my love is your prison

      После инцидента заключённых сразу же развели по камерам.       Сана не торопилась уходить с улицы. Она сжимала кулаки, глядя на Мину. Японка отказалась идти в здание, и, дождавшись, когда двор опустеет, целенаправленно двинулась к надзирательнице.              Минатозаки схватила её за ворот рубашки и с силой прижала к стене. Мёи выдохнула от резкого удара, отозвавшимся болью в спине.              — Ох, какая ты страстная, 2912, — усмехнулась надзирательница, поджав губы. Она сдерживала себя, чтобы не ударить заключённую в ответ.       — Какого хрена это было? — сквозь зубы процедила Сана, встряхнув девушку за ворот.       Поначалу, Мина напряглась от дикого взгляда японки, которого ещё никогда не видела. Она чувствовала, как пальцы натягивают ткань, удушающую её шею.       Мёи откинула руки младшей, оттолкнув её от себя.              — Ты просила разобраться, — зло ответила японка, поправляя ворот, — Я всё сделала.       — Но не таким же способом, — повысив голос, ответила Сана, нервно проведя рукой по своим волосам.       Минатозаки всегда боялась выйти из-под контроля. Всегда держала себя в руках. Вне всяких сомнений, её бизнес опасен, но девушка была против насилия. Все вопросы она стремилась решать дипломатией.       Все мы — разумные существа со способностью к мышлению и разговорам.       Лишь в крайних случаях приходилось использовать жёсткие методы. Но, в таком случае, Сана просто отдавала приказы здоровенным бугаям и уходила, предпочитая не наблюдать за насилием.              — Ты не уточняла, как именно я должна была «разобраться», — улыбнулась Мина, взяв сигарету в губы, которую тут же подкурила, — Что бы я сказала? Не ходи на склад? Не вынюхивай ничего? Не трогай 2912? Это было бы подозрительно.       — А пырнуть заточкой не подозрительно? — Сана медленно дышала, а жевалки на её скулах были напряжены. Она всё ещё пыталась успокоиться.       — Эй, — Мёи выпустила дым, — Успокойся. Чего ты так завелась? Я помогла, только потому что ты попросила. Принцесса, мы не в твоём замке. Никто не обязан исполнять твои приказы.       — Этот вопрос касается не только меня, — наигранно улыбнулась заключённая, — Мне всё равно, ведь я уже отбываю наказание. А вот ты…              Взгляд Мины ожесточился. Она расправила плечи, придвинувшись к девушке ближе.       Как эта шавка смеет угрожать ей? Ей — той, кто правит в этой тюрьме. Плевать, кто такая 2912. Она слишком уверенна в своей неприкосновенности. Пора поставить эту испорченную избалованную девицу на место.              Надзирательница встала с боку от младшей и опустила руку ей на плечо.              — Я дам тебе шанс извиниться за твою грубость, — прошептала Мёи.       И внезапно ударила ногой девушку по колену, отчего заключённая тихо шикнула и упала на землю. Старшая присела рядом с ней и затянулась.       — Минатозаки, тебе бы поучиться манерам. Но… Я добрая. Ты прекрасно знаешь, чего я добиваюсь от тебя уже много месяцев.              Мина повернула лицо младшей в свою сторону, больно удерживая за щёки, и с силой впилась в её губы. Прошло несколько секунд и Сана вырвалась из крепкой хватки, ударив надзирательницу по лицу.              — Пошла нахрен, — заключённая судорожно стала обтирать свои губы, — Я никогда не была и не буду твоей, тебе ясно?              Мёи не ожидала, что кто-то осмелиться ударить её. Она удивлённо смотрела перед собой, придерживая горящую щёку. Девушка откинула сигарету в сторону и поднялась на ноги. Она вытащила дубинку и резко ударила Сану по спине.       Младшая сжала челюсть, чтобы не издать болезненного звука. Не стала сопротивляться, когда надзирательница толкнула её на спину и села сверху на бёдра японки.              Мина наклонилась и прижала своими руками запястья Минатозаки по обе стороны от её головы.       Обе пристально смотрели друг на друга ненавистным взглядом.              — Думаешь, ты самая главная тут? — голос Мёи был тихим, — Ты такое же поганое животное, как и все заключённые здесь. Твоя жизнь не стоит абсолютно ничего. Я могу в любой момент избить тебя до полусмерти или убить. Или могу натравить на тебя полицейских псин, подкинув наркотики, и тогда, тебя закроют в камере строгого режима, где ты познаешь настоящий ад. Я могу устроить тебе его и тут, поменяв камеры, и отправив тебя к самым конченным преступницам, которые будут каждый день избивать тебя и насиловать. Твоё прекрасное тело и лицо покроются шрамами. Ты не вытерпишь таких издевательств, и, в итоге, вздёрнешься, сдохнув, как уличная псина, самой поганой смертью.              Сана с придыханием слушала угрожающий тихий монолог старшей.       Мина же ближе прижалась своими бёдрами к паху заключённой, с каждым словом больнее сжимая запястья Минатозаки.              — Это последний раз, когда я терплю такое отношение к себе, тебе ясно? — продолжила Мёи, — Я ничего не сделаю с тобой, пока что. Потому что ты мне нравишься. Но, если твоё поведение не изменится…              Надзирательница не стала договаривать. Она отпустила девушку, встав с неё.       Сана медленно поднялась на ноги, растирая красные запястья.              — И не забывай, — добавила Мина, поправив свою форму, — Ты на моей территории. Больше не на своей. Я же обещала тебе, ты помнишь?       — Помню, — надменно усмехнулась заключённая, — Как такое можно забыть…

*5 месяцев назад*

       Музыка приятно долбила по ушам. Яркие вспышки светодиодных ламп кружили, и без того, пьяные головы.       Удобно расположившись в самом углу на диванчиках, девушки скандировали.       — Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!              А затем бурно зааплодировали, когда Цзыюй опустошила стакан с алкогольным коктейлем.       — Поздравляем с первым рабочим днём! — подняла бокал Чонён, придерживая за талию девушку, сидящую на её коленях, в вызывающем наряде, с которой она познакомилась пару часов назад в клубе.       — Мина-онни, спасибо, — лучезарно улыбалась Чжихё с пьяным блеском в глазах, — Спасибо, что помогла устроить мою двоюродную сестру работать с нами. Тетя была очень довольна.       — Вы родственники? — удивилась Ю, а после поймала губы незнакомки своими, сливаясь в пьяном поцелуе.       — Да, — кивнула Чжоу, — Я рада, что буду работать с сестрой и её друзьями.       — У нас весело, — Мина закинула ногу на ногу, не отрывая взгляда от барной стойки, где Сана раздавала указания официантам, — Тебе понравится.              Компания девушек часто отдыхали в клубе «SAZAKI». А Мёи предприняла уже много попыток, дабы ближе познакомиться с хозяйкой заведения. Но все они заканчивались провалом.              — Хватит пытаться, забей на неё, — Чонён обратилась к Мине, — Вокруг много доступных девушек, пользуйся ими, — Ю приподняла короткое платье незнакомки, оголяя бедро, которое стала поглаживать, кивнув в его сторону, как бы приглашая подругу воспользоваться шансом.       — Доступность — это скучно, — усмехнулась японка, опрокинув рюмку с шотом, — Мне нравится добиваться цели.       — Ты такая упёртая… — пьяно несвязно сказала Пак.              Мина, проигнорировав слова подруги, встала и направилась к барной стойке.       Девушки только переглянулись с издевательской усмешкой, ведь знали, что Минатозаки снова пошлёт старшую.              — Привет, принцесса, — Мина вальяжно раскинулась на барном стуле, подперев рукой подбородок, — Повтори наш заказ.       — Сейчас наш бармен всё организует, — сдержанно улыбнулась Сана, собираясь уйти.       — Подожди, — Мёи задержала девушку за руку, — Я хочу, чтобы это сделала ты. Твои напитки самые лучшие.              Взгляды посетителей и работников устремились на хозяйку. Она шумно выдохнула и согласилась. Мина специально позорила её при всех, чтобы младшая увела её в укромное место поговорить.              — Детка, ты такая сексуальная в этом наряде, — Мёи бесстыдно рассматривала Сану, облизнувшись.              Бармены, услышавшие это, густо покраснели. Посетители за барной стойкой присвистнули.       Минатозаки отставила бутылки в сторону и медленно выдохнула, дабы собраться. Как же её достала эта Мина... Каждый раз лезет и не понимает отказов. Она бы могла попросить охрану вывести японку и больше никогда не впускать, но основания для этого не было. Мёи вместе с подругами вела себя прилично, всегда оставляла щедрые чаевые официантам и барменам. Только была не в состоянии сдерживать свои грязные фразы и мысли.              Хозяйка клуба молча направилась в сторону, где не было людей. Мина сразу же последовала за ней.              — Долго будешь продолжать? — Сана скрестила руки на груди, серьёзно взглянув на девушку, — Не понимаешь отказов?       — Скорее, не хочу признавать поражение, — нагло ответила Мина, прищурившись пьяными глазами, — Рано или поздно, ты сломаешься.       — И не мечтай. Я никогда не буду твоей.       — Никогда не говори «никогда».       — Я могу запретить посещать мой клуб. Не забывай, что ты на моей территории, — угрожающе произнесла Минатозаки.       — Кто знает… — улыбнулась старшая, — Вдруг, когда-то и ты окажешься на моей территории. Посмотрим тогда, что ты будешь делать.              Это был последний диалог японок, когда Сана была на свободе. Через неделю в клубе произошла полицейская облава, и девушку арестовали.              Минатозаки была уверенна, что Мина поспособствовала её задержанию и определению именно в ту камеру, за которой она была закреплена.       Конечно, Мёи отнекивалась, мол, что за бред, это неправда.       Сана не верила. Слишком уж большое совпадение.       

***

      Наён лежала на голом полу в одиночной камере. Её лихорадило от холодных стен. От осознания того, что она навредила ни в чём неповинному человеку.       Такая эгоистка. Подумала только о себе. О своих желаниях и слабостях.       Они с Момо, вроде как, даже сдружились за это время. Хираи помогала ей в работе и в целом хорошо относилась. Наён не надеялась, что сокамерница её простит после этого.              Девушка никак не думала, что после случившегося её посадят в одиночку. Это было логично, но надзирательница Мёи не упомянула такого неприятного последствия.              Наён прокручивала в голове свой поступок. Что, если её тоже когда-нибудь попытаются пырнуть. Это больно и страшно. Она молилась, чтобы с Момо всё было хорошо. Вроде, она не так глубоко всадила заточку. Хоть бы никакие органы не были задеты.              Девушка приподнялась, услышав, как в дверной замок вставили ключ.       Она быстро встала, увидев на пороге надзирательницу Ю. Наён стало нехорошо, когда она рассмотрела на форме девушки пятна крови, которые остались на одежде, пока Чонён несла заключённую в лазарет.              — Она в порядке? — шёпотом спросила Им.       — Идиотка… — Чонён хлопнула дверью и быстро подошла к заключённой, схватив её за рукав, отчего Им испуганно вздрогнула, попятившись назад.       — Отпусти…       — Зачем ты это сделала? — повысила голос Ю, — Зачем?! Ты совсем дура? Не понимаешь, чем это грозит?              Наён удивлённо хлопала глазами. Она впервые видела надзирательницу такой злой.              — Если с 0911 что-то случится, тебе добавят срок! — Чонён отпустила девушку и стала нервно ходить из стороны в сторону, — За хорошее поведение тебя бы раньше выпустили, но, если ты будешь попадать в одиночку, отсидишь дольше.       — Я не подумала, — Им виновато опустила голову, поджав губы.       — Мёи тебя заставила, да? — Ю снова подошла к заключённой, приподняв её голову, чтобы посмотреть в глаза, — Не надо было соглашаться!       — У меня не было выбора…       — Выбор есть всегда!       — Я пыталась обратиться к тебе за помощью! — Наён не выдержала и толкнула надзирательницу, сорвавшись на крик, — Ты не стала меня слушать и ушла! Она угрожала мне, что ещё было делать?              Заключённая заплакала, закрыв лицо руками. Чонён медленно выдохнула, опустив голову.       Она же чувствовала, что у этой бестолковой девушки что-то случилось. Чувствовала, что ей нужна помощь. Но испугалась оказать её, потому что боялась, что Мина узнает.       Как глупо…              — Прости меня, — тихо сказала Чонён, — Прости, что не выслушала.              Надзирательница понимала, что это будет совсем неуместно, но Наён нуждалась в поддержке. И объятиях.       Ю порывисто обхватила девушку руками, прижав ближе. Она сама не знала почему, но об этой заключённой хотелось заботиться. Хотелось укрыть её от бед всего мира, заслонив собой.              Наён уткнулась в плечо надзирательницы. Она уже не плакала, только расслаблялась в тепле, исходящем от Чонён.              — Я никогда больше не отвернусь от тебя, слышишь? — блондинка гладила девушку по волосам, — Теперь всегда обращайся ко мне. Я помогу.       — Почему?              Вопрос застал Ю врасплох.              — Почему ты так хорошо относишься ко мне? — Наён подняла голову, взглянув на Чонён, — С самого начала ты проявляла заботу. Зачем?       — Я не знаю, — прошептала надзирательница.              Она наклонила голову к Им так, что обе прислонились лбами друг к другу, прикрыв глаза.              — Тебе не место тут, — Чонён нежно поглаживала щёку Наён, — Ты не такая, как все. Я верю, что ты не совершала то, за что отбываешь наказание. Хочу, чтобы ты чувствовала себя хорошо.       — Мне спокойно, когда ты рядом, — заключённая осмелилась и прикоснулась к щеке смотрительницы в ответ, — Я чувствую себя защищённой рядом с тобой. Пожалуйста, не оставляй меня… Мне страшно.              Чонён поймала губами одинокую слезу, катящуюся из глаза девушки. Она медленно стала целовать бархатную кожу, опускаясь к губам.       — Я не оставлю тебя. Ничего не бойся, пока я рядом.              Наён сделала первый шаг и коснулась губ надзирательницы. Этот поцелуй отличался от того страстного, который случился между ними в прошлый раз.       Сейчас единение губ было очень нежным и осторожным. Наён ощутила приятное тепло в области груди. Лёгкие касания и ощущение присутствия чужого, но ставшего таким родным, тела — всё это заставляло рассудок мутнеть, стирая из памяти все ужасы, пережитые за короткий срок.              Чонён растворялась в мягких губах, заботливо поглаживала спину Им. В этот раз, она полностью держала себя в руках. Не было похотливых мыслей. Хотелось только защищать.       Ю сама не поняла, как настолько быстро и глубоко провалилась в эту девушку. Чонён далека от идеала. Она плохой человек. Вокруг неё всегда было полно шлюх, пользоваться которыми она не пренебрегала, не чувствуя ничего по отношению к ним.       Она также была в доле от продажи наркотиков. Также, как и остальные бессовестно избивала заключённых и подставляла.       Это место сводило с ума не только отбывающих наказание, но и самих работников. Превращало их в жестоких монстров.              Впервые за всё время Чонён подумала, как ей надоела такая жизнь. Может, это последствие от всплеска эмоций, бурлящих в ней прямо сейчас, но Ю поняла, что хочет измениться.       Измениться ради такой, как Наён.       Наён такая добрая и чистая. Хочется тянуться к её свету. Хочется, чтобы она смыла грязь с души Чонён и направила её в нужную сторону.              — Расскажи мне всё, — прошептала надзирательница, с грустью отстранившись от заключённой, — Всегда держи меня в курсе всего, чтобы я могла помогать тебе.       — Не хочу, чтобы ты страдала из-за меня, — Им уткнулась в шею девушке, — Я не прощу себе, если из-за меня снова кому-то навредят.       — Я не боюсь, — улыбнулась Чонён, — Больше не боюсь. И со всем справлюсь.              После того, как Наён рассказала обо всех событиях, связанных с Миной, даже о том случае к комнате для надзирателей, Ю встала в очередь по уничтожению Мёи, сразу после Саны. И, возможно, Момо.       Сердце больно кололо, когда она слышала, что её невинного ангела пытаются осквернить. Извратить.       Наён должна быть сильной и противостоять злу. Не вставать на его сторону.              — Пока что, веди себя, как обычно. Делай всё, что она тебе говорит, — Чонён тяжело давались эти слова, она не хотела, чтобы Мина пользовалась девушкой, как ей вздумается, — Пока что, это единственный вариант. Я подумаю, что можно с ней сделать. Постараюсь сдерживать её.       — Прошу тебя, будь осторожна. Надзирательница Мёи опасна.       — Я хорошо её знаю. А вот она меня — нет, — усмехнулась Ю и чмокнула девушку в щёку, — Позже я принесу тебе одеяло. Ночью в одиночке очень холодно.              В душе Наён появилась маленькая надежда, что всё будет хорошо. Да, не сразу, но обязательно будет.       

***

      Настроение заключённой 2209 значительно улучшилось, когда на следующий день, надзирательница Мёи вела её на встречу с мамой. Боль в теле от холодного голого пола в одиночной камере совсем не чувствовалось.       Это не по правилам, но Наён заслужила свою награду. Нельзя ходить на свидания с кем-либо, пока отбываешь наказание в одиночке, но Мина может делать всё, что ей вздумается. Уж что-что, а слово она своё держит и выполняет все обещания, выплачивая заслуженные привилегии.              Руки заключённой дрожали, когда дверь в комнату для посещений открыли. У них с мамой было пятнадцать минут для разговора.       Госпожа Им встала со стула, замерев от волнения, когда увидела дочь. Она с грустью смотрела на её тюремную форму и ссадины на лице.              — Моя дорогая доченька, что же они с тобой сделали…              Мама расплакалась, а Наён быстро обняла женщину. Ей так не хватало родных объятий. Родного любимого запаха дома.              — Мама, не плачь… — девушка противоречила своим же словам и не могла контролировать поток слёз.       — Тебя избивают? — с ужасом спросила Госпожа Им, отстранившись от дочери, чтобы всмотреться в её лицо.       — Нет, — натянуто улыбнулась Наён. Она никогда не врала маме, а сейчас не осмелилась сказать правду, тем более, когда в паре метров стоит Мёи Мина, из-за которой и появились эти раны, — Я просто упала. Споткнулась на прогулке.              Заключённая знала, что мать не поверила. Но также знала, что она не будет заваливать её вопросами, расспрашивая о случившемся. Если Наён не договаривает, значит, на то есть причины.              — Мне позвонили утром и сказали, что появилась возможность приехать к моей доченьке сегодня. Я думала, мы увидимся только через две недели.       — Это… — девушка совершенно не подумала, как объяснить маме такую перемену.       — Заключённая заслужила это за хорошее поведение и послушание, — объяснила надзирательница, издевательски ухмыляясь.       — Спасибо вам большое!              Госпожа Им встала и низко поклонилась Мине, выражая искреннюю благодарность. Наён быстро поднялась и подошла к маме, попросив её сесть обратно.       Ей стало противно от наглой усмешки японки, с которой она смотрела на то, как покорно ей покланяются, будто, она какая-то Госпожа.              — Мама, перестань, — шептала девушка.       — Спасибо, что заботитесь о моей девочке, — не унималась добрая женщина.       — Уж, поверьте, мы очень хорошо о ней заботимся, — с сарказмом ответила Мёи.              Наён передёрнуло от такого отношения. Она бы всё отдала сейчас, чтобы всадить заточку в довольное лицо надзирательницы.              Когда женщина села на место, они с дочерью стали болтать, держась за руки. Наён задавала кучу вопросов, заваливая ими маму, чтобы та не расспрашивала о жизни девушки в этом месте.       Госпожа Им впервые за всё время искренне улыбнулась. Маленький огонёк в её глазах загорался, когда она видела прекрасную улыбку своей дочери.       Наён было спокойно рядом с мамой. Будто, она наконец-то вернулась домой. Заключённая поняла, что все плохие вещи, которые ей пришлось сделать ради этого момента — окупились. Она бы поступила точно также, ради короткого промежутка времени, проведённого с мамой.       И, кажется, всё окружающее перестало быть таким ненавистным.              Мину тошнило от милого общения матери с дочерью. Она редко сопровождала заключённых для встреч с семьей. Сегодня решила сделать исключение, и пожалела о своём решении.       Это нечестно.       Почему кто-то может обнять мать, а она нет?              Чем Мина заслужила такую несправедливость в жизни?       Её мать убили, когда девушка была подростком. Этому ублюдку дали небольшой срок, ведь его адвокат смог доказать, что это было непреднамеренно.       Госпожу Мёи сбила машина. Преступник спокойно отсидел в тюрьме и вышел раньше за хорошее поведение, совершенно не раскаиваясь.              Жестокий отец, которого всегда сдерживала жена, стал срываться на своих детях ещё сильнее. Он избивал Мину и её старшего брата.       Мёи уже тогда поняла, что заключённые живут в тюрьме припеваючи. Их кормят, одевают, дают работу. Где заслуженное наказание? Где страдания?       Все преступники — животные, не заслуживающие хорошего отношения.              Она поклялась себе, что обязательно станет надзирательницей и будет лично наказывать тех, кто по решению суда, оказался за решёткой.              Мина сломалась, когда её мать погибла.       Мина, сама того не осознавая, лишилась человечности.              Отец дослужился до начальника тюрьмы. Старший брат был надзирателем в мужской тюрьме, и издевался над заключёнными в разы сильнее, чем его сестра.              Семья Мёи перестала видеть людей в лицах тех, кто сидел в клетке, как поганые собаки.       Они устраивали свой собственный самосуд для заключённых.              Думая обо всём этом, Мина почувствовала злость. Ярость.       Это нечестно.       Чем она заслужила такую утрату?       По этой причине девушка ненавидела всех вокруг. Она отбрасывала мысль, что её маме, наверняка, не понравилось бы поведение её детей. Но всё, что делала Мина было ради неё. В честь неё.              Время посещения вышло.       Наён обняла свою маму и успокоила её тем, что через две недели они снова смогут встретиться.              Надзирательница отвела заключённую обратно в одиночную камеру, но уходить не спешила.       Нужно было выплеснуть все эмоции, душащие её в комнате для посещений.              Мина не стала объяснять причину, ведь, по сути, её не было. Наён всё равно не поймет горечь её утраты. Не сможет заполнить саднящую пустоту внутри.       Наён просто не заслуживает улыбаться, нежась в объятиях матери.       Никто из заключённых этого не заслуживает.              Мина молча вытащила дубинку и стала яростно бить девушку. Ударила по спине несколько раз, даже когда заключённая упала на пол.       Надзирательница яростно била её, не видя, куда попадает.       Била по ногам. Рукам.       Несколько раз пнула в живот.       Попала дубинкой по лицу.              Наён даже не успевала кричать. Было так больно, что дышать с трудом удавалось.              Мина успокоилась, когда заключённая сплюнула кровь, сжавшись в маленький беззащитный комочек.              — Наконец-то тупая улыбка ушла с твоего лица, — прошептала Мина, усмехнувшись, переводя дыхание, — Такие шавки, как ты, не должны улыбаться и радоваться жизни. Вы должны страдать. Потому что заслуживайте наказания.              Надзирательница Мёи ушла, закрыв дверь на замок.              Наён не плакала. Впервые за всё время слёз не было.       Она лежала распластанная на полу и продолжала улыбаться, вспоминая лицо своей мамы. Вспоминая тёплые объятия.              Если цена за мимолетное счастье такова, то пусть так и будет.