Танабата

Расскажи, что моря не кончаются, Как любовь — никогда не закончится, И мечты, ну конечно — сбываются! Если этого сильно захочется… (Звери. Говори)

Солнечный луч, пробившийся сквозь полуприкрытые жалюзи, словно путеводная нить, вывел Нару из лабиринта сновидений. Она приоткрыла один глаз и поёжилась. По комнате гулял ветер — ночью прикрыть окно никто не удосужился. Пахло морем, сосновой смолой и цветущей сакурой. Нару, силясь выйти из сонного оцепенения, с интересом наблюдала, как деловитая белоглазка, выпрыгнув на подоконник и прощебетав приветственное «цить», упорхнула в голубое небо. В момент, когда птица скрылась из вида, воспоминания о минувшей ночи обрушились на Нару подобно цунами. Задохнувшись от накатившихся эмоций, она резко села, беспомощно озираясь по сторонам. И только окончательно уверившись, что это не продолжение сна и что она не одна, Нару смогла отдышаться. Сейтаро лежал рядом, закутавшись в одеяло. Коварный солнечный луч, разбудивший Нару, пока еще не успел подобраться к нему. Он крепко спал, позволяя наконец-то себя внимательно рассмотреть. Нару опустилась на подушку и принялась изучать его лицо. Сейчас Сейтаро вовсе не казался ей ненастоящим, балансирующим на тонкой границе сна и яви — поток утреннего света напрочь смыл мистическое безумие прошлой ночи. Но Нару хорошо помнила навязчивый страх, рождающийся из ощущения, что этот странный парень вот-вот ускользнет за грань миров. Отчасти, наверное, именно этот страх стал причиной тому, что они с Сейтаро оказались в одной постели. Просто домик, в который её заселили, стоял отдельно от остальных. Просто было страшно отпустить. Просто она точно знала, что нельзя размыкать объятия. Просто никак не удавалось потушить ту бурю, что рождалась в душе при одном только взгляде, слове, прикосновении… Просто самым правильным было не расставаться. Вообще. Никогда. А впрочем, объяснять ничего и никому она не собиралась. То, что произошло, казалось таким закономерным и таким правильным, что если кому-то что-то было неочевидно, так тому и быть. Нару было ясно всё… «Ни о чем не жалею. Ни о чем!» Лицо Сейтаро было спокойным и расслабленным. Четко очерченные губы по детски приоткрыты, извечная складка между бровей разгладилась. Во сне он не казался настороженным подростком, которого в детстве лишили обнимашек и который до сих пор не понимает, как в этом мире может существовать подобная жестокость. Его темные кудри разметались по подушке, хаотично спадали на лоб и щеки. Нару, как и многих, удивляло то, что Сейтаро комплексует из-за своих волос. Быть может, виновата седая прядка у левого виска, напоминающая сияющую в ночи комету? Чем она ему не угодила? Всё в нем хотелось сравнивать со звездным небом. Как-то так получалось. Нару частенько выговаривали, что у неё необузданная фантазия. И чересчур образное мышление. Её извечная манера прибегать к высокопарным поэтическим сравнениям многих раздражала. Но если бы она взялась всерьез за портрет Сейтаро, он бы непременно находился в окружении звезд. И никак иначе. А ещё он невероятно красив. Как-то даже слишком. Только страшная травма, в результате которой он утратил часть себя, могла объяснить то, что он оказался в Мацугаке, а не сиял на телеэкранах или на пафосных билбордах. Такие лица обычно не обходят стороной алчные агенты, мечтающие о деньгах и славе. Особенно в нынешнее время, когда внешняя красота возведена в ранг божества и требует всеобщего поклонения. Ну и массовых жертвоприношений, не без этого. Сейтаро словно бы и не осознавал свою привлекательность. Нару никогда не видела прежде, чтобы настолько красивые люди вели себя так, будто ни разу не смотрелись в зеркало. Нет, определенно этот парень выбивается из всех клише и шаблонов, которые обычно выстраивает рациональный мозг в надежде оставаться в здравом рассудке. Нару давно уже отпустила этот момент — в Сейтаро было слишком много необъяснимого. Наверное, именно этим он и зацепил её. Нару отчаянно захотелось протянуть руку, зарыться в эти волосы, потрогать пальцем густые загнутые ресницы, прикоснуться губами к ямочке на щеке… Но она продолжала внимательно его рассматривать, стараясь дышать как можно тише. Чтобы не разбудить ненароком. Чтобы продлить момент любования. Спящий Сейтаро был таким трогательно-беззащитным, что Нару вдруг ощутила себя искушенной девицей, совратившей девственника. Она улыбнулась своим мыслям, вспоминая минувшую ночь. Вот это вряд ли… Никаким он девственником не был. Мало ли что там забыла его голова. Пресловутая память тела, видимо, существовала на самом деле. И сработала фантастически. При одном только воспоминании предательская дрожь в теле вызвала волну жара, мгновенно расплескавшуюся по щекам. Ничего подобного Нару прежде не испытывала ни с кем и никогда. Не то что бы у неё был какой-то великий опыт в этих делах. Вовсе нет… Однако определенные отношения всё же имелись. И они не шли ни в какое сравнение с тем, что ей пришлось пережить минувшей ночью. А может, это просто любовь. Какой ещё она может быть? Только такой. Отчаянно прекрасной, странной, звездной. Неповторимой. Подспудно Нару все же грызла навязчивая мысль, что она не имеет на всё это никакого права. На этого человека, который так опрометчиво заснул в её постели. На это невероятное счастье рядом с ним… Ощущала себя драконом, похитившим принцессу. Воровкой, забравшей Сейтаро из мира, куда он неминуемо бы переместился, если бы не её безумное желание оставить его подле себя. Украла его, быть может, у той единственной, что давно его похоронила и оплакала. У той, что знала его под иным именем, в иных обстоятельствах. Которая, вполне возможно, тоже отчаянно любила… И которую, быть может, любил он… Это немного тревожило. Нару злилась на себя за подобные мысли. В конце концов, если бы та, которую Нару только что придумала, действительно существовала, как могла она потерять его? Нару бы точно не потеряла. И поэтому плевать. Она не откажется от Сейтаро ни за что. Никогда. И пусть хоть кто-то посмеет осудить её за это… Хватит! Хватит думать о том, чего, может быть, и не было никогда. Достаточно того, что он сейчас проснется и тоже начнет захлебываться в потоке дурных мыслей… Ресницы Сейтаро дрогнули, веки распахнулись, синева радужки четко проявилась вокруг сужающихся зрачков. И где же там прячутся звезды? Обычные глаза необычного человека. Нару смотрела на него внимательно, почти не моргая. Он читался сейчас как открытая книга. Спросонья все эмоции на его лице пронеслись, словно в ускоренной киносъемке: радость, надежда, ужас, отчаяние, смирение… О боги! Видимо, он так же, как и она, не в силах был совладать с чувствами, которые выплеснулись при воспоминании о минувшей ночи. Поэтому спустя мгновение просто зарылся лицом в подушку и смиренно замер, словно узник в ожидании приговора. А роль судьи и по совместительству палача, конечно, уготована ей. Ну, спасибо тебе, Сейтаро-кун… — Представляю, как ты себя только что накрутил, — Нару была расстроена и даже не пыталась скрыть этого. — И что же нам подсказывают литература с кинематографом? Сейтаро повернулся в её сторону, глянул своими невероятными глазами, глубоко вздохнул и сел, натягивая одеяло почти до подбородка. Нару тоже села, решив игнорировать тот факт, что абсолютно обнажена и прикрыться ей нечем. А что? Она не виновата — одеяло захвачено стеснительной принцессой напротив. Сейтаро чуть помедлил, а потом, стараясь говорить как можно спокойнее, выдал чушь: — Ночь любви как заключительный аккорд перед расставанием? Распространенный сюжет. Обстоятельства свели совершенно разных людей на короткий срок. Они чувствуют родство душ, о котором пишут поэты. Но неумолимое время и обязательства разводят их по разным орбитам… — Михаил Себастиан. Безымянная звезда. Так и знала… — не без иронии заключила Нару. Сейтаро пожал плечами. Борьба в его сердце больше не отображалась на лице. Хотя, судя по всему, он был уверен, что представленный им шаблонный сюжет сейчас начнет воплощаться в жизнь. — Прости, я чувствую, что чем-то разозлил тебя, — упавшим голосом продолжил он. — Мои слова… Это никакой не упрек в твой адрес. То, что произошло… Это было прекрасно. А вот теперь Нару действительно почувствовала злость. Будь она пресловутым драконом в реальности, отчаянно забила бы хвостом, громя все вокруг. И не факт, что стеснительной принцессе не прилетело бы. — Ты на самом деле считаешь меня настолько жестокой и легкомысленной? — возмущенно посмотрела она на Сейтаро. — Я правда произвожу подобное впечатление? Сейтаро бросил на неё испуганный взгляд и отчаянно замотал головой: — Нет! Что ты! Нет… Ты всё не так поняла! Злость тут же сменилась умилением вперемешку с жалостью к брошенному ребенку. Да чтоб тебя, Сейтаро! Нару поняла, что больше так продолжаться не может. Даже её уже ушатали эти эмоциональные горки, что же с ним-то сейчас творится? — Прости, Сейтаро. Это ужасно. Все, что ты говоришь и думаешь — полный трэш. Оправдывает тебя только одно. То, что в книжках и кино не принято показывать нормальные человеческие отношения. Нам вечно подавай какой-то конфликт. Великие страсти. Боль, слёзы и расставания… Или еще что похлеще. А если конфликта нет и все хорошо, значит, в финале он умрет, закрыв ее своим телом. Или утонет в ледяных водах, вытащив предварительно с нижней палубы "Титаника". Вид у Сейтаро был ошарашенно-настороженный. Видимо, он перестал понимать, что происходит. И понять уже даже не силился… — Но что, если я скажу, что ты ошибаешься? Во всём! Я вовсе не собираюсь выбрасывать тебя из своей жизни. Как я могу поступить так с человеком, о котором вот уже больше двух месяцев не могу перестать думать? Ни на минуту. Сейтаро молчал, недоверчиво глядя на неё. Боги знают, что он там себе думал. Нару не могла припомнить другого подобного разговора. Который бы давался ей с таким невероятным трудом. На полном пределе моральных и физических сил. — Скажи хоть что-нибудь, — потребовала она. — Что ты хочешь услышать от меня? — в голосе Сейтаро проскользнуло раздражение. — То, что я чувствую? Отчаяние. Я так же, как и ты, с самого первого дня не могу не думать о тебе. При этом я постоянно живу с мыслью, что ещё немного, и ты исчезнешь из моей жизни. И это будет такая невыносимая боль, ужиться с которой я, наверное, не сумею. Нару испугалась: — Сейтаро, о чем ты? Выбрось это из головы, пожалуйста, — быстро заговорила она. — Если честно, мне наш разговор кажется каким-то чересчур… высокопарным. Наверное, потому, что ты знаешь толк в хорошей литературе. Но давай оставим великое великим… — Ты уедешь в Токио, — смиренно ответил он. — А что, если я скажу, что остаюсь в Рюсей? С тобой… Сейтаро бросил на неё недоверчивый взгляд, и вновь на его лице отразилась та внутренняя борьба, которая так расстраивала Нару. — Со мной? — недоуменно повторил он. — Но… Мне нечего предложить тебе. У меня ничего нет. А ты же… Ты такая… Он запнулся и горько вздохнул. — Какая же? — развеселилась Нару. — Богатая девочка с крутыми связями? Золотая молодежь? На самом деле не такая уж и золотая. Так, позолоченная… — Не смейся, — буркнул Сейтаро. — Я не смеюсь, — тряхнула она головой, все же не в силах скрыть улыбку. — Точнее, смеюсь, конечно. Но не над тобой. Над нашими страхами. Они до невозможности мелкие… Обыденные, что ли. Но мы же с тобой другие. Понимаешь? Мы напишем свой собственный роман. Вывернем наизнанку шаблоны. Поставим их перпендикулярно всем существующим тропам. И что нам за это будет? Мы же не собираемся его продавать. — Ты действительно веришь в то, что говоришь? — улыбнулся Сейтаро. И вот теперь она явственно узрела надежду в его глазах. Его критичное восприятие мира в очередной раз столкнулось с ее безалаберным жизнелюбием. И, похоже, ей удалось хотя бы на миг разогнать тьму в этой душе. — Верю, Сейтаро. И ты поверь. И ничего себе не выдумывай. — Нару легко спрыгнула с постели и накинула на плечи гостиничный халат, висевший на спинке кровати. — Богатство, бедность, статус… Ерунда это всё. Я позабочусь о тебе. А ты — обо мне. Что может быть проще, звездный странник?

***

Сейтаро забежал в свой номер, чтобы успеть перед завтраком принять душ и переодеться. В отличие от номера Нару, в котором она проживала одна, эту комнату он делил с Раку. Сейчас, когда все эмоции были приведены в подобие нормы, Сейтаро смог трезво оценить ситуацию. Наверное, все влюбленные немного эгоисты, напрочь забывающие о внешнем мире и людях, которые волей-неволей входят в их ближайший круг. И наверняка они с Нару вскоре прочувствуют сполна всё их недовольство. Сам он, к примеру, бросил вчера на берегу Саюми, хотя обещал её отцу проследить за ней. Саюми, конечно, не даст себя в обиду и ходит уже хорошо. Но всё же. Он забыл о ней напрочь и даже не вспоминал до сего момента. Или вот Раку. Да, Раку… Сейтаро схватил свой рюкзак и тихонечко проскользнул в душ, чтобы не разбудить новоиспеченного студента. Он очень надеялся, что Раку не проснется и можно будет избежать второго за одно утро сложного разговора. Но, вероятно, везение — штука исчерпаемая. Когда Сейтаро с мокрыми кудрями, облаченный в джинсы и белую толстовку, вышел из душа, он тотчас же наткнулся на тяжелый взгляд ни разу не выспавшегося приятеля. В ответ на приветствие, Раку посмотрел исподлобья и поплелся в душ, по дороге толкнув Сейтаро плечом. Не извинившись, он с грохотом закрыл дверь и заперся изнутри. — Эй, Раку! — Сейтаро ужасно возмутило подобное поведение. Нет, все, конечно, понятно, но… Раку не счел должным хоть как-то отреагировать. Он просто выкрутил вентили душевой на полный и затихарился. Несмотря на то, что в первоначальных планах Сейтаро было по-тихому смыться от разборок, после странного демарша Раку он решительно передумал. В конце концов, что за дела? Он ни в чём не был виноват и не собирался терпеть подобное. Хочет Раку того или нет, ему придется объясниться. Раку, видимо, тоже думал, что Сейтаро свалит, прежде чем он выберется из душа. Не тут-то было. Сейтаро стоял напротив двери, скрестив руки на груди и грозно сверлил его глазами. — Прости, Сейтаро, — стушевался Раку. — Но… Давай не сейчас… Сейтаро не собирался идти у него на поводу: — Знаешь, — сказал он. — Будет намного лучше, если ты выскажешь мне все, что держишь в себе. Иначе… — Нет, Сейтаро. Не лучше! Никому не будет лучше от этого разговора. Я слишком… Слишком зол сейчас. На тебя. На неё… Но больше всего на себя. В его словах было столько отчаяния, что Сейтаро стало не по себе. — Чем бы я ни провинился перед тобой, прости, — тихо сказал он. Раку сел на кровать, плечи его опустились. — Боги, как же это тупо, — вздохнул он. — Злюсь на тебя… Но ты же ни при чем. Ты всегда играл по правилам. В отличие от меня. А Нару? Как можно на неё злиться? Она сделала выбор. Никто её ни к чему не принуждал. Да и невозможно это. На её месте я бы тоже тебя выбрал. Раку горько усмехнулся. Это странное состояние тоски и смирения было до такой степени нехарактерно для обычно беззаботного Раку, что Сейтаро не знал, что делать и говорить. Впрочем, Раку не нужны были его слова. Он просто хотел выговориться: — Я сам виноват. Чего я ожидал? Влюбился в кузину, которая ещё и старше… Что может быть хуже? Кому вообще нужен такой неудачник? Сейтаро присел рядом и положил руку ему на плечо. Он плохо понимал, как можно поддержать человека в подобной ситуации, но стоять, нависая над ним подобно скале, казалось ему совсем неправильным. Раку жест оценил, положил свою ладонь поверх его руки и, рвано вздохнув, продолжил: — Я справлюсь, справлюсь… Я слишком люблю вас обоих. Вы мои лучшие друзья. Пусть так будет и впредь. Не говори ей ничего, пожалуйста. Не хочу её тревожить. Не хочу ничего усложнять. Мы же с ней семья… — Да, Раку. Этого у тебя точно никто не отнимет, — улыбнулся Сейтаро, понимая, что кризис более-менее миновал. Всё-таки Раку не умел долго дуться, злиться и страдать. Завтра наступит новый день и принесет с собой кучу новых интересных вещей. Однако Раку не был бы собой, если бы не завершил свою пафосную речь не менее пафосным напутствием: — Сейтаро, я знаю, ты парень надежный. Но ты сейчас не помнишь, кто ты. Что бы там ни произошло в твоей жизни, пожалуйста, не обижай её. Поклянись, что она никогда не будет плакать из-за тебя. Сейтаро посмотрел на Раку и улыбнулся: — Не сомневайся. Обидеть Нару… Как такая крамольная мысль в голову кому-то могла прийти? Обидеть её для Сейтаро было сродни немыслимому святотатству.

***

Нару смотрела на себя в зеркало и не узнавала отражающуюся в нем незнакомку. Может быть, в ванной комнате такое освещение? Или это потому что зеркало не серебряное, а медное? В любом случае, кто эта загадочная красавица с сияющими глазами, лихорадочным румянцем и пунцовыми губами? Нару часто-часто заморгала и приложила ладони к щекам. Щеки пылали… — Черт, надеюсь, это не температура, а просто реакция на ситуацию, — проговорила она самой себе, собирая волосы в хвост. В этот момент позвонила мама: — Нару! Что происходит? Ты вообще где? — послышался взволнованный голос в трубке. — Привет, мамочка, — радостно отозвалась Нару. — Конкретно сейчас я в Мацусима. Что-нибудь случилось? — В Мацусима? Боги… Спасибо, что пока на этой планете. Что за манера пропадать так надолго? Если бы не инстаграм, я бы уже в розыск подала. Нару знала, что мама сердится понарошку. Она прекрасно знает, что Нару находится на связи круглые сутки. — Мам, ну прости. Я обещаю звонить и писать тебе почаще. Просто у меня столько дел, да и тебя от работы отрывать не хочу. Мама понимающе вздохнула и продолжила: — Меня беспокоит то, что ты так и не удосужилась после Сеула появиться в Токио. Вчера я общалась с нашим врачом. Он сказал, что не видел тебя с декабря. И ты до сих пор не обновила рецепт. Как ты себя чувствуешь? Нару вновь недоуменно посмотрела на себя в зеркало. А ведь действительно. Апрель на носу. Уже три недели, как она должна была закидываться лекарствами от аллергии, носить маску, заливать нос каплями и держать при себе стратегический запас ингаляторов на случай приступа удушья. Собственно, какой-то не до конца использованный ингалятор у неё в рюкзаке болтается. С прошлого сезона. Вот это да… — Кажется, лекарства мне больше не нужны, — проговорила она, удивленно глядя на свое отражение. Красавица в зеркале выразительно округлила глаза и улыбнулась. — В смысле не нужны? — не перестала волновалась мама. — Ты никогда еще не могла проскочить через сезон без потерь для своего здоровья и моих нервов. И тут Нару осенило: — Это потому, что я не в Токио! Я в Рюсей работаю. Здесь, видимо, нет тех аллергенов, которые меня донимают дома. Мозг яростно ухватился за мысль, которая тут же обросла новыми идеями. — Рюсей? — удивилась мама. — Это хотя бы на Хонсю? — Да, да. Это в Тохоку. Недалеко от Сендая. Тут есть пансионат, где мы с волонтерской группой работали… Работаем. Я, наверное, поживу здесь. Тут хорошо. Океан, сосны, горы… Воздух чистый. — Да что ж тебе неймется? Ты университет заканчивать собираешься? — Я обещаю, что в этом году восстановлюсь и завершу обучение. Мне просто нужно пережить сезон аллергии. Ты не должна быть против. Это же мое здоровье, да? Могу я по этому поводу сунуть лапу в наш банковский счет? Хочу в поселке дом снять. Надоело жить в гостинице. — Ладно, — после непродолжительного молчания отозвалась мама. — Ты вообще последнее время ничего не тратишь. Пользуйся, конечно. Нару оживилась. Она не ожидала, что не встретит никаких препятствий с этой стороны, поэтому решила брать быка за рога. Пока везет. — Мама, ты моя любимая. Спасибо, спасибо! А еще мне понадобятся краски, кисти, бумага, камера с хорошей оптикой и телескоп. Я на Амазоне уже присмотрела. Хороший. — Телескоп? Ну ты вообще… — Пожалуйста, пожалуйста… — Нормальные дети просят новую машину, брендовые шмотки, кольца с бриллиантами. А моя — телескоп. — И правда, в кого же я такая? — хихикнула Нару, озорно подмигнув своему отражению. — Значит, до августа я тебя не увижу? — грустно вздохнула мама. — Я буду звонить, писать и обновлять соцсети. А ты пока устраивай свою личную жизнь. — Нару, не хами матери. Ладно, не прощаюсь… — Люблю тебя, дорогая, — хихикнула Нару. Нару отключилась и вновь глянула на незнакомку из зазеркалья. Та сияла круглыми как плошки глазами и не могла устоять на месте. Это было невероятно. Лучше, чем она могла себе представить. Нару сделала три глубоких вдоха, нацепила наушники и ткнула в рандом плей-листа, который подкинул ей то, что надо. — We found love in a hopeless place, — подпевала она Рианне, прыгая на одной ноге и пытаясь всунуть вторую ногу в джинсы. — Черт! Сегодня, наверное, надо было в казино играть. Непременно бы выиграла! Жизнь была прекрасна и удивительна.

***

Саюми сидела на лестнице у входа в столовую Мацугаке и листала что-то в смартфоне. Узрев своего рыцаря, проходящего мимо, она позвала: — Сейтаро-кун! Сейтаро подошел к ней и улыбнулся: — Саюми, ты чего здесь? Мне сказали, что тебя уже выписали. — Да вот. Жду папу. Он заедет за мной на машине. Послезавтра школа уже, так что… В руках Сейтаро она заметила смартфон. — Вы только посмотрите! Ну всё, хана нам. Завтра Земля слетит с оси. Последний бастион человечества пал! У Сейтаро появился телефон… Сейтаро закатил глаза и присел рядом. — Что, Сейтаро, помочь разобраться с этим невероятным достижением человеческой мысли? Не дожидаясь ответа, она выхватила телефон из его рук и начала тыкать по экрану. — Так-так-так, что там у нас в контактах? Нару Осака. Саюми покачала головой и посмотрела на Сейтаро, как на несмышленыша: — Сейтаро, ну кто так делает? Эта особенная девушка в твоих контактах не должна быть обычным именем в списке. Отметь ее как-нибудь по-особенному. — По-особенному? — выгнул бровь Сейтаро, осознавая, как же ему будет не хватать этого вредного подростка с дикими идеями. — Именно! К примеру, «май лав», — расцвела она в довольной улыбке. — Глупости какие, — хмыкнул Сейтаро, меняя, однако, «Нару Осака» на иероглифы «удача» и «жизнь», стоящие рядом. . — Оу… да ты романтик, — не преминула поглумиться увидевшая это Саюми. — Отстань, — хмыкнул Сейтаро. — Вот мой телефон, — Саюми набрала номер и позвонила с его телефона себе, чтобы контакты точно не потерялись. — А как меня запишешь? — Да здесь все просто, — отозвался Сейтаро, забивая слово и разворачивая экран к девочке. — Смотри. — Заноза? — возмутилась Саюми. — По-моему, тебе подходит, — мстительно сузил глаза Сейтаро. — Ну и отлично, — пробухтела Саюми. — Запишу тебя Жирафом тогда. — Это почему? — Потому что ты высокий и до тебя долго доходит, — Саюми не собиралась оставаться в долгу. — Боги, — покачал головой Сейтаро, глядя в небо. — Какой же ты еще ребенок, Саюми. Саюми хитро на него посмотрела и улыбнулась: — И ладно. Ты, главное, не забывай мне звонить и писать. Помни, если что, я всегда на связи. И всегда на твоей стороне. Несмотря на конец марта, солнце припекало изрядно. К сидящим на ступенях Саюми и Сейтаро подошел Бо. Подставляя Саюми свое плюшевое ухо, он улыбался и радостно мотал хвостом-бубликом. Бо всегда встречал и провожал пациентов Мацугаке. Потому что это была его миссия. Самая важная из всех.