Запретная вечеринка

Решив разобраться со всем остальным утром, Макс поспешил в спальню к Феде. Благо до вечернего прилета Грозного у них был еще целый день, и можно было вызвать клининг, чтобы… нет, не устранить, но хотя бы минимизировать последствия.  Федька, бледный и несчастный, лежал на постели и все тело его била крупная дрожь. Скуратов догадался, что это был отходняк… а вот от чего, это еще предстояло выяснить. — М-Максим, мне так плохо, — простонал он, — мне холодно… Сердиться на него Скуратов не мог — глупого мальчишку было жалко, да и сил на это у Макса уже не было. Он отправился на кухню, налил большую кружку чая с сахаром для Федьки, а после помог ему переодеться  в самую теплую пижаму и носки и укутал пуховым одеялом.  Пока тот отогревался, сам Макс ползал по полу с мокрой тряпкой, пытаясь убрать с ковра пятна рвоты. От сладкого чая Федя немного пришел в себя, и Скуратов начал строго допрашивать: — Ну, рассказывай давай, чем ты успел закинуться! Честно говоря, не ожидал от тебя… Федька вытаращил на него глаза, вцепившись в чашку с чаем,  как в спасательный круг: — Всмысле? Я? Я… ничего, кроме шампанского!  — Что-то я не замечал раньше таких эффектов от шампанского… — хмуро протянул Макс. На глазах Федьки выступили слезы: — Клянусь, Максим! Я правда только шампанское пил и все!  Макс отжал тряпку в таз с водой и продолжал свой допрос, недоверчиво поглядывая на Басманова: — Ты вообще употреблял когда-нибудь?  — Только травку курил в Кембридже! Но там все студенты курят, даже принц Гарри сам в интервью признался, что курил траву, когда учился… я в журнале читал… это у них, как у нас пива выпить…  — Нюхал? — строго спросил Максим, впившись друга глазами как агент фбр на допросе. Федька отрицательно покачал головой: — Нет, нет! Никогда! Пока другие одноклассники свободно жили и чиллили, пробовали все, за моим каждым шагом родители следили, меня везде возили, за мной таскался телохранитель, — Федька закатил глаза, — а после тусовок зрачки чуть не под лупой рассматривали. Еще без конца лекции читали — мама пипец как боялась наркотиков!  — А в Лондоне? Там же не было родителей?  — Ну, — Федька замялся, — меня однажды в клубе угостили колесами, но вместо кайфа я поймал паничку. Потом сидел час на полу в туалете, трясся от страха и задыхался, пока не попустило… больше желания не было…  — Федя… — Максим, клянусь! Это был первый и последний раз! Почему ты мне не веришь? — по щекам Феди потекли слезы. — Я верю, Феденька… — Скуратов устало вздохнул, — напиток твой обычный на вкус был?  — Ммм, знаешь, я выпил пару бокалов, а потом Олег, — он запнулся и бросил взгляд на Скуратова, — Олег принес мне еще и да… я подумал, что он налил не Моет, а что-то другое… вкус был непривычный. — Все понятно, — Скуратов уже закончил уборку и поставил тазик с Федькиной стороны, — Вот! Если опять затошнит, сюда пожалуйста. С ковра это чертовски трудно отмывать.  Федька закрыл лицо руками и прошептал: — Максим, прости меня! Ты не должен был… — Что уж… Макс выключил свет и сел в кресло, которое стояло тут же, не решаясь улечься на кровать — на место Ивана.  — Ты постарайся поспать, Федя…  Басманов послушно кивнул и в комнате воцарилась тишина. Максим только начал дремать сидя в кресле, как несчастный голос из темноты простонал: — Максим!.. Меня опять… тошнит…  Максим среагировал мгновенно — и ковер Грозного был спасен. Пока Федьку выворачивало, Макс держал его волосы и гладил по спине, успокаивая. — Пожалуйста, полежи со мной! — попросил Федя жалобно, умывшись и напившись минералки, — я не могу уснуть один! — Федь, ну как-то это… неудобно…  — Нет, глупости! Я хочу, чтоб ты был рядом! — капризно заныл Басманов, и уставший Макс сдался.  Он улегся, не раздеваясь, и Федька всунул ему в руки свои холодные ладошки, чтоб согреться. Макс был так измотан, что, оказавшись на мягкой постели уснул за считаные минуты.  *** Максиму снилось, что они вдвоем с Федей на даче его родителей, и он угощает Федьку яблоками, а потом они лежат у речушки на  деревянных, нагретых мостках под палящим солнцем, и он все уговаривает Федю уйти в тень, а тот все никак не соглашается.   Максим открыл глаза и обнаружил себя в просторной комнате, залитой солнцем, не сразу сообразив, где он находится. Постепенно ему стали вспоминаться события прошлой ночи, портя все приятное послевкусие чудесного сна. Федька еще спал — несмотря на бледное и как будто осунувшееся лицо, темные круги под глазами и пересохшие губы, он был так прекрасен, что Скуратов залюбовался. «Какой Иван Васильевич счастливый, — думал он с завистью, задерживаясь взглядом на темных, прихотливо изогнутых и чуть подрагивающих ресницах, — он может вот так смотреть на Феденьку каждый день.»  Вдруг Макс услышал звук ключа и скрип входной двери. «Наверное, это Даша, — он посмотрел на часы, было только одиннадцать, — пораньше решила прийти, и хорошо… больше успеем сделать.» Он переврнулся на спину и потянулся, чувствуя как все его тело затекло — он проснулся в той же позе, что и заснул - лежа на боку и держа Федины руки. Желая еще немного насладиться, он позволил себе тихонько, чтоб не разбудить, погладить Федины волосы, и приблизился к его лицу — нет, целовать бы он не посмел… просто волнительно было лежать с Федей так близко и слушать его дыхание.  Вдруг дверь в спальню открылась, и Макс резко обернулся — на пороге стояла отнюдь не Даша, а бледный как смерть Иван Васильевич.