Сказки на ночь

      «Любимый,       сегодня лучший день из всех, потому что это твой день рождения. Я изо всех сил скрещивала пальцы в надежде, что ты сможешь приехать, но нет — обстоятельства выше нас. Ты так далеко, что я могу лишь мечтать о встрече и посылать тебе бессчётные письма. Или вспоминать, вспоминать, вспоминать… Вся моя жизнь сейчас соткана из воспоминаний и грёз. И то, и другое настолько эфемерно, что кажется, первого словно и не было никогда, а второе просто не может появиться — это же лишь моя фантазия. Значит, я снова вернусь в прошлое.              Помнишь прошлый октябрь? Тогда небо незаметно выцветало, теряя свою глубину, ночами воздух становился звонким и колючим от студёного дыхания напоминающей о своём скором приходе зимы, а днём невозможно ярко светило солнце. Оно тоже радовалось твоему рождению, как и я. Мы бродили с тобой по парку и загребали ногами опадавшие листья, клёны блистали багрянцем, липы шелестели золотой куделью, а берёзы и осины, словно призраки, светились тусклым серебром среди этого буйства красок. Лишь сосны мрачно зеленели, горделиво вознося свои кроны к самому небу.       А мы ничего не замечали, поглощённые лишь друг другом. Ты целовал меня так нежно, так бережно, что я ощущала себя хрупким фарфором в твоих руках. Я тонула в твоих тёмных глазах и не хотела возвращаться в реальность.       Я помню твои губы — такие мягкие, такие жадные, они сводили меня с ума.       Я помню твои руки — такие требовательные, такие ненасытные, такие ласковые, они сводили меня с ума.       Я помню твоё тело — такое жаркое, такое сильное, оно сводило меня с ума.       Я помню твой голос — такой чарующий, такой манящий, он сводил меня с ума.       Я помню тебя.       Ты сводил меня с ума.       Ты стал моим дыханием, моим сердцебиением, моей силой и слабостью.       Ты стал моим.       А сейчас октябрь плачет дождём, смывая последние яркие краски и летнее тепло. Они тоже остаются в памяти, как разноцветные осколки в калейдоскопе складываясь в чудесные, но почти нереальные картинки, словно Дали или Пикассо приложил к ним свою божественную руку. За мокрым стеклом я вижу тебя, твои глаза, что внимательно наблюдают за мной, твои губы беззвучно шевелятся, но я не слышу твоих слов и голоса. А я так хочу обнять тебя и вспомнить твоё тепло. Ведь сегодня твой день рождения, и я хочу, чтобы ты знал — я люблю тебя.»       Чимин снова получил знакомого вида конверт. Он уже с нетерпением ждал, когда же к нему в руки попадёт очередное письмо. Он лелеял надежду, что сможет узнать или понять, кто же их автор. Но дни шли, а он так и ничего не узнал.       И вот заветный листок в его руках. Чимин вчитывался в скоро бегущие строки, и его душа наполнялась теплом и каким-то неуловимым пока чувством. Ему казалось, что ещё чуть-чуть — и он ухватит за хвост ниточку, что приведёт его к незнакомке. Вот только точно ли к незнакомке? Что-то смутное таилось в его памяти, шевелилось тихонько, почти незаметно. Он словно ходил уже, держась за руки, в летнем мареве по тенистой липовой аллее, искал кружевную паутину прохладным осенним утром, рвал душистые грозди сирени стремительной весной. Но где? Когда? С кем?       А может, это лишь сон, что пришёл к нему подарком ко дню рождения? Но почему тогда всё так реально? И исписанный листок в его ладони, и остальные письма в жестяной коробке, и щемящее чувство ожидания в груди, и капли дождя на окне… И почему так тепло на душе, словно его сейчас обнимает самый желанный, самый необходимый, самый родной человек?       «Ведь сегодня твой день рождения, и я хочу, чтобы ты знал — я люблю тебя», — Чимин ещё раз прочитал последнюю строчку, прикрыл глаза и невольно ответил: — А я — тебя.