Повсюду ты

      В каждом танце, в каждом прикосновении сокрыта вечная борьба между желанием принадлежать и стремлением сохранить свою свободу. Даже во время праздника, полного радости и веселья, пульсирует скрытая напряжённость. Как пламя, что дарит свет, но может и разрушить, так и страсть способна осветить самые тёмные уголки души или оставить на них неизгладимый след боли. Здесь, в мире, где традиции старше самих звёзд, каждый выбор становится символом, каждое касание — доказательством верности себе и другим.       Когда наши шаги сливаются в единый ритм, мы не просто движемся под музыку, а обнажаем свои сердца, позволяя чувствам вспыхнуть и затихнуть в каждом повороте. В этом танце судьбы любовь переплетается с ревностью, а нежные прикосновения сменяются едва уловимыми угрозами.       Мы понимаем, что истинная сила заключается в признании своих страстей и противоречий. Ведь только осмелившись быть собой, можно научиться управлять огнём внутри и не дать ему сжечь всё, что дорого.       Задумывались ли вы, что важнее — страсть или разум, долг или судьба? Ибо в каждом взмахе пламени, в каждом мерцании огня скрыта истина, столь хрупкая и неуловимая, как сама жизнь. Только те, кто осмеливается заглянуть в глубины своих страхов, могут постичь, что значит быть живым.

☆꧁✬◦°˚°◦. ƬϞɕɕ .◦°˚°◦✬꧂☆

«Не спасёт никакая бронь.

Если в эту яму впасть — души коснётся огонь».

      Обычно по утрам в Эссилии щебетали птицы. Воздух там был свежим, напоенным ароматами влажной травы, жасмина и лёгкого морского бриза. Иногда тёплый ветер доносил звон колоколов или смех детей, пробегающих по мостовым. Утро там было живым, светлым, наполненным движением.       Здесь же, в Фенр’Асаре, царила иная тишина. Глухая, напряжённая, обволакивающая. Вместо пения птиц я слышала лишь редкие потрескивания огня за окном и отдалённый шум шагов стражи. Воздух был плотным, с примесью гари, металла и чего-то ещё — тёмного, что невозможно было описать, но что ощущалось кожей.       Я выспалась, хоть меня и разбудили слишком рано. В последнее время чаще всего рядом возилась Роуз, а не Элоис, и я догадывалась почему. Сегодня должна состояться церемония бракосочетания, и вместо холодного спокойствия внутри бушевала паника.       Тревога не покидала меня. Когда модельер сообщила, что шьёт платья для Дарионы, в груди неприятно сжалось. Может, это лишь моя паранойя, но если речь идёт о ней, я готова ожидать чего угодно. А что, если моё платье испортят прямо перед свадьбой, оставив меня в унизительном положении перед всей знатью? Даже если не сама Дариона, её дочь вполне способна на такие пакости.       Я представила себя такую одинокую в белоснежном свадебном наряде, идущей по лавовой дорожке. Рядом нет никого, только я одна… Зато гордая и непреклонная. Ша’арнез будет стоять далеко и ждать меня, а я — идти к нему, будто Матерь действительно создала его для меня, а меня — для него.       Я не видела его уже несколько дней, но взгляд синих глаз до сих пор застрял где-то в глубине моего разума, словно тень, от которой невозможно избавиться. Даже собственные мысли иногда поддавались его влиянию, подстраиваясь под этот образ, контраст, ворвавшийся в мою жизнь.       Может, дело в цвете его кожи? Глубокий, словно обсидиан, оттенок, в котором отражалась загадка, делал его ещё более завораживающим. Никогда бы не подумала, что увлекусь мужчиной с такой внешностью… но разве дело было только во внешности?       Это ощущение пустоты внутри раздражало меня больше, чем я готова была признать. Интересно, устал ли он от меня, пока я незаметно привязывалась к нему сильнее? Будет ли он изменять мне с чужими дамами, ведь я непременно откажусь ложиться с ним в одну постель? Эта мысль кольнула, оставляя после себя неприятное жжение в груди. Я тихо вздохнула, надеясь справиться с этим чувством, но тем самым привлекла внимание Роуз. Она мягко взглянула на меня и, приблизившись, положила руку на моё плечо.       — Вы будете самой красивой невестой, Ваше Высочество. Не переживайте.       В ответ я лишь неуверенно кивнула, чуть поджав губы.       Находясь в самом сердце империи, с которой моя родина враждовала долгие столетия, я почему-то не чувствовала ненависти. Душа словно уже приняла это перемирие, но разум всё ещё отказывался с ним соглашаться. Каждый день я напоминала себе, где нахожусь и кто теперь мой будущий супруг. Но что будет дальше? Когда я стану королевой, смогу ли я править этой землёй? Буду ли я достойной, мудрой правительницей… или же однажды превращу Фенр’Асар в пепел?       Мне не с кем было поделиться переживаниями. Некому открыться, признаться, как тревожно на душе. Всё, что оставалось, — держать эмоции внутри, запирать их глубже, пока они не разорвут меня. Клятая привычка. Все считали, что у меня нет чувств, — и, возможно, так было проще. Пусть думают, что во мне ничего нет.       Но они были. Просто мне выгоднее, чтобы никто об этом не знал. Так я научилась защищаться: ночами я ворочалась в постели, глядя в потолок, прокручивая в голове одни и те же вопросы, а днём снова надевала маску — строгую, холодную, непоколебимую.       Иногда… бывало больно, даже если я всеми силами пыталась отрицать нечто подобное. Вспоминала, как доверилась Софире, наивно решив, что смогу с ней подружиться. Глупая. Ша’арнез был прав — у меня нет никого рядом. Даже у него, ходячей занозы, был близкий друг. Тай говорил с ним без титулов, словно с равным. Даже Надир так не разговаривал с моим отцом, хотя они были братьями.       В этой империи многое было странным: чужие традиции, непривычные правила, эльфы, порой говорящие на другом языке, который я не понимала… Но я слишком быстро привыкла ко всему этому, словно так и должно было быть.       Интересно, будет ли Надир на моей церемонии? Может, это он поведёт меня к Ша’арнезу? Я не знала, почему эта мысль так застряла у меня в голове, не давая покоя. Может, я просто не хотела быть одна.       Но разве я когда-то была не одна?       Все в моей жизни рано или поздно оставляли меня. Отец, который не подарил мне ни капли любви, теперь бросил на произвол судьбы. Мать, ушедшая, когда я была ещё ребёнком. Надир, который отвернулся от меня, едва я приехала в Фенр’Асар. Может, поэтому меня так тянуло к Ша’арнезу? Потому что он был единственным, кто не отвернулся. Единственным, кто спас меня — пусть даже на одно короткое мгновение. И я… казалось, действительно доверяла ему. Пусть и не полностью.       Но ведь полностью я не доверяла даже себе.       Такая неуверенная…       Жалкая.       Я резко прикрыла веки, стараясь отогнать мысли, что угрожали затопить меня с головой. Вскоре должны были прийти служанки, чтобы помочь с макияжем, а я всё ещё не могла взять себя в руки. Роуз с утра была рядом. Могла ли я ей довериться?       Нет, Тисс, не дури. Она ведь всё докладывает Ша’арнезу.       Я поморщилась, стараясь не показывать эмоций даже перед самой собой. Столько лет я пряталась за холодной маской, что иногда уже не понимала, где заканчивается притворство и начинается реальность.       А Лирел… Оправился ли он после случившегося в прошлый раз? В нём было что-то такое, что мешало мне довериться полностью. Тонкая, но прочная стена, разделяющая нас. Но и игнорировать его существование я не могла. Мне было жаль… Нет, не его. Жаль чувства, которые я могла ранить. Ведь я слишком хорошо знала, как больно может сделать один эльф другому.       Вдруг Ша’арнез будет против света ночью? Как я смирюсь с темнотой, что сжимает горло ледяными пальцами? Как научусь дышать в кромешном мраке, если всю жизнь тянулась к свету? Как мне жить, если придётся отказаться от всего, что было моим убежищем? Если однажды я полностью превращусь в безэмоциональную оболочку, смогу ли я по-прежнему называть себя собой?       Я умру.       Я не выживу.       Брак — это страшно.       — Ваше Высочество, — произнесла Роуз, обеспокоенно глядя на меня.       Я подняла голову, встречаясь с ней спокойным взглядом, но внутри всё бурлило. Меня разрывали мысли о сегодняшнем дне, о своём будущем, о том, что уже нельзя отступить. Я медленно поднялась со своего места, стараясь сохранить хладнокровие.       — Где эти визажисты? Долго ещё? Как они смеют заставлять меня ждать, Роуз? — возмутилась я, скрестив руки на груди.       Роуз, не дрогнув, спокойно ответила:       — Ваше Высочество, они прибудут в назначенное время. Сейчас вам нужно подготовиться к омовению.       — Угу. — Я медленно кивнула, в ту же секунду будто истратив всю строгость.       — Направимся к купальням, служанки уже всё подготовили, — мягко сказала Роуз.       — Хорошо, но я предпочитаю купаться самостоятельно.       — Это часть свадебного ритуала очищения, Ваше Высочество, — осторожно ответила она, будто заранее знала, что мне не понравится её ответ. — Служанки должны омыть вас, смыть весь негатив, чтобы вы вступили в новый союз чистой — телом и духом.       И как они собираются меня «очистить»? Я — один сплошной негатив.

꧁◦°˚°◦.◦°˚°◦꧂

      Время пролетело незаметно. Ритуал свадебного очищения включал в себя несколько этапов. Сначала служанки омыли меня целебной водой с лавровым настоем и сандаловым маслом. После завернули в тёплое полотенце, позволяя коже впитать тепло и раскрыть поры. Чтобы она стала гладкой и сияющей, служанки натёрли меня скрабом из толчёного риса и мёда. Мне хотелось думать, что они сотрут ещё и страх и неуверенность, но это было бы слишком просто.       За этим последовал массаж с миндальным маслом — плавные, надавливающие движения разгоняли усталость и напряжение. Волосы окропили настоем роз и жасмина, а кожу головы помассировали каплями цветочного масла. В завершение тело растёрли благовониями, оставляя на коже тонкий аромат, и облачили в лёгкий шёлковый халат белого цвета.       Сейчас передо мной стояла Элоис, сияя так, словно держала в руках весь свет этого мира. Новое платье, сшитое за какие-то полтора суток, сидело на ней идеально, и в её глазах плясала детская радость. Я же сидела с каменным лицом, чувствуя себя неправильно на её фоне. Поэтому изредка пыталась выдавить улыбку, хоть и знала — выходит натянуто. Чем ближе становился вечер, тем сильнее скручивало живот.       А что, если он выпьет слишком много и просто отключится?       Роуз возилась со мной в купальне, рассказывая о наследниках, о детях, о будущем. Я слушала молча, но внутри всё сжималось. Мне действительно придётся когда-то родить наследника. Значит… сближение неизбежно.       Но как я смогу позволить Ша’арнезу дотронуться до меня? Его прикосновения вызывали привыкание. Опасное, пугающее, незаметное. С тех пор, как он оставил на мне свою метку, словно я какая-то собственность, я… Я до сих пор рассматривала её с глупой улыбкой на лице.       — Причёска готова, Ваше Высочество. Я вплела в косу фату, а остальные волосы решила распустить.       Я наблюдала за ловкими движениями пальцев визажистки, как пряди укладывались в изящное плетение, и не могла не отметить, как приятно ощущались прикосновения к волосам. Они напоминали мне о чём-то тёплом, почти забытом.       По телу пробежала лёгкая рябь, когда в памяти всплыло детство. Мама… Она всегда заплетала мне волосы, аккуратно разделяя пряди, её руки были тёплыми, а голос — таким родным. Мне нравилось сидеть перед ней, нежиться под её ласковыми движениями и тихо напевать себе под нос.       Я сглотнула, отгоняя наваждение.       В Эссилии свадебный день был особенным. За день жених и невеста проводили вместе время, а в сам день свадьбы он приходил к ней, чтобы увидеть свою суженую. Служанки-эльфийки, смеясь, преграждали ему путь, но он должен был пробиться сквозь них, чтобы доказать своё желание увидеть невесту.       Но Ша’арнеза не было. Ни утром, ни днём, ни сейчас, когда моя подготовка уже подходила к концу. Он не встретился со мной, не дал о себе знать, будто его это не касалось. Даже если наш брак всего лишь договорённость, он уже не чтил традиции.       — Роуз. — Я скользнула взглядом по отражению в зеркале, встречаясь с её глазами. — Вы видели Его Величество? Давненько я его не встречала. Разве жених не должен увидеть невесту до свадьбы?       Старшая фрейлина мягко улыбнулась и покачала головой:       — В Фенр’Асаре жениху не разрешается видеться с невестой за три дня до свадьбы. Возможно, поэтому вы его не видели. Кроме того, король сможет увидеть вас только на церемонии. Раньше — нельзя. Плохая примета.       Я молча кивнула, переводя взгляд на руки.       — А что, если мои традиции совсем другие, а он даже не пытается их чтить? — прошептала я. — Я выросла в одном мире, а теперь должна следовать обычаям, которые мне чужды…       Роуз на мгновение задумалась, аккуратно расправляя складку на моём халате.       — В древних писаниях Лианара говорится: «В любви нет традиций». Если двое действительно предначертаны друг другу, никакие обряды не станут преградой. Но если каждый упрямо держится за своё, не желая уступить… их ждёт неминуемый крах.       Неужели меня действительно тянет к огненному?..       Но ведь огонь не способен обжечь меня. А вот вода — вполне может его потушить.       Я ухмыльнулась, пронзённая неожиданным осознанием: у меня есть власть над Ша’арнезом. Он первый признался, что сходит по мне с ума. Не я. Хотя… и я была не так уж далека от безумия.       — У меня здесь нет отца, но есть дядя. Он поведёт меня к королю? — спокойно поинтересовалась я.       Роуз опустила взгляд, словно взвешивая ответ.       — Король ничего об этом не говорил.       Глухая пустота сжалась внутри, оставляя в груди тяжёлый осадок.       — Значит, одна, — выдохнула я, сжимая пальцы на тонкой ткани платья.       Эльфийки завершили макияж и бесшумно удалились, оставив в покоях лишь Элоис и Роуз.       Элоис аккуратно застегнула на мне украшения, её пальцы чуть дрожали, но она старалась не выдавать волнения. Роуз тем временем помогала мне облачиться в свадебное платье — лёгкое, словно сотканное из лунного света.       — Гостей много?.. — спросила я, хоть заранее знала ответ.       — Как я слышала — да.       Я тихо вздохнула, прикусив губу, сдерживая нахлынувшие чувства.       Взгляд упал на отражение в зеркале, и я заставила себя улыбнуться. Даже если в душе всё сжималось от тревоги, я выглядела красиво.       Мне особенно нравилась причёска — два высоких пучка, похожие на изящные рожки, и длинные, струящиеся по спине волосы.       Осталось лишь пережить эту ночь.       Будь что будет.       Нет. Не отдамся.       Перед тем, как вернуться к подготовке, мне показали дорогу в новые покои, чтобы я запомнила путь. Северное крыло всегда окутывала тишина и полумрак, но сегодня вдоль коридоров горели факелы, разгоняя тени.       Отныне это и моя обитель. Теперь я буду спать и просыпаться здесь.       А вдруг там есть диван? Или хотя бы кресло?       Не то чтобы я брезговала спать рядом с ним… Но я боялась ощутить его тепло.       Ша’арнез был опасен. Не только своей силой, но и тем, как легко проникал в душу. Как будто видел меня насквозь, разбирал по частям и собирал заново, но уже такой, какой нужно ему.       А вдруг я однажды проснусь и пойму, что он — мой воздух? Что без него я не смогу?       Я не должна привязываться.       Но что, если уже поздно и процесс не остановить? В глубине души я всё же надеялась на это.       Буквально через несколько минут сообщили, что подошли гвардейцы. Один из них должен был стать моим личным рыцарем, но Ша’арнез не спешил с выбором.       Как только до меня дошла весть, сердце забилось так быстро, что казалось, оно вырвется из груди. Дыхание сбилось, в ушах зашумело. Комната вдруг стала слишком маленькой, воздуха не хватало. Горло сдавило, а ноги будто приросли к полу. Роуз и Элоис тут же оказались рядом. Их руки мягко поддержали меня, помогли подняться. Женщина сжала мои пальцы в тёплом, ободряющем жесте, и мне вдруг захотелось прижаться к ней, как ребёнок. Или к Элоис. Хоть к кому-то. В груди сдавило, слёзы покалывали глаза.       — Ваше Высочество, вы такая красивая! Самая красивая невеста! Наш король будет в восторге! — запищала Элоис, лучась радостью.       Я невольно улыбнулась. Пусть ненадолго, но её искреннее восхищение согрело меня.       — Ваше Высочество, за дверью ждут гвардейцы. Они сопроводят вас до места, где пройдёт церемония единства. Король и гости уже собрались в зале Лунного Пламени, ждут только вас.       Если бы можно было слиться с мраморным полом и исчезнуть, я бы сделала это без раздумий. Но выбора не было. Я кивнула, делая вид, что готова, хотя внутри всё дрожало. Глубокий вдох. Шаг. Затем ещё один. Меня подхватили под руки, помогая двигаться вперёд, но разум словно плыл в тумане. Кто-то поправил подол моего платья, кто-то заботливо держал фату, чтобы она не мешалась. И вот — дверь. Последняя преграда.       Гвардейцы стояли выпрямившись, как каменные изваяния. Как только я приблизилась, они склонились в поклоне, а затем в безмолвном единстве извлекли мечи из ножен и протянули их вперёд. Знак подчинения — ожидание моего благословления.       Я сглотнула, ощущая влажность в ладонях. Провела пальцем по гладкой, холодной стали — зеркальной, как водная гладь. Затем, набравшись храбрости, обхватила рукоять, подняла меч и коснулась головы первого стражника. Он не шелохнулся, даже не вздрогнул. Тот же ритуал я повторила со вторым.       — Ваше Высочество, проводить вас для нас — великая честь!       Их голоса прозвучали синхронно, твёрдо, будто в них отразилась сама суть преданности. Я вскинула взгляд — оба гвардейца были высокими, статными, их фигуры возвышались надо мной. Это чувство мне было знакомо. Ша’арнез тоже был высоким, но с ним — всё по-другому. Его рост и сила не подавляли меня, а, наоборот, заставляли сердце биться быстрее, завлекали.       Мы двинулись вперёд. Гулкие шаги отдавались эхом, смешиваясь с моим дыханием. Дорога до зала Лунного Пламени растянулась на целую вечность, и каждый шаг только усиливал напряжение. В голове вихрем проносились мысли, но стоило нам остановиться перед массивными дверями, как все они вдруг исчезли. Осталась лишь пустота… и гулкое биение сердца.       Это было величественное помещение, наполненное древней магией и тайным величием. Высокий куполообразный потолок был испещрён магическими узорами, которые в темноте светились, подобно далеким звёздам, мерцающим в ночном небе. Казалось, будто само небо наклонилось ниже, чтобы стать частью этой церемонии.       В самом центре зала стояла Чаша Единства — массивный сосуд, в котором горело синее пламя, символизирующее неугасимую силу Фенр’Асара. Оно двигалось плавно, будто живое, отбрасывая призрачные блики на тёмные обсидиановые стены. Серебряные пластины, украшавшие их, ловили свет свечей и факелов, создавая иллюзию движущихся звёзд.       Пол был покрыт тончайшей резьбой. Вдоль центрального прохода пролегала стеклянная дорожка, под которой неспешно текла расплавленная лава. Её алые всполохи придавали всему залу загадочное сияние, словно сама земля благословляла этот союз. Кажется, один шаг в сторону — и можно ощутить обжигающее дыхание огня, но в то же время он оставался в пределах невидимого барьера, покорно следуя установленному течению.       А над головой — открытый купол. Лунный свет лился прямо в зал, пересекался с тёмно-красными отблесками лавы и голубыми переливами магического огня. Сегодня древние силы были свидетелями этого союза.       Толпа была внушительной. В воздухе витал лёгкий гул голосов, перемежаемый приглушённым смехом и тихими беседами. Тай стоял около Чаши Единства, его фигура чётко выделялась на фоне дрожащего синего пламени. Мои глаза скользили по залу, выискивая знакомые лица. Лирел и Софира стояли рядом, наблюдая за происходящим с невозмутимыми выражениями. Бывшая королева сегодня облачилась в более скромное одеяние, но даже так она не теряла своего величия. Недалеко от неё стоял Надир, но его взгляд был рассеянным, будто его мысли витали где-то далеко.       Короли Гавенора и Аэлории стояли бок о бок, попивая вино из позолоченных кубков. Их дочери, совершенно позабыв о важности момента, болтали без умолку, держась за руки и звонко смеясь.       Но короля Эссилия не было.       Я почувствовала, как что-то неприятное сдавило грудь. Он не пришёл. Как и следовало ожидать.       Горькая улыбка тронула мои губы.       Я снова бросила взгляд на толпу, пытаясь отыскать Ша’арнеза. Мне ведь сказали, что он уже здесь. Но его нигде не было. Как будто он испарился. Теперь мне предстояло не просто идти одной, но и не иметь даже точки опоры. Не к кому было идти.       Гад. Специально, что ли? Где же ты…       Только я ступила за порог, как меня неожиданно взяли под руку. Я резко обернулась, готовая возмутиться, но мои слова застряли в горле.       Сапфировые глаза.       Обсидиановая кожа.       Тонкие, но сильные пальцы, удерживающие мою руку.       Ша’арнез со Генэш. Божественно прекрасный и пугающе властный. Сегодня он был одет во всё чёрное, как и всегда, но этот наряд делал его ещё более зловещим, подчёркивая каждую линию его тела. На голове покоилась тяжёлая корона, украшенная алыми рубинами, что сверкали в свете факелов, словно капли застывшей крови. Моя кожа покрылась мурашками, а сердце пропустило удар.       — Я уже успел соскучиться по твоему недовольному лицу, маленькая фурия. — Низкий баритон с оттенком ленивого удовольствия разрезал пространство между нами.       Я заставила себя собраться, словно натягивая на себя броню. Подняла подбородок, не давая ему увидеть, как предательски дрогнули мои пальцы, впиваясь в тонкую ткань платья.       — Улыбнись. Это твоя свадьба. Ты же всех сейчас напугаешь своим лицом.       Ша’арнез усмехнулся, и в его глазах вспыхнуло что-то горячее, почти голодное. Мне показалось, что в их глубине таится тёмное пламя, и его тени мягко скользят по моей коже.       Я едва заметно фыркнула, пряча смятение за маской показного равнодушия.       — Я такая страшная?       — О нет. Совершенно наоборот.       Я выгнула бровь, ожидая продолжения, но он не торопился, словно смакуя момент.       — Вот если лицо было бы попроще, я бы счёл тебя за ангела.       Я сузила глаза.       — А сейчас?       Я не знала, зачем допытывалась, но… я так хотела услышать от него эти заветные слова.       Ша’арнез наклонился ближе, дыхание скользнуло по моей щеке — тёплое, обманчиво-нежное, с легчайшей ноткой пряных трав и дымящегося ладана. Улыбнулся — той улыбкой, что обещала беду…       — Дорогая, ты идеально выглядишь. Но не только сейчас. А всегда.       Его шёпот прозвучал мягко, почти небрежно, но я услышала в нём какую-то иную, скрытую нотку. И эти слова заставили меня искренне улыбнуться.       Тот момент, что мы прошли уже почти половину пути, не смутил меня. Смутило другое.       В голове вихрем проносились сотни мыслей.       Ша’арнез не оставил меня одну. Нарушил традицию. Сам провёл меня к Чаше Единства и не ради пустой формальности, не ради красивого жеста. Он сделал это, чтобы… не унизить меня перед всеми этими эльфами. Я попыталась разобраться в его мотивах, но нити рассуждений запутывались, как узоры на ковре.       На самом ли деле он был таким заботливым?       Но если да… почему он не попросил об этой чести Надира?       Я украдкой взглянула на него, но Ша’арнез уже смотрел на меня. Необычно серьёзно, пронзительно. И в этих глазах, глубоких, как океан перед бурей, читался немой вопрос.       «Неужели ты думала, что я тебя оставлю одну?»       И сердце пропустило удар.       Мир сузился. Я сделала глубокий вдох и продолжила идти. Лепестки цветов кружились в воздухе, подхваченные лёгким ветерком, словно подчиняясь невидимому танцу. Детский смех разносился эхом под сводами зала, наполняя торжественный момент живой, лёгкой магией.       Один из малышей, пробегая мимо, неуклюже запутался в складках моего платья, но тут же отпрянул назад, испуганно округлив глаза. А затем робко улыбнулся, будто поражённый. Маленький мальчик, задержавшись рядом, несмело коснулся ткани кончиками пальцев.       — Какая красивая… — прошептал он, заворожённо глядя на меня.       Я улыбнулась, опуская ладонь ему на волосы, мягкие, как шёлк.       — Ты тоже.       Он счастливо хихикнул и убежал обратно к другим детям, продолжая бросать лепестки в воздух.       Тем временем мы подошли к Чаше Единства. Внутри всё сжалось — от волнения, осознания происходящего… или от того, как Ша’арнез смотрел на меня в этот момент. Будто хотел сказать что-то важное. Но не сказал. Только уголок его губ дрогнул в едва заметной ухмылке.       К нам подошёл высокий смуглый эльф — Хранитель Огня. Его золотые глаза горели, словно в них отражался сам огонь. Одежда, сотканная из огнестойкой ткани, переливалась багряными и янтарными оттенками. В руках он держал жезл, на вершине которого плясал огонь, активно меняя цвета.       — Чтобы доказать свою любовь и честность перед Матерью и всей Империей, прошу вас дотронуться до Чаши Единства. — Голос его звенел, как раскалённый металл, отлитый в слова.       Я на мгновение задержала дыхание. Живое пламя в чаше дрогнуло, словно почувствовало мой страх.       — Не бойся, не обожжёт, — прошептал Ша’арнез, наклонившись, и его ладонь коснулась чаши.       Огонь взметнулся вверх, охватывая его пальцы, но не причиняя вреда.       Я последовала его примеру. Как только мои пальцы коснулись гладкой поверхности, я почувствовала… ничего. Ни жара, ни боли, ни малейшего дискомфорта. Пламя вспыхнуло, приняв меня, закружившись вокруг наших рук в нежном вихре света. На лице короля промелькнуло нечто, что можно было принять за удивление, но прежде чем я успела что-то сказать, он снова спрятал эмоции под маской хладнокровного величия.       Тогда Хранитель Огня поднял жезл, и пламя в чаше разгорелось ещё сильнее.       — Фенр’Асар принял вас. Перед ликом древнего пламени, перед духами предков и светом луны, станете ли вы едины не только в этом мире, но и во всех мирах?       Я хотела помедлить с ответом, ощутив, как тысячи глаз устремлены на нас. Но прежде чем я смогла собраться с мыслями, мой будущий муж, ни секунды не колеблясь, произнёс:       — Да.       Огонь вспыхнул ярче, отражаясь в обсидиановых пластинах стен, танцуя в золотых глазах хранителя. И я не задумываясь сделала то же самое.       — Да.       Пламя взметнулось выше. Чаша Единства засияла ослепительным светом, и тепло от неё стало почти осязаемым, словно нас действительно объяло нечто великое.       — Скрепите ваш союз словами, что пойдут из глубины души, ибо огонь не терпит лжи.       Ша’арнез сделал шаг ближе, его пальцы едва ощутимо коснулись моих, а затем он заговорил.       — Как лава питает землю, как звёзды рождаются в огне, так и моя душа соединяется с твоей. Я клянусь быть твоим щитом и твоим мечом, твоим пламенем и твоей тенью. Ни время, ни судьба не смогут разлучить нас. И пусть огонь будет нашим свидетелем.       Каждое слово было пропитано уверенностью и величием.       Я сделала глубокий вдох.       — Я принимаю тебя, как пламя принимает воздух, как ночь принимает звёзды. Клянусь гореть рядом с тобой, но не сжигать, освещать, но не ослеплять. И пусть Фенр’Асар станет мне новым домом, а это пламя — вечным оберегом нашего союза.       Я так боялась забыть слова, что вызубрила каждую букву, каждую интонацию, каждую паузу. И всё же, когда произносила клятву, голос немного дрожал. Но не от страха — от силы происходящего.       Хранитель огня поднял жезл с живым пламенем. Сдержанно, торжественно он взял чашу с водой — чистой, ледяной, символизирующей равновесие стихий. Я почувствовала, как ладонь Ша’арнеза чуть крепче сжала мою руку.       Он боялся, что огонь потухнет?       — Огонь и вода, два начала, две судьбы. Пусть древнее пламя решит, благословлён ли ваш союз, — произнёс хранитель.       Он наклонил чашу, выливая воду в чашу Единства.       Тишина.       Сердце забилось быстрее.       Я не смела дышать, вглядываясь в языки пламени, ожидая их угасания. По древним преданиям, если бы огонь потух, наш союз был бы обречён. Если бы продолжал гореть — это знак Матери, что она принимает наш выбор.       И вдруг…       Пламя вспыхнуло ярче.       Вода не смогла его погасить — напротив, оно жадно поглотило её, превращая в пар, поднимающийся к сводам храма, унося к небесам нашу клятву. Толпа ахнула, кто-то опустился на одно колено, кто-то зашептал молитвы…       Фенр’Асар принял нас.       Я подняла взгляд на Ша’арнеза. На его губах заиграла ленивая, но довольная улыбка. Он отпустил мою руку… но я почему-то уже не была уверена, что хочу этого.       Мы обменялись кольцами. Зал взорвался восторженными криками и аплодисментами. В самый последний момент я вспомнила про поцелуй, когда лицо моего мужа приближалось к моему и подставила щеку. Губы короля коснулись моей щеки и уголка губ, и я отпрянула, как будто это прикосновение обожгло меня, встречаясь с синими прищуренными глазами. Он явно остался недоволен, а я опустила голову и едва заметно улыбнулась в своей маленькой победе.       Ша’арнез не сказал ничего, но когда мы вышли к гостям, я почувствовала, как его пальцы сжали мою ладонь чуть сильнее. Было ли это предупреждение? Или просто проявление эмоций, которых он сам не до конца понимал? Во дворе уже был накрыт стол. Музыка звучала громче, вино лилось рекой, гости оживлённо обсуждали церемонию.       — Каждый гость и житель империи принимает вас, моя королева. — Он первым назвал мой титул, и это была немного необычно. — Принимаете ли вы эту империю, как они вас? — спросил он, не глядя в мою сторону.       Обиделся, что ли? Вот недотрога.       Музыка вокруг стала громче, заглушая гул голосов и звон бокалов. Он слегка наклонился, помогая мне с подолом платья, как ни в чём не бывало. Роуз разревелась прямо в середине церемонии и до сих пор не могла прийти в себя, а Элоис тем временем пустилась в пляс с маленькими детьми, кружась среди лепестков. Я поймала его руку, чуть задержавшись взглядом на перстне, что теперь украшал его безымянный палец. Точно такой же, но тоньше, изящнее, покоился и на моём.       Я сглотнула, прикусывая губу. Слишком долго я носила статус невесты, привыкала к нему, а теперь… Теперь всё изменилось.       Он снова предложил мне руку, и я вложила свою в его ладонь. Этот эльф — мой муж. Король всей этой империи. И он мой муж. Я едва заметно втянула воздух, пока он вел меня за стол. Громко ли бьётся моё сердце? Я сама ещё не знала, был ли в этом страх или… что-то иное.       — Я не забыл вашу выходку в зале Лунного Пламени, Ваше Величество. И лучше бы вы этого не делали.       Его тон был мягким, но в этом спокойствии крылась недвусмысленная угроза. Пальцы, едва касавшиеся моей талии, когда он помогал мне сесть, сжались чуть сильнее — ровно настолько, чтобы дать понять: он недоволен. Но в следующую секунду его лицо осветила улыбка, и он с невозмутимым видом начал раздавать распоряжения, словно ничего не произошло.       Не стал высказываться прилюдно. Не стал давать волю раздражению. Ша’арнез молча проглотил этот момент, но ответ последует точно.       Я спокойно поправила перстень на пальце, подавляя волнение.       Тай появился рядом. Я поймала его взгляд, полный детского озорства, и почувствовала, как лёгкость возвращается ко мне, сметая напряжение. Но стоило ли расслабляться?..       К нам подходили гости. Знакомились. Поздравляли. Тай стоял неподалёку, словно тень, зорко следя за каждым движением. Казалось, он ожидал подвоха от любого, кто осмелится приблизиться. Я же улыбалась и принимала поздравления, пожимала руки, отвечала на добрые слова. Столько объятий, как за этот вечер, я не получала за всю свою жизнь.       Ша’арнез был полной противоположностью. Холодный, непроницаемый, но при этом безупречно вежливый. Его лицо оставалось спокойным, а в глазах читалась отстранённость, словно он был здесь не ради праздника, а ради исполнения некоего долга.       Когда к нам подошла свита империи Гавенора, я невольно напряглась. Мне никогда не нравился их король. В Эссилии я видела его лишь пару раз, но этих встреч оказалось достаточно, чтобы понять: он человек хитрый, скользкий, неприятный.       — Поздравляю вас, мой король и моя королева! — Дариан со Терасс растянул губы в улыбке, но глаза оставались холодными. — Желаю вам крепкого союза, множества наследников и, конечно же, любви.       Слуги вынесли сундук, богато украшенный золотыми узорами, и поставили перед нами. Дариан отошёл в сторону, давая знак, чтобы его дочери подступили ближе.       Я не пропустила взгляды, которыми они одарили меня. Холодные, злые, полные ненависти. Будь их воля, они бы сожгли меня прямо здесь, на глазах у сотен гостей.       Я чуть повернула голову и негромко обратилась к Таю:       — Что с ними не так?       — Они до последнего надеялись занять ваше место, — едко ухмыляясь, прошептал он.       Я одарила его взглядом, полным непонимания.       — Ничего особенного, Ваше Величество, — спокойно объяснился Тай. — Мог бы состояться политический союз с империей Гавенора, но Его Величество не принял предложение Дариана со Терасса.       Я нахмурилась.       — То есть одна из его дочерей сейчас вполне могла быть женой короля?       — Абсолютно верно, моя королева. — Тай чуть склонил голову, но взгляд его оставался напряжённым.       Я краем глаза поймала взгляд одной из дочерей Дариана. В её глазах полыхнула неприязнь, но она быстро спрятала её за безупречной улыбкой. Однако этого мгновения хватило, чтобы всё стало ясно.       Тем временем праздник набирал силу. Танцы, звонкие песни, смех детей и взрослых эльфов — всё это сливалось в единое волшебное действо. Тёплый свет факелов отражался в бокалах, а лёгкий ветер шевелил тонкие ткани нарядов.       Я сидела молча, не обращая внимания на мужа. Впрочем, он тоже не пытался заговорить. Всё было в порядке вещей — король и королева, связанные клятвами, но чужие друг другу. Но вдруг он медленно протянул ко мне руку. Я застыла, чувствуя, как в груди неприятно кольнуло. А если бы он сейчас держал за руку другую? Одну из этих надменных дочерей? Они ведь даже не скрывали своего разочарования.       Я посмотрела на него, но он сейчас не обращал на меня внимания, продолжая беседу с советниками. Я взяла его руку, сжала чуть крепче, чем требовалось. Хоть он и не смотрел на меня, но я почти ощутила, как он усмехнулся.       — Подарите мне танец, моя королева. — Горячее дыхание обожгло кожу шеи, когда Ша’арнез наклонился ближе.       Мужские пальцы перебирали мои, чуть массируя, иногда пощипывая кожу — медленно, нарочито. Он не выпил ни капли вина. Весь вечер до самой ночи его внимание было приковано ко мне, пока я тщательно избегала встречаться с ним взглядом.       Я посмотрела на него и кивнула, собираясь встать, когда меня остановил чужой голос:       — Ваше Величество.       Принц Аэлории — Элиан эя Аерель.       Я повернулась и увидела высокого эльфа с серебристыми волосами, собранными в аккуратный хвост. Его безупречно гладкие черты лица излучали спокойствие, но в глазах плескалась какая-то игра. Он склонился в почтительном поклоне, а затем, улыбнувшись, протянул мне руку.       — Должен признать, что ваша красота затмевает даже пламя Фенр’Асара. Позвольте украсть у вас танец.       Я услышала негромкий стук бокала о стол. Пальцы Ша’арнеза сжались крепче, и я почти почувствовала жар, исходящий от его кожи.       В воздухе повисло напряжение.       — Спасибо, — дружелюбно отозвалась я. — Боюсь, мой танец будет единственным и последним, и он обещан моему королю.       — Всего лишь один танец, Ваше Величество, — обратился Элиан уже к Ша’арнезу.       — Королева уже занята, — ровно ответил Ша’арнез, не сводя с него взгляда. — Мы устали, и торжество подошло к концу. После этого танца мы намерены уединиться.       Ревнует?       Я не успела скрыть лёгкую улыбку, и его пальцы сжались на моей руке чуть крепче. Элиан, казалось, тоже уловил этот момент и, криво усмехнувшись, отступил назад.       — Как скажете, Ваше Величество. Поздравляю ещё раз. — Он поклонился ещё раз и удалился.       Ша’арнез перевёл на меня спокойный взгляд, но я уже заметила на его лице холодную неприязнь к принцу.       Мы двинулись в центр торжества, сквозь ряды эльфов, что почтительно расступались, давая нам дорогу. Музыка замедлилась, подстраиваясь под наш шаг, и вскоре мы закружились в лёгком, почти невесомом танце.       — Оказывается, ты умеешь быть дружелюбной, когда захочешь, — наклонившись ближе, бросил Ша’арнез, его губы почти касались моего виска.       Я едва заметно улыбнулась, но тут же спрятала выражение лица за маской спокойствия.       — Это была обычная вежливость, Ваше Величество, — ровно ответила я. — Я ведь не приняла его приглашение. Танцую с вами.       — Ещё бы ты посмела станцевать с ним.       Я вскинула взгляд и нахмурилась.       — Посмела?       Ша’арнез усмехнулся, но в его глазах мелькнул тёмный огонь, который заставил меня задержать дыхание.       — Да, духу не хватит, — проговорил он, наклоняясь ближе.       — А если всё же хватит?       Его пальцы сильнее сжали мою талию, прижимая к себе так, что между нами не осталось ни сантиметра пространства.       — Тогда дерзай. — Тёплое дыхание обожгло мои губы. — Но за последствия я не отвечаю.       Я уже собиралась что-то сказать, но он продолжил, едва заметно склонив голову набок:       — О, и знаешь… Я совершенно безумен, когда у меня отнимают то, что принадлежит мне.       Я сжала зубы, не позволяя себе отвлечься на эту удушающую близость.       — Я не принадлежу тебе, — прошипела я, глядя в слишком синие, слишком пронизывающие глаза.       Танец подошёл к концу.       Я решительно взглянула на принца Аэлории и едва заметно кивнула. Он всё понял. В следующую секунду Элиан уже двигался мне навстречу, сдержанно улыбаясь.       За моей спиной ощущался пристальный, тяжёлый взгляд. Ша’арнез следил за мной, не отрываясь.       Принц подошёл, галантно поклонился, а затем потянулся, чтобы взять меня за руку. Но в тот же миг воздух разрезал свист стали, и лезвие ножа пронзило его ладонь, едва наши пальцы успели соприкоснуться.       Я замерла. Элиан вытаращил глаза, на секунду не понимая, что произошло, а затем издал сдавленный крик. Он схватился за раненую руку, прижимая её к груди, а по полу закапала кровь.       Я резко развернулась, злая, потрясённая.       Ша’арнез стоял чуть позади, с лёгкой, почти ленивой улыбкой, неспешно перекатывая сверкающее лезвие ножа меж пальцев. Синие глаза пылали, словно два ледяных факела дьявольского наслаждения, и мне вдруг показалось, что он добивался этого момента с самого начала, как будто вся его сущность была пронизана жаждой власти и собственничества.       Он смотрел прямо на меня. Не на раненого принца, не на окружающих, которые замерли в изумлении.       Только на меня.