Волчья шкура

      Уже не первая минута, как свалился в припадке старенький колченогий будильник, а Юрка, придавленный гнётом бессонной ночи, всё лежал на своём диване, уткнув лоб в протёртую спинку, и не решался открыть глаза. Впрочем, это было не обязательно – полутёмная квартира и без того сама тихо вползала под пульсирующие веки. Носа его достиг кисловато-острый запах «беломора» – значит, отец только что отбыл на свой завод, закурив в прихожей первую трескучую папиросу за день.       Юрка сглотнул и, скинув с дивана тощие ноги, побрёл умываться.       Когда он вытолкнул себя из ванной под негромко бормотавшую радиоточку, мать возилась в спальне.       Сквозь открытую дверь было хорошо видно, как она собирается на работу: слюнит чёрный карандаш, двумя отточенными взмахами обрисовывает глаза, соскребает со стенок тубы гуталиново-чёрную тушь и потом, едва не прижав лицо к мутнеющему зеркалу, старательно вытаращив глаза и приподнимаясь от усердия на цыпочки, намазывает на ресницы. Помаду, по-девичьи нежно-розовую, требовалось наносить на центр нижней губы и оттуда растушёвывать, добиваясь нужного оттенка – и отстраняться от неверного стекла, и снова припадать к нему, разглаживая пальцами незаметно подкравшуюся морщинку. Да нет, это просто неудачная тень… Теперь вот прижать к ямке между ключиц холодное горлышко "Кобры", плещущейся на самом дне флакона – и старательные, трогательные усилия закончены.       Ах, как она была прекрасна, его мама, вся расписанная под гжель – и как горько, что никто в каждодневной жизни этого не замечал!       Отбросив полотенце, Юрка подошёл и крепко обнял мать за плечи, грудью прижавшись к острым выступающим лопаткам, больше напоминавшим недоразвитые крылья.       - Ой, Юрик, - вздохнула Ольга Петровна, не ожидавшая объятий и от их невиданной силы даже покачнувшаяся, - ты что это?       - Мамка, ты знаешь, какая ты у меня красивая?.. – прошептал он, глядя на их совместное отражение и с удивлением и радостью подмечая фамильные чёрточки вроде родинки на левой скуле или формы верхней губы.       Повернувшись, насколько было возможно, Ольга Петровна прижала ко лбу сына нежную руку, тронула губами.       - Детка моя, ты не заболел? Что-то вы у меня расклеились оба...       - Нет. Всё в порядке, правда.       Устыдившись собственного порыва, Юрка отступил, поднял с кресла неловко брошенное полотенце и, отводя глаза, спросил:       - Папка сегодня допоздна?       Ольга Петровна с сожалением кивнула, убирая духи в сумочку:       - Уже патронуса присылали - у них там что-то ночью во втором цеху застопорилось, так что да, наверное. Ничего без нашего папы не могут... Женька как проснётся, покорми её, ладно? В холодильнике борщ...       - Мам, да разберёмся, чего ты, - успокоил Юрка, махнув свободной рукой. - Не маленькие ведь.       - В том-то и дело, что не маленькие, - согласилась она и, напоследок погладив его кончиками пальцев по щеке, заторопилась. - Ну, пора мне. Не безобразничайте тут.       После ухода матери Юрка не знал, чем себя занять. Заглянул к Женьке, но сестра ещё спала, так что и тревожить жалко. Закинув носки постирать, он вернулся в комнату, гладко застелил диван, сел и огляделся.       Снаружи было тихо-тихо, лишь изредка стрекотали проезжающие по улице внизу троллейбусы. Сквозь открытую балконную дверь в комнату врывался пряный летний дух - сразу видно, погода сегодня будет хорошая. Сейчас бы в парк, погулять, уток покормить...       Встрепенувшись, Юрка протянул руку и, сняв со столика за диванной спинкой стационарный телефон, навертел на диске номер и принялся ждать ответа.       - Здрасте, - выдохнул он, когда по ту сторону раздалось не самое дружелюбное "алло!". - Можно Алёну?       - Кто спрашивает? - осведомились в трубке - экономка, Юрка её узнал, чуть погодя, и представился:       - Это её одноклассник, Юрка Морозов. Она дома?       Глянул на часы и чертыхнулся - время едва перевалило за половину восьмого, она спит ещё, наверное. Но в трубке без дальнейших уточняющих вопросов раздалось какое-то шевеление, потом послышался звучный приглашающий возглас "Алёна Павловна, Вас!", после чего трубка наконец ожила и окликнула:       - Я слушаю, говорите.       - Ну привет, Алёна Пална, - хмыкнул Юрка, и она улыбнулась в ответ, что было понятно даже по голосу:       - Ой, Юр, привет! А ты чего по простацкому?       - Да зеркало у Женьки, - отмахнулся он, - не стал её будить. Слушай, Лёк, вы там с Женькой сегодня погулять собирались, вроде как... В общем, не пойдёт она никуда.       - Опять? - догадалась она, мигом растеряв голос. - Что случилось?       - Да то же, что и в прошлый раз. - Юрка вздохнул, откинувшись на спинку дивана. - Хорошо, что родители дома были - её как раз ночью прихватило.       - Ой, прабабки-радуницы...       Алёнка помолчала, а после, по-видимому, прикрыв трубку ладонью, быстро спросила:       - Вы дома сегодня?       - А то где ж ещё, - откликнулся Юрка, не понимая, с чем связан вопрос. - Я сегодня опять в няньках.       Рассеянно поугукав в трубку, Алёнка как-то быстро и скомкано попрощалась. Решив, что у неё и своих дел хватает, Юрка не стал обижаться, а вместо этого поднялся и, пошарив в стоявшей в углу тумбочке, вытащил треклятый задачник по превращениям и углубился в схемы и варианты решения.       Он как раз раздумывал о том, как половчее превратить синицу в журавля и обратно с минимальными потерями в плане энергии (это было непременным условием задачи номер сорок два), когда из-за двери Женькиной спальни раздался слабый оклик:       - Юр... Ты дома?       Соскочив с дивана так, что подогнутой ногой угодил в петлю покрывала и едва не грохнулся на пол, Юрка могучим усилием вернул себе вертикальное положение и, отбросив задачник, бросился на зов.       Женя лежала на кресле пластом и яростно моргала, будто никак не могла проснуться; впрочем, увидев брата, она искренне улыбнулась и шепнула:       - Привет... Я думала, все ушли.       - Ага, и тебя оставили, - саркастически откликнулся Юрка, подходя и опускаясь перед креслом на корточки. - Ну ты дурко, конечно...       Натянув ей плед по самый подбородок, он отвёл щекотавшие Жене шею волосы и спросил:       - Ну чего, симулянтка, в сознании?       Она закивала, слабо улыбаясь, и на щеках всё равно выступили крохотные точки румянца, что следовало расценивать как добрый знак.       - Голодная?       Женька замотала головой и, прочистив горло, попросила:       - Водички бы.       Призвав с кухни стакан, Юрка наполнил его и, поддерживая под спину, дал Жене напиться, хоть она и отбивалась:       - Юр, ну я себя уже хорошо чувствую, правда-правда! - однако он был непреклонен и, забрав у неё опустевший стакан, уложил сестру обратно, предварительно взбив подушку, чтобы было повыше.       - Лежи уж, - отмахнулся он, пряча обеспокоенность за грубостью. - Не хватало, чтобы тебя опять скрутило.       - Не скрутит, - обиженно буркнула Женя, отводя глаза. - Со мной и было-то такое всего пару раз.       Она позволила окончанию фразы сойти на нет, растаяв в воздухе, и на мгновение прикрыла глаза.       - Страшно так. Всё в огне, - поделилась она. - И потом ещё, другое... И так громко... Так много я сразу никогда не видела.       Она вновь растеряно замолчала, и Юрка не стал настаивать, тем более что для него внешние проявления всегда были страшнее любых видений сестры. Сама Женька, конечно, не представляла, как у неё стекленеют глаза и сводит спазмом руки даже во время самых коротких приступов, но смотреть на это всё со стороны было настолько жутко, что Юрка нет-нет, но тихо радовался, что волосы у него преимущественно светлые - потому что с такими выкрутасами и до седины недалеко.       - Поспи, - шепнул Юрка, накрыв её голову горячей ладонью. - Я пока с тобой посижу.       Женя послушно закивала, не раскрывая глаз, и вскоре утомлённо засопела - тяжело, наверное, бороться с собственным разумом, колышущимся, как озёрные волны.       Посидев ещё немного и удостоверившись, что спит она спокойно, Юрка поднялся и на цыпочках вышел из комнаты. Он как раз пытался совершенно беззвучно закрыть нещадно скрипящую дверь, когда послышался шум за дверью - но уже другой, входной.       Раздался короткий стук.       Не понимая, кто это мог прийти в такую рань, а главное - зачем, Юрка замер, напряжённо прислушиваясь, и уже почти уверился в том, что ему послышалось, но стук внезапно повторился - столь же тихий, очень деликатный, но отнюдь не робкий.       Оставив попытки не шуметь, он подошёл к входной двери, снял цепочку и отворил, удивлённо замерев на пороге.       - А ты не торопишься, - тихо попеняла Алёнка, вваливаясь в полутёмную прихожую. - Схоронились тут, а я ни в дверь позвонить, ни патронуса послать - руки заняты!       При этом она красноречиво стрельнула глазами в два раздутых пакета, которые прижимала к груди и, наклонившись, с облегчением опустила оба на пол, где один тут же завалился на бок, обнажая полное снеди нутро - Юрка умудрился разглядеть яблоки в полиэтиленовом пакете и морковку в мешковине.       - Ты чё тут делаешь? - только и смог спросить он, и Алёнка, воюя с ремешками на босоножках, весело откликнулась:       - У меня мать с утра на процедурах - зелья там, завивка, ногти... Забот до поздней ночи. А папа в Министерстве, я дома одна и мне скучно. Вот я и позвонила тёть Оле в консерваторию - она разрешила Женьку навестить и заодно просила проконтролировать, как вы тут управляетесь.       Сдвинув брови, Юрка скрестил руки на груди и метнул грозный взгляд в Алёнкину склонённую макушку. Он, конечно, за столько лет привык, что Женькина подружка - натура деятельная, причём настолько, что никакого спасу от неё нет, но теперь получалось так, будто он, Юрка, о собственной сестре позаботиться не сможет безо всяких Алёнок. И мама тоже хороша... Проконтролировать!       - Это чё тебе, игрушки, что ли? - вполголоса возмутился он, но тут Алёнка наконец справилась с босоножками и, разогнув спину, напомнила:       - А я с тобой, Юрочка, и не играю! - Подняв с пола, она сунула ему самый объёмистый пакет и послала: - Тащи на кухню! Я Женьку вовремя отхэппибёздить не смогла, а сейчас ты мне не помешаешь.       Не желая скандалить и вообще поднимать шум, дабы не разбудить Женьку, Юрка покорно потащил продукты в кухню, а после вернулся и запер за неожиданной гостьей дверь. Мало ли, кого ещё леший принесёт.       В кухне она, уже нацепив висевший до этого на крючке фартук, доставала из ящиков чашки, тарелки и столовые приборы, причём действовала так, будто ориентировалась на этой самой кухне лучше хозяев. Впрочем, так оно отчасти и было - они с Женькой часто вдвоём кулинарили, так что теперь уж Юрка возмущаться не стал и, постояв немного в дверях, окликнул:       - Тебе помочь, может?       Обернувшись поверх оголённого плеча - сарафан на ней был модный, белый в мелкий коричневый горох, - Алёнка смерила его взглядом, а после подошла и, доверчиво заглядывая в лицо снизу вверх, уточнила:       - А дуться ты на меня не будешь?       - Не буду. Честно, - пообещал Юрка, и она недоверчиво прищурилась:       - Очень честно?       - Осень-осень, - передразнил он и, щёлкнув её по вздёрнутому носу, уточнил: - Что делать-то надо?       Увернувшись, она указала поварёшкой в сторону гостиной и скомандовала:       - Для начала принеси картошку и лук, а там посмотрим, на что ты ещё сгодишься.       При этом она настолько хулигански улыбнулась, что Юрке ничего не оставалось, кроме как закатить глаза и отправиться на балкон за картошкой.       Женька проснулась где-то через полтора часа и, выбравшись на кухню, обнаружила там Алёнку у плиты и Юрку за накрытым как на праздник столом.       - Ой... Алёнка, а ты чего тут делаешь? - окликнула она, и подружка улыбнулась:       - Привет! Женечка, ты как?       В свою очередь проигнорировав вопрос, она плотнее запахнула сползающий с плеч плед, и поразилась:       - Это откуда такой стол? - а Алёнка, утерев лоб запястьем, с улыбкой откликнулась:       - Я звонила тёте Оле, она разрешила хозяйничать. Так что вот, увлеклась немного. - Она обвела руками стол, будто еда появилась на нём сама, по волшебству, и со значением прибавила: - И ещё тётя Оля просила тебя покормить, так что давай за стол.       Жене оставалось только оторопело моргать. Она, конечно, знала, что у подруги с бытовыми чарами полный порядок, лучше всех в классе, но чтобы настолько... Невольно устыдившись, поскольку сама никогда не могла похвастать такими же навыками, Женя подошла и села на выдвинутый Юркой стул.       - Так, зайчонок, усаживайся, - напутствовала Алёнка, левитируя на стол горшочки, - сейчас тебя потчевать будем. Итак, сегодня у нас в меню - борщ вчерашний со сметаной сегодняшней, скоблянка классическая с грибочками, компот вишнёвый охлаждённый и шарлотка... - Она наклонилась, заглянув в духовку, после чего распрямила спину и доложила: - Шарлотка в процессе приготовления.       - И ты что, сама вот это всё приготовила? - продолжала восхищаться Женя, и Алёнка честно призналась:       - Нет, конечно! Мне Юрка помогал, он картошку чистил.       - И лук! - напомнил он, подняв руку с многозначительно отставленным пальцем, и Алёнка покладисто согласилась:       - И лук.       Пообедав, они переместились в комнату Жени, где Алёнка извлекла из сумочки припасённый козырь, а именно - тетрадь в клетку в синей клеёнчатой обложке, при едином взгляде на которую подружка восхищённо ахнула.       - Это ж моя анкета! - воскликнула Женя и расхохоталась. - Ты что, все эти годы её хранила?       - Конечно, такая ценность! - откликнулась Алёнка и, открыв первый лист, торжественно прочла: - Дата заполнения - восьмое сентября восемьдесят восьмого.       Она с поклоном передала подруге анкету для друзей хозяйки, и Женя принялась осторожно перелистывать сокровище, любовно обводя каждую строчку каракулей внутри.       - Обалдеть можно... - пробормотала она. - И её все мы заполнили... О, Юрик, кроме тебя! - спохватилась она, подпихнув брата под локоть. - Ты ведь тогда отказался, поскромничал!       - И ничего не поскромничал, - отозвался он, прислонившись спиной к батарее. - Просто времени не было.       - Сейчас и Юрка заполнит, - посулила Алёнка, протягивая ему тетрадку и прихватывая с прикроватного столика карандаш.       Однако Юрка, ещё не вникнув в содержание, взглянул на количество вопросов и скривился безо всякого энтузиазма.       - Фига себе - двадцать восемь вопросов! - возмутился он и сунул анкету Алёнке обратно. - Тебе надо, ты и пиши.       Укоризненно приподняв брови "домиком", она всё же не решилась возражать в открытую и предложила компромиссный вариант:       - Ну ладно, я за тебя писать буду, а ты диктуй.       Искренне надеясь, что это развеселит Женьку, Юрка не решился противостоять этим двум болтушкам и кивнул, разрешив:       - Спрашивай.       Скрестив ноги по-турецки и уложив тетрадь на колено, Алёнка провела пальцем по столбику вопросов и с энтузиазмом сообщила:       - Ну, кое-что я и без твоего участия заполнить смогу. Так, Морозов Ю.Г., дата рождения - двенадцатое ноль четвёртого... Знак зодиака? - строго, как следователь, спросила она.       - Чего?       - Пиши - баран, - подсказала Женя и хихикнула, уворачиваясь от наказующей руки брата.       - Так и запишем - Овен, - кивнула Алёнка, заполняя строки каллиграфическим почерком.       Уже пять минут спустя Юрка пожалел о том, что ввязался в эту авантюру, потому как с каждым новым вопросом думать приходилось всё больше и отвечать всё откровеннее, а ему это было не вполне с руки.       - Любимый урок?       - Что угодно, лишь бы не превращения, - отозвался он.       - Юр, тут не про учителей, а про сам предмет, - напомнила Женя, и брат определился:       - Тогда пиши - защита от Тёмных искусств.       - Ну конечно, - хмыкнула Алёнка, старательно орудуя карандашом.       Защита в их школе пользовалась особой популярностью во многом из-за того, что популярностью пользовалась преподававшая дисциплину учительница, совсем молоденькая, но очень талантливая и, что удивительно, строгая. Мариночка - по метрике Галлер Марина Максимовна - была классной у "А" класса, так что друзья, учившиеся в параллельном "Б", могли им только завидовать. Хотя Алёнка была уверена, что им с классруком тоже повезло - правда, по-своему.       - Следующий вопрос, - объявила она и протянула: - С кем из класса ты хотел бы дружить?       - С кем хотел, с тем и дружу, - откликнулся Юрка, не вникая в тайный смысл интонационного посыла. - Сама можешь перечислить.       Поняв, что на провокацию он так просто не поддастся, Алёнка уточнила:       - В алфавитном порядке? - и Юрка безразлично пожал плечами. - Ладно. Где ты хотел бы жить?       - Это в смысле в каком городе или чего?       - Не уточняется.       - Тогда пиши - в собственной квартире.       Услышав это, Женя заметно приуныла. В их квартире, где шагу ступить нельзя, чтобы не наткнуться на тот или иной предмет мебели, у Юрки даже своего угла не было. Пока были маленькими, они с братом спали в одной комнате, а после, когда стало неприлично, Юрка по-джентльменски уступил спальню сестре, а сам переехал на диван в гостиную, где и спал по сей день.       Алёнка, не заметившая этой крохотной заминки, вписала ответ и прочла с листа:       - Так, твой любимый анекдот?       Юрка почесал в затылке.       - Нужно ж приличный? - уточнил он, и девочки с важным видом закивали. Перечень допустимых анекдотов резко сузился до пары десятков. - Ну ладно... Лезет корова на дерево, - неуверенно начал он. - Её ворона спрашивает: "Ты зачем сюда лезешь?". Корова ей и отвечает: "Яблок хочу поесть". Ворона на неё смотрит и говорит: "Какие яблоки - это ж берёза!". А корова ей: "А они у меня с собой!".       На несколько секунд в комнате воцарилась звенящая тишина, и тут Алёнка расхохоталась. Она смеялась так звонко, что невозможно было не подхватить, и Женя тоже захихикала, глядя на брата и качая головой.       - Ну тебя, Юрик! - отмахнулась она и, обернувшись к открытому окну, вдруг прислушалась. - Ой, это что там?       В самом деле, с улицы, где ещё недавно было сравнительно тихо, доносились гитарные переборы, причём понятно было, что играют где-то рядом, а уже несколько тактов спустя к игре прибавился хорошо знакомый голос:       - Дым сигарет с ментолом пьяный угар качает...       Вскинув брови при первых же тактах любимой песни, Женя выпуталась из одеяла, в которое куталась и, с ногами взобравшись на подоконник, выглянула в раскрытое окно.       Внизу, прямо под окнами их квартиры, стоял Вахтанг с лохматым букетом розовых пионов, а на низком кованом заборчике, ограждавшем тротуар, примостился Костик с гитарой.       - Фига себе... - оценил Юрка, вслед за сестрой высунувшийся в окно, а Горгасал между тем продолжал надрываться на всю пятиэтажку - к слову, получалось у него довольно неплохо:       - А я нашёл другую, хоть не люблю, но целую!       - Да заткнись ты, полудурок! - крикнули ему басом откуда-то из соседнего подъезда, этажа с третьего, но блюстителя общественного спокойствия тут же оборвал визгливый женский голос:       - Сам заткнись! Ты мне сроду песен таких не пел!       - Женька! - Вахтанг, запрокинув голову, помахал букетом. - Открывай!       Хохоча так, что слёзы брызнули из глаз, она помахала в ответ и позвала:       - Идите сюда!       Мальчишки, прихватив гитару, тут же бодрой рысцой потрусили к подъездному козырьку, а Юрка покачал головой и, обхватив обеими руками за талию, снял сестру с подоконника, пробормотав при этом:       - Слезай, пока не расшиблась... Пошли гостей дорогих встречать.       Между тем гости дорогие уже успели взобраться по лестнице и в прихожей бодро скидывали кроссовки, наперебой расхваливая друг друга за шикарное исполнение каверзы.       - Привет, самый больной в мире человек! - поприветствовал Вахтанг и, шагнув вперёд, с поклоном вручил Жене букет. - Как Алёнку послушать, так ты тут при смерти лежишь, а по факту ты ещё лучше нас всех выглядишь, окро чемо.       - Ты б на торжественной линейке так глотку драл, - посетовала Алёнка, целуя наклонившегося друга в подставленную щёку. - А то как что, так пусть Олонец солирует!       - Так если б репертуар был соответствующий, душа моя, - откликнулся Вахтанг с кристально честными глазами. - А то что петь-то? "Взвейтесь кострами, синие ночи"?       - А хоть бы и так, - откликнулась она, уперев руки в бока. - Что ж, по-твоему, ещё в школе исполнять? Шуфутинского?       - Нет, не Шуфутинского, - ухмыльнулся Вахтанг. - А вот Любочка Успенская украсила бы своим вокалом любое мероприятие. А-а-а я-я-я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь!..       Громко распевая полюбившийся хит, он схватил смеющуюся Алёнку за руку, заставил обернуться вокруг собственной оси и, подхватив в туре вальса, увёл в направлении гостиной. Хохочущая Женя отправилась следом, то и дело опуская нос в букет, а Костик, переглянувшись с Юркой, глубокомысленно пробормотал:       - Мать моя мавка, что ж с людьми жара-то делает...       Разместившись в гостиной, ребята попивали сваренный Алёнкой компот вприкуску с шарлоткой и между делом обсуждали планы на остаток лета. Исподволь поглядывая на сестру, Юрка убедился, что после исполненной серенады Женька и думать забыла о приступе, за что пообещал себе позже Горгасала от всей души поблагодарить. И Коса - за сопровождение.       Запихнув в рот румяную корку пирога и облизнув большой палец, Вахтанг поделился:       - Я вообще думал... Карась же приглашал желающих из старших классов после Перунова дня приехать на практику. Я б поехал.       - Это чего, с малышнёй возиться? - поморщился Костик. - Ну был я там в прошлом году - ничего хорошего, только сопли-слюни и крики "Хочу к маме!".       - Ты себя-то вспомни, - посоветовала Женя, и он гордо приосанился, сообщив:       - Я так не орал.       - Ну да, - кивнул Вахтанг, залпом допивая компот. - И сбежать через горниста тоже пытался не ты.       Ребята так и покатились со смеху, припомнив случай десятилетней давности, когда школьные сторожа поутру обнаружили маленького Костика, зацепившегося помочами штанишек за статую, охранявшую вход на территорию школы, и безвольно повисшего на высоте пары метров. Наверное, с тех пор и прицепилось к Костику прозвище, потому что на все упрёки старших, родителей и учителей он, заложив ручки в брючки, спокойно отвечал:       - А я что? Я ничего.       Юрка, хоть и не присутствовал при происшествии лично, смеялся вместе со всеми, потому как благодаря Жене был в курсе всех подробностей.       - А вообще это идея, - согласился он. - Миллионов не заработаешь, зато хоть какой плюсик к экзаменам приобретём.       - Ну да, это можно, - одобрила Алёнка. - Надо с родителями поговорить, но вообще должны отпустить. Это ж не куда-нибудь, это школа.       - Ага, - радостно закивала Женя. - И мы своих спросим - да, Юрик? Костик, ты же с нами?       Судя по лицу Костика, он некоторое время всерьёз подумывал отказаться, но переглянулся с Вахтангом, как-то странно вздохнул и наконец кивнул.       Вскоре с работы вернулась Ольга Петровна, и пришлось друзьям расходиться, иначе квартира неминуемо треснула бы по швам; Вахтанг и Костик от подъезда трансгрессировали к Горгасалу - как они сказали, чтобы доделать лабораторную по рунам, потому как у Вахтанга не сходился круг, а Костик уже всё сделал. Юрка же в порыве рыцарственности вызвался проводить Алёнку до дома, хоть она и заверяла, что вполне успешно доберётся сама.       - Спасибо тебе за Женьку. Ну, что ты с ней так возишься, - прибавил он, когда Алёнка недоумённо приподняла брови.       Вдвоём они шли по улице Волжской, где сейчас почти не было прохожих - дневной зной ещё не отступил, а до времени обычных вечерних гуляний оставалась ещё пара часов. Подпрыгнув и сдёрнув с низко нависшей ветки пару яблок, Юрка протянул антоновку Алёнке, и она с благодарностью приняла плод, вытерев румяный яблочный бок о подол сарафана.       - Спасибо... Ой, кислющие, - скривилась она, но всё же продолжила упорно вгрызаться в тонкую кожицу. - Да не за что благодарить, Юр, - откликнулась она, прожевав мякоть и сплюнув в подставленную ладонь попавшуюся на зуб косточку. - Я это делаю и для себя, наверное, тоже. Приятно о ком-то заботиться, а мне, в общем-то, и не о ком. Дома всё домовые делают или Нинка, за ними и не успеешь. Я уж и не помню, когда сама себе на завтрак бутерброды делала.       Она усмехнулась, и Юрка, замедлив шаг, смерил её взглядом и протянул:       - Ты вообще какая-то, знаешь...       - Какая?       - Ну вот такая! - всплеснул он руками, так и не найдясь с определением. - У тебя папаша министр, а ты ведёшь себя так, будто он у тебя на заводе вкалывает - ну, навроде нашего. По-простому.       - А, вот ты о чём... - Алёнка смущённо опустила ресницы. - Ну, папочка у меня не министр, а всего лишь глава ОМС, ты не забывай. А вот прапрадед министром был, - прибавила она и вновь усмехнулась. - Но это давно, сразу после отмены крепостного права. Помнишь, мы на истории магии в прошлом году учили? Богдан Олонец.       От её добродушной, чуть смеющейся интонации Юрка совсем скис, и Алёнка, заметив это, прибавила:       - Ну так вот - пока я сама не стала министром магии, я буду вести себя ровно так, как и полагается рядовой школьнице. Кажется, я имею на это право.       Побурев как советское знамя, Юрка неловко пробормотал:       - Да я не имел ничего...       - Я знаю, Юра. Знаю.       Остаток пути они проделали молча, но в этом молчании не было напряжённости, так что Юрка пришёл к выводу, что, хоть он и ляпнул опять ерунду, Алёнка не обиделась, хотя имела полное право.       Дома теперь попадались реже, на смену обшарпанным двухэтажкам пришли тоже двухэтажные, но куда более помпезные дома, укрывшиеся за высокими заборами, и, чем дольше они шли по улице, тем выше становились эти самые заборы.       Остановившись у родной калитки, Алёнка достала палочку и обернулась к Юрке, поблагодарив:       - Спасибо, что проводил. Я сегодня же спрошу у папы насчёт практики... чтобы вместе.       - Ну да, - кивнул Юрка, чувствуя себя отчего-то очень неловко. - Вместе - это здорово.       Она покачала головой, медленно, как лунатик, а после совершила совершенно невообразимую вещь, а именно шагнула ещё ближе и вдруг крепко обняла его, обхватив неожиданно сильными руками за шею. Юрка задохнулся то ли от этой неожиданности, то ли оттого, как больно затрепетало в груди, звеня грудой осколков, а её запах, очень простой, домашний и немного яблочный, разом вытеснил все другие, заполнил собой весь мир.       Вдохнув этот мягкий запах полной грудью, Юрка задержал дыхание как раз вовремя, потому что Алёнка разжала руки и смущённо отступила, а запах растаял в душном воздухе.       - Я пойду, - сообщила она и заправила волосы за уши. – Присматривай за Женькой, ладно?       - Ладно, - искренне кивнул Юрка, и она, коснувшись палочкой калитки, проскользнула внутрь и пробежала по дорожке к дому, больше не оглядываясь - только мелькнул в парадной двери взметнувшийся подол сарафана.

***

      Единственным позитивным и безусловно полезным последствием беседы с Сашкой было то, что Ника неожиданно даже для себя пристрастилась к фотографии.       Прихваченная ей в квартире "мыльница", как и предупреждал Володя, оказалась вполне дельной вещью, так что Ника принялась щёлкать красивые виды из окна и коллег по работе с почти что первозданным рвением, а позже, набравшись наглости, попросила Стаса достать ей настойку из перьев крикаду, чему он, конечно, удивился, но обещал исполнить - благо, просила она вообще редко о чём. А пока что, не в силах проявить отснятые кадры, Ника нещадно портила плёнки - то есть, конечно, оттачивала мастерство.       - Алик, ровно сиди, - призвала она к порядку, - иначе фотография смазанная будет.       Домовёнок, который сегодня исполнял роль модели, показательно скривил мордочку, но всё же вытянулся в струнку, деликатно поджав передние лапки.       - Никуша хорош-ш-шая... - протянул он, правда, как-то без особого энтузиазма, и Ника, на мгновение опустив взведённый аппарат, напомнила:       - Слушай, ты хочешь быть моделью журнала "Фантастические твари СНГ" или нет? Тогда не капризничай! - посоветовала она, не дожидаясь ответа, и Алик, мечтательно прищурив жёлтые глазищи, распушил усы и зафырчал:       - Жур-р-рнальчик!       Отметив, что её невольный питомец не без тщеславия, Ника сделала пару кадров и опустила камеру, просматривая отснятое на крохотном экранчике.       - Иди смотреть, - позвала она, и Алехандро, соскочив с подушки, где до этого не очень гордо восседал, бодро подбежал и, взявшись двумя лапками за протянутый фотоаппарат, принялся придирчиво осматривать собственные снимки.       - Может, вот этот? - предложила Ника, отклацав назад, и Алик красноречиво замотал мордой. - Нет? А этот?       Он закивал, и Ника, записав номер нужного кадра в раскрытом блокноте, предложила:       - Слушай, а давай мы тебя в антураже снимем? - Алик мигом навострил ушки, явно заинтересованный озвученной идеей, и она с энтузиазмом продолжила: - Сейчас сделаем красивый фон, простынку повесим - ну, чтобы как в настоящем фотоателье. И рядом что-нибудь интересное положим. Фрукты там или вазу какую поставим.       Алехандро слушал внимательно и долго молчал, но в конце концов выгнул спину и довольно проворчал:       - Антур-р-раж-ж-ж!..       Раз сказала - пришлось изображать. На фон вместо простынки пошло то самое Никино платье в цветочек, и больше в комнате необходимых предметов для создания "антуража" не нашлось, так что она вышла в кухню и осмотрелась. Благо, Свиридовых дома не было, так что перемещаться по квартире можно было безбоязненно.       Повинуясь порыву вдохновения, она прихватила из холодильника связку сосисок, апельсин и луковицу, а после остановилась в задумчивости, устремив взгляд на столешницу. Там стояла ваза с фруктами, в которой покоились не первой свежести несколько шариков белого налива, хоть и не слишком съедобных, но в целом для фона они могли и сгодиться. Переложив поклажу на левую руку и придерживая локтем, Ника принялась свободной правой рукой нагребать яблоки, но одно, коварное, выскользнуло из-под ладони и стукнуло об пол. Всё бы ничего, но Алехандро, на которого с раннего утра нашло игривое настроение, внезапно с диким воплем подскочил на месте и, колотя по яблоку лапой, принялся гонять его по полу.       - Алик, фу! - рявкнула Ника, при этом едва не выронив сосиски и лук, но домовой слишком уж разошёлся и, победоносно взревев, погнал несчастное яблоко вдоль по коридору.       - Алик!..       Сгрузив поклажу на стол, Ника бросилась следом и успела лишь увидеть, как пушистый хвост домового мелькнул в приоткрытой двери хозяйской спальни.       - Алик! Алик, мать твою волшебницу, сюда иди!.. - прошипела Ника, но хитрюга уже скрылся в недрах комнаты.       Нервно притаптывая на пороге, Ника маялась тяжким выбором. С одной стороны, домовёнок был у себя дома и мог ходить во всех комнатах, в том числе и запертых или условно закрытых для посещения. Но, с другой стороны, Ника категорически не хотела, чтобы Алик был там, где его могли заметить Свиридовы. Это было глупостью, ведь простаки зачастую просто неспособны были видеть волшебных тварей в их повседневных средах обитания, а потому не стоило и беспокоиться, но беспокойство за несмышлёныша было совершенно иррациональным, так что Ника, достав на всякий случай палочку, толкнула дверь и, помявшись ещё немного, вошла.       Внутри было мрачно, чадно, душно, и причина обнаружилась почти сразу же - в дальнем левом углу, на покрытой кружевами полочке, угнездился целый иконостас с горящими тонкими свечками. Для квартиры на постсоветском пространстве икебана была такая себе, и Ника, более чем заинтригованная, подошла ближе, не замечая уже ни барской кровати о трёх перинах, ни комода с коллекцией фарфоровых слоников.       Такое собрание икон Ника видела лишь однажды - у бабушки в комнате, но было это очень давно, ещё до того, как тётя Света отвезла сварливую и полуслепую мать в деревню помирать. В простацкой религии она разбиралась слабо, но внезапно её внимание привлекло то, что иконой назвать никак было нельзя.       Это была фотография, и Ника, поддавшись всегда жившему в ней кошачьему любопытству, пошарила пальцами и вытащила карточку, чтобы лучше рассмотреть. На снимке была изображена довольно страшненькая русоволосая девочка в нарядном платье; в одной руке она держала синий воздушный шарик, а второй прижимала к груди плюшевое нечто, вроде зайца. Стремясь получить как можно больше информации, она перевернула карточку и прочла надпись, сделанную убористым почерком на обороте - "Лизочке четыре годика. 1986".       Лизочке... Ника вновь перевернула фото изображением вверх и присмотрелась к скучному лицу девочки. Значит, это и есть та самая Лиза, которой принадлежат книги в нынешней её комнате. Но кто это такая? Неужели дочка? Лиза С... Свиридова! Ника едва подавила желание ударить себя кулаком по лбу. Ну конечно, дочка. Как она только сразу не догадалась! Чем дольше присматривалась, тем яснее она видела, что у девочки округлый свиридовский подбородок с ямочкой и тоже круглые, совершенно рыбьи глаза Валентины Николаевны.       Но если это дочка, где ж она теперь? Вопрос казался таким, которые обычно остаются без ответа. Может, у бабушки? Или в летнем лагере...       Ника остановила собственный мыслительный поток, сведя брови. В квартире была всего одна спальня кроме той, в которой она сейчас находилась. Комната родителей, комната ребёнка. Но она не чувствовала, чтобы в отведённой ей комнате жил ребёнок.       Она вздрогнула, когда Алик виновато потёрся о её щиколотку и, присев на корточки, продемонстрировала ему фотографию и спросила:       - Ты знаешь, кто это?       Взглянув на фотографию, домовёнок вдруг испуганно зафыркал и попятился, прижимая к пузу многострадальное яблоко.       - Алик, это Лиза? - повторила Ника, встряхнув фотографией, и он прошипел:       - Это не Лиз-з-за!       Ничего не понимая и не догадываясь, что послужило причиной такой реакции, Ника поднялась в полный рост и пригляделась к тому месту, где хранилась фотография. Оставлять зажжённые свечи в пустой комнате было, с её точки зрения, верхом безрассудства, потому что окружающие иконы были сплошь деревянными и бумажными, а значит, легко воспламеняемыми. Но техника пожарной безопасности интересовала Нику в последнюю очередь.       - Это чё за грёбаная секта?.. - прошептала она и тут же обернулась на раздавшийся за спиной шорох, инстинктивно вскидывая палочку.       Глеб Викторович и Валентина Николаевна стояли на пороге комнаты, отрезая Нике пути к отступлению. За секунду прогнав в голове все оправдания, которые могла использовать, она наконец неловко выдохнула и, даже не пытаясь спрятать палочку в собственной руке, ещё более неловко пробормотала:       - Извините, я... У меня яблоко укатилось.       Но, кажется, ругать её пока что не собирались. Утерев выступившую на лбу испарину, Свиридов снял пиджак и, сев на край кровати, устало выдохнул:       - Знаешь, выходит...       - Что знаю? - не поняла она, и тут Валентина Николаевна шагнула вперёд, но странно так шагнула - будто качнулась, так что Ника, уже не таясь, снова вскинула палочку и предупредила: - Не надо. Я не должна была сюда заходить, я виновата, но лучше дайте пройти.       Не слушая её слов, Глеб Викторович пробормотал, глядя себе под ноги:       - Может, так оно и лучше... Чтобы сразу.       В тот же миг Ника почувствовала, как у неё на горле сжимаются стальные щупальца ужаса. Она не понимала, что происходит, но уже предчувствовала, что ничем хорошим для неё это не закончится.       Валентина Николаевна вновь предприняла попытку приблизиться, не сводя глаз с тихо тлеющего наконечника палочки в Никиной руке.       - Не подходи ко мне! - воскликнула она, выставляя палочку перед собой вперёд как рапиру, и Свиридов тоже поднялся, вскинув ладони в жесте, который, видимо, был призван Нику успокоить.       Но тут Алехандро, до сих пор прятавшийся за широкую кроватную ножку, бросился вперёд и, всем своим крохотным тельцем заслонив новую хозяйку, угрожающе залаял и зафыркал. Валентина Николаевна испуганно взвизгнула, Глеб Викторович опасливо попятился, и образовавшейся лазейки Нике хватило, чтобы вырваться из комнаты и опрометью броситься к себе.       - Коллопортус!       Запечатав дверь и привалившись к ней спиной, она обвела комнату бешеным взглядом и тут же прижала ладони к вискам. Бежать! Срочно и однозначно бежать!       На то, чтобы заклинанием собрать вещи, у неё ушло минуты две, не больше. Подхватив на руки беспокойно вертевшегося у её ног Алика, она сунула домовёнка за пазуху, отперла дверь и пинком распахнула, так что Глебу Викторовичу крепко прилетело дверной ручкой по локтю.       - Назад! - скомандовала Ника, бочком выходя в коридор и пятясь вглубь, к входной двери. - Спасибо за гостеприимство, но мне пора. Приятно было познакомиться.       - Ты погоди, дочка, - упрашивал Глеб Викторович, пытаясь подобраться к ней вплотную, но опасаясь напороться на острие палочки. - Давай сядем, поговорим...       Но Ника, протянув свободную руку назад и наконец ладонью наткнувшись на спасительную дверную ручку, лишь покачала головой и, на секунду повернувшись к преследователям спиной, выскочила в подъезд.       - Постой, дочка!       - Лиза!..       Ника даже не оглянулась, молотя пятками по ступеням на пределе доступной скорости и жалея, что так и не освоила в своё время искусство трансгрессии из помещения в помещение, тренируясь только на открытой местности.       Она обернулась лишь однажды, уже выбежав из подъезда - в окнах квартиры Свиридовых горел свет, а по углам метались тревожные фактурные тени.       - Ничего, маленький, ничего... - пробормотала она, прижав перепуганного домовёнка к груди и плотнее запахнув джинсовку. - Сейчас домой пойдём.       Алик, судорожно сжимая в коготках многострадальное яблоко, послушно и старательно закивал.