Смерть ради жизни

Он носился по дому, поднимая с полок пыль и разбрасывая бумажки в нужные коробки. От прошлых жильцов здесь осталось весьма много хлама, поэтому его надо было немного прибрать перед тем, как знакомиться с новыми жильцами. Даже несмотря на то, что нормально поговорить с ними они не сможет, желание принести хоть немного пользы слишком велико. Надо дать хотя бы намёк на то, что он всё ещё здесь существует. Не долго думая, он не сдерживается и пишет пальцем по слою пыли. Под его полупрозрачной материей вырисовываются буквы, а затем складываются в слова: "Добро пожаловать!". Это совсем немного, но он думает, что на первый раз этого хватит. Негоже пугать жильцов в первый день! Котёнок А-Юань с интересом наблюдает за литающей пылью, иногда чихая. Он пытается поймать особо крупные комки пыли и поиграть с ними, но, как на зло, они отлетают от него и не даются в лапы. Пока котёнок игрался с клубами мусора, он пытался сгрести их в одну кучу. Через какое-то время такой уборки дом стал немного чище. Хотя в гостинной и валялась огромная гора пыли, но её было убрать явно проще, чем протирать все верхние полки. Он довольно вздохнул, гордясь проделанной работой. Хоть он и не может физически устать, но всё равно появилось желание присесть куда-нибудь. Он медленно подошёл к окну, забираясь на него. Его подоконник и цветы всегда были с ним. Жалко только, что вчерашний ливень немного повредил цветы. Но осталось и несколько таких, что за ночь напились воды и подняли макушки к небу. Теперь цветы живые, но уродливые. Конечно он всё равно любит их, ведь это его единственные собеседники, но он не может отрицать того, что теперь они уже не привлекут к себе восхищённые взгляды. Они вместе стали терпеливо ждать новых гостей их дома.

Это не те цветы... Не его.

Их посадил не он, другие. Они тоже прекрасны, тоже любимы, но они другие. Он не раз ловил себя на мысли, что видит в них свои цветы, те, что посадил он, но это не они. Возможно так и с его надеждой. Каждый раз ему кажется будто в этот раз его точно видят, точно чувствуют, но каждый раз он вновь осознаёт суровую правду. Он вновь и вновь разочаровывается. Разочаровывается в мире, в справедливости, в людях, в себе.

Оно угнетает...

На улице всё больше светает. Раннее утро сменяется началом дня, а рядом с домом и близко никого нет. Обычно риелтор с жильцами приезжает рано утром, чтобы осмотреть дом, но ни как не в полдень. Он начинает немного беспокоиться. А если жильцы отменили сделку? Ну не может же быть, что они сначала купили дом, а после узнали слухи о полтергейстах и передумали? Наверняка они знали какой дом покупают, а значит должны появиться.

Несмотря на то, что он в доме не один, страх одиночества проследует его. Ему страшно осознавать, что он лишь жалкий дух, что не способен сделать почти ничего. Чем больше он боиться, тем меньше он может сделать. Это только подстёгивает страх. Мурашки ползут по спине, жалкое подобипе слёз скапливается в глазах, а тело начинает судорожно пытаться глотнуть воздуха. Но он не может вдохнуть.

Он уже давно не дышит.

Чем дольше он один, тем хуже. Чем дольше он в виде призрак, тем быстрее угасает та последняя искра его души. В нём всё ещё тлеет капелька надежды, но это скорее безумная жажда, нежели чистая вера.

Ближе к часу дня к дому всё же подъехала машина. Это был красивый спортивный автомобиль, незнакомой ему марки. Автомобиль чёрного цвета был идеально чист и выглядел дорого. По крайней мере настолько красивых машин в этом маленьком захолустье он не встречал. Наверное обладатель этой техники такой же красивый, как и само авто. И да, это оказалось чистой правдой! Через минуту из автомобиля вышел высокий, широкоплечий мужчина. Он был одет в красно-чёрные одежды, на груди брошь с серебрянными бабочками. Такими же бабочками была украшена резинка, закрепляющая длинные, чёрные волосы, заплетённые в косу, украшенную красной нитью. Волосы, цвета Вороньей крыла немного вились, небрежно лежа на одном из плеч. Его губа была проколота чёрным кольцом, а на ухе красовалась цепь, закреплённая в двух местах. На поясе был резной кожаный ремень с множеством узоров, золотистого цвета, а высокие сапоги на ногах и того глади, на полку в музее ставить! Весь внешний вид мужчины выглядел дорого, привлекательно и так горячо. Об такую яркую, алую одежду и глаза, не мудрено обжечь. У него просто челюсть отвисла, глядя на это. Он заметался в панике, думая, как лучше представиться такому человеку. Как подружиться, как заставить обратить на себя внимание? "Интересно, а чем любит заниматься такой мужчина?" — подумалось ему. Но громкое "мяу", разрушило все его мечты. Он вернулся из своих мыслей, вновь осознавая суровую реальность. Он не сможет поговорить, не сможет познакомиться. Он ничего не сможет. Он мгновенно погрустнел. Если бы он мог, то уже бы давно захлебнулся своим горем. Он подошёл к подоконнику, вновь на него забираясь. Котёнок А-Юань, проскочив мимо его глаз, уже давно сидел рядом с цветочным горшком, наблюдая за гостем. Кот навострил уши и приподнял хвостик, внимательно наблюдая в окно. Судя по всему, ему было очень интересно. Котёнок даже не отреагировал, когда он нежно и невесомо погладил его по спине. Он тоже стал с интересом наблюдать за происходящим. С заднего сидения автомобиля весело выскочил симпатичный юноша. Он был заметно моложе, чем мужчина в красных одеждах. Глаза парня были ярко-красными, волосы ещё темнее, чем у первого, непроглядные, чёрные, были заплетены в пучок красной лентой и двумя золотыми шпильками. Высокий, стройный, достаточно тёплая одежда красивых, серых и огненных цветов. Подол его одеяний был украшен узором из золотых, четырёх конечных звёзд. Он выглядел одновременно роскошно, пышно, но в тоже время так просто — одно загляденье! Паренёк стал носиться от одной двери машины к другой, вытаскивая сумки и коробки. Забрав, по-видимому, все свои вещи он чуть ли не в при прыжку направился к двери дома. Всего у него было две сумки, рюкзак и пакет с... С кучей шоколада..? Зачем кому-то может потребоваться целый пакет шоколада? Да это же годовой запас! Все вещи были брошены возле входа в то время, как юноша начал осматривать дом. Он побродил немного вокруг, посмотрел на дом издалека, а затем начал разглядывать каждую деталь постройки. Он обошёл всё, но даже не приблизился к тому окну, где сидел он. Это шутка такая? Он почувствовал себя немного не в своей тарелке. Как будто его избегают... Хоть здравый смысл и кричит ему, что его не видят, не слышат, что это просто совпадение, но нутром он чуял, что что-то не так. Этот юноша как будто точно знал, что он наблюдает за ним, что он сидит на окне, что он всё ещё здесь. Вновь раздалось милое "Мяу" под ухом. Может он просто заметил котёнка и не стал подходить ближе, чтобы не пугать? Может это и в правду глупое совпадение? В глубине души он всё равно надеялся, что это не так, надеялся, что этот юноша его заметил. Надеялся, что его видят. — А-Чэн! Хватит там возиться, иди дверь отпирай! — он аж вздрогнул от неожиданности. Голос был звонким, красивым, но самое главное, очень громким. Юноша замахал руками, пытаясь привлечь к себе внимание. Тот "А-Чэн", молча посмотрел на него осуждающим взглядом, явно намекая не орать. Мужчина продолжил вытаскивать из машины всякое барахло. Он насчитал минимум семь пакетов, один из которых завален шоколадом, а остальные всякой непонятной чушью. — Эй, если не откроешь эту дверь, я выбью её к чертям! — кажется юноша либо не понял намёк мужчины, либо нагло его проигнорировал. Судя по ухмылке паренька, он всё прекрасно понял, но просто не послушался. — Если не будешь стоять, как пугало в огороде, а поможешь, то и в дом быстрее попадёшь. — А-Чэн подходит с двумя коробками к дому, ставя их у входа. Он достаёт ключи от дома и отпирает входную дверь. Вот только он не знает. Это ведь его ключи. Те самые, запасные. Они всегда висели дома, на случай, если он потеряет основные. На них он всегда вешал все самые красивые брелки, те, что жалко было потерять. Он приходил домой и видел их, висящими на крючке. Каждый раз все эти блестящие подвески вызывали у него новые, хорошие чувства. Он видел их и в тот день. Вот только в тот день он так и не вернулся... Он не вернул домой свою основную связку ключей. Он их потерял. И теперь пришло время этих. Видимо риелтор не стал снимать брелки с этих ключей. Всем предыдущем хозяевам дома доставалась копия ключей, но эти настоящие. Похоже риелтор продал дом с концами и свалил куда подальше. Не удивительно, с момента, как он тут не живёт прошло уже минимум десять лет, и за это время в этом доме успело побывать уже очень много людей. Наверняка риелтору надоело это и он предпочёл больше не притрагиваться к продаже этого дома. Он с замиранием сердца застыл на месте. Не посмел и на миллиметр сдвинуться. Он терпеливо ждал, когда дверь откроется и люди зайдут внутрь. Через окно он всё ещё наблюдал за ними. Юноша был красив, но мужчина всё равно был краше. Он не знает почему так решил, но просто ему больше понравился А-Чэн, гордо стоящий напротив двери. — Так, не стой и заноси вещи в дом, а я из машины оставшиеся принесу. — мужчина хлопнул парня по плечу, а тот лишь обречённо вздохнул. — Правильно, нечего бездельничать. А то только и делаешь, что носишься вокруг пока другие работают! — Ухмыляется он. Ему показалось несправедливым, что А-Чэн работает, а этот юноша отлынивает. Надо бы наверное его проучить! Когда парень, тяжело вздохнув, начал заносить в дом коробки, он спрятался под потолком. Когда юноша повернул голову вперёд, он резко свесился с потолка. — Бу! — крикнул он, состраивая страшную рожу. Юноша тут же кричит, начиная размахивать руками перед собой. Он зажмуривается и, кинув коробки на пол, выбегает из дома. Он бежит, чуть ли не спотыкаясь, подбегая к машине и забираясь на её крышу. Его глаза расширились, а руки задрожали. Его призрачный облик чуть ли не засветился, заполняя его тысячами различных чувств. Этот парень его видит..?

Сколько он себя помнил, ему всегда не хватало внимания. Приёмные родители толком и не пытались понять его чувства, лишь изредка входя в его положение. Его дядя был добрым, старался угодить маленькому ребёнку, заменить его родителей, но из раза в раз останавливался в шаге от того, чтобы понять его чувства.

Каждый раз одно и то же...

Каждый раз по новой...

Ему приносят какую-нибудь небольшую игрушку или сладость, начинают с ним говорить, спрашивают как дела, что он делает. Спрашивают, не волнует ли его что-нибудь. Но каждый раз, когда он делился своими проблемами, ему просто говорили, что всё наладится, что всё будет хорошо.

Он больше им не верил.

Он перестал рассказывать о переживаниях и проблемах, заранее зная, что ему не помогут. Ему не протянут руку помощи, на него все наплюют.

Порой он не понимал зачем его вообще приютили. Тётя его не любила, дядя никогда не мог помочь, а брату и дела до него никогда толком то и не было. Это было хуже, чем мучительная боль, знать, что до тебя никому нет дела. Он больше не говорил. Он закрылся от семьи, если это можно было так назвать, он прекратил говорить правду, прекратил существовать в их мире.

Он запирался в своей комнате и не выходил оттуда почти никогда. Лишь только чтобы поесть с ними или когда его звали.

Они совсем про него забыли...

У него не было тех, кто мог бы уделить ему внимание и любовь, поэтому он стал искать их среди других. Перейдя в старшую школу, он только и делали, что без умолку болтал с окружающими его людьми. Он улыбался, смеялся, шутил, помогал и всё ради небольшого внимания.

Всё ради любви.

Теперь он уже не может по-другому. Он не может сидеть спокойно, потому что так он исчезнет окончательно, он не может не улыбаться, ведь улыбка уже срослась с его сущностью, он не может просить о помощи, ведь его не научили этому.

Он ничего не может.

Ничего уже не изменить.

Теперь ему не нужно притворяться. Теперь его никто не видит и не слышит. Но он всё равно каждый день натягивает на лицо эту тошнотворную улыбку.

Опять...

— А-Чэн, там паук! — его душа вновь поблекла, а надежда разбилась в дребезге. Да, его никто не видит... Это лишь нелепое совпадение. Руки беспомощно опустились вниз, силуэт поблек, осел на пол. Как же оказывается больно осознавать, что он пустое место. Что он никто для этого мира. Он жил сам по себе, умер сам по себе и теперь существует, всё так же в гордом одиночестве. Никто даже не вспомнил о нём, никто ни разу не навестил его дом, никто не горевал по нему. Может это его наказание за попусту растраченную жизнь? Его глаза смотрели пустым взглядом куда-то вперёд. Он ни о чём не мог сейчас думать, кроме разочарования, настигшего его. Пальцы вцепились в подол собственной одежды, сжимая её до побеления костяшек. Хотя куда ещё бледнее, его кожа и так не имеет цвета. Он с силой прикусил губу, сжимаясь в комок. Он ничего не может... Это очередные люди, очередные прохожие в его жалком существовании, они уйдут так же, как ушли другие. Нет смысла знакомиться с ними. Они всё равно не ответят. Мимо него кто-то проходит, но он уже не обращает на это внимания. Его мысли сосредоточенны сейчас только на собственном убожестве. Он никогда не забудет...

В тот день он перешёл в новый класс. С переводом в десятый класс пришлось сменить школу, с гуманитарными предметами он совсем не справлялся, вот и ушёл в физико-математическую наклонность. В языковой школе было совсем туго, там не было друзей, не было понимания и так необходимого ему внимания. Все знали какой он слабый и никчёмный, никто с ним не общался.

Вместе с ним в ту школу перевёлся один павлин. Самовлюблённый и бесполезный олух, любивший поглумиться над другими из-за малейших недостатков. Он был одной из его любимых жертв.

Он умел драться, но никогда не бил людей. Он никогда никого не бил ради себя. Все это знали, использовать такую слабость проще, чем многие думают.

Он врезал как-то раз тому павлину, когда тот открыто оскорблял его сводную сестру. С того дня этот кареглазый урод невзлюбил его. Не упускал ни единого шанса напакостить ему. А он терпел.

Его научили, что он пустое место.

Пустое место не должно отстаивать свои права.

На то оно и пустое.

Это был один из первых дней в новой школе. Последнее, чего он мог ожидать, это толчка со спины. На теле осталось множество ссадин, а позже и вовсе оказалось, что у него сотрясение. Было больно, из глаз невольно покатились слёзы. От обиды. Как можно издеваться над ним за то, что он заступился за сестру?

Его толкнули с лестницы, он кубарем скатился по бетонным плитам, оставаясь лежать внизу. Он не смел поднять голову, лишь немного сжался.

Его конечности дрожали, а перед глазами плыло. Он упал прямо на ледяной кафель и лежал на нём. А те ироды стояли и смотрели на него с верхней части лестницы.

Павлин пнул его ногой, призывая подняться. Он что-то говорил про его жалкую улыбку, про то, чтобы он не претендовал на корону и тому подобную чушь.

Он уже не слушал. Его глаза были заплывшими, а рукав рубашки промок солёной влагой.

Тот юноша. Он был в его классе. Он был высоким, привлекательным, идеальным... Он помог ему. Хулиганы быстро разбежались, когда он сказал им что-то. Он не слышал, но точно знал, что ничего хорошего юноша не произнёс.

Он помог подняться с пола и отвёл в медпункт. Родители не могли забрать его домой, поэтому он провёл в лазарете почти весь день. С окончанием восьмого урока он наконец выполз из школы и побрёл по темени к автобусной остановке. Тот парень догнал его, помог, проводил до дома.

Он думал, что они стали друзьями...

Ещё две недели он лежал в больнице с сотрясением мозга, а после вновь ступил на территорию школы. Он пытался подружиться с тем парнем, но тот как будто забыл, что помог ему. Он как будто не замечал его...

Он много раз пытался поладить с ним, но каждый раз получал твёрдый и безапелляционный ответ:

— Убожество.

Его глаза молча наполняются влагой. По впалой щеке стекает крупная капля, растворяясь в воздухе. Он исчезает. Силуэт меркнет и он пропадает из этого дома. Его больше не найти здесь. Пока он сам не пожелает, больше не появится. Там, где он только что был, осталось пустое место. Такое же пустое, как и он сам... Он так и не заметил, что глаз, глубокого красного цвета, спокойно наблюдал, как его призрачный силуэт медленно растворялся. Он смотрел ещё долго, пока ни осталось ни единого намёка на его присутствие...