Повсюду ты

      Братство — это больше, чем просто кровь. Это бесконечная война, в которой не бывает победителей. Это узел, сплетённый из любви, зависти, боли и гордости. Это битва взглядов, где одно слово может стать клинком, а тишина — самым тяжёлым приговором.       Братья — это те, кто знают все слабости друг друга и не боятся вонзить их прямо в сердце. Они могут вывести из себя быстрее любого врага, но в нужный момент встанут плечом к плечу, не требуя объяснений. Их связывает то, что невозможно разорвать, даже если они захотят.       Они могут ненавидеть друг друга, презирать, идти разными дорогами. Но если мир ополчится против одного, второй поднимет меч. Если один ополчится против другого — он всё равно не сможет его ненавидеть по-настоящему. И если кто-то из них упадёт, другой, скрипя зубами, поднимет его. Потому что, какими бы разными они ни были, между ними всегда останется нечто, чего не отнять — братство.

╔══ ✼ Ɯል'ልየዘይን ✼ ══╗

«Перемены болезненны, но нет ничего досаднее, чем застрять там, где тебе не место».

      Найт нервно пыхтел всю дорогу, пока мы летели над раскалёнными землями империи. Мышцы напрягались под чешуёй, крылья вздрагивали, будто он ощущал угрозу, которую я пока не смог предвидеть. Или, может, его просто раздражало проклятое солнце. Тай, как обычно, держался неподалёку, а сейчас остановился у обрыва, угощая Имери дикими ягодами. Он всегда обращался с ней так, будто это был не просто дракон, а часть его души. Она любила его, защищала, а он, не задумываясь, отдал бы за неё жизнь. Их связь была чем-то большим, чем просто всадник и дракон. Она жила в нём, а он — в ней.       Мне повезло, что судьба свела нас вместе. Тай был тем, кому я мог доверить свою спину в любой бойне. Брат не по крови, но по духу. Мы оба прошли слишком много, чтобы научиться понимать друг друга с полуслова. Наверное, Матерь действительно благоволила ко мне…       Мы только что вернулись из Инфериса — пыльного, горячего города, что раскинулся у самой кромки столицы. В воздухе до сих пор пахло недавним бунтом: дым, сгоревшая древесина, гниющая кровь, оставшаяся в трещинах мостовых. Для них мир с империей воды оказался костью в горле, а будущая королева — водная эльфийка — стала плевком в лицо. Разгребать всё это выпало мне. Другому бы я пока точно не доверился, если только Таю. Но, боюсь, того бы съели живьём с его успехами в переговорах.       По правде говоря, до появления Тисс моя жизнь была чёрно-белой. Войны, кровь, долг — всё казалось неизменным, словно высеченным в камне. Но теперь в этот мир начали просачиваться краски, пусть и тусклые, словно сама Тисс — мягкий свет на фоне бушующего пламени.       Раньше сама мысль о примирении с Эссилием вызывала у меня лишь ярость. Какого дьявола правитель огня должен плясать под чужую дудку? Теперь же… Чёрта с два я отдал бы Тисс кому-то другому.       Стоило мне увидеть, как Лирел просто смотрит в её сторону, — я едва сдерживал желание разорвать его голыми руками, вырвать глаза, чтобы он больше не касался её даже так. Эта маленькая фурия играла мной, как хотела, заставляя забывать, кто здесь должен диктовать правила. И самое ужасное — я даже не хотел сопротивляться.       Совсем недавно я приструнил этого маленького ублюдка Лирела. Он посмел явиться ко мне, весь такой дерзкий и отважный, требуя вернуть ему невесту. Грозился, что заставит меня пожалеть о том дне, когда я её «отобрал». Отобрал! Я!       Никого, чёрт возьми, я не отбирал. Я просто осознал, что эта эльфийка создана для меня.       Я едва сдержал себя, чтобы не убить его на месте. Страх прошёлся холодной тенью по лицу брата, когда я сжал его глотку одной рукой, приподнимая тело над землёй. Лирел думал, что всё так же, как раньше.       Не осталось больше никакого «раньше». Прежний Ша’арнез прощал, позволял многое, спускал ему всё с рук. Но он умер. Я больше не принц, связанный по рукам и ногам. Я — король. Властитель целой империи. И каждый, кто посмеет мне перечить, будет судим по справедливости.       Плевать, если он считает, что я у него её отобрал. Глупец.       Тисс всегда была моей. С того самого дня, как впервые взглянула на меня холодными, пронзительными глазами. С каждой секундой, что проводила рядом. Я знал это давно. Чувствовал. И я бы сжёг целый мир, прежде чем позволил бы ей стать женой такого ублюдка, как Лирел.       Некоторые из подчинённых Фенр’Асара до сих пор хранили верность моему отцу. Они делали вид, что преданы мне, но и я не был слепым. Тупые отродья. Они цеплялись за прошлое, надеясь, что я продолжу его политику, но я не собирался быть чьей-то тенью.       Я собрал мощный круг приближённых — тех, кому мог доверить управление целой империей. Это были не просто советники или слепые слуги. Каждый из них знал свою роль, был полезен и понимал, что случится, если его лояльность окажется ложью. Я не давал второго шанса.       Тисс не входила в мои планы, но сейчас я не сомневался: она сможет стать той королевой, которая нужна не только Фенр’Асару, но и всему миру. В ней была сила, возможно, ещё не осознанная ею до конца. И я буду стоять за её спиной, подталкивать к верным решениям, давать возможность ошибаться, но не падать. Её разум и моя воля — этого хватит, чтобы удержать империю в железных руках.       Фенр’Асар давно перестал быть просто империей. Это был центр силы, место, где вершились судьбы континента. Торговые пути, влияние на соседей, военная мощь — всё это принадлежало мне. Если я ослаблю хватку, появятся шакалы, готовые перегрызть мою глотку.       Толстяк, король Гавенора, не раз пытался навязать мне своих дочерей. Союз с его империей мог бы быть мне выгоден: контроль над северными портами, влияние на торговлю редкими металлами. Однажды я даже всерьёз задумался о браке. Старшая эльфийка была привлекательной, умной, искусной в политике. Но ей не хватало главного — характера, который смог бы выдержать жизнь рядом со мной.       Аваллия — младшая принцесса Гавенора — тоже казалась хорошим вариантом. Их род имел огромное влияние среди старых земель Аэлории, и союз с ней дал бы мне возможность утвердить контроль над северными и западными территориями. Но я никогда не стремился укреплять власть браком.       А теперь я добровольно женился на принцессе вражеского королевства. Вернее, бывшего вражеского. Этот шаг был рискованным, но если сыграть правильно — стратегически гениальным. Я не собирался просто взять её в жёны. Я собирался сделать Тисс королевой, способной править рядом со мной.       Спешившись с Имери, Тай мягко провёл рукой по её шее. Она глубоко вдохнула, осматривая окрестности, но, не заметив никакой угрозы, уложила голову на землю. Тай откинул волосы назад, небрежно собрав их в пучок, и принюхался к себе. Лицо тут же скривилось в гримасе отвращения.       — Ванна. Горячая. И не менее горячая эльфийка, — протянул он, ухмыляясь. — Вот что мне сейчас действительно необходимо.       — Не натвори глупостей. Завтра торжество.       Тай прищурился, его взгляд встретился с моим и задержался на несколько секунд.       — Обычно тебя предостерегаю я. — Он насмешливо выгнул бровь.       — Проследи за каждой точкой. Всё должно пройти идеально.       Тай лениво прислонился к каменной глыбе и махнул рукой.       — Сделаем ещё круг над столицей или на сегодня достаточно?       — Сделай ещё круг. Проверь всё. Нам не нужны проблемы накануне свадьбы, — сухо бросил я, поглаживая чешую Найта. — У меня дела во дворце, нужно расспросить казначея.       Тай вскинул брови, затем медленно ухмыльнулся.       — Мне показалось, ты нервничаешь.       Я скользнул по нему холодным взглядом.       — Я контролирую ситуацию.       — Разумеется, — протянул он, всё так же ухмыляясь. — Но это же твоя свадьба, Ша’арнез.       — И почему я должен нервничать? — повторил я, снова глядя на город.       Внизу уже кипела жизнь, обычная, больше не затронутая ни дворцовыми интригами, ни войнами, ни тем, что творилось в голове у меня самого.       — Знаешь, говорят, что те, кто не боятся свадьбы, либо женятся не по любви, либо уже приняли свою судьбу.       — И что из этого тебе показалось неправдоподобным?       Найт приподнял голову, недовольно рыкнув, когда солнце блеснуло прямо ему в глаза. Тай усмехнулся, наблюдая за драконом, но вскоре перевёл взгляд обратно на меня, и в нём читалось слишком много лишнего понимания.       — Ты ведь к ней неравнодушен. Девчонка тебе нравится. Ты сам не свой в последнее время.       Меня передёрнуло от его слов. Я оттолкнулся от бока Найта и шагнул ближе к товарищу.       — Не девчонка. А Ваше Высочество.       Тонкие нити раздражения в моём голосе заплелись в жёсткую сталь. Тай вздёрнул бровь, но не отступил.       — Ты будешь обращаться к ней так до завтрашнего дня, пока её жизнь не свяжется с моей. А после — ты будешь уважать её и служить ей как своей королеве.       Я выдержал паузу, замечая, как мрачнеет его лицо.       — В следующий раз я набью тебе морду, если ты ещё раз заговоришь о ней в таком тоне. Я ясно выражаюсь?       На этот раз Тай не стал спорить. Он молча кивнул, быстро поклонился и направился к Имери. Оседлал её и, не оглядываясь, взмыл в небо, оставляя за собой лишь рябь горячего воздуха.       Я смотрел ему вслед, пока тень дракона не растаяла за горизонтом. Найт рыкнул, словно намекая, что моё настроение стало отравлять воздух вокруг.       — Не смотри так, — проворчал я, скользнув ладонью по его чешуе. — Всё под контролем.       Хотя мне ещё предстояло доказать это самому себе.

╔══ ✼ ══╗

      Я устал от нудного вида казначея. Монотонный голос звучал уже слишком долго, но я был вынужден выслушать до конца. Йомур, эльф с вечно недовольным выражением лица, хмуро изучал бумаги, прежде чем заговорить снова:       — Ваше Величество, расходы на свадьбу уже превысили допустимые пределы. Армейские поставки задерживаются, так как часть средств ушла на торжество. При этом западные кузнецы требуют предоплаты за оружие, а наемные капитаны жалуются, что их солдатам не хватает припасов.       Я поднял бровь, едва сдерживая смех.       Во времена правления Элдроса со Генэша я являлся главнокомандующим передними частями войск. Никогда не было проблем с оружием, всё было в изобилии.       — Ты хочешь сказать, что у нас недостаточно мечей, чтобы отразить атаку в случае необходимости?       — Я хочу сказать, что мы слишком много тратим на союз… — притих он, но затем продолжил ещё тише: — В котором не все уверены. Говорят, в столице народ не в восторге от вашей невесты, Ваше Величество.       Я сжал подлокотники кресла.       — Тебе ли обсуждать это со мной?       — Я лишь передаю то, что слышу. — Казначей склонил голову. — Она — принцесса вражеской империи. Многие не верят, что этот союз принесёт мир, а не кинжал в спину. Аристократия опасается, что однажды ваши войска окажутся ослаблены, а стены столицы — открыты перед чужими знамёнами.       — Если кто-то усомнится в моей власти, пусть попробует оспорить её открыто, а не шепчется за спиной.       Йомур выждал паузу, затем кивнул.       — Тогда, возможно, стоит показать, что империя не станет мягче после этой свадьбы? Может, нам стоит выделить больше средств на укрепление гарнизонов? На усиление городской стражи?       — Делай. Двойное жалование стражникам, дополнительный набор в армию. Пусть все знают: моя власть остаётся непреклонной.       Казначей поклонился.       — Будет исполнено, Ваше Величество.       Я встал, заканчивая разговор. Завтра они увидят свою новую королеву. И никто не посмеет поставить моё решение под сомнение.       Йомур уже почти покидал зал для собраний, когда я заговорил:       — И да, Йомур.       Придворный замер, не сразу решаясь обернуться.       — Подойди.       Тот подчинился, встал напротив, но всё ещё держал дистанцию, будто боялся приблизиться слишком близко.       — Ближе.       Йомур медленно сделал ещё один шаг, но прежде чем он успел что-то сказать, я с размаху влепил ему пощёчину. Звонкий звук разлетелся по залу, гулко отразившись от стен. В зале воцарилась ледяная тишина.       — Это за неуважение к твоей королеве, — ровно сказал я, глядя, как на его щеке проступает краснота. — В следующий раз полетит голова.       Он побледнел, но кивнул, склонил голову ещё ниже и, не проронив больше ни слова, поспешил удалиться. Я смотрел ему вслед, испытывая странное удовлетворение. Теперь он будет знать, что выбор сделан и оспаривать его — смертельная ошибка.       День пролетел, оставляя после себя лишь усталость и раздражение. Я думал, что смогу увидеть Тисс перед свадьбой, но череда дел и обязанностей беспощадно отнимала время. Завтра я и вовсе не смогу её увидеть до самого вечера. Я тяжело опустился в кресло, провёл рукой по лицу, чувствуя, как усталость сжимает виски. Встреча с горожанами длилась дольше, чем планировалось. Полгорода собралось в зале аудиенции: крестьяне, торговцы, ремесленники, аристократы — каждый со своей просьбой, жалобой или требованием. Кто-то сетовал на нехватку зерна, кто-то требовал усилить охрану южных земель, опасаясь бандитов.       Решив оттянуть время до завтрашнего дня, чтобы желание увидеть её стало невыносимым, я позвал старшую фрейлину, которая помогала Тисс с подготовкой к свадьбе. Женщина явилась почти сразу, грациозно присела в реверансе и подошла ближе.       — Ваше Величество, вы желали меня видеть.       — Да. Как идёт подготовка к свадьбе? У принцессы есть всё необходимое?       — Разумеется, Ваше Величество. — Роуз склонила голову с лёгкой улыбкой. — Слуги перенесли все вещи Её Высочества в ваши покои. Сегодня последняя ночь, когда она будет ночевать в покоях вашей матери.       Я хмыкнул, кивнув фрейлине. Напоминание о матери заставило сердце сжаться. Тогда я выбрал для неё эти покои, потому что они ассоциировались с Тисс. Но сейчас я хотел лишь одного — чтобы она быстрее покинула их и переселилась в мои.       — Есть ещё какие-нибудь новости, о которых я должен знать?       — Нет, Ваше Величество.       — Хорошо. Ты свободна, Роуз. Благодарю.       Фрейлина сделала ещё один поклон и, не задавая лишних вопросов, покинула комнату.       В последние несколько ночей я упорно пытался разгадать, что творится в голове у Тисс. Но чем больше я наблюдал за ней, тем сильнее запутывался. Хоть и она была рядом, но всё равно оставалась непостижимой.       Желание видеть её каждую ночь перед сном стало моей привычкой. Какой-то больной зависимостью. Я говорил себе, что это временно, но стоило мне переступить порог её покоев, как эта ложь рассыпалась в прах. Спящей Тисс казалась ещё прекраснее. Тёмные локоны мягко спадали на лицо, губы едва заметно шевелились во сне, словно она что-то шептала. И я не мог противиться порыву подойти ближе, услышать её дыхание, почувствовать присутствие.       Каждую ночь после наступления темноты она зажигала свечи. Даже когда спала. Она боялась темноты, в этом не было сомнений. Но причины её страха оставались для меня загадкой, и это удручало. Я не терпел тайн, особенно тех, что касались её.       Сегодня я еле сдерживал себя, чтобы не зайти к ней. Ходил туда-сюда по спальне, как одержимый, словно пьянчуга, которому не дали глотка вина. Грудь сдавило, каждый новый вдох обжигал лёгкие.       Я резко поднялся с кровати, пальцы сами сжались вокруг первого попавшегося предмета, и прежде чем я осознал, что держу в руке, бокал с грохотом разбился о стену. Осколки брызнули в стороны, вино тонкой алой струёй стекало по камню.       Сделав глубокий вдох, я тряхнул головой.       Этот день казался проклятием. Я не мог думать ни о чём, кроме неё. В тот день её губы были слаще мёда, а взгляд — огнём, в котором я сгорал. Она сводила меня с ума. Может, ей пора взять ответственность за то, что она делает со мной?       Взгляд невольно упал на платок, что я украл у неё в тот самый день, когда она впервые случайно оказалась в моём крыле. Она убежала так быстро, что даже не заметила потери. Тогда это показалось забавным. Теперь же этот клочок ткани, до сих пор хранящий её запах, действовал на меня, как яд, проникающий в кровь.       К чёрту всех и всё.       Я должен её увидеть.       Одна лишь мысль о том, что завтра Тисс станет моей женой, выбивала почву из-под ног. Виски пульсировали, тело наливалось огнём. Давление в паху становилось мучительным, каждая клетка требовала её близости. Я стиснул челюсть, провёл ладонью по лицу, пытаясь вытряхнуть из головы греховные образы. Но это было бесполезно.       Её губы. Тёплые, мягкие, такие сладкие, что я до сих пор ощущал их привкус на языке. Её дыхание, чуть сбившееся, когда я прижался ближе. Этот дрожащий взгляд — смесь любопытства и страха.       Завтра она станет моей. Завтра я разорву все границы. Мои пальцы сжались в кулак. Я чувствовал себя одержимым. Проклятым из-за её присутствия в моей крови.       Я сжал пальцы в кулак, подавляя желание разнести стену в щепки. Грудь сжалась, дыхание сбилось, и всё, чего мне хотелось, — увидеть эту фурию. Пусть на секунду. Пусть просто убедиться, что она не сбежит, не натворит ничего.       Вчерашняя свеча в её покоях, наверное, почти догорела. Отнесу ей новую. Она уже спит. Я просто оставлю свечу и покину обитель её грёз.       Глупая отговорка.       Резко в голове вспыхнула мысль: если эта женщина скажет мне простое «пожалуйста», я брошу к её ногам весь мир. Но самое интересное, я сделал бы это даже без её просьб.       Я верил в неё.       Я верил ей.       Возможно, я был настолько туп, чтобы сходить с ума по женщине, с которой даже не спал, но, чёрт подери, она была чертовски настоящей. Такой, чёрт возьми, сладкой.       Я не выдержу.       Я вылетел из покоев почти молниеносно, как тень, вырвавшаяся из своих оков. Шаги эхом отдавались по пустым коридорам, а в каждом звуке слышалась предвкушающая тишина грядущей ночи.       Была кромешная ночь, густая и почти осязаемая, как чернильная мгла. Несколько гвардейцев, как каменные стражи, стояли рядом с колоннами, охраняя территорию. Одним движением руки я подал им знак. Приказ был прост: отворить двери в восточное крыло.       Оказавшись лицом к лицу с массивными дверями её покоев, я тихо открыл их, аккуратно ступая за порог так, чтобы не нарушить покой ночи. Здесь царила особая тишина.       Тисс спала. В полумраке спальни горела новая свеча, тихо колеблясь и отбрасывая мягкий свет на её безмятежное лицо. Этот одинокий огонёк казался маяком, призывающим меня в её мир грёз, где каждое мгновение было наполнено нежностью и обещанием.       Я получил то, что хотел. С первой секунды нашей встречи она была моей.       Ради неё я пошёл на то, чего годами избегал. Отрубил голову Элдроса со Генэша. Объявил Тисс своей женой, поставив точку в любом возможном исходе. Угробил жизнь брата — каким бы ничтожеством он ни был, но всё же я перечеркнул его «судьбу».       Если бы она стала женой Лирела, ей было бы проще. Спокойнее. Безопаснее. Она могла бы жить без страха, без кровавых заговоров, без врагов в каждом углу дворца. Но теперь её судьба связана со мной. Теперь мои враги — её враги. Теперь те, кто ненавидят меня, будут давить на неё, искать слабости, попытаются сломать её хрупкое сердце.       И всё из-за моего эгоизма. Я сам приковал её к себе. Ради чего? Я обрёк Тисс на всё это только потому, что не смог устоять перед ней.       И вот я стоял возле кровати, наблюдая, как её грудь размеренно поднимается в такт спокойному дыханию. Она спала, а у меня внутри что-то болезненно ныло. Будто одним своим существованием она ранила меня глубже, чем любой клинок.       Я не знал, что делать с этой эльфийкой. Не знал, как удержать её, не сломав, и как отпустить, не сгорев дотла. Но знал одно: она останется со мной.       Она казалась такой маленькой, хрупкой… но внутри неё пылала сила, которой позавидовал бы любой мужчина. Я гордился ею. Чёрт возьми, впервые в жизни я кем-то гордился. Это сладкое чувство растекалось по венам всякий раз, когда я встречался с ней взглядом.       И всё же… Она умела прятать страхи. Скрывала их за насмешливой улыбкой, за упрямым взглядом, за лживой бравадой. Но рядом со мной они исчезнут все до единого. Моя королева станет бесстрашной.       Я опустил взгляд на свои пустые руки. Чёрт. Даже свечу забыл. Зато увидел её — умиротворённую, тихую, такую особенно нежную…       Что ж… Придётся мне, значит, привыкать спать со светом.       Тисс меня ненавидела. И, может быть, где-то в глубине души я её тоже. Но разница между нами была огромна. Она не терпела меня, потому что я всё ещё оставался для неё врагом. А я — за то, что перевернула мой мир с ног на голову. За то, что опутала меня, словно незримыми нитями, и я даже не пытался вырваться.       Я опустил взгляд на её лицо. Спокойное, умиротворённое во сне, совсем не похожее на то, каким оно было днём, когда в её глазах полыхало презрение.       Тихо вздохнув, я поправил одеяло на её хрупком теле и двинулся к выходу. Ведь чем дольше я оставался рядом, тем меньше хотел уйти.       Вода и огонь. Две стихии, что должны уничтожать друг друга. Но почему-то я хотел уничтожить всё вокруг, лишь бы остаться с ней наедине на несколько мгновений.       Может быть, когда она раскроет свои секреты, я смогу успокоить свою одержимость. Но с каждым днём её чары становились сильнее и сильнее. Завтра она станет моей женой, и мысль об этом разрывала меня изнутри. Даже её молчание цеплялось за меня, растворяясь в крови, разрастаясь в ненасытное желание. Я захлёбывался в этом чувстве.       Нужно было заглянуть к Лирелу. В последнее время он был слишком спокоен, а это значило только одно — он что-то замышлял. Я готов был посадить его на цепи, если потребуется. Но не дам никому испортить то, что уже должно произойти. А тем более ему.       Огонь в его покоях горел слишком ярко для столь позднего часа. Я распахнул дверь, готовый застать его за чем-то грязным, и в тот же миг мой план рухнул.       Лирел был не один.       Обнажённая эльфийка со светлыми волосами стояла перед ним на коленях.       — Какого дьявола… — прошипел я.       Он медленно поднял голову, явно недовольный вторжением. Девушка вскочила, пытаясь прикрыться, но он грубо схватил её за волосы и рывком притянул обратно.       — Продолжай, — коротко приказал он, не отводя от меня взгляда.       В воздухе повисло напряжение. Ещё одно проявление его открытого вызова. Эльфийка покраснела, её тонкие пальцы впились в бёдра.       — Ты умеешь выбирать моменты, брат. Соскучился? — пробормотал он с притворным дружелюбием.       Я не ответил. Только ухмыльнулся.       Лирел лениво смотрел на меня из-под спутанных прядей, даже не пытаясь прикрыться или остановиться. В его взгляде не было ни тени смущения — только скука и лёгкое раздражение от моего появления.       Меня передёрнуло. Злость сменилась презрением. Плевать на его развлечения, но девчонку было жаль. Следы на её коже говорили сами за себя. Всё время спокойный, отстранённый, Лирел во время соития превращался в неуправляемого зверя. Часто увечья, которые он оставлял на женщинах, оказывались смертельными.       — Оставь её.       Лирел усмехнулся, медленно опускаясь на спинку кресла.       — Её тоже хочешь отобрать? — лениво выдохнул он, кивнув на девушку. — Бери.       Я стиснул челюсть. Его откровенная насмешка поднимала во мне ярость.       — Убирайся.       Лирел, видимо, решил, что сейчас не время спорить. Он грубо оттолкнул эльфийку, и та, спотыкаясь, бросилась прочь. Дверь хлопнула, оставляя нас наедине.       — Завтра твоя свадьба, брат, — напомнил он, небрежно откидываясь назад. — Может, тебе стоит заняться не моими игрушками, а своими? Или ты решил, что одна женщина не способна тебя насытить?       — Ты слишком много говоришь. Не забывай, кто перед тобой, гад.       — Прошу прощения, Ваше Величество. — В его глазах не было ни капли сожаления.       — Не позорь меня завтра.       — Как прикажете, Ваше Величество, — протянул Лирел с ленивой усмешкой. — Сейчас же отложу все свои коварные планы и стану хорошим мальчиком.       — По цепям соскучился?       Зелёные глаза вспыхнули, но уже в следующую секунду он спрятал эмоции за привычной маской спокойствия.       — А мне нравится, что ты боишься, — произнёс он, изучающе глядя на меня.       — Это не страх, а предупреждение.       — И что ты мне сделаешь, если я прямо перед твоими глазами зарежу эту сучку?       Что-то внутри меня оборвалось. В висках запульсировала злость, гнев взорвался внутри, лавиной сметая последние крохи терпения. Я рванул вперёд, схватил его за горло и с силой сжал, вытягивая из кресла. Оно со скрипом опрокинулось.       — Попробуй, — процедил я сквозь зубы, усиливая хватку. — И я покажу тебе, что такое настоящий страх.       Его лицо покраснело, но гадкая улыбка не исчезла.       — Что… — с трудом прохрипел он. — Задушишь собственного брата прямо накануне свадьбы?       — Если ты посмеешь натворить что-то завтра, я забуду то, что ты мой брат. Как забыл о своём отце.       Лирел не сдавался. Его пальцы, как острые когти, впились в мои запястья, пытаясь ослабить хватку, и я почувствовал, как бешено колотится сердце, разжигая во мне неистовство и боль одновременно.       — Какая… угрожающая речь, — засмеялся он с ехидством. Голос дрожал от иронии, словно он наслаждался каждым мгновением нашей вражды. — Как жаль, что я уже забыл, что у меня есть брат.       Я резко отпустил его, и он осел в кресло, потирая горло, как будто пытался изгнать жар каждого прикосновения, оставшегося на коже.       — Завтра ты явишься на церемонию. Будешь вести себя прилично и держать язык за зубами.       — Лучше б уже убил, — тихо произнёс Лирел, словно это было единственным, что он мог предложить в этой безысходности.       Я собрался с силами и почти шёпотом добавил:       — Поверь, как бы ты мне ни был противен, я не хочу тебя терять. Ты — мой брат. Моя кровь. Меньше всего я хочу… причинять тебе вред.       В этих словах звучала не только угроза, но и трагическая тоска по утраченной связи, по тем временам, когда мы были настоящими братьями, когда кровь связывала нас крепче всяких уз. Эта смесь гнева и ненависти, боли и родства бурлила во мне, оставляя после себя шрам, который, возможно, никогда не заживет.       Взгляд брата смягчился, словно мои слова действительно подействовали на него.       — Я не настолько ослеп от ненависти, чтобы мешать свадьбе брата, — едва слышно пробормотал он, не глядя в мою сторону.       Я пристально наблюдал за ним. В этот момент я выглядел злым, но внутри меня разрывало от боли. Боли, которую я причинил ему сам. Конечно, он был тем ещё мелким засранцем, но в глубине души любовь к нему не иссякла до конца.       Лирел поднял на меня взгляд, и там я заметил что-то похожее на усталость.       — Меня до сих пор мучают мысли… я спрошу всего один раз. Ты ответишь мне честно, и больше мы к этой теме не вернёмся.       — Клянусь, — сказал я твёрдо, выдерживая его взгляд.       Лирел посмотрел на меня с той горечью, которую я не видел уже давно. В его глазах плескалось не только разочарование, но и боль — глубокая, застарелая.       — Почему она, Ша’арнез? Вокруг тебя столько женщин, столько жаждущих твоего внимания девиц. Почему именно она? Почему ты решил отобрать мою невесту, разрушить мою честь перед всей империей и выставить меня посмешищем? Дело ведь не только в том, что ты встретил её первым. Это из-за власти? Ты знал, что она мне нравится. Ты знал, что я её люблю. Но всё равно сделал это. Почему? Когда наши отношения и так держались на волоске, ты решил добить их. Ты так сильно меня презираешь?       Он говорил тихо, медленно. И это было хуже любых криков.       — Когда я прибыл в Эссилий, меня переполняла ненависть. Я шёл на встречу с их ублюдком-королём. Но она влетела в меня, как буря. Тогда я не сразу осознал, кто передо мной. Взбалмошная, отчаянная, будто загнанное в угол животное. Она хотела сбежать из империи, вцепилась за меня, как в последнюю надежду, требовала помощи. За ней шла стража, и, не раздумывая, я поцеловал её, уже понимая, кем она была. Я помог ей. Но тут же сдал отцу.       Я нервно провёл рукой по волосам. Лирел слушал меня, опустив взгляд в пол.       — В какой-то момент я не захотел, чтобы она уходила. В ней было нечто опасное. Она зажигала во мне сотни эмоций, и каждая из них была сильнее предыдущей. Я не знал, что одна девушка способна перевернуть весь мой мир, но она смогла.       Лирел тихо хмыкнул.       — А потом я увидел, как она поставила империю на колени. Клянусь, Лирел, я не знал, что девушка вообще на такое способна. Она отказалась от каждого из своего рода, от своего прошлого. Но не просто отказалась — она пообещала, что каждый из них заплатит за это. Что они не забудут тот день, когда она ушла.       Я тяжело вздохнул.       — Тогда я понял, что не хочу быть для неё клеткой. Я захотел стать её щитом. Её мечом. Потому что в ней бурлит огонь, и он сжигает всё вокруг. И каждый раз, когда она смотрит на меня, я вижу в её глазах презрение. Но там есть ещё что-то, что я до сих пор не могу разгадать.       — Она не презирает тебя. Хочет, но не может, — уверенно произнёс он. — Меня — жалеет. Боится. Тебе же бросает вызов.       Он сделал паузу, будто что-то обдумывая, а затем криво усмехнулся:       — Спасибо, что объяснил, почему так поступил. Теперь я ненавижу тебя ещё больше… за честность.       Он встал, потянувшись, и простынь бесстыдно сползла с его бёдер.       — Удивительно, что ты вообще находишь кого-то, чтобы трахнуть с твоей-то рожей, — бросил я, скрестив руки на груди.       Лирел осклабился, небрежно проведя ладонью по лицу.       — Платишь?       — Если бы платил, возможно, было бы лучше. — С ленивым безразличием он пожал плечами, падая на кровать. — Кстати, возможно, ты сегодня спас её.       Я мрачно посмотрел на него.       — Держи себя в узде, Лирел.       — Так помогай мне, как делал всегда.       — Свечку за тебя подержать? — Я скептически изогнул бровь.       — Обойдусь, — протянул он, усмехнувшись.       Давно мы не говорили вот так — почти по-братски. Разговор начался как очередное сражение, но в итоге мы оба сложили оружие, пусть и ненадолго. Вряд ли между нами когда-нибудь будет доверие, но, по крайней мере, в этот момент я знал: Лирел меня слышит. И, возможно, даже понимает.