Любовь — зла

Итоши Саэ всегда любил быть единственным хозяином своей жизни. Итоши Саэ всегда легко принимал решения — даже самые тяжелые. Итоши Саэ всегда сам строил свою судьбу и управлял всем, что происходило в ней. Он не был помешан на власти и контроле, вовсе нет: просто знание того, что его будущее зависит только от него, вселяло в него уверенность — как в себе, так и в этом будущем. Именно поэтому решение обратиться в полицию далось ему — впервые за долгое время! — нелегко. Именно поэтому проклятые письма смогли так сильно выбить его из привычной налаженной колеи. Эти письма стали трещиной, прочерченной на его жизни кем-то, кого он даже не знал. Кем-то, кто пошатнул его контроль над этой жизнью; кем-то, разломавшим все, что было таким привычным и правильным. Саэ с точностью до минуты помнил, когда именно это началось, когда пришло первое письмо — несмотря на то, что всей его бумажной корреспонденцией всегда занимался Джироланд. С родителями он уже давно поддерживал связь онлайн. Всегда только с родителями — брат предпочитал делать вид, что его не существует в те редкие моменты, когда Саэ подключался на семейный видео звонок. Саэ это мало трогало — так он себе говорил. Впрочем, сейчас у Рина уж точно стало куда меньше свободного времени, которое он мог бы потратить на жалкие попытки угнаться за братом вместо того, чтобы расти ради самого себя. Теперь он культивировал свои обиды, загоняя себя тренировками даже на коротких выходных, выделенных Блю Локом после завершения матча против молодежной сборной. Но для Рина это был матч против него и никого больше. Итоши не слишком надеялся, что брат что-то понял по его завершении. Да и вообще, Саэ не то чтобы интересовался тем, что происходит в упрямом котелке младшего — так он себе говорил. Ни родители, ни, тем более, Рин ничего не знали о письмах.

***

Почти три недели назад. В среду. Первое из них пришло в среду, и Саэ мог с кристальной четкостью воскресить в памяти этот день. Он только что вернулся домой из Испании вместе с несколькими членами «Реала», давно желавшими посетить Японию. Так они могли совместить приятное с полезным: пожить в новой для себя стране, но и не прерывать тренировки — шестеро из одиннадцати игроков молодежной сборной клуба теперь находились в Японии и могли продолжать тренироваться неполным составом. Уставший и вымотанный долгим перелетом, Саэ мечтал лишь о том, как примет душ и завалится в свою кровать, которая сейчас была желаннее любой супер-модели мира. Он даже не сразу отреагировал на оклик администратора в фойе жилого комплекса, где располагались его апартаменты. Окутанный туманом усталости, Саэ уже почти протянул палец к кнопке вызова лифта, когда запыхавшийся администратор наконец-то смог его нагнать. Итоши уставился на него с недоумением, которое на его лице привычно выглядело скорее похожим на высокомерие. Саэ давно понял, насколько полезной и безопасной для него была такая линия поведения. Еще подростком оказавшись в чужой стране без родных, он быстро уяснил, что казаться другим людям высокомерным и неприступным — куда лучше, чем казаться испуганным, уставшим, или неуверенным в себе. Особенно, когда пытаешься стать лучшим среди лучших. А со временем это наигранное высокомерие незаметно перестало быть наигранным, превратившись в его неотъемлемую черту и намертво въевшись в характер. Вот и сейчас администратор слегка стушевался от надменно-вопросительного зеленого взгляда под нетерпеливо заломленной бровью. Извинившись не менее десяти раз, мужчина с поклоном протянул Итоши тонкий конверт, на котором были напечатаны лишь его имя и адрес. — Мою корреспонденцию забирает Джироланд Дабади, — с ноткой раздражения в голосе напомнил Саэ, не торопясь принимать непонятный конверт. Наверняка там стандартная навязчивая реклама или очередные приглашения от конкурирующих клубов, не оставлявших попыток переманить к себе молодого футбольного гения. Саэ никогда не вникал в эту ерунду, оставляя своего менеджера разбираться с подобными глупостями самостоятельно. У Итоши были куда более важные дела, чем придумывание вежливых отказов алчным конкурентам. Сейчас, например, таким куда более важным делом были душ и кровать, с каждой новой минутой становившиеся почти навязчивой идеей, — а этот раздражающий клерк задерживал его своим дурацким заиканием. — Дело в том, что это письмо велено передать строго вам в руки, господин Итоши, — мужественно стоял на своем администратор. Упорный мужик. На бирке на лацкане его пиджака, скорее всего, было указано имя назойливого администратора, но Саэ было слишком лень вчитываться. Да он и не видел смысла запоминать имена и лица обслуживающего персонала в своем жилом комплексе — текучка здесь была бешеной, и люди менялись каждый день. Нетерпеливо цокнув языком, Саэ выдернул конверт из рук администратора и с излишней силой ткнул пальцем в кнопку вызова лифта. Лимит его и так хромающей вежливости иссякал со скоростью света. Оказавшись, наконец, в своей квартире, Саэ с раздражением отбросил дурацкий конверт на тумбочку в прихожей, откуда тот благополучно свалился, а затем и скрылся под небрежно припаркованным у стены чемоданом на колесиках. Итоши не глядя повесил куртку на крючок — она тут же сорвалась с него, спикировав прямиком на чемодан, а оттуда — на пол, но у него уже не осталось терпения, чтобы поднимать ее. Так и оставив свои вещи неопрятной кучей в коридоре, Саэ наконец-то добрался до вожделенного душа, а затем и кровати, ласково принявшей его в свои теплые и мягкие объятия. Проснулся он поздним вечером, когда в квартире уже стало темно. Огни Токио отражались в панорамных окнах, заполняя спальню ненавязчивыми бликами и не давая темноте никакого шанса стать кромешной. Выбравшись из кровати, Саэ еще около получаса вяло пофункционировал, бесцельно слоняясь по квартире в попытках избавиться от остатков сонливости и джетлага. Наконец он догадался заварить себе кофе и после первого же глотка почувствовал себя лучше. На самом деле, Саэ почувствовал себя настолько лучше, что даже решил не откладывать в долгий ящик распаковку чемодана, а заняться этим прямо сейчас. Но, сдвинув чемодан с места, Саэ остановился, так и не донеся ко рту чашку с кофе и заторможенно моргая на сиротливо валяющийся на паркете конверт. Он и сам не понял, почему все же решил вскрыть его. Изменилось бы что-то, не сделай он этого? Если выбросил бы проклятый конверт, а еще лучше — сжег? Но Саэ сделал то, что сделал, — и это стало началом слишком неприятных перемен в его жизни. В конверте оказался лишь сложенный втрое лист бумаги с единственным абзацем, выбитым на нем замысловатым шрифтом. И с каждым новым прочитанным словом Саэ начинало казаться, будто в его желудок кто-то засунул холодный клубок склизких, тошнотворно шебуршащихся червей. «Ты знаешь, как необычен цвет твоих глаз? Будто свежая листва весной, выкупанная в солнечном свете. Такие зеленые. Саэ, ты знаешь, какой цвет идеально сочетается с зеленым? Красный. Твои глаза стали бы еще красивее, пропитанные кровью. Она стекала бы на радужку, пока глазное яблоко цеплялось бы волокнами нерва за разорванные мышцы в тот миг, когда мои пальцы вырывали бы эту зелень из твоей глазницы. Ты кричал бы, Саэ? О, ты кричал бы, да. Однажды я обязательно услышу твои крики. Увижу красное на зеленом. А ты никогда не увидишь больше ничего.» — Что за… — пробормотал Саэ, с трудом шевеля вмиг онемевшими губами. На автомате опустив руку, он тут же зашипел от боли и резко отпрыгнул в сторону — совсем забыл, что держал в этой руке чашку, и горячий кофе полился прямо на его ступни. В голове нарастал неприятный звон, свербящим зудом отбивающийся от барабанных перепонок. Какого черта? Что это за идиотский розыгрыш? Как в тумане, Саэ обулся, не заметив, что натянул два разных кроссовка, и выскочил из квартиры, сминая лист в ощутимо подрагивающих пальцах. Казалось, что бумага жжется, будто сделанная из волокон крапивы, но Саэ не мог заставить себя выпустить этот проклятый листок из рук. Совершенно не заботясь о том, как выглядит — довольно безумно, к слову, в пижамных штанах, растянутой футболке, разномастных кроссовках, и со стоящими дыбом после сна волосами, — Итоши ураганом пронесся по коридору к лифту и ворвался в удивительно вовремя подъехавшую кабину, испугав своим внешним видом и перекошенным лицом сразу напрягшуюся мамочку с ребенком. Но Саэ даже не обратил на них внимания, — он вообще в этот момент ничего вокруг себя не видел, полностью погруженный в сумбурные мысли и нарастающее раздражение. Выскочив из лифта, он решительно приблизился к стойке администратора — там сидел уже знакомый ему клерк, с легким испугом воззрившийся на взъерошенного и недружелюбно настроенного Итоши. Саэ рассерженно нахмурился, глядя на озадаченного администратора. Раздражение в нем разгоралось все ярче, затмевая тревогу, вызванную отвратительным посланием. — От кого это письмо? — не размениваясь на любезности, сразу же перешел к делу Саэ, сверля взглядом мужчину, чье лицо вытянулось в неподдельном недоумении. В глаза неожиданно бросилась бирка на его пиджаке. Йори Аканэ. Так его звали, — почему-то теперь не так уж и лень было обратить внимание на имя другого человека. — Я не могу этого знать, господин Итоши, — неуверенно, но с безукоризненной вежливостью ответил Йори Аканэ, поправляя круглые очки. — Имени отправителя на конверте не было и, к тому же, профессиональная этика не позволила бы мне… — Кто его принес? — процедил сквозь зубы Саэ, перебивая администратора и хмурясь еще сильнее. Его пальцы смяли зажатый в них листок, порываясь собраться в тугой кулак. Йори тоже слегка нахмурился, но тут же возвратил на лицо безупречно нейтральное выражение. Саэ смотрел на него сейчас сверху вниз, поскольку мужчина сидел на стуле, и со своей позиции видел редеющую шевелюру у него на темечке, — Йори пытался зачесывать туда волосы, стараясь оттянуть во времени момент появления проплешины. Какого хрена он вообще обращает сейчас внимание на эти мелочи? Саэ стиснул зубы в приступе раздражения, которое еще сильнее распаляла подступающая к горлу нервная тошнота. — Его привез курьер, который всегда разносит документы и посылки в эту резиденцию, — с достоинством ответил администратор, еще сильнее выбешивая своим спокойствием Саэ, у которого уже буквально закипало все внутри. — Могу ли я еще чем-нибудь… — В какой службе доставки работает этот курьер? — почти прорычал Саэ, теряя терпение. Получив ответ и не озаботившись благодарностью, он быстро прошел назад к лифту, вновь распугивая соседей зверской гримасой на лице. Кожу покалывало, а зажатый в пальцах лист бумаги казался чем-то одушевленным и очень мерзким, — как отвратительное насекомое, готовое ужалить. Хотелось выбросить его как можно скорее и вымыть руки. Вернувшись в квартиру, Саэ ожесточенно скомкал листок и не глядя зашвырнул куда-то в сторону, параллельно уже набирая номер службы доставки, чей курьер и принес письмо. Спустя полчаса разговоров с многочисленными менеджерами, происходивших на тонах разной степени повышенности, Саэ пришлось признать поражение: отследить отправителя оказалось невозможно — все зацепки вели в никуда. Ему будто призрак какой-то отправил эту мерзость. Но Саэ прекрасно понимал, что призраками тут и не пахнет. Это мог быть как очень жестокий розыгрыш, так и происки психованных фанатов, которых он успел повидать немало. Возможно, козни конкурирующих клубов, чьи приглашения Джироланд регулярно отклонял от его имени? Налив себе выпить, Саэ начал постепенно успокаиваться, пока в какой-то момент не задремал прямо на диване, убаюканный бубнежом включенного телевизора.

***

Следующие несколько дней были наполнены привычной рутиной: тренировки, единственный звонок родителям, доставка еды из дорогих ресторанов. Сокомандники попытались вынудить его устроить им тур по городу на правах «местного», но Саэ безжалостно осадил их. Не собирался нянчиться с этой толпой парней, сдуревших от экзотики незнакомой им страны, — пусть найдут себе экскурсовода. Омерзительное письмо постепенно стиралось из памяти, и Саэ совсем успокоился, окончательно выбросив из головы неприятный инцидент. До тех пор, пока не получил новое послание. У них как раз закончилась утренняя тренировка, и Саэ, чувствуя приятную усталость в мышцах, даже не ощущал привычного раздражения от бесконечного трепа товарищей по команде. Вшестером они неторопливо шагали к выходу из громадного спортивного комплекса, где для их тренировок было забронировано отдельное поле, когда Саэ вдруг окликнула девушка администратор. Тревожно знакомый конверт в ее руке он заметил еще до того, как администратор нагнала их. В кончиках пальцев разлился колючий холодок, а мышцы, так приятно расслабленные после интенсивной тренировки и контрастного душа, напряглись, будто пытаясь превратиться в дерево. Администратор щебетала что-то нелепое и протягивала Саэ треклятый конверт, при этом томно поглядывая на него и жарко краснея, а он просто стоял, не шевелясь, и буравил отчаянно заигрывавшую с ним девушку неприязненно-раздраженным взглядом. — Что, Итоши, поклонницы все прохода не дают? — усмехнулся итальянец Мару Бруно, их вратарь. Раскосые глаза Мару глядели с понимающей насмешкой. Из-за его внешности мало кто мог распознать в нем иностранца — мать Бруно была родом из Японии, но сам он ни разу прежде здесь не бывал. В его семье совсем недавно произошла трагедия, в результате которой погибла его сестра. Это горе сильно выбило его из колеи, — но поездка на родину матери, казалось, влияла на Мару благотворно. Хотя на прошлой тренировке он вдруг, никому ничего не сказав, просто ушел с поля. Никто его не останавливал и следом не пошел, тактично предоставляя вратарю личное пространство. Вернулся он только к самому концу тренировки, бледный и с припухшими глазами, и все деликатно сделали вид, будто ничего не заметили. Саэ, зная о потере в его семье, ответил с куда меньшей долей яда, чем мог бы: — Завали, Бруно. Мару добродушно хмыкнул, но его реплика положила начало бесконечным подтруниваниям остальных, поэтому Саэ не слишком вежливо выдернул конверт из рук пуще прежнего залившейся румянцем девушки и, не поблагодарив, зашагал к стойке ресепшена, отрывистым кивком приказав ей следовать за ним. — Где твои манеры, Итоши! — хохотнул ему вдогонку форвард, испанец Мигель Рамирес, передергивая густыми бровями и игриво подмигивая девчонке администратору. Общительный и прекрасно осведомленный о своих впечатляющих внешних данных, Мигель был тем еще ловеласом, за несколько дней, проведенных в Японии, уже успевшим сходить на три свидания с тремя разными девушками. О каждом свидании он порывался вывалить на команду такие интимные подробности, без которых каждый из них прекрасно обошелся бы. Саэ только раздраженно закатил глаза, не удостоив Рамиреса ответом, но прекрасно слышал, как парни переговариваются, посмеиваясь, — конечно же, обсуждали якобы любовное послание, свалившееся на полузащитника команды. Итоши в этот момент как никогда хотел, чтобы эти лоботрясы оказались правы, — но внутреннее чутье не давало обмануться. Конверт был абсолютно идентичным полученному несколько дней назад: такая же плотная, отдающая желтизной бумага, но на сей раз из подписи было только лишь его имя. Когда администратор комплекса, воодушевленная его явно желанным вниманием, наконец смогла его догнать, Саэ смерил ее подозревающим взглядом. Холодок в его глазах, похоже, слегка отрезвил девушку, потому что она перестала томно поглядывать на него из-под густо накрашенных ресниц, слегка растерявшись. — Кто принес этот конверт? — в лоб спросил ее Саэ, прищуривая глаза. Девушка быстро-быстро заморгала, вытаращив на него круглые глазищи. — П-простите? — переспросила она, окончательно отбросив свои глупые ужимки, которые на Итоши не работали от слова совсем. — Вы глухая? Я, кажется, с вами уже перешел на японский, — скривился Саэ, нетерпеливо цокнув языком. Повторил едва ли не по слогам, будто для отсталого ребенка, заставляя девушку снова покраснеть, только на сей раз уже от смущения совсем другого рода: — Кто доставил это письмо? — Я не знаю, — пролепетала администратор, вконец стушевавшись. — Как это: вы не знаете? — продолжал наседать на нее Саэ, раздраженно встряхнув зажатым в руке конвертом. — Я отходила… ну, мне пришлось отойти. Попудрить носик, — сбивчиво призналась девушка, неловко уставившись в пол, и Саэ с трудом сдержался, чтобы вновь не закатить глаза. У женщин что, язык отсохнет, если они просто прямо скажут, что ходили в туалет? — А когда я вернулась, этот конверт уже лежал сверху на всей остальной корреспонденции. Саэ еще пару секунд молча сверлил ее взглядом, затем, не сказав больше ни слова, резко развернулся на пятках, скрипнув подошвами дорогих кроссовок по начищенному полу, и стремительно зашагал к выходу. Конверт буквально жег его пальцы, и Саэ до скрипа стиснул зубы. Какого черта? Происходящее бесило его неимоверно. Мелькнула мысль, что, возможно, ему стоило бы обратиться в полицию, но Саэ отмахнулся от нее. Его график и так был слишком загруженным, и для полицейских разбирательств в нем попросту не было места. К тому же он не считал эту чертовщину с отвратительными посланиями чем-то серьезным, хотя и было, безусловно, неприятно. Сокомандники уже успели разойтись, и Саэ облегченно выдохнул. Привлекать еще больше внимания к этому письму он не хотел. На улице его уже ожидала машина со скучавшим за рулем Джироландом, который мигом встрепенулся, завидев своего подопечного. Саэ молча нырнул на пассажирское сиденье и брезгливо зашвырнул конверт назад. Джироланд с недоумением проследил за этим движением, вопросительно приподнимая брови над красной оправой очков. Саэ лишь нахмурился еще сильнее, застегивая ремень безопасности. — Так и будем собирать пыль на стоянке или поедем уже? — нетерпеливо бросил он вместо приветствия. Джироланда его грубость не смутила — у менеджера уже давно выработался иммунитет к совершенно не фильтрующему свою речь футболисту. Дабади знал этого парня с тех пор, как тому едва исполнилось пятнадцать, и за прошедшие пять лет успел неплохо его изучить, в какой-то момент даже проникнувшись к ершистому подопечному теплыми чувствами, отдаленно смахивавшими на отцовские. Итоши абсолютно точно не гнался за симпатией и благосклонностью других людей. Но Джироланд успел застать Саэ еще подростком, для которого вынужден был стать не только менеджером, но отчасти и почти родительской фигурой в другой стране, где у мальчика не было никого близкого. Поэтому он знал не понаслышке, что молодой человек, в которого этот мальчик вырос, может быть действительно приятной личностью, если приложит усилие. Другое дело, что прилагать усилия для того, чтобы быть приятной личностью, Итоши Саэ не торопился. Его и так все устраивало. Сейчас же он, еще более угрюмый, чем обычно, откинул голову на подголовник своего сиденья, хмурясь на пролетающие за окном авто витрины магазинов. Джироланд специально заехал за ним сегодня, чтобы подвезти до дома, где они должны были, по настоянию менеджера, заняться изрядно накопившимися предложениями от различных брендов, желавших урвать не обделенную внешностью восходящую звезду футбола для представления их продукции. Джироланд настаивал, что им просто необходимо просмотреть все предложения и выбрать те, которые могут быть выгодны для репутации и медийного образа Итоши. Саэ же хотелось страдальчески застонать от одной мысли о многочасовом ковырянии в этих бумажках. Он, черт возьми, футболист, а не поп-айдол, о чем его менеджер, кажется, умудрился напрочь позабыть. Джироланд либо действительно не замечал особо мрачного настроения Саэ, либо просто умело игнорировал его, совершенно не обижаясь на его односложные реплики и недружелюбное хмыканье в ответ на любые слова менеджера. Итоши продолжал думать о письме, которое все же предусмотрительно забрал с заднего сиденья, выходя из машины, — не хотел, чтобы его нашел Джироланд. Что за урод мог присылать ему подобную дичь? Если это не прекратится, придется все же делать что-то с этими «письмами счастья». Раздражение накатило на Саэ с новой силой. У него не было ни времени, ни желания разбираться с чем-то подобным. Он все же склонялся к тому, что это какой-то больной фанатский розыгрыш, и надеялся, что вся эта чертовщина просто прекратится. Как-нибудь. Без его участия. Но этим надеждам не суждено было сбыться. Едва войдя в квартиру, Саэ и Джироланд замерли на пороге, как вкопанные. Все вокруг было перевернуто вверх дном, будто по комнатам прошелся мини-ураган. Оправившись от первого потрясения, ставший смертельно серьезным Джироланд велел Саэ оставаться на месте, пока он обследует квартиру, но Итоши, ожидаемо, не послушал его, упрямо двинувшись следом. В его дом явно кто-то вломился, но при этом сам замок на входной двери не был сломан. Очень чистая работа. Как ни странно, взломщик не вынес ничего ценного. Единственными пропавшими вещами оказались любимый свитер Саэ и несколько его детских фото. Это обстоятельство вызвало зудящее ощущение под кожей. Кому могли понадобиться его вещи, не имеющие никакой ценности, кроме личной? И зачем? Все, происходящее дальше, размазалось в кашу из сдобренных туманом тревоги мыслей, от которых голова Саэ трещала по швам. Джироланд молниеносно переключился в режим «запасного родителя», как это называл про себя Итоши, и вызвал полицию, даже не подумав посоветоваться со своим подопечным, но Саэ, вдруг с неожиданной четкостью осознавший, что ситуация действительно серьезная и сама по себе теперь уж точно не рассосется, не протестовал. Более того, он с неохотой рассказал менеджеру о мерзком письме с угрозами. На побелевшее и вытянувшееся лицо ошарашенного Джироланда Саэ старался не смотреть — самому и так было тошно. Новое послание перекочевало в руки полицейских — внутри действительно оказалось нечто похожее на первое письмо: нездоровые комплименты в сторону Саэ, приправленные пространными угрозами. Вскоре в квартире Итоши помимо патрульных объявились и два следователя. Он механически отвечал на их дотошные вопросы, пытаясь задавить выбивающее из колеи ощущение сюрреалистичности всего происходящего. Как будто ему снится сон, который все никак не закончится. Не просто сон, а настоящий кошмар, — а ведь прежде ему никогда в жизни не снились кошмары. Весь привычный уклад жизни после этого, ожидаемо, пошел наперекосяк. Теперь Саэ повсюду сопровождал полицейский, а то и двое сразу, не давая ему и шагу ступить без постоянного надзора. Копы даже не думали скрывать, кто они такие, таскаясь следом за раздраженным до предела Саэ, иногда вообще в полицейской униформе, чем неизменно приковывали к нему настороженно-любопытные взгляды на улице, в кафе, в супермаркете — везде. Итоши ощущал себя лабораторной крысой, с которой не спускают глаз до конца эксперимента. Хуже всего было то, что письма действительно продолжали приходить. Саэ перестал их читать, довольствуясь расплывчатым кратким содержанием от Джироланда («Там не самые приятные вещи»). Сам он не особо горел желанием еще больше портить себе настроение, которое теперь и так было стабильно ниже плинтуса. Ведущий расследование детектив Игараси попробовал было запретить ему ездить на тренировки, но тут уж Саэ взбунтовался, в полной мере показав нелегкий характер. Постоянный полицейский конвой бесил его до скрипа в зубах. После проникновения в его квартиру — где в срочном порядке сменили замки, — таинственный сталкер не предпринимал никаких попыток нападения или чего-то подобного. Вообще ничего не происходило, если не брать в расчет регулярно поступавшие письма с различными вариациями нездоровых фантазий о том, как можно было бы изуродовать Итоши Саэ. Каждый раз письма попадали к адресату необъяснимым и неотслеживаемым образом: их перестали приносить курьеры, однако конверты продолжали регулярно появляться то у входной двери, то в почтовом ящике, то оказывались на стойке ресепшена, — но администраторы никогда не видели, кто именно их подбрасывал. Саэ решительно не понимал, на кой черт полиция дежурит у входа в жилой комплекс, если каждый раз эти мерзкие конверты все равно проскальзывают у них прямо перед носом. Началась третья неделя расследования, а у полиции все еще не было никаких продвижений. Саэ исполнялся все большим презрением к служителям закона. Неужели так сложно отследить одного больного психа, подбрасывающего ему свои недоделанные письма с угрозами? Зато все новые полицейские конвоиры прилипали к нему, как банный лист, вынуждая Саэ то и дело выходить из себя и провоцировать скандалы с неимоверно бесящими его «телохранителями». О том, что телохранитель ему не нужен, детектив Игараси даже слушать не хотел. Предатель Джироланд в этом вопросе принял сторону следователя. Правда, видя, как все больше буксует расследование, Дабади, с согласия Саэ, параллельно обратился к частному детективу, имевшему очень хорошую репутацию. Итоши становился все более дерганным и раздражительным, особенно в преддверии матча в составе молодежной сборной Японии против команды Блю Лока. Саэ действительно ждал этот матч, предвкушая что-то по-настоящему интересное, что могло бы взбодрить его и разбавить этот бесконечный стресс. Ему стоило немалых усилий никак не показать, что в его жизни происходит полнейший пиздец. Впрочем, на время матча Саэ действительно удалось забыться, полностью погрузившись в игру. Противостояние с братом оттеснило за задний план все мысли и тревоги по поводу неуловимого преследователя. Проигрыш не особо задел Саэ, потому что он изначально решил участвовать в этом матче не ради победы, — ему было действительно интересно посмотреть на то, что из себя представляют игроки секретного футбольного проекта. Да и успехи брата — или их отсутствие, — тоже хотелось оценить, хотя он никогда не давал этой мысли до конца оформиться в его голове. Взбодренный выбросом адреналина после завершения матча, Саэ даже не чувствовал привычного раздражения, когда недовольный полицейский в штатском, которому он категорически запретил сопровождать его внутрь спортивного комплекса, оттеснил проблемного подопечного к уже поджидающей их машине. Саэ оказался настолько поглощен собственными впечатлениями и эмоциями от закончившегося матча, настолько взбудоражен неимоверным зарядом энергии, полученным во время этой напряженной, но действительно заставляющей закипать кровь игры, что любые тревоги о сталкере покинули его голову, вытесненные куда более приятными и волнующими мыслями. Вот только эта эйфория и передышка от постоянного внутреннего напряжения не продлились слишком долго. Потому что сталкер умудрился подгадать самый неподходящий момент, чтобы вновь напомнить о себе. Саэ получил новое послание. Правда, на этот раз оно ломало весь установившийся порядок, — это не был ставший уже привычным конверт с выбитым на нем его именем. Саэ очень долго буравил хмурым взглядом непрочитанное письмо от скрытого отправителя в своей электронной почте. Он должен был немедленно сообщить о новой улике следователю. Даже открывать этот имейл — первое электронное письмо за прошедшие неполные три недели, — самостоятельно не должен был. Может, эта новая зацепка смогла бы помочь зашедшему в тупик следствию. Саэ скрипнул зубами, кривя губы в презрительной гримасе. Расследование вообще не продвинулось за все то время, что его жизнь скоростными темпами переворачивалась с ног на голову. Необъяснимая решимость завладела им, ускоряя пульс и придавая уверенности. Саэ не хотел думать о доле нездорового любопытства, которое вынудило его все же открыть этот тревожный имейл. Затаив дыхание и не давая самому себе шанса отступить, Саэ решительно запустил полученный от неизвестного отправителя аудио файл.

***

— Должно быть, ты хочешь узнать, кто я, Саэ? Конечно же, ты хочешь. Давай сыграем в игру. Я оставлю для тебя зацепку, разгадать которую сможешь только ты. И если ты действительно поймешь, кто я, а после этого все равно захочешь сдать меня полиции, я не стану тебе мешать. Мой подарок будет ждать тебя на третьем этаже торгового центра в Сибуя, возле третьего павильона. Послезавтра. Сделаем это нашим маленьким секретом, а, Саэ? Докажи, что на самом деле чего-то стоишь, фальшивый гений. Механический, искусственно измененный голос продолжал отбиваться гудящим эхом от стен комнаты даже после окончания записи. Саэ стоял над ноутбуком, уперевшись в стол побелевшими ладонями, и до скрипа сжимал зубы, буравя мрачным взглядом экран. В его голове вихрился целый рой раздерганных мыслей, ни одна из которых не могла похвастать разумностью. Потому что Саэ на полном серьезе обдумывал вариант отправиться в торговый центр послезавтра. Его достало это все. Достала медлительность полиции, способной только всячески усложнять его и без того ставшую непростой жизнь ежедневно сменявшимися неповоротливыми копами, контролировавшими каждый его шаг. Достало жить в постоянном напряжении и ощущении чужого взгляда на затылке. И поэтому сейчас Саэ собирался поступить по-настоящему безрассудно и опрометчиво, — но ему уже было плевать. Нет, он не планировал идти за этой уликой совсем уж беззащитным. Саэ понимал, что может наткнуться там на самого неуловимого сталкера, хотя тот и дал понять, что личной встречи не произойдет. Но кто верит словам психов, верно? О том, что сам ведет себя, как натуральный псих, приняв настолько опасное решение, Саэ предпочитал не задумываться. Он собирался забрать эту проклятую зацепку, чем бы она ни была. Что, если он и впрямь сможет хотя бы отдаленно предположить, кто преследует его вот уже третью неделю? На данный момент никаких идей у Саэ не было. Он уже чувствовал, как дымится его мозг, пытаясь пронализировать всех людей в его жизни, которым он мог насолить, осознанно или ненамеренно — таких, к слову, обнаружилось немало, что в сложившейся ситуации впервые стало для Саэ поводом для беспокойства, — однако никто из знакомых уж точно не стал бы заниматься подобной ерундой, чтобы отомстить ему за прошлые обиды. План понемногу начинал формироваться в его гудящей от тревожного волнения голове, но вначале Саэ решил кое-что проверить. Порывшись в списке контактов телефона, он вдохнул глубоко, будто готовясь к погружению под воду, недовольно поджал губы, настраиваясь на нелегкий разговор — с ней разговоры никогда не были легкими, — и решительно ткнул пальцем в иконку соединения. — Я что, сплю, Зеленоглазка? — проорал в трубку слишком громкий женский голос со слишком неприкрытым весельем в нем, и Саэ поморщился, почти чувствуя оскомину на зубах от этого слишком бодрого тона. В ней вообще всего было слишком. — Ты сам, сам мне звонишь! Не я бегаю за тобой с диктофоном наперевес и языком через плечо! Сегодня парад планет какой-то? На Землю летит метеорит? Завтра не взойдет солнце? Срочно, ущипните меня, кто-нибудь! — Ты можешь заткнуться, а? — прошипел Саэ, морщась и прямо-таки чувствуя, как в висках начинает зарождаться боль, сопровождаемая нервным тиком в правом глазу. — Воу-воу, поумерь свое очарование, Зеленоглазка, ты же помнишь: я за другую команду играю, — хохотнул динамик откровенно издевающимся и по-прежнему слишком веселым девичьим голосом. — А теперь колись, чего надо? Манера сразу переходить к делу была в Синахаре Мисаки, пожалуй, именно той чертой, что больше всего нравилась Саэ. Это — и ее неподкупная честность. Мисаки была не в меру эксцентричной, но сверх меры талантливой журналисткой одного из самых известных изданий в Японии. Год назад Саэ угодил в скандал, неожиданно разгоревшийся после одной особенно разгромной победы «Реал Мадрида» над соперником, катализатором для которой стал никто иной как атакующий полузащитник испанского клуба. Сразу же после этого пресса буквально взорвалась истеричными статьями, «разоблачавшими» якобы многолетнюю наркозависимость Итоши Саэ и употребление им допинга непосредственно перед матчем. Известность сыграла с восходящей звездой футбола злую шутку, поднявшаяся вокруг него шумиха начинала опасно набирать обороты, — и тогда на горизонте очень вовремя появилась Синахара Мисаки с разгромной статьей, открывшей неоспоримые доказательства взяток медийным изданиям за распространение преступной клеветы. Репутация Итоши оказалась спасена, последовала серия судов и штрафов для всех, замешанных в этой гнилой истории, — а Мисаки ворвалась в жизнь Саэ, который до сих пор не мог понять, когда эта ненормальная девица единолично решила, что теперь она его приятельница. Ему выбора вообще никто не давал. Так сложилось, что Мисаки стала единственным репортером, которому Саэ добровольно давал редкие интервью — потому что знал, что Синахара ни за что не переврет его слова. Он вообще терялся в догадках, как она смогла прогрызть себе путь на вершину журналистской карьерной лестницы с ее-то патологической честностью, без желания приукрасить материал ради громкой сенсации. Виделись они редко, и обычно на этих встречах Мисаки заставляла его закатывать глаза к потолку от раздражения, пока сама она безбожно флиртовала с растерянно смущавшимися официантками в каждом кафе, где они располагались для интервью или просто для разговора. Их отношения балансировали на грани взаимного раздражения-тире-симпатии и беззлобных издевок. Тем не менее, Саэ знал, что Мисаки не откажет в помощи, если он к ней обратится. А что еще важнее — будет держать язык за зубами, когда это нужно. — Я сейчас перешлю тебе аудио файл, — объявил Саэ, садясь за ноутбук. — Прогони его через свои программы. Возможно, получится снять искажение голоса и понять, как он звучит на самом деле. — Мне ничего не понятно, но уже очень интересно, — все с тем же беспечным весельем отозвалась Мисаки. — Валяй, шли свою запись. И хоть малюсенькую косточку мне брось, что это, а? — Никаких вопросов, Синахара, — отрезал Саэ, отправляя файл. — Зануда, — пропела в трубку Мисаки. — Птичка прилетела. Лады, сейчас гляну и наберу тебя. Она отключилась, не дав Саэ даже возможности попрощаться — впрочем, он и не собирался. Захлопнув крышку ноутбука, он поднялся и принялся нервно мерить шагами квартиру. В логове Мисаки была куча техники и компьютерного железа, не говоря уже о софте, который она смогла заполучить в свои загребущие руки не самыми законными путями. Если ей удастся очистить эту запись так, чтобы стал понятен исходник голоса — возможно, он даже откажется от сумасшедшей затеи идти в торговый центр по приглашению сдвинутого на письмах маньяка. Уж имея звукозапись голоса, полиция точно должна быть в состоянии распутать эту головоломку, не так ли? Вибрация поставленного на беззвучный режим телефона в кармане джинсов застала Саэ врасплох, вынудив нервно дернуться. Он поспешно принял звонок. — У меня два вопроса, Итоши, — отчеканила Мисаки уже без прежнего веселья в голосе. — Я же сказал: никаких вопро… — Первый: какого хера происходит? Это что за запись такая? Ты в полицию обращался? Только не говори, что правда собрался тащиться в этот торговый центр! — Это дохера вопросов, Мисаки, а не два, — возвел глаза к потолку Саэ, крепче сжимая телефон подрагивающими от волнения пальцами. — Второй! — повысила голос Синахара, игнорируя его замечание. — Когда я смогу написать об этом статью? — Никогда, — буркнул Саэ в трубку, рассеянно ероша волосы пальцами свободной руки. — Слушай, сказать я тебе ничего не могу. Сейчас. У меня кое-какие проблемы, и да, полиция в курсе. — И почему же этой записью занимаюсь я? Хочешь сказать, я настолько крута, что полицейские спецы не смогли взломать фильтр на этом аудио? — А ты смогла? — оживился Саэ, перестав наматывать круги вокруг стола и замерев у окна. — Не полностью, — неохотно призналась Мисаки. — Искажение очень качественное, над ним не дурак работал. Исходник вывести не удалось, хотя если бы запись голоса этой дамочки попала мне в руки, я смогла бы наложить все нужные фильтры и кодировку, чтобы проверить совпадение по тонам, и… — Дамочки? — ошарашенно переспросил Саэ. — Ты хочешь сказать, что на этой записи — женский голос? — Именно это я и сказала. Частоты и вибрации четко соответствуют тональности женского голоса, но на этом все. Но я знаю, какую прогу эта барышня использовала, чтобы так искорежить голос. — То есть, если бы у тебя был исходник голоса, ты смогла бы проверить, действительно ли это он был закодирован в записи? — Да, Итоши, я тебе пять минут назад об этом сказала. Так что, какие у полиции идеи на этот счет? — Следствие засекречено, — туманно открестился от ее вопросов Саэ. — Так что никому ни слова об этом, Синахара. — Обижаешь, Зеленоглазка. Я дождусь, когда ты дашь добро на разглашение, и этой статьей сорву Пулитцеровскую премию за выдающееся расследование. — Еще мне нужен пневмат, — плоским голосом объявил Саэ, решив не комментировать ее амбиции. Мисаки на том конце, похоже, подавилась — судя по захлебывающимся звукам и истошному кашлю. — А мне нужна Натали Портман, — наконец ехидно фыркнула она, прокашлявшись. — Но мы редко получаем то, что нам нужно. — Я знаю, что тебе раз плюнуть достать его, — невозмутимо гнул свою линию Саэ, пропустив ее слова мимо ушей. — А я тут чихнуть лишний раз не могу без того, чтоб приставленные ко мне копы не переполошились, так что раздобыть пневмат самостоятельно — без шансов. — Нахера тебе пневмат, если ты только что сказал, что тебя постоянно пасут копы? — хмыкнула Мисаки. — Мне так… мне так будет спокойнее, — с легкой заминкой ответил Саэ, понимая, что ни в коем случае не раскроет Мисаки истинную причину, по которой ему стал необходим пневмат. Если она поймет, что он действительно «собрался тащиться в этот торговый центр», с нее станется настучать на него Джироланду, а тот со скоростью света оповестит полицию — и следствие растянется еще черт знает на сколько. — Ой, блин, как же ты мне дорог, Итоши, — сокрушенно вздохнула в трубку Синахара. — Ладно, утром получишь свою пукалку. Но если встрянешь в неприятности — я тебя собственноручно прибью. И учти, — в ее голосе заплясали угрожающе-азартные нотки, — я из тебя вытрясу это дело до самой малюсенькой мелочи, усек? Саэ только хмыкнул в трубку и отключился, не благодаря и не прощаясь. Что ж, надежда на то, что Мисаки удастся расшифровать голос на записи, рассеялась, как дым на ветру. Ее заключение о том, что запись сделана женщиной, стало потрясением, и хоть немного сузило круг возможных подозреваемых, но света на это дело все равно не пролило. Завтра Саэ постарается тайком от полицейской охраны получить высланный ему пневмат, а затем выяснит, что этот психованный сталкер/ша оставил для него в торговом центре. И тогда передаст полиции все новые детали. Хотя, с теми темпами, которыми шло расследование, Саэ начинал сомневаться, что даже эти новые зацепки смогут прояснить дело для непонятно за что получающих зарплату служителей закона. Немного успокоившись, он вновь включил ноутбук и обосновался с ним на диване, запустив присланную Джироландом запись матча, закончившегося несколько часов назад. В сотый раз прокручивая на повторе особенно запомнившиеся моменты и анализируя поведение на поле Исаги Йоичи, сумевшего вызвать неподдельный интерес, Саэ даже сам не заметил, как в какой-то момент отключился прямо на диване.

***

Полицейский, которому было поручено присматривать за Саэ в этот день, не слишком удивился неожиданному желанию подопечного с самого утра поехать в спортивный комплекс для одиночной тренировки. А Итоши чувствовал, как бурлит его кровь от нервного перевозбуждения и адреналина, вызванных сумасбродной идеей, на которую он решился. От сковавшего его напряжения все мышцы казались вырезанными неумелым столяром из негнущегося дерева, но полицейский, лениво ведущий машину — спасибо, хотя бы не патрульную, с мигалками и сиренами, — не обратил на это внимания. Пока что все шло согласно плану Саэ, — если это сумасшествие вообще можно было назвать «планом». Однако его новый сопровождающий оказался куда более дотошным, чем его коллеги, — потому что упрямо потащился следом за Итоши внутрь комплекса, явно вознамерившись не спускать с него глаз во время «тренировки». Которой и в помине не было, и это моментально вскроется, как только администратор на ресепшене скажет, что Итоши Саэ не бронировал для себя поле. Едва ли не скрипя зубами от раздражения и мысленно понося на чем свет стоит чрезмерную исполнительность своего конвоира, Саэ лихорадочно обдумывал, как выпутаться из этой непредвиденной ситуации. Он рассчитывал просто тихонько улизнуть через один из черных выходов спорткомплекса, но теперь это не представлялось возможным — полицейский не отставал от него ни на шаг. Стойка администратора приближалась с неотвратимостью айсберга, поджидающего «Титаник», грозя накрыть весь план медным тазом, — потому что забронировать поле прямо на месте было нельзя, а Саэ чувствовал себя слишком нервным и раздерганным для выдумывания нового способа скрыться от полицейского. Спасительное озарение пришло в последний момент. — Мне нужно в уборную, — заявил Саэ безаппеляционным тоном. Полицейский, чье имя он не потрудился запомнить, лишь пожал плечами и флегматично двинулся следом за ним. У дверей туалета Саэ резко затормозил и обернулся к своему надзирателю с самым высокомерным и категоричным выражением лица, на какое только был способен. — Я хотя бы в сортир могу зайти в одиночестве? — ядовито процедил он. — А то это уже вуайеризмом попахивает, не находите? Непрошибаемый полисмен встретил его взгляд с поистине буддийским спокойствием и снова пожал плечами. — Если вы не выйдете ровно через две минуты, господин Итоши, я войду, и это не обсуждается, — внушительно пробасил он. Саэ возмущенно цокнул языком и толкнул дверь. Внутри лихорадочно осмотрелся. Память его не подвела — в зоне рукомойников действительно было довольно большое окно под потолком. Вот только чтобы добраться до заедающей, тяжелой рамы, к тому же расположенной довольно высоко, и протиснуться в окно, да еще и так, чтобы не убиться при приземлении, Саэ явно понадобится больше двух минут. Он отчаянно перебирал в уме возможные варианты дальнейших действий, когда в одной из кабинок кто-то неожиданно спустил воду. Моментально напрягшись — Саэ в последнее время с подозрением относился к незнакомым людям, по очевидным причинам, — он хмуро уставился на занятую этим неизвестным кем-то кабинку. А в следующий миг дверца распахнулась, являя взгляду Итоши того, кого он меньше всего ожидал увидеть здесь и сейчас. — Ресничка-старший, да у нас с тобой точно миндальная связь! — прогорланил оскалившийся во все тридцать два Шидо Рюсей. — Я как раз тебя и искал! Продолжая лыбиться во все лицо, светящийся от радости Рюсей прошествовал к рукомойнику под ошарашенно-подозрительным взглядом Саэ. — Ты вообще как тут оказался? — наконец смог выдавить Итоши, когда первый шок немного отпустил. — Ну так Блю Лок же распустили на каникулы после матча, — охотно отозвался Шидо, намыливая руки. — Тебе что, твой брателло не рассказал? А, погодь, — он наигранно задумался, — вы ж с ним в контрах, я забыл. — А меня нафига искал? — продолжал допытываться Саэ, недовольно хмурясь. Пробравшиеся в голову невольные подозрения он уверенно отбросил — с этим парнем он даже не был знаком лично пару дней назад, да и поводов озлобиться на него у Шидо Рюсея не было. Вроде бы. Так что, письма ему точно слал не он. Да и Мисаки сказала, что на записи был женский голос… — Ну как же, — совершенно искренне удивился Шидо, вытирая руки бумажным полотенцем и разворачиваясь к Саэ. В его отливающих алым глазах заплясали бесенята. — Ты мне номер телефона так и не дал! Обещал ведь, если я сделаю хет-трик, а сам свалил втихую! Я предположил, что ты, скорее всего, именно сюда на трени ездишь, вот и… Он продолжал трепаться еще о чем-то, но Саэ перестал слушать. Он только что осознал, что Шидо Рюсей оказался настоящим подарком небес, потому что его появление натолкнуло Итоши на гениальную идею. — Обменяемся телефонами, если сделаешь для меня кое-что прямо сейчас, — обрубил Саэ продолжающего болтать Шидо. Тот уставился на него, вылупив подведенные черным карандашом глаза. — И что ж ты хочешь, чтобы я для тебя сделал, Итоши? В мужском-то туалете? Ты меня за кого принимаешь? — Шидо в наигранном возмущении прижал ладони к груди, а по его нахальной роже расползалась уже знакомая, малость неадекватная ухмылка. — За придурка, и, видимо, не ошибаюсь, — закатил глаза Итоши, но тут же вновь нервно проверил время на экране телефона. Пошла уже вторая минута. — Там снаружи стоит полицейский. Выйди и отвлеки его, как захочешь, главное, чтобы он не подумал сунуться сюда в ближайшие несколько минут. И обо мне ни слова. — Ты что, от копов скрываешься? Хулиган, типа? — присвистнул Шидо. — Номер мой хочешь? — раздраженно прошипел Саэ, вновь дерганно поглядывая на часы. — Тогда сделай, что сказано, потом все объясню. — Ну лады, — хмыкнул Шидо, уже разворачиваясь к двери, но в последний момент бросил на Саэ настороженный взгляд через плечо. — Только учти, ты пообещал. «Да ни черта я тебе не обещал, чудило», раздраженно подумал Саэ, при этом утвердительно кивая головой. Шидо вышел за дверь и через миг до Итоши донеслось его беспечно-развязное: — Воу, мужик, а это внатуре реальная пушка? А вы коп, да? А можно ствол потрогать? Уф, блин, так завожусь от пистолетов! Прям по правде настоящий, что ли? Саэ одурело покачал головой, слушая этот бред. Даже жаль немного стало бедного копа. Отличная физическая подготовка сыграла на руку: ему ничего не стоило подтянуться к окну, открыть несговорчивую раму и выбраться наружу. Саэ мягко приземлился на асфальт в узком переулке, огляделся по сторонам и торопливо зашагал в сторону проспекта. Нужно было срочно вызвать такси. Быстро поставив геолокационную метку в приложении, Саэ отошел подальше от дороги, чтобы дождаться такси — машина должна была подъехать через две минуты. Итоши то и дело оглядывался по сторонам, напряженно сжимая в пальцах телефон, — но позорно обведенного вокруг пальца копа, к счастью, пока что нигде не было видно. — Блин, только не говори, что ты опять попробовал свинтить от меня! — раздался позади обиженный голос, и Саэ нервно дернулся от неожиданности. — Ты падаешь в моих глазах, Итоши Саэ. Не пойми откуда взявшийся Шидо Рюсей протопал к нему, недовольно поджимая губы. — Какой же ты приставучий, — пробормотал Саэ, неодобрительно косясь на парня. Шидо сложил руки на груди, собирая складками вырвиглазно-яркий принт на своей футболке, хмыкнул, а затем демонстративно вынул из кармана шортов мобильный и многозначительно протянул его Саэ. Тот фыркнул и раздраженно выдернул телефон из его рук. Вбил наугад первые пришедшие в голову цифры и ткнул мобильным в грудь Шидо, краем глаза заметив уже подъехавшее к тротуару такси. Вот только Рюсей оказался не так прост, потому что сразу попробовал набрать полученный номер. — Эй! — возмущенно завопил он и с деликатностью танка бесцеремонно втиснулся на заднее сидение такси вслед за Саэ, порядком помяв последнего. — Ну ты и жопа, Итоши! Давай настоящий номер! Таксист уже тронул машину с места, поэтому нервному и раздраженному Саэ пришлось смириться с непредвиденным попутчиком. — Если будешь таким назойливым прилипалой, останешься девственником до сорока лет, потому что ни одна девушка тебе не даст, — процедил Саэ, все же неохотно вбивая свой номер в телефон Шидо. — Это называется «целеустремленность», мужик, — поучительно возразил Рюсей, забирая телефон и вновь проверяя номер. Саэ цыкнул языком, сбрасывая звонок. — Сохрани мой номер, — не отставал Шидо, беспардонно заглядывая в экран его смартфона, и с самодовольным хмыком продолжил: — Чтоб ты понимал, у меня с девушками все отлично. И я не девственник, держу в курсе. — Сочувствую твоим подружкам, — пробубнил Саэ, пряча телефон в карман. Шидо удобно устроился на сиденье и всем своим видом показывал, что не собирается отлипать от Итоши в ближайшее время. А Саэ впервые задумался о том, что присутствие этого парня может быть ему на руку. В конце концов, он не мог быть до конца уверенным, что его не ждет какая-то хитроумная и опасная засада в торговом центре, и даже оттягивающий спортивную сумку пневмат оказался не способен до конца утихомирить его мандраж. Но если с ним будет еще один человек, неизвестный сталкер может пересмотреть свое решение напасть/похитить/навредить ему в присутствии свидетеля. Пожалуй, необходимость потерпеть общество этого сумасброда была не такой уж высокой платой за гарантии хотя бы какого-то подобия страховки. — Чего ты вообще так прицепился ко мне? — решил поинтересоваться Саэ, бросая косой взгляд на своего попутчика. — Я ж ведь уже сказал тебе на матче, Итоши Саэ: хочу играть с тобой в футбол, — ответил Шидо таким тоном, будто объяснял прописную истину несмышленому ребенку. — Ты сейчас ежедневно играешь в футбол с десятками вполне достойных противников, — возразил Саэ, скептически задирая одну бровь. — Или рассчитываешь через меня пробиться в большой спорт? — Да мне посрать на большой спорт и твои связи, — обиделся Рюсей, лохматя стоящие торчком выбеленные волосы. А затем добавил с неожиданной серьезностью: — Ты — первый, кто смог по-настоящему прочувствовать мою игру. Ты не попытался ограничить мою свободу на поле, а наоборот: сломал все стены, которые могли меня удерживать. Да и потом, — он расплылся в широченной ухмылке и прищурился, как разнеженный на солнце кот, — с тобой играть чертовски весело. Саэ неопределенно хмыкнул в ответ и откинул голову на подголовник сиденья. Так и быть, хотя бы перед самим собой он мог признать, что ему тоже было интересно играть в связке с этим придурком. В торговом центре было людно, и бурлящая толпа вокруг напрягала Саэ все сильнее с каждой минутой. Шидо продолжал болтать, совершенно не задетый тем, что спутник его совсем не слушал, — но его треп ни о чем удивительным образом расслаблял звенящие от напряжения нервы Саэ. Рюсей покладисто принял на веру несвязное заявление Итоши, что ему необходимо кое-что забрать тут; его мало волновала цель похода в торговый центр — он неприкрыто кайфовал уже от одного факта своего присутствия рядом с Саэ. Они поднялись на указанный сталкером третий этаж и влились в поток людей. Саэ казалось, он может физически прочувствовать натянутые до дрожи струны своих нервов; сердце ускорялось с каждой минутой, норовя запрыгнуть куда-то в горло; пальцы начали подрагивать от напряжения, вынуждая то и дело сжимать их в кулаки. И именно в тот момент, когда звон в голове Саэ достиг такой громкости, что почти заглушил болтовню Рюсея, он это почувствовал. Кто-то пытался залезть в задний карман его джинсов. Действуя на чистом рефлексе, усиленном натянутыми до предела нервами, Саэ резко развернулся и перехватил чужую руку, своим неожиданным движением заставив не смолкающего Шидо запнуться на полуслове. Адреналин ревел в его крови, распаляя нервное перевозбуждение, и поэтому Саэ понадобилось несколько секунд, чтобы до конца осознать, что за руку он перехватил вовсе не потенциального маньяка-преследователя, а всего лишь тощего мальчишку с взъерошенными темными волосами, торчащими во все стороны. Шидо вытаращился на них, а Саэ, сурово сдвинув брови, окинул недобрым взглядом напыжившегося пацаненка. Мальчишке хватило наглости так и не выпустить из перепачканных пальцев его бумажник, да еще и напялить на физиономию выражение такого негодования, будто это Саэ попытался его обокрасть, а не наоборот. Итоши, раздерганный до такой степени, что почти не сомневался в том, что это именно неуловимый сталкер попытался на него напасть посреди заполненного людьми шоппинг молла, теперь почувствовал какое-то нездоровое разочарование, увидев всего лишь малолетнего карманника. Напряжение и резко нахлынувшее облегчение, впрочем, быстро сменились приливом раздражения, еще больше распаляемого его повышенной нервозностью. — Ну и обрадуются же твои родители, когда будут забирать тебя из полиции, — процедил Саэ, угрожающе сверля пацана суровым взглядом. — Нет у меня родителей, мудак! — тут же ощетинился мальчишка, делая безуспешную попытку вырвать из чужой хватки свою руку с по-прежнему зажатым в пальцах бумажником. Саэ опасно прищурился, поджимая губы и чувствуя, как раздражение клокочет в нем с новой силой. И когда он уже собирался жестко поставить мальчишку на место, его перебил запыхавшийся девчачий возглас: — Сэр! — Итоши удивленно вскинул брови, переводя взгляд на подлетевшую к ним… ну, вроде бы девицу, хотя она явно не понимала, как должны выглядеть девушки, судя по внешнему виду. — Прошу вас, не вызывайте полицию. Я знаю этого мальчика. Он — один из детишек городского приюта, и если сейчас его заберут в поли… — Че это за курпетух такой? — неожиданно решил вступить в диалог Шидо. Саэ едва слышно хмыкнул, окидывая девчонку снисходительно-презрительным взглядом. Рюсей не был обременен тактом, но девица сама напоролась на подобное замечание — на девушку она смахивала весьма отдаленно и лишь при активном участии развитого воображения. Старые джинсы с дырами и потертостями, безразмерная мужская футболка с каким-то сумасшедшим принтом, от одного взгляда на который начинала болеть голова, растрепанное гнездо коротких нечесанных волос фиолетового цвета, пятнистых от начавшей неровно смываться краски. Она выглядела мужиковатее, чем некоторые парни в его жизни. О том, что перед ними все-таки женщина, говорили лишь слишком мягкие черты лица. Девица вытаращила на Шидо гневно сверкающие голубые глазища, и Саэ, подстегиваемый накопившимся в нем стрессом, искавшим выход через привычные словесные уколы, лениво бросил в сторону Рюсея: — Помолчи. — Девчонка теперь уставилась на него, и в ярко-голубых радужках, до этого полыхавших возмущением, вдруг мелькнуло что-то еще, как будто растерянность. Саэ прищурился, разглядывая ее и продолжая удерживать запястье малолетнего воришки. А затем язвительно добавил: — Пусть попугаиха сначала закончит, что там хотела сказать про мелкого оборванца. Итоши вел себя отвратительно и понимал это, но ему было п л е в а т ь. Нервное напряжение последних дней — последних недель, — достигло своего пика, требуя выхода, и он не нашел ничего лучше, кроме как унизить незнакомого человека. И от этого ощущал себя одновременно и хорошо, и до тошноты мерзко. Саэ никогда не был приятным собеседником, но сейчас вообще испытывал какую-то нездоровую потребность сделать другому человеку так же противно и неприятно, как было ему каждую минуту каждого нового дня с того самого момента, когда он получил первое чертово послание. Саэ смотрел, как девица меняется в лице, а затем начинает что-то доказывать ему насчет малого, который продолжал смотреть на него волчонком — вот-вот укусит. А неожиданная настойчивость этой дамочки внезапно заставила Итоши напрячься. В голову, воспаленную бесконечным анализом происходящего, постоянным стрессом, напряжением и буйно расцветающей паранойей, протиснулась безумная мысль, которая в этот конкретный момент одуревшему от нервов Саэ вовсе не показалась безумной. Уж не слишком ли четкое совпадение, что эта девица нарисовалась тут именно в тот момент, когда пацаненок попытался его обокрасть? Именно в тот день, когда сталкер зазвал его в этот торговый центр, именно на том этаже, куда велел ему идти, буквально в десяти метрах от того места, где Саэ должен был забрать «зацепку». Мисаки сказала, что запись была сделана женщиной. И тут вдруг так вовремя появляется эта мутная девка, всячески пытающаяся защитить мелкого оборвыша и задержать Саэ. Что, если это она? Саэ мог поклясться, что никогда в жизни не видел ее. Но что мешало ей быть, к примеру, одной из тех психованных фанаток, которые готовы совершить ритуальное убийство своего кумира с последующим самовыпилом, чтобы доказать свою верность и преданность возведенному в абсолют идолу? Как правило, такие маньяки бывали весьма артистичны и дьявольски изобретательны. Что, если она следила за ним, и сейчас, увидев рядом с Саэ незапланированного спутника, решила срочно сменить план? Может, тут вовсе и не зацепка припрятана? Может, она сама хотела с ним встретиться? Что-то сделать с ним? А Саэ нарушил ее планы, приведя с собой Шидо. Вот она и подослала мелкого беспризорника, чтобы задержать его, а затем и сама вступила в игру. Теории Саэ, которые он прокручивал в лихорадочно гудящей голове, одновременно с этим умудряясь как-то продолжать диалог со все больше распаляющейся девушкой, становились все абсурднее и безумнее, но он этого не замечал, полностью поддавшись охватившей его паранойе. Мисаки сказала, что если бы у нее был исходник голоса, она смогла бы проверить совпадение с присланной ему записью. И Саэ, продолжая пререкаться с девчонкой, сделал вид, будто набирает номер полиции, сам же тем временем просто включив диктофон на телефоне, чтобы записать ее голос. Пацаненок, которого он все так же удерживал за руку, переменился в лице и, казалось, был готов вот-вот разреветься. Сомнение и что-то похожее на жалость слабо кольнуло в глубине, но Саэ раздраженно отмахнулся от этого чувства. Он сделал своим правилом никого и никогда не жалеть, и не допускать жалости по отношению к себе. Тем временем к ним подбежал какой-то тощий белобрысый дрыщ, который тут же вцепился в руку распалившейся не на шутку пигалицы, и теперь таращился на Саэ с выражением пугающего благоговения на лице. Напарничек ее, что ли? Еще один маньяк-любитель? Ничем не обоснованная уверенность в виновности этой незнакомой девицы и пробудившаяся сильнейшая неприязнь к ней вылились в неудержимое желание морально растоптать ее и показать все презрение и отвращение, которые он испытывал к мерзким письмам и их автору — предположительно, к ней. — У тебя шмотье из секонд-хенда, какая компенсация? — ядовито процедил Саэ в ответ на ее нелепое предложение оплатить ему моральный ущерб за неудавшуюся попытку кражи. Наглость маньячки просто поражала. А как насчет моральной компенсации за все остальное? С невыразимым презрением и отвращением в голосе Саэ протянул: — Или натурой хочешь расплатиться? Ничего не выйдет, потому что мне нравятся девушки. То, что случилось дальше, не вписывалось ни в одну из его теорий. Саэ последний раз дрался с кем-то, когда ему было лет двенадцать. Скула взорвалась болью, а резкая вспышка перед глазами на миг ослепила, — но при этом неожиданно вернула трезвость ума вместе со способностью рассуждать здраво. И, продираясь через боль, поселившуюся во всей правой стороне головы, Саэ вдруг окончательно понял, какого дурака свалял, приняв незнакомую девушку за прицепившегося к нему маньяка. Вот только это озарение было несколько смазано другим, более красочным осознанием: кулак у этой барышни был действительно тяжелым.

***

Скула гадски болела, портя и без того паршивое настроение Итоши Саэ. День только начался, еще не было и девяти утра, а он уже понимал, что ничего хорошего ему в ближайшие двадцать четыре часа не светит. Лицо болело, и по всей скуле, начиная от глаза, расплывался веселенький, ярко-фиолетовый синяк. Воспоминание о том, как он заработал этот фингал, варилось в Саэ ядреным коктейлем из раздражения, злости, и — что греха таить, — стыда. Где-то глубоко в душе он мог нехотя признать, что повел себя по-скотски с той девчонкой, — но все же не считал, что ее действия были оправданы. Неадекватная психопатка, да таких вообще подальше от людей держать нужно! Все вчерашние планы пошли по одному месту после стычки с агрессивной защитницей беспризорников. Кто-то вызвал полицию, и Саэ пришлось впопыхах сматываться, оставив ничего не понимающего Шидо разбираться с копами с четким приказом: строить из себя дурачка. Попадаться на глаза полиции Саэ вообще никаким боком не вперлось, особенно после того, как он сбежал из-под надзора, — за это ему, кстати, уже пришлось выслушать возмущенные тирады от детектива Игараси. Джироланд вообще раскудахтался похлеще любой «яжматери», завидев боевой раскрас подопечного и узнав о его дерзком побеге. Впридачу ко всему его огорошили новостью, что у него появится очередной телохранитель. Вот только этот отличался от всех остальных, потому что — внимание! — еще даже не окончил полицейскую академию. Саэ преследовало упорное ощущение, что он не по своей воле заполучил главную роль в каком-то дебильном театре абсурда. То есть, частный детектив, которого нанял Джироланд, и следователь, занимающийся его делом, не придумали ничего лучше, кроме как поручить его охрану какому-то сопляку, еще даже не получившему значок. Саэ был в шоке, в ярости, в раздражении, и в ахуе. Ноющая боль в скуле венчала все это дерьмо, будто червивая вишенка на испортившемся торте. Джироланд, настоявший на том, что переночует у него, долго и нудно пытался убедить Саэ, что у полиции и детектива Накамуры есть план, каким-то хитроумным образом включающий в себя того самого малолетнего телохранителя, который, судя по одинаковой фамилии, приходился частному сыщику родней. Это обстоятельство выбесило Саэ еще больше, — он подозревал, что Накамура просто пытается таким образом подогнать своему сынку, племянничку, или кем там был этот Рэн, сочное дельце для резюме, чтобы того потом с руками и ногами приняли на работу в полицию после окончания академии. Саэ как раз ругался с неумолимым детективом Игараси по телефону, пытаясь доказать, что ему вот вообще не всрались эти телохранители, тем более, какие-то студенты, когда в гостиную заглянул Джироланд. — Саэ, приехал детектив Накамура с твоим новым телохранителем. Итоши раздраженно фыркнул, отводя телефон от уха и уже открывая рот, чтобы лично высказать Накамуре и телохранителю-недоучке все, что он думает о них самих и об этой затее, но стоило гостям пройти в гостиную — и Саэ застыл на месте с отвисшей челюстью. Ощущение нереальности происходящего было поистине оглушающим; даже скула будто бы стала болеть сильнее, стоило встретиться взглядом с шокированно вытаращенными голубыми глазами. Печально знакомыми, к слову. Саэ подавил совершенно дурацкий порыв ущипнуть себя, пялясь и пялясь на девушку, застывшую посреди его гостиной памятником самой себе. Ее, похоже, тоже мучило желание ущипнуть себя и проснуться, — вот только гаденький голосок в голове Саэ ехидно нашептывал, что никакой это не сон. Максимум — кошмар наяву. Стоило Саэ сложить вместе два и два, как возмущение на пару с раздражением горячей лавой потекли под его кожей, заставляя до скрипа сжиматься зубы. Девчонка ошалело таращилась на него с таким комичным изумлением и ужасом на лице, что Саэ точно расхохотался бы, не будь он сейчас так взбешен. Рэн? Вот это, блять, тот самый Рэн? Впрочем, его даже не удивляло мужское имя — оно ей подходило. «До чего же нелепая девица», пронеслась в голове Итоши мимолетная мысль при взгляде на новую «телохранительницу». Она, судя по всему, еще и какая-то больная — глаза опухли и покраснели, делая голубую радужку почти ядовито-яркой, да еще и слезились, не прекращая. Не заразная хотя бы? Наряд был адекватнее того, что она напялила на себя вчера — впрочем, Саэ быстро разглядел идиотского желтого утенка на кармане ее голубой рубашки (тоже, кстати, мужской) и тут же пересмотрел поспешный вывод об адекватности ее одежды. Фиолетовые патлы она расчесала, хотя они все равно торчали в разные стороны, а неравномерно смывающаяся краска оставляла на прядях линяющие пятна разной степени яркости. Они просто стояли и мрачно пялились друг на друга, Джироланд и Накамура непонимающе пялились на них, а потом это красноглазое недоразумение открыло рот и выдало эмоциональное: — Да еб твою мать! И Саэ вдруг неожиданно полегчало, как будто девчонка этой несдержанной вспышкой выпустила наружу не только свое, но и его возмущение. — Рэн! — рассерженно воскликнул Накамура, переполошенно зыркая то на Саэ, то на девушку, но она на него даже не глянула, продолжая сверлить Итоши полным отвращения взглядом и сжимая кулаки. — Это шутка такая? — ледяным тоном процедил Саэ, недобро щурясь на кипящую от негодования «телохранительницу». — Вот это ваш Рэн? Вы серьезно думаете, что вот она сможет в случае чего защитить меня? Выражение лица Рэн за долю секунды сменилось с возмущенно-негодующего на издевательски-снисходительное — и Саэ это совершенно не понравилось. Как будто ему хоть что-то вообще в этой дебильной ситуации нравилось! — Тебе ли не знать, на что я способна, лупоглазый, — удивительно спокойным и до мерзости слащаво-приторным голоском едва ли не проворковала несносная девица, и Саэ мог поклясться, что подбитая скула от ее слов разболелась еще сильнее. А она угрожающе прищурила и без того опухшие, красные глаза, и процедила уже совсем другим, холодным тоном: — Вот только защищать кого-то, вроде тебя, я не горю желанием. Я сваливаю, — под конец бросила девушка короткую фразу, неприятно срезонировавшую в его голове, потому что Саэ и сам частенько ею разбрасывался, и слышать собственную реплику от противной девицы было некомфортно. — Рэн, какого… — начал было Накамура, в чьем голосе причудливо переплетались недоумение и бешенство. Спохватившись, он слегка поклонился Саэ. — Господин Итоши, прошу простить, тут явно произошло какое-то недоразумение. Одну минуту. Он стремительно вышел из комнаты вдогонку за этой психованной Рэн, а Саэ пробормотал ему вслед: — Да можете вообще не возвращаться. — Саэ… — начал было Джироланд, с подозрением щурясь на своего подопечного, но тут из прихожей раздалось удивленно-напуганное: — Блять! Саэ поморщился. Он и сам не брезговал крепкими словечками, но ругательства из уст девушки неприятно резали слух. Хотя, кого это он тут девушкой назвал? — Черт побери… — донесся из прихожей ставший слишком серьезным голос детектива Накамуры. Саэ напрягся. Какого черта там происходит? Джироланд уже успел выйти из гостиной, и Саэ, очнувшись, тоже поспешил в прихожую. Первое, что он увидел — печально знакомый желтый конверт в подрагивающих пальцах Рэн. Лицо у девчонки стало нежно-зеленым, и в целом она выглядела так, будто ее сейчас стошнит. Кровь отлила от лица Саэ, заставляя синяк выделяться на бледной коже пуще прежнего, а в желудок будто опустилась глыба тающего льда. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы заметить, что конверт в руках Рэн уже вскрыт и пуст. Детектив Накамура поспешно завел за спину руку, в которой сжимал содержимое конверта. Джироланд был, казалось, на грани обморока. — Что такое? — резко спросил Саэ, удивившись тому, каким чужим и хриплым был его голос. — Все в порядке, господин Итоши, — фальшиво ровным голосом проговорил Накамура, и Саэ досадливо цокнул языком. — Конечно, все аж настолько в порядке, что вы все выглядите так, будто расчлененку своими глазами увидели! — раздраженно фыркнул Саэ, решительно подходя к компании у входной двери. — Бля… — как-то жалко промямлила Рэн, поспешно поднося ладонь ко рту. Ее закоротило что ли на этом слове? И вы подумайте, какая нежная фиалка скрывается под всей этой мужиковатостью — так реагировать на слово «расчлененка». — Покажите, что там, — решительно потребовал Саэ, хмурясь. — Что этот маньяк прислал? — Саэ, поверь, тебе не нужно это ви… — залепетал Джироланд, пытаясь преградить ему дорогу. Но Саэ не просто так почти всю свою жизнь играл в футбол, оттачивая реакции и движения до идеала. Он ловко увернулся от своего менеджера и хитрым маневром изловчился выдернуть листок из пальцев слегка опешившего от его скорости Накамуры. Возможно, ему в кои-то веки стоило послушать менеджера, потому что Саэ в полной мере осознал, почему Джироланд и девчонка выглядели так, будто сейчас блеванут. В этот раз сталкер прислал не письмо. Это был рисунок. Невероятно реалистичный, художник был явно мастером своего дела — и оттого нарисованное выглядело еще страшнее и омерзительнее. Потому что там был нарисован он сам. Нарисован настолько точно и виртуозно, что рисунок казался фотографией. Саэ смотрел в свои глаза, подернутые мутной пленкой. Смотрел на свои обескровленные губы и пряди волос, казавшиеся особенно яркими на фоне белого снега. Смотрел на красную лужу в том месте, где его шея должна была соединяться с телом. Смотрел на само тело, лежавшее на снегу отдельно от головы. Там еще был нарисован ворон. Птица выклевывала волокна мышц и сухожилий из его отрезанной головы, и ее нарисованный клюв был очень натурально запачкан кровью. Руки Саэ задрожали. Сейчас он и сам был не прочь блевануть — настолько сильная тошнота подкатила к горлу. Все тело будто окаменело, сердце билось в ребра с такой силой, будто хотело проломить грудную клетку и выпасть наружу. Он все смотрел и смотрел на отвратительный, страшный рисунок, и не мог пошевелиться, не мог отвести глаза — хотя ему больше всего на свете хотелось развидеть этот пиздец. Саэ открыл рот, но оттуда вырвался только нечленораздельный хрип. Руки тряслись все сильнее. Внезапно чья-то рука резко выдернула рисунок из его пальцев, и Саэ едва не всхлипнул от облегчения, когда этот кошмар наконец-то исчез из его поля зрения. Он чувствовал себя больным и морально выпотрошенным. Краем глаза увидел, как Рэн с выражением колоссальной брезгливости на лице складывает вдвое отобранный у него мерзкий рисунок, пряча изображенное на нем, и передает его детективу Накамуре. Мысли в голове загустели и слиплись между собой, превратившись в переваренный кисель. Зрение слегка плыло, а в висках нарастала ноющая боль. Будто сквозь туман Саэ услышал слегка дрожащий, но решительный голос Рэн: — Я передумала. Я согласна его охранять. И Саэ впервые не захотелось ответить этой девчонке колкостью.