Повсюду ты

      Титулы и короны — всего лишь маски, скрывающие истинную сущность. Мы все рождаемся с пустыми руками, но жизнь неизменно заставляет нас что-то носить. И чем выше поднимаемся, тем больше тяжести ощущаем. Великолепие короны — это лишь видимость, суть которой скрыта в сердце носителя. Никто не рождается готовым к величию, но каждый, кто его достигает, вынужден столкнуться с неизбежной тенью, что прячется за этим светом.       Судьба, как древний художник, рисует свой шедевр на холсте эльфийских жизней, выбирая тех, кто больше всего жаждет свободы, чтобы запереть их в золотую клетку, и тех, кто мечтает о власти, чтобы подчинить их воле. Мы все играем в её игре, даже не осознавая, что сами стали пешками. Властные руки могут удержать титулы, но душа, уставшая от стремлений, порой не ощущает их веса.       Величие — это не просто способность владеть. Это способность выстоять, когда мир рушится, и всё вокруг начинает угрожать самому существованию. В этом странном, жестоком балансе не существует победителей или тех, кто сможет уцелеть без потерь. Есть только те, кто сумеет удержаться, несмотря на слабость, на тьму и на цену, которую придётся заплатить.

☆꧁✬◦°˚°◦. ƬϞɕɕ .◦°˚°◦✬꧂☆

Язык — самое опасное оружие: ранa от меча легче залечивается, чем от словa.

— Будда

      Я вздрогнула, ощущая, как липкий пот стекал по вискам. Спальня утопала в сумерках, но тишина не была абсолютной. Звуки раздавались отовсюду: тихое поскрипывание половиц, шелест листьев за окном — всё сливалось в тревожный хор, заставляя страх пронзительным комом подступать к горлу. Послевкусие неприятного сна до сих пор не отпускало.       Чужая. Я была здесь чужой. Не своей. Но оставшись в Эссилии, я бы чувствовала себя ещё хуже, бесприютнее. Этот выбор был верным. Верным… и безвозвратным. Пути назад больше не существовало.       Мои руки задрожали, когда я прикоснулась к лицу, стирая противный остаток сна. Образы всё ещё пульсировали в сознании, яркие и болезненно реальные. Отрубленная голова короля лежала в луже крови, а его стеклянные, обвиняющие глаза, казалось, смотрели прямо на меня. Софира стояла рядом. Её губы шевелились, но звуки тонули в бесконечном шёпоте, доносившемся отовсюду. Слова ускользали, как вода сквозь пальцы. Лирел замер, напряжённый, будто застывший между двумя мирами. А Ша’арнез… Его лицо не выражало ничего, словно всё происходящее — лишь часть замысловатого плана. Но когда сапфировый взгляд остановился на мне, я ощутила, как время остановилось. Последнее, что я услышала перед пробуждением, — два грубых слова: «Ты — моя».       Сердце билось слишком быстро. Почему эти сны были такими настоящими? Почему каждое лицо, каждый взгляд ощущались реальнее, чем сама жизнь?       Тринадцать лет. Тринадцать лет Ша’арнез держал власть в своих руках. И теперь, когда король сменится, всё останется по-прежнему.       Мысль о Лиреле заставила поёжиться от неловкости. В ту ночь, когда он застал нас наедине, я не смогла найти в себе силы подойти к нему, встать рядом. Его взгляд — полный упрёка, недосказанных слов и смятения — с тех пор преследовал меня. Но я ведь не была виновата. Я никого не убивала. И всё же он видел нас… едва ли не в момент, когда я могла поцеловать его брата!       О, Единая, как объяснить всё это? Как собрать осколки доверия, которые рассыпались в ту самую минуту? Что бы я ощутила, увидев жениха с чужой эльфийкой? Как бы доверяла ему? Прошло несколько дней, но он ни разу не посещал меня. Как и, собственно, Ша’арнез…       «Так и хочется стать женой моего брата, Тисс?»       Да как он посмел! Называть меня по имени… ещё и так… непристойно. Что это было? Желание досадить мне? Или он просто искал того, на кого можно вылить свою злость? Я дала отпор, как могла, но этого оказалось мало. Пальцы так и чесались влепить ему пощёчину. Поганец!       Я с трудом поднялась с кровати, ступив на ледяной каменный пол. Нужен был воздух. Свежий. Хоть капля свободы от мыслей, душащих меня хуже любых оков. Каждая из них разлеталась, как клочья тумана под порывами ветра — мимолётная, неуловимая. Почему всё пошло наперекосяк?       Я приехала сюда, чтобы стать женой младшего наследного принца и продолжать ненавидеть в душе каждого фенр’асарца. Это был мой план. Чёткий, продуманный, логичный. Но сердце… это глупое, предательское сердце тянулось к чужим синим глазам. И за это я сейчас ненавидела только себя.       Ша’арнез. Это имя жгло губы, мысли, запястье, где всё ещё горело его прикосновение, словно клеймо. Даже спустя столько дней после той встречи мне казалось, что следы от пальцев пульсируют на коже, как ожог. Почему он делал это? Почему судьба считала, что мне мало потери дома, титула, семьи? Зачем мне ещё эти пытки — его присутствие, взгляд, слова, что опутывают меня, как тягучая паутина? Но я не позволю этому существу — слишком жестокому и опасному — захватить мою волю. Я буду держаться от него подальше. Меня не сломить.       Разум выше чувств.       Он отрубил голову своему отцу! Если родную кровь он не пощадил, то что моя жизнь для него? Пыль. Пустота. Но всё-таки взгляд, которым он смотрел, не давал покоя. То прикосновение оставило след не только на коже, но и внутри — и от него я не могла избавиться. А вдруг он околдовал меня? Подери меня Левиафан!       О, Матерь, ведь даже не могла лгать самой себе — я хотела ощутить вкус его губ. Повторить тот пылкий поцелуй. Весь перепачканный кровью, Ша’арнез смотрел на меня так, словно весь мир преклонился перед ним. Если бы Лирел задержался хоть на мгновение дольше, всё бы закончилось иначе. Я бы сама его поцеловала.       Меня охватил ужас от этих мыслей. Я не узнавала себя. Кто эта безрассудная женщина, готовая потерять всё ради одного мгновения страсти? Как я теперь смогу смотреть в глаза Лирелу? Что скажу, если он спросит о произошедшем? Отвечу честно? Или снова солгу, как лгала себе всё это время?       Сколько бы ненависти я ни хранила в душе к фенр’асарцам, сейчас её не было. Пустота. А вместо неё… желание. Предательница. Как можно выходить замуж за одного врага, а обжиматься в углу с другим… Моё лицо вспыхнуло, а внутри всё перевернулось. Тисс, что с тобой? Каждая мысль была как ядовитый туман — дурманила, лишала здравомыслия.       — Уф, Тисс! Проснись! — пробормотала я под нос, ударив себя по щеке.       Но это не могло быть просто игрой: его взгляд, обжигающий и насмешливый, прикосновение руки, тени факелов на лице — не отпускали. Я пыталась отмахнуться от них, но всё было напрасно. Моя голова стыдливо уткнулась в ладони. Но я не чувствовала сожаления. Не чувствовала…       Ночь прошла незаметно. Солнце уже давно взошло, а мне так и не удалось заснуть. Три дня я не выходила из покоев. Три дня не виделась ни с кем, кроме слуг и фрейлины. Пряталась, как трусливая мышь, надеясь, что про меня не вспомнят, забудут.       Сейчас никому до меня не было дела. Я бы могла убежать, пока все так заняты скорбью, короной, властью. Начать новую жизнь, работать и зарабатывать собственными силами. Гроши. Но своими силами. Магия, которую я осваивала долго и упорно, могла бы стать моим способом выживания. Или переселилась бы в маленькую горную деревушку, пасла овец. Нет. Овец бы не пасла. Они воняют. Могла бы заняться земледением. Скотоводство — точно не моё.       Да, это определённо лучше, чем быть униженной перед братьями, которые будут играть мной, как мячиком, не способные поделить. Я всегда знала, что хороша. Но я не позволю, чтобы мои чувства были растоптаны. Я сбегу. Сейчас же. Я смогу.       А как же твоя клятва? Как ты докажешь, что лучше всех, если сбежишь, как жалкая трусиха?       — А-А-А!!! — вырвалось из меня с такой силой, что я едва не задохнулась, и в порыве ярости смахнула всё с туалетного столика.       Грохот разнесся по комнате, эхом отзываясь в каждом углу.       В вазе уже целую неделю стояли белоснежные остролепестные эпифиллумы, присланные Лирелом. Они так долго не увядали, что я не могла вынести этой несправедливости. Даже они держались, а я… Злость затуманила мне взгляд, я схватила вазу и швырнула её в стену. Стекло разлетелось в стороны, а цветы мертвенно тихо легли на холодный пол. Жизнь, что мгновение назад была в их лепестках, угасла. Я подошла, не замечая осколков, и собрала каждый стебель. Но они уже не жили. Я уничтожила их покой.       — Я не хотела… просто так устала.       Двери открылись с едва слышимым скрипом. Кто-то вошел, не постучав. Или я просто не услышала этого, оглушенная своими эмоциями? Смахнув слёзы, я оглянулась и увидела на пороге своего жениха. Он внимательно, с лёгким беспокойством рассматривал меня.       Я поднялась, осознавая лишь сейчас, как нелепо и неопрятно выгляжу для встречи с принцем. Без паники я сделала лёгкий реверанс, но вместо грации почувствовала, как самообладание уходит, оставляя лишь ощущение неловкости и растерянности.       — Ваше Высочество, — пробормотала я едва слышно, не осмеливаясь поднять взгляд.       Он кивнул слугам, и те поспешно покинули покои, плотно закрыв перед этим двери.       — Тисс, вы в порядке? — спросил он мягко, но в вопросе сквозило беспокойство.       Почему он был таким хорошим? Чистосердечным. Снисходительным. Будь он злым разрушителем вроде фóмора, я бы не терзалась угрызениями совести.       — В полном.       Лирел обвёл взглядом спальню, а затем перевёл его на меня, на секунду задержавшись в зоне декольте. Я почувствовала, как внутри прокатилась волна неловкости и неприятное колющее ощущение коснулось всего тела. Инстинктивно прикрывшись руками, я попыталась скрыть свою уязвимость. Он заметил это, опустил взгляд и больше не разглядывал меня.       — Я проходил мимо, нечаянно став непрошеным свидетелем. Услышал вас. Простите мне моё беспокойство, принцесса. Я не должен был нарушать ваш покой, — произнёс он сдержанно, почти холодно, но искренне.       — Я очень сожалею о вашей утрате, Ваше Высочество, — поспешно проговорила я, стараясь скрыть нервозность в голосе. — Я бы хотела присутствовать на прощании с бывшим Его Величеством, но, к сожалению, здоровье не позволяло.       Внутри меня застряла тяжёлая горечь, но я старалась не показывать этого. Его лицо на секунду стало каменным, но спустя мгновение появилась печальная улыбка.       — Мне доложили о вашем состоянии, Тисс. Всё в порядке, не стоит беспокоиться об этом. Но если вас успокоит этот факт, скажу, что на прощании присутствуют только члены семьи. Даже самые преданные подчинённые не имеют права быть там, — сказал он уверенно.       Я кивнула, соглашаясь, хотя сама не была уверена, с чем именно.       — Так и на коронации. Лишь старейшина, высший маг империи и члены семьи.       Мои глаза распахнулись от шока. Ша’арнеза уже короновали? Лирел заметил моё удивление и поджал губы, его взгляд стал чуть более настороженным.       — Нового короля уже… короновали?       Лирел твёрдо кивнул, его зелёные глаза не отрывались от моего лица, внимательно следя за каждой реакцией.       — Когда?       — Вчера, на закате.       Сердце забилось чаще, будто пыталось вырваться из груди. Внутри меня разгорелся огонь, но я продолжала смотреть на него с холодной безмятежностью. Лирел молчал, не делая никаких замечаний, не поддаваясь на провокации.       — Понятно. — Я едва сдержала дрожь в голосе, сделала шаг назад, пытаясь скрыть колебания внутри.       Перед глазами сразу возник Ша’арнез. Образ был настолько реальным, что я могла почувствовать тепло его присутствия рядом. Неприятное ощущение сжало грудь, и я почти задохнулась. Но лицо оставалось бесстрастным, ни одна мышца не дрогнула.       — Ваше здоровье… становится лучше? — Лирел слегка наклонил голову, его взгляд оставался непроницаемым, но всё же в нём ощущалась забота.       — Определённо. Спасибо, что интересуетесь мною, Ваше Высочество. Мне лестно ваше внимание.       Я пыталась сохранять равновесие, но слова звучали неестественно, как будто говорила не я, а кто-то другой. Лирел тихо хмыкнул, не сводя взгляда с моего лица с тех пор, как я прикрылась руками. Принц не доверял мне, не верил. Хоть и оставался прежним. Мягким, добрым — таким, каким я его знала.       — Просто — Лирел, — произнёс он мягче, чем обычно. — Прошу.       — Хорошо, Лирел, — спокойно ответила я.       Эльф, улыбающийся несколько секунд назад, напрягся. Заметил ожог на руке. Чувствуя, как от его взгляда тело напрягается, а внутри всё сжимается, я схватилась пальцами за запястье, пытаясь скрыть нежеланную метку.       Он продолжал смотреть. Его глаза почти прожигали меня, фокусируясь на моих сцепленных руках. Волнение проявилось сразу, но я, натренированная прятать эмоции, не показала панику.       — Можно взглянуть? — спросил он.       Это был не вопрос. Это был твёрдый, неизбежный приказ, от которого невозможно отказаться.       — О чём вы, Лирел?.. — непонимающе спросила я.       — Вашу. Руку.       Лирел прикрыл веки, сделав тяжёлый вдох. Выдохнул.       — Я несколько дней замечаю там этот… след. Думал, мне показалось. Можно взгляну? Чтобы убедиться.       Я сглотнула. Его голос звучал низко, несвойственно нервно. Показалось, он едва контролировал себя. Когда я ничего не предприняла, он грубо схватил меня за руку и разглядел папилярные узоры, оставленные Ша’арнезом. В его взгляде смешались догадка и желание отринуть реальность.       Я дёрнула запястье, но его хватка лишь усилилась. Он держал так крепко, что вены болезненно проступили под кожей.       — Ваше Высочество, вы причиняете мне боль, — выдавила я, стараясь звучать спокойно, но паника разрывала меня изнутри.       Когда его зрачки расширились, я уловила в них искру пылающего безумия. Это безумие, как удушающий дым, коснулось и меня, заставив сердце бешено забиться. Не выдержав накала, я резко оттолкнула принца, скинув его руку с кожи.       — Что вы себе позволяете?! — Я сорвалась на крик. — Все вы! Какое право вы имеете касаться меня без моего согласия?! Я вам не тряпичная кукла, которую можно хватать-бросать! Не вещь, которую можно разглядывать с бесстыдной наглостью!       Гнев и обида обжигали изнутри, слова вырывались сами собой. Лирел не выглядел удивлённым.       — Я такая же наследница, как и вы, Лирел со Генэш! Да, я женщина, но во много раз лучше всякого мужчины! Кто вы такой, чтобы так самовольно касаться меня, принц?! Вас разве не учили манерам?!       Мой голос дрожал, но я упрямо продолжала:       — Я стараюсь быть мирной, но вы заставляете меня задыхаться от гнева! Моя злость словно душит меня! Может, вы ещё оковы мне наденете, чтобы окончательно уничтожить мою свободу? Как вы смеете быть здесь, в моих покоях, не будучи мне мужем?! Вам дозволено видеть меня в таком положении? Вам?!       Я сделала судорожный вдох, не давая слезам вырваться наружу.       — Наследному принцу нельзя, а наследному королю — можно? Да, принцесса? — Ядовитые слова ударили меня под дых.       — Уйдите. Немедленно. Покиньте мои покои! — в последний раз сорвалось с моих губ. — Я так зла на вас… О, Матерь! Уйдите!       — Не быть мне вашим мужем. К моему сожалению и к вашему счастью.       Его слова, спокойные и холодные, как сталь, словно хлестнули меня по лицу. Я метнула в него взгляд, полный злости, но за ним скрывалось что-то другое — растерянность.       Он не сказал больше ни слова, не добавил ни оправданий, ни объяснений. Просто развернулся и ушёл, оставив за собой тишину, в которой звенели мои невыраженные чувства. Я смотрела ему вслед, не понимая, что именно произошло. Вопросы громоздились один за другим, как снежный ком, пока сердце сжималось в груди.       Он отказался от меня?       Эта мысль заполнила меня, холодом растекаясь по всему телу, но словно освобождая от тяжёлого груза.

꧁◦°˚°◦.◦°˚°◦꧂

      Утончённый чёрный пегас с перьями, отливающими серебром, топтался рядом со мной. Его мрак, словно часть ночного неба, контрастировал с ярким светом лавовых кристаллов, что освещали пещеру. Увидев его, я поняла, что должна подружиться именно с этим необычным существом. Пегасы, в отличие от драконов, были более дружелюбными. В Эссилии редко можно было встретить летуна-эльфа на драконах. Огненные существа пугали эльфов водной стихии, но, как ни странно, меня они манили своей загадочностью.       Надев синее платье, расшитое золотом и жемчугом, я поспешно направилась к гротам. Они располагались в самом сердце гор, в пещерах, где температура никогда не снижалась, и воздух был полон едва уловимым запахом лавы и серы. Вокруг не было темно — свет обеспечивали яркие лавовые кристаллы, добываемые прямо из жерла вулкана, что сверкали, как огненные звезды на земле. О них я читала в учебниках перед тем, как мой отец отправил меня сюда, на чуждую землю.       Когда я вошла в пещеру, температура была почти невыносимой. Стены сияли мягким красноватым светом, отражённым от лавовых потоков, а само место было наполнено тихим бурлением лавы, что плавно текла по камням, образуя удивительные узоры, как живой организм.       Здесь горные гроты служили пегасам загонами, но их нельзя было назвать типичными стойлами. Эти своенравные создания не терпели ограничений, поэтому вместо заборов их держали свободно, по несколько особей в каждом гроте. Стены пещер казались живыми — они вибрировали от жара, а багровые прожилки магматического камня испускали мерцающее сияние. Жаркий воздух, тяжёлый и насыщенный запахом серы, создавал ощущение, будто я находилась в самом сердце вулкана. Но пегасам такая среда, казалось, была по душе.       Изначально я хотела устроить прогулку на лошадях, представляя себе тихую рысь по мягкой тропе, но проводник, усмехнувшись, сообщил, что обычные кони находятся слишком далеко. Мы сменили маршрут и направились в гроты, где обитали пегасы. Лошадей обычно можно было найти на пепельных равнинах или возле магических горячих источников.       Здесь растительности, как в Эссилии, было не найти — ни лиственных деревьев, ни пышных лугов. Однако вместо привычной зелени землю украшали редкие огненные растения: пламенные травы, чьи листья трепетали в такт дыханию земли, и вулканические цветы с лепестками, выточенными из раскалённого золота. Эти магические создания питались ими, словно огонь был их жизненной основой.       Но я поняла одно: в империи Фенр’Асар считался свободным не только народ, но и каждое существо. Здесь правили не цепи и клетки, а гармония. Дав питомцам свободу, эльфы ждали от них преданности, и они отвечали на это взаимностью.       Чёрный пегас, которого я вывела на природный свет, казалось, оживал с каждым вдохом свежего воздуха. Его серебристые перья искрились, и лучи солнца отражались в них. Он изучал меня с вниманием, характерным для этих гордых существ, будто искал что-то скрытое за внешностью.       Одобрительно фыркнув, он вдруг развернул одно крыло и мягко задел меня, подталкивая вперёд.       — Хорошо-хорошо, дружок, я тебя поняла, — засмеялась я, ощущая тёплый ветерок от его взмаха.       Он снова фыркнул, на этот раз громче, будто отвечая на мои слова. Его движения были плавными и величественными, как у существа, знающего себе цену. Казалось, он проверял, достойная ли я для него спутница. Мне стало легко. Это странное создание словно приняло меня в свой круг, и я почувствовала благодарность за это молчаливое признание.       — Я просто хочу погулять, дружок, хорошо? Составишь мне компанию? — мягко спросила я, пальцами расчёсывая гриву волшебного жеребца.       — Аструм не любит, когда его берут с собой просто на прогулку.       Аструм?       Я медленно обернулась, не теряя своей гордой осанки, чувствуя, как пальцы всё ещё невольно касаются перьев пегаса, что подружился со мной. Его тёплая, почти магнетическая энергия была неумолимо притягательной.       — И не любит чужих, — подчеркнул он с лёгкой ироничной усмешкой.       Я встретилась с сапфирами в огненных глазах, что могли бы воспламенить всё вокруг, почувствовала, как пульс участился, но сохранила непроницаемое спокойствие. Пальцы продолжали небрежно поглаживать тёмную гриву, но внутри что-то напряжённо ухнуло, словно я стояла на краю бездны.       — Вы меня преследуете?       Проводника рядом больше не было.       — Зачем мне вас преследовать в собственной же империи, принцесса?       Он теперь король. Как вести себя, если до этого…       Успокойся.       — Ваше Величество. — Я мягко склонила голову, стараясь звучать уважительно. — Позвольте поздравить вас с недавней коронацией. Уверена, что столь внезапное восшествие на трон требует недюжинной выдержки. Надеюсь, вы справитесь с этим грузом ответственности… достойно.       Ша’арнез усмехнулся, пожав плечами, и направился к Аструму. Я заметила, как его плечи чуть напряглись, а огонь, с которым он обычно командовал, теперь несколько притих. Сейчас передо мной был не король империи, а просто Ша’арнез, который ещё не совсем привык к новому титулу. Королю было тяжко принимать в себе перемены, и это даже не было скрыто гордой внешностью.       — Благодарю, ваша вера в меня греет душу. — Он обернулся, рассматривая выбившуюся каштановую прядь моих волос.       — Прошу простить мою задержку в поздравлении — обстоятельства, к сожалению, помешали мне явиться своевременно.       Он молчал, его взгляд был проникновенным, и я почувствовала то, что не могла с Лирелом. Синий взгляд поглощал каждый момент тишины, и я была согласна просто стоять и ничего не говорить.       Интересно, какие мысли у него в голове? Выглядит таким задумчивым…       Я улыбнулась, больше по своей воле, чем из вежливости. Он заметил это, опустив взгляд на мои губы, а потом обернулся к крупному жеребцу. Уверенно провёл рукой по туловищу, по-братски поглаживая.       — Мальчик мой, как ты? Принцесса не успела съязвить тебе? Не обидела?       Мои глаза вспыхнули от недовольства. Я не ожидала, что мне отведут такую роль. Раздражение взяло верх, и я не смогла сдержать свой ответ.       — Я, значит, язва?! — выпалила я, не скрывая возмущения.       Внутри всё кипело от обиды.       Это я язва? Глянь на себя, самодовольный сид!       Ша’арнез засмеялся. Его смех был лёгким, но что-то в нём кольнуло сердце. Я задержала взгляд на его груди, где солнечный свет играл на открытых участках кожи, но быстро отвела глаза, стараясь не выдать внутреннюю реакцию.       Куда ты смотришь, Тисс?       Неожиданно я ощутила, как его взгляд снова скользнул по мне. Это было что-то неуловимое, но я сумела уловить его интерес, заставляя на мгновение потерять самообладание. Всего на мгновение. Ведь такие моменты не стоит воспринимать слишком серьёзно.       — Прошу прощения, раз моя правда так задела вашу гордость.       Я нахмурилась сильнее, не смея ответить чем-то более спокойным. В голове пролетали сотни оскорблений в его сторону, и он, кажется, всё понял по моему прищуру.       Чтоб тебя, король, нечисти разодрали на куски!       — С тех пор, как я встретил вас, вы всё время хмуритесь. Наговаривают, будто так быстрее морщины на лице появляются. Может, улыбнётесь, принцесса?       Мои брови удивленно сошлись на переносице. Ну уж такое я терпеть не намерена!       — Приходится хмуриться. Ведь среди ваших придворных, кажется, мне не так уж и легко найти достойную компанию, — ответила я, всё так же сдерживая внутреннюю бурю. — Может, мне стоит поискать её за пределами вашей империи, Ваше Величество?       Теперь выгнулась белокурая бровь на обсидиановой коже эльфа.       — Вы называете мою компанию скучной, принцесса? — бросил он, отвернувшись к жеребцу.       Аструму, казалось, уже надоела наша перепалка, и он решил удалиться на небольшое расстояние, подняв хвост с видимым раздражением. Но его уход был не столь громким, как мой внутренний протест. Я не собиралась оставаться в стороне и позволить королю или кому-то ещё насмехаться надо мной.       — Я называла скучным ваше поведение, Ваше Величество, — сдержанно ответила я, скрестив руки. — Но если вам угодно считать это насмешкой, думаю, ваше достоинство страдает больше, чем моя гордость, обиженная правдой. Как-никак, это правда, а значит не на что обижаться мне и моей гордости.       Я удовлетворенно улыбнулась, чувствуя, в какое же неловкое положение попал Ша’арнез.       — У вас есть друзья? Были когда-нибудь? — неожиданно спросил он, с любопытством наблюдая за мной.       Он пытался нагло залезть в мою душу.       — Были наставники. Учителя. Мой родной дядя, — ответила я, пытаясь держать эмоции под контролем.       — То есть нет, — перебил он с лёгкой усмешкой.       — Я обучалась колдовству и наукам, — продолжила я.       — То есть нет, — снова проговорил он, не скрывая своего удовольствия.       — Нет, — процедила я, через силу сдерживая свой гнев.       — Ну, это и видно, — сказал он, улыбаясь одним уголком рта, как будто я для него — открытая книга.       Я снова почувствовала на себе его взгляд. Тот, что мог пробить даже самые крепкие стены, которые я возводила вокруг себя.       — Прошу прощения? — Я сжала руки в кулаки, но голос оставался холодным, несмотря на вспыхнувшее раздражение.       — Ведёте себя, как отрешённая от любви и заботы, — продолжил он, — всё время пытаетесь поцарапать того, кто пытается подружиться, помочь. Может, боитесь чего-то? Или просто не умеете доверять? Разве кто-то сможет вам довериться, сделать шаг в вашу сторону, если вы будете шипеть ядом?       Я застыла, словно потерявшись в огромном лабиринте. По коже пробежали мурашки, а сердце будто остановилось. Закрыв веки, я потянула рукава платья, пряча ладони в мягкой ткани и пытаясь вернуть себе хотя бы частицу контроля.       Недостойная.       Глупая.       Трусливая.       Опустив взгляд в землю, я сосредоточенно рассматривала испачканный подол платья — Аструм потоптался на нём, будто не заботясь о моей чистоте. Дыхание участилось, но я сжала зубы, стараясь скрыть слабость, которая обрушивалась на меня, как тягостное бремя. Руки сжались в кулаки, костяшки побелели от напряжения. Веки отяжелели от слёз, но я не могла показать ему их. Вокруг потемнело, словно унося меня далеко в прошлое, что я не могла отпустить.       Только не сейчас. Не перед ним. Матерь, прошу…       Ша’арнез со Генэш напрягся, почувствовав мой внутренний разлад. Долгое молчание заставило его дотронуться моего плеча — прикосновение было неожиданно мягким, и в этот момент в его глазах мелькнуло удивление, будто он сам не знал, что на такое способен. А затем, с какой-то странной настойчивостью, приподнял мой подбородок, вынудив посмотреть ему в глаза.       Слёзы, как росинки, собрались на ресницах, но я не могла расстаться с ними. Моё бесстрастное лицо, казавшееся всё таким же холодным, больше не скрывало растерянности. И, быть может, слабости, которую он смог заметить в глубине моей души. В его глазах застыло сожаление. Но это мне было не нужно.       Хотелось убежать. Опять. Спрятаться. Снова. Но не туда. Больше не туда. Не выдержав, по щеке скатилась солёная капля.       — Тисс, — мягко прошептал он.       Эльф аккуратно смахнул слезу с моего лица, но за ней появилась новая влажная дорожка. Я молчала, не зная, что говорить. Этот момент оказался настолько личным, что воздух вокруг будто стал гуще. Теперь он знал обо мне больше, чем я сама готова была признать. Я всегда привыкла быть одна, стены вокруг меня были привычными, безопасными. Но теперь, стоя рядом с ним, ощущала странную теплоту, которую не могла оттолкнуть.       Он наклонился, словно собирался поцеловать, но в тот момент, когда мои губы уже почти встретились с его, я оказалась неожиданно прижатой к его груди. Такой тёплой, успокаювающей… Я не знала, как реагировать, что сказать, поэтому просто опустила руки. Внутри творилось нечто тревожное, почти пугающее, но, не выдержав, я дотронулась до его локтя. Лёгкий, неуверенный жест, но этим я сказала больше, чем сумела произнести.       Аструм, до этого заскучавший, теперь внимательно следил за нами. Ему не нравилось, что мы ругаемся, а теперь, когда обнимались, утоляя жажду в друг друге, — его глаза, полные мудрости и осторожности, сверкали как у эльфа, а не пегаса.       Мир вокруг замедлился. Я почувствовала, что между нами была не просто связь… а нечто большее, важное, что мы с Ша’арнезом не могли сразу осознать.       — Ваш брат, — едва слышно прошептала я, чувствуя, как губы дрожат от напряжения.       — Молчите, Тисс. Всё хорошо, — успокаивал он.       — Сказал, что не будет мне мужем, — ещё тише произнесла я.       — Так вы уже в курсе?       — И вы?.. В курсе… — Мой голос дрожал.       — Да.       — Так отправьте меня обратно. Я с радостью уеду отсюда, больше не вернусь. Никому не стану мешать. Поселюсь где-то далеко, может, в горах. Буду зарабатывать…       — Непременно. — Он провёл ладонью по спине.       — Так вы меня отпускаете? — слабо уточнила я, пряча лицо в его твёрдую грудь. Тепло его тела оказалось обманчивым утешением.       — Нет, конечно. Как я вас отпущу, маленькая фурия.       Я подняла на него затуманенный взгляд.       — Я не могу, потому что очень скоро к вам начнут обращаться «Ваше Величество». — Он говорил так буднично, будто это было неизбежной истиной. — Вы станете королевой, и мир склонится к вашим ногам, как того потребует ваш новый титул.