Герой моего романа

      Вчера я опять читала до полуночи, неудивительно, что образы теснились у меня в голове, смешиваясь с реальностью.       «Главный герой, Рене, все глубже спускается по таинственной лестнице в непроглядный колодец своего подсознания, открывая все новые и новые двери в свои прошлые жизни, от нынешней 144-й отматывает время назад. И вот, наконец, он на самом дне перед дверью с номером один. Сейчас он узнает кто он на самом деле, кем он пришёл в этот мир. Он с замирающем сердцем открывает её и вываливается в чудесный сияющий город, наполненный гармонией и светом, в центре которого возвышается огромный золотой дворец в форме пирамиды. И только Рене знает, что грядёт Конец света, Рагнарёк, и через несколько дней океан выйдет из берегов и этот безмятежный идеальный мир будет уничтожен навсегда.»       Проснувшись утром, я несколько раз прокрутила в голове обрывки своего сна, до тех пор, пока мне не удалось восстановить более или менее связную картину. «Локи! Ну конечно!»       Он ключевая фигура в этой истории. Это он тот человек на золотом троне! Рене двигается назад во времени к самому первому осознанному воплощению своей души. С Локи все началось и к нему же и пришло. А Рене — это Том! Вот почему он прислал мне эту книгу!       Я улыбнулась своей догадке и потянулась за телефоном. — Привет! — Доброе утро!       Том был удивлён моему раннему звонку. Кажется, он где-то бегал, я слышала в трубке его учащенное дыхание и шум городского транспорта. — Я разгадала твою загадку, — я довольно потянулась и перевернулась на бок. — Какую загадку? — Про «Ящик Пандоры». — Интересно… Бобби! — Том присвистнул.       Выгуливает пса, поняла я и невольно улыбнулась, представив как мужчина почесывает длинные мохнатые уши своего питомца.       Я никогда не любила собак, но в последнее время они стали взывать у меня интерес. Кажется, я стала понимать их владельцев. В нашем городке их держали в основном пожилые жители, чьи дети давно выросли, создали свои семьи или и вовсе уехали, и появлялись в лучшем случае по праздникам. Дети выпорхнули из гнезда, родители отпустили их во взрослую жизнь, а потребность постоянно заботиться о ком-то осталась. Наверное, завести собаку одинокому человеку — не такая уж плохая мысль! — Подожди, я его пристегну, — Том вернул меня к разговору, — Очень интересно послушать! — Рене — это ты! А все его воплощения — это твои роли, которые ты сыграл в кино и в театре! Угадала? Автор твой приятель? Или ты сам имеешь отношение к этому произведению? — Нет, — я услышала сомнение в его голосе, — А он вообще жив? В смысле — автор наш современник? Мне показалось, что книга написана еще в прошлом веке… — Можно посмотреть… — я взяла в руки планшет, — Бернар Вербер, 63 года, проживает в Париже. «Ящик Пандоры» написан в 2018. Так вы не знакомы? Тогда он просто твой фанат! — Ты так думаешь? — Том широко улыбнулся.       Да, он не случайно отправил мне эту книгу. Прочитав, он тоже почувствовал некоторую общность с главным героем и это вызывало смутное волнение. Ему тоже показалось, что некоторые из прошлых жизней Рене чем-то отдалённо напоминали персонажей, в кого перевоплощался в разное время он сам, но он тогда принял это за игру своего воображения. Мы ведь всегда ищем в литературных героях сходство с собой! Но когда кто-то ещё видит это… — Что ты увидела? Расскажи! — Ну…смотри: солдат Первой Мировой это ты в «Боевом коне», писатель — «Полночь в Париже», мятежник-римлянин из «Кориолана»… — Ты фантазируешь, это притянуто за уши! — Том недоверчиво усмехнулся, хотя ему и правда было приятно, что Ева проводит эти параллели. «Ты действительно это видишь?» — А как насчёт самурая? — Ты узко мыслишь! И он не самурай, а ниндзя! Считай шпион под прикрытием на службе у мафии.       Том снова удивился, какое разное восприятие может быть у разных людей! И какая богатая фантазия! Но ведь он за это и полюбил Еву. За то, что она обладала редким даром находить и придавать простым вещам новый смысл, раскрашивать все новыми красками, читать между строк, резонировать со вселенной. Она умела преображать мир вокруг, так что казалось, что все подстраивается под неё. Или это уже его личная фантазия?       Том вздохнул, пусть это её выдумки, но все так складно. И так льстит его самолюбию! — А старуха графиня? — А не ты ли отплясывал на сцене пару лет назад в парике и женском платье? — Ладно, но где же ты в книге увидела Локи? — Как где? Самая первая жизнь! Прародитель. Он, собственно, и есть настоящий Рене. — Ты уже дочитала до конца? — Нет, я на том моменте, где они скитаются по морю после разрушения Асгарда. — Асгарда? — теперь Том уже рассмеялся во весь голос, — Ева, это была Атлантида! — Ну какая разница? Это всего лишь название! И не факт, что древние скандинавы не называли Асгардом погибшую Атлантиду! Разве ты не задумывался почему в разных культурах есть схожие мифы? — Ева, тебе надо самой писать книги! С твоим воображением ты просто обязана! — Я думаю об этом!       Может быть, Том прав, и я когда-нибудь приду к этому, но сейчас у меня совсем другие заботы. ***       Накануне Сочельника Алекс притащил живую ёлку, хотя мы не планировали ничего украшать и сто лет не доставали с чердака ящик с елочными игрушками. Наверное, брат решил, что в этот раз Рождество должно стать по настоящему семейным и традиционным, раз все в сборе. Я знала, что на ужин к нам придёт Джульетта, его невеста. Мама была давно с ней знакома, а я видела всего несколько раз.       Конечно, наряжать ёлку пришлось мне, Александр только установил её в гостиной и убежал на работу. Я не спешила, все равно других дел сегодня не было. Долго перебирала игрушки, заботливо упакованные в бумагу. Здесь попадались и совсем древние, старинные, напоминающее о детстве. И как мама умудрилась их сохранить?       Мой любимый золотой ангел лежал на самом верху, мы всегда вешали его под самую макушку дерева и снимали одним из последних. Он был деревянный, покрашенный золотой краской, немного потрескавшейся от времени, но его лукавый взгляд по-прежнему вызывал у меня улыбку и ожидание рождественского чуда.       Вечером опять звонил Том. — А между прочим, в книге не было вампиров, — сказал он. Видимо «Ящик Пандоры» тоже все ещё не давал ему покоя.       Я сразу поняла, что он имеет ввиду, из всех фильмов с участием Хиддлстона «Выживут только любовники» всегда был моим самым любимым. — Ну не надо воспринимать все так буквально! А Принц из Атлантиды и его жена, его вторая половинка? Они были бессмертны в своём мире и были влюблены. Они выжили в катаклизме и стали прародителями новой цивилизации человечества. Чем они не Адам и Ева? — Ладно сдаюсь, — я чувствовала, как Том улыбается, — С тобой невозможно спорить. Но, очевидно, ему нравилось получать от меня новые и новые доказательства его связи с этим произведением.       Я дочитала пару дней назад и теперь эта книга не шла у меня из головы. История оставила беспокоящее ощущение недосказанности. Словно автор разбередил раны, вскрыл тщательно маскируемые гнойники на теле общества и бросил все это, не в силах излечить. Он затронул очень серьёзную тему — искажения истории и восстановления исторической справедливости — но как будто не справился с ней. Возможно, это и было его целью — заставить читателей задуматься о том, что мы действительно знаем о нашем прошлом и что мы делаем в настоящем, какую память о себе мы оставим потомкам. Но какое отношение ко всему этому имеет Том Хиддлстон?       Или это действительно только игра моего воображения? — Ты можешь написать автору и спросить его, — мне в голову вдруг пришла эта мысль, — У него открытый аккаунт. — Нет, — Том начал отпираться, — Это будет неудобно! «И нескромно!» — Тогда давай я? — Если хочешь…       Я замолчала, задумавшись над одной призрачной идеей, которая витала где-то в воздухе вот уже несколько дней и никак не хотела обретать форму. Пока я думала, Том поспешил перевести тему в другое русло: — Какие планы на Рождество? — Тихо и по-домашнему. А у тебя? — Тоже с семьёй. Не знаю, насколько это будет тихо, мама пригласила всех родственников, до кого смогла дозвониться. Ей кажется, что из-за этой «отмены» я чувствую себя одиноким. — Никакая это не отмена! Просто затишье, передышка. Ну заморозили несколько проектов, но зато твой сериал бьёт все рекорды по просмотрам, и его никто не собирается снимать с трансляций. Антиреклама — это тоже реклама. — Да, я ведь там как раз злодея играю! Меня и так все знают в основном по одной этой роли, не хочу запомниться людям отрицательным героем. — Том, никто так не думает! У тебя много других прекрасных ролей и в кино, и в театре. А все твои коллеги знают, какой ты надежный и профессиональный партнер! — Но зрители обычно запоминают только то, что видят на экране. Лет через десять — двадцать меня будут судить только по моим фильмам.       У Тома в последнее время часто случались приступы неуверенности. Мы уже много раз обсуждали это: надо просто переждать, сохраняя спокойствие и достоинство, но я чувствовала, как нелегко ему это дается это вынужденное безделье. — Ты же сам видел, второе телешоу с Тиффани, куда ты не пошел, провалилось! Без твоего участия эти разборки никому не интересны. Броуди больше ничего не может! У него больше нет рычагов давления на тебя. Скоро все закончится!       Я слышала, как он вздыхает: — Ладно! В любом случае до Нового года точно я не собираюсь ничего предпринимать, а там видно будет.       Тогда он уже знал, что на 3-е января назначено заседание по его бракоразводному процессу, но в этот вечер мне ничего не сказал. — Счастливого Рождества, Том! Выброси все из головы и хорошенько повеселись.       Странный совет от человека, который сам планировал просидеть почти все дни дома. Но мне, как и его матери, казалось, что общение с друзьями и родственниками пойдет ему на пользу. — Счастливого Рождества!       Я уже собиралась отключиться, когда он меня остановил: — Ева, у меня есть для тебя подарок, дай мне свой адрес, я отправлю тебе через службу доставки. — Том… «Ну зачем?» — Просто маленький сувенир, ничего такого… «Ничего, накладывающего на меня обязательств? Как бы не так! Я теперь буду мучиться тем, что даже не задумалась об этом. А он, получается, думал!» — Не нужно… Знаешь, доставки в праздники работают ужасно, особенно здесь, у нас. Это выглядело, словно я не хочу давать ему адрес. «Мы не пара! И мы оба должны это принять!»       Но я сразу почувствовала, что он расстроился и поспешила продолжить: — Мы с Ирэн только вчера это обсуждали. Ей для маскарада нужен кое-какой реквизит, который хранится здесь у её родителей, и мы никак не можем организовать доставку в Лондон к Новому году в срок. Наверное, мне придётся везти его с собой. — Так ты будешь в Лондоне встречать Новый год? — оживился Том, — Ты не говорила! «Черт!» — Да.       Теперь ещё и выходило, что я ничего не сказала ему про эту вечеринку. Да, не сказала! Потому что у меня совершенно нет никакого желания веселиться и танцевать! И я не хочу никого видеть! И ещё меньше, чтобы меня видели в таком состоянии! Особенно Том!       Но Ирэн и слышать ничего не хотела о том, что я не приеду поддержать её, и в конце концов мне пришлось согласиться. Все равно придется ехать, заниматься сдачей в аренду своей квартиры. А теперь я ещё и позвала Макса на этот маскарад! — Отлично! Может быть увидимся.       После разговора у меня осталось ощущение что я его обидела. «Мы не вместе, мы не в месте!» — весь вечер я повторяла это про себя.       Мы больше не вместе, но по стечению обстоятельств Том все ещё остаётся частью моей жизни. Я виновата в том, что сейчас творится вокруг него. Наши с ним отношения привели его к разводу, из-за меня он оказался вовлечен в этот конфликт с Броуди. Я должна как-то ему помочь выбраться из этой ситуации! Эти мысли не давали мне покоя.       Моя мама тоже считала, что я засиделась дома в одиночестве, поэтому в Сочельник мы с ней отправились на рождественскую ярмарку.       Казалось, здесь сегодня собрался весь наш маленький городок. Торговые палатки и ларьки манили сладостями и россыпью ярких сувениров, сверкали новомодными диодными огнями. С моего детства здесь почти ничего не изменилось, эти предпраздничные выходы уже долгие годы оставались для многих местных жителей основным рождественским развлечением. Может быть, только стало чуть больше света вокруг и больше пластика на прилавках вместо традиционных стекла и дерева. Хотя нам всегда кажется, что раньше и елки были выше, и снег белее, да и цены ниже.       Я покосилась на лоток ближайшего торговца и цокнула языком: «Праздничные расценки!»       Я и сама всегда обожала эту рождественскую суету, это радостное предвкушение дарения и получения подарков, любила сама выбирать и упаковывать, ждала с нетерпением, когда в центре развесят гирлянды, раскинут шатры и достанут из закромов игрушки, мишуру и рулоны глянцевой оберточной бумаги. Но сейчас мне казалось, что это не я, а моя тень ходит здесь среди праздной гуляющей толпы, подглядывает или скорее безучастно наблюдает за чужим весельем.       Но совсем уж безучастно не получилось. Мама вытащила меня на эту прогулку и оказалась права, скоро и я поддалась всеобщей жажде праздника.       Конечно, нам просто необходима новая скатерть, украшенная бахромой и оленями и красивые салфетки на стол!       Как раз перед самым Рождеством я наконец-то получила ощутимые деньги за то, чем занималась в последние два месяца, и сразу стала чувствовать себя увереннее, прибавилось энтузиазма: «Я вполне могу себе позволить купить немного праздничного настроения!»       В результате уже через час я ходила по ярмарке с полным пакетом. Там, кроме прочего, был настенный календарь с символом года для мамы, она сама его выбрала, парные кружки рождественской расцветки для Алекса и его невесты и голубая пушистая шапка грубой вязки для Ирэн, какую она давно хотела.       Ближе к центральной площади у самого катка мы наткнулись на Макса. — Ева! Миссис Вайолет! Счастливого Рождества! — Максим! — мама обняла его как родного, — Как хорошо, что мы тебя встретили! — Угощайтесь! — он вытащил из свертка два украшенных глазурью кренделя. — Ты что один гуляешь? — Нет, родители в том кафе, зашли погреться. — О, — обрадовалась мама, — Можно тогда и я вас оставлю, посижу с подругой?       Она забрала у меня покупки и удалилась, а мы с Максом медленно пошли в сторону катка: — Ты не передумал насчёт Нового года? — Нет. Я уже купил пригласительный. Ты же сказала, что у тебя уже есть? — Да. Хорошо быть подругой организатора! Хоть какая-то экономия! — Ну да, недёшево! — усмехнулся он, — Но билетов почти нет, я боялся, что мне не достанется. Наверное, Ирэн очень крутая, раз её вечеринки так популярны!       Если честно, мы сами не ожидали, что будет такой спрос, и тема маскарада в новогоднюю ночь окажется такой востребованной. Особенно удивляло, что было раскуплено очень много единичных билетов. Неужели в Лондоне столько одиноких людей, желающих встретить Новый год инкогнито в компании незнакомцев?       Мы с Максом протиснулись сквозь толпу к длинному прилавку, заполненному праздничными безделушками и милыми сувенирами, и я машинально пробежалась пальцами по красиво упакованным коробочкам. — Всем подарки выбрала? — Почти… — я вздохнула. «Том сказал, что у него есть для меня подарок. И что мне теперь делать?»       Макс взял в руки голубые варежки, украшенные белой снежинкой, и я подумала, что они бы удивительно подошли к той вязаной шапке, что я купила для Ирэн. — Ева, а это удобно будет…? — Нет, — я покачала головой, — Лучше что-то нейтральное, — и протянула ему картонку с мандаринками из марципана. — Ты права, — кивнул он и полез за кошельком. «Что-то нейтральное?» — мой взгляд продолжал шарить по витрине.       Год назад, когда мы только познакомились с Томом, я как раз отделалась коробкой сладостей. А он, между прочим, подарил мне дизайнерское платье! Тогда было все по-другому, все просто: свободная девушка и богатый интересный мужчина… Словно вечность прошла с тех пор! А сейчас мы уже не вместе, но Том все равно покупает мне рождественский подарок. Ну зачем? «Ума не приложу, что я могла бы ему подарить в ответ! Особенно сейчас, когда он в таком подвешенном состоянии…»       И тут мне на глаза попался рождественский ангел. Он висел в самой глубине и очень напоминал того, моего любимого, золотого. Только он был меньше размером и серебряный. — Можно посмотреть? — я подозвала девушку-волонтера, которая работала в палатке и указала на игрушку.       Ангел был не более 4 дюймов, гладкий и очень простой: стройный летящий силуэт с вытянутыми крыльями и легкими еле угадывающимися кудряшками на голове. Определённо он мне нравился. На плече у него была петелька, куда можно вставить шнурок, чтобы вешать на елку. — Как думаешь? — я обернулась к Максу, — Можно подарить мужчине? — Может лучше это? — он с улыбкой встряхнул коробку марципанов, — Если не уверена. — Не-еет.       Я уже представила этого ангела в широкой ладони Тома. Да и слишком много всего было между нами, чтобы делать вид, что мы совершенно чужие! — Это… мой хороший друг! Он в сложной ситуации и мне хочется его поддержать. — Ну тогда решай сама… — Я имела ввиду, он достаточно «мужской»? — Вполне, — Макс взял ангела в руки и приложил к своему тёмному пальто, — Да, ничего лишнего, никаких стразов! — Мисс, здесь нет ценника! — я жестом подозвала продавщицу. — Э-мм… — девушка забрала его и повертела в руках, — Я сейчас!       Через минуту к нам подошёл мужчина, скорее всего старший: — Вы знаете… такое дело… Вообще-то это украшение для штор, вот к нему еще такая булавка… — он достал из-под прилавка тонкую серебристую спицу, — Они шли парами, симметричные. Мы уже все распродали, они в этом году очень популярны, а этот остался один, второго, наверное, стащил кто-то с витрины… «Одинокий ангел! Оставшийся в Рождество без пары? А его вторая половинка где-то заблудилась!»       Я вспомнила про Рене и Опал, которые искали друг друга так долго. «Ящик Пандоры» все ещё не отпускал. — Я все равно хочу его купить! — Ну, — он развёл руками, — Мы его уже списали. Если нравится, забирайте так. Счастливого Рождества!       Нет, я обязательно должна за него заплатить, иначе мне потом будет неудобно передаривать его кому-то! Я достала из кошелька две купюры: — Возьмите, пожалуйста! Прошу! Счастливого Рождества! — Спасибо!       Прежде чем отойти, я заметила, что мужчина сунул мои деньги не в карман, а в коробку для пожертвований, стоящую у кассы, и улыбнулась: «Хороший знак!»       Мы с Максом дошли до самого катка и остановились у загородки, за которой начиналось ледовое покрытие. Его заливали на этом месте каждый год сколько я себя помню, наверное, ещё наши родители катались здесь в свое время. Макс думал о том же, глядя на ребятишек, играющих в салки на льду: — Помнишь, Ева, как мы здесь носились? Как бежит время! Когда-нибудь мы будем сюда своих приводить…       Я отвернулась, набрала полные лёгкие воздуха и задержала дыхание: «Нет-нет, Макс! Не напоминай!»       Вокруг шумела праздничная толпа, на катке играла весёлая музыка и это помогло мне отвлечься. — Все, пойдём отсюда! Я уже замёрзла, пойдем тоже выпьем по глинтвейну. — Ну пойдем! — он галантно подставил мне локоть, — А то мне кажется, что наши мамы там уже успели нас поженить! «Уверена, Макс, ты станешь прекрасным мужем, но не мне!»       Я подхватила его под руку и потащила его в сторону кафе, где отдыхали наши родители.