Стежок Кромешной Паутины. Хаос

      Букет ночных орхидей почти не оттягивал руки Шэдоухарт. В старом давно запущенном святилище Селунэ царила тишина и покой. Когда-то в чаше маленького фонтана под раскрытыми руками изваяния богини журчала вода, а в клумбах росли высаженные цветы. Сейчас чаша облупилась, потрескалась, клумбы заросли сорняками, а колючий и давно не подстриженный кустарник съедал всё пространство вокруг.       И только узкая каменная дорожка всё ещё виднелась под ногами. Шэдоухарт шла к статуе, как на заклание. Тонкий аромат её любимых цветов погребальным шлейфом следовал за ней. Она не молилась, не просила у Лунной Девы упокоения для родителей, а просто возложила букет к рукам богини.       Бутоны темно-синих цветов, распускающихся только ночью, резали душу напоминанием о прошлом. Память не вернулась к жрице, но сейчас она была этому даже рада. Ведь вспоминать, что все эти годы она творила с отцом и матерью, бесконечно забывая об этом у Зеркала Утрат, не желала. Если Шар так жаждала этих воспоминаний, то могла подавиться ими.       Шэдоухарт всё смотрела и смотрела на цветы и всё же не выдержала. Она упала на колени и разревелась. На несколько минут становясь той самой маленькой девочкой, которую лишили памяти, увели от отца и забрали в монастырь Шар. Да, тогда она была всего лишь ребёнком, которой могли внушить что угодно. Но, повзрослев, она предпочитала прятаться за учением Шар, чем задаваться вопросами о том, отчего странный внутренний конфликт изо дня в день терзал её душу.       Шэдоухарт провела в святилище всю ночь, вернувшись только под утро. Её никто не трогал и предпочитал пока не дёргать, ведь свежие новости поспевали с удивительной и пугающей быстротой.       – Покупайте «Балдурский вестник!» Кошмарные убийства продолжаются, на этот раз они всколыхнули Верхний Город смертью Лорда Тепиша, – надрывался пробегающий по улицам мальчонка. – Покупайте! В лечебнице Нижнего Города обнаружен тайный храм, какие ещё секреты хранят Врата Балдура?! Срочная новость, предательница Джахейра сбежала из-под стражи! Кто ей помог, и как они смогла это провернуть?       Последняя новость и правда вызывала интерес, Джахейру следовало вытащить, но как оказалось, она смогла справиться сама. Хотя больше походило, что или не все арфисты потеряли честь, или к этому причастна Орин. С неё станется сделать такой выверт, кто знает, что творится в её безумной голове. К тому же, если баалитка не могла убить Горташа самостоятельно, это вовсе не означало, что не могла просто портить ему жизнь.       На удивлением Мар и Эйлин быстро нашли общий язык, Уилл рвался в бой и горел желанием найти отца, ведь всё чаще город сотрясали небольшие землетрясения. Точнее, мозготрясения. Надо наконец-то забрать артефакты, но всё же никто не решался открыто бросать вызов Горташу или искать Орин. Они оба надежно защищены, а убежище баалитки вообще находилось в тоннелях, где очень просто устраивать засаду. Да, дроу могла ориентироваться в подземельях, но это не означало знания, куда они именно идут. Горташ же защищён Стальной Стражей, возможно, Уилдер Рейвенгард что-то и знал, но сейчас он ничего им не скажет.       Даже Карлах, желая тирану смерти больше всех, признавала, что против Стальной Стражи они не выстоят. Они не знали их возможностей и сколько их конкретно на Змеиной Скале. Как и того, как плотно утыкана она теперь смертоносными механизмами, а так же – численность последователей Бейна.       Все эти мысли выматывали и доводили до бешенства, им необходима информация и срочно. Но проблема в том, что они понятия не имели к кому обратиться. Джахейра неизвестно где и хорошо, если у союзников. Джарлакс, если уже в городе, просто так этим не поделится. Астарион не горел желанием снова встречаться с другими отродьями, небезосновательно полагая, что ему просто устроят засаду и утащат в Алый Дворец. Уилл мог чем-то помочь, но его облик сильно изменился, да и прошло семь лет.       Время поджимало и обрастать связями через треть руки его просто нет.       Нетерийский камень жёг внутренний карман, обещая силу и власть, её надо только взять, вырвать из лап остальных оставшиеся два. Продолжая планировать и решать, как им поступить дальше, где и у кого искать поддержку, Иша вырвалась из «Эльфийской Песни» в сторону Киота Штормового Берега.       Узнавший её смотритель, характерно дёрнулся, будто пытался сбежать, когда чародейка подошла ближе, но та только спросила, как ей выразить скорбь. Монах не сразу нашёлся с ответом, ведь в разных религиях это выражается по-разному. Культу Лолт это и вовсе чуждо. Там привязанность, а затем и скорбь по ушедшему – непростительные слабости. Потому Иша просто стояла у безликой статуи и мысленно прощалась с душой, от которой остался лишь жалкий осколок тени. Она не оплакала тогда его смерть, поглощённая своим выживанием, а потом и вовсе поспешила забыть этот момент, чтобы не бередить сердце. Следовало хоть сейчас, наконец, отпустить это до конца, так станет легче… Наверняка.       – Знал, что найду тебя здесь, – голос волшебника заставил обернуться.       – Может, хоть ты объяснишь, почему я заплакать не могу? Даже Шэдоухарт не сдержалась, когда скорбела по родителям.       – Все мы скорбим по-своему, – ответил он. – Ты столь долго носила это в себе, запирала, старалась забыть. Думаю, просто момент той скорби прошёл или просто не настал. Я вообще живу взаймы, лишь волей Мистры.       Он бросил взгляд на изваяние богини и занервничал. Иша в этот момент почувствовала резкий прилив сил, водоворот Плетения окружал статую, она звала его взять. Лишь маленькая частица волшебства, но какую мощь она обещала.       – По-моему, она зовёт тебя.       – Да, и у меня была заготовлена целая речь, но последующие события лишили её актуальности. Как думаешь, что может быть банальнее и пошлее, чем встреча бывших любовников?       Дроу улыбнулась, поскольку старалась таких встреч избегать, да и не привязывалась она после Мензоберранзана ни к кому.       – Думаю, отказывать богине, даже самой милосердной всё же не стоит.       – Слушай, я… хотел с тобой поговорить об одной вещи, – он оглянулся на смотрителя Киота, сейчас заменяющего палочки благовоний в чашах на алтарях. – Пойдём пока выйдем.       – А как же?..       – Мистра подождёт пять минут, – впервые в его голосе вместо слепого восхищения прорезалось раздражение и даже злость. Неужели ему надоело, что богиня шпыняет его, как комнатную собачонку?       На улице властвовал день, и они прошли в небольшой сад за Киотом, куда почти никто не заходил, кроме ищущих просветления монахов. Но сейчас здесь пусто, сложно искать спокойствия и просветления, когда город содрогается время от времени от Старшего Мозга, а по улицам бродят банды, убийцы и потерявшее всё беженцы.       – Скажи, чтобы ты сделала, если бы в твоих руках оказалось божественное могущество?       – Гейл, ты меня пугаешь, – после секундного замешательства выпалила она. – Ты снова хочешь чем-то впечатлить Мистру? Забыл, чем это обернулось в прошлый раз?       – Да, но сейчас у меня есть шанс доказать, что разум человека способен на большее, – он выглядел изрядно воодушевлённым, и это больше пугало, нежели восхищало.       Ему одновременно хотелось совершить нечто масштабное, и, судя по блеску в глазах, явно был уверен в своих теориях. Видимо, он долго держал это в себе, и ему хотелось банально выговориться.       – Просто только ты можешь меня понять, тебя пронизывает магия, пусть немного по-другому, чем меня, но вместе с тем…       – Так давай без вот этих предисловий, – они действительно раздражали. – Начал, так говори по делу.       – Я говорю о короне, венчающей Старший Мозг. Ты хоть представляешь что это такое?       – Ты сказал, это – нетерийский артефакт, венец творения Карсуса.       – Вот именно, и он его сотворил не просто так. Это – тот самый инструмент, с помощью которого он и собирался отнять божественность у Мистрил.       – Подожди, ты сейчас хочешь сказать, что эта корона?..       – В прошлое прибытие во Врата Балдура мне не удалось достать его книгу, поскольку меня похитили иллитиды, а вот в этот раз всё прошло гладко. Пришлось, правда, потратиться.       – Ты украл её?       – Взял напрокат, – уклончиво улыбнулся он. – Честно заплатив арендную плату.       – Я смотрю, общение с Астарионом открывает в тебе всё новые грани.       – С учётом творящегося вокруг, вопросы морали постепенно отходят на второй план. Но главное не это, корона господства лакомый приз не только для смертных, но и для богов. Карсус когда-то напитал её всей магией, которая только существовала в этом мире. Но, когда он поразил Мистрил заклятием, что-то пошло не так, он ошибся в расчетах. И ценой этой ошибки стал крах всей империи Нетерил и уничтожение Плетения, магия вообще перестала существовать, пусть и на несколько мгновений. Мистрил пожертвовала собой, чтобы спасти мир, ведь Плетение – основа жизни Торила. Но этих нескольких мгновений пустоты хватило, чтобы парящие города низверглись на землю, десятки тысяч людей умерли одномоментно.       – Хорошо, про одну конкретную богиню я поняла, даже про двух, как минимум, – заметила ему Иша, глядя в пылающие воодушевлением глаза мага. – Но ты уверен, что её не следует отдать кому-то другому?       – Нет, она её не получит, – неожиданно зло заметил Гейл. – И не надо на меня так смотреть. Да, Мистра знает, что я прочёл ту книгу, и потому вдруг, ни с того ни с сего, решилась на аудиенцию с отвергнутым возлюбленным.       – А как же Эльминстер? Он ведь твой друг, пусть и чудак-человек, – хохотнула Иша.       – А он-то тут при чём? Он принял правила игры, бесконечно предан Мистре и я его за это не осуждаю, мало того, благодарен за всё. Но всё это… несправедливо, понимаешь?! Когда в меня проникла скверна, и я лишился большей части своих талантов, то был готов на всё ради прощения. И это всё Мистра обвила в конкретную цель, приказав мне умереть тогда, где и как ей нужно. Мало того, Эльминстер чётко сказал, что она ещё подумает, прощать ли меня, когда я лягу на жертвенный алтарь во имя её.       – То есть всё банально? Месть бывшей любовнице? Желание утереть ей нос, показав, кого она лишилась? Тебе не кажется, что это как-то слишком? Тем более по отношению к богине магии? – Ишу, правда, это удивляло. Вот от кого услышать подобное она не ожидала, так от зацикленного на бывшей возлюбленной мага. – И потом, даже если мы умудримся достать эту корону, что ты собираешься делать? Пример Карсуса разве ничему не учит?!       – У него не было того, что есть у меня, – он недобро прищурился, скривив губы в усмешке. – Первое, я знаю Мистру, весьма, весьма близко. Второе, во мне частица Плетения. Карсус не мог таким похвастаться. И потом, я не желаю смерти Мистре, тем более не хочу занимать её место. И стараюсь не для себя, а для всеобщего блага. Боги никогда не дадут нам подобного могущества, если мы не заберём его сами.       – Так, а вот сейчас остановись, – она нервно улыбнулась и едва не засмеялась ему в лицо. – Всеобщее благо? Ты серьёзно? Ты мне говоришь о всеобщем благе, собираясь завладеть короной, которую предыдущий владелец использовали для превращения себя в бога? Ты эти сказки лучше Карлах рассказывай, она достаточно наивна, чтобы поверить в это, только не я.       – Ты меня осуждаешь.       – Нет, Гейл, мне по нраву твои амбиции, честно. Божественность – это то, чего хотят многие, но ты уверен, что достоин её?       – А Троица Мертвых была достойна, когда уставший от бесконечной писанины Джергал добровольно передал им свои обязанности, просто потому что они решили их забрать? – зло спросил тот. – Или Келемвор. Он был достоин стать Судьёй Мертвых в Городе Правосудия после того как лишился рассудка?       Тут Ише крыть нечем, действительно, многие боги получили свои силы не милостью, а произволом других божеств: стечением обстоятельств, даже банально из-за того, что в какой-то момент вакантное место пустовало и подходящего просто туда усадили.       – Вот видишь, божества порой ведут себя не лучше детей в песочнице. Разве что рассыпанными на миллиарды песчинок в их драках оказываются жизни и судьбы людей. Возня та же, вот только масштабы в разы страшнее. Хотя, с какой-то стороны ты права. Но я так устал чувствовать себя неполноценным, так устал ждать милости, будто ошибки – удел исключительно смертных.       – Она сотрёт тебя в порошок, – попыталась успокоить его она.       – Хотела бы, давно бы сделала это. Знаешь, спасибо, что выслушала, я не ожидал одобрения, просто не мог уже это всё носить в себе.       – И, тем не менее, корона была создана, чтобы отнять магию у Мистрил.       – Нет, корона всего лишь инструмент для заклинания Карсуса, вот в нём он и допустил ошибку. Артефакт служил проводником, способным сдержать и перенаправить огромное количество энергии из одного сосуда в другой. Но сейчас корона разделена на части, каждый нетерийский камень питает одну из них, а камни…       – У Избранных, – подытожила Иша.       В голове крутилась мысль о хаосе, которое она должна Лолт, таком, о котором никто и помыслить не мог и дроу сделала шаг к волшебнику.       – Можно? – аккуратно спросила она.       – Только если ты не собираешься делать ничего страшного.       – Не волнуйся, ничего не произойдёт. Обещаю, всего лишь минутка любопытства.       Страх сковал ледяными когтями сердце, неизвестно, как отреагирует метка Мистры, но сейчас следовало рисковать как никогда отчаянно. Завихрения Плетения на груди Гейла ответили на прикосновения магии мгновенно, волшебник скривился, застыл и по всему виду готовился отбить её руку, если что-то пойдёт не так.       Кокон, сдерживающий спящую внутри скверну, оплетал её сплошными нитями, но Иша не собралась сквозь него пробиваться. Драконий огонь ласково прильнул к нему, скользнул по поверхности, изучал, обжигался, кружился в танце вместе с маленькими нитками Плетения. Эта магия чужда, слишком отлична от того, что бурлило наследием в крови.       Но оно давало возможности увидеть одним глазком, что происходит внутри. Чернота сочилась голодной пустотой, она клубилась, обрастая зубами и когтями, бросалась на обманчиво хрупкую тюрьму, но само время не позволяло ей насытиться хоть чем-то. Оно готово разрушать, сминать, пожирать всё до чего дотянется, впитать в себя, только чтобы попросить ещё. Никакой артефакт её не насытит, ничто не способно заткнуть эту бездонную глотку.       – И как опыт? – осторожно спросил Гейл, всё чувствуя, но до конца не понимая, зачем Иша это сделала.       – Интересный и весьма необычный опыт, думала, что лучше пойму тебя, но, увы, данный подход мне слишком чужд.       – Я не теряю надежды всё-таки показать чудеса этой стороны магии, но как ни откладывай аудиенцию с Мистрой, её не избежать. В любом случае, ещё раз спасибо.       – Ты же не откажешься от своей идеи? Она безумна.       – А что есть безумие, как не наша жизнь? Как не этот момент, когда всё вокруг рушится танцем богов, что используют нас, как козыри в бесконечной игре за власть над душами смертных?       – Тогда смотри, чтобы этот не остался в веках, как Безумие Гейла, – дроу положила руку ему на плечо и в этот момент с неё слез паук. Он закрепился между складками мантии и погасил красное брюшко. Ише было очень интересно услышать этот разговор, но оставаться в Киоте, когда он произойдёт, всё же не желала.       Она торопливо попрощалась с Гейлом и направилась в «Эльфийскую песнь». День ото дня здесь было больше посетителей, но всё же они не оставались на ночь, не только из-за того, что хозяин трактира крепко должен Джахейре, но и из-за того, что память постояльцев оказалась не столь короткой.       Иша чувствовала пустоту на пальце, она столько лет носила на руке кольцо, что теперь его отсутствие заставляло нервно поглядывать на ладонь в его поисках. Вот только видения не приходило, видимо, Лолт решила сама подслушать разговор Мистры и Гейла, хотя дроу сомневалась, будто там промелькнёт что-то очень важное.       Рука сильно чесалась, и дроу поспешила уйти на крышу таверны. Там любил отдыхать Астарион, ему откровенно нравилось лежать на подушках и наслаждаться солнцем, но сегодня дроу его там не нашла, чему порадовалась.       Чародейка устроилась удобнее на кушетке, расслабилась и прикрыла глаза. Рука перестала чесаться, полумрак закрытых век неожиданно рассеялся, унося сквозь сиреневые вихри магии куда-то далеко. И чем дальше она заходила, тем отчётливее и ближе становилась неведомая мощь.       Вскоре она увидела Гейла посреди искрящихся вихрей Плетения. Он выглядел подавленным, плечи опущены, а в глазах застыла печаль. Волшебник вспоминал, как это могущество когда-то струилось сквозь его тело, как оно пронизывало каждую частицу души. И теперь он всего лишь заурядный маг, каких много в этом и других мирах. И тоже по-своему скорбел по тому времени, когда одним словом мог заставить умолкнуть даже дракона.       Вихрь звёзд закружился за его спиной, разлетелся искрами, и среди полотна магии соткалась женская фигура. Гейл тут же повернулся, уловив этот всплеск, и растерянно посмотрел на Мистру. Звездный свет вспыхивал на её волосах и платье, а глаза светились самой магией.       Сложно сказать, что в этот момент ощущал волшебник. Страх, отчаяние, боль, радость, грусть или удивление. Все эти чувства нахлынули в один миг, едва не лишив дара речи. Он злился на неё за приказ добровольно уйти на заклание и вместе с тем, радовался, что смог снова увидеть её.       Богиня смотрела строго, но без высокомерия или превосходства. Трудно оценить, как могло чувствовать себя божество, и какие эмоции испытывать, ведь видела Мистра гораздо больше любого смертного. И, тем не менее, она казалась больше разочарованной, нежели злой.       – Гейл, – она улыбнулась. – Ты отлично выглядишь.       – Мистра… Вот уж не думал, что когда-нибудь нам снова придётся вот так просто говорить, – Гейл чувствовал себя неловко перед лицом бывшей возлюбленной. Хотя, может, он до сих пор её любил. – Зачем я здесь?       – Между нами слишком много недосказанного, а времени мало. Прежде всего, я хочу знать, почему ты ослушался моего указания, когда выяснил, что сердце Абсолют – это корона Карсуса? И не думай, будто я не знаю о твоих амбициях, мне они по нраву, но ты снова торопишься, снова пытаешься свершить невозможное, забывая о последствиях.       – Я не пытаюсь свершить невозможное, – замотал головой Гейл. – Что плохого в том, что я не захотел умирать вот так? И потом, когда я увидел корону, то подумал, что этого и не нужно. Надо лишь понять её силу и…       – И ты считаешь, что заслуживаешь этого? – её наставительный взгляд учителя на нерадивого ученика заставил волшебника в который раз усомниться в начинаниях. – Я знаю, что ты задумал, но твои начинания пропадут втуне, ведь изначально всё не так, как ты видишь.       – О чём ты?       – Частица, что сидит в твоей груди – не моё творение. Это Карситское Плетение, испорченная, полурождённая магия, созданная Карсусом в тот единственный миг, когда он достиг божественности. Она жаждет пищи, она вечно голодна, как и её создатель. Насытить её невозможно. Ты выпустил на волю то, что способно поглотить всю существующую на свете магию, включая меня.       – Что? Нет, это невозможно, я бы почувствовал…       – Ты думаешь, я тебе вру? И зачем бы мне это делать?       Гейл не знал, что ответить, положил руку на грудь, будто пытаясь заново свыкнуться с тем, что сидит у него в груди. И вот теперь его едва не поглотила самая настоящая паника, когда волшебник понял, что он выпустил в тот вечер на волю.       – То, что в момент высвобождения оно не поглотило ничего, кроме твоих выдающихся магических способностей – это чудо. Но второго чуда нам ждать не приходится.       – Но я всего лишь хотел доказать тебе...       – Тебе не нужно было ничего мне доказывать, а следовало просто набраться терпения, но ты не выдержал этого испытания. Твоя амбициозность и жажда знаний привели тебя к ошибке, за которую могли расплатиться все. Сейчас «сфера» спит, но лишь потому, что я позволяла ей кормиться истинным Плетением, но то была лишь временная мера и больше она нас не спасёт.       – И что мне делать?       – А теперь ты спрашиваешь моего совета, хотя всегда считал, будто лучше знаешь, что мне нужно, – Мистра покачала головой, но губы её тронула лёгкая улыбка. Возможно, Гейл всё же не безнадёжен. – Ты упустил шанс уничтожить Старший Мозг, с каждым днём он всё ближе к становлению божеством нового типа. Но подобное всегда тянется к подобному. Карситское Плетение может помочь разрушить связь между короной и её носителем, чтобы…       Мистра вздрогнула, пригляделась к его мантии, прищурилась.       Потоки Плетения, обнимавшие Гейла всё это время, больно сжались вокруг него. Богиня вскинула руку, между пальцами замерцала сфера, а внутри неё забился паук. Очень знакомый паук. Он пытался вырваться наружу, но потом мгновенно застыл мошкой в янтаре.       Последнее, что увидела Иша в видении – строго сдвинутые к переносице брови Мистры. И, видят боги, дроу почувствовала, что богиня в этот момент смотрела не на Гейла.       Она вынырнула из видения резко, будто ей оттуда вышвырнули половой тряпкой. Солнце всё так же висело над головами, видимо, прошло всего пара минут, не больше. Чародейка мигом поднялась на ноги, откровенно испугавшись за Гейла, но не знала, когда точно произошёл этот разговор и сколько он длился по времени Материального Плана.       Но, стоило ей пойти к лестнице, чтобы направиться в Киот, как на крыше в сиреневом вихре соткался волшебник. Его строгий взгляд, насупленные брови и поджатые губы не предвещали ничего хорошего.       – Иша, какого хера?! – вскричал тот.       – О, ты умеешь ругаться, – более глупого ответа, наверное, нельзя придумать.       Судя по тому, как на пальцах Гейла заплясали молнии, он сейчас точно не сдержится и просто кинет заклятием. Но, по счастью, через пару мгновений и несколько глубоких вдохов погасил магию.       Ему хотелось нагрубить, обозвать её последними словами. Похоже, после обнаружения паука, непринуждённая беседа с бывшей возлюбленной совсем не задалась. И всё же тот только махнул рукой и пошёл обратно. Правда, судя по треску электричества, а потом и звуку разбившегося стекла и дерева, под удар гнева попала ни в чём неповинная мебель.