Танабата

Хочу уснуть и не проснуться, Уйти в моря и не вернуться Или вернутся только вместе С тобой так много интересней С тобой так много интересного Вокруг совсем не тесно, Без площадей вокзалов, станций, Без этих всех цивилизаций. (Сплин. "Танцуй")

Детектив Канари Тору без преувеличения был лучшим в своем деле и профессионализм свой доказывал неоднократно, еще будучи сотрудником Информационно-исследовательского бюро. После выхода в отставку неспособный сидеть без дела Канари открыл частное детективное агентство «Скорпион» и, пользуясь старыми проверенными связями в спецслужбах, удачно раскрыл несколько заковыристых дел. Потихоньку он заработал репутацию в нужных кругах и последние годы обслуживал исключительно сильных мира сего. В основном это были поручения, касающиеся личных отношений, проблем с наследством, бизнес-разборками и всего подобного, что не терпело лишней огласки. Их агентство четко работало на результат и свято относилось к конфиденциальной информации. Богачи готовы были за это платить. Платили много и регулярно. К данному моменту жизни работа приносила стабильный доход и перманентное разочарование в людях. Его давно не впечатляли малозначительные человеческие тайны и странные запросы. Люди, которые обращались к нему за помощью, не обладали ни великим умом, ни богатой фантазией. Все они по большей части оказывались существами недалекими, мыслили примитивными шаблонами и к тому же отличались крайней алчностью. И никто из них ни разу не был достаточно искренен, чтобы облегчить Канари жизнь. Лгали все. Лгали много. Лгали скучнейшим образом. Канари смирился с издержками работы, а спокойное отношение к человеческой природе стало конкурентным преимуществом для агентства. Здесь никогда не задавали лишних вопросов и вслух ничему не удивлялись. И не оперировали понятием «невозможно». Слово это Канари не любил, потому что работало оно как ограничитель, мешающий процессу. Не можешь сделать невозможное — вон из профессии. Поэтому закон, сформулированный когда-то писателем Артуром Кларком, стал его девизом по жизни*. И даже был выписан красивыми иероглифами на двери агентства. С мистером Амано Канари плодотворно сотрудничал вот уже более пяти лет. Работа, которую он делал для корпорации, особым разнообразием также не отличалась. Банальные вещи: проверка досье, поиск компромата… Пару раз дело касалось каких-то сложностей, связанных с разводом. Для Канари все это давно превратилось в рутину. Обыденно и скучно. Однако их новое задание коренным образом отличалось от всего того, с чем ему приходилось сталкиваться прежде. Агентству Канари было поручено разыскать человека… При этом никто не знал, когда он пропал и где мог бы находиться все это время. Хотя бы приблизительно. Заказчик предоставил лишь его фотографию, да еще эфемерное предположение, что пропавший человек, возможно, утратил память о себе как о личности. Поэтому вряд ли отзывается на собственное имя. Хотя имя его было озвучено. Сандзёин Масато. Владелец небезызвестной корпорации, президентом которой являлся Амано-сан. Канари привык ничему не удивляться. Канари старался не задавать лишних вопросов. Но совсем уж без них не получалось. Увы… — Почему вы решили, что он потерял память? Вы уверены, что он жив? Столько лет прошло. Канари счел, что надо бы заказчику в очередной раз озвучить самые очевидные вещи. Недосказанность сквозила из всех щелей этой истории, и ужасно хотелось все досконально прояснить. — Он жив, — уверенно отозвался Амано. Уверенность эта только подтвердила опасения Канари — никаких подробностей он от Амано не услышит. — Имеются свидетельства его пребывания в нашем мире? — ему необходимы были хоть какие-то зацепки. Нет, слово «невозможно» он не озвучит ни при каких обстоятельствах. — Фотография, которая предположительно сделана намного позже, чем он пропал, — уверил Амано. — Та самая, на которую вы сейчас смотрите. — Хорошо. Тогда второй вопрос: почему вы думаете, что пропавший человек утратил память, а не скрывается намеренно, отвергнув полностью свою бывшую жизнь? Похоже, этим вопросом много раз задавался и сам Амано, потому что в ответ он выдал собственную версию событий: — Скажем так, причин для этого не было. И намеренно скрываться для него более затруднительно, чем появиться под своим истинным именем. Прежде он не занимался бессмысленными вещами. Канари, выслушав Амано, кивнул, решив взять его версию за основу. Пока… Что-то было не так, но с этим можно повременить. — Вы же понимаете, что разыскать человека по столь скудным данным достаточно сложно, — спокойно сказал он. — Не поймите меня неправильно. Сложно, но не невозможно. Но вы должны понимать, что издержки могут возрасти. Канари принципиально не собирался ограничивать себя в средствах, работая на миллионеров. И они должны были понимать, с кем имеют дело. Амано отлично понимал. — Деньги не имеют значения, — улыбнулся он Канари. — Главное — результат. Я все прекрасно понимаю, но хотелось бы побыстрее. «Побыстрее ему», — проворчал про себя Канари. — Наше агентство не разочаровывало вас прежде, — поклонился он. — Воистину, Канари-сан. Именно за это мы ценим наше взаимное сотрудничество. Итак, теперь в его распоряжении имелось одно — недавнее — фото молодого человека, узреть в котором владельца огромной корпорации было весьма проблематично. Хоть на первый, хоть на второй взгляд. Странная история, однако Канари оспаривал правоту клиентов только в тех случаях, когда их умозаключения вели по ложному пути. Пока что для этого оснований не было. Разыскиваемый не помнит, кто он? Хорошо. Будем отталкиваться от этой версии событий. Найти человека, который забыл о себе все, задача нетривиальная. Даже «по горячим следам». Хорошо, если найдутся свидетели, с помощью которых можно сузить ареал начального поиска. Даже в этом случае попытка отыскать пропавшего напоминает поиск иголки в стоге сена. Для Канари же этот «стог сена» разрастался до размера всей Японии. И это если допустить, что пропавший остался в Японии. — Что же, будем надеяться на лучшее, Сасу, — обратился Канари к императорскому скорпиону, обитающему в террариуме рядом с рабочим местом. Сасу жил в кабинете Канари довольно давно, и это был идеальный питомец, не требующий особого ухода и спокойно относящийся к длительному отсутствию хозяина. — Мы с тобой, конечно, не в том положении, чтобы особо выбирать, — продолжал рассуждать вслух Канари, отхлебывая пятую порцию кофе из огромной белой чашки. — Но давай представим себе ситуацию, что человека нашли живым. И никто его не ищет. Что-то мне подсказывает, что если пошерстить полицейские участки, сайты, на которых разыскиваются люди, и нетривиальные судебные решения о выдаче новых документов, мы сможем найти зацепки. Что думаешь, Сасу? Попробуем? В тот момент он и подумать не мог, насколько просто будет раскрыто потенциально провальное дело. И насколько оно выбьет его из колеи. Канари на скорую руку написал поисковую программку, которая должна была проанализировать все интересующие его данные, находящиеся в открытом доступе. Запустив её гулять по всемирной паутине, Канари поужинал и прилег поспать тут же в своей рабочей берлоге. Дома его никто не ждал. Он всегда был одиноким волком. Рано лишился родителей. Собственную семью не создал. Так что смысла тратить время на дорогу домой не было. А на работе хотя бы был Сасу. Наутро Канари ждал отчет в виде кучи файлов, нарытых в результате непрерывного многочасового парсинга. Программа сработала великолепно. Первый же файл, открытый наугад, заставил его просиять: — Третий закон Кларка** отлично работает! Ты слышишь, Сасу? Хотя тебе, наверное, подобная скорость поиска не по душе. Но не печалься. Разгребать нам все это придется по старинке. Ручками… * Спустя несколько дней кропотливой работы, сравнительного анализа и перманентного обзвона контактных лиц, Канари, переложив текущие дела на своего помощника, приобрел билет до Сендая. Его побег из Токио, вероятно, озадачил сотрудников агентства, которые давно привыкли к тому, что он редко покидал пределы своего рабочего кабинета. Но на то они и сотрудники «Скорпиона», чтобы удивляться молча и не задавать лишних вопросов. Особенно, если вопросы эти касались важных дел. А то, что данное дело было весьма важным, ни у кого не вызывало сомнений. Поезд несся с невероятной скоростью сквозь сине-зеленые холмы, то ныряя в темные тоннели, то буквально перелетая через ущелья, по дну которых змеились узкие реки. Глядя на облака, клубящиеся над горизонтом, Канари размышлял над этим странным делом. Да, он привык не задавать лишних вопросов. Однако это не означало, что вопросов не возникало. Возникало, и очень много. В чем состояла сложность поиска? Почему его искали так долго? Почему так непродуктивно? Ведь все, что касалось этой странной истории, лежало не просто в свободном доступе, но буквально перед глазами. Их просто надо было раскрыть… Вот только надо ли? Все это вызывало в душе неосознанную тревогу. Что кроется за убежденностью заказчика в амнезии мистера Сандзёина? И все ли так однозначно с его амнезией? Работа и прежде сталкивала Канари с людьми, потерявшими память. Чаще всего старики в маразме, ускользнувшие от бдительного ока сиделки. Они уходили в известном только им направлении и просто не могли отыскать дорогу обратно. Однажды пропала молодая женщина, мать двоих детей. Будучи в сумеречном сознании, она просто села в поезд и уехала аж в Саппоро. Но когда её отпустило, она вспомнила и собственное имя, и адрес. На удивительные кульбиты способна человеческая психика. Но чтобы вот так… Канари раскрыл папку, в которой хранились распечатки по данному делу: врачебные заключения, отчеты полицейского участка, протоколы судебных заседаний… Похоже на то, что этот неизвестный человек, обнаруженный в парке Такэсиба, действительно утратил себя. И, в отличие от ему подобных, собственную личность собрать не смог. Ни через день. Ни через годы. Тут же лежала книжка «Забытая жизнь». Нон-фикшен, написанный американским писателем в соавторстве с нейробиологом, которая непосредственно работала с этим уникальным пациентом. Читалась как детективный роман, в котором шаг за шагом описывалась история реабилитации пациента после комы. Почти что мистическая история обретения сознания, как обретение утраченного сокровища. Канари в буквальном смысле провалился в неё. Однако, прочитав книгу от корки до корки, Канари так и не смог определиться с тем, насколько данный пациент был искренен с теми, кто с ним работал. В книге был открытый финал, и вопросов после её прочтения возникло еще больше. А вот ответов… Около десяти утра Канари вышел на станции Рюсей, взял в аренду автомобиль и поехал в реабилитационный центр Мацугаке. Взглянуть собственными глазами на результат своих поисков, чтобы предоставить заказчику доскональный и полный отчет. Только для этого. Для чего же еще? — Вы по вопросу устройства родственника? — задала вопрос медсестра у стойки регистрации. — Да, я хотел бы лично ознакомиться с тем, с чем ему придется столкнуться. — Не переживайте, у нас есть всё, чтобы он почувствовал себя здесь достаточно комфортно, — улыбнулась медсестра. — Наш сотрудник сейчас освободится и проведет для вас экскурсию. Так он познакомился с мистером Сандзёином, которого разыскал по заданию Амано. Владелец огромной корпорации, крупный предприниматель и миллионер работал нынче санитаром в реабилитационном центре, совершенно не подозревая, кто он такой на самом деле. Или подозревая? Канари исподволь рассматривал синеглазого юношу и мучился сомнениями. Сандзёин показался Канари слишком юным для владельца столь внушительной компании. Наверняка имели место подковёрные интриги, связанные с борьбой за наследство. Кто знает, что там за велась игра, и кто в конечном итоге вышел победителем? И не эта ли война стала причиной столь плачевного состояния основного наследника? Темная история, но стоит ли об этом рассуждать? — Вы, видимо, осуждаете меня? — спросил Канари у молчаливого юноши, который вел его по коридорам центра, показывая палаты, напоминающие гостиничные номера и красиво обставленные холлы, в которых пациенты общались друг с другом. — Осуждаю за что? — не понял его собеседник. — Я собираюсь скинуть на вас своего родственника. Просто заплатив деньги. Много нас тут таких? Мальчишка пожал плечами: — При чем тут осуждение? Не каждый человек, особенно занятой, способен дать родным должный уход и реабилитацию в домашних условиях. Здесь работают специалисты высшего класса. Вы же читали отзывы о нашем центре? Несмотря на довольно развернутый ответ, Канари понял, что юноша не жаждет общения и отрабатывает эту экскурсию постольку, поскольку ему это было поручено. Видимо, не самое увлекательное занятие. — Вы давно здесь работаете? — попытался все же разговорить юношу Канари. — Довольно давно. Не переживайте. Я могу гарантировать, что все будет хорошо. Пойдемте, покажу вам спортивный центр и библиотеку. Как показалось Канари, бассейн, спортивная площадка и библиотека с учебными комнатами вызывали у Сандзёина более теплые чувства, нежели лечебный корпус. Здесь он немного оживился и даже подробно объяснил, как все работает и в какое время. — Библиотека открыта круглые сутки, но после девяти лучше спрашивать разрешения. — А еда? — Канари изо всех сил старался казаться заинтересованным посетителем. — Еда отличная! — улыбнулся Сандзёин, кажется, впервые за все это время. — Вы можете пообедать в нашей столовой. Сами убедитесь. Но это не бесплатно. Я сейчас позвоню, чтобы добавили еще одну порцию. И там же можете изучить меню на неделю. — Вы очень любезны, Такэсиба-сан, — Канари улыбнулся в ответ. — Не откажусь. Они как раз проходили мимо деревянной беседки, скрытой в тени старых платанов. Под её ажурным сводом группа пациентов занималась чем-то интересным. — Это занятие по арт-терапии, — пояснил юноша. — Если я ничего не путаю, сегодня они должны плести корзины. Можем посмотреть. Там действительно что-то плели из мягкой светлой соломы. Худенькая рыженькая девушка в голубом платье руководила процессом. Когда они приблизились, она посмотрела в их сторону и улыбнулась. И было в этой улыбке столько любви, что Канари чуть не задохнулся от нахлынувших на него эмоций. За долю секунды он испытал бурю самых противоречивых эмоций: и чистейший детский восторг, который накрывает в момент, когда солнечный луч разрывает грозовые тучи, и сильнейшее же разочарование от осознания того, что эта удивительная улыбка предназначена вовсе не ему… В груди заныло. Канари, кажется, впервые в жизни почувствовал себя ужасно одиноким, старым, чужим… Ощущение было не из приятных. — Здравствуйте, — поздоровалась она с ними. — Это Канари-сан, — представил его Сандзёин. — Я показываю ему центр. — Рада знакомству. Я Осака, — поклонилась она, указывая на свой бэйджик, где были прописаны её фамилия и имя. «Осака Нару», прочитал Канари, подавив тяжелый вздох. — Очень приятно, Осака-сенсей, — поклонился в ответ Канари. Она зарделась, поджав губы. Видимо, подобное обращение все еще вгоняло в краску столь юную особу. — Мы заканчиваем через полчаса. Можете к нам присоединиться, — сверкнула она глазами в сторону спутника Канари. — Я не показал еще смотровую площадку и храм, — отказался Сандзёин. — Хотелось бы завершить экскурсию до обеда. — Хорошо, тогда встретимся в столовой, — кивнула ему Нару и отправилась помогать сидящей недалеко девушке, которая непослушными пальцами ковыряла свою корзинку. — Ваша девушка? — поинтересовался Канари, когда они отошли от беседки на приличное расстояние. То, как эти двое смотрели друг на друга, просто не вызывало сомнений насчет их отношений. — Моя жена, — ошарашил ответом Сандзёин и, не развивая тему, повел его вверх по живописной тропинке к синтоистскому храму у маленького водопада. * — Мне претит понятие «сложность» в контексте понятия «жизнь». Не люблю сложные вещи. Как писал один философ: хочу жить просто. Просто, считая до пяти или шести. Канари заметил Нару, сидящую на горячем камне у пирса. Она смотрела на горизонт, где мелькал сине-белый парус, и рисовала что-то в своем скетч-буке. За те несколько дней, что он пробыл в Рюсей, Канари много чего узнал об этой странной парочке. Оба — и Нару, и Сейтаро — притягивали его к себе, словно магнит. И да, в какой-то момент он перестал даже в мыслях своих называть этого парня «мистер Сандзёин». Для всех живущих в Рюсей и работающих в Мацугаке он был Сейтаро. Звездный ребенок, свалившийся с неба. А Нару… Нару — это Нару. Сегодня она была одна. Видимо, Сейтаро работал в центре, а у нее образовались дела вне Мацугаке. Канари, шагая от рыбного рынка в сторону гостиницы, где поселился по совету Нару, узрел её издалека и просто не смог пройти мимо. Поздоровались, разговорились. Вот уже несколько дней его терзало любопытство. Ужасно хотелось понять, что такого могло произойти, что эта девушка из центра Токио поселилась в такой глухомани. В ответ на его завуалированный вопрос девушка выдала цитату из Генри Дэвида Торо, чем очень удивила Канари. Впервые он встретил кого-то моложе тридцати, кто читал книгу этого философа. — По-моему, эта цитата звучала как-то иначе, — отозвался Канари. — Любить простые вещи… И заканчивать вычисления, используя лишь два больших пальца… Нару удивленно посмотрела на него и улыбнулась: — Вы читали «Жизнь в лесу»? Мне эту книгу недавно показал Сейтаро. Только начала читать. — Генри Дэвид Торо писал об уходе от цивилизации. Вы с Сейтаро исповедуете подобные ценности? «Вот и ответ», — решил он для себя. Жить в лесу, созерцая природу. Радоваться простым вещам, помогать людям, находиться в непрерывном самосозерцании и читать хорошие книги. Похоже, мистеру Сандзёину и впрямь не нужны его миллионы, если он решил скрыться от жизни подобным образом. К чему всем знать, что память к нему вернулась? Его никто не ищет. Очень удобно. Оставаться в лесу, да еще и в столь прелестном обществе. Странный писатель Торо мог бы только позавидовать… Эх, молодость, молодость. Канари почувствовал укол зависти. Однако Нару не спешила соглашаться с его мыслезаключениями. В ответ на его слова она лишь покачала головой и рассмеялась: — Хотелось бы, но это далеко не так, — сказала она. — В конечном итоге меня утянет большой город. Да и Сейтаро тоже. Придется вернуться домой… — В вашем голосе слышны нотки сожаления, — Канари внимательно посмотрел на нее. Нет, он не ошибается. Она действительно сожалеет, хоть и старается скрыть свое сожаление. Интересно все же, знает ли она о том, с кем живет под одной крышей? — Вы же в курсе, что Стивенсон считал трусостью побег писателя от общества? — Ну, если сам Стивенсон! — хихикнула Нару. — Не знаю, как вам, молодым, но я бы с удовольствием остался жить в этом месте. Есть в нем что-то… — Вы тоже это почувствовали? — улыбнулась она ему своей солнечной улыбкой. Потом Нару попросила Канари попозировать ей. Его очень удивила эта просьба, но он не счел нужным интересоваться причиной. Он просто сидел на камне напротив и завороженно наблюдал за движением её руки, за тем, как её цепкий взгляд что-то выхватывает в его образе и переносит на бумагу. Шум волн, бьющихся о каменный пирс, заглушал шуршание карандаша и шелест страниц скетч-бука. — Оставайтесь на Танабату, Канари-сан, — произнесла она через некоторое время, вскинув на него заинтересованный взгляд. — Через три дня в Рюсей устраивают большой фестиваль с фейерверками. С самого землетрясения их здесь не проводили. Мэрия расстаралась. Вы же подписаны на местный Инстаграм? Если нет, подпишитесь. Называется «Под небом Рюсей». Я его админ и мне нужны новые подписчики. А фестивалю нашему нужны участники или хотя бы зрители. Он не мог отказать ей в столь малой просьбе. И согласился остаться до фестиваля. Уходил с пирса с тяжелым сердцем, ощущая себя персонажем темной новеллы, которому предстоит изгнать влюбленных из их пасторального рая. *** Рей, скрестив руки на груди, наблюдала, как Минако, пару минут назад вошедшая в ворота её храма, проходит все этапы хайрэй. Тщательно омыв руки и рот в тэмидзуя, она бросила щедрую горсть монет в бамбуковый ящик для денежных подношений, после чего дважды поклонившись, хлопнула в ладоши и о чем-то попросила духов. Видимо, о чем-то очень важном… И только после завершающего поклона развернулась на высоких каблуках и поздоровалась с Рей. — Дай угадаю… Завершается отчетный период на работе? — улыбнулась Рей. — Хуже, — насупилась Минако. — Завтра основное прослушивание, а моя самая перспективная находка может слиться в последний момент. — И с чего бы? Ей не мила возможность стать знаменитостью? — Да кто её знает. То она кажется жутко заинтересованной в музыкальной карьере. А то вдруг боится сказать своему мужику, что ходит на репетиции. Уже несколько раз он срывал наши планы. Вот скажи, Рей, ну для чего нужен такой парень, который тебе условия ставит? Нет, правда! — Ну так… любовь же! — иронично хмыкнула Рей, приглашая Минако в тень под свод святилища. Жара стояла изнуряющая. — Мне нужен самый-самый амулет на удачу! Можешь даже не стесняться. Твой дедушка здесь? — Минако взяла со столика бутылку с водой и жадно отпила три огромных глотка. — Минако, я сколько раз говорила тебе, что духов нельзя подкупить. И откупиться от них тоже не получится. — Но почему же мы приносим им подношения? И зачем ты собираешь деньги с прихожан? Рей закатила глаза: — Ничего-то ты, подруга, не понимаешь в тонких материях. Чтобы договариваться с духами, в них нужно искренне верить. А ты вечно настроена на какие-то товарно-денежные отношения. Ну, честно, хотя бы здесь выкинь из головы свои экономические установки. Уж ты-то, в отличие от других, должна понимать, что не все в этом мире продается и покупается. — Зря ты не стала училкой, Рей, — на лице Минако отчетливо читалось: «Ну ты и душнила!» — Ты же просто рождена для этого… Продашь талисман или нет? — Продам, — хмыкнула Рей, стараясь не замечать торжества в глазах Минако. За разговором они не заметили, как в ворота храма въехала школьница на электрической коляске. Оглядев двор храма, она со знанием дела подъехала к павильончику тэмидзуя, встала, омыла руки и рот, закончила хайрэй, двигаясь осторожно, но собственными ногами. И только после этого вновь опустилась в коляску. Оглядевшись еще раз, юная особа заметила Рей и Минако. — Здравствуйте, мое имя Титибу Саюми, — представилась она, подкатив к стоявшим в тени беседки девушкам. — Могу я поговорить с верховным священником этого храма? — Добрый день. Он сейчас в отъезде, вернется только через неделю. По любым вопросам вы можете обратиться ко мне. Мое имя Хино Рей и я его старшая помощница, — Рей с интересом рассматривала странную незнакомку, при появлении которой она почувствовала неприятный холодок в области желудка. И подобные ощущения она никогда не игнорировала. — Спасибо, Хино-сан. Быть может, именно вы и сможете мне помочь? — просияла Саюми. — В какого рода помощи вы нуждаетесь? — осторожно отозвалась Рей. — Я состою в школьном клубе репортеров, — бодро затараторила Саюми. — На летние каникулы нам дано задание провести журналистское расследование. Меня интересуют паранормальные явления, связанные с этим храмом. О них писали все таблоиды десять лет назад. Мне нужны подробности. Могу я взять у вас интервью, Хино-сан? Минако и Рей переглянулись. Затянувшееся молчание, перерастающее в осязаемую тревогу, прервал бодрый голос Усаги, ворвавшейся в ворота храма: — Девчонки, привет! Что я на этот раз пропустила? В руках она держала огромный бумажный пакет, из которого торчала ароматная дымящаяся выпечка из пекарни напротив. — Завтрак не пропустила. А значит, ничего важного, — вздохнула Рей и жестом пригласила всех присутствующих проследовать за собой. Два черных ворона, сидящих на карнизе, пристально следили за их перемещением.