Сисëцу:«Новый источник»

«Верный вассал двум господам не служит» — Монома-сама, можно ещё порцию?! — И мне! И мне добавки! Веселый галдеж множество работяг, пришедших от души поесть и отдохнуть в достаточно популярный ресторанчик "Черепаха и луна", было слышно даже через несколько домов. Осень приближалась к своему логическому завершению и сейчас мужчины праздновали удачно собранный урожай. Этот год выдался действительно тяжелым. Из-за войны большая часть работоспособных мужчин погибла и сейчас в забегаловке отмечали совсем юнцы да старики с калеками. Не смотря, на все жизненные трудности, эти ребята выглядели действительно счастливыми. Война закончилась. Зимой будет что есть. Так почему они должны печалиться? В это сложное время было так приятно найти хотя бы крохотный повод порадоваться. — Яку, не путайся под ногами, собачий ты сын! Быстро пошел гостям саке разносить! Грозный голос хозяина потонул в шуме с кухни и громкой болтовни мужчин. — Монома-кун, удон с черепахой, как всегда, достоин всяких похвал! «Опять черепахи» Меня передернуло от одного упоминания этого пресмыкающегося. В голове были еще свежи воспоминания о том злополучном фестивале. Тошнило уже меньше, но от запаха жаренного мяса становилось дурно. Возможно, здесь сыграли духота от заполненности помещения и жар от печи. Монома уже закончил раздавать указы на кухне и направился к Риото, крепко держащего за руки меня и Мари. — Приветс... — попытался завести разговор, недалеко стоящий горбатый мужичок. — Яку, я сам здесь разберусь, иди помогай в большом зале. С виду могло показаться, что здоровяк дергает подчиненного только из личной неприязни, но это было далеко не так. Яку просто больше всех косячил. Причём так метко и не вовремя, что Монома едва сдерживался, чтобы не схватить горбатого за шкирку и не вышвырнуть на улицу. — Здравствуй, милая Нэнэ-тян, — мужчина расплылся в доброй улыбке, — здравствуй, непоседливая Мари-тян. Он провел нас к столику, который до этого покинули трое старичков. — Нэнэ-тян, тебе как обычно? «Если "как обычно" без черепахи, то дайте два» — Нэнэ? Все хорошо? Просто кивни и тебе принесут твой кацудон. С утра привезли свежую свинину, тебе должно понравиться, — Монома протер о фартук вспотевшие от душного помещения руки. «Никаких черепах, значит, можно брать» Я уверенно кивнула и хозяин ресторанчика переключился на Риото и его дочь. — Давненько не видел вас, Араи-сан. Как ваши дела? — Ох, все как всегда. Жена недавно родила. Девочку Саки назвали. — Как славно. Попробуете блюдо дня? Соба сегодня, как никогда популярна. — Не откажусь. Мари, а ты что будешь? Девочка была необычно спокойной и молчаливой, но когда Риото позвал ее она будто ожила и наконец-то обратила внимание на нас. — Фунчезу, пожалуйста! Без мяса! Монома выдохнул и улыбнулся. — Хорошо, скоро все принесут. К нему тут же подбежали двое подчиненных. — Монома-сан, мы... — Я сам. Молодые мальчишки сильно удивились, но ничего не сказали и просто продолжили выполнять выданые им до этого поручения. А мужчина быстрой походкой направился на кухню. — Новенькие, наверное, — мы сидели в отдалении от основной массы шумных людей и голос старшего Араи был хорошо слышен. — Мм, с чего вы взяли? — его предположение немного озадачило меня. — Все знают, что для семейства Хара Монома готовит всегда сам. — Почему? — Хара-тян, так вы не знаете? Ваш отец когда-то вытащил его из нищеты и устроил работать в этот ресторанчик. Оказалось, что у него выдающийся талант. Он ведь когда-то был как те ребятки. Только овощи чистил да еду разносил. И вот как выслужился к тридцати годам! — мужчина прокручивал палочки для еды пока воодушевленно рассказывал о людях, которые многого добились благодаря моему отцу. Хоть мужчина в основном и ворчал на Такаси, но сейчас было ясно видно, как сильно он гордится своим господином. Риото пригладил непослушные волосы Мари. — Хеее, — он устало выдохнул и облокатился на стол, — и вот как Монома позволяет себе кормить Хара за свой счет? — мужчина разочаровано протянул, — С этими чудовищными налогами скоро мы не сможем сюда ходить есть. Эти убл... Плохие люди сверху совсем совесть потеряли. Народу есть нечего, а они с нас последние трусы сдирают. Меня позабавило, то как он старается не материться при детях. «Хороший мужик. И Монома тоже. Столько благодарности, будто папаша его сразу в кресло начальника посадил. Кормит бесплатно. Меня опекает, как своего ребенка. И, насколько я знаю, все те сладости, что попадают в поместье Хара, проходят тщательный контроль этого здоровяка. Не заслужил такого счастья мой старик» И тут мой взгляд зацепился за снующего туда-сюда Яку. — Араи... Ко мне тут же повернулись отец и дочь, но я быстро уточнила: — Риото-сан, а почему, не смотря на все проступки, Яку его все ещё держат в закусочной? Мужчина помолчал и грустно сообщил: — Потому-что Яку больше никто не берет на работу. До войны он был крайне скверным человеком. Но после он получил контузию и стал непригоден для службы. Его отправили обратно. Детей у него нет, жены тоже. По началу его из жалости брали к себе на какие-нибудь незначительные подработки, но из-за слабоумия он приносил убытки. Потом пришли государственные псы и забрали его дом за неуплату налогов. Вот так Яку и оказался на улице. Риото задумчиво уставился в одну точку, погружаясь в давно минувшие дни. — Монома хоть и выглядит злым и суровым, но он очень сердобольный. Проникся он судьбой мужика и решил помочь. Он тогда как раз по должности поднялся и имел возможность без хозяина набирать персонал. Нахлебников он не любит, поэтому пристроил мужика как и многие до него. Но Монома терпелив и человечен. Относится с пониманием. Да, гоняет. Но и Яку не жалуется, кажется, даже добрее стал. Я слушала его рассказ и подумала:«Почему к Харе липнут такие хорошие люди? Изао. Сузе. Риото. Монома и ещё множество человек,про которых я ни сном не духом. Может он не такой плохой, как я думаю? » «Да, не. Чухня» К тому времени, как мы закончили беседовать, Монома уже принес еду и поспешно удалился, ворча на неспособность неких дармоедов справиться без его надзора хотя бы минуту. — Мари-тян, а почему ты мясо не ешь? Девочка, которая до этого времени не обращала никакого внимания на наши разговора, сейчас активно закидывала себе в рот содержимое тарелки. Она отвлеклась на мой голос и, пережевав, ответила: — Зверушек жалко. — Ты же понимаешь, что их не перестанут убивать. Есть спрос – есть предложение. — Но не я же их ем, — коротко бросив последнюю фразу она тут же вернулась к поглощению своей порции, как бы намекая, что разговор окончен. Таинственным свинным кацудоном оказалась тарелка риса с обжаренными ломтиками мяса в панировке. Так же прилагается небольшая пиала с тёмно-коричневым соусом. Пахло это все более чем вкусно, но из-за высокой температуры я долго не решалась начать есть. А когда попробовала... Я потерялась в ощущениях. Это было настолько прекрасно, что я чуть слюной не захлебнулась пока жевала наинежнейший кусочек мяса. Он буквально таял во рту, контрастируя с хрустящей оболочкой. Мой внутренний еврейский счетчик наматывал цену, за которую я могла съесть нечто подобное в родном городе. И как сильной независимой студентке, которая не брала ни гроша у кровной матери после того как съехала, я не смогла бы себе это позволить. Обычно при слове рис у меня всегда всплывало воспоминание о детстве. Соленая рисовая каша с утра перед школой – традиция, которая появилась из-за нехватки денег на буфет, а столовой как таковой в школе не было. Ну вот. Из-за ностольгии по дому аппетит совсем пропал. Запах уже не такой чарующий и свинина не такая пленительная. «Во всем виноват рис. Блин. Жалко вот так просто ее тут оставить... Меня жаба задушит» — Хара-тян, а ты чего не ешь? Разонравилось? «Если Монома увидит, что я даже половины не съела, то он, наверное, обидится... » Отговорка слетела с губ с такой непринужденной легкостью, что я сама не ожидала: — Я перед выходом поела. — Как же так? Я же предупредил, что мы в "Черепаху и Луну" пойдем. Я отвела глаза, делая вид, что ковардак в зале меня заинтересовал. — Возможно, я не услышала. — Раз вы не будете, позволите мне доесть? — Да, конечно. В последнее время я часто вру. Слугам. Сузе. Учителю и даже себе. Есть повод или нет – это не важно. Уже не важно. Главное, что меня никто не трогает. Ложь. Лицемерие. Я ненавидела все это. Никогда не понимала, в чем проблема быть честной с другими, даже если правда ранит. Даже если меня. Кажется, с потерей своей главной черты, честности, я потеряла какую-то важную часть себя. С одной стороны: это ведь не вся я, а только ее часть и это ложь - моя защита, мой панцирь. А другая огрела меня тяжелой оплеухой. Вся это первая сторона - просто отговорки, оправдания, чтобы я ненавидела себя меньше. Я так думаю, только потому-что мне так удобно. «Какой же позор» Все мысли занимало отвержение той новой личности, что гнилыми наростами покрыла мою старую версию. Я так изменилась всего за пару месяцев. А что будет дальше? Как мне дальше быть? Что делать? К чему стремиться? Все мои желания и амбиции умерли вместе со мной после попадания в этот мир. Я горько усмехнулась, так чтобы никто не заметил. «Вот и подкрался экзистенциальный кризис незаметно. А ведь мне едва за двадцать. Хотя, учитывая обстоятельства, это не так удивительно» Я оглядывалась вокруг, чтобы хоть за что-то зацепиться и отвлечься от гнетущих мыслей. Внимание упало на мальчишку лет четырнадцати. Он увлечённо что-то доказывал своим спутникам, но из-за гула я так и не смогла ничего расслышать. Кажется, он злился. И вот-вот обычная дружеская перепалка перерастет в неслабую потасовку. Юность. Горячность. Время,когда мнение только формируется и появляется свой собственный взгляд на мир. И куда же без юношеского максимализма? Сейчас его мысли самые правильные, самые важные и никто его не понимает. Будь то его мама или великий мудрец-отшельник. Я и мой старший брат в свое время проскочили этот период, а вот младшему досталось за нас всех. Он убегал из дома, не ходил в школу, хамил всем вокруг и всячески усложнял людям жизнь по мере своих возможностей. Нам, как старшим детям, было проще отнестись с пониманием к его нестабильным гормональным порывам, а вот маме пришлось тяжело. Ей всегда доставалось больше всех, как бы мы не старались облегчить ее ношу. «Опять одно и тоже. Я будто по кругу хожу в поисках выхода, которого нет» Тоска и разочарование. Упадок сил. Плакать больше не хочется. Ничего уже не хочется. — Госпожа? Госпожа?! — А! Что? — С вами все хорошо? Мы уже пять минут до вас докричаться не можем... — Да... Извините, я задумалась. — Ну раз вы теперь снова с нами, не примите за грубость, но Мари хочет пригласить вас к нам в гости. Вы конечно можете отказаться... — Почему бы и нет? На сегодня у меня занятия закончились, так что день полностью свободен. — Вы окажите нам великую честь. °°° Бурная река. Та самая в которой обмывали божественное вместилище ками во время осеннего фестиваля. Я видела ее впервые, так как мы в тот день, не доходя до нее, пошли обратно. Дикая. Необузданная. Незапятнанная рукой человека. Никакого мусора. Никакого легкого налета пены и отходов производства. Уровень воды снизился, это было заметно по пересохшему слою тины на камнях, как если бы вода была там частым гостем. Вода прозрачная и наверняка наверняка холодная настолько, чтобы после нескольких минутах прибывания в ней ноги подкосило от сильной судороги. И вот еще живое тело уносит течением в неизвестность, из которой не суждено вернуться. Это если заходить воду с берегов, а если прыгать с моста? С моим ростом и комплецией это стопроцентный перелом обеих ног и повторение первого сценария. А если падать головой вниз? Тоже самое, но я уже буду мертва. В действительности перебирать варианты моей скоропостижной кончины оказалось учень даже увлекательно. Это вам не каракули Изао переписывать. Так странно. Никогда раньше не задумывалась о смерти. Неужели так выглядит отчаяние? — Ты этого не сделаешь. Резкий тонкий голос вывел меня из раздумий. Я вздрогнула и повернулась в сторону звука. — Ты это мне? Я была настолько ощарашена, что даже не заметила грубый тон Мари. Я совсем про нее забыла, пока вглядывалась в реку под мостом, на котором мы стояли. Девочка выглядела сердитой. — Да! Думаешь ты одна такая умная? Прыгать она удумала!... — Тш-ш-ш, — я кинулась к ней затыкать рукой рот, — прекрати орать. Риото шел, не торопясь, где-то позади. — Сейчас напугаешь своего отца и он меня ни на метр от себя не отпустит, — я шипела на нее, как можно тише, — и ничего я не собиралась. Не надо говорить то чего не было. Я убрала ладонь от ее лица. Мари посмотрела мне прямо в глаза и, немного подумав, снова перешла на крик: — Она сказала, что ты врешь! Сзади послышался голос Риото: — Девочки, все впорядке? Благодаря пышным одеждам не было видно, как я с силой отдернула рукав Мари и сжала ее руку до белых костяшек. Девочка пискнула, но ничего не сказала. — Все нормально! Мы вас ждем! Поторопитесь, пожалуйста! °°° — Мари, ты может скажешь мне, что происходит? Девочка в ответ на мои слова лишь невинно улыбнулась и пошла дальше, виляя между хвойными деревьями. Я начинаю терять терпение. — Может хоть скажешь куда мы идем? Или почему так торопимся? В этот раз она не повернулась ко мне и просто шла дальше. — Мари, я устала! Больше не могу идти по... — изнеженная лежачим образом жизни я еле поспевала за ней. Отдышка мешала нормально говорить, — мы даже твоей... Маме спасибо сказать... Не успели!... За чай... Мари уже убежала далеко вперед и единственное, что мне оставалось — идти по протоптанной ей траве. «Несносная девчонка! Сколько можно? Несется, как угорелая, а я должна бежать своими крошечный ножками за ней! И все равно, что я выше ростом!» Я утратила фокус и не заметила корень, который так удачно зацепился за одежду. Я дернула подол и сучок с характерным звуком надломился. — Чт... — и вот я уже лечу по энерции на холодную землю. И вдруг меня подхватывают чужие руки. Мари улыбнулась мне и помогла встать на ноги. — Ты чего убежала? Зову, зову, а ты бежишь, — я недовольно скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на нее, — неужели нельзя сделать передышку, хотя бы на секунду? Девочка кивнула головой. — Чего молчишь, как воды в рот набрала? — я все ещё была зла, но уже не так сильно. И с легкой иронией в голосе процедила, — Что, стыдно стало? Она опять ничего не ответила, а лишь зашла мне за спину и начала толкать в спину, чтобы облегчить мне подъем в гору. — Спасибо, конечно, но... — я внезапно почувствовала укол вины. Скорее всего она обиделась на меня из-за той перепалки у моста, — Ты это.. Прости меня, если я тебя как-то задела. Мы подошли почти в плотную к блекло-красной тóрии. Краска на ней давно облупилась и выцвела, было видно, что за ней никто не ухаживал. Где-то даже мхом покрылась. А Мари все молчала. И тут я ощутила, что потеряла опору в виде детских рук. «Видимо пришли» — Мари, я... — когда я повернулась к тому месту, где предположительно стояла моя спутница, то обналужила, что там никого не было. Только пустота и шуршашие кусты. — Это уже совсем не смешно! А ну выходи! Ты хоть знаешь, сколько там клещей?! Я сейчас домой пойду! Один куст шумит, другой. Как будто кто-то быстро ползет под ними. Я проследила я траекторией и скоростью, чтобы понять где она окажется. И не прогадала. Я уже догадалась где она окажется через мгновение и резко отдернула ветку с пожелтевшими листочками в сторону. — Ага! А-а-а-а-а, — на меня выпрыгнула крупных размеров лиса с темно-серой окраской. Неудивительно, что я не заметила ее в кустах. — А что вы здесь делаете? Животное повалило меня на землю и село сверху, придавив тяжелой тушей. И как не странно она не проявляла агрессии, а лишь с интересом смотрела на меня, не обращая внимание на мой потужной визг. У меня сердце в пятки ушло от такой близости с неизвестностью. Никогда не любила детей и животных из-за их непредсказуемости. Вот что у нее сейчас в голове? И я замерла в немом ожидании. — А ну кыш, господин лис! Не пугайте Нэо-тян! — и тут я вижу, как Мари, ничего не стесняясь, спихивает с меня лисицу. Кричит. Гонит прочь. А лиса виновато опускает голову и слушается ее. Это было настолько невозможное зрелище, что я чуть язык не проглотила. Девочка подала мне руку и я тут же за нее ухватилась. — И часто у вас здесь лисы на людей нападают? — Никогда. Они обычно к чужим не подходят, хотя... Какая вы чужая? — последние слова прозвучали странно. Возможно я себя накручиваю, но от чего-то на душе неспокойно. «Действительно. От чего же мне так неспокойно? Может потому-что на меня только что напала огромная дикая лиса?!» Я уже не пыталась распросить ее куда мы идем и зачем, ведь кроме сухого:"сейчас все поймете" я так ничего и не узнала. Оставалось уповать на ее благоразумие. — Ну и что это? — я кивнула в сторону небольшого святилища, — ты так хотела показать именно его? Мари подбежала к алторю и села на колени в молитвенной позе. Я без слов поняла, что от меня требуется и присела рядом. — Это дом покровительницы нашей семьи – многоликой Инари. Святилище выглядело изрядно потрепанным, прямо как тории недалеко отсюда и единственным отличием степени запущенности стал запах сырых чуть подгнивших досок. По бокам от домика божества стояли две карикатурные красные статуи лис. «Какая же упоротая дичь» Морда у них была вытянутая треугольная, длинее моего локтя. Уши маленькие загнуты вперед. Тело пропорционально голове. Может на самую малость больше. Лап нет. Из конечностей только короткий каплеобразый хвост торчком. Можно было бы испугаться нарисованных от уха до уха острых зубов, но это смотрелось не так стремно, как глаза. Огромные. На вылупку. Расположенные параллельно друг другу по краям морды. И если встать у статуи перед носом, создавалось ощущение, что они немного косят. Но самый сок был в том, что их невозможно было отличить от человеческих. Они были до такой степени хорошо нарисованы, что, казалось, статуя вот-вот моргнет. И глаза были единственным, что время не тронуло. Под их внимательными взглядами меня пробрали мурашки. «Да ваш создатель настоящий извращенец» — Мама не верит, что Инари настоящая... Она говорит, что бабушка сошла с ума и внушила мне этот... Бред, — я внимательно прислушалась к ее тихому грустному голосу. — А я... Чувствую ее защиту. Я слышу ее голос. Внимаю советам... — Погоди. Ты слышишь ее в том смысле, в котором я думаю? В том самом? Она, молча, повернулась ко мне и недоуменно спросила: — Как? Вы разве не слышите ее? — Кого? — Хм-м-м... Странно. Я подумала, вы такая же как я. — Какая такая? — и мысленно про себя добавила: «С ебанцой? » Мари неуклюже поднялась и принялась задумчиво протирать эту пародию на лис рукавом. Сейчас она очень усердно думала, как подступиться ко мне и не спугнуть. — Когда я вас впервые увидела, я сразу поняла, что у нас есть нечто общее. У меня нет особых доказательств этому. Но я полностью уверена в ее словах... — Она – это?... Как ее там? Инари? — Да. Обычно она со мной не говорит так на прямую... «Как это правильно называется? » — Но рядом с вами ее голос необычно громкий... «Парадная? Параноидальная?» — По-этому я решила... «Все. Вспомнила. Параноидная шизофрения» Наконец-то девочка заметила с каким лицом я на нее смотрю и возмущенно уперла руки в бока. — Вы тоже мне не верите! Совсем как взрослые! Они тоже смотрят на меня, как на дурочку! Я едва подавила ухмылку и постаралась произнести без иронии: — Ну... Может у них есть причины так думать? Не получилось. Прозвучало еще хуже, чем у меня в голове. Настолько, что я не смогла сдержать свое тихое хихикание. Мне правда стыдно, но она так смешно корчит рожицы от гнева. — Ммм, не верите, да?! Вам столько лет, а вы себя так ведете! — Э-э, мы одногодки вообще-то. И тут ее лицо приняло более загадочный и озорной вид. «Ну-ну. Посмотрим, что у тебя там за аргументы» — О нет... Вы намного меня старше. Что? «Так. Это еще не все. Насколько я знаю, я старше Мари где-то на 3 месяца. Может, она это имеет ввиду?» — Не преувеличивай. Пару месяцев еще не приговор. — Вы ведете себя странно. Не как другие девочки! Вы точно ее посланница! — Это тебе твоя Инари сказала? Ты не думаешь, что не стоит верить на слово камню в ящике? — я уже не смеялась и говорила на полном серьезе. — Хааа, — она села под лапами жуткой статуи и заговорила чуть увереннее, — вы наверное не знакомы с притчами Будды, так что я поясню. В учениях Будды есть писание о балансе в мире. Добро – зло. Смерть – жизнь. Демоны – боги, — она посмотрела на меня непривычно осознанными глазами. Что-то в ее словах заставило меня вздрогнуть, — если есть демоны, то почему не может быть богов? И тут я чувствую, как меня мелко трясет. — Вы знаете о демонах, — твердость в голосе, нетерпящая возражений, — не смейте этого отрицать. Она подвела меня к слившемуся с местным блеклым пейзажем цукубаи. Емкость внутри уже совсем покрылась тиной и снаружи мхом. Ее еще и листьями присыпало. Немудрено, что я его сразу не заметила с такими каллоритными лисичками. «Мда, ну и срач. Здесь будто вообще народу не бывает» — Баланс в упадке. Людям нужна помощь и защита... — И только ты великий герой сможешь предотвратить гибель нации. — Смеешься? — Ты только заметила? — Агрх... Ну я же серьезно! Смотрите внимательно, — она подняла с земли листочек и отпустила его на поверхность воды, — что вы видите? — Гнилой листочек плавает. — А еще? — Эту емкость давно не мыли. Сколько осуждения было в ее глазах, словами не передать. Мне даже стало стыдно на мгновение, но только на мгновение. — Листочек оставляет рябь, как и любой великий человек в истории. Рябь способная повлиять на судьбы многих. Допустим, я сейчас возьму веточку и проведу по дну. Что ты видишь? — Грязь и тина сделали воду мутной. — Так же и в жизни. Кто-то человек-веточка. Он один, но способен взбаламутить огромное количество грязи. — Я правильно понимаю? Ты хочешь сказать, что я эта самая веточка? — Нет, вы - гнилой листик. «Теперь я вообще нихуя не понимаю» — А зачем ты мне тут про этот дурацкий прутик рассусоливаешь?! — А затем! Чем становится листик после того как упадет на землю? Правильно! Компостом! Компост становится удобрением для дерева, которое и дает потом эти веточки. — Но на дереве так же есть листочки, которые питает им подобные. — Они потом тоже станут компостом для веточек. — Ты не думаешь что как-то несправедливо, что все листики идут на пропитание одних и тех же веточек? — Это баланс! Он не может быть несправедливым! — Сколько поколений этих листочков пройдет, чтобы веточка стала достаточно сильной? А вдруг засуха? Вдруг лесорубы? Или какой-нибудь незадачливый мальчишка, который одним неосторожным движением обломает многолетнюю череду самопожертвований бедных листочков и при этом разом обесценив все лишения, что они понесли. Девочка сидела и переваривала мои слова пока наконец не пролепетала: — Значит так должно быть. Короткий мрачный ответ отражал всю ту реальность, в которой они жили. Я снова взглянула на этот гнилой листик, но уже по-другому. Сейчас она казался таким крохотным, слабым и беззащитным. Обреченный умереть вот так. Точнее, уже умер. Так и не увидев, как веточка обрела мощь и власть, чтобы мутить воду. Не страшно умереть во имя благой цели. Страшно умереть напрасно. Впустую. Может зря я тороплюсь на тот свет? Может в этом есть какой-то смысл? Смысл в моем перерождении. Смысл в моей жизни. «Значит так должно быть? » — Знаешь, ты... А-а-а-аа, — в воде отразился еще один силует. Не мой, не Мари, а кого-то третьего. Я отпрянула от воды и больно стукнулась своей филейной частью о землю. — Эта дрянь опять здесь! Мари, отгони ее, умоляю тебя! — Господин Амэ – мальчик. — Да хоть единорог! Убери его, пожалуйста!