haeresis

Рил снова проснулась от ощущения, что кто-то наблюдает за ней. Стоял самый темный и глухой час ночи — два после полуночи. Все иммигранты, работавшие в ночную смену, давно уехали, прочие же спали. Если и было под куполом самое тихое и мертвое время, то оно наступило сейчас. Рил лежала в темноте, глядя в потолок и слушая собственное сердцебиение, ее тело, оцепеневшее, не двигалось. Она прислушивалась к своим ощущениям: не шелохнется ли что-то в темноте, не донесется ли до нее инородный звук, но огромный дом вокруг нее хранил молчание. Наконец откуда-то издалека донеслись сирены одной из срочных служб, и Рил пошевелилась. Наваждение спало. Вслепую протянув руку, Рил нащупала на прикроватной тумбочке медальон, отданный ей — это уже стало походить на некий ритуал. Каждый раз, просыпаясь от снов, которых она не помнила, от чувства, что она не одна в комнате, Рил находила этот медальон и вертела его в пальцах. Это не успокаивало, но давало некое ощущение реальности происходящего: вот она, а это то, что она чувствует. А что она чувствует? Признание инспектора поставило ее в тупик. Искренность в его голосе и взгляде, которой Рил не понимала, но которая странно отдавалась в ее собственной душе эхом. Ощущение, что кому-то не все равно. Постоянно сталкиваясь с людскими проблемами в своей работе, Рил лишь укрепила собственную броню — и не она одна. Она ловила себя на мысли, что и сама начинает относиться к проблемам других иммигрантов все более и более отчужденно и с раздражением, даже в тех случаях, когда эти проблемы были реальны… Особенно в тех случаях. Потому что зачастую с настоящими проблемами она лично не могла сделать ничего — они были порождением самой системы, в которой она теперь работала. Но Винсент… И ей казалось, что окажись на ее месте кто-то другой, он беспокоился об этом другом не меньше. Просто случай свел именно их вместе. Тем не менее, после своего неожиданного признания, ее бывший куратор не показывался уже неделю. Возможно, просто испугался — или был занят, или понял, что сказал лишнего… Да мало ли, что могло с ним произойти. И что бы изменилось, если бы Рил сама позвонила, чтобы узнать? Действительно, что? В темноте, Рил так же привычно вернула медальон на тумбочку и свернулась под тонким одеялом, пытаясь заснуть снова. *** Несмотря на настоятельные рекомендации Дедала, бросать работу Винсент не собирался. Он скрепя сердце заархивировал и убрал свои записи по последнему делу, чтобы они лишний раз не мозолили ему глаза — и только. Конечно, они все еще оставались в его потерянном голо-ежедневнике, но теперь Винсент уже никак бы не смог его найти... Иммигранты, препорученные ему после ротации, вели себя хорошо и ничего не нарушали. А из текущих дел у него оставалось всего одно, переданное ему после все той же ротации. Предыдущий инспектор, судя по всему, не слишком с ним усердствовал, но его можно было понять: это была сущая ерунда, а не серьезное расследование. — Ты не прав, Винсент, — заметил ДД, когда Винсент озвучил эти мысли. — Это очень важное расследование. — Да неужели, — ответил Винсент, даже не скрывая иронию. — Во-первых. — ДД поднял палец, — эти люди, диггеры, вполне могут нарушать закон. Не все зоны в Ромдо доступны для посещения граждан, однако, насколько можно понять из беглого изучения материала, такого рода действия у них служат показателем «крутости»… — Крутости, — повторил Винсент, стараясь не дать скепсису просочиться в его голос. — Допустим. — Кроме того мы, как служба разведки, должны быть в курсе обо всем, что происходит в городе. Диггеры могут найти утерянную информацию, которая могла бы быть нам полезна. Поэтому ты не прав, Винсент. Это очень важное дело, и мне жаль, что другой инспектор отнесся к этому спустя рукава. Но я верю, что ты не такой. — Ну, как скажешь, — вздохнул Винсент. Диггерство действительно существовало в Ромдо, как одно из странных увлечений, которым склонные к риску граждане заполняли избыток свободного времени. Само по себе оно не было нарушением — если ты не пытался пробраться туда, куда не положено. Существовали целые группы людей, с увлечением раскапывавшие историю Ромдо — ведь город развивался все эти годы. Что-то разрушалось, что-то создавалось, прокладывались новые пути, а старые забывались. И до тех пор, пока это увлечение было в рамках бесед в Сети и обменом фрагментами старых схем, ничего такого, что могло привлечь внимание службы безопасности, в этом не было. Но разумеется, что одними разговорами дело не ограничивалось. Поэтому теперь Винсент и ДД шерстили форум диггеров — точнее его шерстил ДД, а Винсент, заложив руки за голову, покачивался на стуле и со скучающим видом смотрел в монитор. Особые подозрения у бюро вызвала группа диггеров, которая изучала пути, ведущие к шлюзам. Так как через эти шлюзы внутрь попадали нелегальные иммигранты, предыдущим инспектором прорабатывалась версия, что диггеры как-то помогают им в этом. — Насколько я могу понять, существуют закрытые беседы, в которых граждане договариваются о совместных походах в зоны, которые могут быть под запретом, — сообщил ДД. — Я мог бы взломать сервер и изучить данные этих бесед, но мне нужно твое разрешение, Винсент. — Разумеется, — сказал Винсент. — Я даю разрешение. — Согласие вышестоящего офицера получено, — сообщил ДД сухим механическим голосом. — Вся информация будет продублирована. Отчет об операции будет сформирован автоматически. — Ага, — озадаченно сказал Винсент. Значит, все, что они выяснят, в сжатом виде ляжет на стол директора Сила. По-хорошему, это было вторжением в частную жизнь, и разрешение на это стоило получать заранее, но раз ДД не заговорил об этом, наверное это было и не обязательно… — Кажется, нашел, — сообщил ДД. — Ты быстро. — Это просто поиск по ключевым словам, Винсент, если проверять каждую беседу, времени уйдет гораздо больше. Я нашел искомые сочетания в этой беседе и проверил ее всю. Группа граждан собирается спуститься к шлюзам сегодня во второй половине дня. — Интересно, почему не ночью, — заметил Винсент, пододвигаясь поближе к экрану и скролля открытую беседу вниз. — Это не их реальные имена? — Это также обсуждалось, и граждане пришли к выводу, что если их поймают ночью, будет тяжелее объяснить свое присутствие. Плюс, у некоторых есть семьи… И, да, это не их реальные имена. Они очень беспокоятся о своих личных данных, но при этом могут вывалить весьма смущающие подробности о своей жизни… — ДД осекся. — Думаю, нам стоит побеседовать с ними, — решил Винсент. — Поймаем их на месте преступления, так сказать. — Только если они зайдут в закрытую зону, — педантично поправил его ДД. — Они договорились встретиться в три часа и отправиться к шлюзам. — Тогда нужно поторопиться, если мы хотим прибыть на место раньше них. *** Ждать диггеров пришлось долго — Винсент даже заподозрил, что они передумали. То еще предприятие: тащиться в отдаленный район города, чтобы что? На что тут смотреть? Если бы не ДД, Винсент скорее всего бы заблудился здесь: бесконечные петляющие проходы, забытые коридоры, где, судя по слою пыли на полу, уже давно никто не бывал, даже авторейвы. Увидел Винсент и шлюзы — они с ДД проверили, чтобы там никого не было. Табличка предупреждала ни в коем случае не открывать их, но панель управления была доступна любому желающему. — Разве не логичнее было бы под замок это убрать? — спросил Винсент, осмотрев панель, и теперь отряхивая пыль с рук. — Возможно шлюзы иногда используются, — предположил ДД. — Винсент! Я засек что-то в коридоре, по которому мы пришли, но из-за расстояния не могу быть уверен, что это диггеры. — Тогда возвращаемся, — решил Винсент. — Встретим их по пути. Появление Винсента и ДД стало для диггеров неожиданностью, ну как минимум для двоих из них: они просто застыли, вытаращившись на Винсента. Один попытался сбежать, но после того, как ДД сообщил, что у него имеются все их данные, передумал. — Могу я узнать, — спросил Винсент, глядя на диггеров в свете фонарика, — зачем вы спускаетесь к шлюзам? Это запретная зона. У вас есть разрешение? — Нет, но… — начал один из диггеров, самовызвавшийся предводитель. — Мы не собирались к шлюзам. Мы… просто исследователи. Исследуем историю города. — Но этот путь ведет к шлюзам, — заметил Винсент. — Вы понимаете, что вас могут обвинить в пособничестве нелегальной иммиграции? — Что? Нет. Мы таким не занимаемся, — твердо сказал мужчина. — Мы вообще против иммигрантов!.. — поддакнул другой, но быстро умолк, под взглядом его товарищей и Винсента. — Тогда что вы здесь делаете? Что исследуете? — спросил Винсент. Диггеры переглянулись, и их предводитель тяжело вздохнул и потер лоб рукой в перчатке. — Мы разыскиваем мастерскую профессора Гарланда, — сказал он наконец. — Это не запрещено, вообще-то. Я специально изучал этот вопрос. — Кого? — спросил Винсент. — Историческая справка. Профессор Л.Ф. Гарланд, один из инженеров-проектировщиков управления авторейвов, — сообщил ДД. — Внес большой вклад в создание медицинских моделей и авторейвов-компаньонов. По сохранившимся сведениям, его интересовала также и другая техника. К сожалению, большинство его проектов не были запущены в массовое производство, и под конец жизни профессор уволился из управления и жил обособленно. В его планах было создать собственное конструкторское бюро. — А что с ним сейчас? — спросил Винсент, догадываясь, что он услышит. — Он давно умер, — к его удивлению, ему ответил не ДД, а один из диггеров. — Но ходят слухи, что он смог воплотить в жизнь свою мечту, и создавал совершенно уникальную технику. — И где она вся сейчас? — Как где? В его мастерской. — Но разве после его смерти имущество не отошло бы родственникам, — заметил Винсент. — У него не было семьи. — Тогда городу. — В том-то и дело, — пояснил диггер. — Ее просто не нашли. Мастерская располагалась в старой части Ромдо, очень близко к шлюзам, потому что он разрабатывал новый тип средства передвижения и хотел испытать его снаружи! А теперь туда проход запрещен. — Поэтому вы туда рветесь, — подытожил Винсент. — Дело благородное, но закон есть закон. — Но если бы у нас было разрешение, например от разведки… — воззвал диггер. — Мы ведь хотим восстановить историческую справедливость! — Никто вам его не даст, — сказал Винсент. — Тем более из-за непроверенных сведений. Откуда вы узнали, что лаборатория располагается именно здесь? Диггеры снова переглянулись. — Слухи… — начал один, но его перебил предводитель: — Мы изучали этот вопрос, — сказал он. — Документы. Делали запросы в архив. Если у вас есть все наши данные, можете проверить. В архив обращался я. Винсент посмотрел на ДД, и тот кивнул. — Хорошо, — сказал Винсент. — Предположим, что мастерская действительно располагается тут, в чем я сомневаюсь. Пожалуй, я отправлюсь с вами. Чтобы засвидетельствовать, что вы действительно найдете ее. — Но… — заикнулся один из диггеров. — Или все это, возможно, лишь для отвлечения внимания, а вы собираетесь впустить в город новую порцию нелегальных иммигрантов. — Ладно, — мрачно сказал предводитель. — Идемте. Только имейте в виду, возможно по пути придется запачкаться. — Не страшно, — ответил Винсент. — Ведите. Он был уверен, что диггеры сами не знают, куда идти. Впрочем, в версию с нелегальными иммигрантами он тоже не верил, и полагал, что диггеры просто шатаются по этим подземельям, чтобы пощекотать себе нервы. Не самое страшное правонарушение. Идти пришлось долго, периодически с трудом протискиваясь через узкие проходы, и в какой-то момент ДД пришлось остаться снаружи одного из таких проходов. — Я не могу оставить агента разведки, — сообщил ДД. — Мне придется вызвать подмогу. — Не надо, ДД, — сказал Винсент, буквально кожей ощущая, как повысился уровень нервозности у диггеров. — Не думаю, что меня кто-то собирается убить. — Вероятность нечастного случая… — Думаю, если что-то случится, эти ответственные граждане вернутся и сами вызовут помощь, — добавил Винсент. Диггеры шумно с ним согласились, а ДД ничего не оставалось, только остаться — Винсент отдал ему прямой приказ. Теперь поход щекотал нервы гораздо сильнее. Винсент не думал, что диггеры замышляли дурное, но без ДД за плечом чувствовал себя не так уверенно. А диггеры наоборот расслабились. — Вы знаете, — заметил один из них, — что за нами могут следить с помощью Антуражей? — Э-э-э, — протянул Винсент, потому что это была секретная информация. — Вы так думаете? — Сто процентов, — уверенно сказал диггер. — Хорошо, что ваш в проход не пролез. Однако поиски затянулись. Винсенту уже начало казаться, что они ходят кругами. Он уже хотел есть, вымотался и смотрел на идею поисков без прежней благосклонности. — Признайтесь, вы сами не знаете, куда идете! — заметил он наконец, наблюдая, как предводитель ощупывает какую-то стену и ищет на ней что-то, буквально прижимаясь к металлу носом. — Нет, нет, нет! — пробормотал он. — мы на верном пути! Просто нужно найти знаки! Путь помечен! — За столько лет, любые знаки могут исчезнуть, — возразил Винсент. — Давайте возвращаться. — Погодите, еще немного! — Предводитель прижался к стене щекой, а потом сказал: — Кажется, вот оно. После чего отпрянул назад и указал куда-то пальцем. Винсент увидел уже заметно выцветший небрежный рисунок. Он не знал, что этот рисунок означал, больше похожий на кучу брызг краски, но диггеры заметно оживились. — Нам сюда, — сказал предводитель, указывая на проход. Винсент прикинул: по его подсчетам они спустились вниз и сейчас должны были находиться рядом со шлюзами — буквально под ними, если можно было так сказать. В коридоре не было ни ламп, ни флуоресцентной разметки, темноту рассеивали лишь фонарики, его и диггеров, и диггеры бесстрашно устремились в эту темноту, пока Винсент нерешительно стоял на месте. А потом, подумав, что вряд ли выберется отсюда сам, зашагал за ними. Диггеры остановились у закрытой двери, которая тоже была помечена уже знакомым им символом. Один из них достал из рюкзака ломик, и они вогнали его в щель между створками. — Проникновение со взломом, — негромко сказал Винсент. — У этого места нет собственника, — пропыхтел предводитель. — Парни, поднажмем! С громким скрежетом двери слегка разошлись в стороны, диггеры ухватились за них и раздвинули совместными усилиями. Из открывшегося прохода пахнуло затхлостью и запахом металла, и Винсент посветил фонарем внутрь. Луч не достиг противоположной стены помещения, запутавшись в мешанине каких-то цепей и лебедок, выхватил из темноты что-то светло-серое, непонятное. Винсент опустил фонарь, пытаясь понять, на что он смотрит, и к лучу его фонарика присоединились лучи фонарей диггеров. — Мы нашли ее! — выдохнул диггер с почти религиозным трепетом. — Мы все-таки ее нашли! *** В обеденный перерыв сотрудники службы иногда выходили размять ноги в маленький сквер перед зданием, откуда открывался вид на широкую эстакаду. Рил хватало прогулок во время «полевых» заданий, но сегодня она решила воспользоваться этой возможностью. Настроение у нее было хуже некуда. И теперь она сидела на скамейке, нахохлившись, и старалась думать об отвлеченных вещах. Выходило не очень. И даже пожаловаться было некому. Рил вспомнила было о Винсенте, но от этого ее настроение испортилось еще больше: так хотел общаться с ней, а в итоге ни слуху, ни духу… что за идиот! Правильно о нем говорили другие инспектора! Раздались шаги, и Рил нахмурилась. Если это Худи… — Что за дурацкая работа! — заметила Куинн, с размаху усаживаясь на скамейку рядом с ней. — Но поверь мне, как опытному человеку, другие не сильно лучше. Рил бросила на нее мрачный взгляд и снова уставилась вперед, глядя на проносящиеся по эстакаде машины. — Вот спроси у своего приятеля-инспектора, он наверняка подтвердит, что такие идиоты везде встречаются, — продолжила Куинн. — Как сегодняшняя дамочка. Рил почти убедила себя, что ей наплевать, но сейчас, когда Куинн заговорила об этом, в ней вновь поднялась обида. Женщина обратилась к ним с вопросом о приобретении второго антуража — сиделки для своей престарелой матери, но узнав, что ее собеседует иммигрантка — то есть Рил (это было указано в ее удостоверении), устроила безобразный скандал, требуя, чтобы ее обслужил кто-то другой. И, возможно, дело бы удалось замять мирно, но человеком, которого она выдернула с этой «просьбой», была Куинн. И вот уже она высказала женщине все: что у них тут не бюро добрых услуг, что ее обслуживает свободный сотрудник, и она не может выбирать их по желанию, что у них всех тут много работы и никто не станет отвлекаться ради прихоти одного человека, и она всегда может обратиться к любому Антуражу за помощью, но в этом случае процесс сильно затянется. Куинн была сама не своя до споров и ссор, а в лице женщины нашла себе достойную соперницу, которая упирала, что у нее есть права, и она их все знает. Кончилось это тем, что на шум явился Худи, выпроводил Рил и Куинн и лично остался беседовать с женщиной. Когда Рил уходила, она поймала победный взгляд, который женщина бросила на них с Куинн — она же добилась своего. Она не хотела видеть иммигранта — и она добилась своего. И сколько таких как она в этом городе? Сотни? Тысячи? И ведь Рил лично не делала ничего такого, наоборот — работала на благо города. — Хотела бы я посмотреть, как она спорила бы с инспектором разведки, — заметила Рил. — Ой, да точно так же. Такие и на СБ наезжают только в путь… Ты знаешь, что я хотела пойти работать в службу безопасности? — спросила Куинн. Рил покачала головой. — Даже прошла тренинг. Но сложилось из-за Тимоти. Я была даже моложе, чем ты. На самом деле это немного удивляло Рил, что Куинн, будучи не замужем, получила разрешение завести ребенка в таком раннем возрасте. Возможно, Рил чего-то не знала, или правила Ромдо в этом плане отличались. Странно, что в голосе Куинн звучало такое тепло, когда она об этом говорила. — Это вообще стало неожиданностью для всех, — добавила Куинн. — И мне рекомендовали не распространяться об этом. — О разрешении? — спросила Рил. Значит дело точно было нечисто. К ее удивлению, Куинн фыркнула и расхохоталась. — Если бы. Ты ведь знаешь, откуда дети берутся? — Министерство здравоохранения выдает разрешение семье, стоящей на очереди и… — начала Рил, но Куинн перебила ее: — Нет, раньше. — Что? — переспросила Рил. — Раньше это было не так запротоколировано, и никто это не контролировал. В старые времена. — Мы живем сейчас, так что… — Как мне сказали, это была случайность, — продолжила Куинн, не слушая Рил. — Случай на миллион. Рил замолчала, с трудом понимая, к чему Куинн клонит. — Как мне сказали, люди утратили репродуктивную функцию, и в моем случае это был практически атавизм. Мне настоятельно рекомендовали прервать… это. Потому что процесс был непредсказуемым и опасным. Там, в министерстве, они могли проконтролировать все и управлять всем, здесь же чистый случай. Сказали, что я могу умереть, или он может умереть, что он может родиться с отклонениями, но я все равно решила рискнуть. — Почему? — спросила Рил, хотя внутри она уже знала ответ. Все-таки, она уже не первый день была знакома с Куинн. — Потому что это было настолько иначе, чем мир, выстроенный вокруг нас. Что-то неведомое. Что-то, что не поддавалось никакому контролю, — ответила Куинн. — Для меня это было как… откровение. Словно я находилась в свободном падении. Я конечно не знала, на что подписываюсь, но сейчас, оглядываясь назад… Я не пожалела о своем решении. — Значит он… — Рил попыталась представить себе, как это раньше происходило у людей. Как-то… происходило. Она видела фотографии Тимоти, и он совсем не отличался от прочих детей, встреченных ею на улицах. — Он твой… — Вырос внутри моего тела, — сказала Куинн. — Как звучит, а? — Как паразит какой-то, — вырвалось у Рил, но Куинн явно порадовалась произведенном впечатлению, потому что снова рассмеялась. — Ладно, судя по твоему лицу, ты не хочешь знать подробностей, — добавила Куинн, насмеявшись. — Неправильно гордиться таким, но от того, что я знаю, что у него половина хромосомного набора от меня, я как будто чувствую себя к нему еще ближе. Я не представляю, что буду делать, если с ним что-то случится. Я никогда не смогу причинить ему вред. Он на самом деле часть меня, понимаешь? Он физически моя часть. Рил показалось, что это звучит пугающе. Но в то же время Куинн не выглядела напуганной. Наоборот, воодушевленной. — Возможно, мы утратили что-то важное, — добавила она. — Но министерство здравоохранения гарантирует, что у детей не будет никаких заболеваний. Если бы люди скрещивались как раньше, тут бы все уже были друг другу родственниками, — заметила Рил. — Все, кроме тебя, — уронила Куинн. — И других имми. — Меня бесит это прозвище. — Я знаю. Поэтому я так и сказала. — Куинн ухмыльнулась. — Забавно, будь все как раньше, эта тетка бы молилась на приезд парней из другого купола. Просто представь себе. — Даже представлять не хочу. Рил взглянула на часы и поднялась со скамейки. — Ты идешь? — Посижу, — ответила Куинн. *** С собой у диггеров было еще несколько светильников, и с их помощью удалось понять реальный размер помещения. Оно было большим и высоким: пол, идущий под заметным наклоном, находился далеко внизу, и чтобы спуститься, понадобилось преодолеть несколько пролетов лестницы. На платформах на каждом уровне располагалось самое разное оборудование: обесточенное, покрытое пылью. Запчасти тел авторейвов соседствовали с устаревшими блоками компьютеров, к стенам были прикреплены чертежи, на полках стояли маленькие модели: авторейвы-компаньоны, тяжелая техника и… — Это… корабль? — спросил Винсент, ни к кому конкретно не обращаясь. Он посветил на модельку фонарем, а потом осторожно снял ее с полки, боясь, что она рассыплется от старости. Это был парусник, но довольно странный. Винсент с трудом мог представить океан, по которому он мог бы передвигаться, не говоря уже о том, что все океаны замерзли сотни лет назад. Потом он перевел взгляд на самую странную вещь, которую видел в жизни и сравнил с моделью. Не идентичны, но явно похожи. То, что стояло внизу, вознося вверх мачту со странными парусами, тоже предназначалось для того, чтобы двигаться благодаря ветру. — Он явно предназначен не для купола, — заметил Винсент. Факт был очевидный, но ему было интересно, что скажут диггеры. — Конечно, — сказал предводитель. — Гарланд хотел протестировать его снаружи. Эх, если мы найдем дневники… Диггеры разбрелись по помещению, а Винсент остался стоять на месте. Что ж, они оказались правы — он нет. Это не операция по запуску нелегалов внутрь, а мелкое правонарушение. Опять же, это действительно была история города… Винсент снова посмотрел на корабль. За неимением воды он будто выглядел незавершенным, но в то же время… Он словно ждал отправления, пока кто-то поднимется на его борт. В помещении был свой шлюз, больше, чем тот, что видел Винсент, совсем другой конфигурации. Парусник мог бы отчалить прямо отсюда, была бы вода… А что если кто-то хотел не попасть внутрь, а… выбраться? Нонсенс. Внешний мир был давно мертв, купол — это единственное место, люди могли выжить. Кто в здравом уме мог на такое решиться? Винсент посмотрел на диггеров: явно не они. Глаза у них горели, как у детей, увидевших новую игрушку, но они явно не планировали разбираться в принципе работы странного судна. Винсент снова посмотрел на парусник, и до него внезапно дошла простая и очевидная мысль, на которую он не сразу обратил внимание из-за обилия впечатлений. Парусник находился в помещении носом вовнутрь, а кормой к шлюзу. На носу была закреплена туго натянутая цепь, идущая к системе лебедок. Он не ждал отправления — он прибыл в эллинг. Винсент замер, пораженный этой мыслью. Но, как бы то ни было, кто бы ни прибыл на нем, это произошло очень и очень давно. *** На въезде в район FG эстакада была перекрыта — зрелище, уже ставшее привычным. И Рил привычно достала свое удостоверение, чтобы показать авторейву, проверявшему всех, кто въезжал. Как будто желающих было много! В последнее время служба безопасности усилила надзор. Рейды вооруженных авторейвов проводились почти ежедневно. После восьми жизнь на улицах замирала, а редкие прохожие торопились домой. Очень много нелегальных иммигрантов было поймано во время одной из таких облав, и недовольство в итак наэлектризованной атмосфере района временной иммиграции лишь росло. Рил старалась дистанцироваться от всего этого настолько, насколько это было возможно. Она почти не покидала квартиру — лишь для того, чтобы уехать на работу или чтобы пополнить скудные запасы в холодильнике. Стены вокруг нее пестрели цифрами «13», полустертыми и свежими. Лестничная площадка стала похожа на келью из какого-то древнего собора, заставленная свечами. Несмотря на недовольство управляющего и старания авторейвов-уборщиков, свечи появлялись снова и снова — откуда только они их брали? Они… Они — иммигранты, они — горожане. Рил подумала, что, наверное, нет никого в этом городе, о ком бы она могла сказать «мы». Не то, чтобы она этого хотела. Ей это было не нужно. Привязываться к кому-то — плохая затея. Ведь весь твой мир может закончиться в один миг. Одной единственной яркой вспышкой… Остановившись перед общежитием, Рил перевела взгляд на папку, лежавшую на пассажирской сиденье. Худи отпустил ее пораньше, сказав, что она может закончить это дело и сразу же отправиться домой, дабы не мотаться туда-сюда через пропускной пункт. Место жительства ее последнего иммигранта было недалеко, и Рил, оставив машину на стоянке, пошла пешком по гнетуще пустым улицам. Дважды мимо с грохотом проходили авторейвы службы безопасности, один раз проехал тягач, везя еще одного. Обитатели района будто попрятались, и Рил с мрачной ухмылкой подумала, что в таком случае она наверняка застанет своего «имми» дома. «Имми»… какое же мерзкое словечко! Она свернула в переулок, но тяжелое чувство не отпускало. Остановившись, Рил неосознанно обернулась, будто ища источник этого давящего ощущения. Ей вдруг стало боязно. Она была совершенно одна на этих улицах, тут и там сновали патрули, но чувство иррационального страха игнорировало любые доводы. Рил ускорила шаг, чтобы быстрее добраться до места, когда почувствовала как асфальт под ногами вздрогнул: что-то тяжело обрушилось вниз позади нее. Рил замерла. Часть ее кричала, требуя обернуться, оценить расстояние до опасности и бежать. А часть уже знала, что там, и именно эта часть захватила контроль, убежденная, что бежать бесполезно. Медленно, будто двигаясь в густом сиропе, она обернулась и посмотрела наверх. На ее лицо упала тень от тощего, косматого, кошмарного существа, нависавшего над ней. Ни половых признаков, ни даже лица: лишь стежки, заплаты и горящий безумием желтый глаз. Оно не говорило. Оно не двигалось, но Рил чувствовала себя так, будто ее колени сейчас подломятся. Она медленно попятилась назад, не сводя взгляда с существа, и оно двинулось за Рил. Она уже видела его раньше. Она знала его. Еще до старого иммиграционного центра, она уже видела эти плавные движения. Она узнавала их. Стена будто вынырнула из ниоткуда, и, натолкнувшись на нее, Рил издала тихий возглас. Папка выскользнула из ее пальцев, и документы рассыпались по растрескавшемуся асфальту. Ее губы будто прихватило льдом, слезы текли из ее глаз, она не могла шевельнуть и пальцем, не могла выдавить из себя ни звука, чтобы… Чтобы что? Напомнить о себе? Вымолить пощаду? Нависнув над ней, существо протянуло руку к ее лицу. Глядя в единственный глаз существа, Рил ощутила болезненный, но нематериальный укол в груди — узнавание. Это было больно. Она хотела забыть это как можно скорее.