Когда поёт лира. Акт третий: Мистерия о бессмертном алхимике

       Когда её глаза раскрылись вновь, перед ней предстал причудливый, совершенно незнакомый интерьер.        Впрочем, Клара не была до конца уверена, что открывшуюся картину можно назвать интерьером. Вроде бы, тянущиеся ввысь античные колонны, шахматный пол и даже кофейный столик, уставленный сладостями, и окружающие его кресла говорили скорее о каком-то внутреннем убранстве, пусть и довольно старинном и вычурном (Клара видела что-то подобное, когда в её девять лет они всей семьёй ездили в Санкт-Петербург и посетили их знаменитый музей... Эрмитаж, кажется?)... но из-за того, что между тех самых колонн вместо стен было пустое пространство, это место больше напоминало некую беседку.        Напоминало бы — если бы этим самым пространством не была сиреневая бесконечность, в которой плавали сверкающие кристаллы.        Несколько секунд Клара тупо смотрела перед собой, абсолютно не понимая, где находится. Впрочем, в какой-то момент сам собой стал напрашиваться вывод, что она до сих пор спит... гм, но разве она вообще спала? Кажется, её последним воспоминанием было всё же нечто другое... да-да, точно: гостиная в доме в Лунной гавани, два трупа... какой-то взрыв... стекло... Лаэрт... люстра...        Едва Клара вспомнила, чем закончился её "второй" мир, по её телу прошла волна боли, и она невольно согнулась пополам и зажала рот рукой. На лбу выступила испарина — но, к счастью, боль очень скоро ушла, доказывая: это всего лишь отголоски случившегося. И всё же даже так, получается...        Пару секунд Клара глядела в пол широко распахнутыми, полными ужаса глазами — а затем медленно отняла руку от лица и пролепетала:       — Я... умерла?        Внезапно где-то поблизости послышалась усмешка — и тут же за ней последовало весёлое:       — В первый раз, да?        Клара вздрогнула и, мигом забыв все свои переживания, подняла удивлённый взгляд на источник голоса. Лишь в этот момент она осознала, что всё это время (а всё ли?) находилась в "помещении" не одна: хоть кресло напротив пустовало, на местах по обе стороны от неё расположились девушки. Одну из них Клара знала уже достаточно хорошо: сидя по правую руку от неё, Бернкастель с невозмутимым видом пила чай (нос Клары уловил аромат сливы), и её чёрный кошачий хвост при этой выдавал высшую степень расслабленности и блаженства. А вот вторая девушка, слева, которая, собственно, и привлекла внимание Клары своим комментарием...        На вид примерно ровесница Клары, незнакомка резко контрастировала с во всех отношениях утончённой Бернкастель. Конечно, её тёмно-голубое платье с пышной юбкой по колено само по себе вполне попадало в стиль и настроение "сотрапезницы"... но детали вроде торчащих из-под этой самой юбки бриджей и маленькой шляпки набекрень придавали её образу более озорные нотки. Да ещё и её чёрные, собранные в два высоких хвостика волосы, и сама поза, в которой она сидела... вернее, не сидела — полулежала в кресле, закинув ноги на один подлокотник, а на второй опираясь локтями, и из такой позиции с улыбкой глядя на Клару, запрокинув голову назад... "Наверное, тоже ведьма..." — в итоге решила Клара.        И вот в такой-то компании она оказалась?        Чувствуя некоторую растерянность, она поочерёдно смущённо взглянула на обеих ведьм, прежде чем осторожно начать:       — Бернкастель-сан и?..        И одарила брюнетку вопросительным взглядом. Та по какой-то причине вся просияла. Рывком приняв вертикальное положение, она протянула Кларе раскрытую ладонь и бодро отрекомендовалась:       — Эрика Октавиан! Буду рада, если мы с тобой подружимся, Клара... нет, мы просто обязаны поладить! В конце концов, — она склонила голову набок и усмехнулась, — у нас с тобой у обеих такие хорошие немецкие имена — прямо как в "Будденброках" Томаса Манна. Не советую читать, кстати, — после короткой паузы добавила она, видимо, заметив, как загорелись глаза Клары при упоминании незнакомой книги. — У меня-то выбора было мало, но по факту нудятина редкостная! Что-то на уровне Пруста, или "Моби Дика"... или "Миддлмарча".        Клара невольно слегка нахмурилась. "А Льву "Миддлмарч" очень нравится..." — растерянно подумала она, слегка сбитая с толку напором Эрики, — и тут же поёжилась: воспоминание о Льве воскресило в её памяти тот последний образ, в котором она его застала... измученный, жалкий труп...        А Эрика тем временем продолжала сидеть в прежней позе, широко улыбаясь и протягивая руку в короткой белой перчатке для пожатия. Её улыбка чем-то напоминала открытую улыбку Джессики, которую Клара в последний раз видела пять лет назад... но в то же время было в ней что-то неуловимо отличающееся. Что-то... неуютное и тревожное? Как будто бы...        В какой-то момент, пока Клара пялилась на раскрытую ладонь Эрики и пыталась разобраться в собственных впечатлениях от этой ведьмы, Бернкастель неожиданно напомнила о себе тихим смешком. Когда всеобщее внимание переключилось на неё, она отставила чашку на столик и, изящным жестом откинув волосы назад, с насмешливым видом заявила:       — Я бы не советовала тебе слишком заигрываться в дружелюбие с Эрикой, Клара. В конце концов, именно эта ведьма ответственна за смерти твоей драгоценной семьи.        Клара, которая уже начинала задумываться о том, чтобы просто из вежливости пожать руку новой знакомой, так и застыла с приподнятой на уровень груди ладонью и пару секунд растерянно смотрела на Бернкастель; та явно была довольна её реакцией. Затем Клара медленно перевела взгляд на Эрику... и обнаружила ту с по-детски надутыми щеками и сжатыми кулачками.       — Ну леди Бернкастель, ну вот и зачем вы так? Нормально же общались! — обиженно воскликнула она.        И, громко фыркнув, отвернулась. От подобной невинной реакции Клара не сдержала кривой улыбки. А когда Эрика со вздохом снова повернулась к ней, она, не чувствуя от этой ведьмы угрозы, всё-таки отважилась осторожно уточнить:       — Это правда, Эрика... сан?        Эрика поджала губы, не слишком-то довольная таким обращением... но в конце концов ещё раз тяжело вздохнула и, пожав плечами, со скучающим видом подтвердила:       — Ну да, так и есть: я — владелец игры, и именно из-за моего желания происходят убийства в Лунной гавани. Впрочем, — добавила она, косясь на Клару, — убийца совершает их по своей доброй воле, я его вовсе не заставляю — лишь поддерживаю его начинание, так сказать.        Хоть она и сказала это таким тоном, точно это должно было снять с неё все обвинения, Клара больше не могла не относиться к Эрике с подозрением. Та явно это почувствовала, и на её лице отразилась вселенская обида (к забаве Бернкастель, которая, хихикнув, вновь взяла в руку чашку чая). Однако её детский вид не обманул Клару: инстинктивно ощутив, что эта девушка вполне себе может отомстить ей за малейшую обиду в десятикратном размере (ощущение подтверждал факт, что именно Эрика была причиной убийств в Лунной гавани, пусть и, судя по всему, косвенной), она поспешила сменить тему. Окинув взглядом место, где они находились, она вновь повернулась к Эрике и как можно более вежливо поинтересовалась:       — И всё же что это за место? И... почему я здесь? Насколько я помню, — пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Эрики, — в прошлый раз я сразу же очнулась в следующем мире... значит ли это...        Клара сглотнула. Эрика, на лицо которой вернулось благодушие, довольно улыбнулась и, помотав головой и помахав рукой, заверила:       — Нет-нет, не переживай: это ещё не конец, ещё одна попытка тебе обеспечена! Просто...        Игнорируя облегчённый вздох Клары, она прикрыла глаза, слегка наклонила голову вбок и, выдержав театральную паузу, вдруг вскочила на ноги и, раскинув руки, объявила:       — Возрадуйся, Клара: тебе выпала уникальная возможность передышки перед следующим осколком! Сидя в уютной гостиной ведьм в душевной компании и наслаждаясь ароматным чаем, ты сможешь в течение некоторого времени спокойно поразмышлять над загадками, которые тебе нужно раскрыть... А мы с леди Бернкастель, разумеется, подсобим советом, — заверила она, подняв палец вверх и подмигнув, — и тут же с хитрой ухмылкой добавила: — Если нам покажется это интересным и весёлым, конечно же.        Клара криво улыбнулась. "А если вам покажется весёлым, вы меня запутывать будете?.." — этот вопрос, вертящийся на языке, она благоразумно решила оставить при себе. В конце концов, она ещё недостаточно хорошо знала ведьм, чтобы раскрывать перед ними свои мысли... впрочем, скорее всего, знай она их получше, она бы сочла, что перед ними нельзя раскрывать мысли.        Всё почти как в её родной семье.        И, конечно, как и в её семье, при правильном поведении из происходящего она могла извлечь выгоду. Вот почему Клара, выбрав в своём арсенале одну из самых нейтральных масок, в конце концов вежливо улыбнулась и, кивнув, произнесла:       — Всё предельно ясно, спасибо, Эрика-сан. Значит, — она не удержалась и ещё раз окинула взглядом "гостиную", — я уже могу начинать рассуждать? И, — она кивнула на столик, — даже отсюда что-нибудь взять?        Проследив направление её взгляда, Эрика хихикнула в кулак.       — Что, заинтересовала стряпня моей вещи? Ну, я не удивлена! — она вновь посмеялась и, плюхнувшись обратно в кресло, лениво взмахнула рукой. — Конечно, бери, что хочешь, ты же у нас тут гостья! "Если не можешь уйти домой, be my guest", как говорится. Можешь даже по чаю делать заказы на какой-нибудь особый сорт — Урсула всё-всё обеспечит! Правда, Урсула?        С этими словами оживившаяся Эрика быстро развернулась в кресле. Тут же за её плечом засверкали бирюзовые искры, а затем разрозненные точки света собрались в женский силуэт — лишь чтобы в конечном итоге дать осязаемую форму девушке... сошедшей словно бы со страниц чёрно-белых комиксов; ибо даже у Элизабет Лавенцы, самой "монохромной" личности в жизни Клары, кожа не была настолько фарфорово-белой, как у этой незнакомки. Впрочем, несмотря на менее "человеческий" вид, Урсула производила в целом более приятное впечатление, чем Элизабет: её улыбка была мягкой, взгляд тёмно-фиолетовых ("Прямо как у Мери-сан..." — пронеслось в голове Клары, вызывая очередной укол боли в сердце) глаз — тёплым, а наряд с кучей оборок и бантиков — милым.        И вот эта-то странноватая, но милая девушка (сочетание качеств вновь напомнило Кларе о Льве, заставив сердце на секунду сжаться) сейчас смотрела на Эрику сверху вниз в полной готовности исполнять любой каприз... Впрочем, Клара быстро обратила внимание, что в руках Урсула сжимала несколько увесистых фолиантов. Их вид её заинтриговал — зато Эрика, казалось, совершенно их не заметила, слишком поглощённая своей идеей.       — Так вот, Урсула, — говорила она, активно размахивая рукой, — обслужи нашу гостью по высшему разряду — так же, как почтенных ведьм Сената, не хуже...        На лице Урсулы на секунду отразилось замешательство — и вдруг бледные щёки слегка потемнели, а глаза широко распахнулись. Клара запоздало сообразила, что это, должно быть, она так "покраснела", — зато это очень быстро осознала Бернкастель. И пока Урсула в растерянности открывала и закрывала рот, пытаясь вклиниться в увлечённый монолог своей госпожи, Ведьма Чудес вдруг издала негромкий смешок — и, когда Эрика с вопросительным видом быстро обернулась к ней, хитро прищурилась и заметила:       — Кажется, ты что-то забыла, Эрика?        С этими словами она красноречиво указала глазами на книги в руках Урсулы. Эрика одарила их таким взглядом, словно видела впервые... а затем ойкнула и, по-детски зажав рот обеими ладонями, тихонько прыснула.       — И ведь правда! — невинно воскликнула она, опуская руки.        И тут же резко поднялась с кресла. На полный сдержанного любопытства взгляд Клары она лукаво улыбнулась, а затем кивнула и, повернувшись к Урсуле, взяла у неё одну из книг.       — Твоя готовность к действию, конечно, достойна восхищения, — говорила она, вновь разворачиваясь к Кларе, — но, боюсь, прежде нужно уладить одну ма-аленькую формальность. А именно, — она вытянула руки перед собой и раскрыла книгу, — открыть, наконец, эту игру! Что ж, уважаемые ведьмы Сената...        Она одарила почтительным взглядом Бернкастель, а затем — пустоту за её спиной. Как ни старалась, Клара не смогла кого-либо в ней разглядеть, но почему-то ни на секунду не засомневалась: за ними оттуда действительно кто-то наблюдает. Однако не успела она хорошенько обдумать это впечатление, как косой взгляд Эрики уже оказался на ней.       — ...наша милая героиня-детектив — будьте готовы: мы официально начинаем третий акт нашей игры. "Акт третий: Мистерия о бессмертном алхимике" — прошу любить и жаловать!        С этими словами она слегка поклонилась, точно конферансье в театре, и широко улыбнулась. И хоть лицо Эрики Октавиан было лицом девочки-подростка, от этой улыбки Клару пробрала дрожь: в её очертаниях она увидела улыбку матери, Мизунохары Мияко, рассказывающей легенду о бессмертном алхимике.        А в сиреневой пустоте рукоплескали невидимые зрители...