Стежок Кромешной Паутины. Хаос

      Весь немаленький грот оказался усыпан крупными кристаллами, они бились молниями, а волосы вставали одуванчиком, стоило приблизиться к ним. Гейл с интересом истинного исследователя прохаживался между ними, будто полностью позабыл, что за шокирующую находку они обнаружили. Уилл остался с отцом, решив, что ему он нужен больше, чем мертвому дракону. Карлах трогать не стали, она всё ещё не пришла в себя и сейчас могла вытворить всё, что угодно.       Пребывающий в глубоком шоке Мар, медленно брёл к огромной мертвой туше. Приближаясь, они смогли рассмотреть и торчащие рёберные кости, облезшие пласты чешуи на лапах и хвосте. Судя по потёкам соли и наросшим образованиям, Ансур умер несколько столетий назад, но от чего – неясно. Слишком разложился труп, чтобы определить, как именно его настигла смерть.       – Я не понимаю, – покачал головой Мар, когда к нему вернулся дар речи. – Багамут сказал, что Ансур должен пробудиться, такова была его воля.       – А что конкретно он сказал? – поинтересовалась Лаэзель, которая тоже подошла ближе.       Она всегда видела только красных драконов, потому гитьянки с интересом рассматривала останки медного. Но вряд ли они произвели на неё сильное впечатление. Старые голые кости могучего ящера не могли передать и тени того, кем он был при жизни.       – Он сказал, что дракон должен исполнить свой долг. Но как это сделать, если он мёртв?       – Так может он не об этом драконе говорил? – ехидно поинтересовался Астарион, не заметив, как в тот момент дёрнулся Мар. – Или можем попробовать его оживить?       – Попридержи язык, вампир, – прорычал паладин. – Хотя даже в случае некромантии, нет такого заклинания, чтобы оживить Ансура.       – Вообще-то есть, но для этого потребуется слишком много энергии, – поправил его вышедший из лабиринта кристаллов Гейл, отчаянно пытаясь пригладить стоящие одуванчиком волосы. Астарион же к ним старался не подходить. – Меня больше занимают эти кристаллы, они напитаны силой молний.       Иша подошла ближе к валявшейся голове. На удивление там чешуя сохранилась лучше, но всё равно, когда-то насыщенный медный цвет покрылся зелёным налётом, окислился из-за влажности. И всё же каждый шаг отдавал щёкоткой на коже, магия всё ещё здесь, даже мертвый дракон влиял на окружающее пространство.       Пусть природа Иши изменилась, но всё же кровь дракона тихо бурлила внутри, будто что-то звало, подталкивало сделать ещё пару шагов. Она не видела, как в растерянности озирался Мар, но отчего-то не решался приблизиться. Призма неожиданно завибрировала в сумке, заворочалась, зазвенела гранями.       «Прочь от него!» – голос Императора прозвучал громко, до разрывающей боли в висках и головокружения.       Предупреждение пришло слишком поздно. В пещере грохнул гром, разряды молний прошлись по ним, волосы встали дыбом, а в черном провале глазницы замерцал синий свет. Иша кинулась прочь, но не смогла сделать и шага, когда в спину ударило нечто.       Ткань на костюме, купленном не по размеру, трещит, швы рвутся, лопаются, стонут, предупреждая хозяина прекратить мучиться. Но он всё равно старается в него втиснуться, хотя понимает, что это – невозможно. Костюм при любом движении просто порвётся.       Вот так же себя чувствовала сейчас и Иша, когда чужая суть проталкивалась в её тело, сдувая сознание в какой-то закоулок, превращая его в ненужный хлам, чтобы вольготно распоряжаться новым сосудом. Узким, тесным, неподходящим для огромной силы существа, но приемлемым из-за родства.       Паразит зашевелился, но тщетно, чужая воля мигом ударила по нему шоком, и тот обмяк, хотя и не умер.       Иша повернулась к остальным, точнее, тот, кто управлял сейчас её телом.       Одержимость. Вот как она выглядит. Запертая в собственном теле дроу чувствовала чужую ненависть и бесконечную боль предательства. Он не испытывал злобы к нежданным гостям, ни к кому из них, она направлялась на того, кто всё это время присутствовал незримо.       Призма вылетела из сумки, покрутилась в воздухе, а потом в пространстве появился портал в Астральный Мир. Вынырнувший оттуда иллитид заставил Мара изрядно напрячься, и даже схватиться за молот. На удивление его удержала Лаэзель и покачала головой, призывая не нападать.       Дроу чувствовала себя чужой, видела всё будто со стороны и пропускала через себя все эмоции души, так долго жаждущей избавления и справедливости. И сейчас перед ней стоял тот, кого она желала раздавить и уничтожить немедленно.       – Отпусти её, Ансур!       – Ты, – громкий грубый голос не принадлежал Ише, она даже не видела, что в этот момент её глаза сияли холодным синим огнём, где сверкали молнии. Между пальцами заплясала магия, готовая сорваться с цепей и утопить весь грот в невиданной мощи. – Отвечай, фэсси: зачем ты здесь? Твоё присутствие потревожило меня, впрочем, как и всегда. И я пробудился.       Слова Ансура, слетающие с её губ, были подобно громовым раскатам в небе или бурлению реки после сильного дождя. Они сами по себе казались молниями в этой пещере, где будто застыло само время.       Иша билась внутри мелкой пойманной в силки птахой. Дракон не замечал её жалких попыток обрести возможность снова управлять своим телом, для него это всёго лишь комариный писк у уха. Но сейчас он не замечал его, ненависть в когда-то большом сердце пылала столь ярко, что могла ослепить. Эмоции Императора долетали едва-едва, но тот оставался спокоен, даже слишком спокоен для такой встречи. Эти двое знали друг друга и, судя по тому, как всё внутри клокотало разрядами молний и грома, очень давно.       – Отпусти её, Ансур. Незачем втягивать других в наши споры.       – Споры? – тело склонило голову, но очень медленно. – Я вижу её воспоминания, и вовсе не удивлён, что ты предпочёл забыть старого друга. Вот только вряд ли из-за чувства вины.       Драконья кровь стала ловушкой, именно она давала возможность Ансуру всё лучше контролировать сосуд, подчинять и использовать свои силы.       – Так, стоп! – изумился Гейл, первым придя в себя. – Вы что? Знакомы?       – Да, когда-то давно мы знали друг друга, – голос иллитида звучал бесстрастно, он закрылся от всех, не собираясь давать возможность хоть краем уловить его эмоции. – Мы пересекли Калин и Ян-Тенгри. И построили город у моря. Ансур был моим другом.       – Даже больше чем другом… Пока ты не убил меня, Балдуран. – имя слетело ядом с уст, шок и неверие отразилось в глазах спутников.       Император говорил, что по странной причине его память осталась после преображения, а Старший Мозг отчего-то не отдал приказ уничтожить дефектную особь. Но каждый шаг, каждое откровение было невероятнее другого.       – И теперь ты здесь, чтобы сплясать на моих костях? Что? Ты не удовлетворился самим фактом моей смерти? – тело Иши двигалось всё плавне, а нарастающая злоба не предвещала ничего хорошего. Дроу ждала, вслушивалась, стараясь пробиться в его память, но дракон воздвиг нерушимую стену между ней и собой.       – О чём ты говоришь? Ты не оставил мне выбора, я не хотел, чтобы всё так случилось.       – Не надо, – покачал он головой, уже почти не испытывая неудобств от нахождения в чужом и неудобном теле. – Выбор есть всегда, и он у тебя был. Ты всё больше становился иллитидом. Я предложил достойную смерть; ты предпочёл сражаться. И что теперь?       Он оглядел захваченное тело, потом осмотрел собравшихся спутников.       – Ты привёл ко мне своих слуг. До чего же пал великий Балдуран! Я дал тебе всё: свою дружбу, свою веру, свою преданность, а ты отплатил мне подлым убийством. Настало время вернуть должок!       Тело Иши уже полностью ему подчинялось, двигалось плавно. Дроу видела, что он задумал, снова забилась в его сознании, пытаясь хоть как-то отвлечь, но дракон её не замечал, пылая ненавистью, что готова была разорвать всех, кто пришёл в его склеп.       – Остановись, Ансур! – вышел вперёд Мар.       Взгляд дракона неожиданно споткнулся на паладине, и тот словно очнулся ото сна, но это помогло ненамного. Для преданного другом Ансура не существовало ничего, что могло бы остановить его на пути мести.       – Ты знаешь, кто я, ведь так?       – Да, – прогромыхал Ансур и в его голосе заскользил сарказм. – Посланник Багамута, одна из его верных канареек. Неужели Платиновый Дракон пришёл мне на подмогу? Вот только он припозднился.       – Ансур, я могу понять твою ненависть и злобу…       – Можешь?! Что ты можешь Маррошок?! Я вижу её воспоминания, её отравленная тьмой кровь всё ещё сохраняет память, а ты так и не решился рассказать. Отчего же? Неужели тебе стыдно? Или теперь одной из благодетелей стала ложь?       – Я прошу тебя, нам ни к чему вражда. Город в опасности, Багамут прислал меня, чтобы ты исполнил свой долг.       – И я его исполню, с превеликим удовольствием, – он повернул голову в сторону иллитида, всё ещё остававшегося на месте.       – Благородный дракон никогда не опустится до мести.       – Благородный дракон ждал помощи! – проорал он так, что сотряслись стены, воздух наполнился запахами грозы, поднялся ветер, будто вокруг нарастал ураган. – Я молился Багамуту, просил спасти друга от окончательного превращения в чудовище. И знаешь, чем ответил Платиновый Змей? Тишиной и безразличием! А ты, – он снова обратился к Императору. – Лишь тень того, кого я когда-то знал. Настоящий Балдуран всё бы понял и сам подставил шею под клинок. Жалею лишь о том, что слишком полагался на твою человечность, которой у тебя уже не оставалось. Я заплатил эту цену, но теперь…       Иша почувствовала, как тело наполняется легкостью, драконья кровь заскользила разрядами молний, обжигая изнутри и едва не разрывая на части. Духу дракона было чудовищно тесно в этой оболочке, его сила слишком велика, чтобы удержать её под контролем.       – И теперь, Маррошок, я готов отплатить долг, о котором просит Багамут. Как прекрасно, что наши интересы, наконец, совпали.       Кристаллы в пещере замерцали молниями, штормовой ветер сбивал с ног, а тело едва выдерживало невообразимую мощь. Ише хотелось кричать, но бешеный и хотящий мести Ансур оставался глух к её боли и мольбам. Он слышал её, но никак не хотел принять, что его сила убивает её. Ему всё равно, он увидел то, что захотел увидеть: подлого предателя и его слуг. Они все заслуживали смерти. Все!       Удар молнии сорвался с руки, иллитид исчез призрачным видением, и призма упорхнула в руки Шэдоухарт. Никогда ещё её не сковывал такой страх, когда смотришь на происходящее своими глазами, но не имешь возможности хоть что-то сделать. Спина взорвалась болью, призрачный крик сознания не остановил Ансура. Ей показалось, по швам чешуи на спине лопнула кожа, и там выросли крылья, но то было лишь фантомом.       Напряжение кожи и мышц, взмах, поднявшийся ветер и вот она уже у самого потолка, взирала на фигурки врагов, которых следовало размазать по полу. В руках заискрились молнии, ни заклинания, ни лишнего движения, лишь сплетающаяся между пальцами чистая магия, готовая разорвать её тело в любой миг.       Разряды цепями ударили в пол, паутиной расползлись повсюду, наползли пауками на кристаллы, разрывая их на части. Крошка брызнула повсюду, опрокидывая мелких букашек врагов, впиваясь им в кожу и одежду.       Ансур замер, когда тело сковала судорога боли. Кожа на ладони пошла трещинами, откуда засочилась магия. Оболочка не выдерживала этой мощи, драконьей крови недостаточно, чтобы вместить в себя его дух и не уничтожить сосуд. Но ему хватит и времени и возможностей уничтожить незваных гостей, даже если придётся убить и Маррошока.       Первой опомнилась жрица, использовала заминку Ансура. Слова молитвы ударили светом в глаза, а потом в его кости. Дракон взревел, ведь всё ещё был связан со своим гниющим трупом, значит, заклятие изгнания всё ещё действовало на него. Даже если это вместилище обратится в прах, он сможет вернуться в своё тело, хоть и будет ослаблен.       Вскрик, прошение Лунной Девы, сверкнувший наконечник копья и полёт в сторону Иши. Оружие вонзилось рядом, Ансур успел отстраниться до того, как оно пробило грудь. Дракон схватился за древко, божественная воля обжигала руки, но он не чувствовал боли в отличие от Иши, чья кожа покрылась ещё большими трещинами, а теперь и волдырями ожогов.       Молнии раскалили вырванное из камней копьё, засверкали на его поверхности. Взмах и оно вонзилось в землю, едва не пригвоздив гитьянки. Молнии паутиной ринулись в стороны, лизнули доспехи Лаэзель и Мара, содрогнулся грот, полетели с потолка солевые сталактиты. Первым пришёл в себя волшебник и крикнул заклятие.       Туман пепельной волной разошёлся в стороны, накрывая густым одеялом всю их компанию. Ансур чувствовал, что оболочка разрушается, плевал на мольбы бьющейся внутри беспомощной души. Ему хотелось только свершить свою месть, пока не стало слишком поздно.       Несколько взмахов призрачных крыльев и Ансур опустился на покорёженный пол пещеры. Острый слух улавливал лишь звуки обваливающейся кладки, шум воды в повреждённых сводах, да треск насыщенных молниями и громом обломков кристаллов. Поднявшаяся пыль и дымка тумана мешали разглядеть хоть что-то. Пара шагов и он неожиданно споткнулся о собственные кости.       Ансура охватила горечь на то, как низко пал он сам, взглянул на руки дроу, покрытые трещинами, отвлекся. Напали со спины, клыки пронзились в шею, боль ледяной волной ударила по телу, несколько мгновений и вампира отбросил разряд молнии, прошедший по нему изнутри. Из пыльного облака показалась черная вспышка, ударила по глазам, ослепляя ещё больше и заставляя споткнуться о костяной хвост.       Удар молота рядом, мощь благословения, накрывшая чертог воля Багамута. Ансур сразу понял, что пытался сделать паладин и кинулся к нему, но стало поздно.       Грань странного адского молота вонзилась в пустоту груды останков, но возымел эффект. Там проявилась синеватая сфера – средоточие души и силы Ансура. Она лопнула мыльным пузырём, сокрушающей волной пройдясь и по телу дроу. Иша поняла, что связь с драконьими костями потеряна вместе с частью силы, которой он наполнял себя. Вот только даже этого слишком много для её тела.       Душа схватилась за свою оболочку, как за последнюю соломинку.       Молнии ослабли, снова по венам разлился огонь, У неё не было времени думать, как поступать. Ослеплённая, раздираема болью от невиданной мощи, она надеялась лишь на то, что у тела достанет сил продержаться ещё немного, пока оно не разлетится прахом.       Рядом сверкнул меч, едва не распоров живот. Гитьянки отгоняла Ансура от костей, хотя в том уже не было смысла. Зелёный всполох ударил в грудь, тело прокатилось по острым камням, а потом вспыхнула ловушка.       Жрица стола в стороне и молилась, тихо зовя свет Сэлунэ, запирая бесноватого духа в капкане.       – Есть! – победно крикнул Уилл.       К шепчущей молитвы Шэдоухарт подошёл Мар, встал рядом. Ансур заметил несколько капель крови на его перчатке, именно она сейчас подпитывала ловушку, в которую попался дракон. Как бы ни благоволила Лунная Дева этой жрице, её воззваний недостаточно, чтобы запереть столь могущественного призрака.       – И что теперь, Маррошок? – спросил дракон, уже понимая, что ему не выбраться. – Изгонишь меня, как обычного полтергейста?       – Ты озлобился, Ансур, твоё благородство и сила теперь служат жажде мести. Ты отправишься в Город Правосудия, пусть Келемвор рассудит тебя.       – Вот значит, каково правосудие Багамута. Вместо того, чтобы помочь мне в своё время, он отправляет меня к Судье Мертвых. Это неслыханно!       – Ты теперь нежить. Злобный дух когда-то величественного создания. Ты знаешь, что Багамут не сможет принять тебя в свой чертог. Ты осквернил душу ненавистью, вот почему ему осталось неведомо, что ты мёртв.       – Хорошо, сверши тогда свой долг, паладин. Так ведь ты предстал перед этими жалкими слугами иллитида? Вот только готов ли ты заплатить свою цену?       – О чём он? – рядом появился Гейл, его руки пылали чарами паралича, если Ансур попытается сдвинуться с места.       – Она ведь тоже создание тьмы в буквальном смысле, и ты это знаешь. Я заберу её с собой, Маррошок, ты не сможешь отделить меня от неё.       – Не делай этого, Ансур. Если в тебе осталась хоть капля того благородства, ты не сделаешь этого.       – Мне нечего терять. Ты ведь пришёл призвать меня к долгу, а сам не дал его свершить. А раз Багамут посчитал, что ничего мне не должен, то и я ничего не должен, ни тебе, ни ей.       Дух призвал всю свою мощь, раздирая тело на части, прорывая кожу и молниями скользя внутри. Иша постаралась заглушить его огнём, боль взорвалась пламенем, схлестнулась с яростью бури, но её сил не хватало. Она всего лишь потомок, он – создание магии, чья мощь способна разрушать города.       Холодные клешни паралича сковали цепями тело, слова изгнания жалили калимшанскими скорпионами. Молнии сверкали перед глазами, платиновый свет заливал всё вокруг, мягкие прикосновения молитв Селунэ не приносили облегчения, разве что не давали лишиться сознания и затеряться в темноте или в слепящем свете.       Ансур рычал, его злоба клокотала, ненависть пробивала тело раскатами грома и бушующей бурей. Иша физически чувствовала, как плоть сдаётся окончательно, как начинали трещать кости под окаменевшими мышцами, как гас её огонь под натиском грозы, чтобы сорвать кожу. Как в удушающих объятьях сжалась мантия йоклол в отчаянной попытке не дать носителю рассыпаться пеплом. Кольцо на пальце горело нитями Плетения, но и оно оказалось не в силах сдерживать эту мощь.       Резкий рывок, будто содрали мясо с костей, ощущение полёта куда-то сквозь засасывающий свет, а потом падение. Камни вонзились в спину, последним взрывом боли прошлись по позвоночнику, чтобы погаснуть в фиолетовой вспышке боли.       В миг угасшего сознания Иша поняла, что вот так просто и банально приходит она.       Смерть.