Стежок Кромешной Паутины. Хаос

      Дроу очнулась от неприятного ощущения впивающегося в бок металла, Вокруг плясала тьма, а под ногами – диск, подобном тому, который опустил их в подземный храм Шар. Тень лежала рядом, раскинув руки, пусть не дышала, не жила, но осыпающиеся пеплом золотые пластинки и расплывающиеся очертания ясно говорили, что ей осталось недолго. Щупальце тьмы пробило спину, утащило сюда, чтобы забрать то, что у неё когда-то украли.       – Какая жалость, проделать такой путь, чтобы умереть столь бесславно, – глубокий голос, услышанный в храме, заставил поднять голову.       Иша уже видела Лолт, но никак не думала, что Шар снизойдёт до личной встречи, чтобы поглумиться. Слова слетали с тёмных губ танцовщицы, чьи глаза были закрыты, выражая слепоту в эмоциях.       – Ты думала, что уйдешь от моей кары? Думала, что забрав у меня победу, я не лишу тебя чего-то важного?       – Ты – тварь! – зарычала Иша, глядя на то, как медленно гаснут горящие фиолетовым светом прорези для глаз, как песчинками осыпается фигура тени.       – Боль утраты, хорошо. Утрата – это дар, вот чего так и не смогла преподать тебе Королева Пауков, – безучастно продолжала богиня тьмы.       – Ты ничего обо мне не знаешь, – хоть голос звучал теперь спокойно, но всё же сердце резало потерей.       Эта душа столько пережила, столько испытала на пути, столько предупреждала и дарила уверенность. И всё для того, чтобы окончательно угаснуть во тьме Шэдоуфелла только потому, что когда-то украла чужую тьму?!       – Я всё о тебе знаю, Стежок Кромешной Паутины. Брошенная на произвол судьбы матерью, окутанная молитвами и унижением и всё для того, чтобы расцвести огнём. Твоя утрата навсегда осталась с тобой, воришка-Маск даже не представляет, какой подарок преподнёс, строя свои схемы. Ваша совместная боль потери питает меня даже сейчас. Как и страдания Шэдоухарт. Маленькая испуганная девочка решила взять с тебя пример, когда могла избавить себя от страданий, что уготовила Лунная Дева.       – Чушь! Вы обе хороши. Ты перековала её для себя, а сестрица просто осталась в стороне ради призрачного шанса для дочери. Вы обе ничем не лучше Лолт, что плетёт паутину.       – И ты искренне желаешь ей победы надо мной? – губы её изогнулись в едва заметной усмешке.       – Я искренне желаю, чтобы вы сожрали друг друга, для меня вы обе – жадные до чужих душ твари, и я искренне желаю голодных пальцев чумы на горлах ваших домов.       – Как интересно, ты получила её помощь, а теперь проклинаешь. До чего же ветреное создание – Королева Пауков, раз готова дать поддержку той, что не желает ей победы.       – Потому что я знаю, чего она хочет, – с вызовом ответила Иша. Богиня заинтересованно замолчала, приглашая Ишу продолжать. – И я дам ей то, чего она так желает, ради чего я вообще родилась на свет и прошла этот путь.       – Ты слишком много на себя берёшь, Стежок, – снова никакого ехидства, превосходства или вообще каких-либо эмоций.       – Возможно, но об этом точно не тебе судить.       – Я заберу то, что у меня украли. Ведь вор должен быть наказан. Посмеешь отобрать это у меня, и ты навеки останешься здесь, вместо родителей Шэдоухарт.       Тень таяла на глазах, исчезал рисунок чешуи на маске, драконья кровь отдавала холодом, будто сейчас у неё могли отнять нечто важное. Снова фигура становилась бесформенной, растворяясь в Шэдоуфелле, улетая в бесконечную пустоту тьмы.       Иша чувствовала боль, какой не испытывала давно, Маск всё просчитал, она пока нужна ему живой и тень исправно выполняла его волю до тех пор, пока не отуграла свою роль до конца.       – Я не отдам ей тебя, но…       Холодные когти почти исчезли, с трудом подняв руку, потянувшись к ней, тот едва заметно кивнул, будто знал всё о её мыслях. Раз боль утраты для Шар так важна, то она её не получит.       Жертвенный клинок, всё ещё обагрённый кровью Виконии засверкал красным, в другой руке Иши вспыхнул огонь. Холод уступил место теплу, возвращая пальцам чувствительность, а движениям плавность. Нечто в этой тени, всё ещё соединяло его с миром живых и давало ей возможность выполнять волю Маска.       Кровь настоятельницы зашипела маслом на клинке, когда её коснулось пламя. Тень истаяла с коротким вскриком, превращаясь в дымку, сужаясь до мелкой частицы. Душа, что должна была уйти в чертоги Лолт, осталась запертой в крошечном предмете легшим на ладони Иши. С изумлением и болью она уставилась на маленькую пластинку чешуи, теперь сверкающим фиолетово-красными бликами.       Вот что связывало их долгие годы, вот что за кровные узы оставляли тень за её спиной – вырванная сотню лет назад из лица чешуйка.       Клинок продолжил гореть, а растаявшая в темени Шар безучастно наблюдала за действом. Иша прислонила эту чешуйку к рукояти жертвенного ножа. Она ожидала увидеть, как радостно сверкнёт цветами Королевы Пауков клинок, но вдруг почернел, тронутый тенью. Огонь погас, смывая останки крови, а Шэдоуфелл содрогнулся от недовольного возгласа, точно так же, как и на коже показалась щекотка тысяч пауков. Обе богини недовольны, хотя Иша даже не совсем поняла, что именно случилось, но чувствовала, что всё сделала правильно, именно так и должно было произойти.       – Вашу руку, госпожа, – послышался сзади холодный голос.       На диске стоял Маск, протянув ладонь в приглашающем жесте.       – Ты заплатишь за всё, вор, – неизвестно, злилась ли на него Шар по-настоящему или то была лишь игра для смертной, но дроу медлить не стала.       – Не сомневаюсь, ваше темнейшество.       Его словам явно не хватало или издевки, или превосходства, но всё же Шар отчего-то не торопилась прихлопнуть строптивого воришку, что посмел крутить схемы у неё под носом. Время казалось застыло, когда она взяла его за руку и ощутила холод теней вокруг:       – Ты отлично справляешься с ролью воровки, – неожиданно сказал он.       – Что? – не поняла она.       – Грабь, но забирай только то, что тебе необходимо, а не тащи всё, будто сорока.       Мир снова приобрёл краски, она оказалась на полу храма возле распятых в воздухе родителей Шэдоухарт. Похоже, никто не успел даже осознать произошедшего, здесь прошло всего несколько мгновений прежде, чем Маск вытащил её из Шэдоуфелла.       – Я не могу, – жрица смотрела на замерших истязаемых тьмой родителей, в глазах застыли самые настоящие слёзы, но не от болезненного шрама. Он не сверкал, не скручивал душу пыткой.       – Джен, – позвал её отец, – ты должна это сделать, ради себя и нас. Мы слишком долго были в этой тюрьме, но ты вернулась к свету, ты смогла найти путь, сделай это.       – Нет! Нет! – возразила она. – Я пришла сюда спасти вас! И я не уйду отсюда без вас!       – Все эти годы мы жили одной лишь надеждой, что ты сможешь освободиться. Чтобы они не заставляли тебя делать с нами, мы знали, что ты всё ещё ты.       Голос мужчины звучал твёрдо, а вот женщина смотрела на Шэдоухарт со смесью слёз и радости. В её по-молодому светлых глазах читались оттенки безумия, постепенно съедающих разум. Она падала во тьму, Шар почти стерла её в тисках боли и осознания утраты, она почти поверила в то, что дочь навеки останется в услужении тьмы, но всё же надеялась и верила в лучшее.       – Я знала, что ты не испугаешься тёмного леса. Ты всегда была храброй, – всё-таки подала голос она, напоминая о ночи, когда маленькую девочку украли во время ритуала взросления.       – Поверь, увидеть тебя и знать, что ты спаслась – самый счастливый момент в нашей жизни. Ты спасешься и спасешь нас.       – Нет, я не могу вас потерять! После стольких лет – я снова вас нашла.       Иша отошла дальше, чувствуя, как наливается тяжестью клинок, теперь мерцающий чернотой теней. Родители Шэдоухарт просили не о спасении, они просили освободить их от страшного существования, что бесконечно отравляла жизнь их дочери, магическим шрамом терзая её изо дня в день.       Чародейке стало невыносимо тяжело, легкий жертвенный клинок всё равно остался инструментом чужой воли, украденной из-под носа уже двух богинь тьмы. И это – лишь начало хаоса, который она должна отдать Лолт, чтобы выкупить собственную душу.       Сзади послышались шаги, руки легли на плечи, обнимая и прижимая к груди. Иша прикрыла глаза, позволяя себе полностью погрузиться в это ощущение, жизнь, приносящая теперь калейдоскоп боли и утрат, разрушала разум ядом неуверенности.       – Никогда больше не отходи от меня далеко, – прошептал Астарион, чтобы Шэдоухарт его не услышала.       Она стояла и смотрела на черную точку шрама, не решаясь сделать последний шаг. Жрица понимала, как бы она ни поступила, её всё равно ждёт боль, только уже не физическая, а душевная.       – Мы всегда будем с тобой благодатью Лунной Девы, – подтолкнул её отец. – Прошу тебя, Дженевель.       – Неужели, это то – чего вы хотите?       – Это то, что нам нужно, всем нам. Ты должна была стать путеводной звездой Селунэ, но они отняли тебя у нас. Но теперь это можно исправить, а мы можем уйти с миром. И чтобы ни случилось, мы всегда будем рядом.       – Помоги нам, Джен, – взмолилась мать. – Теперь, когда я увидела тебя, то больше ничего не боюсь.       Черный символ Шар угас, снова на руке появилась сияющая белизной перчатся лунного света. Шэдоухарт с тихим «прощай», протянула руку, разрушая проклятие богини тьмы. В тишине разбилась боль, что сковывала всю семью долгие годы, а вокруг жрицы закружили два лунных мотылька. Светлячки душ последователей Лунной Девы проплыли вокруг Шэдоухарт, последним танцем прощаясь с ней.       – Говорят, они указывают дорогу заблудшим путникам, – в тишине сказал ей подошёдший Уилл.       – Меня здесь больше ничего не держит. Уходим.       Несмотря на трагичность момента, Шэдоухарт грустно улыбалась, она окончила страдания родителей, разрушила цепь боли, что десятилетиями сковывала их всех. Вот та цена крови, что могла заплатить жрица, не послушай она себя в тюрьме Песни Ночи. Не та жертва была самым страшным грехом, а уничтожение собственной крови, растворение её в алчущей утрат пасти Шэдоуфелла. И это, действительно, легло бы на неё и после смерти.       – Наверху есть ещё шариты, – напомнила Лаэзель не став ничего говорить Шэдоухарт или вообще как-то язвить. Даже её, воспитанную в обществе, где убийство собратьев по выводку, считается приемлемым делом, пробрала вся эта сцена. – Надо идти осторожно.       – Если кое-чей паучок нас выпустит, – мрачно заметил Уилл.       Иша вышла первой, паук уменьшился, Кромешная Паутина покрывала весь зал, загасив жаровни и сверкая фиолетово-красным светом. Очередной стежок в доме соперницы был поставлен. То тут, то там виднелись коконы, где навсегда остались служители Шар, они не шевелились, но дроу не сомневалась – клирики ещё живы. И теперь будут умирать очень медленно в этих проклятых тенётах.       Паук занял своё место на пальце чародейки. Ей стало до ужаса страшно ступать на липкие нити паутины, но посылать кого-то вперёд нельзя. С Лолт станется получить ещё что-то в качестве утешительного приза. Стоило ей встать на пол зала, как паутина пропала, образовав худую дорожку, по которой можно пройти только друг за другом.       На всякий случай, снова взяв Гейла за руку, Иша стала аккуратно идти вперёд, стараясь не касаться паутины. Кокон неподалёку двинулся, послышалось мычание, но разорвать его не удалось. Так они и покинули это место, считая, что Зеркало Утрат – отличный подарок для Лолт. Она найдёт, как им распорядиться.       Лестница вела наверх, слышались громкие голоса, звук ударов и треск проламываемых досок. Только через какое-то время они поняли, что так выбивают двери, а так же слышались команды и звонко топали Стальные Стражи.       Вход в монастырь был в подвале лечебницы, где шариты оборудовали пыточные залы, именно там их встретили Огненные Кулаки в сопровождении автоматонов. Неизвестно, кто их сюда направил, но сопротивление клириков явно смяли довольно быстро.       Кулаки, заметив их, тут же приготовились к атаке. Одеты они были не как патрульные, а в плотную броню, шлемы и священные символы на них отдавали божественным благословением. Почему бы они ни решились направиться в лечебницу, солдаты хорошо подготовились ко встрече со служителями богини тьмы.       – Стоять! – приказала одна из командиров, выставляя топор. – Именем герцога Горташа, вы арестованы!       – Боги, только разборок со стражей нам не хватало, – устало потёр переносицу Гейл.       – Что ты там сказал? – женщина хотела подойти, но тут из-за спин послышался знакомый голос.       – Отпустите их, они не имеют никакого отношения к творящимся здесь преступлениям. Благодаря ним, мы и зачистили гнездо шаритов.       – Но…       – Я сказал, отпустите.       Из-за спин показался Мар, скрыть удивление не удалось никому. Иша вообще думала, что тот покончил с собой в какой-нибудь ауре божественного света, когда тени напали на Лунные Башни. Но вот он перед ними, живой, здоровый, пышущий жизнью. Синяки и ссадины сошли, исчезла усталость и слабость, хотя это – неудивительно, прошло больше недели, он вполне мог восстановиться.       Тяжелые доспехи, украшенные символами Багамута, смотрелись на нём идеально, но казались слишком тяжелыми да излишне отделанными позолотой. Они больше походили на парадные или церемониальные, чем боевые. Хотя знакомый молот за спиной выглядывал рукоятью и выглядел нарочито просто, без какой-либо отделки или украшений.       – При всём уважении, – попыталась надавить на него стражница, – но это не вам решать, а…       – Они могут идти, – механически проговорил один из Стальных Стражей.       Обескураженная женщина и её подчинённые переглянулись. В их глазах явно читалась борьба между следованием уставу и своим ощущениям с инструкциями полностью доверять Стальным Стражам.       Иша едва заметно ухмыльнулась, Горташ ловко опутал город сетями, годами взращивая во всех уверенность, что механизм ошибиться не может, ведь у него нет оценочного суждения, симпатий и эмоций.       – Пропустить их, – с усилием выдавила из себя она.       – Но, мэм… – попытался возразить кто-то из патруля, но тут уже вмешался Стальной Страж.       – Пропустить их.       Оба автоматона встали по обе стороны, чтобы никто не смел преградить им путь. Их удлинённые алебарды намекали, что лучше с ними не спорить. Почему-то никто не сомневался, что их медлительность показная. Странная компания прошла мимо и поднялась в само здание.       Дом Печали, действительно, напоминал лечебницу, во всяком случае, травы, мази, койки и даже арестованные медсёстры в серой одежде свидетельствовали об этом. Возможно, эти девушки даже не знали, что благими намерениями заманивали легковерных пациентов сюда, чтобы шариты обманным путём забирали их воспоминания.       Мар вышел вместе с ними, судя по лицам Огненных Кулаков, паладина они хорошо знали, хотя вроде как последователи Багамута – не самые частые гости в городах. На улице не оказалось прохожих, Огненные Кулаки оцепили место и никого не пускали, а те, что стояли по периметру не двигались.       – Итак, у нас, наконец, есть возможность просто поговорить, – заметил Гейл, когда они отдалились от Дома Печали и вышли к оживлённой улице.       – Так и есть, – кивнул паладин.       – Тогда позволь поинтересоваться, почему последователь Платинового Змея обманул друидов Изумрудной Рощи, будто знает Хальсина? Что тебе там на самом деле понадобилось?       Вопросы не праздные. Каждая встреча с Маром была удивительно своевременной, и каждый раз он исчезал как нельзя вовремя, не дав никаких ответов.       «Я давно хотел сказать, – раздался в голове голос Императора. – Раньше это было лишь наблюдением, но сейчас вижу яснее. В его памяти огромный провал, будто из жизни вырезали довольно большой кусок».       «Шар?» – поспешила спросить Иша. Это хотя бы объяснило почему Мар оказался здесь, возможно, ему нужно Зеркало Утрат, оставшееся в подземном монастыре. Вот только теперь добраться до него будет крайне сложно.       «Нет, я не вижу ни магии, ни печати божественной воли. Но…»       «Договаривай уже!»       «Это – не человек».       «А кто?»       «Не знаю, аура Багамута мешает разглядеть истину, будь крайне осторожна. Вокруг тебя на удивление вьётся слишком много подозрительных личностей».       Иллитид не сдержал сарказма, но, по счастью, Мар, отвлечённый разговором с Гейлом, не заметил заминки.       – Я всё объясню. Да, ложь не входит в список добродетелей, но путь привёл меня в рощу, а теперь и сюда.       – Говори прямо, ты собираешься нам помочь или как обычно просто испаришься? – не выдержала Лаэзель.       – Нет, я должен помочь Уилдеру Рейвенгарду, но проблема в том, что я понятия не имею, где он находится.       – Подожди, – встрепенулся Уилл, – от… великий герцог всегда несёт службу на Змеиной Скале.       – Увы, дражайший Уилл, его там нет, и никто не знает, куда пропал твой отец после коронации Горташа.       – Подождите, а откуда вы знаете, что я?..       – Иногда священный долг открывает многие тайны, но до большинства мы должны доходить сами. Помогите мне.       – А что мы, собственно, будем с этого иметь? – поинтересовался Астарион не горя желанием терпеть общество святого воина рядом. Ему не хотелось проверять, насколько строго следует обетам Мар и не попытается ли прихлопнуть его во сне.       – В твоём случае, отродье, сохранишь свою неестественную, но всё же жизнь.       Иша начала серьёзнее относиться к предостережению Императора. Она ещё понимала, об этом могли знать Избранные Абсолют, а точнее Троицы Мёртвых. Но вряд ли Платиновый Дракон рассказал об их компании во всех подробностях.