OOPS

Омджу ещё не видела, чтобы какие-нибудь кафе были закрыты в связи с тем, что там ужинают звёзды, но это был любопытный опыт. Хотя бы потому, что владелец пиццерии как раз крутился на улице и наотрез отказался впускать её внутрь, угрожая едва ли не полицией и доказывая ей, что они закрыты. Так что Юнги пришлось лично выйти за ней, чтобы её перестали подозревать в нездоровом фанатизме.   — Я правда увижу Гу Сэин? — шептала она, пока Юнги снимал с неё куртку и поворачивал её к свету, чтобы прочитать надпись на её толстовке.   — Я писатель, — бормотал он, — всё, что вы скажете или сделаете может быть использовано в книге?.. И этот человек упрекал меня за толстовку с упоминанием Шекспира…   Он насмехался по-доброму, нарочно игнорируя возбуждённый шёпот Омджу.   — Гу Сэин, с которой ты ломал великую драму на Луне? И Джихэ, с которой вы получили награду за дорамную парочку года? В прошлом?.. Нет, в позапрошлом году…   Юнги удивлялся каждый раз, когда оказывалось, что Омджу известны такие подробности об его актёрской карьере. Он привык думать, что она ни в коем случае не фанатеет от него, и никогда не фанатела. Раньше её «заинтересованность» была обусловлена желанием всунуть ему свою визитку и уговорить на книгу, но теперь… Почему она интересовалась им теперь? Ему было невдомёк, хоть и приятно.   — Только не предлагай им свои услуги, — наклоняясь к ней и разглядывая её серёжки-гвоздики в форме снеговиков, сказал Юнги У кого-то всё ещё было зимнее настроение…   — Гострайтера или секс-подруги? — в шутку спросила Омджу, за этими глупостями стараясь скрыть волнение.   Очень рискованно с его стороны было знакомить её со своими друзьями-знаменитостями; во-первых, потому что она жутко нервничала и в такие моменты действительно могла думать только о работе, во-вторых, потому что, как Чимин и сказал, их с Юнги отношения не продлятся долго.   — Очень смешно, Омджу, — несколько язвительно сказал он, а главное, совсем не весело. — Ребята, это та, о ком я вам рассказывал — моя госпожа Сон. Сон Омджу.   Он сперва дотянулся до её кисти, а потом нащупал и пальцы, переплетая их со своими, и от такой презентации кому угодно стало бы неловко.   Она догадывалась, что он не сможет представить её как свою коллегу или знакомую, потому что её запах их сдавал, но вести себя, словно они были парочкой… У Омджу моментально сжалось всё внутри, и только рука Юнги, за которую она цеплялась в ответ, служила заземлением.   — Госпожа Сон, — передразнила Юнги Сэин, легко смахивая со своего плеча руку альфы, что сидел рядом, и кивая в качестве приветствия. — А я не госпожа, просто Сэин.   — Д-да, — Омджу тоже кивнула, — я знаю, что вы Сэин. Мне очень-очень приятно с вами познакомиться.   — Это Чонгук, это Джихэ, это Сонхёк, — быстро представил оставшихся друзей Юнги, подталкивая Омджу к диванчику, чтобы она поскорее села, и они приступили к еде.   У них уже были темы для обсуждения: кастинги и будущие проекты, реакция прессы на отношения Сэин с её истинным, хитрости для сохранения втайне новых отношений Джихэ, награды, которые они получили или не получили в конце прошлого года, и их грандиозные планы на будущее. Омджу и Чонгуку негде было и слово вставить, поэтому они сидели в основном молча, иногда обмениваясь понимающими взглядами и без лишних слов передавая друг другу куски пиццы, до которой не дотягивались. Сонхёк же всегда находил пару слов и придумывал удачные шутки, а ещё был главным по «бару», состоящему из нескольких бутылок соджу и банок пива, что стояли в одном из углов стола. Он подливал всем, кроме Сэин, за стаканом которой внимательно следили и Юнги, и Чонгук, потому что пила она очень так себе, а завтра у них у всех была работа.   — Юнги уже рассказал нам, что вы познакомились на вечеринке, — хитро улыбаясь, начала Джихэ, — но он меняет тему всякий раз, как мы пытаемся выяснить подробности.   — Видимо, это было не очень романтично, — предположила Сэин, буравя Юнги взглядом.   — Ты так завуалировано говоришь «грязно»? — спросил Сонхёк.   Чонгук адресовал Омджу немного неловкую улыбку. Ему тоже приходилось проходить через все круги Ада допросов, когда Сэин начала знакомить его со своими друзьями. И что самое интересное, никого не устраивали его ответы про истинность, все жаждали подробностей.   — Так и было, — не стал отрицать Юнги. — Так грязно, что мы не можем вам рассказать. Это ради сохранения нашей репутации и вашего сладкого неведения о том, какие мы.   — Вы сразу после этого начали встречаться? — Сэин было интересно, но она вела себя ещё более-менее сдержанно.   — Почти, — ответила Омджу.   — И кто сделал первый шаг?   — Если вы про первую встречу, тогда Омджу, — криво ухмыляясь, сказал Юнги, — а если про дальнейшее, тогда я.   — Чёрт, как хочется всё узнать, — простонала Джихэ.   — Может как-нибудь в другой раз? — предложил Чонгук, думая, что спасает таким образом Омджу.   — Может, никогда? — пресекая всеобщее любопытство, ответил Юнги.   — Так неинтересно, — замотал головой Сонхёк. — Раз мы уже здесь и этот вечер может превратиться в вечер откровений, как насчёт неудобных вопросов? Тот, кто крутит бутылку, задаёт вопрос тому, на кого она укажет. Если кто-то не может ответить — пьёт стопку.   — Ты забыл, что Сэин не пьёт? — спросил Чонгук.   — Не забыл, просто ей придётся быть очень честной, если она хочет уйти отсюда на своих двоих, а не на твоей спине. Так что?   На первый взгляд казалось, что никто не хотел принимать в этом участие, но поскольку бутылку крутить поручили Сэин, а указала она на Сонхёка, азарт вспыхнул как спичка, и их уже было не остановить.

✫✫✫

Омджу подпирала голову рукой, склонившись над тарелкой с корочками от пиццы. Она их не любила, никогда не ела, и немного пьяный Юнги, который в пицце больше всего любил именно корочки, понемногу воровал их из её тарелки, подрабатывая машиной по утилизации остатков еды.   Бутылка крутанулась в центре стола, останавливаясь на Джихэ, и Сонхёк стал потирать свои грязные от муки ручонки, придумывая наиболее каверзный вопрос своей омеге.   — С кем был твой лучший экранный поцелуй и был ли он лучше, чем поцелуи со мной? Только не лукавь. Честно говори.   И это всё, что он хотел выяснить у неё? С Сэин, Чонгуком и Омджу он был куда жёстче. Исключением был только Юнги, на которого за его ход ни разу бутылка не указала. А так он всё норовил выпытать у них интимные подробности, и всем приходилось пить. Даже Сэин. Её так смешно развезло после двух рюмок, что она большую часть игры попросту проспала на плече Чонгука, иногда бормоча о том, как вкусно он пахнет и как дурманит ей голову своим алкоголем. В такие моменты он успокаивал её тихим «тш-ш» и поглаживал по спине, ненавязчиво прижимая её поближе к себе и обещая, что совсем скоро они поедут домой. Омджу же была воином, который в одиночку глотал алкоголь, не выдав ни одного своего секрета, а также ни одного секрета Юнги, хотя в какой-то момент ей ужасно хотелось выговориться по поводу Чимина, когда её спросили про бывшие отношения, но она сдержалась, чтобы не выставить себя идиоткой и не подставить Мина, нечаянно разрушив его идеальную сказочку об их отношениях.   — Хм, думаю, с Ким Джуном. Без обид, но он был лучше, чем с кем-либо, потому что я была его фанаткой полтора года, а потом попала в один фильм. Из-за отличного первого дубля мы поцеловались лишь дважды, но этот поцелуй навсегда в моей памяти…   Сонхёк надул губы, намекая, что обижается. Его выражение лица заставляло Джихэ смотреть на него несколько жалостливо, и в итоге, чтобы утешить, она чмокнула его при всех, а потом ещё и ещё, пока это не переросло в громкие поцелуи взасос, под которые глаза Омджу так и закрывались.   — Не спи, — приказал Юнги, просовывая свою руку под её, чтобы ухватиться за её предплечье. — Нам ещё вести тебя домой.   — Думаю, нам пора, — полушёпотом, чтобы не отвлекать влюблённую парочку, сказал Чонгук. — Сэин, пойдём.   — Куда? — сонно простонала она.   — Домой.   — К тебе или ко мне?   — Ко мне, конечно, — ответил Чонгук.   Несколько секунд она обрабатывала его ответ, а потом расплылась в пьяной улыбке.   — У кого-то будет славная ночь, — в предвкушении сказала она.   — Да, определённо, — поддержал Чонгук, вряд ли думая о том же, о чём и она. — Ну, пока. Классно посидели.   Юнги был единственным, кто попрощался в ответ, а потом поднырнул под руку Омджу, пару раз бодая её в бок, чтобы она вернулась из тех мыслей, в которых блуждала уже минут десять.   — Мы едем домой? — спросил он. — Или ты хочешь остаться ночевать здесь?   — Едем домой, — Омджу даже здраво мыслила. Недолго, но всё же.   — Ребята, мы уходим, — громко оповестил Джихэ и Сонхёка Юнги. — Имейте в виду, что чек на вас.   Они ничего не сказали, так что Юнги воспринял тишину как согласие и потянул Омджу к вешалке с куртками. Он помог ей одеться, и она послушно вытягивала и опускала руки, ведя себя как ребёнок, — очень хороший и милый ребёнок, — но после первого же глотка свежего воздуха она как будто опьянела сильнее и буквально повисла на руке Юнги, шатаясь вместе с ним из стороны в сторону.   Было поздно, по улицам практически никто не ходил, но Юнги решил не рисковать и поймал такси. Ехали они минут пятнадцать, но за них Омджу и уснуть успела, и выспаться, и сны посмотреть, после, по дороге в её квартиру, пересказывая Юнги, что убегала от тигра и просто чудом угодила в шикарный пентхаус на берегу реки Хан и спряталась в спальне под одеялом.   — Точно, одеяло, — мямлила она, — я обязательно закажу для тебя одеяло…   Юнги поощрял любой её пьяный бред, неважно, касался он её безумных снов, её сюжетов для книг или его, потому что казалось, что проще согласиться, чем вступать с ней в споры.   — Нет, два, — передумала Омджу. — Я закажу тебе два одеяла, чтобы ты хорошо спал…   — Это вовсе необязательно, — усмехаясь на её заботу, сказал Юнги. — Мне хватает и твоего чтения для сна.   — О! Тогда я запишу тебе свою книгу в формате mp3, чтобы ты мог слушать её без меня.   — Почему без тебя? Я мог бы продолжать тебе звонить. И ты читала бы мне и другие свои книги тоже.   Омджу контрактом было запрещено показывать — или читать в данном случае — другим книги заказчика, и если бы заказчиком был не Юнги… В общем-то, это было совсем неважно, потому что он в любом случае ей врал.   — Разве ты захочешь? — спросила она, медленно поднимаясь с ним по ступенькам. — Чимин говорит, ты меня бросишь.   — Чимин такое говорит? — Юнги искренне удивился. — Снова проявляет ревность?   Омджу так не думала.   — Как же, — фыркнула она. — Придурок он.   У Юнги отлегло, потому что он был о нём того же мнения, и потому что его злили разговоры Омджу о ревности. Удивительно, как иногда она придумывала себе что-то, и так искренне в свои выдумки верила.   — Послушай, — заговорил он, когда они пошли по пустому длинному коридору, выглядывая двери её квартиры, — только ты можешь меня бросить.   — Но это ведь ты меня пометил…   — То, что я тебя укусил, вовсе не значит, что ты моя на это время. Это ошибочное мнение. Как по мне, мой укус значит, что я — твой, Омджу. Я — твой, слышишь? Так что пользуйся столько, сколько хочешь.   С её разрешения он бы с удовольствием обновил метку. Потому что был глупым, потому что шёл на поводу у своих желаний, а ещё на поводу у Омджу. И его это устраивало. Настолько, что он получал удовольствие от того, что отвозил её пьяную домой, точно зная, что ему ничего не перепадёт этой ночью, и при этом совсем не надеясь на это. Всё, чего он хотел — убедиться, что она доберётся до дома целой и невредимой, и у её кровати будет стоять стакан с прохладной водой и лежать таблетка Аспирина на завтра.   Омджу даже нахмурилась, обдумывая всё вышесказанное. Думала она дольше минуты, а в итоге у неё возник только один вопрос:   — Можно всегда?   У Юнги на это был только один ответ:   — Можно.   Он подвёл её к двери и уговорил рассказать ему пароль от квартиры, но прежде, чем он успел ввести все цифры, дверь сама открылась, и Чимин, стоящий на пороге, одарил Юнги оценивающим взглядом.   — Какого чёрта? — спросил он свирепо, почувствовав запах алкоголя от Омджу и заметив её неспособность стоять на ногах.   — Хотелось бы спросить то же самое, — притягивая Омджу ближе к себе, сказал Юнги. — Какого чёрта ты тут?   Он знал, что они поссорились, а ещё знал, что это квартира Омджу, и Чимину тут нечего делать в это время суток.   — Я жду эту красавицу уже больше трёх часов, — подбоченился Чимин, раздражённым тоном обращаясь к Омджу: — Как ты могла меня бросить и пойти выпивать с другим?   Юнги терпеть не мог эти родительские интонации.   — Омджу, иди сюда, — приказал Чимин.   Омджу инстинктивно дёрнулась, собираясь повиноваться. Благо Юнги удержал её на месте, усилив хватку на её предплечье.   — Ты кем себя возомнил? — процедил он, исподлобья глядя на Чимина, потому что не выдерживал такой наглости.   — Кем? Её другом, конечно. Тем, который позаботится и приберёт за ней, если она что-нибудь учудит.   Юнги не хотел зазнаваться, но:   — Я тоже могу быть для неё таким другом этой ночью.   — Нет, — отрезал Чимин, — ты больше подходишь для звёздных вечеринок, воскресных пьянок и секса с узлом для разнообразия.   У Юнги ещё никогда не было желания ударить омегу, но Чимин мог стать исключением.   — Ревнуешь? — спросил он прямо, в лоб, не собираясь ходить вокруг да около, как это делала Омджу.   Брови Чимина подскочили в удивлении. Было видно, что он сам себе отчёта не отдавал в том, как это выглядело со стороны, и потому наблюдение Юнги оказалось для него откровением.   — Похоже, что я ревную?   — Когда стоишь на пороге и мешаешь нам — да.   — Я всего-то переживаю по-дружески.   — Или ревнуешь. Возможно, тоже по-дружески.   Юнги надеялся, что это было по-дружески.   Когда он впервые увидел Чимина, выдохнул с облегчением, потому что этот омега абсолютно точно не был заинтересован в Омджу как в паре. Как в сексе от безысходности — быть может, как в подруге — тоже возможно, но как в потенциальной паре — нет, нет, и ещё раз нет.   А теперь он заставлял Юнги сомневаться. — Послушай, — Чимин скривил губы в неподдельном отвращении, — я в курсе, что альфы страдают собственничеством и склонны придумывать себе невесть что, когда дело касается помеченной омеги, но сколько можно жить фантазиями о чужой ревности на почве гормонов? То, что ты хочешь Омджу, вовсе не значит, что все вокруг её хотят. И ещё это не значит, что ты можешь пользоваться ей без серьёзных намерений. Веришь или нет, ей не подходит быть чьей-то дыркой. — Полностью согласен, — Юнги не мог перестать скрипеть зубами от ярости. — Ей это не подходит. Поэтому ты должен прекратить лезть к ней в трусы в течки, свалить из её квартиры и дать мне позаботиться о ней. Чимин вскинул правую бровь, глядя на Юнги вопросительно, но упрямо. Этот омега выводил его на такие эмоции, о существовании которых он даже не догадывался. — Потому что мои намерения явно серьёзнее твоих, — добавил Юнги.   — Можно мне уже войти? — спросила Омджу, переминаясь с ноги на ногу. — Мне нужно в туалет.   Юнги боялся её отпускать, но ему пришлось разжать пальцы и смотреть за тем, как она входит в квартиру, пошатываясь, и как Чимин пропускает её вглубь, а сам снова становится на входе, не позволяя непрошеному гостю войти.   — Ты знаешь, что мне ничего не стоит вышвырнуть тебя отсюда? — скалясь, спросил Юнги.   — Знаю, но Омджу вряд ли тебе это позволит.   Юнги был готов с ним поспорить, он как раз собирался это сделать, но двери ванной, что находились дальше по коридору, приоткрылись, и Омджу прохрипела:   — Чимин, ты можешь подать мне что-нибудь? Меня сейчас стошнит…   Чимин открыл счёт. Это был чистый 1:0.   — Уже иду! — отозвался он, после ещё пару секунд пристально глядя на Юнги в попытке разгадать его ложь, убедиться в том, какой он корыстный, и как водит его подругу за нос, пока ему это выгодно. Гнилые люди были склонны выглядывать гниль в других. — Спокойной ночи, актёр Мин, — закрывая входные двери, сказал он. — Надеюсь увидеться не скоро.