Смерть ради жизни

Он помнил только ярко-кровавые капли и чёрные жуткие пуховые облака. Они нависали над душой, давили, душили. Его тело медленно замерзало, лёжа на острых, впивающихся в тело, камнях асфальта. Горячая кровь смешивалась с мокрыми, леденящей кожу, крапинками воды. Взгляд застилали боль и темнота, в которую он медленно погружался...

Он открыл глаза, бросая свой взор на одинокие цветы за окном. Ранее будучи пышными и яркими, они смотрели на прохожих жизнерадостными взглядами, ныне же они потухли, смотрели в землю грустными отчаянными взорами. Их души всё ещё горели внутри, но снаружи уже потухли. Скоро и душ от них не останется.

Они вянут.

Он посадил их, чтобы люди смотрели в их сторону. Чтобы радовались, глядя на яркие лучи, освещающие тёмную дорогу в будущее. Чтобы добавить в этот серый мир хоть что-то ослепительное, чтобы они радовали его, чтобы они жили. Он никогда не замечал, как похож на них. Цветы всегда так ясно отражали состояние его заблудшией души. Когда он грустил, они опускали макушки к земле, печалясь вместе с ним. Когда он радовался, они как будто освещали собой лужайку и весь мир. А когда он был уставшим, они так же меркли, бледнели.

Но они всё больше вянут.

Вянут так же, как вянет он.

Один единственный цветок всё ещё продолжал гореть, как горела последняя часть его души. Этот цветок стоял на подоконнике, рядом с ним. Единственный цветок, который он мог поливать. Единственный цветок, что оставался в тепле.

Цветок, что был любим.

А вот он нет.

Его никто не любил. За ним никто не ухаживал. Душа цветка отзывалась огнём жизни в ответ на заботу, а вот его душа медленно гасла. Его силуэт становился всё тусклее с каждым прожитым годом, месяцем, днём в этом доме. Он всё чаще погружался в свои мысли и всё чаще желал побыть один. Даже с цветами говорить больше не хотелось, они ведь не ответят. Лишь молчаливо покачаются на ветру.

Он угасал.

Широкий, холодный подоконник на котором он лежал, раньше был его любимым местом. Тогда он ещё не был пустым и леденящим. Интересно, а кому больше подходит это описание: ему, или подоконнику? Он задумчиво посмотрел на сереющее небо. На вечернем небосклоне медленно сгущались тяжёлые тучи. Он свернулся клубочком, обнимая горшок с красивой Паучьей Лилией. Это были его любимые цветы. Такие красивые, но того и глядишь, утонишь в их свете. Запутаешься в паутине собственных мыслей и переживаний. Они удалят тебя своими острыми, красными лапками, пустят в тело яд. Заставят сгнить в их прекрасных листах, выпьют твою кровь. Они станут ещё ярче и алее, а ты угаснешь под ними.

В голове невольно всплыла картина: глаза налились кровью, а потом поблекли. Последнее, что он видит — это сгущающиеся над ним тучи и кровавые брызги. Его глаза, цвета грозового неба, отливающего кровавым светом смерти, потухли...

Сейчас небо становилось таким же: чёрным, бездонным, леденящим остатки пепла в душе. Ему так захотелось уйти в эту бездну. Так захотелось закончить своё бренное существование... Он не знает как давно так лежит. Наверное пару часов, или дней... А может и месяцев. Он давно потерял счёт времени. Единственный его друг — цветок в горшке, начал увядать. Его связь с реальным миром стала слишком слаба, чтобы он смог полить его.

Он даже этого не может...

Убожество.

Прохожие разошлись по домам, на улице стало темно и одиноко. Даже затухающие цветы отодвинулись друг от друга. Ледяные капли начали падать на асфальт. Некоторые из них задевали нежные лепестки его любимых цветов. Хоть кто-то их как следует напоит. По крыше дома начало неприятно стучать. У него было ощущение, что дождь стучит не по крыша, а по его голове. Будучи маленьким, он обожал дождь. Холодные капли всегда ему нравились: они охлаждали разум, позволяя расслабиться, оставляли большие, бездонные лужи, поили его цветы. Воздух после дождя был свежий и лёгкий, такой приятный, что хотелось дышать им вечно. Но сейчас дождь как-будто давил на него. Суровые тучи сгущались, темнели, грозясь разразиться яростью в любой момент. Они буквально душили, заставляя душу в панике дрожать.

В тот день шёл дождь.

Дождь с того дня начал напрягать его, бесить, вызывая полнейшее отвращение. Хотелось выйти из дома, насладиться свежестью, но что-то внутри отчаянно не желали этого делать. Оно тряслись в ужасе, каждый раз вспоминая ту картину перед глазами, билась в истерике, удерживая его, не позволяя выйти на лужайку. Крупные капли воды начали отчётливее и сильнее биться об крышу. Каждый звук отдавался гулким эхо в его голове, заставляя сильнее сжаться на подоконнике. Тяжёлые бусины воды начали ранить и без того хрупкие цветы. Его цветы гибли... Дождь душил их так же, как и его. Он вцеплялся в глотку кусками льда и града, царапал её, он душил изнутри, вызывая приступы тошноты.

Было больно.

Воздуха не хватало.

Ему не нужно дышать. Он уже давно в этом не нуждается. Но инстинкты всё ещё остались в его подсознании. Он пытался ухватить ртом воздух, но тот предательски проскальзывали сквозь него. Стало душно. В комнате ничего не поменялось, но он чувствовал, как начинает вновь задыхаться. Он крепче сжал бледными руками цветочный горшок, как спасательный круг. Паучья Лилия послушно опустила макушку ниже, переплетая свои длинные, когтистые лапки с его тусклыми, взъерошенными волосами. Он не знает сколько так пролежал. Когда его глаза вновь разомкнулись, за окном уже была поздняя ночь, а дождь кончился. Он оставил за собой лёгкую прохладу, почти что ощутимую. Улица была усеяна тёмными лужами, так и хотелось пойти попрыгать по ним. Прямо как в детстве.

Но что-то внутри болезненно сжалось.

Когда он в последний раз видел дождь, он был ледяным, болезненным и печальным. В тот день из его глаз невольно покатились горячие, солёные слёзы. Тогда успело скатиться только несколько слезинок, но они жгли щёки, как никогда прежде. Последние две капли скатилась из уже поблекших глаз.

Из раздумий его вырвал небольшой котёнок, внезапно запрыгнувший на подоконник. На его лице невольно расцвела лёгкая улыбка. Этот бездомный кот всегда приходил погреться в этом полузабытом доме. Здесь хоть и не было уютно, но было явно теплее и спокойнее, чем на улице. Пушистый комочек любил приносить на лужайку дома какие-нибудь вещи, похожие по его мнению на игрушки. Он называл это чёрное чудо "А-Юань". Когда-то он знал мальчика с таким именем, совсем маленького. Этот котёнок чем-то сильно напомнил ему малыша А-Юаня. Они были очень похожи. Но так же этот котёнок со стороны напоминал и его самого, вот только он не замечал этого. А жаль, котёнку бы пошло и его имя тоже. Котейка вытянул передние лапки вперёд и прогнул спину, потягиваясь. Потом он наоборот, выпрямил задние лапы, вновь потягиваясь. После этого он шмякнулся рядом с его ногами. Он не задел их, не отодвинулся, он упал ровно рядом с ними. Правильно говорят, что животные лучше ощущают присутствие потусторонних явлений. Он рассеянно протянул руку к котёнку, начиная поглаживать его по мягкой шёрстке. Сначала малыш А-Юань не понял что происходит, но когда смекнул, начал громко и мило мурчать. Он издавал урчащие звуки трактора, лёжа на подоконнике. Котёнок пришёл поспать и он любезно отстранил руку, позволив пушистика отдыхать. Котик ещё долго мурлыкал, пока совсем не уснул. — "Хоть у кого-то всё хорошо" — подумалось ему при виде маленького спящего котёнка. Этот котик был чуть ли не единственным, кто до сих пор не боялся заходить в этот дом. Раньше этот дом постоянно продавался семьям, но теперь же все боялись к нему приближается. Много кто желал купить просторный дом рядом со всеми удобствами, так ещё и на спокойной, красивой улице. Редко можно найти такое умиротворённое место в большом мегаполисе. Сейчас все соседи обходили дом стороной, риелтор боялся прийти и проверить жилище, а покупатели даже не рассматривали этот дом для покупки. Среди местных ходили слухи, что это дом-призрак. Заброшенный, завывающий, одинокий и жуткий. Он стоял посреди улицы, вселяя ужас в окружающих. Снаружи дом был самым обычным, двухэтажным, единственное, он немного запылился, краска потрескалась, да цветы отсохли. Но все, как один твердили, что дом проклят.

Они прекрасно слышали его отчаянный, душераздирающий вой.

За шесть лет, которые он считал, успело смениться больше десяти жильцов. А ведь он уже давно потерял счёт времени, возможно прошло уже гораздо больше времени. Прошлым летом здесь поселилась весьма скептичная семья. Они очень долгое время не обращали внимания на его проделки, а их маленький сынишка даже пытался поймать его. Это было так унизительно... В тот раз его почему-то особенно взбесила их реакция, они были слишком спокойными, слишком тихими, слишком скучными. Он завывал адскую мелодию, мешая погружаться в мир снов, он царапал стены, вписался в подушки, раздирая их на клочья. Его мелодия срывалась на душераздирающий крик, пуская мурашки по коже.

Их сын спустился на первый этаж, не в силах сомкнуть глаза от такой музыки. Мальчик был совсем маленький, лет шесть всего, но такой смелый и симпатичный.

— Привет. Я знаю, что ты тут. Я тебя видел, милый призрак, ты был в ванной, в зеркале. Я слышал тебя и раньше, но ты тогда пел лучше. — тихо сказал мальчик, глядя на подоконник. Малыш не видел его, но всё равно пытался разглядеть. В ту ночь он так же лежал возле окна.

Мальчишка закинул плед на подоконник, начиная взбираться на него, но чуть не опрокинул горшок с прекрасным цветком. Он успел поймать его, схватив призрачными руками. Прямо перед самым полом горшок завис в воздухе, возвращаясь на своё место.

— "Как этот маленький чёрт посмел притронуться к моему прекрасному цветку..!" — быстро пронеслось в его душе. Это сказал не он, кто-то другой, жестокий и мстительный. Уже через мгновение в мальчика полетел первый попавшийся предмет, оставляя кровавые следы на лбу. Он вонзился пальцами в его тело, оставляя яркие синяки. Прижал ребёнка к стене, сдавив его когтями, оставляя мучительные царапины, сдавливая горло. Его глаза наливались ненавистью, злобой.

Он и раньше издевался над людьми, до далеко это не заходило, лишь мелкие пакости. Он мог скинуть вещи со стола, начать свистеть или петь, мог дёргать за одежду, волосы, но ничего хуже он не делал.

Ему было скучно в этом доме, было скучно от того, что люди молчат на его слова, было скучно, когда они не обращали внимания на его проделки. Ему всегда было скучно.

Рано или поздно это должно было произойти. Рано или поздно он бы сорвался. С ним никто не говорит, его никто не видит, его боятся, а ведь он никогда не хотел никому причинять зла. Он просто хотел жить.

Он ведь тоже человек.

Ребёнок закричал что есть сил, заплакал, зовя родителей. В ту же секунду он понял. Он понял, что натворил... Руки задрожали, разжались, отпуская ребёнка на пол. Тот с глухим звуком ударился об холодный парке, сразу убегая. Его тело затряслись. Что он только что сделал? Что произошло? Нет... Это был не он, кто-то другой, тот, кто поселился в его душе после того дня.  Взгляд помутнения, забегал из стороны в сторону, всё темнело, грозясь в любой момент пропасть. Его силуэт побледнел, в серых глазах мелькнул чистый ужас. Он ранил маленького мальчика...

С каких пор он ранит других?

С каких пор он позволяет своим эмоциям взять над собой контроль?

С каких пор он ненавидит?

Он исчез...

Ушёл, не в силах более смотреть на то что сотворил...

Из очередного провала в прошлое его вернул резкий гудок автомобиля. Он распахнул глаза, тяжело дыша и смотря на лужайку перед домом. Глаза заволокла дымка горя и печали. Те события лежат тяжёлым бременем на его душе, прижимают его к земле.

Они не позволяют двигаться дальше.

Когда его взгляд немного прояснится, он взглянул на яркий свет во дворе его пустующего дома. На обочине дороги остановился неплохой автомобиль, его фары ярко горели, освещая ночную улицу. Возле невысокого, хлипкого ограждения бордового цвета остановился человек. Он прошёлся вдоль лужайки, вздохнул, а после воткнул в землю табличку с надписью "Продано". Кажется человек был несказанно рад этому происшествию. Он поспешил вернуться в машину и скрылся из виду так же быстро, как появился. Он даже не успел понять что произошло. Он ничего толком не разглядел, настолько быстро человек уехал. Он неуверенно поднялся, смотря на табличку удивлённым взглядом. Его глаза тут же стали большими и милыми, а взгляд приобрёл интерес и нотку азарта. До этого он долго лежал на подоконнике, ни весёлый, ни грустный, а сейчас так оживился. Даже цветок, стоящий в горшке, кажется немного поднял голову, открывая свою красоту ещё больше. Котёнок А-Юань, почувствовав как он зашевелился, заинтересованно поднял мордочку, открывая заспанные, серые глаза. Удивительно, что пушистик не проснулся от гудка автомобиля, но открыл глаза, когда он встал. Он мило улыбнулся, глядя на котёнка. Тот встал, потянулся и начал тереться носиком об горшок с цветком, взъерошивая шёрстку. Это было так умилительно. Как же он любил А-Юаня. — Кажется у нас с тобой гости. — сказал он, мило улыбаясь. Обычно жильцы не могли продержаться более пары месяцев, в ужасе сбегая от полтергейста, что кошмарит их днём и ночью. Он уже привык к тому, что никто не терпит его проделок, но без них было слишком скучно. Но он пообещал себе, что со следующими жильцами такого не будет. Он решил, что будет максимум, переставлять и раскидывать вещи, петь по ночам и очень много разговаривать. Ему стало жутко любопытно, как поведут себя эти жильцы или жилец: сбежит ли? Испугается или наоборот будет стоять горой за "нет здесь никаких полтергейстов"? Так много вариантов! Он слез с подоконника и отправился бродить по дому, чтобы привести его в немного более приличный вид. Он надеется, что завтра сможет познакомиться с тем, или теми, кто будет здесь жить! Он даже не заметил, как всё внезапно стало хорошо.

Неважно, что ждёт его завтра, главное, что сейчас всё замечательно.