my love is your prison

      Несколько дней было спокойно. Ничего не происходило.              Надзирательницы вели себя тихо. В исправительное учреждение приехала проверка, направленная свыше.       Господин Мёи был на нервах, но не подавал виду, предупредив дочь, чтобы она не высовывалась, так как за ней будут следить тщательнее, чем за другими.              Никаких избиений заключённых. Никаких запрещённых веществ.              Тюрьму превратили в подобие развлекательного центра, выставляя на показ хорошее содержание и разнообразие различных занятий, которые помогут заключённым с пользой провести время.              Наён ходила мрачнее тучи. Разговор с мамой окончательно выбил её из колеи, заставляя тихо плакать в твёрдую подушку каждую ночь.       А постоянные взгляды Мины, направленные на неё, вызывали тревожность.              Девушка каждый день ждала, когда её заставят расплатиться за её слабость, проявленную в подсобке. Им миллион раз пожалела, что попалась на эту удочку. Надо было отказаться от звонка. И мама бы не переживала, и долга не было бы.              Соседки по камере вели себя спокойно и дружелюбно.       Разве что Сана держалась от всех в стороне, да и её никто не трогал.       Кроме Дахён, которая периодически вела себя странно. Была слишком весёлая и активная.

***

      В камере остались только трое заключённых. Момо увели на свидание с отцом, а Дахён — с матерью.              — Ты, правда, не понимаешь почему она такая? — нахмурилась Чеён, глядя на старшую, которая отрицательно помотала головой, — Онни, ты такая невинная, боже… Посмотри на её зрачки. И обрати внимание на нос. Она — наркоманка.       — Что? — удивилась Наён, — Но, как?       — Ты дурочка, — улыбнулась Сон, — Всё очень просто. Включи мозги и подумай, как всё тут устроено.       — Онни, ты серьёзно? — раздражённо выдохнула Сана, лёжа на полу, подперев голову руками, закинув ногу на ногу, — Тебе сколько лет? Ведёшь себя, как ребёнок… Ты из какого мира пришла? Где летают радужные единороги?       — Полегче с ней, — заступилась Чеён.              Сана издала надменный смешок, приняв сидячее положение. Она сузила глаза, пристально разглядывая сокамерницу.              — Ты меня бесишь, 2209, — строгим голосом проговорила Минатозаки.       — Не надо, — прошептала Сон, — Ей и так тяжело.       — Всем тяжело, не только ей, — Сана не отрывала взгляд от старшей, которая сидела, опустив голову вниз, — Чем раньше ей всё выскажут, тем лучше. Наён-онни, ты слабачка.              Наён посмотрела на японку, сжав челюсть, сдерживая свои эмоции.              — Ты, — издевательски усмехнулась Минатозаки, — Жалкая. На тебя смотреть противно. Ревёшь в подушку каждую ночь, как беспомощный ребёнок, скучая по любимой мамочке.       — Замолчи, — одними губами произнесла Им.       — А что? Не так? — не унималась Сана, — Доказываешь всем вокруг, что тебя подставили, но ты сама виновата, не надо было быть такой идиоткой. Думаешь, ты одна здесь страдаешь? Всем тяжело и плохо, но никто не ведёт себя, как тряпка. Моим родителям наплевать на меня, мать Чеён засадила её сюда. К нам даже прийти некому. Нас никто не ждёт на свободе, но мы не ноем каждый раз и не шугаемся любого шороха. Твоя мамка не научила тебя жизни? Всё ещё читает тебе сказки про добрых фей?       — Прошу тебя, перестань, — Наён сжала кулак, а её взгляд стал мокрым от подступающих слёз.       — Опять реветь собираешься? Какая же ты никчёмная… — улыбнулась Сана, проведя языком по своей нижней губе, — Учись выживать. В этом месте по-другому нельзя. Тебе повезло с соседками. Ты даже не представляешь, что терпят заключённые в других камерах от своих же. В этом месте никому нельзя доверять, в любой момент тебе засадят нож в спину, и это может сделать кто-то из нас, если извлечём из этого выгоду. Боже, да я справляюсь с воспитанием тебя лучше, чем твоя мамаша…              Наён никогда в жизни никого не била. Она даже мелкого насекомого раздавить не могла, так как очень их боялась.       Но она не могла позволить кому-то плохо отзываться о своей маме. Даже, если это была неприкосновенная Минатозаки Сана.              Старшая резко встала и подошла к японке. Трясущейся рукой она ударила девушку по лицу. Адреналин в её крови придал силу удару, и сидящая Сана завалилась на бок.       Наён села на неё сверху и продолжила бить по лицу, оставляя красные следы от жгучих пощёчин. Её глаза обезумели, застланные слезами.       Она кричала.              — Не смей так говорить о моей маме! Не смей! Заткнись!              Сана не защищалась, а только тихо смеялась, чем сильнее злила Им.       Чеён даже вмешиваться не стала, видя, в каком состоянии сейчас старшая, а получить в ответ она не хотела, поэтому подошла к решётке и стала звать на помощь.              Благо, на посту была надзирательница Ю. Она тут же отреагировала и прибежала, судорожно открывая камеру. Проверка ещё не уехала, нельзя было допускать никаких драк, иначе, её же потом обвинят, что недоглядела, сидя на посту.              Чонён одним рывком приподняла сопротивляющуюся Наён, оттаскивая её от японки.       — Отпустите! Не трогайте! — истерично кричала заключённая.       — Тихо! — рявкнула смотрительница, ближе прижимая к себе девушку со спины. Она обхватила её руки с двух сторон, пока Наён не перестала вырываться. Не хватало ещё, чтобы кто-то услышал её крики.              Как только Им начала успокаиваться, надзирательница ослабила хватку, позволив той спуститься на пол, поджав колени под себя. Наён закрыла лицо трясущимися руками, на которых остались ссадины от ударов. Она молча зарыдала.              Пока Чонён стояла над девушкой, приводя в порядок собственное дыхание, Чеён помогла Сане подняться.       — Ты в порядке?       — Нормально всё, — выдохнула японка и обратилась к Наён, — Ну вот видишь, 2209, я уже помогла тебе с одним уроком. Никогда не позволяй кому-то унижать себя и своих родных. Всегда надо давать отпор. И не сдерживать свои эмоции, стыдливо пряча их от всех.       — 2912, ты что устроила? — строго спросила Чонён, — Сейчас не время для жизненных уроков.       — Кто, если не я поможет ей сейчас, — усмехнулась Минатозаки, держась за кровоточащую губу, — Не переживай, начальник, я не предъявлю обвинения ей, всё-таки, сама напросилась. Эй, слышишь, Им Наён? Я не обижаюсь на тебя. Но, когда-нибудь, обязательно отомщу.              Наён не слышала. Она продолжала плакать, уткнувшись в свои ладони. Казалось, что она уже никогда не сможет остановиться. Было приятно высвободить все скопившиеся эмоции, давящие на грудь с самого появления здесь.              — Заключённая, успокойся, — надзирательница присела на корточки возле девушки, — Хватит реветь.              В ответ только всхлипы.              — Вставай, — Чонён подняла девушку на ноги, — Пошли, тебе надо умыться и прийти в себя. А ты, — надзирательница обратилась к Сане, — Сиди и жди. Я позову кого-нибудь, чтобы тебя проводили к медику.

***

      Холодная вода привела Наён в чувства, остудив её пыл. Она никогда не вела себя так, просто не могла позволить себе навредить кому-то. Всегда держала себя в руках.              Это место по-настоящему сводит с ума.              Только сейчас девушка ощутила боль в голове. Ладошки горели, а глаза неприятно щипало, сдавливая опухшие веки.              Надзирательница молча наблюдала за заключённой.       — Полегчало?       — Да… — тихо ответила Им, — Спасибо.              Было стыдно перед смотрительницей. Так глупо сорваться…              — У меня будут проблемы? — Наён смотрела на воду, льющуюся из-под крана, омываемую её дрожащие руки, — Меня посадят в одиночную камеру за это?       — По правилам я так и должна сделать, но… — выдохнула Ю, — Не буду.       — Почему? — девушка закрыла кран, удивлённо взглянув на надзирательницу.       — Хороший вопрос, — улыбнулась Чонён, — Я не знаю ответа на него. Просто… Ты не кажешься буйной. Не думаю, что ты когда-то попадёшь в одиночку. Но нужно быть сдержаннее. Тебя постоянно будут провоцировать, не нужно кидаться на каждого. Иначе, наживёшь врагов и плохую репутацию.              Наён почувствовала резкое головокружение и слабость в ногах. Она успела схватиться за край раковины, дабы не упасть на пол.       Она бы не удержалась самостоятельно, если бы надзирательница не подхватила её, придерживая за талию своими руками.              — Эй, всё нормально? Тебе плохо? — обеспокоено спросила Чонён.       — Да… Да, я в порядке, — бессвязно пробубнила девушка, ощутив тошноту.       — Это последствия эмоциональной встряски. Видимо, давление подскочило. Тебе не душно? — Ю обхватила бледное лицо заключённой руками, всматриваясь в её потерянный взгляд.       — Нет, всё хорошо… — это была ложь, ведь перед глазами Им всё поплыло.       — Смотри на меня. Сосредоточься на моём голосе, — Чонён уже видела подобное, напоминающее приступ паники.       Не хватало ещё, чтобы эта дурочка свалилась в обморок. Тогда её придётся тащить к медсестре.              Наён сделала, как ей сказали, и встретилась с глазами смотрительницы. Она сфокусировалась на лице девушки напротив, стараясь не обращать внимание на шум в ушах.              Разглядывала её прекрасные глаза, наполненные нежностью. Опустила взгляд на пухлые губы, шепчущие, что всё хорошо.       Всё будет хорошо. Надо просто немного потерпеть.              Чонён гладила заключённую по волосам, слегка улыбаясь. От неё исходила аура спокойствия и безопасности.              Наён постепенно стало отпускать. Сердце уже не выпрыгивало из груди. Хотелось только одного.       Почувствовать тепло человеческого тела, которое согреет её. Поддержит и защитит.              Наён подумала, что сегодня совершенно себя не узнаёт. Странное поведение и желание необоснованных порывов, которые были совершенно не в её характере.       Девушка была в пограничном состоянии туманного сознания. Будь она хоть немного в себе сейчас, не сделала бы того, что сделала.              Не коснулась бы чужих губ.       Не ощутила бы мягкое ответное прикосновение.              Это всё делала не Наён, а переизбыток эмоций от происходящих вокруг событий.              Чонён растерялась на несколько секунд, почувствовав губы заключённой на своих собственных. Но быстро собралась и ответила на поцелуй.       Он получился мягким и невинным.       Таким медленным и сладким.              Надзирательница ближе прижалась к девушке, притягивая её к себе за волосы, дабы углубить поцелуй.       Наён сжимала её широкие плечи, слегка приподнимаясь на носочках, чтобы поспевать за ритмом поцелуя, набирающего обороты.              Чонён не отрицала, что была готова потерять контроль и превратить невинное действие в нечто большее, наполненное страстью и похотью. Даже, если бы это означало, что она пользуется жалким положением девушки напротив. Низ живота дико тянуло.              В принципе, и Наён в данный момент, воспользовалась смотрительницей. Решила забыться в томной зудящей эйфории, исходящей от влажных касаний чужих губ.              Чонён прикоснулась кончиком языка к губам Им, ожидая, когда заключённая приоткроет рот, дабы впустить её внутрь себя.              — Надзирательница Ю!              Девушки вздрогнули, отпрянув друг от друга, будто от удара током. Они испуганно посмотрели на вошедшую.              — Какого хрена ты тут делаешь? — Мина недобро сверкнула глазами, улыбаясь в своей психопатической манере.       — Я… — Чонён, кажется, забыла все слова на свете, — Я просто… Успокаивала заключённую…       — Какой интересный у тебя способ, — усмехнулась Мёи, прикрыв глаза.              Она медленно стала подходить к напарнице.              — Ю Чонён, у нас тут проверка ходит, а ты себе позволяешь такое…              Надзирательница хотела что-то сказать, но не успела, ведь согнулась пополам от резкого удара ногой в живот.              — Нет, пожалуйста! — взмолилась Наён, — Она не виновата! Это я начала, прошу…       — Заткнись! — Мина замахнулась на девушку, но не ударила, — С тобой мы разберёмся позже.       — Прости, — Чонён хотела разогнуться, слегка покашливая, — Я объясню…              Надзирательница Мёи схватила напарницу за волосы и пнула коленом по её лицу, попав по носу, из которого сразу же брызнула алая кровь.       Ю упала на пол, схватившись за место удара. Из её глаз непроизвольно брызнули слёзы. Было чертовски больно.              Наён, сразу отвернулась, инстинктивно отойдя подальше на безопасное расстояние. Ей стало страшно и стыдно.       Прямо сейчас из-за неё пострадал человек…              — Ты забыла? — Мина присела на корточки рядом с напарницей и прошептала ей на ухо, — Эта заключённая моя. Не смей её трогать. Иначе, я убью тебя. Или сделаю так, что ты сядешь за решётку за убийство заключённой. Или за продажу наркотиков в тюрьме. Думаешь, мне сложно подставить тебя?       — Прости… — тихо ответила Чонён, всё также державшись за нос, — Я больше не прикоснусь к ней… Она твоя.       — Отлично, — в довольной манере растянула Мёи, — Жаль, что ты не понимаешь с первого раза. Надеюсь, мне больше не придётся напоминать тебе очевидные правила.              Надзирательница Ю покорно кивнула.       Было противно от самой себя за собственную слабость. За то, что не может дать отпор своей напарнице.              Чонён сильнее физически и легко может избить Мину. Но у японки много связей, а они все замешаны в общих преступлениях. Оказаться по ту сторону решётки совершенно не хотелось.       Особенно из-за какой-то бестолковой заключённой.              Придётся отступить и сидеть тихо, дабы не злить дочь начальника тюрьмы.              — Мина-онни, — Цзыюй забежала в помещение, сделав паузу от увиденного, но тут же продолжила, — Тебя ищет твой отец. Надо проводить проверяющих.       — Отведи заключённую в её камеру, — скомандовала надзирательница Мёи, — Я потом с ней разберусь.              Японка быстро вышла. Чжоу взяла Наён под локоть и вывела. Заключённая обернулась через плечо, обеспокоенно взглянув на надзирательницу. Она хотела извиниться, но не успела.       Её быстро вернули в камеру, где девушку встретили соседки.              Сана не обратила на неё никакого внимания, переклеивая пластырь на лице, как ей было удобно.       Момо, вернувшаяся после встречи с отцом, молчала. Чеён уже успела поведать ей о случившемся.       Дахён всё ещё не было. Её свидания длились чуть дольше, чем у всех остальных.       И на то была веская причина.

***

      Ким Дахён держала на руках мальчика, всячески обнимая и целуя его, улыбаясь.              — Сонхун, ты уже такой большой. Мамочка скучает по тебе, — девушка стала щекотать малыша, но тот накуксился и стал плакать, — Эй, ну ты чего! Мамочка любит своего малыша, не плачь!       — Он отвык от тебя, — строго произнесла мать, потянувшись, чтобы забрать ребёнка.       — Ему полтора года, он ещё ничего не понимает, — надула губки Дахён.       — Ему исполнилось два, — Госпожа Ким грустно посмотрела на дочь, которая не хотела отдавать сына бабушке, — Ты снова употребляешь, да?       — Нет, мама! — возразила девушка, — Как ты можешь такое говорить? Где бы я взяла тут что-то? Не шути так.       — Ты даже не помнишь, когда у твоего сына день рождение, — глаза женщины покраснели.              Сонхун стал плакать сильнее от того, что его пытались забрать, деля между собой.              — Позвольте мне его подержать, — вмешалась надзирательница Пак, — У вас осталось пять минут.              Дахён улыбнулась и передала сына смотрительнице. Чжихё осторожно взяла малыша на руки, приговаривая ласковые слова. Мальчик сразу повеселел, когда с ним стали расхаживать из стороны в сторону.              — Дахён-а, не делай глупости, — поджала губы Госпожа Ким, — Половина твоего срока прошла. Сонхуну нужна мать, а не бабушка.       — Зна-а-аю, — лениво растянула дочь, — Всё будет хорошо. Кстати, ты же получаешь пособие на него, верно? Может, переведёшь мне на счёт немного денег?       — Как ты можешь думать только об этом? — повысила голос женщина, — Я думала, это место исправит тебя.       — В этом месте тоже нужны деньги, мама, — пожала плечами Ким, — Ты же не откажешь дочери, верно? Не думаю, что вы с Сонхуном бедствуйте.       — Время вышло, — громко произнесла Чжихё, передавая ребёнка его бабушке.       — Ну, так что? Переведёшь? — мило улыбнулась Дахён.              Женщина забрала внука и молча вышла, сдерживая слёзы разочарования.              — Ты вообще любишь своего сына? — осуждающе спросила Пак, выводя заключённую из комнаты для свиданий.       — Конечно, что за вопросы? — нахмурилась Дахён.              В её понимании она любила мальчика. Может, чуть меньше, чем деньги или наркотики.       Но любила. Просто по-своему.              Сонхун — последствие случайной связи с одним из клиентов.       Не то чтобы её изнасиловали, нет. Всё было, вроде как, обоюдно.       Дахён не помнит. Она была под кайфом.              Сын стал для неё поводом работать усерднее. Она хотела дать ему лучшую жизнь, поэтому и стала понемногу воровать у своих клиентов, спаивая их, подмешивая различные вещества в алкоголь, проворачивая махинации с их безлимитными чёрными картами.              Если бы Дахён не хотела поскорее нажиться на этом, не совершила бы грубую ошибку и не попала бы за решётку.              Сын остался на воспитании у бабушки, которая души в нём не чаяла и любила больше, чем собственную бестолковую дочь.              Попав в тюрьму, девушка на коленях извинялась перед Госпожой Ким, обещая исправиться и стать лучше.       Поначалу, так и было.              Но, это место…       Сводит с ума всех.       Особенно слабовольных наркоманок с жаждой денег.

***

      Наён резко проснулась от того, что её трогали за плечо. Она почти подскочила, но её удержали чьи-то руки.              — Тише, — раздался шёпот прямо возле уха, — Мы же не хотим разбудить всех остальных, верно?              Девушка всмотрелась в темноту. Сердце забилось сильнее, когда она поняла, что перед ней надзирательница Мёи.       — Вставай.       — Зачем?              Мина, проигнорировав вопрос, откинула одеяло заключённой, грубо взяв её за руку. Наён слабо соображала после сна, но покорно поднялась на ноги.              Им щурилась от слабого освещения в коридоре, пока смотрительница вела её за собой.              Наён осмотрела помещение, в которое её привели. Кажется, это была комната надзирателей, где они проводили свободное время. В отличие от камер, тут была мебель в виде стола, стульев и дивана.              — Ты, кажется, ещё не поняла, как тут всё устроено, — усмехнулась Мина, подойдя к девушке со спины, — Давай, я объясню тебе. Я же добрая, готова помогать людям.              Надзирательница грубо пихнула заключённую вперёд в сторону стола. Наён успела удержаться за него, чтобы не упасть. Она хотела развернуться, но японка удержала младшую, наклонив лицом вниз.              Заключённая почувствовала щекой холодную поверхность лакированного покрытия. Она хотела подняться, уперев руки в стол, но Мина пристроилась сзади, схватившись за волосы девушки, удерживая голову и прижимая её к столешнице.              — Не надо, прошу, — взмолилась Им.       — Я даже ещё ничего не делаю, а ты уже умоляешь, — улыбнулась надзирательница, наклонившись на младшую, сильнее прижав её своим телом.       — Я прошу прощения за случай с надзирательницей Ю, пожалуйста, отпустите, — испуганно шептала Наён.       Было страшно, она даже не хотела представлять, что с ней могут сделать прямо сейчас.              — Прекрасно, ты уже понимаешь, какую ошибку совершила, — шептала японка на ухо девушки, слегка потираясь своим пахом об ягодицы заключённой.              Мина выпрямилась, взяв в руки свою дубинку. Она слегка пнула ногой по пяткам девушки, чтобы она шире раздвинула ноги.       Наён зажмурилась, сильнее вцепившись в столешницу, ожидая удар по спине, который, как она предполагала, сейчас последует.       Но произошло совершенно другое.              Мина сжала волосы заключённой в кулак, слегка намотав на руку. Немного отстранилась от девушки, сделав полшага назад.       И провела дубинкой между её ног, заставив Им вздрогнуть.              Наён сильнее напряглась, пытаясь встать, но крепкая хватка, прижимающая её голову к столешнице, не давала совершить никакого действия. Девушка хотела свести ноги вместе, защищая чувствительные места.              — Не двигайся, — строго приказала надзирательница, — Иначе, я сниму твою одежду.              После этих слова, заключённая замерла.              — Хорошая девочка. Такая послушная.              Надзирательница стала водить дубинкой вперёд-назад, которая поглаживала чувствительное место Наён сквозь одежду.       Периодически, она проводила дубинкой по заду младшей, упирая в самый центр, отчего девушка сильнее сжималась. Она хотела заплакать, но слёзы не шли.       На место страха постепенно стало приходить иное ощущение.              Мина задвигала дубинкой быстрее, лаская её промежность, а Наён инстинктивно прижималась к ней, прикрыв глаза.       Ей было неприятно от самой себя за то, что тело реагировало совершенно иначе, нежели разум, кричащий, что это неправильно.              Мёи откинула дубинку, снова прижавшись пахом к девушке. Она наклонилась чуть вперёд, оттягивая резинку штанов спереди, запуская руку внутрь.              — А ты извращенка, 2209, — усмехнулась Мина, покусывая нижнюю губу, когда ощутила влагу на пальцах сквозь ткань трусиков, — Так быстро намокла…       — Пожалуйста, не надо… — шептала младшая, томно медленно вздыхая.       — Ты хотела сказать «надо», верно?              Надзирательница стала поглаживать мокрое бельё, продолжая тереться о зад заключённой активнее с каждым разом.       Японка водила длинными тонкими пальчиками вдоль промежности девушки, уделяя внимание чувствительному комочку, который содрогался от контакта с большим пальцем.              Наён едва слышно постанывала, сжимая края столешницы руками, когда Мёи надавливала на центр её дырочки сквозь бельё.              Мина привстала на носочки, дабы сильнее навалиться на младшую, подобрав лучший угол для контакта пульсирующего места с ягодицами Им. Она ускорила движения пальцев, сделав акцент на маленьком комочке нервов.              Надзирательница улыбнулась, когда почувствовала, как заключённая, не выдержав сладкой пытки, сдалась и стала сама двигать бёдрами, задавая собственный ритм.       Наён чувствовала, что скоро достигнет разрядки. Было очень стыдно, но она хотела ускорить темп.              — Заключённая 2209… Оказывается, ты такая шлюха… — шептала японка, тяжело дыша, чувствуя, как сама скоро кончит.              Её клитор, даже сквозь несколько слоёв одежды двух человек, прекрасно ощущал весь спектр возбуждающих волн, исходящих от беспомощного тела под собой.              Наён стала чуть громче, когда пальцы Мины ускорили движения вокруг её комочка, не останавливаясь ни на секунду.              — Ещё немного, — шептала Мёи, сильнее навалившись на спину заключённой.       Она стала щекотать языком краешек уха Им, обжигая девушку своим горячим дыханием.              Младшая сдерживала свои стоны из последних сил, когда её тело напряглось, задрожав, и тут же обмякло.              Мина кончила следом, вцепившись пальцами одной руки в волосы Наён, а другой рукой ощутив прилив новой порции влаги на её трусиках. Она прижала свою промежность к заду заключённой, ведь не хотела чувствовать пустоту так скоро.       По той же причине, она продолжала прижимать ладонь к внутренней части бедра младшей. Большой палец тикал от пульсации, исходящей от клитора девушки. Она наслаждалась теплом, исходящем от её плоти.              Сердце бешено колотилось. Тела вспотели от жарких действий. Приятное тепло внизу живота разливалось, развязав тугой комок в паху. Тяжелые вздохи требовали необходимой порции кислорода, которого катастрофически не хватало, даже в таком просторном помещении.              — Маленькая грязная шлюха, — шептала Мина, уткнувшись носом в волосы девушки, — Тебе без разницы с кем, да? Если бы я не помешала вам с Чонён, также бы раздвинула перед ней ноги?              Наён не ответила. Ей было сложнее восстановить дыхание из-за тяжести тела на себе. Она совершенно себя не узнавала.       За один день она совершила столько всего, на что точно бы не решилась в своей жизни.       В своей прошлой жизни.              — Запомни, детка, — надзирательница, наконец, оставила девушку в покое, отойдя от неё на ватных ногах, — Ты — моя. Не смей быть с кем-то другим, иначе, я убью тебя. Поняла?              Наён поднялась со стола, почувствовав боль в спине. Она развернулась к смотрительнице, но не решалась взглянуть на неё.              — Отвечай, — зло прошипела Мёи, резко подойдя к заключённой, обхватив пальцами её подбородок, — Ты поняла?       — Да… Я поняла, — тихо произнесла Им, потупив взгляд.       — Чья ты?       — Я — твоя, онни…              Мина довольно усмехнулась и прижалась к губам Наён, сразу же протолкнув язык к ней в рот.              Им никак не отреагировала. В голове всплыл образ надзирательницы Ю. Она ведь тоже хотела запустить язык в заключённую, но им помешали.       Мина, по сути, продолжила то, что начала Чонён.              Когда Мёи жадно прикусила губу младшей, тогда она сразу же ответила на поцелуй, шире открывая рот.              Через пару минут мокрого пошлого поцелуя, Мина отстранилась, тяжело дыша.              Больше она ничего не сказала. Грубо схватила заключённую за руку и повела в её камеру, в которую также грубо толкнула.              Наён поимели, как грязное животное. И обращаются с ней также.       Мина не умеет по-другому.       Не хочет относиться к ним, как к людям.

***

      Чеён не спала, поэтому прекрасно слышала, как соседку вернули в камеру.       Младшая сразу вспомнила, что у надзирательницы Мёи с заключённой 1407 начиналось всё также.       И где теперь эта девушка?       Больше нигде… Обернулась прахом.