Сисëцу:«Новый источник»

— Окада, выкладывай, как есть. — Да, Хара-сама, — относительно молодой лекарь, на вид лет тридцати, выглядел таким же холодным и безразличным как и всегда, но сейчас под глаза залегли наметки на темные круги. Недавнее отравление госпожи Асако, очень сильно потрясло всю прислугу. Но сильнее всех пострадал Окада Мичи – ответственный за здоровье беременной госпожи и будущего ребенка допустил выкидышь. Окада не спал уже несколько дней в поисках ошибки, что привела к этому трагичному инциденту. Внутренний педант бился в неистовой истерике, ведь все вышло из под контроля. Что могло произойти? Каким образом? И где он просчитался? Эти вопросы мучили и истязали его до изнеможения. Только благодаря здешней «доброй» служанке, что силой впихивала в него еду, он смог хоть как-то дожить до этого момента. — Вот, — он достал стопку бумажек из-за ворота и осторожно разложил на столе, чтобы всем присутствующим было видно содержимое. Его рука указала на исписаный размашистым подчерком и заляпанный кляксами лист. — На столе, возле которого обнаружили госпожу, нашли флакончик с этикеткой из фармакологической лавки на углу главной улицы, — он отодвинул лист в сторону, обнажая следующие записи, — я наведался в эту лавку и поспрашивал у работников, что это за лекарство и не покупал ли кто его в последнее время. Это лекарство выписывают беременным женщинам на ранних сроках беременности для поддержания питательных веществ в организме без ущерба для матери. Один из аптекарей вспомнил, что недавно брали флакончик какие-то женщины, которые по описанию очень схожи с личной свитой госпожи Хары... — Ну так что? Они вылили содержимое, заменив его на яд? — глаза Такаси горели от нетерпения и раздражения из-за излишней дотошности подчиненного, который чуть ли не каждый шаг свой конспектировал. Сузе выглядела встревоженной данной ситуацией, а у Изао, в отличии от женщины, получилось скрыть свое напряжение за размеренным покачиванием чайной чашки из стороны в сторону, создавая внутри жидкости небольшой вихрь, в котором буйно кружилась заварка. — Не торопитесь. Я сейчас все расскажу, — он перевернул страницу, — в флаконе, без сомнения, то самое было лекарство. Я попросил сверить содержимое ещё в первый и последний свой везит и результаты оказались положительными.... — Они добавили в лекарство яд? — Не перебивайте! — усталость дала о себе знать. Окада сорвался на хозяина, но извиняться не стал и просто продолжил излагать цепочку развития своего расследования, — Так на чем я остановился? — Содержимое флакончика соответствовало этикетке, — отстраненно протянул Изао. — Благодарю. Так вот. К этому лекарству прилагается рецепт с четкими указаниями, как его следует пить. И в этих указаниях сказано, что пить его стоит не больше двух ложек в день, иначе может быть передозировка со смертельным исходом. — Служанки могли не передать этот рецепт по незнанию? Может подумали, что это просто часть упаковки? — Нет, этого просто не может быть. Обязательной частью сбыта этого снадобья, как и большинства в принципе, является устное объяснение аптекаря. Как принимать? Какие побочные эффекты? Он это все должен объяснить до тех пор пока не убедится, что человек его правильно понял. Это правило укоренилось из-за не образованной прослойки населения, что не умеет читать.... — Так значит?... — Окада смерил Такаси осуждающим взглядом. Хара тут же замолчал и поднял руки в примерительном жесте, Мичи, устало выдохнув, продолжил: — Если перейти сразу к сути, то все это выглядит как попытка самоубийства. В тускло освещенной комнате повисло молчание. Вязкое. Неприятно покалывающее где-то в низу живота. Первой подала голос Сузе. — Ну что? Довольны? Вы же этого добивались? — ее голос исказился неприкрытой злобой, — Я говорила... — Сузе-сан, я... — Я говорила, что до этого все дойдет! Предупреждала! Предупреждала, когда она ещё только ребенка бичевать начала!— женщина вскочила с места и начала расхаживать взад вперед. И вдруг резко остановившись, обвела пальцем всех трех мужчин, — И никто! Никто из вас, сухарей, меня не послушал! Только Хара отскочил от ее выпада. Окада отличался заторможенными рефлексами, да и вымотан он был настолько, что даже если бы Сузе вылила на него горячее содержимое чайника, он бы не поморщился. А Изао, знавший Сузе большую часть сознательной жизни, давно привык к ее внезапным вспышкам гнева. — Сузе, милая, не кричи так. Весь дом перебудишь. — Да как же не голосить, когда вы по-другому меня не слышите! Говорили: глупая старуха, ничего то ты не знаешь! Мужчины переглянулись и хором возмутились: — Мы не говорили такого. — Но вы так подумали! Да на ваших холеных напыщенных лицах все написано! Думаете, если старая Сузе читать не умеет, то и ума у нее с блоху! — Тише-тише, дорогая моя, — Изао осторожно посадил женщину обратно, — мы не думали, что все настолько серьезно. Ты оказалась права. Дыши глубже. Давай, вдох... — мужчина гладил ее по спине и вкрадчиво, будто ребенку, приговаривал. И Сузе как ни странно слушалась его, — и выдох. Вот так. Хорошо... Не хочешь ли стебелькового чая? — Давай сюда. После небольшой паузы на чуть теплую заварную жидкость, старушка продолжила: — Вы должны немедленно все исправить. — Каким образом, Сузе-сан? — Поговорите с ней. — Исключенно. Лицо женщины потемнело от новой полны злости. Изао не оставил это без внимания и все подливал ей чая, гладя по горбатой от упорного многолетнего труда спине. Она отпила и, глубоко дыша, выдавила из себя пышушие угрозой слова: — В поместье стоит невыносимая атмосфера. В этом бардаке мне невозможно воспитывать ребенка. — Ты так говоришь, будто я не занимаюсь своей дочерью... — Ха, хорош отец! Впервые за шесть лет решил провести время с чадом только после того как та заговорила! — Прекратите кричать на меня! Я, конечно, уважаю ваш возраст, но все же попрошу принять к сведению, что у меня было много работы! Но вам, нянюшка, которая всю жизнь просидела за стиркой да готовкой этого не понять. Изао испуганно ухнул, едва смысл сказанного дошёл до него. Сузе сильнее завалилась на стол, подпирая голову руками. — Ну вот... Я опять глупая старуха. Хара обреченно вздохнул. — Сузе-сан, я же направил специалистов для работы над этой проблемой. — Девочке нужен отец, а не специалисты. — Ну вот. Я сейчас стараюсь воспитывать и общаться с ребенком. — Отличный из вас воспитатель... Заставлять ребенка смотреть на умерающую черепаху и рассказывать про еще более дикие жертвоприношения – замечательное начало! — Она так внимательно слушала про фестиваль и я подумал, что ей будет интересно. — Подумал он. Думать надо было... — Сузе-чан, прекрати бить ему по рукам. Это его первый ребенок, он только учится. Помнишь, моего первого ребенка и тот случай с тальком и известкой? Сменив гнев на милость, Сузе придалась воспоминаниям о минувшей юности. — Как ты только додумался присыпать прелую попу известкой? — Вот видишь, какой я дурак. Как хорошо, что у меня была мудрая и добрая подруга, которая без раздумий помогла мне исправить мою ошибку и прикрыла меня перед женой. — Перестань, ты меня смущаешь, — женщина тепло улыбнулась и чуть сонно зевнула. — Хара-сан, пора прекратить эту беготню. Это и так длилось слишком долго. Пожалейте хотя бы женщину! — Да я сделал все, что было в моих силах, чтобы у нее была идеальная жизнь. Я не знаю, почему это произошло. — Окада-кун, ты чего замолк? Подай голос! Ты же врачеватель талантливый, объясни ее поведение господину, чтобы до него наконец дошло. Мичи уже преисполнился в своем сознании сливаясь щекой со столом. И не отрываясь от своего созерцания деревянной поверхности, промямлил: — Душевные болячки в мою зону ответственности не входят... — послышалось тихое сопение. — Я конечно не лекарь, но с высоты своего опыта и знаний могу предположить, что этот инцидент был последним криком о помощи старшей госпожи, — Изао задумчиво потирал бородку, — она уже не знает, как достучаться до вас. Сузе права. Вам надо поговорить с ней. — Я... Понял вас. Они еще не много посидели, заполняя тишину тихими переговорами. — Окада-кун, хорошо постарался в этот раз. Чиэса приходила ко мне, жаловалась, что он не ест ничего и что-то постоянно бубнит. Ходит, как привидение, и пугает девушек своими вопросами. — Протестую. Я не извращенец, я их допрашивал, — проступил тихий голос Мичи. Настолько тихий что никто сначала не понял во сне он говорит или уже не спит. — А я ничего и не говорю. Молодец, что так быстро справился, — Сузе накрыла его своим хаори из плотной тяжелой ткани, — даже местных кэйсацу тревожить не пришлось. А то репутация хозяина оказалась бы под угрозой. — Но я все равно оштрафую тебя за грубость, — недовольно отозвался Хара. — Да, пожалуйста. От моей премии за гениальное расследование не убудет. — Ну раз ты уже не спишь, то может пойдешь к себе стол лицом полировать? — Туда еще дойти надо. — Окада-кун, давай я поддержу тебя? — Нет, Изао-сама. Я сам как-нибудь. — Если от старика помощь не примешь, то давай я Риото позову, он сегодня в поместье. —... Ладно. °°° Тэтсуя Миямото — старший сын богатых потомственных торговцев. Мальчик, который родился с серебренной ложкой во рту, всегда испытывал гордость за свою фамилию, а особенно за возможности которые она открывает. Все стараются угодить. Все двери для него открыты. Все о чем мог только мечтать какой-нибудь простолюдин он имел и пользовался, не прилагая никаких усилий ради этого. И все бы ничего, если бы не внезапное поручение отца втереться в доверие к дочери заместителя министра иностранных дел. Не то чтобы отец и раньше не налаживал связи через своего сына, но в этот раз все прошло... Как-то неправильно. В большинстве случаев, благодаря сетям старшего господина Миямото Тетсуя не обзаводился никем кроме полезных знакомых. Ни с кем из тех детей, с которыми его заставляли поладить, он не желал общаться. Они так доверчиво внимали каждому его слову, особенно ребята помладше, что на душе становилось гадко. Никто из них и не догадывался, что их хотят использовать. Хотят использовать... Тэтсуе было чисто физически тяжело смотреть им в глаза из-за едва теплившихся в душе угрызений совести. Но признать это было выше его сил. Отец бы засмеял за такое мягкосердечие. Поэтому он вывел для себя четкую причину, почему он избегает слишком частое общение с «мухами». «Они вызывают у меня отвращение из-за своей тупости, а терпеть это - ниже моего достоинства» По крайней мере это хоть как-то притупляло омерзение к собственным поступкам. Когда он прибыл в поместье семьи Хара для встречи с очередной мухой, все с самого начала пошло не по плану. Первое впечатление было безвозвратно испорченно из-за глупой простолюдинки, которая почему-то решила, что смеет поднимать на него голос. Миямото конечно удивился неожиданной компании, но не подал виду. Это был не его дом и не его правила. Если господину Хара так угодно, то пусть сажает таких как она за один с ним стол, но Тэтсуя был не обязан потакать столь странным предпочтениям. И по-этому избрал самую верную на его взгляд тактику – игнорировать. Но девчонка все не унималась и безуспешно старалась привлечь внимание к своей персоне. И когда она перешла на крик юноша не сдержался и жестко осадил ее, мысленно успокаивая себя, что она первая проявила неуважение и он просто отстаивает свои границы. Если бы она просто тихо сидела рядом, он бы и бровью не повел, но она перешла тонкую грань его терпения. Не смотря на свое отношение к простому люду, он все ещё считал себя достойным мужчиной, который не опустится до рукоприкладства по отношению к девушке. Но после того как ему прилетела пощечина, в голове всплыли слова наставника: «Если женщина напала первой, то она в первую очередь спарринг партнер. Проявляй уважение и дай сдачи» Конечно, тогда его слова звучали крайне сомнительно, но на тот момент он, как с цепи сорвался взбешенный возмутительным к себе отношением. Он не помнил, что кричал, куда бил и как долго это длилось, но в памяти хорошо отложилось шокированное лицо его предполагаемой мухи. И последующая ее легкая заинтересованная улыбка отпечаталась в мозгу, как издевка над его горячностью. Тэтсуя ненавидел показывать слабость перед мухами. В отличии от них он не имел права на ошибку. Он должен был быть в их глазах безупречен, чтобы еще раз показать себе, что он на их фоне лучше. Что он имеет право так к ним относиться. Он понимал, что избиение девчонки которая на полголовы его ниже оставит неизгладимое впечатление. Она, наверняка, думает о нем как о каком-то неудачнике, который не чурается распускать руки в чужом доме. Провал. Самый настоящий провал. Миямото кипел от злости на поведение Араи. Мало того что она первая начала, так еще и жертву из себя строит. Он не видел глаз Нэо, но вообразить, что она ему не поверила было не трудно. Досадно. Это даже не его личный прокол. Мари довела его и ударила. Он был разочарован в себе и своей недальновидности. Надо было стерпеть, смолчать. Да все что угодно, а потом благополучно заложить эту деревенщину. Двух зайцев одним выстрелом. Минус: хабалка и уязвленое чувство гордости. Плюс: образ пострадавшего добродетельного господина. Но как жаль, что мозгов ему не хватило. Дальнейший разговор тоже не заладился. Изначально мальчик планировал перетянуть все внимание на себя. Загнать в свою тень Араи не составило бы труда. Она не образована, не воспитана, не смешна и не интересна. Но Тэтсуя проморгал момент когда все пошло по одному месту. Хара оказалась необычным ребенком. Совершенно отличающейся от остальных мух. Не смотря на то, что она была на пять лет младше него, Нэо дергала, поучала и всячески строила из себя взрослую. Мальчику не нравилось подобное поведение из-за отсутствия должного интереса к своей персоне. Раньше ребята помладше готовы были в лепешку расшибиться лишь бы он провёл с ними время, а она равнодушно приняла его приглашение и сказала, что подумает. Миямото болше не чувствовал себя пауком, который мог дергать незадачливое насекомое угодившее в его сети. А впрочем... Был ли он им когда-нибудь? После той короткой посиделки он действительно задумался над словами Хара. Нет, не над тем бредом про равноправие среди людей. Он знал, что у каждого человека от рождения разные возможности и развитие для будущего. Кому уж как повезет. Был какой-то подтекст в её словах, который он уловил для себя сам. Возможно, Хара даже не поняла, как ее слова оцарапали что-то у него внутри. «Насколько сильно отец влияет на меня? В достаточной степени, чтобы я оказался одной из его «мух»? Может, я тоже часть паутины, но не в том смысле о котором думал раньше» Он сидел в объемной деревянной кадушке и размышлял, попутно поливая себе голову уже подостывшей водой. Обычно ему в этом помогали слуги, ведь так быстрее, а тратить время на такой обыденный и скучный процесс было неприятно. Но сейчас Тэтсуя решил посидеть в одиночестве. Он редко где мог побыть на едине с самим собой. Жизнь текла стремительно, не давая вздохнуть полной грудью. Он постоянно куда-то бежал, что-то делал, с кем-то разговаривал. Его распорядок дня зависел от прихотей отца. Он гонял его туда сюда, как мышь в банке. Мальчик не злился. Он понимал. Понимал, что это все ради его блага. Что в будущем он скажет спасибо родителю за знания и связи, которыми он его обеспечил. Но сейчас... «Почему-то я не чувствую благодарности» На следующий день Миямото Шинджо, его отец, был в ярости. Этот гнев не был направлен на Тэтсую. Мужчина злился на господина Хара. За то что в доме этого «хитреца» избили его сына и за потраченное в пустую время. Весь завтрак он причитал и возмущался, всячески измываясь над именем обидчика и каверкая содержимое письма, которое ему принес сын. — Возмутительно! Что эта Араи себе позволяет?! Я засужу их семью за моральный ущерб! Чисто гипотетически, если учитывать обширные связи Шинджо, то семью Араи можно было оставить без последних трусов. Тэтсуе было все равно на Мари и ее родителей, которые воспитали столь дикую особу, но с другой стороны у них в семье были еще две дочери, которые ничем не заслужили такой участи. Одна из них была совсем крошечная... «Надо перевести тему» Хоть отец и был вспыльчивым и импульсивным, когда дело касалось его семьи, но он легко менял свое мнение при должной аргументации. Многие считали его лицемером и комфортистом, но сам Шинджо не считал это своим недостатком. — Отец, не стоит этого делать. — Почему? Ты же пострадал! — Меня почти не зацепило и серьезных травм нет. А если вы подадите заявку в суд, то вскроются подробности этого позорного инцидента и наша семья будет подвергаться критике, — чуть-чуть помолчав он добавил, — отец, простите, что я не сдержался... — Чего уж там. Сделанного не воротишь, главное, что ты сделал выводы и не допустишь подобного впредь. Так ведь? — Да, не допущу... Пухлые губы Шинджо вытянулись в довольной улыбке, а глаза сощурились до плотно сомкнутых линий. Из-за плохого зрения отец часто щурился, даже после покупки очков привычка осталась. Тэтсуя тоже унаследовал эту особенность. Зрение до недавних пор у мальчика было отличным, но сейчас стало стремительно портиться, чем поставило врачей в ступор. Как лечить подобные заболевания еще не придумали, но облегчить состояние было возможно. Но из-за нетипичного размера головы очки пришлось заказывать. Тэтсуя впринципе был копией своего отца в юности. Немного суховат телосложением и узок лицом. И честно говоря, сейчас они мало походили на родственников из-за их разной комплекции тела. Шинджо был мужчиной в теле с пузиком и мягкими розовыми щечками. Набирать в весе он стал, как раз после свадьбы и появления сына. Редко кому удавалось жениться по любви, но у старшего Миямото получилось. Он долго добивался от своей жены согласия на свадьбу. — Как хорошо, что ты у меня вырос таким сознательным и дальновидным. Я уже не молод и иногда склонен действовать, не подумав. Уверен, ты станешь достойной мне сменой. Дома царила по истине счастливая атмосфера. Мать, которая сдувала пылинки, отец, от души гордящийся своим сыном, но что-то было не так. «Отец хочет то... Отец желает этого... Я понимаю, что он любит и заботится, но... А я то чего хочу? » Отец и сын всю жизнь были друг для друга удобными. «Ты помогаешь мне – я помогаю тебе. Так строятся большинство отношений между людьми. Будет хорошо, если ты усвоешь этот урок сейчас. Никогда не работай в ущерб собственным интересам» Но были ли у него интересы, которые можно ущемить. Может он их дискредитирует уже тем что у него их нет. Эти вопросы были слишком сложные для одинадцатилетнего мальчика. °°° Было у старших господинов Хары и Миямото нечто общее – поиск выгоды. Правда первый действовал в интересах общества, а второй искал лазейки для собственного удобства. Хара никому не позволял собой манипулировать или использовать. «С большой властью приходит большая ответственность» «Все ради общего блага без личной выгоды» «Не дай никому затуманить свой разум» Слова матери, которые она с детства втолковала ему, раз за разом проносились в голове, когда в его мыслях возникал образ Асако. Он не знал, что чувствовал к ней. Вернее знал, но задвинул эти видения в долгий ящик, обещая разобраться с этим потом. Он что-то делал не так, но суть ускользала. Прекрасное лицо и тело. Отстраненный возвышенный почти божественный вид темной пеленой застилали взгляд. Он никогда не испытывал чувство вины за принятые решения, но сейчас голова буквально гудела от навязчивых миражей. Сначала, когда он услышал заключение Окады, он испытал панический страх. Неужели это результат его действий? Но ведь он ничего плохого не сделал. Просто подарил ей свободу, о которой некоторым женщинам и мечтать не стоит. «С большой властью приходит большая ответственность» Только тогда он осознал какую власть имел над этой женщиной. Он не знал чем обосновано ее поведение и это его пугало. Он никогда ее не понимал. Ее мышление всегда выходило за рамки его мировоззрения. Такаси и без наставлений Сузе отправился бы к ней, чтобы прояснить этот шум в голове. — Кажется, в меня сейчас ударит молния? Молчание. — Иначе, я никак не могу объяснить твое добровольное появление здесь спустя столько времени. Мрачная. Угасающая. Озлобленная. От былой прелести Асако ничего не осталось. Но это была все еще она. — Если ты пришел помолчать, то можешь выметаться. Асако откинула волосы и продолжила пристально вглядываться в его лицо, поисках хоть намека на раскаяние. — Извини меня... Но я искренне не понимаю, что я сделал не так. — Вы посмотрите на него, — она схватила его за ворот и притянула к себе, насколько это позволяли ее ослабшие руки, — он еще смеет издеваться надо мной! — Мне, действительно, жаль,что я запустил это все до такого состояния! — Такаси в испуге сжал ее руки на своей одежде. —«Это»?! Вот так ты называешь то что сделал со мной?! — Нет-нет, я не это имел ввиду. Я не знал что все до этого дойдет! Я действительно сожалею... — Мне не нужна твоя жалость! Звонкая пощечина на мгновение оглушила мужчину. Она отпустила его и Такаси громко шлепнулся лицом о деревянную поверхность. Асако дрогнула, но тут же вернула себе полный праведной ярости вид. Мужчина поднялся, утирая кровь с разбитого носа и сел на место. На громкий звук из коридора отозвалась служанка. — Господин, все впорядке? Мне стоит помочь вам? — Н-нэт, оставася там, а луше уведи всех подальше от коматы, — из-за разбитого носа и прикушенного языка было тяжело говорить внятно. — Любовница твоя?! Такаси потерял дар речи от такого неуместного и неожиданного вопроса. — Что?! Нет! Ты что с ума сошла?! — Конечно! Как тут рассудок не потерять, когда на протяжении нескольких лет сидишь в одиночестве?! — Я же не держал тебя в заперти! Иди куда хочешь! — Единственное место в которое я хотела попасть меня не пустили! Потому-что мой муж-урод меня избегает! — Вот именно! Твой муж урод! Так зачем тебе ко мне ходить?! Асако молчала. Брови нахмурились еще сильнее, а напряжение в комнате все нарастало. Сейчас она действительно пугала его, но он смиренно ждал ее ответа, даже если это будет нож в горло. — Я. Тебя. Ненавижу, — она схватила принесенные для чаепития сладости и запустила их ему в лицо. Оболочка монака разлетелась, оставляя сладкий бобовый джем стекать по щеке и губам. Такаси незаметно облизнул губу. На язык попала сладость вперемешку с собственной кровью. Мужчина поморщился и поднес рукав к носу, чтобы прекратить кровоизлияние, но джем стирать не стал. «Хорошо, что чай принести не успели, а то одними ожогами я бы не отделался» — Столько крови из меня выпил! Я столько времени на тебя потратила! — Я же ничего не сделал! — В том то и дело! — женщина продолжала кидаться всем до чего смогла дотянуться, — неужели я настолько плохая жена?! Когда предметы на столе закончились и злость чуть поутихла, она почувствовала сильную усталость. Последствия отравления и лежачего образа жизни давали о себе знать. Она не привыкла к такой активности. Силы покидали ее. Асако замахнулась для еще одной пощечины, но она промахнулась, теряя равновесие. Такаси подхватил ее и подтянул к себе, чтобы она не ударилась. Ее затихающий утомленный голос ранил куда сильнее пощечин. — Я настолько тебя не нравлюсь?.... «Как же это все не просто» Примечания: Такаси пока остается для меня самым трудным персонажем. Очень трудно прописывать его так,чтобы его философия не вызывала негативных эмоций. Мой тг: Инари живет в саду