Стежок Кромешной Паутины. Хаос

      Когда лучше всего наведаться в резиденцию повелителя вампиров? Конечно же, днём и желательно, чтобы солнце стояло высоко над крышами и давало как можно меньше теней. Впрочем, боящийся света вампир точно знает, как укрыться в стенах своего дома. Когда их компания оказалась перед Алым Дворцом, Уилл предложил шальную мысль выкурить оттуда Касадора. Только она разбилась о первый же вопрос – каким образом это сделать.       Астарион ухмыльнулся и попросил присмотреться к зданию внимательнее. Капитальный особняк был построен несколько сотен лет назад, ещё до Касадора, но каждый хозяин укреплял его, как мог, монументальные стены казались монолитными и вырезанными из одного цельного куска камня. Наверняка самый первый его владелец нанимал для этого дворфов, уж они умели превратить обычный дом в крепость. Ввысь под самую крышу шли тонкие витражные окна, но почему-то не покидало ощущение, что это – декорация, и внутрь свет они не пропускали.       Положение тоже выбрано не случайно – возвышенность над особняками Верхнего Города, куда можно добраться только сквозь городскую стену. Отсюда Касадор мог наблюдать за жизнь большей части Врат Балдура, а так же незаметно к нему не подберёшься, если хозяин сам не захочет этого.       Клинку Фронтира пришлось признать, что вытащить оттуда вампира можно, но только подорвав всё здание. Правда, вряд ли во всех Вратах Балдура найдётся достаточно взрывчатки для подобного.       Иша тоже не сильно радовалась визиту, ведь внутри дворца они окажутся на условиях хозяина. К тому же, Касадор наверняка понимает, что рано или поздно о его настоящей жизни могут узнать, и направить или наёмников, или стражу. Повелители вампиров не только кровожадные существа, они отлично владеют некромантией, а так же умеют очаровывать.       Первые марионетки им встретились как раз на подступах к дворцу. Трое преградили путь и четко проговорили, что сегодня господин Зарр никого не принимает. Легкое касание разумов подтвердило, они полностью подчинены Касадору, но не являлись отродьями, поскольку спокойно стояли на льющемся из окон солнечном свету. Конфликта удалось избежать лишь в тот момент, когда охранники разглядели Астариона и с какими-то очень ехидными улыбками пропустили их компанию, что пополнилась на одного человека.       – Ну что? – Мар расправил плечи. – Никто ещё не передумал?       Паладин выглядел до ужаса бодрым, уверенным, но во взгляде и жестах никакой лишней бравады. Вообще, удивительно, что он решил составить им компанию, ведь предпочитал до этого момента появляться на горизонте и исчезать, оставляя после себя ворох вопросов. Но никто не возражал, против такого врага нужен каждый клинок. Астарион знал лишь о правилах жизни дворца, его укладе и том, насколько любил издевательства бывший хозяин. Но вот о гранях его возможностей понятия не имел.       – У меня последние дни руки чешутся, чтобы продолжать и дальше чесать языками, – взъярилась Лаэзель, которой не терпелось пустить в ход оружие.       – А я всегда мечтал продырявить лорда вампиров, только вот как-то повода всё не было, – излишне весело заявил Уилл, хотя, стоя перед массивными дверями под взглядами двух каменных воинов, несколько поумерил решимость.       – Так давайте сделаем это, – Карлах, как всегда, церемониться не стала, и решительным шагом направилась к входу.       Она хотела красочно выбить дверь пинком, и ворваться внутрь сгустком адского огня, но створка на удивление сама распахнулась, скорбно заскрипев петлями, будто открылась крышка старого ссохшегося гроба.       Что ж, в этом Астарион тоже оказался прав и красочные жесты начались с порога. Не став задерживаться, они прошли внутрь. Карлах всё же первой ступила в большой и тёмный коридор. Астарион весь подобрался, глубоко вдохнул, собираясь с силами, и сделал шаг, за ним Гейл с Ишей, потом Лаэзель, замыкала шествие Шэдоухарт. Острие Копья Ночи слабо светилось лунным светом, и жрица готовилась в любой момент пустить его в ход.       Громкий стук захлопнувшихся створок, поглотившая всё темнота, а потом медленно зажегшиеся свечи. Сначала ближайшая пара светильников вспыхнула, потом ещё одна дальше и так до самого конца коридора.       – Боги, как же я ненавижу эти театральные жесты, – покачал головой Астарион. – Только советую не расслабляться.       Оружие все держали наготове, но на удивление было тихо, лишь издали слышались шорохи, шебуршания и тихий монотонный гул. Коридор закончился пустой и очень душной залой. Грани комнаты терялись в полумраке, люстра едва давала свет, а канделябры не горели. Тяжёлый мрак пах затхлостью, тяжёлым духом воска и почему-то мокрой псиной.       Предположения не обманули, наружные витражи действительно оказались не более чем декорациями. И чем дальше они заходили, тем отчётливее слышались шорохи, тихое шипение, скрипы, зловещий шёпот. Астарион не стал ничего говорить, но все уже готовились встретиться как минимум с приведениями, но это оказались не они.       Звуки издавали немногочисленные слуги, они ходили между комнатами, взбирались на лестницы, чтобы почистить люстры, канделябры и фонари, оттирали и без того отполированные столы, сгребали сор с полов, чистили щётками ковры. И если видели хоть малейшую пылинку, то едва ли не с паникой начинали всё протирать и мыть.       Спутники шли дальше, но ничего не менялось: шкафы, картины, тумбы, комоды, столики с вазами, всё с бешенством и одержимостью в глазах вычищали. Когда слуги видели их большую компанию, то не поднимали крика, не звали охрану или мажордома. Они просто со всех ног бежали туда, откуда они пришли и, словно зомби, отчищали пыльные следы сапог с паркета и ковров.       Причём они заметили одну особенность, если мужчины были одеты вполне нормально, то вот женщины ходили в корсетах на голое тело, а юбка едва прикрывала бёдра.       На вопросительные взгляды Гейла и Мара, Астарион пояснил:       – Не в вожделении дело, просто Касадору очень нравится унижать всех до кого может дотянуться. А что может быть унизительнее для служанки, чем ходить перед всеми фактически голой?! Особенно, если её воспитывали в хорошей семье. Идёмте, нечего тратить на них время, – он не испытывал к слугам ни малейшей жалости, ведь видел это каждый день и те знали правду о хозяине дворца. И при этом всё равно считали своим долгом хорошо ему услужить в надежде на вечную жизнь.       Миновав ещё пару поворотов коридора, они увидели массивную двустворчатую дверь. Она шла красными всполохами, а по центру, соединяя створки, красовались в водовороте крысы яркого алого цвета.       Астарион скривился от этого зрелища и покачал головой.       Карлах уверенно взялась за ручку, её никто не успел остановить и тут же вскрикнула от боли. Кожу на ладони содрало, будто она коснулась замороженного и оттого липкого железа. Шэдоухарт мигом оказалась рядом, и начала лечить рану.       Удушающий полумрак и общая безысходность, вкупе с едва ли не сумасшедшими слугами, давили и заставляли нервничать. И это – всего лишь затравка, неизвестно, какую ещё жуть прятал Касадор за запертыми дверями.       – Нет, так просто нам туда не попасть.       – Что вы тут делаете? – вдруг донеслось откуда-то из глубины полутёмных коридоров. – Вам сюда нельзя, хозяин никого не прини…       – Меня он точно примет, Вильхельм, – вперёд вышел Астарион и слуга тот час присел под его яростным взглядом.       В полумраке разглядеть молодого мужчину удавалось с трудом, к тому же до сих пор все слуги не обращали на них никакого внимания, занятые полированием и без того чистых поверхностей. Светлые длинные волосы уложены на бок, аккуратно скреплены, чтобы не выбилось ни пряди, светлые зелёные глаза искрились страхом, неуверенностью и ожиданием наказания.       И он очень удивился, увидев Астариона на пороге запертых покоев, а ещё больше – несвойственный ему в этих стенах бешеный и полный злобы взгляд.       – Господин Астарион? Но почему вы здесь, а не в подземелье, вместе с остальными?       – Ну, очевидно, что я как раз туда спускаюсь, потому соблаговоли показать дорогу или отойти в сторону.       – Но вы уже опоздали, – в голосе прорезалась паника, граничащая с сумасшествием. – Двери уже запечатаны – ритуал начался.       Он обвёл взглядом толпу присутствующих, задержал взгляд на паладине и вздрогнул, когда тот сдвинул брови и угрожающе оскалился. Святому воину ножом по сердцу резало это раболепие перед повелителем вампиров. Дворецкий точно знал о сущности своего хозяина, раз так боялся его.       – Возможно, нам не стоит об этом говорить при посторонних.       – Говори, я тебе сказал!       Астарион надвинулся на Вильхельма и тот отступил на шаг, видимо, отродьям было запрещено пить кровь слуг, но это вовсе не означало, что они не могли им навредить по-другому.       – Наш господин возносится, когда двери откроются, он придёт сюда ещё сильнее и могущественнее, – глаза дворецкого загорелись одержимостью. Астарион в этот момент скривился от отвращения.       – Так открой эту чёртову дверь!       – Но я не могу, хозяин велел запечатать вход фамильным перстнем и передать его Гоуди.       – Что? Этому извращенцу? – в этот момент голос Астариона эхом пошёл гулять по коридорам и залам, создавая полную картину одного большого склепа.       – Хозяин будет очень зол на вас за то, что вы пропустили ритуал. Он сделает с вами что-то поистине ужасное, а сейчас простите, мне нужно идти, столько всего надо подготовить.       – Стоять! Гоуди всё там же?       – Ну, где же ему ещё быть? А сейчас, мне, правда, пора, господин Астарион.       Он убежал дальше по коридору, куда изначально направлялся, спеша скрыться с глаз.       – Сука, – выругалась Карлах. – И ты вот в такой атмосфере жил?       – Да, в атмосфере подобострастного служения и вжатых голов в плечи, но сейчас не об этом, надо идти к Гоуди, – на этом имени вампир заметно повёл плечами. – Как бы я ни хотел с ним встречаться.       Пришлось оставить позади массивную дверь, Шэдоухарт помимо воли шептала молитвы и не опускала оружие, готовясь встретить сопротивление в любой момент. На Мара окружающая обстановку давила всё сильнее, он похоже, уже пожалел, что отправился в эту обитель отчаяния.       Астарион повёл их вниз по ступенькам в правое крыло здания, где на удивление не было ни единого слуги.       – Это крыло было отдано нам, сюда никому не позволялось входить без разрешения, а нам – общаться с кем-либо, кроме друг друга, – пояснил тот.       Иша переглянулась с остальными. Насколько же полно Касадор контролировал их жизни, если даже общение с людьми и слугами ставил под запрет. Сколько ещё аспектов личного находилось под его наблюдением и запретами.       – Подожди, – Гейл вытянул руку вперёд по коридору, Иша тоже чувствовала там присутствие магии.       Гнилой привкус на языке говорил о некромантии и присутствии сильной нежити. Астарион кивнул и пошёл крадучись вперёд, а потом вдруг нырнул в стену. Иллюзия развеялась, являя проход в небольшую каморку темницы. И, в отличие от остального замка, она была на удивление хорошо освещена.       – Чтоб тебя! – раздался удивлённый возглас, а потом и рычание вампира.       В коридор красочно вылетело закованное в старые, но ухоженные легкие доспехи, тело. Неизвестный ударился о стену, треснуло дерево, пошло уродливым шрамом трещины так, что висящий там канделябр повис на одном гвозде, а свеча упала на ковёр. Пострадавший мигом накрыл свечу рукой, чтобы не начался пожар и с хрустом костей встал на ноги.       Мар в этот момент схватил засветившийся священным пламенем молот, Шэдоухарт изготовилась произнести заклятие. Непонятный человек обернулся к ним и уставился темными провалами пустых глазниц.       – Эй, а вот об этом мы не договаривались! – упёр руки в бока, а точнее в доспех скелет.       Его разум был вполне свободен, говорил тот осознанно и выказывал эмоции. Такого слугу сотворить нелегко, это довольно серьёзная некромантия. Что ж, следовало готовиться к самым худшим вариантам. Безмозглую нежить создать значительно проще и её тут может обитать много.       – Гоуди, – зарычал вырвавшийся из темницы вампир и схватил скелета за отворот поддоспешной рубахи. – Ты бы знал, как я ненавижу, когда ты прячешься по углам!       – А ты всегда был сообразителен, малец, – скелет говорил с явным сарказмом, что изрядно удивило даже Гейла.       – Всегда, когда я думаю, что видел уже всё, наше приключение подкидывает мне новые открытия, – заметил волшебник тихо, впрочем Гоуди и Астарион не замечали никого, погрузившись в свою перебранку.       – Ты даже не представляешь, каких усилий мне стоит сейчас не стереть твои гнилые кости в порошок, – рык сквозь зубы больше напоминал звериный, чем человеческий.       – Да что ты такой сердитый, парень? Я же всего лишь выполнял свою работу, – скелет очень по-человечески развёл руки. – Держал тебя в строгости.       – В строгости? Ты пытал нас! Днями напролёт!       – И пел ты так сладко. Твои крики всегда были самими пронзительными.       Астарион ещё раз припечатал Гоуди к стене, и многострадальный настенный канделябр не выдержал и с громким звоном ударился о шлем скелета. Странно было слышать вопль удивления изо рта нежити, но он всё же прозвучал.       – Кольцо, отдай его, или я клянусь, подыхать во второй раз ты будешь долго.       – Ой, какой ты грозный, вот сейчас я бы с удовольствием послушал, как бы ты запел.       Взмах руки, захват, а потом и треск кости. Не то чтобы скелет мог почувствовать боль, но он всё равно завопил:       – Ты что делаешь? Где я теперь вторую руку найду?       – Твоё счастье, что твоя гнилая плоть давно истлела, иначе я бы тебе показал все грани того, что ты делал с нами. Кольцо!       – Да подавись ты им!       Он выудил костлявыми пальцами целой руки металлическое колечко с крупным огранённым рубином.       – Вот видишь, и ты можешь быть хорошим мальчиком.       Бросок и Гоуди покатился по коридору, раздирая дорогой ковёр в лоскуты и царапая дорогой паркет амуницией. Слуг точно хватит удар, когда они увидят масштабы предстоящей «уборки».       – Идём, с ним я разберусь после, – прорычал Астарион, сжимая в руке украшение.       – Ты ещё вернёшься ко мне, мальчишка, – донеслось из полумрака. – И твои дружки тоже. Они составят прекрасную свиту хозяину и прекрасный подарок для меня.       – Поверь, Гоуди, когда я вернусь, ты пожалеешь, что не лёг в могилу и добровольно не испустил дух.       Пока они шли обратно, резко ощутили недобрые взгляды со всех сторон. Казалось, особняк теперь зверем смотрел за каждым их шагом с многочисленных портретов разных личностей. Картины, будто живые, прислушивались к каждому шагу и дыханию, ухмылялись, когда под ногами незваных гостей скрипели половицы, заставляя всех напрячься, обратиться в слух и ждать удара.       Даже выдержка Лаэзель давала трещину в удушливых коридорах Алого Дворца. Она привыкла видеть врага, сражаться с ним, но оказалась не готова к давящему чувству наблюдения и опускавшейся могильной плитой угрозе. А она росла, ширилась, звала, будто препятствие, которое Касадор решил поставить перед Астарионом, была очередной игрой для того, чтобы потянуть время.       Иша аккуратно коснулась его руки, переплетая пальцы, чтобы тот хоть немного расслабился. К сожалению, тактика повелителя вампиров в очередной раз работала. Оказавшись в знакомых стенах, что помнили его боль, крики, отчаяние и шальные попытки побега, Астариону всё труднее давались шаги к заветной цели. А ещё, несмотря на защиту иллитидского паразита, он в любой момент ожидал, что кровавая связь опутает его алыми нитями подчинения и заставит снова выполнять приказы, смиренно и добровольно идти на смерть. Но видимо, Касадору доставляло особое удовольствие знать, что он придёт в его лапы добровольно.       – Ну что? Готовы встретиться с его охраной? – спросил вампир наигранно весело, поднимая перед глазами фамильный перстень Зарров.       – Давай только ты театр устраивать не будешь, – излишне раздражённо заявила Шэдоухарт, которой уже не терпелось или убраться отсюда, или, наконец-то, встретиться с опасностью.       – Нет, постой, – заявил вдруг Уилл. – Ты говорил, что в этих стенах держат девушку, дочку Леона.       – Боги, только не говори, что ты вознамерился её отыскать, – зарычал Астарион, будто его только что оторвали от жертвы, которой не успел насытиться.       – Да, я не брошу беззащитного человека в этих проклятых стенах.       – И я с ним согласен, – неожиданно поддержал его Мар, складывая руки на груди.       – Вампир за теми дверями, он мог утащить её с собой.       – И всё же надо проверить её покои.       – Ладно, дьяволы с вами, идём, она живёт в левом крыле.       Левое крыло так же сияло чистотой и при этом было абсолютно мертво, причём в буквальном смысле. Если раньше особняк хоть немного освещался, то здесь царила полная темнота. Пришлось призвать на помощь светлячков, чтобы разобрать дорогу и не прокатиться по лестнице.       Тьма, тишина и ни единой живой души. Судя по обилию комнат, это крыло строилось для гостей, но оно пустовало, лишь поддерживалось в чистоте и порядке.       – А эта девчонка, она?.. – решилась спросить Шэдоухарт.       – Ей нельзя было общаться ни с кем, кроме отца, даже со слугами она не имела права перекинуться и парой слов. У неё было всё – еда, одежда, комфортные покои, но разговаривала только с отцом. И только тогда, когда Касадор соблаговолит позволить это Леону.       Наверное, нет ничего страшнее для родителя, чем чувство страха за собственного ребёнка. Повелитель вампиров был искушен не только в телесных, но и в моральных наказаниях. Это ведь по-настоящему жутко, жить в одном, пусть и большом, доме с дочерью, и не увидеть её, не знать о её судьбе, пока тебе не позволят. Почему-то не оставалось сомнений, что Касадор даже отводил им чёткое время на встречи и ни минутой больше.       – Вот здесь, – Астарион потянул руку, но его схватил Мар.       – Там сильная некротическая энергия. Откроешь, и она кинется на нас всех.       Шэдоухарт вышла вперёд, встала за плечом паладина и отставила щит, готовясь произнести слова благословения. Мар кивнул жрице и отпер дверь.       Магия смерти сбивала с ног, подобную они чувствовали только на теневых землях. Она зелёными волнами болезни покрывала всю комнату, вцепляясь во всех, кто посмеет переступить порог.       Свет Платинового Дракона, отогнал от паладина первую атаку, но магия не гасла, она лишь откатилась к лежащему в центре комнаты телу. Шэдоухарт молилась, собирая вокруг себя звёздные искры Селунэ. Так было странно видеть, как они отливали на белых волосах, а в словах мольбы слышалось совершенно другое имя.       Яркая вспышка ударила в комнате. Казалось, не знавший настоящего света дом вздрогнул от боли, когда сила Селунэ прошлась по коридору и взлетела по лестнице. Некротическая энергия угасла под светом Лунной Девы, но все уже поняли, что девушке не помочь.       Молодая цветущая особа лежала раскинув руки на полу, а подле – флакон. Похоже, она решилась на самоубийство, когда поняла, что отец не вернётся. Ей хватило сообразительности понять, что жестокий хозяин не будет столь щедр на подарки и никакого вознесения для слуг не существует. А как только не станет отца, исчезнет и слово, которое для виду соблюдал Касадор.       – Бедная девочка, – покачал головой Уилл и взял её за руку. – Тело ещё теплое. Если бы мы пришли на час раньше...       – Некромантский узел, – прокомментировала Иша, когда смогла вспомнить, как называется заклинание, расползавшееся от тела девушки.       – Да, – подтвердил Гейл. – Тоже его узнал, обычно такую магию ставят, чтобы над телом не глумились в случае насильственной смерти или самоубийства. Довольно мощные чары. Кто мог их сделать?       – В прошлой жизни Леон был чародеем, – заметил Астарион, и тогда всё встало на свои места. – Видимо, он не хотел, чтобы Вайолет что-то сотворила с ней или же чтобы Касадор превратил её в отродье. В любом случае, девочке уже не помочь, и предлагаю не тратить время зря.       – Ты можешь дать хоть молитву над ней прочитать? – оскалился Уилл.       – Дорогой наш герой, по-моему, она и без молитв сможет найти путь к чертогам своего бога. А сейчас нам надо подумать о живых и прервать одну милую церемонию. Поверь, мертвецам до наших слёз всё равно нет дела.       Пришлось возвращаться к тяжелым дверям и страшным изображениям крыс на них. Астарион снова взглянул на кольцо в руке, Мар неожиданно положил руку на плечо Иши, и драконья кровь ответила теплотой, разлившейся по венам. На неё этот жуткий дом тоже действовал угнетающе, и хотелось покинуть его стены как можно быстрее.       Камень в перстне сверкнул кровавым светом, в этот момент и глаза Астариона подернулись кровавой дымкой, бледная кожа, казалось, приобрела прозрачность, отчего он стал выглядеть ещё зловеще. Опасаясь, что это не самый хороший знак, Иша отошла на шаг и кивнула другим, быть готовыми отражать его нападение.       Но кровавая дымка мигом сошла с глаз, подсветила дверь, барьер пошёл волнами и вскоре исчез, впитался в косяк и двери сами собой распахнулись.       – Твою мать! – Уилл вбежал первым, но они уже и сами всё увидели и почувствовали.       Огромная бальная зала, где устраивали званые вечера и балы, оказалась залита кровью и пропитана запахом псины. На длинных столах выставили канделябры, но никаких яств, питья или даже посуды не было. Зарр решил отметить своё вознесение поистине кровавой баней. Приглашённые гости ничего не подозревали, пока не стало слишком поздно.       Судя по одежде, тут были люди совершенно разных сословий: мастеровые, дворяне, даже попрошайки, и парочка служителей Илматера. Судя по тому, как обильно кровь залила пол, Касадор насытился парочкой жертв, остальных просто убивал на потеху себе: эльфы, люди, дварфы, хафлинги.       И будто этого мало, двое волколаков поедала останки, разрывала на части и впивалась в трупы, так щедро оставленные хозяином дворца. Облезлые оборотни даже не сразу заметили, как отворилась дверь, поглощённые трапезой, они рвали очередное тело. Треск ткани сливался с треском костей и рвущихся мышц. Даже у видевшей многое Лаэзель подкатил ком к горлу, судя по тому, как та приставила кулак к носу.       – Что? – звук рычания, слабо походивший на человеческую речь, раздался сбоку. Ещё один волколак, оказавшийся ближе всего, почувствовал чужой запах и первым обратил на внимание на их компанию. – Вы как сюда попали? Сюда никто не входит и не выходит!       – Ха, забавно, – заметил Астарион, кривясь от вони оборотней. – Не припомню, чтобы Касадор держал у себя сторожевых псов.       – Ты? – волколак потянул носом, явно узнавая запах отродья. – Ты не должен быть здесь. Ты должен быть внизу. Живо пошли к хозяину.       – Прости? Я не принимаю указаний от какой-то блохастой дворняги в собственном доме.       Шэдоухарт, шедшая позади, всё-таки нашла выход эмоциям. Она развернулась и вонзила копьё в грудь упавшему за спиной волколаку. Судя по висящему на стене трупу, он поедал его там. Лунный свёт обжёг ему нутро, а острые когти прошлись звоном по щиту жрицы. Но это оказалось единственное, что он смог сделать, пока внутренности не сгорели под напором божественного света.       – Даруй мне сил! – крикнул Мар, и от него волной разошлась вспышка света.       Запахло палёными волосами и ещё сильнее псиной, в сочетании с запахами крови и внутренностей – тошнотворная смесь.       Меч Лаэзель со свистом рассёк воздух, падая сверху вниз, но волколак успел увернуться и едва не сцапал её когтистой лапой, а потом застыл в цепях паралича от заклятия Иши.       Его жизнь окончил Мар, размозжив ему голову, и кинулся было на третьего оборотня, но тот решил просто сбежать через плотно занавешенное окно. Никто мешать не стал, разве что Гейл швырнул ему в спину пульсирующий громом хроматический шар. Выпрямившийся для прыжка волколак, получил удар и вылетел из замка с отчаянным воем. Скорее всего, приземлиться он не там и не так, как планировал.       – Боги, я думал, что падать в моих глазах этому ублюдку уже некуда, – покачал головой Астарион.       – Это явно не охрана, – заметил Уилл. – Иначе, зачем оставлять так мало.       – Верно, значит, он копит силы в своей часовне. Идём, его кабинет там, это единственное место, куда нас не пускали, – он закрыл глаза и добавил: – И куда мы приводили всех своих жертв.       Неприметная дверь пряталась в углублении за нишами, небольшая и почти сливавшаяся с окружающей отделкой. В полумраке её можно и не увидеть, если случайно не наткнуться на дверную ручку. Они ожидали, что кабинет заперт, но на удивление дверь спокойно открылась.       Астарион замер, никто его не торопил, прекрасно понимая, что сейчас за буря творилась внутри него. Он должен зайти туда, куда ему не позволяли, переступить очередной порог, совершить преступление против того, кто заставлял его подчиняться. Вампир решительно распахнул створку, так, что она грохнула об стену, и с рыком бросился внутрь.       – Боги, – раздалось из залы.       Внутрь зашёл дворецкий и, судя по трясущейся челюсти, к нему подступала паника.       – Ну, что? – издевательски сказал ему Уилл. – Зови слуг, вам же надо всё убрать к возвращению хозяина.       Вильхельм затрясся от страха и явно прикидывал, как же ему в короткое время избавиться от этого бардака прежде, чем вернётся Касадор и прибьёт его сначала за то, что позволил кому-то отпереть дверь. А потом за то, что тут хотя бы не вычистили всё до стерильности.