Стежок Кромешной Паутины. Хаос

      В длинном кабинете было удивительно свежо, в отличие от остального дворца. В самом дальнем конце стоял стол, всё аккуратно разложено, даже в виде пошлого стереотипа в правом углу череп, внутри которого горела свеча.       – Ты же не думаешь, что он оставил пергамент с ритуалом тут? – спросил Астариона Гейл, когда тот стал бессовестно рыться в ящиках стола.       Не то чтобы они желали найти текст, но всё же вряд ли вампир станет делать всё настолько просто. Касадор их ждал, а символические препятствия выставил жутким театром для одного-единственного зрителя. Повелитель вампиров знал, что Астарион явится, он лишь хотел напомнить, что значит для него Алый Дворец, надавить сильнее, чтобы тот сломался в решительный момент. Действительно, бич или дыба не нужны, хватает страхов и сомнений, чтобы жертва потеряла волю и отчаялась.       В стороны летели ворохи бумаг, Астарион уже больше не искал нужную вещь, а просто хоть на чём-то срывал злость, создавал хаос там, куда прежде не мог ступить из-за запретов. Он даже попытался вытащить один из ящиков и запустить в стену – не получилось.       – Эй, тут что-то есть, – Уилл отогнул тяжёлый гобелен.       Он мешался, а закрепить было негде, потому Иша просто его сожгла. Конечно, от вопросительных взглядов она не отделалась, но дроу только сказала, что исход всё равно один из двух: или хозяин дворца, или они. Так зачем беспокоиться лишний раз о душевном равновесии Касадора?       Деревянная панель за гобеленом выглядела вполне обычно, как и все стены во дворце, магии тоже не ощущалось, но из щелей явно шёл сквозняк. Его неслышно, но едва заметное дуновение можно отличить, если поднести руку. Это же подтвердил и стук. Соседняя панель отозвалась глухо, а нужная – звонко, там ещё одно помещение. Вот только проблема в том, что никаких украшений или характерных выступов не видно, чтобы активировать механизм.       – Так, я что-то нашёл, – отозвался Астарион, всё это время копошась в ящиках, а теперь осматривая всё внимательнее. Он откинул мешающее ему кресло и схватился за переднюю часть стола. Она натужно скрипнула под его пальцами и резко выскочила. Потайной ящик, в нём – кнопка.       Щелчок, едва слышный шелест спрятанного в стенах механизма, и панель беспрепятственно скрылась в полу. Судя по всему, Касадор часто пользовался этим проходом и регулярно вызывал мастера, чтобы никто ничего не услышал, раз не полетело ни соринки, ни пылинки.       За панелью оказалась круглая комната и железная платформа, очень похожая на виденную в храме Шар, но эта выглядела новее, а одна из секций явно недавно заменена. Снизу шёл потоком холодный ветер, интересно насколько глубоко уходило тайное подземелье и зачем это держать в столь серьёзном секрете?       Вот только она не шевелилась, и как её активировать никто не представлял.       – Боги, сколько лет я тут жил, а никогда не знал, что тут есть нечто подобное, – заметил вампир.       – Может, вы что придумаете? – спросил у Гейла с Ишей Мар, ему явно хотелось быстрее покинуть эту обитель отчаяния.       – Чары подобрать не проблема, – пожала плечами Иша. – Она в том, что мы не знаем, какие удерживают платформу, есть большой риск просто сорваться и ухнуть вниз.       – Цк-ва! – выругалась Лаэзель, которую всё это выводило из себя. Быстрая стычка с волколаками её едва разогрела и гитьянки рвалась в бой.       Она с силой ударила по центру платформы, и в стенах что-то зашевелилось, отдавая гулким эхом. Видимо, повелитель вампиров решил не использовать магию во избежание случайной находки или же любопытных взглядов. Всё-таки иногда он устраивал и у себя приёмы, а в кабинет мог зайти кто угодно случайно ли, или из любопытства.       Окружающее пространство давило, платформа опускалась до ужаса медленно, погружая в полумрак. Внизу горел мертвенный свет, стояла тишина, но по коже бежал мороз. Рапира Уилла начала подрагивать, тот удивился, а потом бросил взгляд на вампира. Ритуал начался, дьявольская сила разливалась по подземелью, и для завершения нужен последний элемент. Астарион старался держаться и выглядеть грозно, но чем больше он старался, тем сильнее было видно его напряжение.       Натянутый, как струна, он не знал, куда попадёт. Окажется на жертвенном столе или сможет перехватить у палача топор, всё это время занесённый над головой. И наконец-то с тихим щелчком платформа остановилась.       Высокие потолки подземелья терялись в полумраке, светильники горели синеватым светом, а дальше – коридор с решётками по обеим сторонам. Но больше всего смущал запах, его чуяли все и он заставлял спину покрываться холодным потом. Запах смерти и крови, он, казалось, впитался в стены, въелся в фигурные решётки и гладкий темный камень. Кровавые всполохи плясали на металле, никаких замочных скважин или механизмов, чтобы открыть и посмотреть, что таится в многочисленных комнатах.       – Идём осторожно, – заявила Лаэзель, перехватывая меч. – Ещё неизвестно, что в этих помещениях.       Карлах последовала её примеру, Копье Ночи засияло лунным светом, отгоняя полумрак. На удивление стало немного легче, но местная темнота не желала так просто отступаться. Мар достал молот и тот сверкнул священным огнём, все изготовились отражать любое нападение.       Гитьянки вышла вперёд, хотя окружающая обстановка давила и на неё. Каждый шаг отдавался гулким эхом, в полу виднелись вкрапления металла, они соединялись геометрическими фигурами, создавая единый узор, путеводную тропинку, уводящую вдаль.       А ещё чувствовались взгляды, они таились за решёткой, голодные и злые, безумные и отчаянные. Иногда слышался шорох и стоны, но в полумраке никого не удавалось разглядеть, будто обитатели, если они тут есть, попрятались от незваных гостей. На них смотрели, как на добычу, на долгожданную пищу.       Карлах всё же подошла к одной из решёток, прищурилась, силясь высмотреть хоть что-то и едва успела отпрянуть, от кинувшегося в её сторону безумца. Раздавшемуся голодному воплю позавидовала бы банши, темный коридор усилил его, превращая в жуткий призрачный вой. У решётки бесновалась женщина и тянула хлипкую руку в сторону их компании.       – Твою-то мать, это что? – выдавила Шэдоухарт, нацеливая копьё на пленницу.       Шепотом змей зашевелились местные обитатели, красные глаза загорелись в темноте, жадным и скорбным воем наполнился длинный коридор. Множество пленников в тесных клетках, из общего гула невозможно понять, что они говорили.       – Отродья, боги, – маска нерушимости слетела с лица Астариона, на этот раз ему стало по-настоящему жутко. Он смотрел на заключённых, которые, похоже, ни разу в своей жизни не видели никакого света.       Одежда на многих порвалась, на некоторых истлела, они сидели в камерах по паре десятков, смотрели на них кто с мольбой, кто с отчаянием, а кто и вовсе с безумной улыбкой.       И у всех шрамы, не такие, как на Астарионе, но заметнее. Подбородок и нижняя губа изрезаны, на шее рисунок круга, пересечённого мелкими черточками. А в центре, похоже, находился некий символ, но подходить и разглядывать его никто не решился.       – Нет, нет, – Астарион схватился за голову, едва держась, чтобы самому не завыть зверем.       – Их здесь сотни, – заметил Мар. – Понял сразу.       – И чего же не сказал? – грубо спросил Уилл, на которого это зрелище тоже действовало угнетающе. Он понимал, что в клетках сидят уже не люди, даже не разумная нежить, а просто зверьё, которое ни в коем случае нельзя отпускать. Но сердце всё равно разрывалось от жалости и неестественного желания помочь.       – Не хотел тревожить, – в глазах паладина горело сожаление.       – Все они, – наконец смог взять себя в руки Астарион и всмотрелся в пленников, которые теперь облепили клетки вокруг и смотрели на них, как на куски мяса. – Это – все наши жертвы. Некоторых я узнаю… Все, кого мы приводили к нему… Мы всегда считали, что он просто питается ими и убивает, а на самом деле…       – На них демонические печати, – заговорила Иша, стараясь сама прийти в себя. – Он их тоже отметил.       – Конечно, – злобно ухмыльнулся Астарион. – Семь жертв ведь явно недостаточно, чтобы воскреснуть и при этом остаться вампиром. Ему нужны ещё сотни, а то и тысячи душ в придачу. Вот истинная цена могущества Мефистофеля.       – Я боюсь даже предположить, что Касадор сделал для архидьявола, чтобы получить этот ритуал. Или же, что остался должен, – проронила Карлах, переминаясь с ноги на ноги и желая уйти из-под взора голодных взглядов как можно скорее.       – Так вперёд, узнаем, – излишне бодро сказал он. – Ну, или не узнаем.       – И ты всё ещё хочешь провести его? – изумилась Шэдоухарт. – Ты же видишь, какова цена?       – А что ты предлагаешь? Выпустить всех на волю в припадке милосердия? Первая же ночь, милая Шэдоухарт, и представь, во что превратятся Врата Балдура. Никакого войска Абсолют не понадобится, чтобы уничтожить его до последнего жителя.       Жрица стушевалась, и её передёрнуло от взгляда на голодных и безумных отродий. Да, в некоторых ещё остался разум, но большинство вели себя, как звери. Сотни лет они сидели здесь, без света, общения, и, похоже, голодали.       – Текста мы так и не нашли, – заметила Иша.       – Да, мы его не знаем, но ведь его знает он, – вздёрнул бровь Астарион.       Отродья в клетках провожали его взглядами, некоторые узнавали, рычали, кто-то даже позвал по имени. Астарион шагал впереди, то ли пытаясь прекратить этот кошмар, то ли окончательно разозлившись.       Коридор петлял, всё больше клеток и всё больше голодных глаз встречалось, но ловушки не распахивались. Видимо, Касадору не надо было, чтобы здесь учинилась резня, ему нужны были все.       В конце концов, бесконечный коридор закончился, выведя их в большую залу. Потолок терялся вдалеке, как и не разглядеть дна провала. В центре на куске скалы возвышалась ещё одна платформа, между зубцами которой висели в красных всполохах жертвы ритуала. Касадор стоял в самом центре совершенно спокойный. За спиной – саркофаг, видимо, там он порой отдыхал и восстанавливался.       Некротической энергии вокруг плескалось столько, что можно просто брать и черпать. Она смешивалась в танце с демоническим заклятием, готовым сорваться с уст вампира. Более чудовищную силу они чувствовали только от аватара Миркула, но тогда с ними была Эйлин.       – О, блудный сын, наконец-то нашёл дорогу домой. Что ты сутулишься? Ты что, забыл, кто ты такой?       Все уже понимали, что драки не избежать, потому разошлись по платформе, стараясь не выпустить из вида вампира. Тот, казалось, их даже не замечал, чувствовал себя уверенно, хотя немудрено. Скорее всего, помимо отродий, сейчас отправляющихся на убой, у него ещё полно слуг.       Астарион подобрался, плечи снова опустились, как и в первую их встречу. Взгляд чёрно-красных глаз скользнул по Ише, затем вернулся на Астариона.       – Спасибо, что привёл её сюда, мне доставит большое удовольствие поглотить тебя у неё на глазах, а потом превратить в свою игрушку.       – Это мы ещё посмотрим, – заявила Иша, зажигая огонь в руке и касаясь разума Астариона.       Тихий диалог не слышал никто, во всяком случае, дроу надеялась: «Тебе придётся рискнуть, если хочешь узнать текст».       Пусть их большинство, но это только пока, а повелитель вампиров у себя дома, и здесь будет всё по его правилам.       – Ты забыл манеры, Астарион, забыл всё, чему я тебя учил? Ты должен сейчас пасть на колени и молить о прощении!       – Прощении? Да ты никогда ничего прощал! Тебе было плевать на всех нас, тебе нравилось тешить своё раздувшееся эго. Любая оплошность, любая ошибка всегда приводила лишь к наказанию.       – Я стремился к совершенству во всём, даже с такими несовершенным творениями, как вы. Гнилой и порченый мальчишка, – покачал он головой. – Ты жалок и всегда таковым был.       – Да пошёл ты! И всё, что ты, якобы, для нас сделал!       Он всё-таки сорвался с места, чтобы просто набить ему лицо и это оказалась ловушкой. Из темноты соткался посох, черно красный металл отливал кровавыми разводами, а на навершии – оскалившийся нетопырь. Гулкий удар об пол и Астарион замер с занесённым кулаком возле лица Касадора.       Письмена под ногами осветились, окутывая цепями тело и лишая возможности двинуться.       – Смотрю, ты забыл о моей власти. Или, правда, думал, будто единственное, что мешает вам взбунтоваться – моя полная власть над вами? Ты слабак, ты вечно меня разочаровывал.       Взмах руки и Астарион сброшенным листком улетел вглубь помещения, а потом застыл во всполохах алого света. Крик под потолком, запах крови и яростный рёв. Иша нагло ворвалась в разум Касадора, сбивая его с первых же слов и наблюдая картины прошлого: текст контракта, перекочевавший из когтистой лапы архидьявола в руки Касадора. Отливающие огнями преисподней чернила на пергаменте, слова так необходимые, чтобы завершить ритуал. И в конце вой Астариона, которому он выводил руны на спине. Знакомое, спрятанное за иллюзией помещение темницы, резонирующий крик отскакивал от стен, а рядом довольный и хлопающий костлявыми ладонями Гоуди.       – Ты поплатишься, – Касадор всё понял и зарычал, как не может это сделать человек.       С потолка сорвались упыри, крылатые твари, которых они видели в окрестностях Лунных Башен, из зеленоватого света выступили скелеты.       – Сначала вы, а потом они.       Лучистая энергия расползлась от Шэдоухарт и Мара, свет Селунэ и пламя Багамута обожгли подступающих тварей. Лаэзель с криком ворвалась в гущу врагов следом за объятой пламенем Карлах. Первую атаку они отразили быстро, но следом мгновенно встали новые враги.       Писк раздался снизу и тучи летучих мышей поднялись в воздух. Касадор созывал всех слуг, стоял на месте, но хотя бы не продолжал ритуал. Нежить закрывала его, не давала подойти, а его следовало выбить из круга, пока тот ещё чувствует себя хозяином положения и медлит.       Огненный шар разорвался об грудь одного скелета, разметав налетевших крупных мышей. Образовался просвет, но ненадолго, крылатые твари закрывали обзор, целились в лицо, вцеплялись в волосы и одежду. В мельтешении крыльев Гейл и Иша боялись задеть своих. Уилл отмахивался рапирой, она оставляла после себя огненный шлейф, но облегчения это приносило лишь на пару мгновений.       Карлах зарычала, когда её облепили враги со всех сторон. Огненным цветом выпустила ярость адского движителя, как никогда раньше. Мыши мотыльками посыпались на пол горстками пепла. Она не стала медлить и подбежала к Касадору, тот тут же растворился туманом, проскользнул возле ног и оказался дальше. Он не собирался сражаться, он изматывал их, распылял их силы, чтобы потом добить или вылавливать по одному. Твари старались оторвать их друг от друга и окружить, а ограниченное пространство не давало возможности для широкого манёвра.       Шэдоухарт выбежала вперёд, снося щитом врага, и крикнула заклятие. Изгнание нежити коснулось скелетов и упырей, они задрожали, и стали хаотично носиться туда-сюда. Несколько упали в пропасть, не в силах вернуть контроль над телом. Касадор зашипел, лишившись ненадолго контроля над ними, и снова скользнул туманом.       – Лаэзель!       Она всё-таки успела взмахнуть мечом, стоило ему только проявиться. Длинный клинок рассёк ему грудь, но мигом зажил, а в гитьянки тут же впился могильный холод. Заклятие сковало мышцы и лишало сил, иссушение перекачивало жизнь из воительницы к вампиру. Уилл прокатился вперёд, уходя из-под когтистых лап упыря, и пустил зелёный всполох в Касадора. Это лишь заставило его отпустить заклятие, а в следующий момент когти упыря располосовали ему спину, пуская трупный яд в раны.       Иша отбросила от себя рой мышей громовым ударом, а потом кинулась дальше всполохом туманного шага. Она увидела, как Касадор сделал шаг в сторону Уилла и пустила с рук заклятие солнечного луча, он широкой полосой прошёлся по рядам нежити, выжигая её. Хорошо Мар успел выдернуть Гейла из-под удара магии, правда, сам чуть не отправился в бездну, когда один из недобитых упрыей схватил его за ногу и едва не сбросил.       Магия угасла, но, к сожалению, не убила Касадора, хотя сильно опалила, оставляя на лице и руках ожоги. Мар отпихнул очередного скелета и бросился к припавшему на колено вампиру, но тот оказался быстрее. Тяжелым посохом тот отвёл удар молота, а потом когтями разорвал ему щёку, едва не задев глаз.       Кровь брызнула на пол, раны засочились черным, а вампир сбежал всполохом тумана.       В этот момент нежить окончательно пришла в себя, Карлах, как всегда выбежавшая вперёд, оказалась в кольце голодных, глуповатых, но очень свирепых врагов. Касадор приказал им не замечать ран и те бросались на тифлину, хватали её, рвали когтями, не обращая внимания на ожоги. Топор мелькал, широкие крылья и руки ломались под его лезвием, но те продолжали наседать.       Лаэзель с трудом смогла сесть, заклинание выпило её почти досуха, Шэдоухарт оказалась рядом, но путь ей снова преградили летучие мыши.       Гейл и Уилл оказались зажаты скелетами, их можно было разметать мощными заклятиями, но отсутствие ограждений у платформы сковывало их. Они боялись задеть своих, чем и пользовалась нежить, отгоняя волшебника и колдуна всё дальше к краю платформы.       Иша зажгла огненный щит, чтобы хоть как-то обезопасить себя от мельтешащих стай и старалась выцелить врагов. Касадор куда-то пропал из поля зрения, заклятия мелькали, некротическая энергия смешивалась с дрожью Плетения, заставляя воздух вибрировать и звенеть. Всё происходило чудовищно быстро, враги не заканчивались, рычание, крики, боль и кровь, всё вокруг смешалось перед глазами.       Дроу увидела, как Мар пробивался к ней, раны сочились кровью и чернотой, но тот упрямо старался протиснуться сквозь роящуюся нежить, которая всё прибывала и прибывала.       Шэдоухарт воздела Копьё Ночи и крикнула, так отчаянно, как кричала в логове Кетерика Торма. Лунные мотыльки закружили вокруг, жрица опустила щит и опёрлась о древко копья, дыхание сбилось, и та поковыляла к едва дышащей и уже потерявшей сознание Лаэзель.       Гейл подпалил нескольких тварей, те рассыпались пеплом, а адская рапира Уилла обдавала пламенем преисподней так же сильно, как цветок огня вокруг потерявшей темп Карлах. Она стояла на колене и сжимала руку возле груди, впервые покрываясь потом от напряжения. Движитель, похоже, слишком раскалился и теперь причинял ей боль.       Иша всё старалась найти взглядом Касадора, силы заканчивались, больше тратить их на нежить нельзя, иначе главный враг их переломает, как тростинки. Он ранен, ему нужна пища, но отсюда точно не сбежит, не в шаге от триумфа.       Удар пришёлся по спине, выбил воздух из лёгких, а прошедшая по позвоночнику боль лишила концентрации. Огненный щит угас мгновенно, дроу успела один раз вдохнуть, когда холодные пальцы сомкнулись на шее, а потом снова боль в спине, когда её приложили об зубцы платформы. Яд йоклол мгновенно кинулся на врага, Касадор зарычал, но руки не отнимал, ещё не настолько ослаб, чтобы отрава демона сработала.       Касадор бросил взгляд на Мара, который почему-то пришёл в самый настоящий ужас от этого зрелища, потом повернулся к рычащему Астариону, всё ещё скованному заклятием и не могущего даже пальцем пошевелить.       – Вот ты и попалась, – он совершенно не обращал внимания на шум битвы.       Они уставали, не выдерживали темпа, нежити всё равно, у него её много и её можно не щадить. Ожоги на вампире затянулись, но и без того бледная кожа стала совсем прозрачной.       – Нет, это ты попался.       Резкий рывок, жертвенный нож в руке, но отчаянный удар не достиг цели, сильный захват на запястье, пальцы быстро онемели и клинок выскользнул. Боль и онемение заставило почти угасшее сознание брызнуть звёздами, даже странно, что он не сломал ей руку. Сквозь шум, рычание, крики и произнесённые заклятия, она услышала, как нож упал на пол, иглами отзываясь в сознании.       – Слишком самоуверенно, девочка, мне доставит особое удовольствие тебя ломать.       – Это мы ещё посмотрим.       Карлах собрала силы для последнего удара и кинулась к Касадору. Израненная, в потёках крови, в едва горящем пламени движителя она одним прыжком оказалась рядом и вонзила топор ему в спину. К сожалению, сил не хватило, чтобы просто разрубить его пополам. Вампир в ярости ударил её по лицу, странно, что не хрустнули кости, но тифлина отправилась в полёт, ударилась об один из выступов платформы и потеряла сознание.       Иша скользнула в сторону Туманным Шагом. Нежить замедлялась, летучие мыши перестали густо мельтешить, Касадор слабел, все силы отдавая на восстановление.       В какой-то момент он полетел к едва приоткрытому саркофагу кровавым туманом, крышка захлопнулась и в этот момент Астраион, наконец, освободился из ловушки. Остальные отродья так и продолжили висеть в тюрьмах заклятия, видимо, без приказа Касадора они покинуть их не могли.        Лунные мотыльки гасли, касаясь нежити, обжигали их, а та дрогнула в отсутствии приказов хозяина. Мар смог расшвырять упырей по сторонам, добить их, но руки согнулись, яд, которым, похоже, наградил его вампир, лишал сил.       Нежить заверещала, но всё же погибла под ударами заклятий Уилла и Гейла. Они смогли расчистить себе пространство и наконец-то разбросать врагов подальше, чтобы не зацепить товарищей.       Наступила тишина, лишь дьявольское заклятие ждало своего часа. Иша едва смогла разогнуться после того, как подняла нож с пола. Тимора в очередной раз бросила монетку, и она выпала нужной стороной.       Лаэзель и Карлах едва пришли в себя, Шэдоухарт едва волочила ноги. Уилл смахивал кровь с лица, едва не лишившись второго глаза, а потом опустил плечи. Видимо, горячка битвы дала возможность немного притупить боль в спине, но теперь она обрушилась на него.       – Нет! – разнёсся под сводами голос Астариона. – Никакого тебе целительного сна!       Он подлетел к саркофагу и упёрся в крышку, но та не желала сдвигаться. Сил ему не хватало, кровавое марево не давало отпереть последнее пристанище вампира.       – В сторону! – велел Мар, и подошёл ближе.       Он прижал латную перчатку к груди, божественный огонь окутал камень и металл, засверкал на доспехах и символах Багамута, сейчас испорченных следами от когтей и зубов. Заклятие не уходило, паладин шептал что-то себе под нос, огонь Платинового Змея очень медленно сжигал нечестивое колдовство. Астарион всё нервничал, Шэдоухарт хотела помочь, но её тут же подхватил Гейл, хотя у самого руки оказались в потёках крови.        Наконец, кровавый пузырь лопнул, божественный огонь схлынул теперь перед обычным гробом. Астарион не терял времени, с силой сдвинул грохнувшую об пол крышку саркофага. Касадор лежал внутри удивительно умиротворённо, посох рядом источал красный свет. Больше не теряя времени, Астарион схватил бывшего хозяина за порванную одежду и выбросил оттуда. Посох вылетел следом, а потом у ног вампира бряцнул странной формы кинжал.       Гейл и Уилл оттащили Карлах от греха подальше, Иша встала неподалёку, красноречиво держа мерцающий тенями нож. Касадор медленно встал на четвереньки, он серьёзно ослаб, щеки ввалились, кожа приобрела пергаментный оттенок, в черных волосах показалась седина. Ему нужна пища, но давать ему её никто не собирался.       Мар перехватил молот, намекая, что первое же резкое движение станет для него последним. Астарион посмотрел на Ишу, дроу едва заметно кивнула и сказала:       – Надо посмотреть, можно ли упокоить других отродий, – сказала та.       – Ты уверена? – щека Мара больше не кровоточила, она даже слегка покрылась коркой, что действительно говорило о не совсем человеческой природе. Или же он под шумок принял целебное зелье.       – Вы, правда, хотите стать свидетелями семейных разборок? Если что, у меня рука не дрогнет, – Иша показала Касадору рельеф ножа-паука.       Неизвестно, знал ли он что это такое, но черная дымка теней вызвала у него одновременно и неподдельное любопытство, и толику неуверенности.       Мужчинам пришлось выволакивать девушек. Шэдоухарт едва держалась на ногах, немного пришедшая в себя Лаэзель пыталась отказаться от помощи, а вот Карлах буквально вытаскивали.       Касадор в этот момент предпринял последнюю попытку к сопротивлению. Он бросился на Ишу, желая получить порцию крови, но та смогла ударить его под рёбра. Всполохи теней вонзились ему в нутро, замедлили ещё больше, как раз подоспел Астарион и снова кинул бывшего хозяина на пол.       Касадор пришёл в себя быстро, но в волосах теперь проскальзывало гораздо больше седины, а красный отсвет глаз разгорался, наоборот, ярче.       – Ты жалкий мальчишка.       – Говорит мне тот, кто копошится на полу.       Астарион поднял короткий клинок с пола, глядя на бывшего хозяина сверху вниз.       – Один, последний удар и я свободен. Мне никогда не придётся вновь бояться тебя. Никогда. Но, если я завершу ритуал, начатый тобой? Мне ведь тогда вообще не придётся бояться, никого и никогда.       Глаза его пылали огнём, жаждой свободы, жизни, ценного приза, который можно украсть у того, кому служил все эти столетия. Не просто стать сильнее, а унизить того, кто раньше делал это с ним.       – Ты глупее, чем я думал, – Касадор покачал головой разочарованно, будто перед ним, действительно, стояло нерадивое дитя, вознамерившееся перехитрить собственную природу. – Ты, правда, думаешь, будто я бы позволил кому-то занять это место, произнести нужные слова и вознестись вместо меня? Руны на твоей спине делают тебя и прочих отродий в этих темницах – частью ритуала. Завершишь его, и все будут принесены в жертву, в том числе и ты. Ты был всего лишь инструментом, ты был создан только для того, чтобы я тебя поглотил.       – И сейчас я гораздо больше, чем твой инструмент! – прорычал Астарион и кинул взгляд на Ишу. – Я могу это сделать, но мне нужна твоя помощь. Загляни в мой разум, помоги мне увидеть эти руны.       – Ты что задумал?       – Ты уверен, что оно того стоит? – Иша сомневалась, ведь знала, к чему может привести безнаказанность, отсутствие страха и безграничные возможности, которые предлагал ритуал.       – Власть забирает сильнейший, разве нет? Что бы выбрала ты, окажись на моём месте?       Пауза, в которой был слышен только шорох одежды, они стояли как зеркало друг друга, в шаге от того, что может стать судьбой. У обоих в руках ножи, которые становятся следующим шагом на нелёгком пути.       Дроу лихорадочно вспоминала свою жизнь, воскрешая сомнения, поднимала со дна сознания тяжесть сделанных выборов и то, что сделало её той, кто сейчас стоял в этой крипте. И сомневалась она всего несколько мгновений.       Чародейка развернулась, призывала тени, ударила жертвенным ножом в камень. Он удивительно легко вошёл в него, остался там по рукоять, но вонзился не в пол. Темные всполохи поползли к единственному входу, сплетая там зеркало теней, запечатывая их тут, отрезая остальных от комнаты.       Последнее, что мелькнуло там – бежавший на эту стену Уилл, он что-то кричал, но этого они уже не слышали. Дроу снова повернулась к Астариону и прикрыла глаза.       Разум его отворился, в него проникли образы, которые она видела уже не раз: испещрённая демоническими рунами кожа, каждый рубец, каждый изгиб письма.       – Да, да, – Астарион открыл глаза, которые сейчас опасно горели, но не кровавым маревом, а дьявольским отсветом. – Я их вижу.       – Ты что творишь? Не смей! – Касадор получил удар в лицо, раздался звук разорвавшейся ткани, обнажающей спину, а потом вонзился клинок.       Крик боли, прокатился по всей крипте и разносился волнами дальше, вибрируя и резонируя от стен. Иша не отпускала образы шрамов, вслушивалась в эти вопли и помимо воли на лице возникала улыбка. Любой, кто причинял тебе боль должен быть наказан, она это знала, сама отдав на растерзание свой дом, собственными руками убив брата и мать, решивших, что они её сломали.       Текла кровь, вонзаясь тошнотворным запахом в нос и оставляя металлический привкус на языке. Видимо, этим клинком Касадор когда-то и выводил письмена на телах отродий, поскольку раны заживали, но не исчезали полностью. Виски ломило, подкатывала тошнота, но дроу стояла и смотрела, держала нить связи, пока Астарион рисовал, и боги свидетели, он пытался сделать это так, чтобы бывший хозяин чувствовал как можно больше боли.       Нож-паук слабо завибрировал, видимо, кто-то пытался пробраться в крипту, возможно Шэдоухарт пришла в себя или же Мар пытался разогнать тени. Вот только это не помогало, Ишу высушивало это напряжение, последние силы уходили, но тени держались.       Крики стихли резко, настолько долго звучали, что казались уже частью этого помещения. Открытые раны перестали кровоточить, а Касадор, кажется, всё-таки сорвал голос, если вообще можно так выразиться.       – Вот, так-то лучше.       – Ты, порченный, мелкий негодник!       – А тебе пора занять своё место.       Астарион подхватил посох и взмахнул рукой. Мигом, точно так же, как Астариона недавно он отправил в полёт Касадора на предназначенное ему место. Иша сделала последний жест и весь текст договора, и дьявольских слов отпечатался в памяти вампира.       Удар в пол, кроваво-красный свет потянулся к жертвам ритуала, выжигая на их спинах символы, заставляя их разгораться ярче.       Звоном разошлись слова проклятого ритуала, заполняя собой всё пространство, которое не так давно оглашали крики. Тени выгибались, сдавались, нож всё сильнее вибрировал в полу и приподнялся над колодцем тьмы.       Иша старалась его держать, но это напряжение тянуло из неё силы. До боли вонзая ногти в ладони, она смотрела на Астариона, что в исступлении произносил нужные слова, забирая эту мощь у того, кто его мучил столько лет.       Касадор, пойманный в ловушку собственных планов, висел в воздухе, рычал, скалился, но его никто не собирался спасать. Распятый ничтожной игрушкой, он осознавал, как становится жертвой собственных амбиций.       Тени не выдержали, разлетелись, нож выскочил из колодца тьмы и упал на пол. Иша пошатнулась, но тут же выставила стену огня, не давая Мару и Гейлу помешать ритуалу. И вот последние слова раздались вокруг, дьявольская сила разлилась, почудился запах крови, тела отродий лопались воздушными шариками, чтобы напитать силой одного, вой сотен и тысяч душ раздался в подземельях.       И вот конец, кровавый туман рассеялся, оставляя только фигуру Астариона в центре проклятого круга. Иша в этот момент погасила заклинание, обернулась, чтобы посмотреть на него. Вампир встал, в глазах всё ещё плескался дьвольский огонь, от него исходила сила, дикая, пока неприрученная, но покорно садящаяся на цепь. Ведь ритуалу всё равно кто его свершит, и дроу в этот момент улыбалась, глядя на него совершенно нового, сильного и дьявольски опасного.       – Я… Я больше не чувствую голода, – первое, что сказал он, когда смог прийти в себя. – Я свободен! Я наконец-то свободен! Боги, как же это чудесно!       – Что ты наделала? – Мар осуждающе глянул на Ишу.       – Не она, мы, – поправил его Астарион. – И я бы очень хотел вновь увидеть дивный мир за стенами этого затхлого подземелья.       – И я стану твоей самой невыносимой соседкой, – неожиданно раздался голос Джахейры.       Она стояла на лестнице, суровой матушкой упирая руки в бока, и глядела на Астариона, пытаясь понять, как теперь будет справляться ещё и с такой угрозой.       – Извините, не успела на пир, но, вы, похоже, и без меня справились, хотя всего лишь сменили фигурки, – слова её звучали бравурно, хотя голос едва заметно дрожал.       – И я был бы не прочь получить тебя на ужин. Хоть ты и немного старовата, – нахально заявил Астарион, становясь рядом с Ишей и не дав ей упасть, когда она оступилась и едва не полетела на пол.       – Ладно, это потом, думаю, пришло время обезглавить Стальную Стражу. Способ я знаю и надо бы поспешить, иначе с меня спросят ещё больше, – заявила арфистка.       – То есть ты не сама сбежала? – свёл брови Уилл.       – Нет, к сожалению, – она кинула взгляд на дроу. – Мне помогли люди одного лысого типа, что очень любит ходить в пижонской шляпе с длинным пером и повязкой на глазу. Никого не напоминает?       – Вот же…       От усталости она выдала довольно длинную матерную тираду, но осуждать её сейчас никто не стал.