my love is your prison

      Наён не знает сколько прошло с момента встречи с мамой. По ощущения — дня два-три. Никто из надзирательниц не приходил к ней, видимо, были не их смены.              Заключённая много думала, укутавшись в мягкий тёплый плед, от которого исходил такой же приятный успокаивающий запах, как от Чонён. Судя по всему, она принесла девушке свой собственный.       Так мягко и тепло.              Наён была добрым человеком, который во всех пытался рассмотреть светлые стороны, какие бы действия они не совершали. Она много думала, но никак не могла найти хотя бы каплю чего-то светлого и доброго в надзирательнице Мёи.       Все её действия и поведение не поддавались логике. Она ни о чём не сожалела. Совершала плохие вещи и подначивала других людей ради забавы.              Им не хотела сдаваться.       Должно же остаться хоть что-то в этом чёрством сердце.       Хоть что-то в этой чёрной душе.              Дверь открылась. Наён испуганно посмотрела на вошедшую.              Мина прикрыла дверь и медленно стала подходить к девушке. Заключённая инстинктивно напряглась в попытках отодвинуться как можно дальше.       Как побитая собака сжимается при виде своего жестокого хозяина.              — Привет, Наён, — улыбнулась старшая, — Не бойся, я ничего тебе не сделаю.              Заключённая очень удивилась. Надзирательница впервые назвала её по имени. Это очень странно.       Только сейчас младшая заметила в руках японки мазь и пластыри.              — Я пришла извиниться, — Мина села на корточки рядом с Им, — И обработать твои раны. Не будь ты в одиночке, я отвела бы тебя к медсестре, но увы…              Наён абсолютно ничего не понимала. Это пугало сильнее, чем если бы надзирательница снова захотела её избить.              Мёи потянула руку к лицу девушки, но та отпряла. Мина усмехнулась, помахав перед ней тюбиком с заживляющей мазью, показывая своё намерение помочь.       На самом деле, раны уже не так болели. Они покрылись красной корочкой. Если их не трогать, будет не больно.              Мина выдавила немного мази на палец и прикоснулась к царапине на щеке. Она стала осторожно втирать её, а заключённая прикрыла глаза от наслаждения. Мазь была холодной, самое то для зудящих красных полосок на её лице.              Японка делала всё молча, не глядя в глаза девушке. После того, как мазь была нанесена на все отметины, надзирательница стала заклеивать пластырем обработанные места.              Наён смотрела в пол.       Тишина давила.       Напрягала.       Как и поведение Мины.              — Готово, — улыбнулась Мёи, а заключённая только сейчас заметила несколько родинок на её лице.       — Спасибо, — тихо ответила младшая.       — Надеюсь, ты не обижаешься на меня? — Мина шумно выдохнула, — Прости, я была на эмоциях. Такое милое воссоединение семьи вызвало во мне целый вихрь чувств.              Наён ничего не ответила, просто смотрела вниз.       Кажется, старшая настоящая психопатка. Питается чужим страхом, наслаждаясь чувством власти и превосходства над другими.              — О, Чонён принесла тебе это? — Мина только сейчас обратила внимание на плед.       — Да, — кивнула заключённая.       — Им Наён, ты же не дурочка, — Мёи приблизилась к девушке, с интересом наблюдая за её выражением лица, — Что она тебе наговорила, а? Что будет защищать? Что изменится ради тебя? Что будет помогать, если ты будешь ей всё рассказывать?              У девушки мурашки по телу пробежали.       Откуда Мина знает?              — Наивная малышка, — японка провела рукой по волосам младшей, — Ты же не поверила? Я расстроюсь, если ты правда повелась на её сладкие речи.       — Хватит путать меня, — серьёзно сказала Наён, пересилив себя, взглянув на старшую, — Не пытайся сделать так, чтобы я не верила ей. Потому что это не так.              Мина тихо рассмеялась, а затем продолжила низким бархатным голосом.              — Она говорит так всем своим заключённым. Даже говорила той, которая была в камере до тебя — 1407. Она вздёрнулась перед тем освобождением, — надзирательница специально растягивала слова, наблюдая за реакцией Наён, — Чонён любит строить из себя спасительницу заблудших душ. Она не пропускает ни одной доступной шлюхи мимо себя. О, я лучше тебе покажу.              Японка вытащила телефон из кармана и, включив видео, повернула его экраном к Им.       От увиденного у Наён больно кольнуло в области груди. Лицо изменилось, сразу же осунувшись. А стеклянные глаза намокли.              На видео было запечатлено то, как надзирательница Ю пришла навестить Хираи в палате. Она села возле заключённой и стала поглаживать её ноги. Момо притянула девушку к себе и слилась с ней в страстном поцелуе.              Дальше Наён ничего не увидела, ведь Мёи тут же убрала телефон обратно в карман.              — Видишь, — улыбнулась Мёи, погладив девушку по руке, — Ей всё равно с кем быть. Будь то ты, или кто-то другой. Уже не так переживаешь, что пырнула эту сучку, а? Есть ведь за что. Как только 0911 появилась, сразу же вцепилась в Чонён, а та была совершенно не против. Не верь ей. Тебе нужен кто-то получше. Я тоже могу заботиться о тебе, если будешь хорошо себя вести.              Японка встала на ноги и прижалась спиной к стене, надменно посмотрев на заключённую сверху-вниз.              — Подумай обо всём, пока сидишь тут. Скоро тебя выпустят, — японка стала расстёгивать свои штаны, — Я тоже хорошая. Могла бы трахнуть тебя прямо сейчас, но не буду этого делать. Дам тебе выбор: можешь сделать мне приятно или ещё неделю просидишь в одиночке. Что скажешь?              Выбор…       Как смешно.       Наён уже давно поняла, что всё, что касается надзирательницы Мёи не имеет выбора.              Заключённая ощущала дикую обиду и злость на Чонён. Зачем она даёт ей надежду? Зачем пудрит мозги красивыми словами?              В этой чертовой тюрьме все лгут.       Все без исключения.       Как бы парадоксально это ни звучало, только Мёи Мина всегда честна со всеми.              Наён встала на колени, приблизившись к надзирательнице. Она руками обхватила её бёдра, приспустив штаны вместе с нижним бельём. Хотелось плакать от предательства и безысходности.              Добрая наивная Им впервые захотела сделать кому-то больно умышленно.       Пусть Мина потом во всех подробностях расскажет надзирательнице Ю, как потрясающе ей отлизала заключённая 2209.       Пусть Чонён злится.       Пусть испытает такое же тянущее неприятное чувство в груди.       А Наён потом просто пожмёт плечами, безразлично ответив, что сделала это от скуки.              Японка улыбнулась, когда губы младшей коснулись её горячей плоти. Мина опустила руки на голову девушки, направляя её в нужное место.       Она знала, что выведет Им на эмоции, и та сделает всё, о чем её попросят.              Наён теребила языком клитор, надавливая на него. Мёи прикрыла глаза от удовольствия, когда заключённая приподняла её ногу, перекинув через своё плечо.       Младшая посасывала чувствительный комочек, одновременно работая язычком, пока медленно входила в центр, разливающийся обильным количеством смазки на её пальцы. Видимо, Мина уже пришла готовой, либо же, потекла, когда находилась рядом с девушкой.              — Ах, 2209, ускоряйся… — томно шептала японка, с прерывистым дыханием вздымающейся груди, — А у тебя и вправду рабочий ротик… Да… Вот так, детка… Быстрее…              Наён исправно исполняла всё, о чём её просили, свободной рукой поглаживая упругий зад надзирательницы. Она ласкала переднюю стенку внутри старшей, делая упор на точке, возносящей на небеса.              Однако, её мысли были совершенно в другом месте. Она прокручивала в голове, вспоминая всё хорошее, что для неё делала Чонён.       И от всего этого становилось противно.              Мина тихо постанывала, выгибаясь навстречу языку, сжимая волосы девушки. В какой-то момент её тело затряслось, а ватные ноги лишь чудом удержали её, дабы японка не упала.              Мёи замерла, простонав чуть громче, и обмякла, кончив Наён на лицо. Миллиард сверхновых взорвались в самом низу живота. Она не ожидала сквирта, никак не думала, что эта невинна добрая зайка так умело доставляет удовольствие девушкам.              Им хотела отстраниться, но надзирательница притянула её за затылок.       — Давай, малышка, слижи остатки, я же не пойду мокрой.              Когда всё закончилось, Мина застегнула штаны, заправив в них свою рубашку. Она достала платок из кармана и бросила в сторону заключённой, чтобы та протерла лицо и руки.              Японка молча вышла, быстро направившись на улицу, ведь после такого мощного оргазма нужно было срочно затянуться никотином.              Наён посмотрела на платок в своей руке и убрала в карман. Подошла к пледу, подняла его и, скомкав, отшвырнула в угол. Её захлёстывала злость, которую девушка обрушивала на бедный плед, пиная его ногами.              Слёзы застилали глаза, и, тогда, Наён уже разозлилась на себя. Она такая плакса! Ведет себя, словно маленькая девочка.       Как же бесит собственная слабость!              В этом месте нужно отключить все эмоции. Тогда, никто не сделает тебе больно. Лучше быть бесчувственной скотиной, коими все и являются, чем разрываться на части каждый раз.              Никто Наён не поможет.       Только она сама.       Больше надеяться не на кого.

***

      Цзыюй быстро шла в сторону одиночной камеры, гневно шепча себе под нос. Она судорожно перебирала связку ключей в поисках нужного.              — Твою мать… Как я могла забыть выпустить её? Чёрт! Мне же ещё вечером нужно было отвести её в обычную камеру… Идиотка! Время уже почти двенадцать дня…              Она быстро открыла дверь и скомандовала: «На выход!».              Поначалу, Наён нахмурилась, но быстро сообразила, что её выпускают. Надзирательница повела девушку в противоположную от камеры сторону.              Заметив вопрос на лице заключённой, девушка пояснила.              — Тебе нужно принять душ и идти работать, все давно уже заняты делом.              Им тихо цокнула. Эта молодая особа совершенно не знает манер, мало того, так она ещё и говорит с таким видом, будто Наён по собственному желанию просидела в одиночке, дабы не работать.              Зайдя в душ, Наён хотела начать раздеваться, но остановилась, глядя на надзирательницу, которая присела на лавочку возле стены, закинув ногу на ногу.              — У тебя ограниченное время, чего ты ждешь? — спросила Цзыюй.       — Выйди, — уверенно ответила Наён, поразившись своей смелости, — Надзиратели выходят, когда мы принимаем душ.       — Не указывай мне, я знаю правила и не выйду, — Чжоу скрестила руки на груди, — Надзиратели выходят, когда душевая заполнена заключёнными. Но когда остаётся один, мы можем остаться, дабы проследить за человеком.       — Что я сделаю по-твоему? — фыркнула Им, — Сбегу? Каким образом? Или, сделаю с собой что-то?       — Раздевайся, — младшая проигнорировала слова девушки, закусив губу, — Иначе, мне придётся тебе помочь. Тебе всё равно нужно помыться и сменить одежду. Не вынуждай меня, 2209…       — Я же прошу по-хорошему, — взгляд Наён смягчился, — Пожалуйста, выйди.       — Мы же обе девушки, чего стесняться. Думаешь, я увижу что-то новое? — закатила глаза Цзыюй, направляясь к выходу, — У тебя десять минут.       — Спасибо, — ядовито ответила старшая, показав средний палец уходящей надзирательнице.              Было приятно стоять под горячей водой, наслаждаясь тишиной. Обычно, в душевой всегда громко, девушки болтают без умолку.       А тут — никого.       Только приятный шум воды.              Наён чувствовала себя так, словно переродилась. Сидя в обычной камере, заключённых отводили в душ каждый день. В случае с одиночной, такое «счастье» выпадало раз в три дня, и то с холодной водой с ограничением по времени в пять минут.              Девушка обернулась в полотенце, подойдя к скамейке, на которой лежала аккуратно сложенная чистая одежда.              Только Им хотела снять полотенце, как в душевую вошла младшая надзирательница.              — Давай побыстрее, — скомандовала та, — Десять минут уже прошло.       — Мне осталось одеться. Выйди на пару минут.       — Не хочу, — улыбнулась Чжоу, подойдя ближе, — Хочется снова посмотреть на твоё шикарное тело. В первый день, ты выглядела так красиво. Покажи мне свою красоту снова.       — Ты в своём уме? — брови заключённой поползли вверх, следующую фразу она произнесла шёпотом, — Совсем больная что ли…              Надзирательница подошла к девушке, грубо прижав её к стене. Наён придерживала руками полотенце, чтобы оно не спало с её тела.       Спине было холодно от кафельной поверхности, а мокрые волосы лишь усиливали неприятный эффект.              — Повтори, — прошептала Цзыюй, глядя на старшую сверху-вниз. Она была выше и сильнее.       — Отпусти меня, — с вызовом в глазах произнесла Наён.       — Я больная? — переспросила Чжоу, схватив края полотенца, намереваясь сорвать его, но Им не сдавалась, крепче сжимая ткань в руках, — Как смеешь грубить мне? 2209, ты же доступная. В чём дело? Я тебе не нравлюсь?              Все в тюрьме говорили о том какая надзирательница Чжоу красивая. Самая красивая среди всех работников и заключённых.       Она могла бы стать медийной личностью, поразив всех своей идеальной внешностью.              Только вот вела себя отвратительно. Её душа была изуродована. Цзыюй мастерски пользовалась своей внешностью, не принимая отказов ни от кого.              Проблема была в том, что её никогда не наказывали. У Мины она была в любимчиках, Чжихё была её родственницей, а Чонён относилась, как к капризному ребёнку.              — Отпусти полотенце, — угрожающе прошептала надзирательница, впиваясь пальцами рук в запястья девушки, — Я же всё равно добьюсь желаемого, хочешь ты этого или нет.       — Пожалуйста, не надо…       — Мина подробно рассказывала, как ты мастерски и очень быстро довела её, — Чжоу собрала языком капельки воды на шее заключённой, сильнее вжав её в стену, — А ещё она рассказывала, как быстро ты намокаешь от дубинки между ног…       — Цзы, что ты делаешь?              Надзирательница обернулась на вошедшую Чжихё, а Наён с облегчением выдохнула, немного расслабившись.              — Онни, эта заключённая дерзит мне, представляешь, — возмутилась младшая.       — 2209, осмелела наконец? — Пак усмехнулась и села на лавочку возле двери, наклонившись вперёд, поставив локти на колени, — Надо извиниться за своё поведение. Тебе бы тоже не понравилось, если бы твоей сестре нагрубили, верно?       — Слышала, — победно улыбнулась Цзыюй, милые ямочки на её щеках абсолютно не соответствовали ситуации.              Почему такого ужасного человека наделили такой прекрасной внешностью?              — Сделай то, что попросит Цзы и будем считать, что ты извинилась, — что-то изменилось во взгляде Чжихё, она сузила глаза, проведя пальцами по своим губам.       — Либо снимай полотенце, либо моя дубинка окажется внутри тебя, сладкая, — Чжоу прошептала на ухо девушке, проведя по нему языком, отчего Наён неприятно сморщилась.       — Побыстрее, — громко скомандовала Пак, — Иначе, я присоединюсь к вам, и, поверь, тебе это точно не понравится.              Наён с ненавистью посмотрела на старшую надзирательницу и точно также на младшую. Она убрала руки с полотенца, которое упало к её ногам. Заключённая отвернула голову, смотря в сторону.       Вся эта ситуация была просто омерзительной.       Эти девушки — настоящие животные. Ненасытные. Похотливые.              Цзыюй отошла на пару шагов назад, присвистнув. Она бесстыдно рассматривала идеальное подтянутое тело, в некоторых местах которого на белой коже были заметны синяки разных оттенков.              — Посмотри, онни, — затаив дыхание, Чжоу не могла оторвать взгляд от обнажённой красоты, и поманила сестру встать рядом, — Какие идеальные формы.              Чжихё подошла ближе и отдёрнула руку девушки, когда она потянулась к аккуратной груди.              — Не трогай её, — строго сделала замечание старшая, — Можно только смотреть. Не переходи границы.       — Прости, — выдохнула Цзыюй, облизнув губы, — Рука сама тянется. Жаль, что она не моя. Я бы имела её каждый день, чёрт…       — Понимаю, — похабно улыбнулась Чжихё, рассматривая заключённую с ног до головы, — Я бы на это посмотрела.       — Я могу одеться? — неожиданно спросила Наён хриплым голосом, её щеки были красные от стыда.              Девушка была благодарна Пак, что та вообще пришла, хоть и пошла на поводу у сестры. Если бы её не было, Чжоу могла бы сделать с Им всё что угодно. А так, она была под контролем.              — Ты простила её за грубость? — надзирательница обратилась к младшей.       — Да. Пусть одевается, — медленно выдохнула Цзыюй.              Девушки вышли за порог, а Наён, расслабившись, скатилась по стене, присев на корточки. Ей хотелось снова принять душ и смыть с себя эти голодные взгляды.              Успокаивала лишь мысль о том, что в конечном итоге, каждый получит по заслугам и ответит за все совершённые злодеяния.

***

      Наён была рада, что Момо не оказалось в прачечной. Её выписали пару дней назад, но девушка ходила на перевязки как раз в это время дня.              Им много раз репетировала у себя в голове, как будет извиняться перед сокамерницей. Одно дело — проигрывать диалог в голове, совсем другое — повторить его в жизни.              Складывая вещи, заключённая услышала тихие шаги позади себя. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это.              — С возвращением, — Чонён осторожно приобняла девушка сзади, — Рада, что ты вернулась. И, это тебе.              Надзирательница показала перед Наён маленькую шоколадку. Но тут же отстранилась, почувствовав холод, исходящий от неё, вместе с напрягшимися мышцами.              — Наён, — Ю подошла сбоку, пытаясь заглянуть в безразличное лицо, и обратилась к девушке снова, не получив ответной реакции, — В чём дело? Что случилось?       — Ничего, — резко и довольно громко ответила Им, — Ты, разве, не должна быть с Момо на перевязке. Или, где-то там ещё рядом с ней.       — Зачем мне быть с ней? — непонимающе хлопала глазами Чонён.       — Хватит притворяться, — устало выдохнула заключённая, — Хватит делать вид, что заботишься обо мне.       — Подожди, — надзирательница хотела успокоить девушку, когда увидела, как ту начинает трясти, — Объясни сначала.       — Нечего объяснять, — Наён вырвала свою руку, когда Ю хотела прикоснуться к ней, — Нравится двойная игра? Нравится быть со мной и с Момо?       — С Момо? — нахмурилась Чонён, — У нас с Момо ничего нет…       — Мне показали видео, — мелкие слёзы скопились в уголках глаз Им.              Она обещала себе не плакать и быть стойкой, но рядом с Чонён она ломается. Не может быть сильной.              — Какое видео?       — Мне рассказали, что ты относишься так ко всем заключённым, которых считаешь доступными, — Наён игнорировала любые вопросы, отмахиваясь от прикосновений, дрожащим голосом она обнажала всё, что было у неё на душе, — Мина всё мне рассказала!       — Мина? — переспросила Ю.       — И где ты была всё это время? — не унималась заключённая, с каждым разом всё больше и больше теряя контроль, — Сначала говоришь, что всегда будешь рядом, что не оставишь и поможешь, а сама пропадаешь.       — Наён, послушай…       — Наверняка уже знаешь во всех подробностях, что я делала Мине в одиночке. И, как? Понравилось?              Чонён перестала предпринимать какие-либо попытки успокоить Наён. Она горько усмехнулась, отойдя назад, проведя рукой по волосам, как делала всегда, когда нервничала.              — Значит, Мина рассказала … — поджав губы, подытожила надзирательница, — Значит, ты веришь ей, но не мне.       — Я не знаю, чему и кому верить… — Им отвернулась, смахивая слёзы.       — Понятно, — натянуто улыбнулась Ю, стараясь дышать более ровно, дабы успокоить дикое сердцебиение, — Хорошо.       — Что хорошего? — удивлённо посмотрела заключённая.       — Знаешь… Грустно, что ты поверила ей с первых же слов. Обидно, что ты не веришь мне, сколько бы раз я не показывала свои намерения. Но… Я не буду с пеной у рта доказывать свою позицию, сейчас это бесполезно. Ты всё равно не поверишь. А то, что было у вас в одиночной камере… Я не знаю и не хочу знать, — Чонён натянула маску безразличия, хоть это и далось ей с огромной силой, — Продолжай верить ей и делать всё, что она говорит. Я больше не могу. Не пожалей потом о своём выборе, 2209…              После своего монолога надзирательница ушла, выбросив шоколадку в мусорку.       Она не помнит, было ли ей когда-нибудь так больно и неприятно.       Что ещё нужно сделать, чтобы Наён верила её словам?       Может, нужно обращаться с ней, как Мёи? Тогда Им была бы с ней?              Ю не хотела копаться в этом дерьме, но она обязательно выяснит, что эта сука наговорила заключённой.

***

      Возвращаясь из лазарета, Момо нужно было зайти на кухню. Медсестра попросила принести бинты, пластыри и ещё кое какую мелочь, которая хранилась на общем складе.              Хираи спокойно пропустили, ведь у неё был с собой необходимый список с подписью медицинского работника.              Зайдя внутрь девушка остановилась на несколько секунд, встретившись взглядом с Саной, но тут же направилась к нужным полкам.              Вернувшись в камеру после выписки, она ни разу не взглянула на старшую японку. А Минатозаки не хотела разговаривать в присутствии других девушек.              — Давай я подскажу где что лежит, — предложила помощь Сана.       — Спасибо, не нужно. Я сама справлюсь, — сухо ответила Момо.       — Момо, — девушка подошла ближе, осторожно прикоснувшись к руке младшей, забирая список.       — Боюсь разговаривать с тобой. Вдруг, в следующий раз меня убьют за это, — с сарказмом произнесла Хираи.       — Как ты себя чувствуешь? — Минатозаки с беспокойством посмотрела на девушку.       — Меня пырнули заточкой. Лучше, чем сейчас, я себя ещё никогда не чувствовала, — наигранно улыбнулась Момо, забрав список обратно себе, — Каждый день бы повторяла это.              Сана сдержала улыбку, покачав головой. Хотелось поговорить, но слова никак не подбирались.              Собрав с полок всё необходимое, Хираи хотела выйти.              — Прости… В этом есть моя вина, — честно призналась Минатозаки, — Я сглупила. Обратилась не к тому человеку. Думала, что ты что-то вынюхиваешь. Я не думала, что с тобой сделают такое.       — Неважно, — безразлично бросила Момо, — Больше я тебя не побеспокою.       — Подожди, — Сана взяла девушку за руку, развернув к себе, — Я всегда, слышишь, всегда отдаю долги. Всегда готова нести ответственность за свои промахи. Возможно, я поторопилась с выводами и признаю свою ошибку. Я обязательно верну тебе долг за это.       — Тогда… поцелуй меня.              Сана удивленно взглянула на младшую. Она сказала это так неожиданно. И абсолютно серьёзно.              Момо, кажется, попалась в эти сети. Многие пытались добиться внимания Принцессы преступного мира. А уж быть благословленным её поцелуем — эта честь выпадала далеко не всем.              Хираи прекрасно знала, кто стоит перед ней и чем она занимается.       Понимала, что они полные противоположности друг друга.       Добро и зло.              Стоило лишь раз ощутить на себе прикосновение мягких тёплых губ, и это чувство засело глубоко под коркой. Момо не могла забыть.       Не хотела забывать.              Сана — преступница.       Но преступница с собственным кодексом чести.       Преступница с совестью. Она живёт по определённым жизненным понятиям. Её прихвостни уважают своего босса. Этакая небольшая группировка, которая, подобно мафии, исправно живут свою жизнь.              Минатозаки пленит собою всех вокруг, не давая возможности выбросить себя из головы. И, если уж, ты попался на её удочку, назад пути нет.              — Что, прости? — переспросила старшая.       — Ничего, — Хираи отвела взгляд в сторону, собираясь уйти, но не смогла.       Она ощутила знакомое тепло на своих губах.              Сана просто прикоснулась к ней, не совершая никаких действий, боясь спугнуть. Она замерла, ожидая, что её оттолкнут или дадут пощёчину. Может, младшая просто пошутила.              Момо опешила на несколько секунд, но быстро собралась. Бинты и пластыри выпали из её рук, когда она обхватила лицо старшей, утягивая в поцелуй.              Минатозаки приобняла японку за талию, ощутив приятную тягу в самом низу. Не сказать, что это было абсолютно новое чувство для неё. Просто она испытывала его, наверно, один или два раза за всю жизнь.              Сана не влюблялась. Всегда сторонилась этого чувства, думая, что оно причиняет только боль и страдания. У неё опасная работа и много врагов. Она всегда боялась, что любимый человек станет её слабостью, через которого девушкой можно будет легко управлять.       Наверно, поэтому она и отказывала всем подряд.              Момо старалась прижиматься ближе, но Минатозаки сдерживала её, дабы не перейти грань и не потерять контроль над ситуацией. Однако, с радостью позволяла младшей посасывать свою нижнюю губу, издав лёгкий едва слышимый стон удовольствия.              Сана отстранилась, когда почувствовала язык на своих губах, который пытался раскрыть их, чтобы проникнуть внутрь.              — Хватит, — тяжело дыша прошептала старшая, а голова слегка кружилась от нехватки воздуха.       — Прости, увлеклась… — Хираи отошла, прикрывая ладонями горящие щёки.       — Этого хватит для прощения? — спросила Минатозаки, когда присела, чтобы помочь Момо поднять то, что выпало у неё из рук.       — Я… Подумаю, — тихо ответила девушка и поспешно ушла.              Сана медленно выдохнула, пытаясь привести мысли в порядок. Нельзя так себя вести. Надо быть собранной. Держать всё под контролем.       Но эта Момо… Она просто… Что она делает с Саной?

***

      Момо медленно возвращалась в прачечную. Её мысли были там — на складе. Она планировала просто использовать Минатозаки. Но, почему, теперь это кажется плохой идеей?              Из рассуждений её вырвал знакомый голос.              — Привет, — неловко поздоровалась Наён.       — Привет, — кивнула Хираи.       — Момо, прости… Я… Я могу объяснить, — засуетилась старшая.       — Всё нормально. Мы все заложники этой системы, — выдохнула японка, поправив волосы, — Я понимаю, что ты сделала это не по своей воле.       — Но это меня не оправдывает.              Повисла пауза. Обеим хотелось что-то сказать, но слова застряли в горле. Пока Момо не посетила интересная мысль.              — Ты хочешь выйти раньше срока? Хочешь, чтобы этот ад, в котором мы находимся, поскорее закончился?       — Конечно! Что за вопросы, — усмехнулась Им.       — Кто приказал пырнуть меня? Мина? — старшая лишь кивнула, — Это было слишком очевидно… Что ты получила взамен?       — Внеплановое свидание с мамой.       — На твоём месте, я поступила бы также. Не вини себя сильно, — Момо задумалась, — Могу ли я доверять тебе?       — Я у тебя в долгу, — кивнула Им, — Сделаю всё, чтобы загладить вину.       — Я пока не могу рассказать тебе всего, — Хираи подошла к девушке и заговорила тише, — Мне нужно подтверждение, что ты на моей стороне. Сана очень сомнительная личность. Дахён обычная наркоманка, ей веры точно нет, как и Чеён, которая самая настоящая крыса и рассказывает всё надзирателям.              Наён удивлённо приподняла брови. Она и подумать не могла, что самая младшая в камере окажется стукачкой.       Нет смысла её осуждать. Каждый выживает, как может.              — Я готова доказать, что мне можно верить, — уверенно произнесла старшая.       — Надзирательницы — ужасные люди. Таким место только за решёткой. Если, ты сдашь меня, плохо будет нам обеим. Ты же понимаешь, что отсидишь больше своего срока? Если вообще когда-нибудь выйдешь отсюда…       — Как ваша бывшая сокамерница? — уточнила Наён.       — Все говорят, что это самоубийство. Но я не верю. Её определенно убили. Кто станет в здравом уме совершать такое прямо перед освобождением… Это совсем нелогично. Если, ты мне поможешь, я вытащу тебя раньше.       — Но как? У тебя есть связи? — воодушевилась Им.       — Можно и так сказать, — усмехнулась Момо, — Нужно попасть в комнату к надзирателям. Не быть наедине с кем-то конкретным. Желательно, чтобы их было больше. Узнать чем они занимаются, послушать разговоры. Меня точно не пустят, Мина подозревает, что я что-то пытаюсь выяснить.       — Как это сделать?       — Сана часто бывает там, у неё определенный статус среди заключённых. У меня есть догадки, чем она заслужила такое, но доказательств нет. Чеён и Дахён сидят здесь дольше нас. Скорее всего, они хорошо прислуживают смотрительницам. Так, они и достигли уровня выше нашего. У них и привилегий больше. Если сможешь заслужить особое положение и попасть туда, я всё тебе расскажу. Справишься?       — Мне не кому доверять. Я здесь абсолютно одна, как и ты, — задумалась Наён, — Если продолжать делать все ужасные вещи, которые меня заставляют исполнять, я точно не выйду через 8 месяцев. Лезть во всё это опасно. Но ещё опаснее сидеть сложа руки. Это связано с наркотиками, верно?       — Да, — подтвердила Хираи, — И с убийством заключённой. Уверенна, она не первая жертва, и далеко не последняя. Если всё не прекратить… Тогда мы все в опасности.       — Нужно держаться вместе, — Наён протянула руку девушке, — Я поняла, что в одиночку тут не выжить. Надзирательницы все чокнутые. Делают что захотят, не боясь правосудия. Если я могу помочь остановить это, тогда я в деле.       — Когда ты успела стать такой смелой? — усмехнулась Момо, пожав руку в ответ.       — Пока сидела в одиночной камере. Заняться особо было нечем, оставалось только думать, — пожала плечами старшая.       — Нам нельзя подавать виду, что мы объединились. Нас быстро заподозрят. Будем продолжать делать всё, что нам приказывают надзирательницы. Я попытаюсь сблизиться с Саной… — японка сделала паузу, когда почувствовала неприятное покалывание в груди от своих же слов. Отступать некуда. Добиться справедливости важнее, чем думать о непонятных чувствах.       — Нам никто не поможет, кроме нас самих. Мне будет спокойнее, зная, что хоть кто-то искренне на моей стороне.       — Если будет происходить что-то важное или странное, обязательно будем рассказывать друг другу, — Момо похлопала Наён по плечу, — Напарник.       — Звучит неплохо, — улыбнулась девушка, — Будто мы полицейские.       — Верно, — нервно хихикнула Хираи.              У Наён на душе стало так легко. Сокамерница не держала зла на неё. И дала понять, что Им не одна.              — Кстати, — старшая сделала паузу, — Чонён навещала тебя, пока ты лежала в лазарете?       — Нет, — твердо ответила Момо.       — Ни разу? — нахмурилась Им.       — Ни разу. А что?       — Просто, мне сказали… Неважно, — отмахнулась Наён.       — Еще до твоего появления, она отводила меня в медпункт. Там мы… В общем, — японка замешкалась, рассуждая, стоит ли рассказывать о таком, — У нас был секс. Но это всего один раз. Я была на эмоциях. Ничего серьёзного.       — А… Вот как, — задумалась Им, — Надзирательница Ю, наверно, пользуется популярностью у заключённых.       — Я бы так не сказала, — отрицательно покачала головой Момо, — Я ни разу не видела её с кем-то другим.       — Разве, твоя бывшая сокамерница была не её?       — Она принадлежала Мёи, Чонён не имела к ней никакого отношения, — спокойно отвечала Хираи, принявшись сортировать чистое белье.       — Понятно, — поджав губы, кивнула девушка.       — А что? Между вами что-то есть?       — Нет… Не знаю, — выдохнула Наён, устало проведя руками по лицу, — Всё слишком запутанно.       — Не рассказывай, если не готова, — улыбнулась Момо, — Если захочешь обсудить что-то, дай знать. Я выслушаю. Тут всё равно нечем заняться, только разговаривать.              Девушки тихо рассмеялись.       Наён искренне улыбалась. Дружбой это рано называть, но, по крайней мере, теперь у неё появился человек, которому можно доверить свои переживания.              — Спасибо, Момо. Ты тоже можешь делиться со мной всем, когда я заслужу твоё доверие.       — Договорились, — мило улыбнулась японка, — Мы заболтались. Работа сама себя не сделает. Давай займёмся делом.              Остаток рабочего дня заключённые провели с позитивом. Болтали на отвлечённые темы, рассказывая забавные истории из жизни.              Даже, в таком ужасном месте, можно найти что-то хорошее.       Наён рада, что, отсидев совсем немного, пройдя через все испытания, наконец заслужила небольшой подарок судьбы.

***

      Ночью надзирательницы сменились.       Мина ещё даже не переоделась в форму, как к ней подошла Чонён и попросила выйти поговорить.              Девушки пошли на улицу. Шёл проливной дождь, а из-за туч не было видно звёздного неба.              Не успела Мёи спросить о теме разговора, как почувствовала неожиданный и сильный удар по лицу, от которого тут же упала на сырую землю. Она хотела встать, но Чонён схватила японку за кожаную куртку, слегка приподняв, чтобы нанести новый удар.       Мина повернулась на бок, чтобы сплюнуть кровь и тихо рассмеялась.              — Что… Эта шлюшка тебе всё… рассказала?       — Закрой свой поганый рот, сука! — Ю пнула напарницу в живот с такой яростью, что та немного сдвинулась с места, — Как ты меня достала! Я уже давно хочу набить твоё самодовольное лицо!              Чонён намеревалась пнуть ещё раз, но японка схватила её за ногу, отчего девушка упала на землю. Мина, мокрая и перепачканная грязью, села на младшую сверху и стала бить кулаком по её лицу, пересиливая боль в животе, дабы не завалиться на бок.              — Тупая стерва, — с каждым словом Мёи била сильнее, не обращая внимание на разбитые костяшки на руке, — Я говорила… Оставить Наён в покое…       — Пошла нахер, — Ю поймала кулак девушки, и вывернула ей руку, завалив тело, сидящее на ней, на бок.              Чонён сомкнула руки на тонкой шее, усиливая напор, крепче сжимая пальцы. Мина прищурилась от капель дождя, попадающих прямо в глаза и от того, что ей было тяжело дышать.       Она стала хвататься пальцами за руки младшей, дабы ослабить хватку. Получалось не очень хорошо, ибо воздуха становилось всё меньше и меньше.       Японка опустила трясущуюся руку к себе в карман.              — Я не оставлю её, поняла, сволочь! Что бы ты не говорила ей про меня, она не поверит, — зло произносила Чонён, сквозь зубы, сильнее душа девушку, — Ещё раз тронешь её… Ещё раз заставишь делать что-то, и я убью тебя… Сука!              Последнее слово вырвалось у блондинки громче прочих. Она схватилась за плечо, почувствовав острую боль. Мина, воспользовавшись ситуацией, скинула Ю с себя, кашляя, жадно глотая недостающий воздух.              Чонён лежала на земле, жалобно поскуливая, пока вытаскивала из своей руки маленький складной нож, который Мёи достала из кармана своей куртки, и всадила в девушку.              — Кто… кого ещё… убьёт… — Мина кашляла через каждое слово, корчась на комках слипшейся мокрой грязи на земле.       Голову кружило уже не так сильно, но ощущение удушья никуда не делось.              Чонён повернула голову в бок, чтобы дождь больно не бил по её открытым ранам на лице. Она прижимала руку к плечу, дабы остановить кровь, струящуюся из неё. Лёгкое жжение и онемение одновременно облегчали боль и усиливали.              — Тебе надо в больницу, — прохрипела Мина, приняв сидячее положение.       — Без тебя разберусь, — грубо ответила Чонён.              Мина с трудом встала, прихрамывая. Она разбила колено, когда упала от первого удара. Девушка припала спиной к стене под крышей и скатилась вниз. Ноги всё ещё слегка дрожали.              Чонён последовала её примеру. Она попыталась подняться на ноги, еле удержавшись, чтобы снова не упасть. Зайдя под крышу, она шумно выдохнула, сев недалеко от японки.              Мёи вытащила наполовину промокшую пачку из кожаной куртки. Достала оттуда пару более-менее сухих сигарет. Одну вставила себе в рот, вторую кинула в младшую. Трясущейся рукой Мина с четвертого раза подожгла сигарету, нецензурно ругаясь при каждой неудавшейся попытке.       А после, также кинула зажигалку в сторону напарницы.              Превозмогая боль, Чонён повторила все действия, но с большим успехом, когда демонстративно, с надменной улыбкой подкурила со второго раза. Она глубоко затянулась и выпустила вверх большой клубок дыма.              — Обязательно было драться на улице, — Мина сплюнула скопившуюся кровь, — В такую-то погоду.       — Такой грязи, как ты, самое место среди своих, — усмехнулась Чонён, оценив собственную шутку.       — Мы же раньше были друзьями, — улыбнулась японка, — Что с нами стало? Пытаемся убить друг друга ради какой-то подстилки. Она уже давала тебе? Ты попробуй, она быстро соглашается, прямо как ты любишь.       — Заткнись, если зубы дороги, — нахмурилась блондинка, затянувшись ещё раз, — Мы никогда не были друзьями. Всегда спорили и ругались. Ты не оставляешь ей выбора, угрожая. Поэтому, она всегда делает то, что ты хочешь.       — Попробуй как-нибудь. Это весело.       — Не веселее, чем набить твою рожу, — сплюнула Чонён.              Оставшееся время надзирательницы сидели молча, слушая шум дождя, переводя дыхание.              — Я предупредила тебя, Мёи Мина. Отстань от Им Наён. Иначе, последствия будут необратимые.       — Ю Чонён, она моя. Могу делать с ней что захочу. Попробуй перейти мне дорогу, и в следующий раз мы встретимся только на твоих похоронах.       — Посмотрим, — усмехнулась Чонён, с трудом поднявшись на ноги.              Младшая направилась на парковку. Было плевать, что сидение испачкалось грязью и кровью, завтра она отвезёт машину на мойку.       Чонён ехала медленно из-за плохой видимости и боли во всём теле.              Дома она сходила в душ, скинув с себя грязную окровавленную одежду. Рука ужасно болела. Было чувство, будто множество маленьких ножей всадили не только в плечо, но и в предплечье.              Переодевшись, девушка достала аптечку вместе с хирургической иглой и нитью. Когда работаешь в таком месте, подобные вещи должны быть в наличии.       Ехать в больницу было нельзя, ведь они обязательно спросят откуда рана. К чему лишние расспросы и проблемы.              Чонён зажала между зубами скрученное полотенце, пока обрабатывала рану спиртом. Ю сжимала челюсть, пока самостоятельно зашивала разрезанную кожу. Она не стала принимать обезболивающее или антибиотики.       Лучше Чонён использует своё любимое сорокаградусное лекарство, после которого сразу же отключится и проспит до обеда.              Пошёл этот день нахер.       Пошла нахер Мёи Мина.       А Им Наён пошла ещё дальше.

***

      Мина просидела на улице, наверно, целый час. Она курила одну сигарету за другой, не обращая внимание на то, что они сырые.       Мёи улыбалась. Даже смеялась.              Сегодня тот день, когда её мать убили.       Неплохая такая встряска получилась. Спасибо идиотке Ю, она смогла отвлечь Мину от грустных мыслей.              Немного обсохнув, девушка направилась в помещение. Взяв из шкафчика сменную одежду, японка пошла в душевую. Сейчас глубокая ночь, очереди туда точно не будет.              Горячий душ привёл её в чувства. После, она закинула грязную одежду в мешок, не забыв смыть следы крови со своего ножа, который всегда носила при себе на всякий случай. Например, если кто-то захочет её задушить.              Девушка пошла в комнату надзирателей. Мина прекрасно понимала, чем сейчас занимаются её напарницы, развлекаясь с заключёнными. Это было заманчиво, но сидеть с ними не хотелось.       Мёи решила взять всё, что сейчас облегчит её боль, накидаться и отключиться где-нибудь в забытье.

***

      — Мина-онни, что-то ты припоздала, — усмехнулась Чжихё, но тут же изменилась в лице, когда увидела в каком состоянии пришла её напарница, — Что с тобой случилось? Кто тебя так? Твои волосы…       — Всё нормально, — улыбнулась японка, поправив мокрые волосы, — На улице ливень, я поскользнулась.       — И упала на лицо? — недоверчиво вскинув бровь спросила Цзыюй, глядя, как девушка хромает.       — Ерунда. Просто встретила Чонён, мы немного поругались, — Мина взяла со стола бутылку виски и пакетик с белым порошком, — Ей досталось сильнее, чем мне. Не переживайте.       — Всё настолько серьёзно? Ты редко берёшь такой… — Пак подбирала слово, — «Набор».       — Развлекайтесь, не буду мешать. Если что, я на посту, — старшая отсалютовала и вышла.              Надзирательницы переглянулись, пожав плечами.              — Девочки, давайте продолжать, — улыбнулась Чжоу, подняв стакан с виски.              Сестра последовала её примеру, как и заключённые, которые притихли сразу же, как вошла надзирательница Мёи.              — Часто у них такие «ссоры»? — спросила Чеён, сморщившись от обжигающего напитка.       — Честно — впервые, — ответила Чжоу, притянув заключённую к себе на колени.       — Онни, — смущённо улыбнулась младшая, почувствовав что-то твёрдое в её штанах, — Ты подготовилась?       — Потрись об него, — томно прошептала Цзы в губы девушки.       — Она, что, член отрастила? — хихикнула Дахён, приговорив очередную белую дорожку, зажав свой нос.       — Какая же ты тупая, — улыбнулась Чжихё, дав заключённой подзатыльник, затянувшись косяком с травкой и ещё какими-то добавками, — Не знаешь о существовании секс-игрушек?       — Чжихё-онни, заткнись, и молча наблюдай, как ты любишь, — закусила губу Чжоу.              Она с придыханием смотрела, как младшая заключённая медленно трётся об её пах, глядя на неё большими тёмными глазами.              — Онни, войди в меня, прошу… — прошептала девушка, утопая в страстном животном поцелуе.       — Побольше используйте язык, — скомандовала Пак, сидя за столом, пристально глядя на девушек.              Она усадила Дахён к себе на колени, вынув из кармана цветную таблетку.              — Что это? — удивилась Ким.       — Самая улётная дурь. Тебе понравится, детка, — Пак чмокнула заключённую в щёку, — Открой рот.              Дахён покорно проглотила таблетку, запив водой, так как алкоголь она не пила вообще.              — Где ты это достала?       — Друг дал попробовать. Я не знаю, что там намешано, но, говорят, это стоит того, — Чжихё неотрывно смотрела на девушек на диване, параллельно поглаживая талию и грудь Ким, — А теперь, просто заткнись.              Цзыюй посасывала длинный язык Чеён, пока та, словно змея, извивалась на её коленях, периодически отстраняясь и умоляя.              — Прошу… Прошу, войди в меня, я такая мокрая…       — Тогда возьми его, малышка, в свой большой прелестный ротик, — низким голосом приказала Чжоу.              Сон встала с девушки и опустилась перед ней на колени, ёрзая на месте. Она расстегнула ширинку с пуговицей на штанах, вытащив чёрный страпон среднего размера.              — Медленно, — попросила Чжихё, выпуская изо рта клубы плотного дыма, пока Дахён покрывала поцелуями её шею.              Чеён провела языком по всей длине страпона, а затем обхватила его губами, наклоняя голову ниже, дабы глубоко взять его. Она держала бёдра надзирательницы, направляя их в сторону своего рта.       Цзыюй откинулась на спинку дивана, поглаживая волосы девушки, отпивая янтарную жидкость из стакана.              Заключённая медленно сосала, смотря то на младшую, то на старшую надзирательницу.              Чжихё удовлетворённо кивнула, когда Чеён стала посасывать только кончик «игрушки», упирая его в свои щёки.              — Садись на него, — приказала Цзыюй, — Покажи нам, какая ты хорошая наездница.              Чеён в один миг встала с колен и сняла штаны. Она пристроилась к девушке сверху, отодвинув пальцем мокрые трусики в сторону и стала медленно присаживаться, затаив дыхание от наслаждения.              — Вот так, детка… Умница, — Цзыюй прижала девушку к своей груди и стала покусывать её тонкую шею, щекоча кожу кончиком языка, — Задай свой собственный ритм, я подхвачу.              Сон благодарно улыбнулась, впившись в губы Чжоу, проталкивая свой язык также глубоко, как и страпон входил в её стенки, растягивая проход. Чеён стала медленно двигаться, постепенно наращивая темп. Цзыюй снова откинулась на спинку, удерживая девушку за талию, и стала помогать ей, двигая бёдрами навстречу.       Заключённая томно, но тихо стонала, закрывая глаза от удовольствия.              — Громче, — хриплым голосом попросила Пак, — Хочу слышать, как стонет эта сучка.              Чжоу подхватила Чеён под бёдра, помогая ей глубже насаживаться, одновременно вставляя палец в задний проход, стимулируя его стенки. У Сон резко усилилась громкость, от двойного проникновения. Она вцепилась в плечи надзирательницы, принявшись быстро скакать на ней.              — Онни! Да! Ах, онни… Я так хочу тебя! Да!       — Дахён-а, — улыбнулась Чжихё, — Можешь приступать.              Взгляд Ким был немного потерянным, но она опустилась на колени перед своей надзирательницей. Когда Пак избавилась от нижней части одежды, от её трусиков тянулась тонкая вязкая нить выделившейся смазки.              Дахён собрала языком всё обилие возбуждения, медленно раскрывая складки половых губ, пока Чжихё медленно дышала, наблюдая за девушками, содрогаясь при каждом контакте языка со своей мокрой плотью.              Страпон легко входил внутрь, создавая прекрасное трение от обильных выделений, которые стекали на штаны надзирательницы.              — Я близко… Я сейчас…       — Нет, — возразила Чжихё, — Ещё рано. Продолжайте.       — Ты слышала, малышка, — кивнула Чжоу, — Вставай.       — Но, онни… Прошу!              Цзыюй заставила девушку поменять положение. Надзирательница поставила младшую на колени на диване, шире раздвинув её ноги. Она провела пальцами по красной промежности, вставив два пальца внутрь, дабы убедиться, что заключённая, действительно готова.              Чжоу направила стоячий страпон в вагину девушки, но входить не стала. Она лишь дразнила сочащуюся дырочку самым кончиком.              Чжихё в это время сильнее прижимала Дахён между своих ног. Она лизала так покорно, будто занималась этим каждый день.       Пак чувствовала, что сама находится на грани, но хотела немного растянуть удовольствие.              — У тебя же был жених на свободе, верно? — Цзы продолжала «издеваться» над заключённой.       — Да… Да, онни, прошу… Я не могу больше терпеть… — Чеён двигала бёдрами, стараясь хоть немного присесть на «игрушку».       — Он ни разу тебя не навестил, видимо, вашей паре конец, — усмехнулась Чжоу, войдя наполовину.       — Да пошёл он… Ублюдок конченный. Ах! Да! — сознание Сон было отправлено в далёкий космос после такой сильной стимуляции, заставляющей её разливаться перед надзирательницей.       — Будешь моей невестой, когда выйдешь на свободу? — издевательская усмешка на губах Чжоу заставила улыбнуться её старшую сестру, которая произнесла одними губами «дура».       — Да, онни… Я буду твоей, прошу… Я так теку… Я…              Не успела Чеён договорить, как в неё вошли на всю длину. Цзыюй устала тратить время и решила действовать наверняка.       Надзирательница опустила руки на ягодицы девушки и стала быстро долбиться в неё со шлепающим звуком. Сон громко стонала, выгибаясь навстречу.              — Какие же вы грязные шлюшки, — шептала Чжихё, двигая бёдрами навстречу языку Дахён, рассматривая эмоции на лице Чеён, которая корчилась в различных гримасах наслаждения.              Ни один мужчина в жизни так не трахал Чеён, как Цзыюй. Даже другие девушки не так справлялись. Это было просто невероятно.              Чжоу немного устала находиться в таком положении, поэтому перевернула Сон на спину на диван, и легла сверху, сразу же вставив страпон в прежнее место. Она стала активнее двигаться, чувствуя, как девушка под ней сжимается всё чаще и чаще.              — Онни, я хочу кончить! Позволь, прошу…       — Да, детка, кончи для своей онни, — Цзыюй укусила младшую за краешек уха.       — Малышка, ускорься, — прошептала Чжихё, гладя Дахён по волосам, которая тут же поняла, что её онни тоже сейчас кончит.              Поэтому принялась теребить клитор пальцами, делая круговые движения. Пак наклонилась к заключённой, успев поймать её тонкие губы, простонав в них от внезапного оргазма.              Чеён прижала Цзыюй к себе за шею, когда буквально перестала дышать, перед этим затрясшись всем телом. Её мышцы натянулись, словно струна, которая вот-вот лопнет, как и сама заключённая взорвётся от мощного оргазма.              Все уже привыкли, что Сон кончает тихо. Она стонет только тогда, когда её имеют. Быстро и грубо.       Она рвано дышала в ухо Чжоу, когда стенки её центра сузились, плотно обхватив страпон, а затем резко раскрылись, изливая на диван вязкий белый эякулят.              — Онни, ты невероятная… — прошептала Чеён, ощущая себя так, будто сейчас провалится в пустоту.              Цзыюй чмокнула её в губы, поднимаясь. Она отстегнула ремни «игрушки», натянув спустившиеся штаны, и провела чёрной головкой по губам девушки. Глаза Сон были закрыты, но она знала, чем всегда это заканчивается.              Чеён приоткрыла губы, сразу же заглотив страпон, смакуя собственные соки.       После чего надзирательница откинула предмет в сторону, вытирая пот, выступивший на лбу. Она взяла стакан и залпом осушила его.              К тому времени Чжихё уже была одета, вновь затягиваясь тлеющим косяком, всё ещё ощущая редкую пульсацию в клиторе.              Они уже давно придумали такой способ времяпрепровождения, чередуясь друг с другом. В прошлый раз, Цзыюй наблюдала, как Чжихё трахает Дахён, которая под кокаином согласилась обнажиться полностью.              Они никого ни к чему не принуждают. Всё с полного согласия заключённых. Которых они спаивают или накачивают наркотой, с большим удовольствием употребляя сами.              — Дахён-онни, ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоено спросила Чеён, глядя на бледное лицо девушки.       — Да… Всё супер, — неестественно улыбнулась Ким, сжимая кофту в области груди, ощущая боль, бешеное сердцебиение и нехватку воздуха, — Мне нужно ещё…       — Хватит, — Чжихё остановила заключённую, которая потянулась к пакетику с порошком, — Нельзя. Ты и так смешала разные виды. Подожди, когда тебя отпустит.       — Да я же немного… Я…              Все трое резко подскочили, когда Дахён упала на пол, потеряв сознание.       Несколько секунд девушки стояли в ступоре, пока Чжихё не ринулась к бессознательному телу.              — Эй! Ким Дахён, открой глаза! — Пак слегка похлопала девушку по щекам, — 2805, подъём!              Никакой реакции не последовало. Чжихё наклонилась к её груди, вслушиваясь в сердечный ритм. Она запаниковала, когда ничего не услышала.              В голове сразу всплыли воспоминания о заключённой 1407. Как она также проверяла жива ли девушка.              Надзирательница судорожно стала проверять пульс на шее бледной Дахён. Стараться ощутить его на запястьях.              Ничего. Тишина.              Чжихё наклонилась к заключённой в надежде ощутить слабое теплое дыхание, но и это не помогло.              — Дахён… Она… — надзирательница испуганно отстранилась от тела, — Она не дышит…