгляд кузины.        Впрочем, не "лишь": внезапно Корделия вскочила с кровати и, нелепо взмахнув рукой, выпалила:       — Всё, хватит! Я не хочу слушать этот бред! Папа не был таким — и точка! Она лжёт — или это ты лжёшь! — Рот Клары раскрылся от таких внезапных обвинений — а Корделия, захваченная этой мыслью, со слезами продолжала: — Зачем ты меня обманываешь, сестрёнка Клара? По-твоему, я натерпелась недостаточно? Прекрати врать — я ненавижу, когда ты врёшь... а ты всегда, всегда врёшь! — продолжала она, не давая поднявшейся с места Кларе вставить и слова. — Ты как братец Лаэрт — врёшь, только и можешь врать! Ничем ты не поможешь, не хочешь ты помогать — только издеваешься... Уйди, уходи, уходи! Видеть тебя не хочу!        Сказав это, она оттолкнула попытавшуюся подойти к ней Клару и, резко развернувшись, бросилась в угол комнаты и разрыдалась. Сбитая с толку подобной вспышкой эмоций, Клара только и могла, что стоять на месте и тупо смотреть, как дрожит её хрупкое тело, белея на фоне тёмных штор. В голове была лишь звенящая пустота, смешанная с всхлипами Корделии...        Наконец, Клара сглотнула. Она уже протянула руку к Корделии, сама до конца не понимая, что собирается делать... и, так и не поняв, бессильно эту самую руку опустила. Пару секунд Клара колебалась, прежде чем, вновь сглотнув, кивнуть — и, сдавшись, тихо произнести:       — Хорошо, Ко-тян, я больше не буду тебя мучить. Прости, что потревожила тебя этими расспросами. Больше я тебя не побеспокою.        Сказав это, она развернулась — однако уходить не спешила. Что-то задерживало её, что-то заставляло оставаться на месте, хотя она уже пообещала Корделии оставить её в покое... А всхлипы за её спиной тем временем постепенно затихали, пока не прекратились совсем — и момент, когда Клара всё-таки сделала первый шаг к выходу, совпал с тем, как Корделия тихо двинулась к своей кровати.        Клара шла медленно, точно комнату заполнял не воздух, а плотная толща воды, сквозь которую ей буквально приходилось пробиваться. Тем временем Корделия за её спиной совершенно естественно, как рыба в родной среде, вернулась на прежнее место, где Клара обнаружила её, когда только пришла. И вот это безжизненное помещение вернулось к своему первоначальному состоянию, всё снова на своих местах (разве что Корделия, пусть и снова фарфоровая, стала чуть более заплаканная), ожидает лишь, когда незваная гостья покинет это царство смерти... то самое, которое пять лет назад заполнял беззаботный смех...       — Ого, да это же настоящий тайник!       — Что там, что там? Какая-то бумажка?       — Наверное, карта сокровищ! Помните, в легенде говорилось, что бессмертный алхимик убивал всех этих людей, чтобы создать философский камень?       — Сейчас посмотрю... М-м, нет, на карту не похоже. Тут написано: "Я угадала: у учителя зелёные глаза!"       — И всё?       — И всё.       — Фу-у, какое разочарование! Тоже мне, древний тайник...        Этот разговор воскрес в памяти Клары резко, словно вспышка маяка, направленная прямо в лицо, — воскрес, когда она, уже подходя к двери, имела неосторожность скользнуть пальцами по обоям... Прямо как тогда, пять лет назад, когда она обнаружила за оторванным уголком тайник с потрёпанной, едва читаемой запиской.        Клара резко остановилась прямо напротив двери: именно это и задерживало её в этой комнате, должно быть так!.. Не оборачиваясь, она нарушила готовую воцариться тишину негромким, но уверенным:       — Самый последний вопрос, Ко-тян: записка, которую мы нашли тут пять лет назад за обоями... это ведь был ваш с Дзи-тян розыгрыш, верно?        Сказав это, Клара не выдержала и всё-таки взглянула на Корделию через плечо — и обнаружила, что та также обернулась к ней в искреннем удивлении.       — Наш розыгрыш? — растерянно переспросила она. — Сестрёнка Клара, а разве это не ты подложила ту записку за обои? Мы с Дзи-тян потом именно так и решили... — осторожно добавила она.        Клара нахмурилась.       — С чего бы мне подкладывать вам что-то в комнату? — поинтересовалась она. — Да и когда бы я успела? Прямо при вас? Вы бы заметили!        На это Корделия вскинула бровь.       — "Нам в комнату"? — вновь переспросила она, на этот раз с отчётливыми нотками сарказма. — Сестрёнка Клара, вообще-то пять лет назад это была наша с тобой общая комната!        Тут уже Клара не выдержала и развернулась к ней всем корпусом. Что-то в этих словах поразило её, что-то показалось важным, но она никак не могла ухватить причину такого впечатления. Внутри она ощутила странный зуд — зуд, подозрительно похожий на её знаменитые дурные предчувствия... Сглотнув, Клара, наконец, осторожно поинтересовалась:       — И моя тоже? Погоди, тогда кто жил в моей нынешней комнате? Она же не пустовала, да?..        Корделия окинула её оценивающим взглядом, точно проверяя, не шутит ли она. Убедившись в искренности её недоумения, она вновь подняла глаза на её лицо — и ответила на вопрос.        От этого ответа у Клары по какой-то причине подкосились ноги, и ей пришлось опереться спиной на дверь, чтобы не упасть.       — Это была комната мамы и папы, — совершенно спокойно объявила Корделия.