Герой моего романа

— Фамилия? Имя? — немолодая медсестра за ширмой допрашивала Александра, и я пыталась сфокусировать ускользающее после укола сознание на его ответах. — Эдвардс. Евангелина Мария. — Страховка есть? — Должна быть. — Беременность первая? — Я…я не знаю. — А вы ей кто? — вскинулась тётка. — Брат. — А-а, — она встала и заглянула ко мне за ширму, — Девушка, беременность.? — Нет… — я еле-еле протолкнула слова сквозь пересохшее горло, — Киста. — Ясно. Всё будет хорошо, — она участливо склонилась ко мне, — Операционную уже готовят.       Потом были длинные коридоры, чьи-то сосредоточенные лица и яркий слепящий глаза свет, сменившийся мягкой темнотой.       Я открыла глаза, услышав свою фамилию. — Эдвардс? — Да. Я брат. (Голос Алекса) — Доктор, как она? — Все в порядке, операция прошла хорошо, мы все удалили. «Все удалили!» — очнувшийся от наркоза мозг зацепился за эти слова. — Можно к ней? — Нет, сейчас ей нужно отдыхать, была большая потеря крови. Приходите завтра.       Слова доходили до меня медленно, словно просачивались по слогам через сито. Доктор ушёл, а с ним и мой брат. Судя по тусклому освещению, за окном была глубокая ночь. Над ухом медленно и равномерно отмерял что-то медицинский аппарат. «Мой пульс? Такой слабый…» — было ощущение, что там в операционной из меня выкачали всю жизнь. Я снова закрыла глаза.       Утром меня разбудили голоса. Две медсестры вошли в палату, и я услышала обрывок их разговора: — Такая молодая! — сокрушалась одна. — Да-а, — вторила ей другая, — Так жаль её! Могла бы иметь детей, а теперь с таким рубцом… — Сами доводят себя, а потом плачут… «Это обо мне?» — я попыталась повернуться на звук. — Шшш, вы проснулись мисс? — кто-то коснулся моей руки и в воздухе запахло спиртом, — Лежите, я поставлю вам капельницу.       Мне было все равно, что они там делают, я отвернула голову и уставилась в стену, упершись взглядом в сеточку мелких трещин на голубоватой краске. «Все удалили.» — эти слова, как приговор застряли в моей голове. После обеда меня перевели в обычную палату. Снова коридоры, серые стены, желтоватые потолки в кляксах тусклых ламп… кажется в палате был кто-то ещё, я слышала обрывки речи, но мне было все равно. ***       Рыжее томное солнце наконец начало сползать за ближайшие холмы и дневное пекло уступило место вечерней духоте. Том вскочил на подножку джипа и высоко задрал руку с зажатым телефоном: — А сети так и нет! Поймал что-нибудь? — Нет, — черноглазый техник, оторвался от планшета, — Черт бы её побрал! Опять придётся ночевать в машине!       Вторые сутки небольшая команда, в которую кроме актёра входил водитель Диего, ассистент оператора британец Джефф, и Рамиро, проводник из местных, собирала по окрестностям Медельина портативные камеры, работающие в дистанционном режиме.       Том сам вызвался сопровождать ребят. После короткого визита в Лондон он чувствовал небывалый прилив энергии, чего не скажешь о других членах команды. Кажется, Колумбия продолжала терзать и высасывать силы непривычных к такому климату британцев. Том то и дело ловил на себе недовольные взгляды членов команды, когда предлагал переснять дубль, добиваясь совершенства. Его энтузиазма уже никто не разделял и Том старался умереть пыл, снисходительно прощая работающим который месяц людям их слабости или недовольство.       Сейчас же сьемки блока сцен с его участием были уже завершены, и ему оставалось лишь скучать в лагере и ждать общего окончания. Поездка в глубь страны выглядела в его глазах скорее как приключение, чем как необходимая повинность. Когда ещё выпадет шанс увидеть настоящую глубинку этой Южно-американской страны без грима и туристического налёта?       Но неожиданно все пошло не по плану, вот уже несколько часов они колесили по грунтовкам наугад, полностью потеряв всякую связь. Заблудиться они не боялись, проводник знал местность как свои пять пальцев, а у Диего была спутниковая рация, но три последних камеры, обещавших по предварительным оценкам самые интересные живые кадры, никак не хотели находиться. По рации водителю сообщили о помехах из-за грозы на западном склоне перевала. Тучи несло в другую сторону, и команда искателей решила задержаться. — Будем ждать, — сказал Джефф, — Оборудование денег стоит, не сейчас так через неделю все равно придётся возвращаться. Второй раз я сюда не поеду. У меня уже билеты на самолет куплены. Я лучше сдохну, чем задержусь хоть на один лишний день в этой чёртовой стране!       Том не стал спорить: — Я понимаю, мы все устали. Не переживай, Рождество будем встречать дома.       Неустойчивая связь появилась к обеду пятницы, когда уже импульсивный Диего проклял всех святых, а Джефф под его напором готов был сдаться, смириться с потерей камер и возвращаться на побережье. Флегматичному проводнику, в котором явно угадывались индейские корни, задержка была на руку, ему платили за ожидание. И лишь выдержка Тома не дала этим троим переругаться и бросить поиски.       К побережью подъезжали уже в полной темноте. Роуминг восстановился только когда впереди замигали портовые огни Буэнавентуры. Том, было задремавший после утомительной дороги, очнулся, когда в кармане джинсов ожил телефон, разрываясь от десятков уведомлений. — Ого! — он даже присвистнул от удивления, — Что за пожар?       На экране высветились пропущенные звонки не только местных операторов связи, но и из Лондона: от мамы, сестры, от Евы и больше всего от Люка. Это настораживало. Том взглянул на часы- там давно уже ночь, что бы там ни было это подождёт до утра.       Водитель высадил его у гостиницы, поджав стоявший тут же полицейский автомобиль. Джефф высунулся из окна: — Том, спасибо тебе огромное, что поехал! Не знаю, как бы я справился без тебя с этими… испанцами! — Все в порядке! — актёр пожал его руку и похлопал техника по плечу, — Обращайся.       Он размял затекшие от долгого сидения ноги и двинулся к освещенному холлу: «Теперь мыться и спать!»       Он ведь сорвался в эту поездку неожиданно, в последний момент, Джефф выловил его уже у самого выхода из лагеря, когда Том собирался просто прогуляться по старому городу.       В холле гостиницы его неожиданно окликнули: — Мистер Хиддлстон? К нему с двух сторон спешили двое полицейских. — Мистер Томас Хиддлстон? — Да. В чем дело? — Вы должны поехать с нами. — Что-то случилось? — Том растерянно огляделся. — Вы все узнаете в участке. — Я могу хотя бы переодеться? — почти трое суток без душа давали о себе знать. — Нет, — покачал головой старший. — А позвонить?       Полицейские переглянулись: — Да, пожалуйста.       Том задумался кому он мог бы позвонить в такое время, точно не в Лондон. — Минутку! — он отошел к стойке администратора. — Если я не вернусь до утра, сообщите пожалуйста продюсеру, вот визитка.       В участке поглазеть на арестованного Тома Хиддлстона собрался у входа наверное весь ночной персонал. Хорошо, что обошлись без наручников. Лично капитан на приличном английском сообщил актеру, что он задержан по обвинению в изнасиловании местной проститутки Фелиции Санчес. — Вам есть что сказать? — Я этого не делал! — это имя Тому совершенно ни о чем не говорило, — Это какая-то ошибка. — Узнаёте?       Ему предъявили фото черноволосой женщины ничем не примечательной внешности, анфас и профиль — Нет. — А здесь?        На другом фото женщина была в короткой юбке и с густо подведенными чёрным глазами. «Она же? Или другая?» — так могла выглядеть половина девиц в портовом квартале. — Нет. — Вы были в баре «Эль Фуэго»? — Не помню.       Том напрягся, трудно сказать в каких барах и когда он бывал за все пребывание в Колумбии, но за последний месяц точно никуда не выбирался, отдавая все время и силы съемочной площадке и телефонным разговорам с Евой. Но его волнение не укрылось от комиссара. — Где вы были в среду вечером? — В какую среду? — Том уже напряженно рылся в памяти, мысленно восстанавливая события почти двухмесячной давности. — В среду 6 декабря, позавчера. — Аа, — Том выдохнул, — Где-то в окрестностях Медельина. — И кто-то может это подтвердить? — полицейский вопросительно поднял бровь. — Конечно. Джеффри Нэш, помощник оператора. И ещё водитель Диего, он местный, но часто работает с нашей группой. — Хорошо, — полицейский обернулся к секретарю, — Вы все записали?       Тот кивнул. Капитан отошел к двери, где на страже стояли еще двое его коллег, и они принялись о чем-то негромко переговариваться: — И что нам делать? — Мы не можем просто отпустить его. Нам дали четкие инструкции. — Но девка тоже не опознала его по фотографии. — Но она назвала его имя. — Это ничего не значит. — Везите ее утром сюда, проведем опознание, а пока оставим его тут. И чтоб без глупостей! Головой отвечаете.       Том прислушивался к их разговору, но его знания испанского не хватало, чтобы понять все полностью.       Наконец капитан вернулся и махнул ему: — Вставайте! — Я могу быть свободен? — обратился к нему Том. — Пока нет. Нужно все проверить.       Его быстро обыскали, забрали телефон и бумажник — больше при нем ничего не было, затем отвели в небольшую комнату, напоминающую тюремную камеру лишь решетками на окне. В остальном- обычная комната отдыха, два дивана, кресло и даже телевизор на стене. В углу обнаружился кулер с водой, а за стенкой небольшой, но чистый санузел с унитазом и раковиной. Оставшись один, Том умылся, а потом растянулся на диване. Лучшее, что он мог сделать сейчас это выспаться. ***       В субботу я почти не вставала, слабость была такая, что я с трудом поднимала руки. В вертикальном положении моментально начинала кружиться голова, вызывая тошноту. Мысли тоже словно разбухли, наполнились тяжестью и ворочались в голове еле-еле как тяжелые валуны.       В воскресенье стало легче, голова прояснилась, наверное, помогла пара пакетов влитой в меня крови. Меня осмотрела врач и кажется осталась довольна результатом. Я не спрашивала, запечатав эту область в голове семью замками, а она не торопилась мне ничего объяснять.       Удивительно, но почти ничего не болело, кроме области малюсенького прокола на животе, на котором медсестра сменила очередную повязку. К обеду проснулся аппетит, а с ним и жажда хоть какой-то деятельности.       Алекс привез целый пакет вещей: спортивный костюм, белье, пижаму. — А телефон? — Черт! — выругался он, — Я даже не вспомнил!       Я только вздохнула: — Привези завтра. И зарядку! — Угу, — он виновато сжал мою ладонь, — Ну ты вообще как? — Жить буду!       Физически я чувствовала себя уже почти нормально. А что там у меня внутри - даже не хотела выяснять. Так легче! Но я очень переживала за Тома. Что там с ним происходит? Я чувствовала себя виноватой и ответственной за агрессию Броуди жертвой которой он стал из-за меня. ***       Утренняя очная ставка прошла очень быстро. Кроме Тома присутствовал Джефф, которого привезли к началу рабочего дня и видимо уже успели опросить, и ещё двое темноволосых парней, по виду колумбийцы. Девица, которую привёл один из полицейских даже не задержала взгляда на Томе. Оглядев присутствующих, она сразу набросилась с криками на своего провожатого и он, подхватив под локоть, быстро вытолкал её за дверь.       Том выдохнул с облегчением, когда понял, что это позорное опознание завершено. Капитан махнул местным: — Можете идти, — и обращаясь к британцам, виновато развёл руками, — Мистер Хиддлстон, мистер Нэш, примите мои извинения. — Все в порядке, мы понимаем, — ответил за обоих Том, — Это пострадавшая? Что она кричала? — Хотела знать, кто будет платить. Совсем всякий стыд потеряли, — он покачал головой, — Простите ещё раз!       На прощание капитан пожал актеру руку и смущённо улыбнулся: — А можно автограф? Для жены, она вас обожает! — Конечно, — Хиддлстон подавил вздох, — Как её зовут?